ЭРЕБОР

На лице сэра Двалина шла очевидная для стороннего наблюдателя внутренняя борьба между честью и репутацией — брови его так нахмурились, что и глаз почти не было видно, желваки то и дело дергались, взгляд был тяжелым и мрачным. Если бы я не знала сэра главнокомандующего, то подумала бы, что он придумывает способ расправы, а не решает вопрос с поцелуем или невестой на кону.  — Целуй девку! — кричали самые неугомонные из толпы.  — Замуж бери! Хорошая! — покрикивали другие.  Я уж было открыла рот, чтобы предупредить сэра главнокомандующего, что за меня биться некому, что даже глава гончарного цеха хоть и достойный гном, но такой старый, что поломать его можно просто дунув, и вообще мы с сэром Двалином недостаточно знакомы, чтобы вот так впопыхах принимать такие судьбоносные решения, как вдруг перед нами словно из воздуха выросла сестра короля, которая только что протолкалась через толпу и теперь стояла, уперев руки в бока. Гномы ещё скандировали «Целуй!» и «Бери!», но уже тише и как-то нерешительно.

Стоит мне выйти, как тут же устроили какое-то безобразие, — громогласно воскликнула принцесса. Сэр Двалин заметно передернул плечами и уставился на принцессу. Все в зале притихли.  — Дис, — раздался в наступившей тишине неспешный голос сэра Балина, — а ведь тебе тоже надо участвовать, между прочим. Подойди-ка и вытяни подвеску, — он потряс кувшином, — Вдруг мужа тебе Махал заготовил?  — С чего бы это? И в чем это надо мне участвовать? — поубавила пыл принцесса, но руки всё же не опустила, — и какого мужа?  — Древние традиции, — невозмутимо сказал сэр Балина. — Надо, ваше высочество, надо, а то ведь так и не выпроводим молодоженов до самого утра. Ты ж у нас гномка свободная, а раз пришла, то придется, как и все, тянуть подвеску. Даже твой сын Кили получил свой шанс.  — Кили? — принцесса оглянулась на стоящих вокруг гномов, вылавливая взглядом сына. Тот стоял между принцем Фили и королем Торином красный, как томат, набычившись и криво улыбаясь.  — Да, сестра, — ответил за племянника король, — Это всего лишь дань традиции. Придется тебе испытать судьбу, раз уж на то воля Махала.  Принцесса Дис ещё какое-то время настороженно поглядывала то на сэра Балина, то на своего брата, то на Двалина и меня, то на священный огонь, который вырывался яркими всполохами из печи, словно негодуя.  — Что с вами делать?! — вздохнула она наконец и под радостное ликование толпы подошла к кувшину, и вытянула подвеску.  — Ну? — хохотнула принцесса, поднимая над головой руку. В свете огней сверкнула подвеска, — Доигрались? Что ж мне за брата замуж выходить? Что теперь скажете? А?  — Да, Балин, что делать будем? — из толпы выступил король Торин, — Моя подвеска.  — А вы обменяйтесь подвесками с Двалином! — крикнул кто-то из толпы, и зал оживленно загудел, согласный с таким простым решением.  Балин пригладил свою солидную бороду, украшенную круглыми пластинами с рунами, и прищурился. Я даже забыла, как дышать. Ни один из вариантов меня не устраивал. Один лысый, другой — король. Что делать? Я без особой надежды оглянулась на выход, видневшийся за спинами окруживших нас гномов. К нему было никак не пробраться, только если по столу пробежаться, что не вариант.  — А с чего это вы решили, что я хочу меняться? — сэр Двалин окинул брата и короля хмурым взглядом, а потом посмотрел на Дис, которая тут же фыркнула, распрямив плечи и вскинув голову. Губы Торина тронула еле заметная улыбка.  — Двалин, — тихо сказал Торин, но его голос прорезал даже гомон толпы, — Я не буду против, если ты попросишь руки моей сестры. Ты достойный муж и сильнейший воин, а ещё и мой преданный друг.  — Отдашь мне её без боя? — хмыкнул сэр Двалин, и настроение в зале вдруг быстро поменялось от просто веселого к возбужденному. — Не пойдет, ваше величество, за такую гномку я не прочь снова спустится в логово троллей, — он качнул головой и погладил пальцами головку своего топора, с которым не расставался. Возможно, он с ним даже спал.  — Только если ты настаиваешь, — наклонил голову король, улыбаясь и сжимая пальцы на рукояти своего меча, который всегда носил, как символ силы и власти.  — Наставиваю, ваше величество, — прогудел сэр Двалин и медленно вытащил топор одной рукой, а второй делая жест всем разойтись в стороны.  Я попятилась назад, одновременно следя за происходящим и ища лазейку к бегству. Король Торин вытащил меч, и оба гнома без лишних слов, а только с им одним понятным языком жестов и взглядов, начали поединок.  — Выпендрежники, — услышала я голос принцессы Дис, которая отошла вместе со мной и сейчас не без интереса наблюдала, как скрещивается оружие, напрягаются руки, горят от азарта глаза борящихся за неё гномов. Кажется, она выглядела довольной, если не сказать, счастливой. Хотя я особо и не поняла, зачем надо было драться, раз король не против, да и принцесса вроде тоже. Скорее всего им просто стало скучно. Это было единственное объяснение. Уверена, что сэру Двалину не было особой разницы, если бы на моем месте оказалась принцесса Дис или любая другая гномка. Хотя, возможно, я что-то упустила или не поняла.  Я оглянулась на возбужденных гномов, которые громко и активно подбадривали дерущихся. Пробиться сквозь такую плотную толпу незамеченной было просто нереально, но тут я увидела знакомого стражника Сдивира, который, судя по всему, был здесь по долгу службы, а не в качестве гостя.  — Сдивир! — крикнула я, подойдя ближе и перекрикивая гномов, — Эй, Сдивир!  — Мастер Гирд, — улыбнулся мне стражник и тут же ободряюще засвистел в сторону дерущихся.  — Сдивир, помогите мне выбраться отсюда, — попросила я самым невинным тоном, на который была способна, и, подумав, добавила: — пожалуйста.  — Не могу, мастер Гирд, — покачал он головой, — Пока не закончим тут и не выпроводим молодоженов, никого не велено выпускать.  — Но принцесса Дис же выходила! — возмутилась я.  — Так она ещё во время пира вышла, — пожал плечами Сдивир, — А сейчас нельзя. А вам так тем более, — многозначительно поиграл он бровями, а глазами показал мне на короля Торина, который в это время отбивал тяжелый удар сэра Двалина.  — Сдивир, — я попыталась сделать так, чтобы мой голос прозвучал умоляюще. — Нужели тебе меня не жалко?  — Не-а, — улыбнулся до ушей этот бессердечный гном, — мне весело, мастер Гирд.  — Угу, — вздохнула я, — ну веселись тогда.  Я поняла, что скрыться мне не удастся, а поэтому придется ждать своей незавидной участи, которая не заставила себя долго ждать.  Сэр Двалин опустил топор и склонил голову перед Торином. На его запястье алела свежая царапина. У Торина была порезана штанина и края её тоже намокли от крови. Кто был первым сказать было сложно.  — Хороший бой, — улыбнулся король и протянул руку в сторону принцессы Дис, — Я не буду препятствовать, если вы пожелаете пожениться. Давно уже пора.  Дис медленно подошла к Торину, который поцеловал её в лоб и подвел к сэру Двалину. Тот поднял голову и смотрел на Дис. Губы его были плотно сжаты, брови сведены, а грудь тяжело вздымалась после боя.  — Торин, этот гном скорее поседеет и превратиться в пыль, чем попросит моей руки, — закатила глаза принцесса, — Поэтому я сама разберусь.  Она вдруг взяла сэра Двалина за грудки, притянув его к себе, и поцеловала под свист и топот толпы. Сэр Двалин вздрогнул, а потом отбросил топор, зарылся в волосы принцессы одной рукой, а второй прижал её за талию к себе и зарычал. Я удивленно заморгала и отвела взгляд от смущения, а потом в ужасе посмотрела на короля, который не терял времени и уже подходил ко мне.  — Мастер Гирд, — улыбки как не бывало. — Теперь наш черед.  Я покачала головой, но отступать было некуда. Король был в двух шагах от меня, позади стена из гномов и столов. Паника захлестывала всё сильнее. Но не позовет же он меня замуж! Простую горшечницу!

Я не буду вас мучить, — сказал он, вглядываясь в мои глаза так, словно искал ответ на какой-то незаданный вопрос, — Я знаю, что за вас некому вступиться, а поэтому я не могу поступить против чести и привязать вас к себе насильно.  Я выдохнула от облегчения, хотя надеялась, что король этого не заметил.  — Ваша очередь, мастер Гирд, — сказал Торин, и от его глаз побежали тонкие лучики веселья.  Ему было забавно, а меня всю колотило изнутри от страха и смущения. Теперь надо просто поцеловать его. В памяти всплыло воспоминание о сухих, горячих губах, терзающих мою кожу, и мне стало жарко. Надо сделать всё быстро, а то того и гляди упаду в обморок от стыда. Чем дольше буду просто стоять, тем неуютнее будет становиться.  — Пожалуйста, наклонитесь немного, ваше величество, — попросила я сиплым голосом, сжимая пальцы на юбке и чувствуя, как заливается краской моё лицо.   Торин слегка приподнял брови, словно удивляясь моей смелости, то ли ещё чему-то, но послушно склонился ко мне. Неужели не ожидал, что я осмелюсь? Он наклонился совсем чуть-чуть. Так, что мне всё же пришлось встать на носочки, чтобы дотянуться губами до его губ.  Его губы дрогнули, когда я коснулась их своими. И пусть поцелуй был быстрым, почти неуловимым, мне показалось, что он длился целую вечность и сжег меня дотла. В этот момент я словно оглохла и ослепла. По спине пробежала горячая волна, живот скрутило, и сдавило в груди. Я резко отдернулась от короля и тут же попятилась, желая слиться с толпой и чувствуя себя очень странно. Не сразу я поняла, что зал погрузился в тишину, прерываемую лишь едва уловимым шепотом, то ли возмущенным, то ли восхищенным. Я посмотрела на короля Торина. Он всё так же глядел на меня, и взгляд его был напряжен, но было в нем и что-то ещё, что-то неуловимое и непонятное мне, от чего дыхание моё начало сбиваться, а и так сумасшедшее сердце - колотиться с ещё большей силой. На его лице было написано напряжение, словно он удерживал себя от чего-то. Пальцы его были сжаты в кулаки, которые, впрочем, быстро расслабились.  Я посмотрела на гномов, застывших словно каменные статуи и широко раскрытыми глазами смотрящих то на меня, то на короля Торина. От этих взглядов стало совсем неудобно. Я не знала, что делать: стоять на месте, уйти, сказать что-то или молчать? Меня начала бить мелкая дрожь. Что я сделала не так?  — Слаще меда губы девичьи! — сказал вдруг хрипло Торин, прерывая уже начавшую давить тишину, и улыбнулся.  — Терпче вина! — выдохнул облегченно зал. Сотни каблуков забили по полу.  — Словно печи кузнечные плавят стальные сердца! — вместе с гномами уже громче воскликнул Торин и взял со стола кубок с вином, поднимая его над головой.  Ярче золота очи девичьи, светлее зари словно острые стрелы пронзают броню на груди.  Он уже отвернулся от меня, зал уже ожил и рассеялся, пьяно скандируя старинную песню, а я всё ещё дрожала и еле добралась до Медх на своих одеревеневших ногах.  — Ну ты даешь, Хайка, — воскликнула она, протягивая мне полную кружку.  — Чего? — не поняла я, тяжело опускаясь на скамью, до сих пор не в силах прийти в себя.  — И как смелости хватило поцеловать короля! — хохотнула она.  — Так все же так делали... ну... целовались, — я недоуменно уставилась на неё.  — Ну так это все, а то король! — она подняла палец вверх, — А ты его в губы поцеловала!  — А куда его надо было поцеловать? — тихо спросила я, стараясь не смотреть по сторонам, потому что то и дело ловила на себе весёлые, злобные, удивленные и Махал знает ещё какие взгляды.  — Куда, куда? А туда! — покачала головой Медх и отпила сладкого вина, — Король — это же король! — продолжила она после небольшой паузы, — ему руку целуют. Ну или подол мантии. А ты смелая. Молодец! Я бы так не смогла.  И тут до меня дошло, что я натворила. Взвыв, я уронила голову на стол, желая спрятаться, исчезнуть, и лучше навсегда.  — Но ты же сама принца целовала! — промычала я, не отрывая лба от столешницы.  — Так на то он и принц, — пихнула меня в бок Медх. — Не король же. Чего бы не поцеловать? Это тебе повезло. Но я бы не решилась, как ты. Король Торин, конечно, мужчина видный, но уж больно я его боюсь.  Из меня вырвался истеричный всхлип. Знала бы она, как я его боюсь!  — Хватит убиваться, — толкнула меня Медх, — Вон сэра Нори с Ирдой сейчас в покои понесут. А мы до утра гулять будем, чтобы им счастье было!  — Да мы уже столько посуды побили, на несколько жизней этого счастья хватит, — буркнула я, но Медх меня не услышала. Она топала и била кружкой по столу, провожая молодых. Я тоже не вытерпела и посмотрела на то, как несколько гномов подхватили сэра Нори и Ирду на руки и понесли к выходу. Сэр Нори хохотал, а Ирда закрывала лицо руками.  Потом началось веселье уже без битья посуды. Гномы танцевали и пили, пили и танцевали, орали песни, рвали струны на музыкальных инструментах и бахвалились силой и выдержкой, заливая в себя немеренное количество вина и эля. Сэр Двалин сидел рядом с принцессой, держа её руку в своей и что-то шепча ей на ухо. Это выглядело так непохоже на сэра главнокомандующего, так смущающе и так притягательно одновременно, что мне было не по себе.  Медх собиралась оставаться до самого утра, но у меня после пережитого сил не было. К тому же я очень боялась встретиться с королем. Мало ли ему захочется высказать мне свои претензии или же, что ещё хуже, наказать за неподобающее поведение и неуважение к его величеству. Хотя куда ещё больше наказывать, чем тот позор, что я на себя сама навлекла своей глупостью.  Сафа уже покинула зал, так как дома её ждали дети, Медх ушла танцевать, мне же было не до веселья, поэтому я решительно начала продвигаться к выходу, как вдруг меня сильно дернули за плечо. Что-то звякнуло, треснуло, и я с ужасом почувствовала, как моё платье спадает с одного плеча. По ногам рассыпались несколько оторванных кристаликов.  — О нет! — услышала я окрик гномки, успев-таки перехватить платье, чтобы оно не сползло вниз, — Мой браслет!  Я повернулась на голос и встретилась глазами с леди Неллой. Одной рукой она уже снимала с запястья массивный золотой браслет.  — Мастер Гирд, вы зацепились за мой браслет! — она демонстративно показала мне свое украшение, — Вы сломали его!  — Простите, леди Нелла, я ненарочно, — мне захотелось поскорее убраться из зала. Мои чувства просто вопили об опасности, но я осталась на месте, потому что леди Нелла не дала мне пройти. Нас обступили ещё гномки в дорогих нарядах.  — Да вы хоть представляете, сколько стоит это украшение? — воскликнула она.  — Мне жаль, — сказала я, поправляя платье и призывая к себе всё своё терпение.  — Ха! — выдавила из себя леди Нелла, — Сразу видно, что вы не разбираетесь в драгоценностях. Это вам не глина, мастер Гирд!  — Вы тоже испортили мне платье, — попыталась защититься я, хотя вряд ли это остановило бы такую гномку, как леди Нелла. Она с первой нашей встречи отчего-то питала ко мне неприязнь.

Даже если бы я сделала это нарочно, это было бы милостью, — она окинула меня презрительным взглядом.  — Что ж, — я сглотнула ком в горле от обиды, — тогда мне стоит поблагодарить вас за вашу милость, леди Нелла. Прошу меня простить, — я попыталась обогнуть леди Неллу, но она не позволила мне пройти.  — Я прощаю вам вашу дерзость, — прошипела она, нависая надо мной так близко, что в нос мне ударил запах её масел и пота, — просто потому, что уверена, что вы и за десять лет не наскребете достаточно денег, чтобы оплатить починку замка. И запомните, — она чуть наклонилась вперед и понизила голос, — грязь всегда останется грязью, даже если покрыть её позолотой. Он, — она почти перешла на шепот, — никогда не посмотрит на такую как вы, несмотря на все ваши жалкие ухищрения. Глина никогда не станет ровней стали.  Я хотела было спросить, что она имеет в виду, но она вдруг дернула рукой, в которой держала кубок и холодное вино брызнуло мне в лицо, на шею и грудь. Я задохнулась от неожиданности, а гномки вокруг захихикали и начали отворачивать лица.  — Мне так жаль, — покачала головой леди Нелла, — ужасно, но иногда я бываю такой неловкой.  Я провела ладонью по лицу и шее, почувствовав на губах сладость вина, и, толкнув леди Неллу, бросилась прочь. Я бежала, не разбирая дороги и не обращая внимания на встречных гномов. Я хотела убежать домой, но ноги сами вынесли меня на пустынный балкон.  Остановившись у перил, я со злостью вытерла остатки вина с лица рукавом и подняла голову к звездному небу, ловя разгоряченной кожей прохладный ветер. Мне было больно. Но не из-за жестокости гномок. Слова леди Неллы, конечно же, были ядовиты, но я бы смогла это пережить. А вот их правдивость отчего-то ранила сильнее ножей.  — Мастер Гирд, — я не обернулась на голос, сильнее вцепившись обеими руками в разорванное платье. Я поймала себя на мысли, что хочу повернуться, хочу видеть лицо говорящего, хочу ловить на себе его взгляд, и от этого мне становилось совсем странно и непонятно. Сердце гулко билось в груди, по коже бегали мурашки.  — Хаэ, — повторил корольТорин, и голос его прозвучал ближе, — Мне жаль, что подобное произошло. Я приму меры...  — Не надо, ваше величество, — сказала я в темное небо и ветер унес мои слова вдаль, а я с ужасом поняла, что все видели, что произошло, все видели, как меня обливали вином и смеялись. И всё из-за того, что я осмелилась поцеловать короля, — Я сама виновата. Я не должна была...  — Хаэ, — горячее дыхание коснулось волос, — в чем ты винишь себя? Что же я тогда должен сделать? — его руки обхватили мои плечи, — Я пытался. Махал мне свидетель, я старался изо всех сил отпустить тебя. Но это сильнее меня, Хаэ...  Я зажмурилась, на мгновение отдаваясь новому ощущению трепета и жара, но когда губы короля коснулись кожи на моей шее, я отпрянула.  — Прошу вас, — я вывернулась из его рук, — прошу вас! — мой голос сорвался и всхлипнул, и я бросилась бежать до того, как он успел остановить меня. До того, как я позволила ему остановить себя.  Глина не ровня стали. В этом леди Нелла была права.  Я прибежала на берег запруды, где с удивлением обнаружила принца Фили. Он привстал, опираясь на палку, заметив меня.  — Хаэ, я так и знал, что ты придешь сюда, — сказал он, — Я видел... Эти гномки заслуживают, чтобы их обрили налысо.  Я тяжело дышала, стараясь всеми силами не разрыдаться. Меня переполняли чувства, и, кажется, я была на грани сумасшествия. Сохранять спокойствие, видимо, получалось плохо, потому что принц Фили шагнул в мою сторону и вдруг обнял меня.  — Ты липкая, — сказал он мне куда-то в макушку, — вот сейчас как прилипну к тебе и никогда не отклеюсь. Будем с тобой ходить в обнимку до конца дней наших.  Горький смешок вырвался из моей груди и тут же перешел в рыдания. Фили что-то говорил, гладил меня по голове и спине, а я выплескивала своё напряжение, свой стыд, свои страхи, свои новые пугающие меня чувства, которые я не должна была испытывать, и которые пугали меня и притягивали одновременно. Я запуталась и мне было очень одиноко.  — О! — окрик заставил нас двоих замереть и повернуть головы. Недалеко от нас, у насыпи мелких камней, стояла сестра Арона и глядела на нас, раскрыв свои огромные глаза.  — Аста, — улыбнулся принц Фили и отпрянул от меня. Я же отвернулась и присела у воды, чтобы умыться. Вмешательство гномки отрезвило и приглушило терзания.  — Ваше высочество, — гномка отошла от оцепенения и поклонилась.  — Что ты здесь делаешь так поздно? — спросила я, вставая и отряхивая воду с рук. — Уже заполночь. Где Арон?  — Мастер Гирд, — гномка перевела взгляд на меня и тут же опустила глаза на моё порванное платье. Ей руки сами поднялись ко рту в ужасе, — Что с вами случилось?  — Всё в порядке, Аста, — поспешила я её успокоить, — платье порвалось. Ничего страшного. Немного обидно, конечно, но я переживу. Так что ты тут делаешь ночью?  — Мы с братом ещё работаем, — тихо сказала она, — Он послал меня за водой. Я увидела свет и решила посмотреть, кто здесь. А тут... вы... Я, наверное, пойду...  — Подожди, пойдем вместе, — сказала я, подбирая намокший подол платья, — Проверю заодно мастерскую. Ваше высочество, — я повернулась к принцу, — Вам, наверное, тоже пора. И... спасибо...  — Я зайду завтра, — сказал принц Фили, почесывая лоб и глядя только на Асту. Его лицо вдруг стало пунцовым.  — Мы всегда рады вам, ваше высочество, — отвернувшись, сухо сказала через плечо гномка и скрылась за камнями. Я бросила на принца взгляд, как бы спрашивая, что это с ними обоими, но, не получив ответа, поспешила следом за Астой.  В мастерской я накинула на плечи свой жакет и опустилась возле печи. Арон покрывал глазурью миски, Аста мыла стол, скамьи и пол. Я долго смотрела на огонь, вспоминая свадьбу Ирды, свой первый добровольный поцелуй, горячие сильные руки короля на своих плечах, слова леди Неллы, холодные взгляды других гномок.  — Ничего не хочу, — прошептала я огню и устало опустила голову на руки.  — Мастер Гирд, вы в порядке? — спросил меня Арон, — Вам надо что-нибудь?  — Нет, идите спать с Астой, — сказала я, — я тоже сейчас пойду. Сегодня побили больше посуды, чем ожидалось. Так что нас ждет много работы, начиная с завтрашнего дня.  Когда ушли Арон и Аста, я ещё какое-то время посидела, потом проверила и пересчитала готовые изделия, добавила дров в печь, переоделась и легла на топчан в углу. Я часто спала в мастерской, поэтому всегда держала здесь и одежду, и чайник для чая, и вещи для умывания.  Но сон не шёл. Я всю ночь крутилась с боку на бок, боясь, что вот-вот раздастся стук в дверь, что король прикажет привести меня, что он передумал и потребует с меня долг, что он сам может ворваться ко мне, и не будет мне от него спасения. Но никто не стучал, не врывался в мою мастерскую, и уже под утро я заснула тяжелым, нервным сном.

утром, вернее уже днём, меня разбудила взъерошенная и перепуганная Аста.  — Мастер Гирд! — тормошила она меня, — скорее! Пожалуйста! Там Арон! Он ранен! Никто не хочет помогать! Прошу вас! Помогите! Быстрее!  Я подскочила, ещё толком не разомкнув глаз, и побежала следом за всхлипывающей Астой по коридорам и лестницам, туннелям и полуразрушенным мостикам. Вскоре на нашем пути перестали попадаться гномы, да и факелы и лампы стали реже.  — Где он? — запыхавшись, спросила я, — Что произошло?  — Ещё немного, мастер Гирд, — поторапливала меня испуганная Аста, — Они подрались. Его ранили. Я просила других, но они говорили, что так ему и надо, что сам виноват, — она всхлипнула и вытерла рукавом глаза, — Он там, — она указала вперед на темные проемы впереди. Некоторые были перекрыты дверями, другие завалены.  — Это что, старые кузни или купальни? — спросила я, оглядываясь по сторонам. Здесь не было ни души. Эту часть ещё не начали разбирать. Из некоторых трещин в стенах шел пар.  — Я не знаю. Быстрее! Он там! — она потянула меня вперед. Мы бегом спустились по разбитой лестнице, перелезли через завал камней и побежали по тонкому мосту, под которым бурлила подземная река. Вдруг Аста споткнулась и налетела на меня.  Я даже не успела испугаться. Моё тело качнулось в сторону обрыва, какое-то время я ещё находилась ногами на мосту, но уже через мгновение летела в бурлящую внизу воду.

Меня бросило на волны и на мгновение я потеряла сознание от силы удара. Вода сомкнулась над моей головой, завертела в круговерти неистового потока и вытолкнула наверх, чтобы тут же снова затянуть в пучину. Я забарахталась, стараясь удержаться на поверхности и разглядеть хоть что-то в кромешной тьме. В какой-то момент меня швырнуло о камни, и только чудом я не переломала себе кости и не захлебнулась от боли. Я отчаянно боролась с волнами, стараясь оставаться на поверхности, а меня всё уносило дальше сильным течением, крутило и кидало о каменные берега, которые были неразличимы в мраке.

Я выбилась из сил, отяжелевшая одежда и сапоги тянули ко дну, первичная паника сменилась ужасом и пониманием того, что я скорее всего утону, и судя по тому, как от холода закоченело тело, это случится совсем скоро.  Когда меня вдруг швырнуло вниз, выбив из легких весь воздух, я даже не поняла, что произошло. Только пролетев в воздухе и снова погрузившись в воду, я осознала, что это был водопад. А когда вынырнула, то заметила, что течение стало не таким быстрым. Мне даже удалось добраться до берега, почувствовать коленями дно и наткнуться руками на неровные камни. Я ползла вдоль камней, на ощупь пытаясь найти хоть какое-то место, чтобы выбраться из воды. Мои пальцы не слушались и почти потеряли чувствительность, когда наконец я вывалилась на берег.  Я ползла по мелким камням так долго, как могла, подальше от воды, а потом свернулась калачиком и провалилась во тьму.  Проснулась я от того, что меня бил озноб. Холодная одежда прилипла к телу и неприятно жгла кожу холодом. Мелкие острые камни впились в щеку и забились в рот. Я огляделась, пытаясь разглядеть хоть что-то, хоть какой-то небольшой огонёк вдали, но ничего не было. Только шум водопада, только холод и шуршание мелкой гальки под руками и ногами, только полнейший мрак вокруг.  — Эй, — мой голос захрипел, а грудь резануло огнем. Я закашлялась и начала подниматься. Нельзя оставаться на месте, иначе замерзну насмерть. Надо двигаться. И я начала медленно двигаться, осторожно проверяя ногами землю и протянув вперед руки, потому что видела я лишь смутные очертания один другого темнее. Слева от меня плескались воды реки, справа раздавалось странное шипение, словно там был огромный чайник. Я подумала, что так мог выходить подземный нагретый лавой пар через какую-нибудь трещину, но тепла он не давал, и я не решилась проверять правдивость своих догадок.  Я понимала, что двигаться мне надо вниз по течению, тогда я обязательно выйду на юге, а там цеха и гномы. Назад идти не имело смысла. Мне никогда в темноте не забраться на опасный склон, откуда меня сбросило с водопадом. А на юге мне помогут. Меня найдут. Аста обязательно приведет помощь. Аста. Она же не свалилась в воду вместе со мной? Я очень надеялась, что нет, но всё же время от времени звала её, срывая и так слабый голос. А ещё я надеялась, что подземная река не делает крюк и не уведет меня ещё дальше от поселения гномов.  Я шла, как мне казалось, очень долго. Тело еле слушалось. Грудь горела огнем. Но шум водопада позади так и не стал тише. С отчаянием я понимала, что иду слишком медленно, а устаю слишком быстро.  К усталости и холоду прибавился удушливый запах дыма. Он кружил голову и щипал глаза. Несколько раз мне приходилось мыть лицо и промывать горло, потому что запах прилипал к языку горьким привкусом.  Мои ноги не слушались, я падала столько раз, что уже с трудом поднималась снова, борясь с желанием остаться лежать на холодных камнях. Время перестало иметь значение, оно растворилось во тьме, но я упорно шла вперед, продвигаясь медленнее улитки до тех пор, пока просто не свалилась в беспамятстве.  И снова я очнулась от холода, к которому добавился изнуряющий голод. Я постаралась перебить боль в животе, напившись речной воды, но это помогло лишь на короткий промежуток времени. Тем не менее, я упрямо заставила себя снова двигаться. Грудь болела от напряжения, из горла давно уже вырывались хрипы, ног и рук я и вовсе уже не чувствовала, но продолжала идти.  Настал момент, когда я перестала замечать, когда просто падаю на камни, теряя сознание, а когда бреду в темноте дальше. Бодрствование и сон стали неразделимы.  Я слизывала кровь с рук, чтобы не сойти с ума, я кусала себя и била по щекам, чтобы привести себя в чувство и отогнать истерику. С каждым новым шагом и вздохом моя надежда на то, что мне удастся спастись, меркла. А иногда я просто забывала, зачем надо куда-то идти, но упрямо переставляла ноги, понимая, что мне не хватит сил добраться до гномов. Я была почти уверена, что один раз я просто не проснусь и замерзну. И хорошо, если так. Хорошо, если здесь нет никаких чудовищ, которые сгрызут меня живьем. Пусть смерть будет быстрой и незаметной, словно сон.  Я снова ударила себя по щеке, прогоняя панику. Но удар вышел слабым, сил поднять руку и замахнуться уже не было.  Шаг, ещё шаг. Подняться. Не думать. Шаг. Проползти. Укусить себя, чтобы не спать. Подняться. Не плакать. Шаг. Темнота.  В очередной раз, когда я пришла в себя, меня так знобило и трясло, что я не смогла подняться. Даже подтянуть ноги к груди, чтобы хоть немного согреться, у меня не получилось. Я закрыла глаза, мысленно произнося молитву Махалу и прося его о быстрой смерти, когда вдруг сквозь веки меня ослепил свет. Я закрыла лицо руками и замычала от нахлынувшего на меня ужаса. Не знала, что смерть может быть столь неожиданной и яркой. Когда же меня обхватили горячие языки пламени, я забилась, выгнулась, мои суставы норовили выкрутиться, сознание вспыхивало и тут же угасало.  — Всё хорошо, тише, тише, всё хорошо, — услышала я сквозь агонию, — Дай плащ! Надо быстрее выбираться отсюда. Найдите...  Холод. Жар. Снова холод. Боль. Много боли. Чьи-то голоса.  Я никак не могла проснуться, хотя сознание моё отчаянно плескалось на границе между небытием и явью, вылавливая обрывки слов.  — Держите её, иначе она вывернет себе что-нибудь...  — Оин...  — Балин, она надышалась ядовитыми газами...  — Я не смогу помочь...  — Тауриэль...  — Я не всесильна...  — Что угодно. Даю слово короля...  — Ацелас не поможет. Она не принадлежит королевской семье...  — Любой ценой...  — Прошу...  — Это единственный выход...  Боль. Везде. Я сама — боль. От запястья к сердцу и к голове вспыхивает пожар, на мгновение приводя меня в сознание и тут же бросая в пучину тьмы. И снова холод и жар, и боль. Круговорот лихорадки с редкими провалами в блаженную тьму. Запах еды. Теплая миска у самых губ. Резкая боль и снова тьма.  — Это всё, что мы могли сделать...  — Ей лучше...  — Но не так, как могло бы быть...  — Ацелас у неё в крови...  — Завершите начатое, ваше величество. Только так...  Тишина пробудила меня, заставив с трудом распахнуть веки. Я выжила. Меня нашли. К горлу подступили слезы, но плакать не было сил. Передо мной потолок, слева — яркие всполохи из камина, руки нащупали шерстяное одеяло. Я могу двигаться.  — Вы проснулись, — голос из сна, мелодичный, как трели диких птиц. Надо мной склонилась эльфийка. Она обняла меня за плечи и помогла принять сидячее положение.  — Вы... — голос пропал, из груди вырвался еле слышный шепот.  — Выпейте, — эльфийка протянула мне кружку и прижала к моим губам, — Вам скоро станет лучше.  Терпкая жидкость прогрела горло и оставила приятный кисловатый вкус на языке, а ещё чувство голода.  — Вам скоро принесут еды, — словно прочитав мои мысли, сказала она.  — Вы знали, что я очнусь? — удивилась я, чувствуя, как боль из горла постепенно уходит.  — Да, — спокойно ответила эльфийка, — Вы ещё слабы, но это пройдет, как только...

Что она хотела сказать, я не узнала, потому что входная дверь распахнулась и вошел король Торин. На его лице при виде меня появилось такое облегчение, что я почувствовала жуткую неловкость. А когда он подошел к кровати и сел рядом, то готова была провалиться сквозь землю. Но чувства уже не были такими сильными, как я их помнила. Пережитое мной притупило восприятие реальности, а моя слабость не давала испугаться или удивиться присутствию его величества в должной мере.  — Ваше величество, вы помните... — начала было говорить эльфийка, но король перебил её взмахом руки.  — Я помню, Тауриэль, — сказал он, разглядывая моё лицо, — И о своем обещании тоже. Спасибо тебе. Ты можешь идти.  — Да, ваше величество, — поклонилась эльфийка и поспешно вышла, больше не сказав ни слова.  Торин осторожно взял мою руку, лежавшую поверх одеяла, и провел по ней пальцем. Почти невесомо, словно я могу рассыпаться даже от такого прикосновения. Сразу стало приятно от исходившего от него тепла.  — Как ты себя чувствуешь? — спросил он, — Хочешь чего-нибудь?  Я помотала головой и закусила губу, потому что ситуация была непонятной. Мне хотелось спросить, что король здесь делает, кто и как меня нашел, сколько прошло времени, но голос словно застрял где-то глубоко в горле и отказывался слушаться.  — Где я? — наконец выдавила я из себя, потому что комната была мне незнакома.  — Это комната во внутреннем дворце, — тут же начал объяснять Торин. — Здесь было легче следить за твоим состоянием.  — Долго я здесь? — слова ещё давались с трудом, но горло уже не резало так, словно внутри натыкали иголок.  — Тебя искали четыре дня, — сказал король, — и пять дней назад нашли недалеко от западных шахт. Ты была в плохом состоянии, Хаэ. Тебе нужен был покой и уход. Я боялся, что уже поздно, — от меня не укрылось, как дрогнул его голос, — Расскажешь, что произошло?  — Аста, — я прижала к горлу свободную руку, стараясь согреть его, — она в порядке?  — Аста? Сестра Арона? — спросил Торин, помрачнев. — Наверняка, она в полном порядке. Но если мои стражники найдут её, клянусь Махалом, она будет наказана по всей строгости гномьего закона.  — Что? — я не заметила, как сжала пальцами ладонь Торина.  — Она пропала вместе со своим братом, как только тебя нашли, — сухо сказал король, явно стараясь скрыть раздражение и гнев, — До этого она лила слезы по тебе, как о погибшей. Рассказывала, что ты споткнулась и упала в реку, когда вы гуляли по заброшенным кузням.  — Это был несчастный случай, — прошептала я, но всё сказанное королем нарисовало совсем иную картину.  — Тогда назови мне хоть одну причину, почему пять дней назад она с братом покинули Эребор, прихватив с собой деньги всего гончарного цеха? — в голосе Торина послышались стальные нотки, но его руки продолжали гладить мои пальцы.  — Я не верю, — покачала я головой, — Не может быть. Но почему?  Неужели Аста специально столкнула меня? Но тогда получается, она хотела убить меня. Зачем? Разве я сделала что-то плохое? Я не понимала, и это ещё больше повергало меня в шок и в неверие произошедшего.  — Почему? Я надеялся, ты расскажешь мне, — вздохнул король, — Но не сейчас. Это может подождать. Сейчас же мне надо с тобой серьёзно поговорить.  Торин замолчал, опустив глаза и разглядывая мои пальцы в его руках, словно задумался или искал нужные слова.  — Как я тебе уже сказал, ты была очень плоха, когда тебя нашли, — наконец сказал он, не поднимая глаз, — наши целители ничего не могли сделать. Мне пришлось просить Тауриэль, которая ранее спасла Кили. Но и её магии было недостаточно. И тогда мы решили использовать ацелас.  — Но... — я хотела возразить, что это было бесполезно, но Торин опередил меня.  — Да, ацелас — королевская трава, и действует только на королей или членов королевской семьи, — сказал он. — Я не мог тебя потерять, Хаэ. Я решил рискнуть.  Я ничего не понимала и хотела поторопить его рассказать, каким чудом им удалось меня спасти, но я не решалась заговорить.  — Я принял решение, — сказал Торин через какое-то время с таким трудом, словно слова причиняли ему боль. — Я приказал совершить обряд.  — Какой обряд? — я сглотнула ком в горле.  — Я взял тебя в жены, Хаэ, по древнему обряду, — сказал Торин и поднял на меня глаза, — сегодня утром я стал твоим мужем перед Махалом. И, как видишь, это помогло...  — Но... как... я же не... — я медленно потянула руку на себя, вырывая из его горячих пальцев и прижимая её к груди.  — Твоего согласия не требовалось, — Торин встал с кровати и отошел к камину, сжимая и разжимая кулаки. Теперь он глядел на огонь, и я смогла перевести дыхание, потому что от его взгляда всё внутри переворачивалось и напрягалось. — Достаточно было пряди твоих волос и свиделей... и клейма.  Я проследила за его взглядом. Он протянул руку и вздернул рукав, оголив перебинтованное запястье. Я вздрогнула и коснулась своей левой руки. Оно тоже было забинтовано, и только теперь я почувствовала ноющую боль, которая терялась за общим ощущением слабости.  — Клейма на теле и рисунки тушью сильнее простых браслетов, — продолжал объяснять Торин. — Такая связь крепче, потому что нерушима.  В голове моей загудело, словно туда запустили рой пчел. Все вокруг показалось мне нереальным сном.  — Я не могу, — прошептала я, обхватывая свою руку, — это неправильно.  — Неправильно было бы позволить тебе умереть, — отозвался Торин мрачно, — Но это ещё не всё, Хаэ. Обряд совершен только наполовину, и поэтому ты в опасности. Ацелас в твоей крови, но его действие слишком слабое. Нам надо завершить обряд как можно быстрее. Тауриэль сказала, что крайний срок — это утро. Я бы никогда не стал торопить тебя и тем более заставлять, но у нас нет времени.  — Я не понимаю, — мне вдруг стало страшно.  — Что ты знаешь о брачной ночи? — спросил он, поднимая на меня глаза.  Я покраснела и подтянула к себе колени. Эта тема была запретна для меня. Тайна, которую, как сказала Медх, должен открыть для меня мой муж. Муж. Я вдруг осознала, что я замужем. Без красивого платья, без пира, без битой посуды. На глаза навернулись слезы и я прикусила щеку, чтобы привести себя в чувство. Это не самое ужасное из произошедшего. Я же жива. Пока.  — Хаэ, — Торин вдруг снова оказался рядом, присев на кровать и дотронувшись до моего локтя, — я не хочу принуждать тебя и не буду, если ты не хочешь. Я не чудовище. Но ты можешь умереть, а этого позволить я тоже не могу. Помоги мне. Не отвергай меня. Я никогда не думал, что смогу полюбить так, как это описано в легендах — без причин, всем сердцем, до безумства. Мне всегда казалось это выдумкой. Но это случилось. Случилось неожиданно и бесповоротно. И я готов на всё, лишь бы не терять тебя. Если ты хочешь свободы, я дам тебе её после того, как мы инициируем наш брак. Я не упрекну тебя и не потребую ничего взамен. Об обряде знают только Балин и Тауриэль, но они будут молчать. Я отпущу тебя, словно ничего и не было. Что ты хочешь? Я всё сделаю. Только живи... Хаэ? — он смотрел на меня с таким отчаянием и болью, что я совсем запуталась.

Но как же вы? — мои губы еле слушались, а мысли беспорядочно носились в больной голове, — вы... клейма... что же вы наделали? — я закрыла руками лицо, чтобы он не видел моих слез.  — Прости, — прошептал он, а я покачала головой.  — За что вы просите прощения? — выдохнула я, не открывая лица. — Вы спасли мне жизнь за счет своей свободы.  — Я действовал эгоистично, — признался он, дотронувшись до моих волос. — Спасая тебя, я спас себя самого.  Я покачала головой. Мне было до безумия ужасно осознавать, что король Торин пожертвовал своим будущим ради моей никчемной жизни. И как мне теперь оплатить этот долг? Как мне отблагодарить его за этот дар?  — Я всё сделаю, — прошептала я, — Но вы же знаете... — я сглотнула перед тем, как продолжить, — я имею в виду, вы знаете, что надо делать в брачную ночь?  — Хаэ, — в голосе короля было столько облегчения, словно он заново вернул всем гномам Гору.  — Так знаете? — я опустила руки, вытерев слезы со щек, — Потому что я не знаю. А если и вы не знаете, то это будет... плохо... очень плохо...  Торин вдруг улыбнулся, а потом рассмеялся, наклонившись и поцеловав меня в лоб.  — Спасибо, — горячее дыхание коснулось кожи, — Не думай о ночи, — тихо сказал он, погладив меня по щеке, — тебе не придется ничего делать. Обещаю. Я всё сделаю сам. А сейчас я хочу, чтобы ты поела и отдохнула.  На этих словах он встал и направился к дверям, открыв которые, перехватил корзину с едой у стражника и поставил её на небольшой стол у камина.  — Здесь есть купальня, — сказал он, перед тем, как уйти, — и чистая одежда. Если тебе понадобится что-то ещё, просто скажи стражнику Бергу, что стоит за дверью.  Когда он ушел, я откинула одеяло, заметив, что и так чистая. Кто-то меня, видимо, мыл и переодевал. И я прогнала от себя мысль, что это мог быть сам Торин. Он же король, а не горничная! Скорее всего это была Тауриэль или кто-то из гномок. И вообще лучше об этом не думать. Лучше подумать о еде, от которой исходил такой запах, что закружилась голова.  Первым делом я набросилась на еду, а потом уже пошла умываться, замечая, как сильно похудела и ослабла. В волосах я нащупала новую ритуальную косу. Я представила, как король заплетает мне её, и почувствовала, как краска заливает моё лицо. Но к смущению добавилось и сожаление того, что самое важное событие в моей жизни случилось без меня.  Меня ещё хватило на то, чтобы переодеться в новую сорочку и домашний сарафан с длинными руками, бережно сложенный на небольшом сундуке в изножье кровати. А потом я просто рухнула на одеяла и заснула, хотя мысли о том, что совершила Аста не давали покоя, прогрызая дыру в сердце, а предстоящая брачная ночь будоражила неизвестностью. Но мой организм оказался умнее меня и сжалился надо мной, погрузив в целительный сон без сновидений.  Меня разбудило прикосновение к лицу. Теплые, немного шершавые пальцы гладили мой лоб, убирая спутанные волосы.  — Ваше величество, — я приподнялась в кровати, принимая сидячее положение, — Уже, да? Пора? Мне надо что-то сделать?  Мой голос ещё был сонным, язык немного заплетался, и я потерла глаза, чтобы быстрее проснуться.  — Хаэ, — голос Торина с хриплыми нотками заставил меня замереть и затаить дыхание, настолько он оказался нежным, словно он разговаривал с маленьким ребенком. — Я хочу, чтобы ты знала, что я тоже хотел бы, чтобы всё было иначе.  Я сжала руки вместе, прекрасно понимая, на что он пошел ради меня. Но он сам сделал выбор. Выбор, который не дал мне умереть.  — Я знаю, — тихо сказала я. — И я благодарна вам.  Торин на мгновение закрыл граза, чуть нахмурившись, и я испугалась, что сказала что-то не то. Но вот он уже открыл глаза и положил свои руки поверх моих.  — Мне надо, чтобы ты не боялась, — сказал он. — У меня к тебе будет просьба, Хаэ.  — Хорошо, — я вся напряглась.  — Не отталкивай меня, — сказал он, поднимая руку к моему лицу и нежно касаясь пальцами щеки. — Что бы я ни делал, знай, что это правильно. Не закрывайся от меня и ничего не бойся. Я не причиню тебе вреда.  Я смогла лишь кивнуть, чувствуя, как меня вдруг переполнил страх. Зачем ему надо успокаивать меня? Что он собирается делать?  Тем временем Торин дотянулся до кувшина на прикроватной тумбе, перелил содержимое в стоявший там же кубок и протянул мне.  — Это ацелас, — сказал он, протягивая мне кубок. — Выпей.  Я послушно пригубила терпкую настойку, сделав несколько глотков.  Он взял кубок из моих рук и поставил на полку, а потом наклонился и поцеловал меня в висок. Его руки коснулись моей шеи и плеч, губы заскользили по щеке вниз. Я почувствовала, как Торин начал развязывать мой сарафан и инстинктивно попыталась закрыться руками.  — Не бойся, — прошептал он, отстраняясь и заглядывая мне в глаза. — Я должен раздеть тебя. Если хочешь, я погашу лампы.  Я представила, что остаюсь в кромешной тьме, и по моей спине пробежал холодок ужаса, и я покачала головой.  — Можно? — спросил он, мягко отводя мои руки от груди.  — Я сама, — опустив голову, я начала судорожно развязывать шнуровку. Сарафан съехал с плеч, и я, придерживая его, встала с кровати, позволяя платью упасть на пол. На мне осталась сорочка, и я не была уверена, должна ли её снимать тоже. Руки дрожали. Я бросила быстрый взгляд на Торина. Он тоже встал и уже снял сюртук, а сейчас медленно расстегивал петли нижней рубашки. Мой взгляд упал на его оголившуюся грудь, под темными волосами виднелись ритуальные татуировки и белели старые шрамы вперемешку с недавними. На мгновение я зажмурилась, собирая всю свою смелость и мысленно говоря себе, что он знает, что делать, что он мой муж, а значит и мой хозяин, что он обещал не делать мне больно.  Сорочка под моими пальцами смялась и заскользила по рукам вниз, оставляя меня с чувством абсолютной беззащитности. Мне хотелось прикрыться, но я заставила себя не двигаться. Взгляд Торина потемнел, его грудь тяжело поднялась и опустилась, и он шагнул ко мне, подхватывая и кладя на кровать.  — Мне надо подготовить тебя, — прохрипел он, ложась рядом и касаясь губами моего плеча, отчего по всему телу тут же пробежали мурашки. — Хаэ, какая же ты красивая...  Я задохнулась, когда его пальцы заскользили вниз к моему животу, потом поднялись и смяли грудь, шершавые губы ласкали шею, плечи, опускаясь всё ниже до тех пор, пока не оказались внизу живота. Торин осторожно развел мои напряженные ноги в стороны, и я сильно укусила костяшки пальцев, когда почувствовала его пальцы и язык. Меня затрясло от стыда. Я зажмурилась, сдерживая всхлипы. Мне было так страшно, что потекли слезы. Мне казалось происходящее ужасно постыдным и чем-то срамным. Как он мог делать что-то подобное. Зачем?  Наверное, Торин что-то почувствовал, потому что вдруг резко поднялся и подтянулся наверх.  — Всё хорошо, — прошептал он хрипло. — Не отталкивай меня, — его губы коснулись моей шеи. — Ты слаще меда, — поцелуи стали нетерпеливее, — желаннее всех сокровищ...

Он говорил и говорил, гладя моё тело, целуя, успокаивая и лаская. В какой-то момент я поймала себя на том, что наслаждаюсь его прикосновениями, мое тело отвечает на его поцелуи легкой дрожью, дыхание становится тяжелым.  Вдруг его губы коснулись моих, и я не отвернулась, позволяя Торину целовать себя. Мои руки сами оказались на его плечах, шее, волосах, как вдруг низ живота пронзила резкая боль и я вскрикнула, вцепившись ногтями в кожу Торина.  — Всё хорошо, — Торин подхватил губами скатившуюся по виску слезу и нежно поцеловал меня, начиная двигаться на мне и внутри меня, — Тише, Хаэ. Моя Хаэ. Доверься мне.  Он продолжал шептать что-то успокаивающее, нежно гладить, покусывать мои губы и обжигать рваным дыханием кожу. Я расслабила руки, позволяя ему управлять и распоряжаться моим телом, повторяя, что так надо, он знает, что делает. Он мой муж...  От его ласк и движений стало совсем жарко, напряжение внутри сменилось сладкими тягучими волнами, которые затмевали сознание, моё тело бессознательно выгибалось навстречу толчкам, дарившим неожиданно приятное наслаждение. Когда сил выносить это безумие не осталось, я застонала, забившись в объятиях Торина и тяжело дыша от накрывшей меня волны сладостной неги. Торин поймал мой стон, выдохнул в мои губы моё имя и улыбнулся. Его движения стали быстрее, тело напряглось и он на мгновение замер, а потом медленно опустил голову и поцеловал меня, заставив меня приоткрыть рот и проникнув языком внутрь.  Когда он перевернулся на бок и подтянул меня к себе, прижимая к своей груди, я ещё находилась в таком состоянии, что едва могла соображать.  — Что это было? — тихо спросила я, когда он накрыл нас обоих одеялом и зарылся лицом в мои волосы, целуя макушку.  — Благодать от Махала, — я услышала его улыбку. — Тебе понравилось?  — Я... я не знаю, — честно призналась я, — у меня такое впервые.  — У меня тоже, — прошептал он, гладя меня по спине.  — Теперь всё? — спросила я, не решаясь поднять глаза на короля и так и уткнувшись носом в его грудь, и поджав всё ещё подрагивающие ноги.  Гладящая меня рука Торина замерла на мгновение.  — Теперь всё, — голос его показался мне печальным. — Отдыхай.

Когда я проснулась, фонари еле мерцали, огонь в камине почти потух, Торина рядом не было, а я сама была завернута в одеяло. Пахло чужим телом, табаком и чем-то ещё непривычно душным и терпким. Двигаться не хотелось. В груди сдавило от нахлынувших воспоминаний, которые тут же спутали мысли. Я уставилась на один из фонарей в нише стены, чувствуя, как нарастает ком в горле.  Шорох в купальне заставил меня вздрогнуть и зажмуриться. Если король ещё здесь, то мне вдруг стало страшно увидеть его и тем более заговорить с ним.

Шаги приблизились ко мне, кровать прогнулась под его весом. На меня пахнуло свежестью и теплом.  — Я знаю, что ты не спишь, — сказал Торин, и мне пришлось открыть глаза и встретиться с его взглядом, в котором сквозила то ли усталость, то ли печаль.  Я приподнялась на кровати, удерживая одеяло рукой.  — Ваше величество, — я опустила взгляд, не выдержав смущающих воспоминаний о прошедшей ночи.  — Как ты себя чувствуешь? — мне показалось, что он хотел дотронуться до меня, но не стал этого делать.  — Хорошо, — неуверенно ответила я, прислушиваясь к своему телу, которое вдруг заныло в самых неожиданных местах.  — Что ты будешь делать, Хаэ? — спросил он.  Я подняла на него взгляд, удивившись вопросу. Что я должна сделать? Есть что-то ещё? Что?  — Я сделаю всё, что вы прикажете, ваше величество, — от моих слов Торин вдруг нахмурился и плечи его еле заметно опустились.  — Я спрашиваю, что ты сама хочешь? — тихо сказал он.  — Я не знаю, что вы хотите услышать, ваше величество, — я поёжилась под его тяжелым взглядом.  — Ты готова занять место рядом со мной? — после недолгого молчания спросил он. — Если да, то я сегодня же объявлю о нашей свадьбе и назову тебя своей королевой.  Я чуть не подавилась воздухом и уставилась на его величество в ужасе.  — Я... королева? — прошептала я. — Какая из меня королева? Я горшечница. Я не смогу.  — Хаэ...  — Вы мой муж, мой хозяин, — заговорила я быстрее, чувствуя себя неуютно, — я принимаю это и согласна служить вам. Конечно, это неожиданно, и я не совсем готова, но вы можете быть уверены в моей верности долгу, но быть королевой...  — Я понял, — перебил он меня, — но мне не нужна твоя служба, Хаэ.  Он перехватил мою руку и погладил мою ладонь, его пальцы коснулись моего уродливого шрама, тянущегося до плеча. Он задумчиво провел по нему пальцем, отчего я вздрогнула, но выдернуть руку не решилась.  — Я буду ждать, когда ты придешь ко мне сама без условий, — проговорил он, улыбнувшись, — без обязательств, не из долга, а по собственному желанию. Тогда я сделаю тебя своей королевой. А до тех пор, будь свободна.  — Но вы мой муж...  — А ты моя жена. И это уже не изменить, но ты боишься, и я не хочу давить на тебя, — спокойно сказал Торин, — поэтому дам тебе столько времени, сколько потребуется. Я понимаю, что ты не готова...  — А вы... вы разве готовы? — удивилась я.  — Да, Хаэ, — он наклонился, перевернул мою руку и поцеловал мои пальцы и ладонь. — Я должен идти. Я и так уже пропустил завтрак с сестрой и племянниками. Меня могут начать искать. Но сперва, позволь подарить тебе первый свадебный подарок, — он встал и взял с тумбы мешочек, из которого на его ладонь выскользнуло что-то блестящее. Это оказался кулон на тонкой цепочке — капля из ограненного сапфира.  Не говоря ни слова, он убрал мои спутанные волосы, и его пальцы царапнули кожу на шее, когда он застегивал цепочку. Я была настолько шокирована, что даже не смогла выдавить из себя слова благодарности.  — Тебе придется спрятать ритуальную косу, — сказал он, всё ещё держа руки на моих плечах и наклонившись к моему лицу. Его глаза изучали мои губы и шею, зрачки расширились, но тут он моргнул и резко встал.  — Мне же надо вам заплести косу... — спохватилась я.  — Сделаешь это, когда будешь готова признать меня мужем не только перед Махалом, но и перед всеми остальными, — сказал он. — Дождись Тауриэль. Она проверит твоё самочувствие, а потом можешь делать, что хочешь.  — Ваше величество, — он остановился в дверях. — Спасибо.  Он не ответил, лишь слегка наклонил голову и вышел.  Я потянулась к шее и нащупала украшение. По коже пробежали запоздалые мурашки.  Когда пришла эльфийка, я уже помылась и переоделась в сарафан, что был на мне прошлым вечером. Только сейчас я начала замечать то, что не видела вчера — небольшие шрамы на руках и ногах, уже пожелтевшие синяки и побелевшие царапины. Мне хотелось размотать запястье и посмотреть на клеймо, но я не могла заставить себя это сделать. Каждый раз, когда я прикасалась к ткани, мои пальцы холодели и начинали дрожать, поэтому я решила пока оставить всё как есть.  — Ваше величество, — поприветствовала она меня поклоном, и я опешила на мгновение.  — Называйте меня просто Хаэ или мастер Гирд, — наконец проговорила я.  — Как пожелаете, мастер Гирд, — немного помешкав, кивнула Тауриэль. — Дайте мне вашу руку.  Когда я протянула ей руку, она прошептала что-то на эльфийском, прикрыв глаза, потом дотронулась до моего лба и груди.  — Хорошо, — улыбнулась она. — Не думала, что это сработает, но вам повезло.  — Как мне вас благодарить? — спросила я, когда эльфийка собралась уходить.  — Не меня надо благодарить, мастер Гирд, а короля...вашего мужа, — сказала она довольно сухо.  — Вы осуждаете меня? — догадка не удивила меня. Я сама чувствовала вину.  — Это было не ваше решение.  — Тогда вы осуждаете его? — я смяла пальцами юбку, потому что взгляд эльфийки словно смотрел сквозь меня.  — Разве имею я право? — усмехнулась она, и вдруг прислонилась к стене, сложив руки на груди. — Но я бы хотела понять, что вы чувствуете? Какого это проснуться и понять, что вы навсегда привязаны к кому-то без вашего согласия? Для эльфов подобное равносильно смерти.  — Он спас мне жизнь, — неуверенно сказала я.  — Простите, — опустила глаза Тауриэль, — я не должна была говорить всего этого. Отчасти я тоже виновата. Я помогла королю Торину и получила плату, которую жаждало моё сердце. Я не думала о ваших чувствах.  — Что за плату?  — Согласие на брак с его племянником Кили, — лицо эльфийки разгладилось при упоминании принца, а улыбка стало мягкой и мечтательной.  — Так это правда! — воскликнула я. — Я слышала о вас, но не могла поверить. О... я рада и поздравляю!  — Так вы не злитесь на меня? — подняла брови эльфийка.  — Что за вздор! Конечно же, я благодарна вам и королю. Вы поступили правильно, — заверила я её. — Просто я оказалась действительно к этому не готовой. Мне нужно время... прийти в себя...привыкнуть...  — Вы удивительная гномка, — Тауриэль выпрямилась. — Другая бы на вашем месте разозлилась, а вы благодарны. Во всяком случае, я бы не простила. Что вы будете делать? Король сказал, чтобы ваш союз остался в тайне.  — Вернусь в мастерскую, продолжу работать, — пожала я плечами. — Я пока не готова стать королевой. Мне даже подумать об этом страшно, если честно.  — Мне тоже немного страшно, — понизила голос эльфийка, словно делилась секретом. — Страшно выходить за гнома. Но, когда я думаю о том, что мы не вместе и что я больше никогда его не увижу, моё сердце готово разорваться от боли и тоски. И это сильнее страха.

Уверена, у вас всё будет хорошо, — улыбнулась я.  — Да, — глаза Тауриэль засверкали, — а я надеюсь, что вы полюбите своего мужа так же сильно, как он любит вас.  Я открыла рот и тут же закрыла его, не найдя ответа. Реальность вдруг обрела для меня совсем другие краски. Все слова, что говорил мне Торин, не казались мне почему-то столь убедительными, а вот эти же слова из уст эльфийки словно открыли глаза. Торин любит меня. Причем любит так, что отдал мне свою свободу. Он уже не сможет взять себе другую жену из благородных гномок. Он выбрал меня. А я? Что чувствую я? Трепет? Благодарность? Страх? Это было для меня слишком сложно, и я решила подумать об этом позже.  — Мне надо уходить, — голос эльфийки вывел меня из задумчивости.  — Приходите ко мне в мастерскую, — поспешила сказать я, пока она не ушла. — Я буду всегда рада вам. Правда.  Тауриэль улыбнулась, кивнула и вышла. Немного погодя я тоже решила уйти. Я поискала свою одежду, но её не было. Наверное, она была в таком состоянии, что её просто сожгли. Спрятав ритуальную косу под прядями волос и зацепив волосы ремешком, я вышла из помещения, тут же наткнувшись на стражника, который, впрочем, не выразил удивления, а просто слегка кивнул мне и остался стоять на месте, показав мне, куда надо идти, чтобы выйти из внутреннего дворца.  Первым делом я зашла к Медх на королевскую кухню.  — Махаловы потроха! — закричала она, роняя тесто в муку и подбегая ко мне. — Хайка! Живая! Здоровая! Ты моя хорошая!  Она заключила меня в такие жаркие объятия, что внутри что-то опасно захрустело.  — Ты как? — она держала меня за плечи и рассматривала с ног до головы. — Ничего не сломано? Нигде не болит? А то никого к тебе не пускали. Выставили стражу, словно ты хрустальная. Долго же тебя не было! Есть хочешь? У меня как раз пирог подоспел и рагу есть, мясо только-только сварилось, вон остывает...  Она говорила и говорила, хлопоча вокруг и то и дело дотрагиваясь до меня, словно не веря, что я здесь, живая и здоровая.  — А эта девка, тварь поганая! Пусть её варги сожрут, вместе с братцем! — возмущалась она, когда я послушно уплетала королевский обед. — А ведь я, как знала! Предупреждала! Говорила, что не верю этому вруну. Ты ешь, ешь. Вон как исхудала. Одни кости торчат! Бедная моя. Ну ничего. Я тебя откормлю. Будешь, как новенькая.  — А ты как? Что нового? — спросила я, успев вставить слово, когда Медх набирала воздуха, чтобы продолжить свои причитания.  — Да что? Ничего. Всё по-прежнему, — пожала плечами Медх. — Принц Фили сюда зачастил после того, как твои подмастерья слиняли с награбленным. Ходит, как в воду опущенный. За тебя, наверное, переживал. Но его тоже не пускали к тебе, насколько я поняла. А вот второй принц расцвел, аки девица. Такой счастливый бегает, словно ему горшок с золотом волшебный достался.  — Он женится скоро на своей эльфийке, — буркнула я с набитым ртом.  — Да ну! Откуда знаешь? — перегнулась через стол Медх.  — Так меня эльфийка лечила. Она и сказала.  — Вот так поворот! — хлопнула в ладоши Медх. — Опять значит скоро гулять будем? А король, что? Не собирается жениться? Ничего не слышала?  Я подавилась и закашлялась. Медх подскочила и начала усердно бить меня по спине.  — Да не спеши ты, — посетовала она. — Я тебе ещё корзину с собой соберу. Ты же сейчас в мастерскую пойдешь?  — Ага, — кивнула я. — Надо проверить. У меня в одном горшке шкатулка была спрятана. Я там сбережения хранила. Вдруг остались.  — А это что у тебя? — Медх вдруг уставилась на мою шею. — Красивый какой кулон.  — Заговоренный, — поспешно выпалила я первое пришедшее в голову, — эльфийской магией на здоровье... чтобы быстрее восстановиться.  — Вот оно как, — покачала головой гномка. — Чего только эти эльфы не придумают. Чудеса да и только.  — Я пойду, Медхочка. Спасибо тебе большое за еду, — я встала из-за стола. — Если увидишь Ирду и Сафу раньше меня, передавай привет. Я потом к ним загляну тоже.  — Я тебе корзину с Ульфом пришлю, — кивнула Медх. — Нечего тебе тяжести таскать. Только давай я тебя ещё раз обниму. Махал, какая же ты худющая!  В мастерскую я пришла поздно, так как по дороге приходилось много раз останавливаться и здороваться со знакомыми гномами, а в гончарном цеху так вообще меня окружили, напоили чаем, рассказали последние новости и не отпускали, пока я не сослалась на усталость и необходимость отдохнуть, иначе придется вызывать целителя Оина.  Я заметила, что в помещении чисто. Кто-то, видимо, прибирал здесь, пока я отсутствовала. Но печь была холодной, а остатки глины затвердели и потрескались. Я подошла к стеллажу, где хранила сбережения и с разочарованием увидела, что там ничего нет. Горшок, в котором хранились деньги, был разбит и лежал у стены, куда я обычно складывала испорченную посуду. Придется брать глину в долг. Я грустно улыбнулась, поняв, как глупо это в сложившейся ситуации, где я почти королева. Со стороны это должно быть выглядело забавно. Но мне было не до смеха. Я ещё не смирилась с новым статусом, пусть и не оглашенным.  — Хаэ! — знакомый голос заставил меня обернуться. Фили быстро прохромал ко мне и обнял одной рукой, отбросив палку. — Как же я волновался! Махал! Хаэ! Я так рад, что с тобой всё хорошо!  — Я тоже рада, ваше высочество, — прохрипела я ему в плечо. — Но если вы меня не отпустите, то я задохнусь.   — Прости, ты, наверное, ещё не совсем поправилась, — он отодвинулся и начал разглядывать меня, на мгновение остановив взгляд на кулоне.  — Я полностью здорова, — призналась я, — осталось только несколько царапин, но и они скоро заживут. А как вы? Выглядите уставшим.  — Да нормально, — принц запустил руку в волосы и с силой взлохматил их. — Просто ума не приложу, как так вышло. И ещё Аста... никогда бы не подумал...  — Мне жаль, — тихо сказала я и протянула руку, чтобы коснуться его плеча. — Никто не ждал, думаю.  — Она мне нравилась, — признался Фили горько. — Я же почти голову потерял из-за неё. А она...  — Ты видел её, когда я... пропала?  — Только один раз, когда она прибежала к стражникам и рассказала, что ты упала в реку. Потом я с Кили и стражниками отправились на твои поиски на восток, Торин — на запад, а Двалин спустился вниз по реке к Вороньей высоте, чтобы, если ты утонула, то выловить тело... кхм... я не должен был этого говорить.  — Всё в порядке, — успокоила я его, — а потом?  — Потом она с братом сбежали, ограбив твой цех, — вздохнул Фили, и во вздохе было столько боли, что мне стало его жалко. — Я всё думал, почему она это сделала. Хоть одна причина. Зачем? Чего ей не хватало? Почему она не обратилась ко мне, если ей нужны были деньги? Я бы дал. Да я бы осыпал её золотом! Не понимаю...  — Я тоже понятия не имею, — мне было больно смотреть на необычно мрачного принца, и чтобы отвлечь его, я попросила его помочь растопить печь. А потом мы пили чай и разговаривали о Кили и Тауриэль. Я узнала, что король Торин сперва отказался принимать их отношения, но вчера вдруг резко поменял мнение и объявил об их помолвке.

Тауриэль будет жить в Горе? — спросила я, грея руки о чашку.  — А как иначе? — пожал плечами принц. — Кили не может уйти. Он принц. На нем лежат определенные обязанности перед народом. Ну а Тауриэль сама выбрала свою судьбу. Главное, что она не боится. Значит, действительно любит.  Я посмотрела на огонь в печи и тронула пальцами кулон. Не боится, значит любит. А я боюсь. Значит ли это, что не люблю? Я постаралась прислушаться к себе.  — Ты уснула или планируешь какое-то злодейство? — страшным шепотом спросил меня Фили, заставив улыбнуться.  — Просто задумалась, — я опустила взгляд.  — С тобой же всё будет хорошо? — вдруг спросил он.   — Да. Думаю, да, — успокоила я его. — А с вами, ваше высочество?  — Конечно, — выпрямился он. — Как же иначе? Теперь ты рядом. Сможешь разбить о мою голову пару мисок, если я начну хандрить. Позволяю.  — Ваша милость безгранична, ваше высочество, — хихикнула я. — Но боюсь, мои миски слишком ценные, чтобы портить их таким неподобающим способом. У Медх для подобных случаев есть прекрасная чугунная сковородка.  — Да ты страшная женщина, — покачал он головой, наконец-то улыбнувшись до ушей.  — Каюсь, ваше высочество, — согласилась я.  Было приятно снова почувствовать себя собой и забыть обо всем. Просто попить чаю и поговорить о всяких глупостях. Мне это было нужно, как глоток свежего воздуха. И почувствовала безграничную благодарность к принцу.  Спать я легла в мастерской. Сил подниматься в свою каморку не было, ведь там наверняка собралось много каменной пыли, и я не помнила, были ли у меня в запасе дрова. Поэтому я осталась у теплой печи, решив с завтрашнего дня начать новую жизнь или же продолжить старую — как уж получится.  На следующий день я взялась за работу. Оказалось, что король компенсировал цеху убытки, поэтому мне выделили всё необходимое для работы и даже выплатили деньги авансом на новые заказы, поступившие за последние десять дней. Я работала с упоением, рвением и радостью. Мне было важно ощутить привычные мне вещи — скользкую глину под руками, шершавый станок, истертые рукояти инструментов. Всё это было понятным и надежным. Всё это не требовало от меня усилий. Работа успокаивала и помогала упорядочить мысли.  Я уже решила, что постараюсь отблагодарить короля. Постараюсь стать хорошей женой. Хотя как это сделать, я пока не понимала. Ведь в моем представлении муж и жена должны жить вместе, заводить детей, помогать друг другу и, по крайней мере, общаться. Как общаться с королем, я не знала. Но твердо решила, что сделаю всё, что смогу. Единственное, чего я не могла пока, так это отбросить свои страхи. Будь Торин не королем, а каким-нибудь стражником или мастером, я бы не мучилась и осталась бы с ним открыто и честно. Но он был владыкой всех гномов, а это слишком много и недосягаемо для простой горшечницы.  Мои мысли прервали громкие голоса у входа. Я подняла голову и встретилась взглядом с леди Неллой и ещё двумя гномками — леди Эрлин и леди Глодир.  — Мастер Гирд, вы и вправду поправились, — сказала леди Нелла, хотя удивления в её голосе не прозвучало.  — Благодарю за заботу, леди Нелла, — сухо ответила я, вспоминая её выходку на свадьбе Ирды.  — Вы заблуждаетесь, мастер Гирд, — гномки вошли внутрь и встали передо мной, оглядывая помещение с легким пренебрежением и стараясь ничего не коснуться. — Мы здесь, чтобы узнать, почему король Торин так заботится о какой-то горшечнице? Что в тебе такого, что он игнорировал ужины с владыками и отказывался от приглашений? Что за магию ты использовала?  — Я не понимаю, о чем вы, — хрипло ответила я, вытирая руки о фартук. — Вы хотите обвинить меня в магии только потому, что я чуть не погибла и король был настолько великодушен, что заботился о моем здоровье?  — Из-за тебя эльфийка станет женой принца Кили, — процедила сквозь зубы леди Глодир. — Нам известно, что эта остроухая потребовала взамен твоего исцеления. Королю пришлось согласиться на этот абсурдный брак из-за тебя.  — Думаю, что король вполне способен сам принимать решения и оценивать последствия, не спрашивая совета, — ответила я, начиная злиться.  — Смеешь дерзить, горшечница? — засмеялась вдруг леди Нелла.  — Я просто хочу знать, что вы сейчас хотите от меня, — я всеми силами старалась сохранять спокойствие.  — Уезжай из Эребора, — сказала леди Нелла. — Мы даже заплатим тебе столько, что ты сможешь открыть с десяток мастерских, подобной этой, в любом другом месте.  — Мне некуда уезжать, — вскинула я голову и посмотрела в глаза гномке, — и я не понимаю, почему должна это делать.  — Я так и думала, — усмехнулась леди Нелла, переглянувшись с другими гномками. — Она надеется стать фавориткой при дворе. Разыграла несчастный случай, прикинулась умирающей, поцеловала короля, крутит шашни с принцем Фили. Да ты не так проста, как кажешься, мастер Гирд, — зашипела гномка. — Но я вижу тебя насквозь. И я предупреждаю, что не оставлю это просто так. Не позволю обманывать его величество. Вся Гора узнает, какая ты на самом деле. Поэтому лучше тебе исчезнуть, пока мы даем тебе эту возможность.  На этих словах благородные леди покинули мою мастерскую, оставив меня в оцепенении пялиться на опустевший вход.