ЭРЕБОР

Караваны подъехали к Горе в полночь. На пустоши перед воротами были заранее выстроены шатры, на входе стояла двойная стража. Пропускали в первую очередь рабочих с семьями, регистрируя даже самых маленьких, поклажу, животных и домашних птиц, если таковые имелись. Полагалось, что рабочие останутся в Эреборе до начала лета, а там или же вернуться в Железные Холмы, или продлят контракты.  Здесь были шахтеры, литейщики, кузнецы, ювелиры, каменщики, резчики и многие другие. Было видно, что король Даин не поскупился, прислав много мастеров своего дела. Среди прочего прибыли даже пивовары, повара и прислужники.

Многие гномы суетились у почтовой повозки, которая привезла посылки от семей раненых и целителей. Однако для меня ничего не было. Даже письма от Дженки я не получила, что меня невероятно опечалило и встревожило, но гном, привезший почту, успокоил меня, сказав, что, возможно, моё письмо просто не дошло до моей тётки, так как по приезде все спешили, гномы в Железных Холмах были на взводе, даже перекрыли главные ворота, чтобы быстрее проверить имена в списках погибших и раненых. Так что неудивительно, что письмо могло просто затеряться в такой суматохе. Ничего не оставалось, как зацепиться за его объяснения и передать другое письмо, взяв заверение, что гном самолично за лишнюю монету передаст письмо из рук в руки.  Разгружались несколько дней, расселялись и того дольше, несмотря на то, что работали круглосуточно. Не успели мы закончить принимать железногорцев, как прибыли караваны из южных земель — главы других кланов прислали посильную помощь. Айронфисты привезли мех, сухофрукты, коренья и лекарства. Блэклоки — инструменты, деревянные рамы и кожу для кузнечных мехов, лекала для наковален. Стоунфуты — кирки, лопаты, бочки, ящики и целый табун козлов.  Благодаря новым рабочим рукам, уборка и реставрация помещений пошла намного быстрее. Уже совсем скоро можно было арендовывать отдельное от общих спален жильё. Сафа с семьёй поселились в небольшом доме недалеко от восточных шахт, так как её муж был шахтером и уже начал работать на очистительных работах.  Медх нанялась кухаркой на королевскую кухню под шефствованием сэра Бомбура и получила временное жильё. Ирда и я всё ещё ждали очереди. Ирда работала швеёй и прачкой. Я же, послушав совета принца Фили, нашла на последнем, нижнем уровне, в том месте, где сливались воедино подземные ручьи, образуя реку, несколько уцелевших гончарных мастерских и принялась за работу, благо глины на берегах реки Келдуин было предостаточно.  На деньги сэра Двалина я купила инструменты, древесину и уголь для розжига печи. Старый гончарный круг был ещё вполне годен для работы. У меня ушло три дня на уборку и чистку печной трубы, а потом я не без радости принялась за работу. Глина из реки Келдуин была первосортной. Изделия словно сами ложились под ладони и обретали форму. Я налепила тарелок, мисок, кувшинов и кружек, так необходимых всем и каждому, покрыла росписью и эльфийской глазурью и продала их по весьма выгодной цене в первые открывшиеся таверны и кухни, получила новые заказы и полностью погрузилась в любимую работу, не забывая при этом приходить к принцу Фили, который уже вовсю шевелил правой ногой, однако левая так и оставалась обездвиженной. При этом свистульку я тоже изготовила, но не спешила отдавать её принцу, надеясь, что принц удвоит свои усилия и быстрее восстановится после битвы.

Моя мастерская находилась далеко от густонаселенных мест, в глубине горы. Воду я брала из запруды, до которой нужно было пройти по нависающим над бурным потоком глыбам. В самой подгорной реке воду было не достать — мешал высокий берег, поэтому приходилось, вооружившись фонарем, идти к спрятанному в отрогах озерцу. Вот и в этот раз я вышла из мастерской, прихватив с собой фонарь и ведро.  Как обычно, пройдя по созданному обвалами мосту, я прошла к запруде, поставила фонарь на камни, сняла сапоги и, завернув юбку, вошла в подогреваемую подземной лавой воду. Над озером всегда клубился легкий туман, играя тенями в тусклом мерцании фонаря. Мне здесь очень нравилось. Но засиживаться не было времени. Сэр Бомбур заказал несколько десятков горшков для запекания, а переселенцы нуждались в пинтовых кружках, детских горшках и всяческой посуде от ваз до блюдечек, к тому же я решила сделать для детей свистульки в виде птичек, барашков и лошадок. Работы ожидалось много, а поэтому любоваться на стелившийся по глади воды туман времени не было.  Зачерпнув воды, я уже собиралась выйти на берег, как вдруг в шагах пяти от меня что-то вынырнуло. Завизжав, я выронила ведро и шлепнулась в воду, но тут же вскочила и, не разбирая дороги, ринулась прочь. Пробежав несколько метров, я врезалась коленом в каменный валун и упала. Обернувшись, увидела тусклый свет от собственного фонаря и огромную, как мне показалось, надвигающуюся на меня тень с разведёнными в сторону руками — как будто это существо хотело схватить меня. Зашептав молитву я кое-как встала и поковыляла к мосту уже на ощупь, так как свет сюда уже не доходил, и я не видела даже своих рук.  Вдруг сзади зашуршали шаги и я ускорилась. Я слышала, как подо мной бурлит подземный Келдуин, а значит я на мосту и осталось недалеко до мастерской. Ещё чуть-чуть... Вдруг я почувствовала прикосновение к своему плечу и резко развернулась, занесла руку для удара, но ноги мои не нашли опоры и я с воплем полетела вниз, ненароком утаскивая за собой преследователя.  Бурные воды сомкнулись надо мной и закрутили в своём ледяном вихре, однако я не ушла на глубину — меня с силой вырвали на поверхность чьи-то руки. Мозг от страха почти отключился. Я пыталась бороться с напугавшим меня чудовищем и с рекой. Но сил не хватало. В какой-то момент я просто обмякла и позволила тащить себя, и даже, когда ощутила руками и ногами береговую гальку, не стала сопротивляться и дала кинуть себя на камни, словно была тряпичной куклой.  Мой преследователь и спаситель в одном лице резким движением перевернул меня на спину и похлопал мои заледеневшие щеки. Я закашлялась, выплевывая, кажется, тонну воды.

Какого балрога ты побежала в темноте?! — заорало на меня нечто.  — Именем Махала, сгинь чудище! — прохрипела я, зажмуриваясь, хотя и так ничего не было видно.  — Головой ударилась? — закричал гном, — Какое я тебе чудище?  — Махал и великие Валар, помогите, пожалуйста, — лепетала я, всё ещё находясь в шоковом состоянии.  Я услышала хрип, скрежет клыков и ещё какие-то непонятные и потому ужасающие звуки, и начала изо всех сил выкручиваться, и со всей дури колотить кулаками по воздуху, иногда попадая во что-то твердое и лохматое. Но тут мои руки перехватили и прижали к камням над моей головой.  — Угомонись уже, сумасшедшая! — зарычали мне в ухо.  Всхлипы тонули в тяжелом дыхании, от холода и страха начали стучать зубы и колотить всё тело. Щеки кололо чужое горячее дыхание и мокрые пакли волос. Холодные капли с чужого лица капали мне на лоб, нос и шею. Мне вдруг показалось, что этот кто-то приблизился настолько, что я ощутила прикосновение его кожи к своим губам.  — Если не согреемся, то закоченеем, — прозвучало у самых губ и я дернулась, чтобы отвернуться. До меня наконец дошло, что это простой гном, а не какое-то подгорное чудовище, желающее сожрать меня. Тем не менее, он был неприлично близко, практически лежал на мне, а наши губы почти соприкасались, что и вовсе было непозволительно.  — Отпустите, — вырвалось у меня вместе с моей попыткой оттолкнуть гнома. Мне хотелось сказать это грозно, но голос сорвался на умоляющий писк.  Но гном вдруг послушно отстранился и быстро встал, он подхватил меня, поднимая на ноги и, не дожидаясь от меня реакции, потащил по камням в сторону озера. Я то и дело спотыкалась и проваливалась ногами между камней, путаясь в отяжелевшей от воды юбке, но железная хватка не давала мне упасть. Вскоре я увидела свет своего фонаря, а потом и своего преследователя.

в-ваше величество, — прошептала я, отворачиваясь, потому что на его величестве не было никакой одежды.  Торин довёл меня до озера и велел заходить в теплую воду, отогреваться. А сам начал быстро натягивать штаны и рубаху, которые, оказывается, лежали недалеко на одном из камней. Ненароком я повернула голову, но увидела только расплывчатый в тумане силуэт короля.  — Раздевайся, я дам тебе свой плащ, — сказал он, не оборачиваясь на меня.  — Я и так дойду, — сказала я, чувствуя себя глупой до бесконечности.  — Это приказ, — невозмутимо сказал Торин, — Немедленно раздевайся. У тебя же недалеко мастерская? Там есть печь?  — Есть, — ответила я, не успев удивиться тому, что король знает о моей мастерской. Хотя он же король. Он должен всё знать, что творится в его королевстве, наверное.  — Отлично. Там и отогреешься, — сказал он, обернувшись в мою сторону и поймав мой взгляд, отчего я чуть не нырнула в воду с головой. Он кашлянул, подхватил свой меч и исчез в темноте, давая мне возможность спокойно переодеться.  Я вылезла из воды только тогда, когда звук шагов полностью исчез вдали. Скинув с себя мокрую одежду, я завернулась в оставленный Торином плащ, взяла свой фонарь, ведро и бельё и, прихрамывая на обе ноги, поплелась в сторону мастерской.  Около моста меня ждал король. Как он не навернулся в темноте на огромных валунах, осталось для меня загадкой. Он выпрямился, заприметив меня, а потом молча перехватил ведро с бельём и фонарь и быстрым шагом пересёк каменный мост. Я старалась не отставать, боясь произнести хоть слово. Ноги ныли, кожа на них и на руках, кажется, была содрана. В груди всё ещё побаливало от количества попавшей внутрь воды.  — Ты ранена? — обернулся Торин у лестницы, ведущей на верхний ярус гончарных мастерских.  — Всё в порядке, ваше величество, — проговорила я хриплым голосом и чуть не упала, потому что больное колено, которым я ударилась о валун, вдруг ни стого ни с сего подогнулось. Торин успел шагнуть ко мне и подхватить за талию, не дав растянуться на камнях. При этом он выронил ведро с моим бельём. Гулкое эхо пронеслось над рекой и утонуло где-то за запрудой.  — Прошу прощения, — пролепетала я, оказавшись прижатой к его груди. Отвернув голову в сторону, я сделала шаг назад, заставляя короля отпустить меня, что, как мне показалось, он сделал нехотя. Несмотря на зверский холод, я почувствовала, как румянец заливает мои щеки. На мгновение наши с королём глаза встретились, но я сразу же отвела взгляд и начала собирать вывалившуюся одежду обратно в ведро.  — Дай мне руку, — король Торин протянул мне ладонь, — Ты ушиблась. Я помогу тебе дойти до мастерской, а потом прикажу целителю осмотреть тебя.  — Уверена, это просто царапины, — сказала я, но руку дала, потому что ноги еле шевелились, и не только от боли.  До мастерской мы дошли молча. На всей улице только в одном помещении горел свет. Больше горшечников в Горе пока ещё не было.  — Где у тебя уголь или древесина? — начал тут же командовать Торин, меря большими шагами мою мастерскую и заглядывая в корзины, ящики и за стеллажи с посудой, — Надо подбросить дров в печь.  — Я сама, ваше величество, — поспешила я ему на помощь, но он остановил меня резким взмахом руки.  — Ты садись ближе к огню, — сказал он, найдя наконец-то корзину с дровами, — У тебя здесь есть чайник?

Но отвечать мне не пришлось, потому что он уже достал с надпечной полки небольшой медный чайник и поставил на печь.  — Показывай, — повернулся он ко мне.  — Что? — не поняла я.   — Свои раны на ногах и руках, — Торин подошел ко мне и навис, словно скала, ожидая бесприкословного выполнения приказа. Я же поплотнее укуталась в его длинный плащ и, с тревогой поглядывая на короля, сжалась на скамье, которую обычно использовала для только что обоженной посуды.  — Да не трону я тебя, глупая, — сказал он, еле заметно вздохнув, — И чего ты удумала бегать в темноте по разрушенным пещерам?  — Ну так вы ж меня напугали, — тихо сказала я, — Вынырнули, словно водяное чудище. У меня чуть сердце не окаменело.  — Я ж звал тебя по имени, — приподнял брови король, — Вряд ли чудище могло знать твое имя.  — Я не слышала, — прошептала я, пряча глаза, — Так перепугалась, что вообще плохо соображала.  — А что ты так далеко забрела? — спросил король, усаживаясь на скамью рядом со мной, от чего мне показалось, что воздух стал тяжелее и горячее. Он закатал рукава рубахи, обнажая сильные, все в прожилках и венах руки гнома, который всю жизнь держал в руках если не меч, то молот.  — Я за водой хожу к той запруде, — объяснила я, с трудом отрывая взгляд от его рук, — С этой стороны берег слишком крут, да и течение сами знаете, какое.  — Да уж, — чуть улыбнулся Торин, разглядывая меня, — Испугалась небось.  Я покраснела и опустила голову, уставившись в пол. Тепло, исходящее от его тела обжигало не хуже печи.  — Спасибо, что вытащили меня из воды, — проговорила я, смущаясь воспоминаниям. Ведь в тот момент на короле не было одежды. Наверное, ему вдвойне неловко в такой ситуации. Он же король, а не кто бы там.  Король Торин поднял было руку, но я вздрогнула и слегка отшатнулась в неловкости, испугавшись, что он хочет до меня дотронуться, и он тут же её опустил и сжал пальцы в кулак.  — Так значит, это твоя мастерская, — вдруг сменил тему Торин, оглядываясь.  — На самом деле она не моя, — начала объяснять я, — Но принц Фили сказал, что могу пока пользоваться любой мастерской, пока не приобрету собственную.  Когда я упомянула принца, я заметила, как напрягся король. Он даже выпрямился и расправил плечи, весь подобрался, как перед битвой.  — Но если вы против, я сегодня же освобожу помещение, — поспешила заверить я его величество, — И заплачу за все дни, что я здесь провела...  — Ты можешь остаться, — перебил меня Торин, вставая с места, — Эта мастерская отныне твоя.  — Но...  — Это меньшее, чем я могу отблагодарить тебя, — сказал Торин, глядя прямо мне в глаза, а по моей коже тем временем вырастали мурашки размером с Железные Холмы.  — За что вы хотите отблагодарить меня? — севшим голосом спросила я, дотрагиваясь до шрама на руке под плащом.  — За то, что ты не даешь Фили сдаться, — спокойно ответил Торин, — За твою храбрость и чистые намерения.  — Но это слишком щедрый подарок. Я не заслуживаю...  — Ты заслуживаешь большего, Хаэ, — голос короля перешел на еле слышный шопот, — Только ты сама этого пока ещё не понимаешь.  — Я не знаю, как выразить вам свою благодарность, ваше величество, — я поспешно встала со скамьи и попыталась поклониться, не выпустив из рук плащ.  — Этого вполне достаточно, — улыбнулся Торин, видя мои потуги, — А теперь выпей горячего и отдохни. Не хотелось бы, чтобы королевский горшечник Эребора свалился с простудой, и в День Присяги нам не хватило бы пинтовых кружек.

Ваше величество? — я округлила глаза в удивлении, — Я правильно понимаю, что...  — Да, я пришлю тебе заказ на кружки с эмблемой Эребора. Они должны быть готовы к середине весны, — кивнул король.  — Я не про заказы...  — Ты про королевского горшечника? — улыбнулся Торин, — На данный момент ты единственный горшечник в Эреборе, а посему и королевский. Ты что-то имеешь против?  — А как же король Даин? — у меня в животе всё заходило ходуном.  — Ты разве королевский горшечник Железных Холмов?  — Нет, но...  — Тогда всё решено, — резко перебил меня Торин, — Завтра подойди к сэру Бофуру, пусть сделает тебе печать гончарного цеха. Мне надо, чтобы на всех изделиях теперь была печать Эребора, мастер Гирд.  — Мастер Гирд, — прошептала я одними губами, и по телу пробежал радостный трепет вперемешку с горьким привкусом, что всё это незаслуженно.  Пока я отходила от шока, Торин налил мне в кружку просто горячей воды, так как не нашел чайных листов, и сунул её мне в руки.  — Как только отогреешься, сходи к целителям, пусть осмотрят твои ушибы, — Торин направился к выходу, — И отдай ты уже свистульку Фили, не мучай его. Он заслужил, — он кивнул в сторону стеллажа, где выстроились в ряд несколько разного размера и типа свистулек.  Фили действительно заслужил, ведь не только начал двигать одной ногой, но и пытался ходить с помощью специальных палок, и уже не был заточен в четырех стенах, а вовсю участвовал в жизни Горы.  Я кивнула, потому что всё ещё не приобрела способность говорить, и король ушел, оставив меня в состоянии близком к обмороку.  Только намного позже, когда я, переодевшись в высохшую одежду, хромала по мастерской, стараясь унять бешенно колотящееся сердце, мои мысли упорядочились и приняли тот факт, что теперь я официально принята на работу королевским мастером. Отец будет мною гордиться! А как бы гордилась мама!  Сжав свистульку в кулаке, я направилась к Фили, который, несмотря на то, что ему выделили покои во внутреннем дворце, предпочитал ночевать рядом со своим братом Кили, который так и не проснулся.  — Пылающих кузен вам, принц Фили, — поприветствовала я его, войдя внутрь.  — О, Хаэ, ты сегодня поздно, — Фили отложил в сторону рулон пергаментной бумаги и радостно улыбнулся, — Я уж подумал, что ты не придешь.  — Я бы не осмелилась ослушаться приказа короля, ваше высочество, — я подошла к столу, за которым сидел Фили и поставила перед ним глиняную птичку, расписанную изящным узором в стиле старых гномьих мастеров.  — Неужели я дождался, — хмыкнул Фили, осторожно беря вещицу и разглядывая со всех сторон.  — Вы давно заслужили от меня этот скромный подарок, — улыбнулась я.  — Можно? — Фили поднёс свистульку к губам и, получив мой одобрительный кивок, легонько свистнул. Комната утонула в птичьей трели.  — Как настоящая ласточка! — Принц удивленно уставился на меня.  — Почти, — польщенно сказала я.  — Но как? — Фили начал вертеть свисток в руках, пытаясь разгадать загадку самостоятельно.  — Всё очень просто, — понизила голос я, чтобы никто из стоящих снаружи стражников не услышал, — Надо поймать ласточку, вынуть из неё горловую косточку и вставить внутрь свистульки.  — Да ладно! — прохрипел Фили, отводя от себя руку со свистулькой подальше и сморщиваясь, словно от лимона, — Фу, гадость какая!  — Шутка, — засмеялась я, не сдержавшись. Уж больно вид принца был потешный.  — Ха, — проговорил недоверчиво Фили, а потом тоже захохотал так, что внутрь заглянул один из стражников.  — А вы поверили, — вытирая слезы, проговорила я.  — А кто бы не поверил! — хохотал Фили, — Горловая косточка! Вот я дурак!  В этот момент внутрь вошел король, и я подавилась смехом, потому что взгляд Торина был весьма недовольный.  — О, дядя, послушай, — Фили дунул в свистульку, и комната снова наполнилась пеньем птиц.  — Это та самая свистулька? — поинтересовался король.  — Да, ваше величество, — я чуть поклонилась, отвечая на вопрос.  — Она стоила того, чтобы попотеть, — Торин многозначительно посмотрел на своего племянника, а тот довольно растянулся в улыбке.  Не обращая больше на нас внимания, Торин опустился рядом с принцем Кили и бережно поправил ему сбившиеся волосы, а потом прижался лбом к его лбу. Такой нежный и интимный жест со стороны короля Эребора вызывал во мне чувство неловкости. Я прошептала Фили извинения и быстро ушла, чтобы не мешать. Было больно смотреть на то, как сильный и молодой гном мечется в бреду, а его любящий дядя, всесильный король гномов, победитель дракона, в бессилии опускает руки.  На следующий день король снова пришел к принцам, когда я была у Фили и мы обсуждали роспись на заказанных королем кружках. Фили считал, что герба будет достаточно, но мне казалось, что надо добавить руны или старинные узоры по кайме. Так и не придя к общему мнению, мне пришлось поспешно уйти.  По пути домой, я заглянула к Медх, которая часто оставляла для меня вкусняшек с королевского стола, а ещё снабжала меня последними сплетнями и новостями.   — Слышала, теперь у тебя заказы от самого короля, — поставив передо мной дымящийся горшочек с мясом, сыром и картошкой, радостно сказала Медх.  — Угу, — обжигаясь, но продолжая пихать вкуснятину в рот, проговорила я.  — Вот ведь славно как! — хлопнула в ладоши Медх, — А Ирда теперь в швейном работает, ты слышала? Нет? Так вот, она тоже получила заказы на пошив праздничной одежды для короля и принцев. А ещё слышала, к ней зачастил сэр Нори. У него то рукав порвался, то пуговицы растерялись, — захихикала гномка.  — Да ладно! — я аж уронила картофелину на стол от удивления, — И что? Всё серьёзно?  — Вот чего не знаю, того не знаю, — скрестила руки на груди Медх, — Ирда же ничего толком не рассказывает.  — А как же сэр главнокомандующий? — спросила я, подхватывая ускользающий картофель пальцами.  — Ну, — протянула Медх, — в таком деле, кто не успел, тот опоздал. Надо было быть пошустрее сэру главнокомандующему.  — Это с чего это мне быть пошустрее? — прогремел голос над нашими головами, и мы с Медх чуть со скамейки не попадали.  — Да у меня ж пирог в печи! — быстро проговорила Медх, убегая в даль кухни и оставляя меня одной отдуваться перед сэром Двалином, который обошел стол и сел напротив меня, тяжело уронив руки на столешницу.  — Ну? — хмыкнул он как-то недобро, смотря исподлобья. Я медленно начала было вставать, но под его взглядом тут же села на место.  — Сэр Двалин, — с трудом проглотив кусок мяса, сказала я, желая перевести разговор на отвлеченную тему, — Я же вам денег должна. Думаю, что скоро смогу отдать. У меня большой заказ на пинтовые кружки от самого короля.  — Поздравляю, — буркнул сэр главнокомандующий, — Так что вы там с кухаркой обо мне болтали?

Да ну что вы, сэр Двалин, — улыбнулась я, как мне показалось, довольно мило, что никак не отразилось на лице хмурого Двалина, — Мы про другого главнокомандующего говорили... в Железных Холмах...  — Про Ордиха Финедира? — уточнил сэр Двалин, а я бросила быстрый умоляющий взгляд на Медх, но та делала вид, что предельно занята работой.  — Ага, про него, — почесала я лоб и сделала вид, что весьма заинтересована в кортошке с мясом.  — А ну тот да, не шибко шустрый, — согласился Двалин, а я аж поперхнулась воздухом, услышав сдавленный хохот Медх, — Эй, женщина! — гаркнул сэр Двалин в её сторону, — Мне то же, что и горшечнице!  — Так, нету больше, сэр главнокомандующий, — тут же перестала веселиться Медх и развела в стороны руки, — Это то, что осталось с обеда. Есть хлеб, если хотите.  — А что ж ужин? Не готов ещё? — рявкнул недовольный Двалин.  — В печи, — кивнула в сторону огромных печей Медх и прикрикнула на гнома в колпаке, который перетаскивал котлы с водой и разбрызгивал всё вокруг.  Видя, как нахмурился сэр Двалин, я пододвинула в его сторону свой ещё довольно полный горшочек.  — Сэр Двалин, если не побрезгуете, то я могу поделиться, — сказала я, мило улыбаясь.  — А чего это брезговать доброй едой? Если не хочешь, то не надо было столько брать, — буркнул Двалин и принялся уплетать еду моей же ложкой. Я только и успевала, что моргать и переглядываться с Медх, которая тут же сообразила зелени, хлеба и сыра.  — А ты чего ждешь? Наелась уже? — сверкнул сэр Двалин своими глазами в мою сторону.  — Угу, наелась, — кивнула я, и в этот момент в кухню вошел сэр Балин.  Он подошёл к столу, поглядел на Двалина, на меня, на еду посередине стола и улыбнулся, хлопнув сэра главнокомандующего по плечу.   — Да ты, братец, как посмотрю, времени зря не теряешь, — весело сказал седовласый гном, — Что ж... я лишь заглянул проверить, не найдется ли для меня немного хлеба и холодного мяса.  — О, конечно, сэр Балин, — тут же засуетилась Мехд, — Найдется, непременно найдется.  Она быстро собрала для господина Балина целую корзинку всякой всячины и торжественно вручила ему с самой милой улыбкой, какую я видела у неё.  — Так ты садись с нами, — пригласил сэр Двалин своего брата.  — Нет, нет, — замахал рукой гном, — Я не буду вам мешать. Ужинай, дорогой брат, со своей спутницей.  — Я не с ней ужинаю, — вдруг перестал жевать Двалин, — Она просто здесь сидит.  — Ладно, ладно, — тут же согласился сэр Балин, уже в дверях, — Приятного аппетита.  — Да не ужинаю я с ней! — крикнул ему в след сэр Двалин, а потом уставился на окаменевшую меня и сжал в пальцах ложку до хруста костей, — Я с тобой не ужинаю! — сказал он мне, а я тут же закивала головой и переглянулась с Медх, которая аж покраснела от сдерживаемого хохота.  — У меня там это... работа... , — не выдержав, я вскочила и бросилась прочь из кухни, чувствуя, как ярко, должно быть, пылают мои щеки

В печи потрескивали поленья, шуршал гончарный круг, в чайнике булькала закипевшая вода. Я улыбалась, бормоча под нос мелодию простой песенки. Всё-таки забавно сегодня вышло с сэром Двалином. Теперь я точно знаю, как смущаются суровые главнокомандующие.  — Я с тобой не ужинаю! — понизив голос, передразнила я сэра Двалина и хихикнула.  Закончив делать заказанные королём кружки, я выставила изделия на просушку перед обжигом и налила себе чай. Мой взгляд упал на аккуратно сложенный и уже выстиранный мною королевский плащ, прикрытый мешковиной от любопытных глаз редких посетителей. Надо было как-то отдать его хозяину, но не буду же я просить личной аудиенции у самого короля и отнимать время ради такой мелочи или того ужаснее — передавать плащ с посыльным! Да и здесь его хранить было опасно — мало ли кто увидит, начнутся пересуды, сплетни. А король, по слухам, был страшен в гневе, хотя и прогневить его было, по тем же слухам, сложно. Но проверять это на себе не очень-то хотелось. Вот и решила я пока закончить первые кружки и под предлогом необходимости одобрения его величества как-нибудь потом и плащ заодно вернуть. Желательно, чтобы это «потом» не настало слишком уж быстро. Король волновал меня, смущал и пугал одновременно. А наши случайные встречи выбивали из равновесия. Даже сейчас я глубоко задумалась, вспоминая все наши странные и смущающие столкновения.

Я тряхнула головой и отпила уже остывший чай. Мысли о короле Торине в который раз ввели меня в безвременный ступор. Я даже укорила себя за то, что позволяю себе думать о его величестве и не занимаюсь работой.  — Мастер Гирд, — сперва мне показалось, что это опять моё воображение, но, развернувшись к дверям, поняла, что нет. Король Торин, вполне реальный, заполнил собою входной проём.  — Ваше величество, — я неловко поклонилась, не выпуская кружку из рук, отчего чай расплескался по моим пальцам.  Я поставила кружку над печью и поспешно вытерла руки о фартук, при этом стараясь не смотреть в глаза королю. Мне казалось, что на моём лице огромными рунами написано, о чем я думала перед его приходом.  Торин тем временем вошел внутрь и остановился у оставленных на просушку изделий. А я всё гадала, зачем же он пришел самолично. Неужели из-за каких-то кружек?  — Не трогайте! — поспешила предостеречь я, когда король протянул руку к одной из кружек. Его рука замерла, а его глаза удивленно уставились на меня. Я же с опозданием поняла, что прикрикнула на самого короля.  — Простите, ваше величество, — тут же попыталась исправиться я, — Но это не обоженные изделия и ещё мокрые. Вы испачкаетесь...  — Я не боюсь испачкаться, мастер Гирд, — спокойно ответил король, но руку убрал, — Так значит, так будут выглядеть королевские кружки?  — Я хочу их расписать, но уже после первого обжига, — пояснила я, — Хотела попробовать несколько вариантов и прислать вам на одобрение.  — Хорошо, — Торин теперь уже разглядывал меня, и от этого его взгляда внутри меня всё холодело и горело одновременно, — Принеси кружки, когда будут готовы, и мы обсудим с тобой варианты.  — Я? — предательский голос сорвался на хрип. Не ожидала, что король будет столь скрупулёзен в выборе и потребует моего присутствия, — Вы можете просто прислать мне выбранный вариант.  — Так не хочешь прийти ко мне лично? — губы короля чуть дрогнули в улыбке.  Я ошарашено посмотрела на него, не совсем понимая, что мне на это ответить. И тот и другой ответ в случае с королём оказались бы на грани неприличия.  — Я бы не хотела отнимать ваше время, ваше величество, — еле слышно сказала я, уставясь в пол, — Не думаю, что у вас его много, чтобы принимать ещё и простую горшечницу.  — У меня достаточно времени, чтобы принять королевского мастера и обсудить с ним королевский заказ, — довольно резко сказал король Торин.  — Как вам будет угодно, ваше величество, — поклонилась я, понимая, что выгляжу глупо, пытаясь отказаться от встречи.  — Да, мне будет угодно видеть тебя, — хрипло проговорил Торин, а я истерично соображала, что бы ещё сказать, потому что король вроде как решил задержаться в мастерской и не спешил уйти.  Между нами повисла неловкая тишина, стучавшая в моих висках еле терпимой болью. Из-под ресниц я заметила, как король Торин шагнул ко мне, и только налившиеся от страха свинцом ноги не позволили мне отступить. Он просто стоял в двух шагах от меня, а я в ужасе уставилась на его обитые железными пластинами сапоги и старалась придумать, что же сказать или сделать, чтобы прекратить эту пытку.  Не знаю, откуда у меня появилась невиданная храбрость, но стоять вот так было ещё хуже, нежели уворачиваться от орков во время битвы, поэтому я подняла голову и посмотрела в глаза Торину и с удивлением поняла, что они полны печали. Мне вдруг захотелось провести по ним ладонью, чтобы согнать эту неведомо откуда взявшуюся пелену грусти, но я, конечно же, даже пальцем не пошевелила.  — У меня ваш плащ, ваше величество, — сказала я, не отрываясь, глядя на короля. При этом мой голос гулко отразился от стен, и я услышала недолгое эхо.  Торин ничего не ответил. Его взгляд изучал моё лицо, словно искал что-то и не мог найти. Он, кажется, даже не слышал, что я говорю.  — Я его выстирала и высушила, — тихо сказала я.  Король молча кивнул.  — Он здесь, — мой голос сорвался на хрип, — Вы возьмите его, пожалуйста.  Я не могла оторвать глаз от короля. Хотела, но не могла. Мне казалось, что, отведи я взгляд, произойдет что-то страшное, что-то опасное, что-то, чего я пока не познала, но ощущала угрозу всем своим существом, как кролик, впервые встретившийся с диким зверем. Я затаила дыхание. Торин сделал ко мне шаг, и тут я не выдержала и рванула к скамье, где лежал плащ короля. Подхватив его, я развернулась, выставив его словно щит перед собой.  — Спасибо, ваше величество, за ваше великодушие, — скороговоркой проговорила я, стараясь больше не смотреть в лицо Торина, иначе чувствовала, что снова пропаду, — Я возвращаю вам его вместе со своей благодарностью за спасение моей жизни. Моя жизнь принадлежит вам.  Я услышала то ли вздох, то ли смешок, а потом король перехватил у меня сверток с плащом и молча вышел из мастерской. А я как была, так на том же месте и рухнула на колени, прижимая к груди трясущиеся руки. И что это было? Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, и только потом смогла встать на подрагивающие ноги.  Этой ночью, да и все последующие мне снился змей с сапфировыми глазами. Он опутывал моё тело и терся своей гладкой кожей, задирая и сминая мою одежду, холодя и обжигая. Он всё сильнее сжимал свои кольца, и я чувствовала, что внутри меня разгорается пламя, но я не успевала сгореть и просыпалась вся в поту, с ватными ногами и с томной тяжестью внизу живота.  Я спросила у Медх о значении сна и она, вопреки моим ожиданиям, не испугалась, не задумалась, а громко и весело рассмеялась.  — Тебе же сколько, Хайка? — смеялась она, — Уже за семьдесят. Самый сок. Замуж тебе пора.  — А при чем тут страшный змей и огонь? — удивилась я, краснея до кончиков ушей.  — Так это тебе твой муж объяснит, — хохотнула Медх, — Подробно и в деталях. А иначе ты ничего не поймешь со слов-то.  Я и правда ничего не поняла, но всё равно у травника купила веточку ивы и засушенные цветки хмеля от кошмаров, которые мало чем помогли. Синие, как темные воды Келдуина, глаза следили за мной каждую ночь, а по телу скользила мягкая чешуя, обжигая кожу изнутри.  — Какая-то ты нервная, — сказал мне на очередной встрече принц Фили, — Случилось чего? Или Торин загрузил работой так, что и спать некогда?  — Нет, ничего, ваше высочество, — отмахнулась я от него, — Просто, правда, немного устала. Но кружки уже готовы. Сегодня уже понесу королю на утверждение.  — Вот увидишь, он выберет ту, на которой только печать Эребора, — уверенно сказал Фили.  На самом деле мне было всё равно, какую кружку выберет его величество Торин, потому что меня заботило совсем другое. От одной только мысли, что надо идти к королю, все мои внутренности сжимались до размера сушеной клюквы, а на лбу выступали капельки пота. Я пыталась успокоить себя, что такая реакция лишь из-за того, что глаза короля были точь в точь как у змея из моих кошмаров. Но это мало помогало.

К девяти вечера, когда через сэра Глоина была назначена для меня аудиенция, я стояла перед массивной дверью кабинета его величества. В руках у меня было две корзины с вариантами кружек. Все имели разные формы — пухлые, продолговатые, закруглённые, в виде кувшинов и другие, расписные и просто покрытые глазурью, но у всех на боку красовалась печать Эребора.  — Мастер Гирд, — стражник, который только что вышел из кабинета, кивнул мне входить, что я и сделала.  К моему и так обострившемуся до предела ужасу король Торин оказался в кабинете один. А я-то всю дорогу от мастерской молилась Махалу, чтобы у короля была толпа советников и приближенных. Уж не знаю, но оставаться снова наедине с королем мне почему-то очень не хотелось.  — Ваше величество, — поклонилась я, ставя на длинный овальный стол обе корзины, — Как вы и просили, я принесла варианты кружек.  Не дожидаясь позволения и не поднимая головы, я начала доставать из корзин кружки и расставлять на столе.  — Я сделала несколько форм от привычных до, как мне кажется, весьма необычных, но вполне удобных и вместимых, — говорила я, не останавливаясь, боясь даже перевести дыхание, — Например, вот эта кружка-бочонок имеет даже металлические инкрустированные обручи, которые по вашему желанию можно заменить на серебро или даже золото.  Краем глаза я увидела, что король подходит к столу и подхватила следующую кружку.  — А вот эта по кайме расписана королевскими рунами величия и благоденствия, — я повертела в руках кружку и взяла следующую, — А здесь, как вы можете видеть, я выбрала вытянутую форму и расписала сценами охоты. Мне кажется, что такой мотив всегда отдает некой торжественностью и...  — Хаэ, — перебил меня король, и я чуть не выронила кружку из рук. Меня не столько удивило неформальное обращение короля ко мне, сколько его мягкий тон.  — Простите, ваше величество, — тут же сказала я, замолкая и опуская руки. Вот ведь разговорилась. Ведь король и сам может посмотреть. Мне хотелось отрезать себе язык, а лучше всю голову.  — Ты проделала хорошую работу, — сказал король, вдруг оказавшись совсем рядом, — Мне нравятся все варианты. Поэтому я даю добро на то, чтобы ты сделала несколько кружек каждого варианта, если тебя это не затруднит, конечно же. Я распоряжусь, чтобы тебе доставили всё необходимое.  — Да, ваше величество, — поклонилась я, порадовавшись, что так просто и быстро всё закончилось, и начала было собирать кружки обратно в корзину, как вдруг Торин перехватил мою руку и теперь-то уж кружка выскользнула из моих в миг ослабевших пальцев, упала на стол и гулко звякнула, но, к счастью, не разбилась. Хотя этого я уже не заметила.  Я с испугом смотрела в сапфировые глаза из моих кошмаров, чувствуя, как внутри зажигается пламя, а под одеждой кожа покрывается мурашками.  — Ваше величество, — прошептала я, отступая на шаг назад. В глазах короля Торина я увидела своё напуганное лицо.  — Я не сделаю тебе ничего дурного, — голос короля напомнил мне оглушительный поток реки Келдуин, и я поёжилась.  — Я не сомневаюсь в этом, ваше величество, — и хотя голос у меня получился ровным, но губы при этом дрожали.  Торин медленно перевернул мою руку и вдруг коснулся губами моей ладони. От этого прикосновения у меня закружилась голова и перехватило дыхание. Затем он прижал мою ладонь к своей щеке и заглянул в мои округлившиеся от шока глаза.  — Ваше... — мой голос срывался, дрожал и отказывался звучать как надо. Я потянула на себя руку, и Торин с легкостью отпустил её, не став удерживать. Я сжала пальцы, вдруг ощутив холодное покалывание на их кончиках. Сердце безумной птицей рвалось наружу. В голове плыл тягучий туман. На глаза выступили слезы. И прежде, чем хоть одна слезинка скатилась по щеке, я рванулась к выходу, открыла дверь и побежала по коридорам и лестницам туда, где меня никто не увидит — в свою мастерскую.  Однако я так и не добежала до мастерской, потому что на пути моем выросло препятствие в виде сэра главнокомандующего со стражниками. Я затормозила, но всё равно умудрилась впечататься в грудь сэра Двалина.  — Хаэ Гирд, — кашлянул сэр главнокомандующий мне в макушку и отлепил меня от себя, — Какого, прошу прощения, балрога, ты носишься по нижнему ярусу? Хочешь проверить прочность конечностей? Или кружки лепить не желаешь, и таким своеобразным образом решила переломать себе руки?  — Простите, сэр Двалин, — я шмыгнула носом, отчаянно пряча заплаканное лицо.  — А чего ревешь? — после недолгой паузы спросил он, так и не дав мне пройти, — А ну отвечай, кто обидел? Я этому гному покажу наглядно, где у него какое место находится. Мои ребятки так его...  — Да это я просто ударилась, — быстро проговорила я и потерла локоть левой руки для наглядности, — Больно очень. Вот и слезы полились.  Сэр Двалин нахмурился. Точно не поверил. Ну и ладно. Не буду же я объяснять ему, что на самом деле случилось.  — Пошли, — кивнул мне сэр Двалин, а своим подчиненным рявкнул отправляться на посты.  — Куда? — спросила я, уже полностью успокоившись.  — К Оину, — ответил он, — Надо удостовериться, что у тебя кости не сломаны. А то кто кружки будет лепить? Нам, что ж, из бочонков прикажешь пить на Присяге-то?  — Да в порядке я, — попыталась отговориться я, но сэр Двалин так на меня посмотрел, что я послушно поплелась рядом с ним к королевскому целителю.  Уже на подходе к главной улице нам встретился сэр Балин и сэр Ори, которые несли в руках кипы бумаг.  — Доброго дня тебе, брат, — улыбнулся запыхавшийся сэр Балин, весело выглядывая над папирусами, — Прогуливаетесь? Ну гуляйте, гуляйте. Дело молодое.  — Мы не гуляем, — буркнул вдруг помрачневший сэр Двалин, — Мы по делам идем.  — Ну идите, идите, — закивал, весело щурясь, сэр Балин, и, наклонившись к заинтересованно разглядывающему меня сэру Ори, громко шепнул, — Ну? Что я тебе говорил!  — Да не гуляем мы! — рявкнул им вслед сэр главнокомандующий и сжал пальцы на головке своего боевого топора.  — Может, я сама дойду? — спросила я, косясь на мрачного сэра Двалина.  — Идём, — приказал тот, пропустив моё предложение мимо ушей, — Королевский целитель просто так не примет. Тут протекция нужна.  — Так я могу и не к королевскому...  Но тут я подавилась воздухом, потому что перед нами вырос король Торин, который, как мне показалось, был мрачнее тучи. Я инстинктивно спряталась за спину сэра Двалина, чувствуя, как меня начинает трясти.  — Ваше величество, — прогундел сэр Двалин, прижимая кулак к груди. Торин положил руку на плечо сэру главнокомандующему, похлопав его, как старого друга, и перевел взгляд на меня. А я тем временем всеми силами старалась не покраснеть, и выходило у меня ужасно. Лицо и уши горели, а поцелованная недавно ладонь начала чесаться.  — Куда направляешься с моей горшечницей? — спросил король, сделав ударение на слове «моей».

Да наткнулся на неё, — кивнул в мою сторону сэр Двалин, — Зареванную. Сказала, что ударилась. Веду к Оину, чтобы осмотрел. А то без кружек же останемся.  Я подняла взгляд на короля, но увидев, что он смотрит на меня, тут же опустила голову и сжала пальцами юбки.  — Ударилась, значит? — вздохнул король Торин, — Что ж, мастер Гирд, впредь будь осторожнее. Ты для меня незаменима. И да, я отослал все кружки тебе в мастерскую. Сделаешь, как и договорились.  — Да, ваше величество, — тихо проговорила я, не поднимая головы.  Король ушел, а я всё так и шла, опустив голову и заново переживая случившееся в его кабинете.  — Да не бойся ты его так, — услышала я голос Двалина и подняла глаза. Тот чуть повернул голову, чтобы видеть меня, — Я знаю Торина много лет. Даже, если твои кружки будут все в трещинах, он не будет гневаться. Главное, чтобы ручки были не вовнутрь сделаны. А с этим у тебя, вроде как, проблем нет. Знаешь же, куда ручки лепить?  Я промолчала, понимая, что не смогу выговорить ни слова — в горле снова образовался огромный ком, и все силы уходили на то, чтобы не разреветься. Сэр Двалин, кажется, ничего не заметил. Он довел меня до королевской лечебницы, переговорил с сэром Оином и удалился, кивнув мне на прощание.  — И что тут у нас? — сэр Оин, королевский целитель, внимательно рассматривал, крутил и щупал мою руку, — На вид ничего нет. Да и кости целы. Вероятно, просто задели нерв. Это не страшно. Я дам вам мазь, будете мазать один раз перед сном.  — Спасибо, сэр Оин, — поблагодарила я, поправляя рукав и чувствуя вину перед пожилым целителем, — Сколько я вам должна?  — Не говорите глупостей, — покачал головой сэр Оин, — все главные мастера получают лечение абсолютно бесплатно. Всё оплачивается из казны короля.  — О, — только и смогла выдавить я из себя, получая баночку с мазью, которая мне не пригодится.  Я вышла от сэра Оина и побрела на кухню к Медх. Мне срочно нужно было отвлечься. А с Медх всегда было весело, но не в этот раз.  У Медх я застала Ирду в весьма плачевном состоянии. Она сидела, ковыряя ногтем столешницу и шмыгала носом. Тут же была и Сафа.  — Что теперь будет! — всхлипывала Ирда, качая головой.  — А что случилось? — я быстро уселась напротив и протянула руку, чтобы поддержать Ирду.  — Король, — шепнула Сафа, перегнувшись через стол в мою сторону, — он сегодня застал сэра Нори с Ирдой в подсобке.  — Что значит застал? — не поняла я.  — Ну что, что?! — застонала Медх, закатывая глаза, — Какая же ты ещё наивная, Хайка! Целовались они, вот что.  — Как целовались? — выдохнула я и тут же прикрыла рот рукой, ошарашено глядя на Ирду.  — Губами, а как ещё? Ну и не только...– усмехнулась Медх, а Сафа грозно на неё цыкнула.  — Просто целовались, — пояснила мне Сафа, — А король в этот момент в швейную зашел.  — Ругался? — догадалась я, но Ирда замотала головой.  — Лучше бы ругался, — сказала она, вытирая слезы платком, — Он просто вошел, увидел нас и вышел.  — И? — не поняла я, — А чего ты плачешь? Не ругался ведь...  — Глупая, — Медх даже подзатыльник мне отвесила, — Теперь сэру Нори предстоит поединок. Он опозорил гномку и должен пролить кровь. Дядя Ирды уже вызван из Железных Холмов к королю Торину, чтобы отстоять честь семьи, а сэру Нори запрещено покидать Гору.  Я даже и не знала о таких традициях и поэтому с каждым словом Медх мои глаза всё больше расширялись.  — Но они же просто целовались, — удивилась я, — Это же нормально, когда двое любят друг друга. Или я что-то не понимаю?  — Не понимаешь, — покачала головой Сафа, — Мелкая ещё, чтобы понимать.  — Ага, точно, — закивала Медх, — Были бы только поцелуи, до поединка бы не дошло.  — Хватит, Медх, — резко оборвала её Сафа, — Не для ушей Хаэ. Ей рано такие вещи знать.  — Да пусть уж лучше знает, чтобы быть готовой дать отпор всяким сэрам Нори, — огрызнулась Медх, но продолжать не стала, а я так и ёрзала на скамье, стараясь понять, о чем же речь.  — Но если сэр Нори попросит руки Ирды, — вернулась к проблеме Сафа, положив ладонь на спину безутешной подруге, — а её семья примет его, то тогда поединка удастся избежать.  — Но сэр казначей пока ни слухом, ни духом, — зло процедила сквозь зубы Медх, и Сафа снова шикнула на неё, потому что Ирда взвыла от последних слов так, словно ей подожгли пятки.  — Но вы же целовались, — почти шепотом сказала я Ирде, — Неужели это ничего не значит? Он же не будет целовать тебя, если не любит. Уверена, сэр Нори придет и обязательно попросит твоей руки. Просто сейчас что-то его задерживает.  Медх хотела было что-то сказать, но Сафа так грозно на неё посмотрела, что та сжала губы в тонкую линию и только тяжело вздохнула.  — Послушай, Ирда, — спокойно сказала Сафа и даже улыбнулась, — Хаэ права. Надо просто подождать. Уверена, что сэр Нори на каком-то задании или у короля. Он обязательно придет к тебе! Он же благородный гном, участник Похода, великий воин!  До глубокой ночи мы все сидели, утешая и подбадривая Ирду, благодаря чему я забыла о собственных проблемах и страхах. Но когда Сафа увела обессилевшую от горя Ирду, а я осталась с Медх, чтобы помочь ей убрать со стола миски и кувшины, оставшиеся после нашего ужина, то воспоминания тут же нахлынули безжалостной ледяной волной.  — Медх, — я подошла к подруге, чтобы помочь ей переложить оставшиеся куски рыбного пирога на поднос, — Что означает, если гном целует руку гномке?  — Чего это вдруг у тебя такие вопросы, Хайка? — прищурилась она.  — Да вот сегодняшние события с Ирдой натолкнули на мысли, — пожала я плечами, стараясь не выдать напряжения, — Просто бывает, что целуют пальцы, а бывает ладошку. Так что это значит?  — Ну, пальцы целуют знатным дамам и леди, — пустилась в разъяснения Медх, вроде ничего не заметив, — Старшим родственницам тоже, родительницам, матерям жён в знак уважения и почтения. В старину целовали пальцы прекрасным дамам, показывая своё восхищение их красоте, благородству и другим качествам.  — А ладошку тоже целуют в знак уважения? — спросила я, чувствуя легкое покалывание в ладони.  — Э, нет, — заговорщически улыбнулась Мехд, — Просто из уважения ладошки не целуют. Ведь какая наша ладошка? — спросила она, показыввая свою мозолистую руку, — Ты ведь горшечница, должна знать, насколько чувствительна кожа с внутренней стороны. Так что ладошка — это наша женская слабость, нежность, чувствительность. И целуя её, гном показывает, что хочет обладать... кхм... — Медх словно пришла в себя, осознавая, что сказала слишком много, — Ну то есть хочет выразить свои чувства.  — А почему тогда целует в ладошку, а не в губы? — решила не отставать я, зная, что Медхе только дай волю поболтать.

Почему? Почему? — завозилась на кухне с пущим рвением гномка, — Ну не хочет пугать, например. Или не уверен в чувствах гномки, а свои скрывать не может, но слишком благороден, чтобы посягать на честь гномки. Тут много причин может быть. И вообще, поздно уже. Шла бы ты домой, Хайка.  — А другой причины нет? Не касающейся... чувств? — спросила я, кидая стопку кухонных полотенец в открытую печь.  — Да что ты творишь?! — закричала Медх, а я, словно очнувшись, глупо посмотрела на сгоревшие в один миг полотенца.  — Прости, — тут же извинилась я, — Просто задумалась. Я заплачу. Там было двадцать штук. Завтра же принесу новые с рынка! Честное слово, Медх. Не злись.  — Устала ты, да и я тоже, — вздохнула гномка, тяжело опускаясь на скамью, — Ничего. Скоро мне сюда помощников назначат. Да и ты себе проси подмастерьев. А то как одна собралась успеть закончить работу до Присяги?  — Да я просила, но никто не идет. Все в кузницы идут или шахты — ответила я, — Не красит гнома гончарный круг. Не то, что молот да кирка.  — Ну и дураки, — улыбнулась Медх, — У тебя великая работа, благодатная можно сказать. Получше всяких кузнецов да ювелиров.  — Угу, — согласилась я, уже вовсю зевая, — Пойду я, а то печь надо с ночи растапливать, чтобы прогрелась до нужной температуры.  — Иди, милая, иди, — махнула рукой Медх, — Я тоже скоро пойду. А завтра, если что узнаю, не изменилась ли ситуация с сэром любовничком, пришлю тебе мальчишку-посыльного. Надеюсь, завтра и расскажешь мне, кто же этот несчастный, что тебе ладошку лобызал?  — Медх! — воскликнула я, тут же потеряв сонливость, — Никто меня не лобызал! Я ж просто так спросила!  — Ага, конечно, — хохотнула Медх, — Иди уже спать.  Я кивнула и пошла к себе, еле волоча ноги от усталости, но в то же время прибывая в каком-то восторженном возбуждении, которое вдруг менялось на жгучую боль в районе груди и в висках. Неужели король Торин влюбился в меня? Но быть такого не может! Кто он, а кто я? Скоро весна, а там и День Присяги. Аристократы со всех кланов привезут своих дочерей, чтобы король смог выбрать себе жену, которая и по статусу и по красоте будет достойна такого великого воина и повелителя. Он никогда не выберет в жёны простую, ничем не примечательную горшечницу. У меня просто разыгралось воображение, а Медх что-то напутала. Не может такой гном, как Торин полюбить такую гномку, как Хаэ. Тогда что значат его взгляды и прикосновения? У кого мне спросить? Почему папы и Дженки нет рядом?  С чувством глубокого одиночества я зашла в свою мастерскую и начала растапливать печь на завтра.

Всю ночь мне снова снились кошмары с участием синеглазого змея, который в этот раз оказался таким маленьким, что умещался в ладошке, но как бы я не старалась скинуть его, он снова оказывался вокруг моего запястья, терся о ладонь и колол кожу острым раздвоенным языком.  Утром, немного придя в себя и расчесав ладонь до красноты, я серьёзно вознамерилась погрузиться в работу и не думать ни о короле, ни о его странном поведении, ни о своих пугающих снах со змеями и ладошками. И только я приступила к работе, как в мастерскую вошёл сэр главнокомандующий. Вернее, он застыл в проходе, оглядывая помещение и что-то, видимо, решая для себя.

Пылающих кузен вам, сэр Двалин, — улыбнулась я, вставая из-за гончарного круга, чтобы поклониться. Я была даже рада, что он пришел и заставил меня переключиться на него и забыть на время свои кошмары.  — Да сиди ты, — буркнул он и вошел, но подошел не ко мне, а широкими шагами направился к дальней полке с готовыми изделиями. Остановившись и еле заметно поведя плечами, он взял в руки небольшой горшок, покрутил, положил на место, потом взял горшок с крышкой, пооткрывал, задумался о чем-то своем и снова поставил горшок на место, почесал щеку, издал непонятный звук и потянулся за следующим изделием, мало чем отличающимся от остальных.  — Вы что-то хотели, сэр главнокомандующий? — поинтересовалась я, вытирая руки о фартук и подходя ближе, — Может, я смогу чем-то помочь? Вам нужен ночной горшок?  Сэр Двалин вдруг напрягся, стремительно швырнул горшок на место и развернулся ко мне.  — Да тут дело такое, — кашлянув, сказал он, — Ребятки мои побуянили ночью. Кружки побили. Пить сегодня не из чего.  — Так вам кружки нужны, — всполошилась я, радуясь, что могу угодить своему заемщику и вообще хорошему гному. Сэр Двалин действительно мне нравился, и сделать для него что-то было только в радость. Правда, кружек у меня пока не было, только королевские, но это не для продажи, конечно же.  — Ага, кружки, — кивнул Двалин и зачем-то поправил свой боевой топор и вообще как-то весь подтянулся и выпрямился.  — Простите, сэр Двалин, — сказала я, тут же стушевавшись, — Но кружек нет сейчас. Я их пока только на заказ делаю. Сами понимаете, королевские кружки важнее. Так что, скажите, сколько надо, и примерно через дней шесть-восемь будут вам кружки.  — А что есть сейчас в наличии? — спросил сэр главнокомандующий, терпеливо выслушав мою речь.  — Ночные горшки, — сказала я, кивнув на стеллажи, — детские, с крышками...  — Беру, — неожидано рявкнул сэр Двалин.  — Один? — я почувствовала, как краснею, а ещё очень хотелось хихикнуть.  — Все, — невозмутимо сказал сэр Двалин.  — Все? Двадцать шесть горшков? — переспросила я и прикусила губу, чтобы не спросить, зачем ему столько. Неужели стражникам?  — Все, — повторил сэр Двалин и кинул на скамью увесистый мешочек, не обращая внимания на мои протесты, — А ну-ка, подсоби поднять, — он уже подошёл к горшкам и начал набирать их в руки. Я тут же подскочила и помогла построить две башни из горшков, а через минуту сэр главнокомандующий вышел, удерживая в обеих руках по высоченной башне из ночных горшков, опасно раскачивающихся во все стороны.   Мне оставалось недоуменно смотреть ему вслед. Ну надо и надо. Я пожала плечами и вернулась к работе, но не успела я сесть за гончарный круг, как в мастерскую вошел принц Фили, сильно хромая и отдуваясь.  — И забралась же ты! — улыбнулся он, облокачиваясь на стену у печи, — Еле дополз.  — Ваше высочество, — подпрыгнула я от неожиданности, — Зачем же вы спускались?! Вам вредно, наверное, столько ходить.  — Мне вредно лежать, сидеть и бездельничать, — нравоучительно сказал он, — А я давно уже хотел посмотреть, как ты работаешь. Можно? Пожалуйста. Я тихо. Вообще меня не услышишь. Буду... даже не как мышь, а как пыль. Подунь — и нет меня! Прошу, мастер Гирд! Не выгоняй меня!  Мне вдруг стало смешно от того, как принц уговаривал меня.  — Небось прячетесь здесь от обязанностей, ваше высочество, — покачала я головой.  — Вот ничего от тебя не скроешь! — вздохнул Фили и плюхнулся на скамью, опустив голову и растирая ногу, — Дядя со вчерашнего дня мрачный ходит, всех гоняет. Сегодня еле от него убежал. Он Бомбура отчитывал за то, что у него на кухне всех подряд подкармливают. Не королевская кухня, а проходной двор. Так что, я посижу у тебя, а?  — Да разве могу я вас выгнать, ваше высочество? — улыбнулась я, садясь обратно за гончарный круг и смачивая руки, а в груди что-то вдруг заныло, живот стянуло узлом. Страшно стало. Неужели это из-за меня король Торин не в духе? Не надо было сбегать. А если не сбежала, то что? Думать об этом я себе запретила, потому что дышать сразу становилось сложно, несмотря на неизвестность. Король Торин действовал на меня ужасающе при любом раскладе.  — Спасибо, — обрадовался Фили, пересаживаясь напротив, чтобы лучше видно было, — Ого! И из вот этой грязи может ваза получится?  — И ваза, — кивнула я, — и миска, и свистулька. Что угодно, ваше высочество.  — А сейчас? — спросил принц Фили, серьёзно следя за моими движениями.  — А сейчас я делаю суповую миску на заказ, — объяснила я, — для сэра Бомбура.  Фили внимательно смотрел, не говоря больше ни слова. Он принес в мастерскую запах мужского пота и чернил, потому что много времени занимался бумажной работой и много тренировался с другим стражниками. Мне это мешало, отвлекало, постоянно напоминая о присутствии постороннего, и не простого, а самого принца. Но я старалась не думать и вскоре мне это удалось, поэтому когда Фили заговорил, мои руки дёрнулись и смяли уже почти готовое изделие.  — Прости, — нахмурился Фили, коря себя за то, что помешал мне, — Я не хотел.  — Ничего страшного, — спокойно ответила я, заново готовя форму, — А вы что хотели спросить?  — Да так, ничего, — покачала головой принц, отчего ритуальные косички на его усах весело качнулись.  Я пожала плечами и начала работу. Значит не важно.  — Вообще-то, — не сдержался принц Фили после довольно долгой паузы, и он несколько раз поменял позу, в которой сидел, — Я хотел спросить про сэра Двалина. Вы с ним вместе или просто...  Начатая было новая миска снова превратилась в смятый ком, а я уставилась на принца с непониманием и удивлением.  — Слухи ходят, — передернул плечами Фили, но взгляд не отвел, — что вы вместе гуляете и ужинаете часто. Да и сейчас по пути сюда, я его встретил... Вот я и подумал, что...  — Боюсь, это какое-то недоразумение, — голос вдруг осип, — Мы с сэром Двалином никогда вместе не ужинали и не гуляли. Я очень уважаю сэра главнокомандующего, но смею заверить вас, что у нас с ним лишь деловые отношения. И ушел он от меня с покупками...  — Ладно, прости, — видя моё напряжение, сконфузился принц, — Может, научишь меня лепить? –воодушевлённо спросил он, меняя щепетильную тему. Видимо, уходить он ещё долго не собирался. А как откажешь принцу, племяннику короля, который сейчас где-то бродит по своему королевству чернее тучи и всем нагоняй устраивает?  — Конечно, ваше высочество, — подавляя вздох, сказала я. — Смочите руки, пожалуйста.  Времени на это у меня катастрофически не было, но он же принц и к тому же всегда ко мне относился без чванства и пренебрежения, не делая различия в социальном неравенстве. Он был хорошим и мне было с ним просто и спокойно. Поэтому я не отказалась, да и не смогла бы в силу своего воспитания и понимания собственного положения.

Я показывала принцу основы гончарного мастерства, а он действительно старался изо всех сил, но у него ничего не получалось.  — Каждому своё, ваше высочество, — терпеливо подбадривала я его, уже давно перестав чувствовать смущение рядом с ним, — Но если усердствовать, то всему можно научиться. Вы слишком сильно давите на глину. Пытаетесь заставить её сразу принять форму, но так у вас ничего не выйдет. Нужно терпение и легкость. Вы позволите? — я положила ладони поверх ладоней принца, — Повторяйте точно так, как делаю я. Надавливайте ровно с такой же силой, как я давлю на ваши руки.  Какое-то время принц Фили напряженно пытался понять принцип работы, и у него даже начало получаться. Наши пальцы скользили то по внутренней, то по внешней поверхности небольшого сосуда, выравнивая толщину и форму, то и дело мы соприкасались локтями, лбами и плечами, но даже не замечали этого, полностью сконцентрировавшись на процессе. Мы так увлеклись, что не заметили, как в мастерскую кто-то вошел, а когда заметили, наш вытянувшийся ввысь и вширь сосуд тут же смялся в бесформенную кучу.  — Ваше величество, — я вскочила, ощущая, как дрожат под юбкой коленки, и стискивая перед собой руки. Ладони тут же зачесались, а в горле встал ком. Лицо короля не выражало недовольства или удивления, но я сразу поняла, что он был мрачен. Даже в жаркой мастерской вдруг повеяло холодом, заставляя меня ёжиться под тяжелым взглядом его величества.  — Дядя, — принц Фили говорил ровно, но я почувствовала напряжение в его голосе и не решилась поднять голову, чтобы посмотреть на него.  — Тебя ждет Балин, Фили, — тихо сказал король Торин таким ледяным голосом, что у меня на затылке зашевелились волосы.  — Да, дядя, — виновато сказал принц, — Я сейчас приду.  — Не сейчас, а немедленно, Фили, — тем же тоном сказал Торин, — Делегация из Дейла уже на подъезде к Горе. Ты должен встретить их в зале приёмов.  — Да, дядя, — отчеканил, словно стражник, принц Фили и вышел вслед не сказавшему больше ни слова королю, успев тихо шепнуть мне извинения. Я же, как только их шаги удалились, упала на скамью и больно уронила голову на гончарный круг.  — Да что же это такое?! — застонала я, ударяя кулаками по кругу и разбрызгивая во все стороны глину. Мысли мои находились в состоянии хорошо приготовленной каши. Сегодня работать я больше не могла, а потому поплелась к Медх. Но и та была не в лучшем состоянии.  — Прости, Хайка, — зашептала она, оглядываясь по сторонам, — Но король тут такой нагоняй устроил, что мы теперь на цыпочках бегаем и никого чужого на кухню не пускаем. Вот тебе пирожков, — она сунула мне в руки завернутые в полотенце пирожки, — и давай после работы уже встретимся. Я тебя в подсобку проведу, чтобы не мелькать.  — А Ирда как? — поспешила сросить я, прежде чем Мехд убежала обратно к своим котлам.  — Да не знаю ещё, — вздохнула Медх, — Не видела её сегодня. Может, вечером узнаем.  Но вечером мне не удалось выбраться, так как работы прибавилось. Сэр Двалин прислал-таки заказ на кружки. Так что, пришлось мне весь вечер и всю ночь, и ещё несколько следующих дней не смыкать глаз, пытаясь всё успеть. И я бы так и осталась в мастерской до конца зимы, мраморным изваянием застыв над гончарным кругом, если бы не мальчишка-посыльный, который в который раз влетел в мою мастерскую словно шмель и заголосил ненормальным голосом, что Медх прислала мне корзинку с едой.  — Да что ты вечно орёшь, Ульф, —чуть не уронив из рук готовую кружку, воскликнула я, — У меня же сердце окаменеет! А ты виноват будешь!  — Да там такое! Такое! Спешу я! — топтался на месте зеленоглазый малец, явно в нетерпении ожидая от меня монету за доставку.  — Чего там такое? — доставая из мешочка монетку, спросила я.  — Все собираются в тронном зале! — с важным видом торопливо затараторил Ульф, обрадовавшись, что первым сообщает мне грандиозную новость, — Там герой объявился! Ну тот, что жизнь королю спас во время Битвы Пяти Воинств! Его награждать будут!  Монетка выскользнула из моих пальцев, весело отскочив по каменному полу к выходу. Ульф проворно подхватил её и сразу же исчез в проходе. Я села на скамью, посидела, потом встала и снова села.  — Махал Всемогущий! — проговорила я беззвучно и бросилась вслед за Ульфом к тронному залу.  В зале было не протолкнуться, поэтому большинство гномов заняли многочисленные балконы по периметру зала. Многие, особенно отчаянные, забрались на полуразрушенные колонны и статуи. Я поднялась на третий уровень. Народу там было меньше и я заняла место на одном из балконов, еле протиснувшись к перилам, и то только потому, что один из гномов узнал во мне королевского гончара и помог подвинуть других.  Теперь я наблюдала сверху, как на пустом пяточке перед троном, окруженном галдящими гномами, стоял темноволосый парень. Лица его мне было не видно, но фигура у него была хиленькая, несмотря на широкие плечи, а косы перевязаны кожаными ремешками, а не серебряными подвесками, что говорило о его низком происхождении.  Король Торин ещё не пришел, именно поэтому зал гудел как улей, который, впрочем, скоро умолк, погрузив всех в колючую тишину, так как король вошел в главные ворота и, пройдя до середины зала, остановился перед явившимся гномом.  Я затаила дыхание, во мне происходила внутренняя борьба, где одна моя половина была возмущена поведением самозванца, а вторая чувствовала облегчение от того, что кто-то навсегда избавит меня от страха разоблачения.  — Так значит это ты, — голос короля взлетел над залом к невидимому потолочному своду.

Рад служить вашему величеству, — отчеканил гном, опускаясь на одно колено и опуская голову.  — Поднимись и назови своё имя и клан, — приказал король.  — Арон из клана Стоунфутов, — ответил гном после того, как поднялся на ноги.  — Почему же ты сразу не откликнулся на мой приказ явиться? — спросил Торин, кладя руку на плечо парня, показывая свое расположение.   — Прошу простить меня, ваше величество, — голос гнома чуть дрогнул, а я так сильно сжала пальцами край перил, что ещё чуть-чуть и оторвала бы кусок камня, — Я боялся показаться тем, кто ищет выгоды, а потом думал, что поиски прекратятся сами собой.  — И что же заставило тебя поменять своё решение и предстать передо мной? — кажется, Торин собирался долго мучить этого парня, а у меня нервы уже были на пределе, в отличие от других гномов, которые с неприкрытым восторгом и вниманием слушали каждое слово.  — Меня совесть замучила, ваше величество, — ровно ответил Арон, а Торин чуть кивнул, показывая своё одобрение, — Ведь вы до сих пор так и не прекратили поиски.  — Как твоя рана? — спросил король и гном тут же сжал пальцами предплечье второй руки, а потом чуть подвернул рукав, оголяя уродливый набухший шрам.  — Благордарю, рана уже затянулась, — сказал гном. Я тоже непроизвольно потянулась к руке, но тут же одёрнула себя. Мой шрам уже давно побледнел и в десятую долю не был столь ужасающим. Просто уродливая полоска, стягивающая кожу.

Твой поступок заслуживает награды, — громко возгласил король, а зал одобрительно загудел, — Ты спас жизнь своему королю! Ты бросился на Азога Осквернителя, на эту тварь, осмелившуюся покусится на наш дом. Ты словно дикий зверь пронесся над рекой и без доли страха и сомнения убил его, пронзив в самое сердце!  — Любой бы сделал так на моем месте, ваше величество, — под шум толпы проговорил Арон, а Торин вдруг выхватил свой меч и приставил к горлу гнома. Все тут же замолкли, не понимая, что происходит.  — А теперь на колени, герой, — приказал Торин, мрачнея на глазах, — Жалкий обманщик!  Гномы, стоявшие в первых рядах тронного зала попятились, тесня остальных. Никому не хотелось бы попасться на глаза разъяренному королю. А ярость короля Эребора была страшна. Я застыла вместе со всеми, чувствуя, что не могу протолкнуть воздух в легкие.   — В-в-ваше... — запинаясь пролепетал Арон и свалился на колени, но голову опустить не посмел. Я же даже дышать перестала от страха. Моя надежда на свободу таяла на глазах.  — Двалин, забери его, пока я не разрубил этого наглеца на куски! — рявкнул Торин, всё ещё держа меч у горла несчастного.  Двалин, который оказался тут же, вместе с двумя стражниками подошли к Арону, подняли его на ноги, поддерживая за руки, и потащили прочь.  — Ваше величество! — захлебывался криком Арон, упираясь ногами, — За что?  — За что? — рычание Торина оглушило даже тех, кто стоял на третьем уровне, — Ты ещё смеешь спрашивать?  Двалин знаком велел стражникам остановиться и повернуть гнома к королю.  — Гном, что спас меня, не убивал Азога Осквернителя, — продолжал рычать Торин, приближаясь к Арону, — У него не было оружия! Он был настолько храбр, что бросился на эту тварь с голыми руками! А ты решил, что раз тот мальчишка пропал, то можно забрать себе его лавры? Ты жалкое подобие гнома. Мне стыдно, что сыны великого рода Стоунфутов опускаются до лжи и обмана.  Зал словно покрылся коркой льда. Все замерли, боясь сделать лишнее движение.  - Я сделал это из отчаяния! - надрывался от всхлипов Арон, - Прошу, ваше величество, пощадите!  — Ты будешь обрит и изгнан, чтобы не позорить свой род, — повысил голос король Торин, не обращая внимания на дрожащего в руках стражников молодого гнома, — И благодари Махала, что это наказание коснется только тебя, а не всю твою семью. Уводите! — рявкнул он Двалину и стражникам, и те потащили ослабевшего в миг Арона, а Торин оглядел зал и балконы холодным взглядом и продолжил: — Запомните все и передайте другим, что следующий обманщик будет сброшен с городской стены!  Зал молчал, и под напряженную тишину и взгляды тысячи подданных, король Торин быстрым шагом вышел из тронного зала, на ходу с громким лязгом убирая меч в ножны. Гномы начали расходиться, а меня словно приморозили к месту. Стеклянными глазами я смотрела на то место, где только что стоял молодой, отчаянный и глупый гном. Во мне кипела злость, страх и чувство безнадежности. А ещё я не понимала, почему он пошел на это? Почему он решился на обман, который так легко раскрыть, задав несколько простых вопросов?  — Глупец, — слышала я с разных сторон.  — Да как он осмелился?  — Говорят, у него сестра больна, а денег нет совсем, вот и решился на обман, — я резко обернулась и нашла глазами говорившего гнома. Это оказался седовласый гном в кожаном фартуке мясника. Я быстро подошла к нему, расталкивая других.  — Господин гном, — позвала я его, тормоша за рукав рубахи, — Вы знаете этого гнома?  Нас тут же обступили зеваки, чтобы тоже послушать.  — Ну как знаю, — пожал плечами старик, — Я ему иногда кости давал просто так за то, что он приходил мыть мой магазин. Кое-что слышал.  — И ко мне он приходил, просил устроить на работу в конюшни, — сказал кто-то из толпы, — Но у меня мест не было. А он всё настаивал, даже плакал, что ему очень нужны деньги на лекарства.  — Вот-вот, и меня этим разжалобил, — согласно закивал старик, — А я и поверил. Давал ему обрезки иногда, даже деньги. А теперь и не знаю, правду он говорил или нет...  — А что с его сестрой? — вклинилась я в разговор.  — Вроде как каменная лихорадка, да уже и не верится что-то, — нахмурился мясник, — Да и вообще, как наглости хватило! Врать в глаза самому королю Торину!  — Интересно, а почему герой молчит? — сказал другой гном, — Неужели денег не надо?  — Вам молодым только деньги и подавай, — проворчал старый гном, — Вот почему не хочет почета для своей семьи — вот это вопрос!  — Может, погиб? — не без надежды спросила я.  — Нет, — твердо сказал мясник, — Я точно знаю. Когда мы наших погибших собирали по всей пустоши, был приказ отдельно складывать всех безбородых, у кого левая рука ранена и доспехи с меткой Кхазад-Дума. Но таких не было. Или все с бородами или же доспехи не те.  — Странно всё это...  — Не наших умов дело...  — Всё равно, странно...  Я не стала слушать дальше и поспешила в мастерскую, чтобы спрятаться в тишине и покое. У меня вдруг появилось грызущее меня чувство, что всё произошедшее — моя вина. Если бы не я, то и не пришлось бы никому врать. Если бы не я, то не пришлось бы молодому гному идти на отчаянные меры, чтобы спасти сестру. Или сестра — это очередная ложь? Я не знала, но я прекрасно знала, что такое каменная лихорадка и каких безумных денег стоят лекарства. Моя мама тоже умерла, потому что денег не хватало на хороших врачей и эликсиры. И я помнила, что была готова на всё, лишь бы достать необходимое. Если бы не папа, сорвалась бы и наделала глупостей точно так же, как этот Арон.  Я почти вбежала в мастерскую и, не обращая внимания на нахлынувшие вдруг слезы, начала с небывалым рвением мять глину и бить её. Надо забыть всё, как страшный сон, и не лезть туда, где меня саму могут обрить вместе с этим Ароном и выгнать с позором из гномьего народа. Надо просто делать свою работу и помалкивать. Я никто, я ничто, я ничего не знаю.  Я раскрутила круг, всё ещё злясь на себя, но работать не смогла. Глина словно ожила и отказывалась слушаться, становясь то слишком твердой, то слишком мягкой, и я то и дело начинала заново, а потом бессильно закрыла лицо руками и тихонько завыла. Лгунья!  Вечером, кое-как приведя себя в порядок, я пошла к Медх, которая тут же отвела меня в подсобку, подальше от глаз — боялась очередной взбучки от короля. Там уже были Сафа и Ирда.  — Мда, — протянула Сафа, разглядывая меня, — В склеп и то краше кладут. Ты чего такая опухшая? С сэром Двалином поссорились?  Если бы не моё опустошенное состояние, я бы возмутилась, но сейчас на это не было сил.  — Да нет у меня ничего с сэром Двалином, — отмахнулась я, — Просто устала. Да ещё времени сколько потеряла сегодня из-за случившегося...  — Да, я тоже сегодня даже обед пропустила, — вздохнула Ирда. Она уже немного отошла от своего горя и просто покорно ждала дядю из Железных Холмов, который должен был прибыть со дня на день.

И как наглости только хватило присваивать себе подвиги другого гнома! — возмутилась Медх, подвигая мне миску с вареной кукурузой и картошкой. Но у меня совсем не было аппетита.  — Я слышала, как гномы говорили, что у него сестра болеет каменной лихорадкой, а у него денег нет и на работу никто не брал, — сказала я так тихо, что гномки даже жевать перестали, чтобы меня расслышать.  — Бомбур тоже так сказал, — нахмурилась Медх, — Парень приходил, просил устроить хоть посуду мыть, хоть помои выносить, но у нас на тот момент помощников много было. Это потом все разошлись, как шахты пооткрывали, а парень тот больше не приходил. Тоже про сестру что-то говорил.  — Странно всё это, — поковыряла картошку Сафа, — С виду сильный гном, здоровый, руки есть, ноги есть. Мог бы работать устроиться, но ведь решил-таки на подлость пойти...  — Может, не повезло, — пожала плечами Ирда, — Бывает такое, что из кожи вон лезешь, и вроде всё при тебе, а Махал от тебя удачу зачем-то отводит. Видимо, так и у этого самого Арона. И что бы он ни делал, куда бы ни кидался со всей своей силищей и здоровьем, а вот не будет на то воля Махала, то и порядка в жизни не будет.  Мы все уставились на Ирду, которая мутными глазами смотрела куда-то в пространство за нашими спинами.  — Эй, подруга, — улыбнулась по-доброму Сафа, — Что-то ты расквасилась совсем. Мысли у тебя какие-то слишком уж мудреные. Да ну его, этого сэра казначея! Не стоит он тебя. Вот что я тебе скажу. Трус он!  — Не говори так, просила же, — упавшим голосом сказала Ирда, но как-то обреченно, и видно было, что сил ругаться и защищать сэра Нори у неё не было, — Не такой он. Он сказал мне ждать и ничего не бояться. Вот я и жду...  Медх с Сафой переглянулись, вздохнули и вдруг решили переключиться на меня.  — А ты, Хаэ, что затихорилась в своей мастерской? — погрозила мне в шутку Сафа пальцем, — А мы только и слышим, как сэр главнокомандующий скупает у тебя все ночные горшки и заставляет своих стражников их вместо кружек использовать, чтобы королевского гончара лишний раз не загружать работой!  — И то правда, — подхватила Медх, — А ну рассказывай. Это сэр Двалин тебе ладошки целовал?  — Какие ладошки? — округлила глаза Сафа, и даже Ирда немного оживилась и уставилась на меня, — Хаэ, а ну говори нам всю правду! Мы же за тебя отвечаем, как старшие. Смотри у нас. Забалуешь, и будешь потом, как наша Ирда, сидеть и дырки в картошках ковырять!  — Да я ничего, — суматошно ища оправдания, промямлила я, — Сэр Двалин вообще один раз ко мне в мастерскую пришел. А больше я его и не видела. И вообще не понимаю, откуда слухи!  — А к целителю он тебя провожал? — напирала Медх.  — Провожал, но тоже только один раз и по долгу службы, — не сдавалась я.  — А ладошки целовал? — прищурилась Медх.  — А ладошки не целовал, — я сделала каменное лицо и сложила руки на груди, собираясь, если что не отступать от своих слов и защищаться изо всех сил, — И вообще, мне не до сэра Двалина. У меня работы столько, что, если бы не корзинки твои, Медхочка, то так бы и окаменела от голода, потому что времени и сил нет за обедами ходить или готовить! Какой ещё сэр Двалин? Вот!  — А ты чего это так занервничала? — усмехнулась Сафа, — Дело молодое. Мы же только за, да девоньки?  Девоньки тут же закивали, глядя на меня в ожидании непонятно чего.  — Да нет у меня никого! — закатила я глаза, — Да я вообще из мастерской выхожу только к тебе, Медх, да к принцу Фили.  — Может, это принц Фили тебе ладошки целовал? — шепотом спросила Медх и получила от Сафы толчок локтем.  — Тише, услышит кто! — зашипела Сафа, но на меня посмотрела вопросительно.  — Да кто я, а кто принц, — тут уж была моя очередь усмехаться, — Мы просто общаемся по приказу короля, вы же знаете. Но он очень хороший и добрый. Вообще бы никогда не подумала, что принц.  — Да, ты права, — сказала Сафа, — Жаль, вторая нога так и не поправилась.  — А принца Кили ещё больше жаль, — закивала Медх, тяжело вздыхая, — Проснется ли? Говорят, его какая-то эльфийка просится навестить, но король не пускает.  — Да ну? Откуда знаешь? — в голос спросили мы все.  — Только никому, — зашипела Медх, — Я просто подслушала как-то разговор сэра Бомбура и сэра Бофура. Последний говорил, что эта эльфийка принцу жизнь спасла в Эсгароте ещё до того, как дракон всё пожег. Ну и у них друг к другу чувства возникли.  — Да не может быть такого, — отмахнулась Сафа, а я закивала, потому что гномы эльфов не любили, вообще, никогда, ни за что. Все знали об их эгоизме, холодности и высокомерии, поэтому и дела все всегда вели через людей или вообще не вели.  — А я говорю, что своими ушами слышала, — невозмутимо заявила Медх, — Махал мне свидетель!  Мы ещё долго обсуждали возможность отношений между эльфами и гномами, но так и не смогли понять, как такое возможно.  В мастерскую я вернулась поздно, глаза слипались, голова пухла от мыслей, поэтому я не сразу заметила под ногами пучок — только когда наступила на него, а когда подняла, то поняла, что это не пучок вовсе, а перекрученные атласной белой лентой ландыши.  Сперва я вообще не поняла, откуда могли взяться цветы зимой, особенно перед моей мастерской, и только потом я задумалась над тем, кто же мог их здесь оставить. Атлас был дорогим. Такая лента стоила как минимум три монеты. А цветы... цветы вообще в такое время года было не достать. Только у эльфов. Но кто в здравом уме пойдет к эльфам за цветами? Та ещё загадка для моей и так больной головы. В конце концов, я решила, хоть и звучало это очень странным оправданием, что цветы кто-то выронил. Какой-нибудь солидный гном. И вообще у меня сил не было об этом думать, поэтому я просто поставила букет в первую попавшуюся кружку, растопила печь и уставилась на огонь, пытаясь привести мысли в порядок.  Не давал покоя Арон и его поступок, а ещё из головы не выходил гнев Торина. Что же будет, если он узнает, что кто-то нарушил древний гномий закон? Я не хотела об этом думать и заставляла себя думать о цветах, Ирде и сроках королевского заказа. И к утру моя голова готова была лопнуть.