30. Шёпот за партой
Утренний школьный звонок прозвенел особенно громко и торжественно, словно возвещая о начале нового, невероятно важного этапа в их жизни. Вася переступила порог класса, и её пальцы непроизвольно сжались, будто пытаясь сохранить остатки тепла от Сониной ладони — они не отпускали друг друга до самых дверей школы, и это молчаливое сопротивление расставанию говорило больше любых слов.
Крючкова уже восседала на своём месте, но вместо привычной утренней апатии её лицо озаряла хитрая, многообещающая ухмылка. Она поманила Романову пальцем, когда та проходила мимо, и её глаза сверкали озорными искорками.
— Ну что, голубки? — прошептала она, понизив голос до интимного шепота. — Как ваша романтическая прогулка под снегом? Вся школа уже гудит о ваших любовных похождениях!
Узнать о том, что девушки провели вчерашний вечер вместе, не составило никакого труда. Василиса уже успела выложить в сеть очаровательный пост, полный фотографий с Соней. На снимках они беззаботно и счастливо улыбаются, сидя на парковой скамейке, в то время как вокруг них кружатся пушистые хлопья первого снега.
Вася попыталась сохранить маску невозмутимости, но предательский румянец выступил на её щеках, выдавая все сокровенные тайны с головой.
— Мы просто гуляли, — пробормотала она, с неестественным усердием роясь в рюкзаке, чтобы скрыть смущение.
— Ага, просто гуляли они, — фыркнула Саша, покачивая головой. — У тебя на шее до сих пор следы от поцелуев, Ромашка. Придётся водолазку носить, или ты хочешь, чтобы вся школа знала о ваших страстях?
Вася инстинктивно прикрыла шею ладонью, отчего Крючкова разразилась тихим, довольным хихиканьем. В этот самый момент в класс вошла Соня — не одна, а с двумя стаканчиками дымящегося какао из столовой, будто неся драгоценные дары.
— Твоё, с корицей, — она поставила один стаканчик перед любимой, даже не глядя на неё, совершая этот жест с такой естественностью, будто это было самой обыденной вещью на свете.
Саша закатила глаза с таким театральным драматизмом, будто играла в шекспировской трагедии.
— Боже, вы уже как старые супруги! — она вслух вздохнула, привлекая заинтересованные взгляды соседей по парте. — Скоро начнёте друг другу носки вязать и смотреть сериалы по вечерам.
Кульгавая наконец повернулась к ней, медленно подняв одну бровь в изысканном недоумении:
— Крюк, если не заткнёшься, твоё следующее какао будет с перцем. И не обычным, а Кайенским.
Но в её глазах, тёмных и глубоких, танцевали весёлые искорки — она явно наслаждалась этим моментом, этой лёгкостью бытия.
***
Уроки прошли в странном, непривычном ритме. Вместо тайных записок с ответами они теперь обменивались быстрыми, многозначительными взглядами, которые говорили гораздо больше слов. Когда Соня отвечала у доски, Василиса не могла оторвать от неё взгляд — как уверенно и грациозно она держала мел, как чётко и разборчиво выводила сложные формулы, как поворачивалась, чтобы украдкой, едва заметно улыбнуться ей одной.
На перемене Александра устроила им настоящий допрос в женском туалете, прислонившись к раковине с видом опытного следователя.
— Так, подробности! Кто первый признался в любви? Вы уже сказали "люблю"? О, господи, вы уже сказали "люблю"! — она хлопала себя по лбу ладонью, с восторгом глядя на их покрасневшие, сияющие лица. — Я так и знала! Я всегда знала, что между вами промелькнула искра!
Софья перехватила инициативу, уверенно приобняв Васю за плечи, как бы заключая её в защитный круг:
— Да, сказали. И что теперь?
— Что теперь? — Саша расплылась в такой широкой, лучистой улыбке, что она, казалось, озарила всё её лицо изнутри. — Теперь вы обязаны называть меня крёстной матерью ваших будущих детей! И я требую право первого выбора имени!
Они так громко и заразительно рассмеялись, что из соседней кабинки раздалось возмущённое "Тише там!" — но даже этот окрик не мог омрачить их радости.
Но самым трогательным, самым пронзительным моментом стала большая перемена. Кульгавая, обычно окружённая своей шумной, многочисленной компанией, на этот раз сидела исключительно с Васей и Сашей в самом уютном углу столовой. Она не отпускала руку Романовой под столом, а когда та потянулась за бумажной салфеткой, Соня нежно, почти незаметно провела большим пальцем по её запястью — этот крошечный жест был наполнен такой нежностью, что у Васи перехватило дыхание.
— Я никогда не видела её такой... спокойной, — тихо, почти шёпотом призналась Крючкова Васе, когда Кульгавая ненадолго отошла за добавкой. — Она обычно вся на нервах, вечно на взводе. А сейчас...
— А сейчас она просто счастлива, — мягко закончила за неё Василиса, и в этих простых словах было столько безграничной нежности и тепла, что у Саши навернулись предательские слезы.
— Чёрт, да вы меня сейчас до слёз доведёте, — фыркнула она, смахивая с ресниц непрошеную влагу. — Ладно, идите уже целуйтесь в каком-нибудь уголке, а я пока схожу за тортиком. Это историческое событие надо должным образом отпраздновать!
И когда она вернулась, неся три огромных и самых вкусных в их школе куска шоколадного торта, украшенных взбитыми сливками, девушка поймала себя на внезапной, ослепительной мысли, что, возможно, истинное счастье — это вот эти простые, маленькие моменты: аромат тёплого какао, раскатистый смех Саши, твёрдая и надёжная Сонина рука в её руке...
И даже школьный звонок, который всегда звучал как суровый приговор к урокам, теперь звенел как нежное обещание, как начало чего-то по-настоящему прекрасного и вечного.