ЭРЕБОР

Выпейте воды, — Арон протянул мне кружку, — Пожалуйста, мастер Гирд. Уверен, что это какая-то ошибка.  Я отмахнулась от него и снова схватила письмо.  «... Хэдрик Гирд и его сестра в темнице. Удивительно, что вы ничего не слышали. Хотя, по правде сказать, мы тоже ничего не знали до тех пор, пока не был объявлен приговор несколько лун назад. Их обвиняют в подлоге и обмане. Я деталей не знаю, но судя по всему от семьи Гирд никто не откликнулся на призыв короля, а запись в переписи войск была подделана. Поговаривают, что старший Гирд прятался в шахтах, а его сестра покрывала его. В следующее новолуние Хэдрика клеймят и изгонят, а его сестра останется в темнице до конца дней своих. К дочери Хэдрика никаких обвинений не было озвучено. Да и она сейчас подданная короля Торина. Это всё, что я знаю. Расспрашивать много не могла, потому как боялась, что заподозрят в связи с ними и тоже отправят в темницу. Ты же знаешь, Арон, как у нас строго с изменниками...»  — Новолуние, — пергамент в моих руках ходил ходуном, — когда новолуние? — я вскочила и схватилась за голову, не зная, что делать.  — Через четыре дня, — очень тихо сказал Арон, всё ещё пытаясь всучить мне кружку с водой, — Это же неправда, мастер Гирд? Они что-то напутали, да?  — Четыре дня, — обреченно простонала я, не замечая ничего вокруг себя, — Ни один посыльный не успеет.  — Что я могу для вас сделать? — не унимался парень, — Вы только скажите... нет, прикажите! Я всё сделаю! Хотите поеду в Железные холмы и разберусь?  — Ты? — усмехнулась я истерично, вышагивая по мастерской, — Да что ты сможешь? — выдохнула я, резко остановившись. — Но я знаю, кто может.  — Мастер Гирд, не надо вам никуда идти в таком состоянии, — взволновано сказал Арон, перекрывая собой выход, — Вы ещё глупостей каких натворите.  — Четыре дня, Арон, — чуть ли не закричала я на него, всеми силами стараясь говорить ровно, — Пропусти. Я знаю, что делаю.  — Мастер Гирд... — Арон не посмел остановить меня, и я вышла из мастерской.  Я шла, потом перешла на бег, не обращая внимания на редких гномов, возвращавшихся с поздней смены. Перед глазами стояли жуткие картины, в которых мой отец и тётя сидят на холодных камнях железногорских подземелий. Их вообще кормят? Их бьют? Им дают воду? Одеяла? Мои мысли путались, сбивались, на смену страха приходили чувство вины, боль и отчаяние. Почему меня не арестовали вместе с ними? Догадка билась внутри, и от неё становилось ещё больнее. Отец и Дженка наверняка защищали меня, взяв всю вину на себя. Оградили меня от позора и заключения.  Не плакать. Только не плакать.  И не трусить.  Иного выбора всё равно нет.  — Его величество в своих покоях, — отчеканил стражник, охраняющий вход во внутренний дворец.  — Тогда отведите меня в покои его величества, — сказала я на удивление твердым голосом.  Стражник смерил меня скучающим взглядом и вздохнул.  — Никто не имеет права нарушать покой его величества, — отчеканил он равнодушно.  — Это вопрос жизни и смерти, — процедила я сквозь зубы.  — Если я позволю тебе пройти, то вопрос жизни и смерти будет уже моей проблемой, — насмешливо ответил стражник.  — Я прошу вас, — мой голос дрогнул, но непоколебимый гном даже не шелохнулся, — Мне надо видеть короля немедленно! Иначе будет просто поздно!  — Что здесь происходит? — возле меня выросла фигура сэра Двалина и стражник вытянулся в стойке смирно.  — Сэр главнокомандующий, — повысил голос гном, отчитываясь, — Дама требует аудиенции у короля.  — Мастер Гирд, что за срочность? Уже далеко заполночь, — спросил сэр Двалин, — До утра невмочь подождать?  — Сэр Двалин, прошу, помогите мне встретиться с королем, — я умоляюще посмотрела на грозного гнома, — Это действительно важно. Очень важно! И времени совсем нет.  — Хорошо, — после недолгого задумчивого молчания согласился сэр Двалин, внимательно изучая моё страдальческое лицо, — Надеюсь, у тебя имеется веская причина, мастер Гирд.  — Благодарю, сэр Двалин. Спасибо! Большое спасибо, — выпалила я на одном дыхании, уже спеша за сэром главнокомандующим, который одним лишь кивком заставил стражников на входе расступиться.  — Потом будешь благодарить, если в живых останешься, — хмыкнул сэр Двалин, ведя меня по широким коридорам с колоннами и террасами, мимо королевских стражников и каменных статуй.  Он остановился перед высоким арочным сводом, по обе стороны которого стояла личная стража короля. Небольшой коридор заканчивался тяжелой, обитой железом дверью. Сэр Двалин сказал что-то стражникам и ударил по двери кулаком три раза.  — Входи, Двалин, — услышала я усталый голос за дверью.  — Я не один, ваше величество, — открывая дверь, произнес сэр главнокомандущий. В нос ударил запах табака.  — Двалин, ты знаешь, который час? — в голосе короля послышалось недовольство.  — Так ты примешь её? — сэр Двалин не вошел внутрь, так и стоял на пороге, а я за его спиной.  — Её? — на этих словах короля сэр Двалин отступил в комнату, освобождая обзор, и я увидела стоящего у большого камина Торина с трубкой в руке. Одет он был в простую длинную рубаху до колен и домашние штаны. Мне стало ужасно неловко, но отступать я не собиралась. Слишком многое зависело сейчас от его величества.  — Ваше величество, — поклонилась я, оставаясь на месте.  — Мастер Гирд, — кивнул медленно Торин, переглядываясь с сэром Двалином, но тот лишь невозмутимо пожал плечами.  — Прошу прощения, что отвлекаю вас в столь поздний час, — мой голос дрожал, несмотря на все мои усилия держать себя в руках, — Но у меня к вам очень важное дело. Вы выслушаете меня?  — Раз ты уже здесь, то входи, — сказал король Торин, делая пригласительный жест рукой.  Я вошла и остановилась, не пройдя и пяти шагов. Сэр Двалин остался стоять у входа, заложив руки за широкий пояс. Я оглянулась на него, не решаясь заговорить.  — Двалин, оставь нас, — приказал Торин, видя мою неуверенность.  Сэр главнокомандующий кивнул и вышел, прикрыв за собой дверь.  — Я слушаю тебя, мастер Гирд, — милостиво подбодрил меня король.  — Я здесь, чтобы... — я облизала вдруг пересохшие губы, — чтобы...  Мне пришлось сжать пальцы в кулаки и набрать в грудь воздуха, чтобы немного упорядочить разбегающиеся мысли. Торин терпеливо ждал, и во взгляде его была еле заметная весёлость. Наверное, именно это меня и разозлило, и позволило сказать то, что я и хотела. Как может быть кому-то весело в такой ужасной ситуации?  — Я пришла требовать компенсацию, — выпалила я, глядя на короля.  — Ещё днём тебе ничего не было нужно, — насмешливо сказал Торин, кладя дымящуюся трубку на каминную полку и начиная обходить стоявшее на его пути кресло, — С чего такая спешка?  — Обстоятельства изменились, — я опустила глаза, не в силах выдерживать его взгляд, — Вы обещали выполнить любое мое требование. Я надеюсь, что вы сдержите своё слово.  — И чего же ты требуешь? — король остановился передо мной, и я набрала в грудь воздуха.  — Я треб... — я запнулась, и тут же продолжила, пока храбрость не покинула меня полностью, — хочу просить вас, чтобы вы взяли под свою защиту моего отца и мою тетю, ваше величество, — я сильнее сжала кулаки, вдавливая ногти в кожу. — Они сейчас в темнице у владыки Даина. Им вынесен приговор и через четыре дня его приведут в исполнение. Я прошу вас отменить указ владыки Даина, перевезти мою семью в Эребор и дать им свою защиту. Только вы успеете послать ворона с посланием, иначе я не посмела бы тревожить вас в такой час. Это всё.  Повисло тяжелое молчание. Треск поленьев в печи заставлял меня вздрагивать, пляшущие по полу и стенам тени казались зловещими чудовищами, дышать становилось всё труднее.

В чем их обвиняют? — отрезал король Торин после долгой паузы. Голос его словно лезвиями резанул по воздуху.  — Все обвинения ошибочны, — проговорила я отяжелевшим языком.  — Я спросил, в чем их обвиняют? — повторил Торин жестче.  — Вы выполните свою клятву? — я подняла глаза на Торина.  Он стоял мрачнее грозовой тучи, и у меня пересохло во рту.  — Мой кузен вспыльчив, но не настолько легкомысленен и глуп, чтобы наказывать своих подданных за мелкие проступки, — сказал король, вглядываясь в мои глаза, словно мог прочитать там правду. — Спрашиваю в послединй раз. В чем их обвиняют, Хаэ? — рявкнул вдруг он, не сдерживая свой гнев. В этот миг он пугал меня, как никогда раньше. Но отступать я не могла.  — В измене, — прошептала я еле слышно и слезы всё же покатились по моим щекам, — Прошу, пошлите приказ владыке Даину с королевским вороном в Железные холмы, пока ещё не поздно. Вы же дали клятву, что исполните любое мое требование.  — Когда я этого говорил, то думал, что ты потребуешь денежное вознаграждение, — зарычал Торин, хмурясь, — Думал захочешь титул, пожизненные выплаты. Но измена? Хаэ! Ты в своем уме?  — Я умоляю вас, — с всхлипом вырвалось у меня, и я упала на колени, опуская голову, — Прошу вас, помогите, ваше величество. Вы же владыка всех гномов. Одно ваше слово...  — Я не тиран и не вмешиваюсь во внутренние дела своих вассалов, — отрезал Торин. — В чем обвиняется твоя семья?  Я сглотнула, почувствовав словно весь Эребор вдруг обрушился на мои плечи и давит к земле.  — Владыка Даин думает, что мой отец не участвовал в битве, прячась в шахтах, хотя его имя есть в списках, — проговорила я, стараясь выбирать слова так, чтобы не усугубить и так почти неразрешимую ситуацию.  — А это так? — спросил король Торин.  — Мой отец честный гном, участник битвы за Кхазад-Дум, — слезы высохли сами собой, и я подняла голову, — Он бы никогда не стал прятаться от битв.  — Но на битве его не было, — догадался король.  — Не было, — тихо ответила я, — Он ушел в шахты ещё до сборов искать новые зарождения руды. А времени идти за ним не было. Сборы владыка объявил внезапно. Если бы имени моего отца не оказалось в списках, нашу семью ждал бы позор и наказание. Ведь других мужчин в семье нет...  — И как же имя твоего отца оказалось в списке? — нетерпеливо спросил Торин.  — Мне удалось вписать его имя, — ещё тише сказала я, — Измену совершила я, ваше величество. Мне и отвечать. Я готова нести любое наказание.  — Как ты это сделала? — Торин присел на подлокотник кресла, скрестив руки на груди, — Как ты вписала имя? Подкупила писца?  — Нет. Мне просто повезло, — теребя юбку на коленях, прошептала я. — Да разве это важно?  — Важно, — повысил голос Торин, — Потому что я знаю, что ни один гном не пойдет на подобный подлог, особенно подданный Даина. И если такой нашелся, он должен быть наказан по всей строгости закона. А женщин на сборы не пускают, поэтому ты не могла собственноручно вписать имя. Ты врешь, Хаэ Гирд. И я разочарован, — холодный пот покатился по спине, в глазах потемнело на миг от ужаса. — Но я ценю твою смелость и желание собственной жизнью защитить родных.  — Вы дали клятву, — беззвучно, одними губами сказала я, понимая бессмысленность этих слов. — И если этого мало, назначьте цену. Я выполню любое ваше требование.  Я поднялась и выпрямилась, готовая получить отказ. Умолять не было смысла. Всё было потеряно. Придется признаться в том, что я нарушила гномий закон, взяла в руки оружие и пошла на войну под личиной отца. И этим я вряд ли спасу свою семью.  Торин встал с подлокотника, медленно обошел кресло и взял тлеющую трубку. Покрутив задумчиво её в пальцах, он внимательно посмотрел на меня, и взгляд его был при этом пугающим.  — Ты знаешь, чего я хочу, — вдруг хрипло сказал он наконец, а я напряглась, перестав дышать. Что он хочет? Снова целовать меня? Дотрагиваться в тех местах, к которым я сама стесняюсь прикоснуться? Что-то ещё? Вдруг железногорская темница показалась мне надежнее и теплее, чем покои короля. По коже побежали мурашки.  Он начал подходить ко мне, и я в страхе попятилась, еле устояв на одеревеневших в миг ногах.  «Не подходите!» — кричал мой внутренний голос. Всем своим существом я ощущала опасность. Мои инстинкты умоляли меня обороняться и бежать, но я осталась на месте.  — Ты знаешь, что я хочу тебя, Хаэ Гирд, — произнес король Торин, подойдя так близко, что я почувствовала терпкий запах табака вперемешку с потом от его кожи. Он протянул руку и подхватил пальцами мою ритуальную косичку, но и тогда я не пошевелилась, словно приросла к месту. Его палец коснулся моей щеки, прошелся по моему дрогнувшему подбородку, и я сжала зубы, чтобы не отвернуться, не показать, насколько мне страшно.  — Но не сейчас и не так, — вздохнул он, делая ко мне ещё шаг и оказываясь почти вплотную, — Поэтому не спрашивай, что я хочу, Хаэ Гирд. Не дразни меня.  Его глаза блуждали по моему лицу, и я боялась вздохнуть под этим тяжелым взглядом.  — Вы выполните мою просьбу? — выдохнула я, почувствовав обжигающие пальцы Торина на своих губах, и его дыхание на своей коже. Стало очень жарко, внизу живота покалывало от непонятного чувства тяжести, дыхание срывалось от ужаса, но я заставила себя смотреть прямо в потемневшие глаза короля и не двигаться. Что бы ему ни хотелось, я готова. В этот момент моя жизнь не имела цены. А если не станет отца и тетки — то и смысла.  — Не надо, Хаэ, — угрожающе прорычал Торин, — Я ещё могу отпустить тебя.  — Вы дали клятву, — прошептала я, потому что голос пропал, когда ладонь Торина скользнула по моей шее и запуталась в волосах на затылке.  — Уходи, Хаэ, — Торин наклонил голову, глаза его стали черными, а дыхание тяжелым, - Беги от меня, пока я позволяю тебе это.  — Прошу вас, — мои ресницы дрогнули, когда Торин прижался лбом к моему лбу и вжал меня в стену всем своим весом, но я не подняла рук, чтобы оттолкнуть его. Так и стояла, вздрагивая от его горячего и прерывистого дыхания и замирая от прикосновений, нежных, требовательных, настойчивых.  Мой мир сузился до его рук, запаха, голоса. Я почти растворилась в этих ощущениях, голова закружилась от нахлынувшего жара, из груди вырвался слабый, еле различимый стон.  — Двалин! — рявкнул вдруг Торин, резко отталкиваясь от стены и отворачиваясь от меня. В комнату тут же вошел сэр главнокомандующий, цепким взглядом оценивая ситуацию, но не произнося ни слова, — Проводи мастера Гирд до её мастерской. И вели позвать воронов. Мне надо отправить срочное сообщение в Железные холмы.  — Да, ваше величество, — отчеканил Двалин, кивая мне выходить.  — Спасибо, — заикающимся шепотом проговорила я, опуская голову, чтобы не видеть пронизывающий взгляд сэра главнокомандующего и не смотреть на напряженную спину его величества, — Спасибо, ваше величество.

Я шла молча, стараясь отдышаться и успокоить колотящееся в груди сердце. Я не слышала и не видела ничего вокруг. Моё лицо пылало, ноги дрожали, во всем теле было странное, натянутое напряжение. Сэр Двалин мрачно шел рядом и тоже молчал. Наверняка он заметил и мои покрасневшие глаза, и мокрое от слез лицо, и пылающие щеки, и сбитое дыхание, но при этом делал вид, что ничего не произошло. И я была ему за это благодарна.  На развилке лестницы он вдруг кивнул мне идти не в сторону гончарных мастерских, а в противоположную.  — Голодная, небось, — сухо сказал сэр Двалин. — Поедим, и я тебя провожу в мастерские. А то одни глаза торчат. И те как у кролика. Ты ж всех до смерти перепугаешь, разбегутся от красоты такой. Кто горшки лепить будет?  Я промолчала, не в силах спорить, и послушно прошла за ним в солдатскую кухню, где ужинала ночная смена стражников.  — Взяли миски и марш по постам, — рявкнул на начавших было отдавать честь гномов сэр Двалин. — Дродвил, принеси вина и что там из еды осталось. Потом бегом к караульному, пусть организует королю самого быстрого ворона. Там срочное сообщение отправить надо.  Сэр Двалин довел меня до освободившегося места в конце стола и усадил. Передо мной тут же выросли миски с мясом, кукурузой, куриными крылышками в клюкве, хлебом и сыром.  — Ешь, — буркнул сэр Двалин, косясь на развеселившихся вдруг стражников, которые неспешно покидали кухню. — А вам, — повысил он голос, обращаясь к весельчикам, — двойной наряд и дополнительная тренировка с утра за расторопность.  Гномы тут же перестали на нас пялиться и скрылись за дверью, побросав свои миски.  Я отщипывала кусочки мяса и размазывала по миске соус. Хотелось пить, потому что от страха и переживаний пересохло горло. Сэр Двалин, словно прочитав мои мысли, щедро плеснул мне в кружку вина.  — Пей, — кивнул он, протягивая мне вино, — Полегчает.  Я вздохнула и выпила всю кружку залпом.  — Сильно же тебе от Торина досталось, — хмыкнул сэр Двалин. — А вот нечего было соваться к нему ни свет ни заря. Подождала бы до утра, может, и обошлось бы. Что, по стенке построил?  Я хихикнула, чувствуя, как расслабляюсь, как легко становится голове от выпитого вина. Как покидают меня тяжелое напряжение и пугающие мысли.  — Можно сказать, размазал, — икнула я, протягивая кружку за добавкой, и Двалин налил ещё.   — Полегче, девочка. Вино дорвинионское, не разбавленное, — усмехнулся он, смотря, как жадно я выпила и эту порцию, — Завтра совсем не весело будет.  — А мне и так невесело! — тряхнула я головой и зарыдала под мрачным взглядом гнома, — Рассказать, почему?  — Обойдусь, — покачал головой сэр Двалин, отодвигая от меня кувшин с вином.  — А я всё равно расскажу! — шмыгнула носом я, — Только дайте ещё выпить.  — Ага, чтобы ты тут под стол свалилась? Ишь как развезло от двух пинт, — усмехнулся Двалин.  — Дайте мне вина! — стукнула я по столу кулаком.  — Лучше поешь, — Двалин двинул мне под нос миску с хлебом, — Закусывать надо, мастер Гирд.  — Жалко что ли? — нахмурилась я, не понимая, почему он мне не даёт пить, когда у него вон, целый кувшин.  — Поешь и получишь ещё, — кивнул сэр Двалин, — Что б я ещё хоть раз бабу пожалел!  — Вы не шутите? — прищурилась я, всматриваясь в его мрачное лицо.  — Еле сдерживаюсь, мастер Гирд, — сухо ответил сэр Двалин, — Ну как, есть будем?  — Можно я вас обниму? — обрадовалась я и протянула руки, — Вы такой добрый.  — Твою ж мать, — прошипел сэр Двалин, сбрасывая с себя мои руки.  — Она умерла, — снова зарыдала я.  — Кто? — не понял сэр Двалин.  — Мама моя, — я уронила голову на стол и несколько раз ударилась о столешницу лбом, — А у вас есть мама? — выпрямилась я и уставилась на сэра Двалина, который почему-то приобрел пунцовый цвет.  — Тоже умерла, — буркнул он.  — Давайте выпьем за них, сэр Двалин, — я потянулась за кувшином, но получила по рукам и надулась.  — Вы злой, — я попыталась скрестить руки на груди, но запуталась и просто уронила их на стол.  — Да, я такой. Если ещё раз потянешься за кувшином, я тебе отрублю руки. Поняла?  Я быстро спрятала руки под ноги и показала сэру Двалину язык. Кажется, он опасно перекатил плечами и хрустнул шеей, но это я уже запомнила не так хорошо.  Как я оказалась в своей съемной каморке, я не помнила. Но сапоги были сняты и стояли носок к носку возле кровати, дверь была закрыта, а на тумбочке оказался кувшин со свежей водой. Когда я приподнялась, голова взорвалась тошнотворной болью, и я застонала.  Воспоминания обрывками возвращались ко мне, делая моё состояние ещё хуже. Было странно жарко от воспоминаний о произошедшем в покоях Торина. Было до жути страшно за отца и тетку. Было ужасно стыдно перед сэром Двалином, но ещё больше было стыдно перед собой. Но какая-то часть меня была благодарна мрачному сэру главнокомандующему за то, что спас меня от тревожной бессонницы и самоедства. Надо будет пойти и попросить у него прощения за своё поведение и сказать спасибо. Всё-таки, хороший он. А заодно спросить, послал ли король ворона.  Я привела себя в порядок и направилась к тренировочному залу, где обычно в это время обитал сэр Двалин, но его там не оказалось. А стражники, как-то слишком уж весело поигрывая бровями и усами, подсказали мне, куда идти.  Остановилась я перед выцветшей, но массивной и крепкой дверью и постучала.  — Кто? — рявкнули из-за дверей, а через секунду дверь распахнулась и передо мной предстал взъерошенный сэр Двалин в нижней рубашке и штанах, — А, мастер Гирд, — недовольно скривился он, — Я бы пригласил тебя войти, но боюсь, ты согласишься.  — Да я пришла спасибо сказать, — промямлила я, морщась от яркого света висевшего напротив факела, причиняющего мне просто чудовищные страдания.  — Пожалуйста, — хмыкнул сэр Двалин.  — И простите меня, — покаянно опустила я голову.  — Прощаю, — отрезал гном, — Голова болит?  — Болит, — сморщилась я, больше не сдерживаясь.  — Ладно, входи, у меня настойка есть, — вздохнул сэр Двалин, — Да и поговорить надо.  Я вошла в небольшую комнату с камином, креслом, сундуком и кроватью. Почти как у меня в каморке. Никаких признаков уюта.  — Вот, выпей, — сэр Двалин протянул мне кружку, в которой плавало и пузырилось что-то мутное, — Пей и не морщись, пьянчужка малолетняя.  Когда я выпила всё до последней капли, Двалин присел на сундук, а мне указал на кресло.  — Торин просил передать, что на рассвете ворон с посланием улетел в Железные холмы, — сказал Двалин.  — Спасибо, — я не смогла скрыть ни задрожавших губ, ни прослезившихся глаз.  — Просил допросить тебя, — сэр Двалин провел рукой по шее и кашлянул, — Так что выбирай. Ответишь мне на все вопросы сейчас или вызвать на официальный допрос в комнату для допросов? Советую выбрать первое, раз ты уже здесь. Пугать я тебя не хочу, делать больно, естественно, не буду, ты и так вон чуть в обморок не валишься.

Я поджала ноги и вцепилась руками в юбку. Теперь стало не просто страшно, а жутко до темноты в глазах.

Двалин открыл уж было рот, чтобы задать первый вопрос, как дверь без стука распахнулась, и в комнату влетела раскрасневшаяся знатная гномка.  — Двалин! — рявкнула она, встав перед сэром главнокомандующим, уперев кулаки в бока, — У вас с Торином орки яйца поотрубали, что вы как бабы истерики закатываете?  Сэр Двалин выпучил глаза, пытаясь сохранить самообладание и при этом намекнуть на присутствие постороннего, но гномку это, кажется, не смутило.  — Ты мне тут глазки не закатывай, аки девственница, — грозно сказала она, — Вижу, что не один. А раз не один, то с яйцами у тебя, походу, проблем нет. А значит придумай другую причину, и такую, чтобы я поверила! Ладно Торин к феям неровно дышит, но ты-то чего выкобениваешься?

Дис... — начал было сэр Двалин, вставая с сундука и выпрямляясь, но гномка резко перебила его, взмахнув кулаком.  — Если я узнаю, что была хоть малюсенькая возможность исцелить моего сына с помощью эльфийской магии, — сказала она таким голосом, что захотелось провалиться под землю и присыпаться землей, — а вы из-за своего идиотского упрямства не пустили к нему эльфийку, я вам этого не прощу. Так и знай.  — Дис, ты же знаешь, что Торина не переспорить и вообще, давай потом поговорим, — сэр Двалин многозначительно кивнул в мою сторону.  Я поднялась и поклонилась, когда гномка повернула ко мне голову.  — Это Хаэ, то есть мастер Гирд, горшечница, — представил меня сэр Двалин, хмурясь. — Мастер Гирд, позволь представить её высочество принцессу Дис, сестру короля.  — Ваше высочество, это честь для меня, — проговорила я, всё ещё немного дрожа от предстоящего допроса.  Принцесса смерила меня взглядом и кивнула.  — Хаэ, значит, — сказала она, — Что-то знакомое. А, ну да, королевский гончар, — улыбнулась вдруг гномка, — Фили мне рассказывал про тебя. Что ж, рада познакомиться с тобой, мастер Гирд. Буду рада видеть тебя у себя. А от этого, — Дис бросила злой взгляд на сэра Двалина, — беги и не оглядывайся. Скорее Пустошь Смауга озеленится, чем у него в штанах что-то зашевелится.  — Дис, — предупреждающе рыкнул Двалин, а я густо покраснела, не совсем понимая, что этим хотела сказать принцесса.  — Молчи уж, герой. С тобой я тоже собираюсь пообщаться, — резко ответила Дис, — С тобой и своим братом. И не вечером, а немедленно. Так что, собирайся и на выход.  С этими словами принцесса ещё раз улыбнулась мне и так же стремительно, как и вошла, вышла.  — Твою ж... — крякнул сэр Двалин, погладив заблестевшую от выступившего пота лысину и довольно зло посмотрел на меня, — Ладно, иди пока. Но из Горы ни ногой. Ты же умная девочка. Поговорим позже. И это, — он замялся на мгновение, но тут же вернулся к своему обычному угрожающему всему миру виду, — забудь всё, что слышала. Тебе же лучше.  Дважды просить меня не пришлось. Я чуть ли не бегом вылетела из дома Двалина, благодаря Махала за отсрочку. Можно будет продумать ответы, придумать ровную и незатейливую историю, чтобы и комар носа не подточил. Что-нибудь простое и максимально приближенное к истине, если получится, конечно. Однако, к моему счастью, у сэра Двалина, появились более важные дела на довольно долгое время. По словам Арона, который умел слушать и слышать, сэр главнокомандующий отправился во главе делегации к эльфийскому королю Трандуилу, что не могло не радовать, хоть я и понимала, что отсрочка временная.  В мастерскую я пришла, когда гномы уже вовсю работали, а в печах стояли новые изделия. Арон бросил на меня тревожный взгляд, но получив от меня кивок, успокоился и принялся за работу. Я тоже решила не тратить время на ненужные переживания. За работой и думается лучше, и время летит незаметно. Если ворон короля успеет, а он успеет, обязательно успеет, то уже совсем скоро мой отец и Дженка будут рядом. За себя я не боялась. Я не гном, а гномка. Физическая расправа мне не грозила. Самое страшное, что могло бы случится — это изгнание, но тогда я просто уйду к людям. Им тоже гончары нужны. Да, будет сложно и тоскливо, но я справлюсь. Главное, чтобы моя семья не пострадала. Старики уже совсем слабые стали. Они не вынесут жизни вне горы. И что же я за дочь буду, если не смогу уберечь их после того, как они дали мне жизнь, выучили и вырастили?  День прошел в работе и тяжелых раздумьях. К Медх идти не хотелось, там теперь постоянно крутились Ирда с Сафой. Ирда готовилась к свадьбе, и мне не хотелось омрачать её радость своими почерневшими подглазинами и лихорадочно блестящими глазами, поэтому я не вылезала из мастерской несколько дней к ряду. Да и поджилки у меня тряслись от мысли, что наткнусь на короля. Принц Фили тоже не приходил. Но он редко появлялся в мастерской, обычно мы встречались на городской площади или в покоях, куда перенесли принца Кили. Фили считал, что его младшему брату скучно вот так лежать и ничего не делать, так пусть хоть сплетни послушает. Вот мы и болтали о всякой чепухе. Но сейчас мне было даже не до принца Фили.  Моя голова работала в утроенном режиме. Придуманные мною для сэра Двалина истории казались мне одна другой бредовее. И я уже вымоталась до такой степени, что была готова рвать на себе волосы, и поэтому исступленно работала и работала руками, чтобы хоть как-то успокоиться.  — МАСТЕР ГИИИИРД! — мастерскую огласили поросячьи вопли, вырывая меня из очередных тягостных раздумий.  — Ульф, я тебя убью, — зло процедила я, хватаясь за грудь, где бешенно колотилось сердце, — Запомни мои слова и обходи меня стороной за три яруса! Иначе я за себя не ручаюсь! Махал мне свидетель. Держусь из последних сил!  — Вам письмо! — невозмутимо завопил мальчишка, шмыгнув носом.  Я вздохнула и вырвала из его рук пергамент. Это оказалось обещанное приглашение на чай от принцессы Дис. Я уж и думать забыла. И ведь не откажешься. Мало ли, какая она, эта принцесса. Если хоть чуточку похожа на брата, то мне вовсе не хотелось её злить. Вон как она сэра Двалина построила. А ведь сэр главнокомандующий вообще, кажется, никого не боится. Даже короля. Видимо, придется идти.  Я подумала, что чай — это не бал, можно прийти в юбке и жакете, поэтому отложила в сторону черное платье Ирды, которое она мне так и подарила, отказывшись принять обратно. Причесав волосы и ополоснув лицо, я задумалась над тем, нужно ли мне брать с собой что-то сладкое. Если бы я пошла на подобное официальное приглашение к Сафе, я бы определенно купила сладкую выпечку, чтобы порадовать и её, и её ребятишек. А вот как идти к принцессе?  — Вот тебе сахарное печенье, — Медха вручила мне миску, накрытую чистой салфеткой с незатейливой вышивкой, — Не пристало идти к незнакомым гномам с пустыми руками. Не знаю, как у синегорцев, а мы, северяне, должны чтить традиции.  Я немного помялась, но всё же послушно взяла миску и отправилась во внутренний дворец. Стражники передернули усами, внимательно читая приглашение, а потом один из них провел меня в небольшой уютный зал, где уже собрались почтенные дамы, прибывшие на Присягу, да так здесь и гостившие. Правда, вне внутреннего дворца они почти не появлялись. Я ошалело смотрела на заполненную гостинную и сдерживала нервный смешок, рвавшийся из груди. И с чего я решила, что мы с принцессой будем одни чаевничать?  Я притормозила у входа, оглядывая нарядные платья и вплетенные в прически золотые гребни и драгоценные камни гостей. В комнате витал цветочно-медовый аромат масел. Мне вдруг отчаянно захотелось развернуться и уйти подальше от этого буйства красок и запахов. Но меня уже заметили и разглядывали с разной степенью веселья, недоумения и надменности. Все, кроме принцессы Дис. Та встала мне навстречу и улыбнулась, и показалось мне, что улыбка эта была искренней. Меня немного отпустило, и я сделала шаг, вступая на чуждую мне территорию.

Ваше высочество, — поклонилась я, — Уважаемые леди. Добрый вечер.  — Мастер Гирд, я рада, что вы откликнулись на моё приглашение, — голос гномки был мягок, и в целом от той яростной женщины, которой я её запомнила, не осталось и следа.  — Это большая честь для меня, — сказала я, протягивая миску с печеньем, — Я принесла угощение к чаю. Это наша северная традиция, — быстро проговорила я, замечая во взглядах гномок целую гамму разных эмоций: от удивления, до насмешки.  — У нас в Синих Горах тоже обмениваются кушаниями, — принцесса приняла миску, откинула край салфетки и вдохнула сладкий аромат выпечки, — Волшебно! Благодарю. Присаживайтесь, мастер Гирд. Дамы, это мастер Гирд, друг моего старшего сына, а значит, и мой друг.  Дамы прошелестели то ли платьями, то ли это был шепот, и я немного покраснела. Значит, принцесса не знает о моей просьбе королю, а то бы вряд ли называла меня другом. Я прошла между занятых кресел, и примостилась на край свободного места на одном из двух диванов, намереваясь стойко отсидеть положенное время и поскорее удалиться. Сидевшая рядом гномка, незаметно отодвинулась от меня, подхватив юбку платья так, чтобы я ненароком не коснулась её. Мне захотелось закатить глаза и рассмеяться, но ситуация была не та.  — Прошу, угощайтесь, — принцесса сама разлила чай по малюсеньким чашками, а молодая гномка в простеньком переднике начала разносить поднос с горячим напитком и пиалой, в которой блестел мед. Мне стало совсем не по себе.  — Нелла, — обратилась принцесса к уже знакомой мне зеленоглазой гномке, — Видела гобелен, что вы преподнесли в дар моему брату. Он великолепен. Вы сами вышивали?  — Мне лестна ваша оценка вдвойне, так как это действительно работа моих рук, — довольно улыбнулась Нелла, — Я получила хорошее образование. Только не сочтите за хвастовство, но я умею не только вышивать, но и плести, рисовать и играть на флейте и арфе.  «А я горшки ночные леплю», — подумала я и взгрустнула.  — Определенно есть, чем гордиться, — снисходительно улыбнулась принцесса, а я присосалась к чашечке горячего чая, стараясь быть незаметной, хотя было очень интересно послушать, о чем же обычно говорят в высшем свете.  — А вы, Глодир, тоже сами огранили рубины в подаренной королю фибуле? — перевела своё внимание принцесса на темноволосую гномку с пухлыми губами и огромными голубыми глазами.  — Да, ваше высочество, — щеки молоденькой гномки зарделись, — Мой отец, брат владыки Айронфитов, известный огранщик. Он передаёт мне свое мастерство, хоть это и является лишь увлечением для меня.  — Для увлечения это слишком хорошая работа, — мягко сказала принцесса.  «Махал, пусть про меня забудут».  Разговор переходил от одной темы к другой, затрагивая умения и таланты присутствующих дам. Оказывается, некоторые с увлечением работали в своё удовольствие как ювелиры, вышивальщицы и даже мастерили музыкальные инструменты. А леди Вира очаровала всех, исполнив песню собственного сочинения. Мне же оставалось только мечтать о том, чтобы чаепитие наконец завершилось.  Я благодарила Махала, что про меня забыли, но моему покою пришел конец как только в зал вошел король Торин. Леди тут же повскакивали с мест в глубоких реверансах. Я даже сперва не поняла, что произошло, а когда поняла, то тоже вскочила и поклонилась, чуть не выплеснув остатки чая на пестрый бархатистый ковер под ногами, который стоил, наверное, как весь гончарный цех вместе взятый.  — Сестра, дамы, — кивнул с почтением король и тут его взгляд выловил меня. На мгновение он замер, но смог не проявить своего удивления и уже через секунду направился к сестре.  — Не знал, что у вас тут женские посиделки. Вижу, вы прекрасно проводите время, — улыбнулся он ей и поцеловал кончики её пальцев, — Я не буду вам мешать.  Моя ладонь зачесалась, и я нервно потерла ею о ткань юбки.  — Останься, брат, — попросила принцесса, — Давно хотела распросить тебя о битве. Думаю, дамам тоже будет интересно послушать. Будь любезен, скрась наш вечер своим присутствием.  — Да, ваше величество, — с придыханием проговорила Нелла, — Нам очень интересно послушать вас. Орки правда настолько уродливы, как их рисуют в книгах?  — Не столь страшна их внешность, сколь темно их сердце, — сказал Торин, отходя к камину и доставая трубку. Видимо, он решил согласиться на уговоры и остаться здесь. Я всеми силами старалась не смотреть на него, но меня словно кто-то заставлял всё время поднимать глаза и вспоминать... вспоминать его, лежащего на темном от крови льду, с нависшим над ним бледным орком, от одного вида которого холодило кровь. Тогда я ещё не знала, кто он. Да и не важно это было. Я просто видела гнома и орка, замерших в смертельной схватке. Один пытался проткнуть секирой грудь другого и оба скалились в страшных гримасах от напряжения.  — Но они же огромные, выше любого гнома в два, а то и в три раза, — воскликнула гномка по имени Рогда, то ли отвечая на какой-то вопрос, то ли услышав что-то, что я явно пропустила мимо ушей, погрузившись в воспоминания, — Представить не могу, как можно выстоять против такого врага.  — Вас и не должно это волновать, леди Рогда, — выпуская плотный табачный дым изо рта, сказал Торин. — Предоставьте битвы мужчинам. Это наша забота защищать своих женщин и детей.  — Уверена, что вы были неотразимы во время битвы, — тихо сказала леди Глодир.  Я подавилась остатками холодного чая и закашлялась. Все взоры тут же повернулись в мою сторону.  — Вы что-то хотели сказать, мастер Гирд? — надменно спросила меня леди Нелла, стреляя в меня недовольным взглядом, — считаете, что битвы не красят мужчин или что они трусы и предпочли бы домашний уют?  — Прошу простить, — я сжала в пальцах чашечку, — Ничего такого я не хотела сказать.  — Не бойтесь. Говорите, что думаете, мастер Гирд, — как-то уж слишком равнодушно сказал король, пригвождая меня к месту своим тяжелым взглядом, — Вы же были там. Помогали целителям. Многое видели.  — Я не уверена, что моё мнение имеет какое-то значение, — тихо проговорила я.  — А вот и нет, — воскликнула принцесса Дис, — Нам очень интересно услышать, что думает очевидец событий. Тем более женщина.  Я сглотнула ком в горле и с сожалением посмотрела на опустевшую чашку.  — Вы такая счастливица, мастер Гирд! — вздохнула вдруг Глодир, — Я бы тоже последовала за целителями! Это же так романтично.  — Вы счастливица, леди Глодир, что не были там, — проговорила я, вспоминая недавнее прошлое. Перед глазами плыли кровавые пятна с лицами орков, троллей и чудовищ, имя которым ещё не было придумано. Я вспоминала застывшие в крике лица поверженных гномов, слышала в голове вопли и стоны. Вдруг стало очень холодно, как после ночного кошмара. Кровь отлила от лица. Как рассказать им о том ужасе, что творился во время битвы? Что не было там ни красоты, ни неотразимости, ни радости после — лишь опустошение и ярость. И каждый думал лишь о том, как бы остаться в живых и вернуться домой, к семье.

Но вы же не будете отрицать, что шрамы делают наших мужчин мужественнее и неотразимее, — вскинула голову леди Нелла.  — Не знаю, — призналась я, — наверное, если шрамы эти не открываются и не гноятся, исходя сукровицей так, что приходится каждый час менять повязки. Я полагаю, у меня просто не было времени оценить неотразимость момента.  Король Торин еле заметно усмехнулся, а леди гномки поджали губы.  — Брат, расскажи про того гнома, что спас тебя, — решила перевести тему принцесса Дис на более нейтральную.  — Мне нечего рассказывать, Дис, — пожал плечами король, — Он скрылся сразу после своего героического поступка. Среди убитых и раненых его не было. В Железные холмы он не уезжал. Но найти его так и не удалось.  — Наверное, он всё-таки погиб, — сказала Дис, — Иначе бы ты его точно нашел.  — Нет, сестра, я уверен, что среди мертвых его не было, — покачал головой король.   — Я думаю, он что-то скрывает, — сказала леди Нелли, — А иначе зачем ему прятаться?  — Может он не прячется, — подала голос леди Эрлин, — Вруг он потерял память? Такое же бывает, если головой удариться.  — А вы, что думаете, мастер Гирд? — спросил вдруг король Торин, и меня бросило в жар.  — Возможно, этот гном просто не хочет, чтобы его нашли, — осторожно сказала я, — может, ему неинтересны ни почет, ни внимание. Он просто хочет жить обычной, тихой жизнью. А это будет невозможно, если он признается. Может, он просто не готов к переменам.  — Глупости! — воскликнула, смеясь, леди Нелла, — Глупо отказываться от причитающейся тебе награды. Я уверена, что этот гном или слишком глуп, или же слишком хитер. Наверное, набивает себе цену. Вот увидите, он ещё объявится и потребует вдвое больше заслуженного.  — Я готов дать этому гному всё, чего бы он ни захотел, — спокойно сказал король и постучал трубкой о каминную стенку, вытряхивая в камин тлеющий табак, — Он спас мне жизнь, и я у него в неоплатном долгу.  — Вы так благородны, ваше величество, — пропела леди Нелла, — Слышала, вы помиловали того отвратительного обманщика, который хотел выдать себя за спасшего вас гнома.  — Он юн и глуп, — ответил король, — Уверен, что он раскаивается в содеянном. Во всяком случае, это уже не важно. Он смыл свой позор кровью. Этого достаточно. Сейчас он честно трудится в гончарном цехе. Ведь так, мастер Гирд?  — Да, ваше величество, — тихо сказала я, — У меня нет нареканий на его счет.  — Ужасно, — округлила глаза Глодир, — Я бы близко не подпустила к себе подобного гнома.  — Простолюдины всегда склонны к неоправданной жалости к себе подобным, — сверкнула глазами леди Нелла.  — Что вы хотите этим сказать? — нахмурился король Торин, и в зале ощутимо похолодало.  — Простите, — опустила глаза гномка, — Я никого не хотела обидеть. Просто мне кажется, что гном, обманувший самого короля, не стоит жалости.  — Стоят ли тогда жалости ваши отцы, — невозмутимо спросил король, — не пожелавшие признать меня королем до тех пор, пока у меня не будет в руках Аркенстоун?  Гномки притихли. Я нервно теребила в руках измученную чашку.  — Мы достаточно натерпелись за последние годы, — уже спокойнее сказал Торин, — Настало время мирного правления. Я хочу, чтобы каждый гном знал, что в Эреборе не место несправедливости и тирании. Любой может быть прощён. Любой может требовать милости короля и получить её.  — Неужели кто-то просил за того гнома? — спросила леди Нелла.  Король Торин перевел взгляд на меня, и мне захотелось стать невидимой.  — Просил и был услышан, — кивнул он, — И любой, кто придет ко мне за милостью может быть уверен, что его выслушают.  Ещё долго гномки восхищались королем, не стесняясь говорить ему об этом, а тот снисходительно отвечал им вежливо и учтиво. К концу чаепития у меня просто не осталось сил, словно я месяц крутила гончарный круг, не останавливаясь.  — И? — нетерпеливо воскликнула Сафа, стараясь растормошить меня, — Что сказал король?  — Сказал, что собирается давать регулярные балы, как это было при его деде, — зевнула я, ковыряясь в цветной капусте.  — А что гномки? Наверное, умничали и кривлялись? — спросила Ирда, которая уже успела наобщаться с представителями высшего общества.  — Да так, — пожала я плечами. — Но они красивые. Я думаю, надо несколько часов, чтобы заплести такие косы, как у леди Эрлин.  — Расскажи, — жадно попросила Сафа, — Может я себе что-то такое наплету на свадьбу Ирды.  — Ага, а потом не расплетешь и придется брить, — хохотнула Медх.  — Кстати, — вдруг выпрямилась Ирда, — Хотела, чтобы вы первыми узнали. Нори хочет провести свадьбу по старым традициям.  — А чем старые традиции отличаются от нормальных? — не поняла я.  — Любой гном сможет вызвать сэра Нори на бой, — пояснила Медх, — чтобы взять его невесту себе.  — Это как это себе? — я чуть не подавилась капустой и выпучила глаза.  — Вот так, — вздохнула Ирда, — И Нори отказывается меня слушать. Сказал, что хочет всем показать, насколько я для него важна. Ведь за нашими спинами шепчутся. Говорят, что мы не пара. Что простушке не место рядом с таким легендарным героем, как сэр Нори. Вот он и взбесился. А я не хочу. Хочу просто проговорить клятвы и всё.  — Так, подождите, — замахала я руками, — Чего-то я такой традиции не помню.  — Да древняя она, — ответила Медх, — Гномок всегда было мало, вот и бились за них, как за сокровища. Самым сильным доставалась жена.  — Но это же дико! — вспыхнула я.  — Это ещё хорошо, что до первой крови только биться будут, а не как в древности — до последнего вздоха, — вставила свое слово Сафа.  — Вот мало ему было моего дяди, — всхлипнула Ирда, а мы все начали её утешать. Хотя мне тоже вдруг захотелось всхлипнуть. Что ж это за традиция такая, что желания гномки вообще не учитывают. Словно мы трофеи какие. А вдруг найдется какой-нибудь силач и ранит сэра Нори. Ирде, что, придется жизнь прожить с каким-то чужаком?  — КА-РА-ВАН! — кухню огласил звонкий до рези в ушах голос Ульфа, — Караван! Из Железных Холмов! — завопил он и умчался прочь, чтобы первым быть у входа и подзаработать на переносе вещей и помощи с товарами. А может испугался, что его сейчас действительно побьют.  Я вскочила, словно меня ткнули острым ножом в грудь.  — Эй, ты чего? — удивилась Медх, — Ждешь кого-то?  — Жду, — прошептала я побледневшими губами и бросилась к выходу из кухни.

Караваны уже подошли к горе, когда я выбежала на главную площадь перед раскрытыми воротами, но что-то было не так. К выходу со всех концов неслись стражники, гномы кричали, что нужно больше факелов, воздух вдруг стал удушливым от запаха гари и крови.  Я затормозила у моста, вжавшись в холодный камень и пропуская гномов с носилками. Перед глазами вырастала колонна из сожженных и перекошенных телег, изрешеченных короткими орочьими стрелами. Отовсюду слышались сдавленные стоны и хрипы, плач и пронзительные вскрики.

В глазах потемнело, и мне пришлось вцепиться пальцами в шершавый камень, чтобы не упасть. Стражники, что сопровождали караван, отдавали команды, размахивали руками, посылая гномов с носилками к телегам, что-то объясняли обступившим их гвардейцам и королю Торину, показывали на север.  — Отец, — выдохнула я, заставляя себя двигаться вперед, сперва медленно, а потом бегом. В глазах мельтешили окровавленные тела, чумазые уставшие лица, блестящие в лихорадке глаза...  Я мчалась от телеги к телеге, пытаясь разглядеть в полутьме в заляпанных грязью и кровью гномах лица отца и тетки.  — Отец! — кричала я, и голос мой утопал в подобных моему криках, — Вы не видели Хэдрика? Хэдрика Гирда? Гирд? Я ищу Дженку Гирд. Двое пожилых гномов. Отец! Дженка!  — Помоги! — меня схватили за рукав и резко дернули вниз. Я упала на колени рядом с кашляющим кровью безбородым гномом. Рядом с ним склонился гном постарше, который пытался остановить кровь на его животе. Я хотела было вырваться из хватки, но бледный молодой гном с кровавой пеной у рта вдруг улыбнулся мне, оголяя черные зубы и прошептал: «Мама». Меня словно ударили по лицу. Я моргнула и посмотрела на бородача, который всё ещё держал меня за руку и смотрел в глаза мутным от горя взгллядом.  — Что надо делать? — быстро спросила я, пододвигаясь ближе. Парень дергался, словно в лихорадке. В его ноге торчали две стрелы, голова было пробита, но кровь там уже запеклась и не текла.  — Держи крепко, — гном перехватил мои ладони и положил парню на живот, сильно придавив, — Не отпускай. Рана не такая глубокая, но кровищи он потерял уже много.  Сам гном, отпустив мои руки, начал рвать штанину на ноге парня, чтобы вынуть стрелы и перевязать раны.  — Что случилось? — спросила я, перекрикивая шум вокруг.  — Орки, — не отрываясь от работы, ответил гном, — Эти поганые твари устроили засаду. Перебили половину каравана. Подожгли обозы.  — Вы не знаете, в караване были Хэдрик и Дженка Гирд? — мой голос дрогнул, но я не ослабила рук, чувствуя пульсацию под пальцами.  — Гирд? — нахмурился вдруг гном, — Это твоя родня?  — Отец и тетя, — кивнула я, — Так были? Вы их видели?  — Видел, — гном с силой выдернул первую стрелу, и если бы у парня было бы больше сил, он бы сбил меня с ног, так сильно он дернулся и вскрикнул от боли.  — Где они? Что с ними случилось? Они выжили? — закричала я в отчаянии и страхе.  — Прости, девочка, — гном на мгновение поднял на меня свои старческие глаза, и была в них такая горечь и пустота, что и слов не нужно было.  — Как? — выдавила я из себя, прикусив щеку до крови, чтобы не заорать в голос. Слезы уже текли по моим щекам, падая на дрожащие ладони, почерневшие от крови.  — Варги, — сухо ответил гном и выдернул вторую стрелу, — Их было около двух десятков. Пока стражники отбивались от орков, варги напали на обозы. Они не пощадили ни женщин, ни детей, ни стариков.  — Нет, не может быть, — замотала я головой.  — Мы собрали тех, кого смогли найти. Остальных просто разорвали на куски.  — Не может быть...  — Из всех выжило меньше трети...среди них не было Гирдов.  — Нет...  Он говорил и говорил, но я уже не слышала его слов. Не слышала криков и стонов. Не видела проносящихся мимо гномов, тащивших на себе раненых и убитых.  — Мама, не плачь, — просипел парень, пытаясь поднять руку к моему лицу, и я сильнее сжала зубы и сильнее надавила на рану, но густая кровь пузырилась и рвалась наружу, не желая останавливаться. И когда чьи-то руки нежно, но твердо отодвинули меня от замершего тела, я ещё долго чувствовала пульсацию и жар на кончиках пальцев, а в ушах звенел мягкий, полный горечи голос: «Всё. Прости, сынок».  Ночь слилась у меня в одно сплошное кровавое пятно. Я, словно окаменев, помогала перевязывать раненых и перетаскивать их в лазареты. И всё это время, я всматривалась в лица, спрашивала снова и снова других гномов, звала отца и Дженку пока не сел голос. Я не верила в их смерть до тех пор, пока не увидела разодранные тела. Всех убитых перенесли внутрь горы и положили на циновки вдоль городской стены.  Они лежали плечом к плечу, такие умиротворенные и спокойные, словно спали. Если бы не изодранная одежда и кровь, я бы не поверила в их смерть. Если бы не давящее молчание убитых горем родных других гномов, я бы бросилась их будить. Если бы не пронзившая мое сердце пустота, я бы не поверила, что это они.  Опустившись на колени рядом с их телами, я пригладила их волосы, чувствуя под пальцами пронизывающий холод, когда касалась окаменевшей кожи. Сегодня ещё до рассвета их вымоют и переоденут в чистое, а потом отнесут в общую усыпальницу под скорбное пение гномов: «Пусть откроются им чертоги Махала, где будут ждать они великой битвы и новой жизни. Да прибудет с ними вечный огонь кузен. Да прибудет с ними вечный огонь...».  — Мастер Гирд, пойдемте, — моего локтя коснулись и я дернулась, приходя в себя. Прощальный зал перед усыпальницей опустел. Половина свечей уже потухли, зал гудел тишиной. Арон смотрел под ноги, боясь поднять на меня глаза. Рядом с ним стояла молодая темноволосая гномка и моя Медх. Ирда и Сафа уже ушли, но я не знала, как давно это было. Время для меня потеряло смысл.  — Да, Хаэ, отпусти их до новой встречи в чертогах. Пусть отдыхают, — вздохнула гномка, мягко беря меня за руку и заставляя двигаться к выходу. Она ещё что-то говорила, но голова моя была пуста, как и сердце.  Медх пыталась накормить меня, но пища была безвкусной, и я с трудом проглатывала её только потому, что Медх заставляла открывать рот и запихивала мне еду чуть ли не в горло.   В мастерской было трудно дышать, стены давили, а гомон суетящихся гончаров раздражал. Я сидела перед гончарным кругом, глядя на свои неподвижные руки и не понимая, что должна делать и зачем. С каким-то иступленным равнодушием я вдруг осознала, что осталась одна, без семьи, без дома, без смысла. Сколько прошло часов, дней, недель? Я не имела ни малейшего понятия. И даже пронзительный голос Ульфа не смог вывести меня из состояния полубреда, поэтому письмо взял Арон. Он же и прочитал его мне:  «Его величество король Эребора Торин II выражает вам, Хаэ Гирд, свои глубочайшие соболезнования в связи с трагической гибелью ваших близких. Да пребудут они в чертогах Махала».  Я даже не пошевелилась. Мне было больно. Так больно, что хотелось умереть. И я не знала, как заглушить эту боль. Это была моя вина. Если бы я не выпросила у короля милости, отца и тетю не отправили бы с караваном в Эребор. Не надо было просить перевозить их в Гору. Лучше бы я сама к ним поехала. Это всё я. Я!  — Арон, выйди, — попросила я, вставая и сжимая кулаки, — и дверь закрой пожалуйста. Я хочу побыть одна.  — Мастер Гирд, — нахмурился Арон.  — Я сказала выйди! — прохрипела я, хватая со скамьи для сушки миску и кидая в него, — Пошел вон!  Арон успел закрыться руками и миска удрилась о его локоть, сминаясь и тяжело падая на пол бесформенным комом. Вслед полетела другая, потом третья. Я кидалась глиной, инструментами, ковшами для воды, потом перешла к стеллажам и начала сбрасывать с полок пасуду, топча черепки и подскальзываясь на них. Мои руки покрылись кровоточащими царапинами, но я не чувствовала боли. Мне хотелось вопить и плакать, но горло словно сдавило тисками, в груди полыхало пламя. В глазах темнело, черепков под ногами становилось всё больше, как вдруг меня сжали, придавили мои руки к бокам, не давая шевельнуться, стиснули так, что из глаз посыпались искры.

Хватит, — рявкнули мне в ухо и уже тише: — успокойся. Не надо, Хаэ.  Я зажмурилась, замерев в крепких объятиях, а потом обмякла и разревелась. Наконец-то.  — Мне жаль, — принц Фили перевернул меня к себе лицом и обнял, гладя по голове, — Мне очень жаль.  Он говорил что-то ещё, и от его голоса становилось легче, а слезы всё текли и текли. Горькие и соленые, они впитывались в его рубашку, в которую я цеплялась пальцами так, словно что-то могло измениться, порви я толстую ткань.  — Теперь меня выжимать можно, — сказал он, когда я сидела на уцелевшей скамье с чашкой обжигающего чая, заваренного испуганной сестрой Арона, которая прибежала на крики. Она, оказывается, тоже была в том караване, но ей повезло. Она выжила. Хотя я узнала о ней намного позже, потому что плохо соображала и мне на всё было плевать — какая-то гномка, крутится постоянно возле меня, и что?  Принц Фили сидел рядом со мной и бросал на проходящих мимо любопытных гномов такие взгляды, что те с поклонами исчезали в своих мастерских и прикрывали двери, стараясь не издавать лишнего шума.  — Простите, ваше высочество, — прошептала я, ещё подрагивая и немного заикаясь.  — Не говори глупостей, — тряхнул головой принц, — Мы же друзья. Да и правильно это, горе выплескивать. Ты как сейчас?  — Лучше, — кивнула я, — Спасибо, что остановили и не дали порушить всю мастерскую. Было бы жалко потом.  — Тебе надо что-нибудь? — спросил он, заглядывая мне в глаза, — Ты не стесняйся и проси, что надо. Я сделаю, принесу, достану. Жизнь продолжается. Твоя семья не хотела бы, чтобы ты впала в состояние растения с буйными наклонностями. Будет тяжело, но это всегда так. Мне тоже голову сносило, когда мой отец умер. Так что я знаю, как это больно и к чему может привести.  — Ничего не надо, ваше высочество, — я попыталась улыбнуться, но не получилось, — Вы не беспокойтесь. Я больше не буду буянить. Вот сейчас выпью чаю и начну всё тут убирать, а потом вернусь к работе.  Я говорила и говорила, а Фили смотрел на меня, и в глазах его было неверие. Да и сама я не верила себе.  — Так, давай-ка поднимайся, — вдруг сказал он, подхватывая свои палки, — Пойдешь со мной.  — Ваше высочество, у меня правда сил совсем нет, — попыталась отказать я, — Давайте в следующий раз.  — Это приказ, — резко оборвал меня Фили, уже стоя на ногах.  — Пожалуйста, — я умоляюще посмотрела на принца, но тот остался непоколебимым, и мне пришлось подчиниться.  Мы шли в сторону внутреннего дворца. Фили рассказывал мне о последних событиях, чтобы хоть как-то разбавить унылую тишину между нами.  Король Торин отправил армию гномов на север с приказом найти и уничтожить отряд орков, напавших на караван. Были вызываны главы кланов на совещание, усилены посты на границах. В Эреборе были отменены все торжественные мероприятия. Это было не первое нападение после битвы, но первое на гномов. Одичавшие орки, потерявшие предводителя, теперь собирались в группы, нападая на торговые караваны и одиноких путников. Было решено поставить блокпосты по всем направления от Эребора и увеличить охрану торговых путей.  Помимо всего этого был издан указ выплатить компенсацию пострадавшим гномам и семьям погибших, возместить ущерб торговцам и полностью оплатить лечение раненых.  — Так куда мы идем? — спросила я, перебив нескончаемые поток информации, которую изливал на меня принц Фили, лишь бы не молчать.  — К Кили, — ответил принц, — Двалин привез Тауриэль, эльфийку из Лихолесья, она уже два дня пытается разбудить моего брата. Я уже видел, как она сотворила чудо, но тогда понадобилось намного меньше времени. Но всё равно, тебе надо это видеть. Это настоящая магия. Тебе полегчает, не будь у меня усов!  — Не думаю, что мне место... — начала было я, но запнулась, потому что мы уже дошли до входа в покои. В распахнутых настежь дверях стоял король Торин в полоборота. При нашем приближении, он повернул голову и его взгляд застыл на мне. Но я даже забыла поприветствовать его величество, настолько ошеломляющая была атмосфера вокруг.  Внутри помещения мерцал зеленоватый свет, который, как оказалось шел от рук тоненькой эльфийки, прижимавшей ладони к вискам бледного Кили. Её голос звучал как все непролитые слезы мира. Я почувствовала легкость и покой, ощутила, как тает моё собственное горе и как воздух вокруг разряжается, позволяя дышать полной грудью.  На краю кровати сидела принцесса Дис, держа за руку своего сына и не переставала шептать молитвы.  — Это Тауриэль, — прошептал мне на ухо Фили, вставая рядом между мной и королём, — Она сказала, что в этом мире Кили удерживает обещание, данное матери. И теперь надо, чтобы мама позвала его, и он услышал и исполнил своё обещание. Они вместе зовут его, но он пока ещё очень далеко.  — Значит, надежда всё-таки есть, — вздохнула я, — Это хорошо.  — Ты чувствуешь? — спросил принц Фили, прикрывая глаза, и я поняла, о чем он. Всё вокруг напиталось волшебством и пробирало до кончиков ногтей, прогоняя печаль и боль.  — Мастер Гирд, пройди со мной, — сказал вдруг король Торин, кладя руку на плечо принца Фили, останавливая его, чтобы тот не последовал за нами.  — Да, ваше величество, — ответила я, чувствуя, как меня снова поглощает пустота. Когда-нибудь мне всё равно пришлось бы предстать перед ним и решить все вопросы. Так почему бы не сейчас?  Мы прошли в кабинет короля, и Торин закрыл за собой дверь.  — Мне жаль, — тихо сказал он, оставаясь на месте, — Прими мои соболезнования.  — Я получила ваше письмо, ваше величество, — сказала я, глядя на карту Средиземья, нарисованную на коже и занимавшую практически всю стену, — и я помню о долге. Вы сдержали клятву и в своем праве требовать от меня оплаты.  — Хаэ... — глубокая морщина пролегла между бровей короля, а сам он подошел ко мне почти вплотную. Но в этот раз, то ли из-за горя, что выжгло мои чувства, то ли из-за эльфийской магии, но я не боялась. Мне было всё равно.  — Я выполню ваше желание в любое время, — сухо ответила я, так и не посмотрев на короля, — И расскажу правду.  — Глупая, — меня обняли сильные руки, а губы короля едва тронули мой висок. Он гладил меня по волосам и спине, словно успокаивая. — Я не чудовище, Хаэ. Не делай из меня монстра.  — Вы должны знать, что я сделала, — сказала я, чувствуя, как меня наполняет тепло, как вдруг на смену равнодушию приходит желание избавиться от тяжкого груза вины. — Я нарушила закон...  — Больше ни слова, — замер король Торин, стискивая меня в руках, — Что бы ты ни сделала, мне всё равно. Это не твоя вина.  — Но...  — Это приказ, Хаэ, — Торин отстранился от меня и заглянул в глаза, — Я приказываю тебе молчать. Я приказываю тебе забыть о долге. Я приказываю тебе жить и быть счастливой. Это всё, что я хочу.

Мои губы задрожали и я сжала их, чтобы не разреветься во второй раз. Король Торин провел ладонью по моей щеке, прикоснулся губами ко лбу, отпустил и открыл дверь.  — Надеюсь вскоре увидеть ваши новые работы, мастер Гирд, — сказал он уже другим тоном, — Свадьба сэра Нори и леди Ирды была перенесена на конец весны. По древней традиции будет много битой посуды. Имейте это в виду. Гномам нужно взбодриться.  — Я поняла, ваше величество, — только и смогла выговорить я, проходя мимо и чувствуя на себе его печальный взгляд, словно он прощался со мной. И было мне от этого странно грустно, но в то же время легко, словно я сбросила невидимую ношу. А вечером посыльный Ульф принес мне голубые колокольчики, перевязанные белоснежной лентой.

Я переключилась на работу с двойной энергией. Возможно, меня коснулась и очистила от горя эльфийская магия, а возможно поддержка друзей и добрых гномов вокруг исцелили моё сердце, но трудилась я теперь с небывалым воодушевлением.  Гномы потихоньку оживали и приходили в себя. А после того, как очнулся принц Кили, Гора словно расцвела. Все радовались, словно родился новый наследник. Король выделил каждому цеху по десять бочек лучшего эля, и все пили за здоровье принца, короля, принцессы Дис и её старшего сына. Некоторые умудрялись даже упоминать эльфийскую чародейку, которая вытащила его высочество с того света.  Принц Фили зачастил в мастерскую. Но не я была тому причиной. Молодой принц начал петушиться перед Астой, сестрой Арона, отчего Арон выходил из себя и закипал не хуже чайника, а Аста краснела и прятала улыбку, прижимая к лицу свои длинные косы.  Иногда, очень редко, я видела издалека короля Торина, шедшего куда-то через главную площадь или стоящего на городской стене. Он всегда был подтянут, строг и напряжен. Его голос, даже приглушенный гомоном толпы, возносился над Горой рокочащим громом, и казалось мне, что нет мне спасения от него. А порой я ощущала на себе взгляд, тяжелый и печальный, но как только оборачивалась, чувство это проходило, оставляя горькое послевкусие и сердце, готовое выскочить из груди.  Близилась свадьба Ирды. Гончарный цех поставил на кухню горы посуды, которой предстояло быть разбитой вдребезги за счастье молодых по глупому, на мой взгляд, обычаю. Столько сил было вложено в эти глинянные миски и кружки, что сердце разрывалось, но я и глазом не моргнула, когда уверяла Ирду, что мне, да и всему гончарному цеху, только в радость. Пусть молодые будут вечно счастливы.  Я не знаю, как Ирда смогла уговорить меня сшить для меня платье. Она и Медх с Сафой тоже решила шить что-то великолепное. Видимо, ей не хотелось, чтобы её подруги выглядели хуже приглашенных великосветских дам. Поэтому меня ожидало волшебное голубое чудо, сверкающее мелкими кристалическими чешуйками, которые переливались не хуже настоящих алмазов.  Медх нацелилась сделать всем прически. У неё это неплохо получалось, но я предпочла оставить свои ритуальные косы, и только позволила вплести в волосы серебрянные нити. Я боялась, что слишком мудреная прическа будет выглядеть смешно на простой горшечнице.  — Церемония будет проходить в старой кузнице, — рассказывала нам Ирда, перебирая пальцами цветные ленты, — Мы произнесем клятвы перед огнем и там же Нори вызовет на бой любого, кто пожелает сразиться с ним за меня. И если он проиграет, я клянусь, что лучше умру, чем лягу с другим гномом.  — Что значит «лягу»? — спросила я, притаптывая ногой от нетерпения. Уж очень хотелось услышать все подробности предстоящей свадьбы.  — А то и значит, что узнаешь, как замуж выйдешь, — поиграла бровями Сафа и улыбнулась, — А ты, Ирда, не бойся ничего. Сэр Нори никому тебя не отдаст. Мы все видели, как он дерется. Вряд ли найдется глупец, который захочет попробовать свои силы с ним.  — Не важно, — хмуро сказала Ирда, — Я уже решила для себя, что в случае проигрыша Нори, мне не жить.  — Что-то ты не веришь в своего мужчину, — покачала головой Медх, — Не дело это. В своего мужчину верить надо, а иначе никак. Вот увидит он сомнения в твоих глазах и точно проиграет.  — Типун тебе на язык, — шикнула Сафа.  — Так сами же тут о проигрыше говорите, — пожала плечами Медх, — А надо о победе думать. Она и притянется. Потом ещё смеяться будешь над своими страхами, когда у вас уже детки пойдут.  — А как дети появляются? — встряла я в разговор и на меня обрушился водопад лент из рук Сафы.  — Махал, Хайка, ты отстанешь когда-нибудь? — воскликнула она, помогая мне выпутаться.  — Может, тебя замуж выдать? — пригрозила Медх, — Как там твой воздыхатель. Жив ещё?  — Какой воздыхатель? — тут же насторожились Ирда и Сафа.  — Да был один, ладошки целовал, а она его кулаками побила, вот и сбежал, бедный, — объяснила Медх.  — Нет его больше, — буркнула я, — И вообще, я с вами больше не общаюсь, раз вы мне ничего говорить не хотите.  Я хотела было уйти, но меня перехватили и начали снова запутывать в ленты, щекотя и подшучивая. И я отдалась этому короткому мигу счастья, вырвавшему меня из лап грустных воспоминаний.

В день свадьбы в Горе стояла суматоха. Главный казначей Эребора выделил средства на украшение городской площади и оплатил угощения и вино. Уже все знали, что церемония пройдет по древнему обряду, и каждый не упускал случая подшучить над этим, грозясь отбить невесту у сэра Нори.  В доме Ирды лишь не было веселья. Впалые от бессонных ночей щеки никак не желали наливаться румянцем. Её красное платье с золотой вышивкой делало гномку ещё бледнее. Искусанные губы были синюшного цвета. Руки то и дело дергались то к прическе, то обратно к юбке.  — Ирда! — рявкнула не выдержавшая Медх, в очередной раз поправляя Ирде алмазные заколки, — Махалом клянусь, что сама вызову сэра Нори на бой, если ты не угомонишься! И раскатаю твоего голубчика в тесто, чтобы впредь думал правильным местом!  Ирда не удержалась и хихикнула, тяжело вздохнув.  — Просто я очень волнуюсь, — начала оправдываться она, — На первой своей свадьбе так не волновалась, как сейчас.  — Ничего, слаще жизнь будет, — мудро кивнула Медх.  — Вы такие красивые, девочки, — умилилась Ирда, словно впервые увидела нас в платьях, — Спасибо вам. Обещайте, что не отдатите меня никому, кроме сэра Нори.  — Пусть только попробуют тронуть, — расправила плечи Медх, — Я им всем руки пообломаю. И плевать на традиции. Так что успокойся. Твой сэр казначей должен видеть счастье на твоем лице, а не предсмертные муки.  В дверь постучали, и мы все подпрыгнули от неожиданности. Ирда вдруг расцвела, улыбнулась и выпрямилась, став необыкновенно красивой. В этот момент я подумала, что тоже хочу вот так ждать своего будущего мужа, нервничать и кусать губы от нетерпения.  — Войдите, — скомандывала Медх, подгоняя нас к выходу, чтобы не мешали.  Дверь распахнулась и в комнату вошел сэр Нори в праздничной кольчуге и мечом на поясе. На мгновение он застыл, глядя на свою невесту. Его рот открылся, глаза заблестели и он медленно опустился на одно колено.

Ты великолепна, — прошептал он, — Ирда, пойдешь ли ты со мной? Останешься ли до конца? Веришь ли ты в меня?  — Пойду, — тихо проговорила Ирда, — Останусь. Верю.  Нори поднялся и взял её за руку, положил её ладонь себе на локоть и вывел из комнаты. Мы засеменили следом, восторженные и радостные.  В старой кузнице, размером с тронный зал, горел огонь. Молодые обменялись клятвами, заплели ритуальные косы друг другу, отрезали от волос по пряди и бросили в огонь. В этот огонь тут же опустили металлические клейма, которые поставят позже, после боя, Ирде и тому, кто победит, кто окажется сильнее, кто достоин быть мужем и хозяином. Я покосилась на раскаленные угли и меня передернуло. Ну кто в здравом уме согласится на это?  — Клянусь Махалом, что буду честен в бою и отдам свою невесту сильнейшему, — тем временем прокричал сэр Нори, — Ну? Кто хочет мою невесту?  Зал загудел почтительно расступаясь и освобождая место для поединка.  — Ты веришь в меня? — улыбнулся сэр Нори, вынимая из ножен меч и подмигивая Ирде.  — Верю, — дрогнувшими губами прошептала Ирда и отошла к колонне, ближе к выходу, чтобы сбежать от позора, если сэр Нори ошибется. Но на входе выстроилась стража, перекрывая путь и как бы показывая, что нет ничего важнее, данного Махалу слова.  — Хорошая у тебя невеста, брат, — из толпы выступила коренастая фигура, — Я бы не прочь занять твоё место.  — Дори, — засмеялся сэр Нори, — А ты, оказывается, шалун!  — Смеятся будем после, брат, — вынул топор сэр Дори, — за пинтой знатного эля в честь уже моей невесты.  В зале засмеялись, а я посмотрела на окаменевшую Ирду.  — Это мы ещё посмотрим, — направил на брата меч сэр Нори и бросился в атаку.  Гномы засвистели, затопали ногами, выкрикивая имена то одного, то другого. В свете священного огня блестела сталь, пронзал воздух визг рассекающего воздух оружия, и не было в мире песни яростнее и смертельнее этой.  Первая кровь упала на камни, и сэр Дори, рассмеявшись, похлопал брата по плечу, прижался к нему лоб в лоб и обнял.  — Достоин, — сказал он и отошел, придерживая рассеченную руку.  — Кто ещё? — взмахнул мечом сэр Нори, весело оглядывая зал.  — Почему бы и нет? — в середину вышел сэр Бофур, — Раз ты сам раздаешь своих невест направо и налево, я непрочь попытать счастья. Говорят, она прекрасно вышивает сюртуки и жилеты. Может ещё чего умеет руками делать? — Бофур поиграл бровями и зал залился хохотом.  — Тебе этого никогда не узнать, брат, — хохотнул вместе со всеми сэр Нори и крутанулся на месте, чуть не снося сэру Бофуру его голову вместе с шапкой.  И снова звенела сталь, и летели искры, а Ирда уже держалась за колонну двумя руками, но глаза не прятала. «Я верю», — говорил этот взгляд, и сэр Нори ловил его и с новой силой наносил удар.  — Достоин, — вытер со щеки кровь сэр Бофур и обнял своего друга.  Следующим был сэр Бифур, потом сэр Балин, а когда в центр вышел сэр Двалин, я вдруг поняла, что всё не по настоящему, а просто дань трации. Ну не мог сэр Нори победить сэра главнокомандующего. Кажется, Ирда тоже это поняла и расслабилась. Щеки её налились румянцем и она даже несколько раз улыбнулась своему жениху.  — Достоин! — скандировали гномы, поднимая кулаки.  — Что ж, — к сэру Нори выступил король Торин, и я уж было подумала, что он тоже будет драться, но тот лишь обнял жениха и сказал: — Бери свою невесту, Нори. Береги её как сокровище. И вот вам мой свадебный дар.  Король кивнул куда-то в сторону, и в зал внесли большой сундук с открытой крышкой, наполненной золотом и украшениями. Гномы ахнули, а Ирда, уже успевшая подбежать к сэру Нори, низко поклонилась королю.  — Благодарю, мой государь, — сказала она, сияя от счастья.  Медх прижала руки к груди и вздыхала, то и дело смахивая слезы. Сафа улыбалась до ушей. У меня, кажется, был открыт рот до тех пор, пока не унесли золото.  Из огня были вынуты раскаленные до бела клейма. На старую наковальню положили кожанные ремешки. К ним прижали дымящееся железо, оставляя оттиск. Затем эти браслеты молодожены надели друг другу на запястья и только после этого слились в долгом поцелуе. Я не могла сдержать облегченного вздоха. Ведь я до конца была уверена, что прижигать будут запястья, как в старые времена.   Веселье началось тут же, в кузнице. Были притащены столы, бочки, яства и горы посуды, которую начали бить за счастье молодых. Когда гномы достаточно накричались, наелись, напились, а посуды почти не осталось, сэр Балин призвал всех к тишине. Настало время провод молодоженов.  — Нори, — усмехнулся в бороду сэр Балин, — забирай свою женушку скорее, пока этого не сделал я. Теперь своё мужество тебе придется доказывать в покоях.  — Мы не можем уйти, — отозвался сэр Нори, — пока не будет выполненна традиция.  — Да будет так, — торжественно сказал сэр Балин, — Пусть Махал выберет ещё одну пару, которой суждено быть вместе. А может, и не одну, — лукаво улыбнулся он, оглядывая зал.  — Медх, — спросила я, наклонившись к подруге, — Что происходит?  — Слушай, — улыбнулась немного пьяная Медх, поправляя на себе платье, — Сейчас сэр Балин всё скажет.  Я обратилась в слух, глядя на седовласого гнома.  — Все присутствующие неженатые гномы снимите свои подвески и опустите вот в этот пустой кувшин, — сэр Балин постучал по кувшину перед собой. Когда гномы, включая короля Торина и двух его племянников, сделали это, сэр Балин обратился к гномкам, — Теперь вы, дамы. Те из вас, кто незамужем, должны вытянуть подвеску. Тот, чью подвеску вы вытяните имеет право взять вас в жены, если захочет, конечно, вне зависимости от положения и возраста. Если он отказывается, то вы должны компенсировать ему отказ благодарственным поцелуем. Вдруг одумается...  — А наше мнение не учитывается? — воскликнула какая-то гномка из зала, и мне захотелось её обнять.  — Почему же? — вскинул брови сэр Балин, — Вашу честь может отстоять любой ваш родственник. Кстати, это стоит учитывать, господа гномы, прежде чем предлагать даме выходить за вас замуж. Если вопросов больше нет, то начнем, пожалуй, — гном приподнял кувшин и несколько раз встряхнул его. Гулко звякнули подвески, — Прошу дамы. Кто первый?  — Я не пойду, — закачала я головой, стараясь спрятаться за кружкой, — Что за ужасная традиция.  — А я пойду! — натягивая вниз и так глубокий вырез платья, сказала Медх и поднялась с места, — Махал, пусть мне попадется какой-нибудь красавчик.  Медх первая вышла к кувшину и под веселый шум и топанье достала подвеску.  — Серьёзно? — услышала я весёлый смех и к Медх вытолкнули молодого темноволосого гнома, в котором я к своему ужасу узнала принца Кили. Тот покраснел как рак и даже попятился при виде надвигающейся на него гномки.  — Ну? Женишься или целоваться будем? — хохотнула Медх и зал просто прорвало от хохота.

Простите, женщина, но вы слишком... хороши для меня, — улыбка принца дрогнула.  — Переживу, — пожала плечами Медх, заграбастала принца одной рукой, прижала к себе и поцеловала так, что ноги у молодого гнома вытянулись и уперлись носками в пол.  Зал загудел. Я посмотрела на короля. Он хохотнул пару раз и, когда раскрасневшийся принц подошел к нему, крепко хлопнул того по спине.  — Ух, хорошо, — выдохнула счастливая Медх, садясь обратно за стол и залпом опустошая кружку с элем.  Я не знала, куда девать глаза. Эта традиция была просто ужасной. И ничего хорошего я в ней не видела.  Осмелевшие гномки, одна за другой подходили к кувшину и вытягивали подвески, потом под топанье ног и улюлюканье целовались с гномами. Только один раз гном решил попросить руки, но получил оплеуху и обещание встретиться с отцом гномки, который ни много ни мало был братом владыки Бродбима.  — Кто остался? — воскликнул Балин, встряхивая ещё полный кувшин. Гномок было намного меньше, чем гномов, а если ещё отнять замужних, то вообще оставалось мало.  — Иди, — толкнула меня локтем Медх, — Весело же.  — Ничего веселого, — буркнула я, — Стыдно же!  — Эй, тут одна прячется! — закричала вдруг Медх, — Отказывается тянуть подвеску!  — С ума сошла? — зашипела я, пытаясь сползти под стол, — Я тебе этого никогда не прощу.  — Мастер Гирд! — повысил голос сэр Балин, — Вы не можете уклониться от обязанности выполнить древнюю традицию. Идите сюда. Возможно, это ваша судьба.  — Ага, как же, — мне пришлось встать и поправить платье, потому что теперь все взоры были устремлены в мою сторону.  Я бросила на Медх испепеляющий взгляд и пошла к столу, где стоял кувшин.  «Махал, пусть это будет принц Фили. Его и поцеловать не страшно и договориться, если что. Что угодно сделаю, Махал, только прошу, пусть это будет принц».  Я засунула руку в кувшин, пальцами перебрала подвески, которые на ощупь были абсолютно одинаковые, и вытащила одну, зажав её в руке.  — Ну же? — подбодрил меня сэр Балин, — Покажите нам, кто же этот счастливчик.  Я открыла пальцы и выронила на стол железную подвеску.  — О! — воскликнул седовласый гном, — Брат, это судьба.  Из толпы вышел мрачный Двалин и направился ко мне.  — Итак? — воодушивился сэр Балин, — Позовешь мастера Гирд замуж?  Двалин молчал. В зале начали притоптывать. Кто-то свистнул.  — Бери, — крикнул кто-то из толпы.