ИМПЕРАТРИЦА

    Лиса
Прижимаясь к его боку, я шепчу:
— Чонгук.
   
— Да, stellina mia.
   
— Я рада, что ты здесь.
   
— Я тоже.
   
Внезапно раздается громкий хлопок, и я кричу.
Тьма окутывает меня, когда я лечу по воздуху и приземляюсь на сотни рук, которые цепляются за меня.
   
— Чонгук! — кричу я, но чьи-то руки прижимают меня к полу. Грудь сдавливает, и я начинаю задыхаться.
   
   
Я резко открываю глаза, вскрикиваю и, полностью дезориентированная, пытаюсь вырваться из хватки сжимающих меня рук.
Когда мне не удается освободиться, я всхлипываю, крича:
— Чонгук!
   
— Я здесь. Ш-ш-ш... Я здесь.
   
Его голос доносится до меня, и я начинаю безудержно плакать. Сильный ужас, который я испытала в том кошмаре, все еще свеж в моей памяти.
   
— Все в порядке. Это просто сон. — Он целует меня в щеку, а рукой поглаживает спину. — Я держу тебя. Все в порядке.
   
Чувствуя себя в безопасности, я постепенно успокаиваюсь. Ужасные эмоции отступают, и мне удается сделать глубокий вдох.
Только тогда до меня доходит, что на прикроватном столике горит лампа и Чонгук крепко обнимает меня.
   
Последние две недели он водил меня на свидания, и это дало мне время привыкнуть к нему. Я впала в своего рода рутину: днем хожу к маме, а по вечерам провожу время с Чонгуком.
Все было хорошо, поэтому я не понимаю, почему сегодня ночью мне приснился кошмар. Ничего такого не произошло, что могло бы его спровоцировать.
   
Отстранившись, я замечаю, что на нем только боксеры, и у меня в голове происходит короткое замыкание, пока я разглядываю каждый дюйм его золотистой кожи.
Его пресс с рельефными впадинами и выпуклостями выглядит идеально, а от вида его груди мне ужасно хочется прикоснуться к нему.
   
— Лучше? — спрашивает он, наклоняя голову, чтобы поймать мой взгляд.
   
— А-а-а... — Я продолжаю пялиться на его грудь, где есть татуировка, представляющая собой черный узор со звездами, сияющими в темноте. — Какая красивая.
   
— Что?
   
— Твоя татуировка. -
Чонгук хватает меня за подбородок и приподнимает лицо, пока наши взгляды не встречаются.
   
— Что тебе снилось?
   
Я качаю головой, снова делая глубокий вдох.
— Прости, что разбудила тебя. Можешь вернуться в постель. -
Его взгляд скользит по моему лицу, и я вижу, как в его глазах мелькает беспокойство.
   
— Не беспокойся обо мне. Хочешь поговорить о том, что заставило тебя так кричать? Тебе приснилось, что я с тобой что-то сделал?
   
Понимая, о чем он спрашивает, я снова быстро качаю головой.
— О нет, ничего подобного. Мне все время снятся кошмары. Не забивай себе голову этим. -
Беспокойство на его лице не исчезает.
   
— Они постоянно снятся тебе? Что-то раньше я не слышал тебя по ночам. -
Я откидываюсь на спинку кровати и провожу ладонью по лицу.
   
— В детстве я проходила курс психотерапии, но после того, как ты выстрелил в Лучано, кошмары вернулись. Две недели я спала спокойно, без них.
   
— Gesù Cristo. Прости, что я спровоцировал их.
   
Когда Чонгук ложится рядом со мной и обнимает меня, я прижимаюсь к его груди. Он намного теплее меня, и я впитываю его тепло, как губка. Я обнимаю его правой рукой за талию, наслаждаясь утешением, которое он мне дарит.
Несмотря на то, что швы сняли и мое запястье почти зажило, я по-прежнему берегу левую руку.
Лежа в объятиях Чонгука, я думаю обо всем.
Чонгук сказал, что мама сможет переехать в свой собственный дом в конце месяца. Он расположен недалеко от дома миссис Чон, но сад требует серьезного ухода. Мама с нетерпением ждет, когда сможет начать сажать цветы. А я нет. Мне не нравится садоводство так, как ей.
   
Мои мысли возвращаются к прошлому вечеру. С нашего первого свидания Чонгук больше не целовал меня, но после ужина, когда мы сидели на диване и смотрели фильм, он, кажется, был близок к тому, чтобы потерять контроль. Он все время касался своим носом моей шеи.
Вспомнив, как я была возбуждена и взволнована, я понимаю, что атмосфера в комнате начинает меняться. Постоянное напряжение, которое всегда существует между нами, резко возрастает.
Я прижимаюсь щекой к груди Чонгука, и он обнимает меня еще крепче. Я чувствую его дыхание на своих волосах, а затем он осыпает поцелуями мою макушку.
Мой живот сжимается, и каждое нервное окончание в моем теле оживает там, где тело Чонгука касается моего.
Господи, влечение между нами сведет меня с ума.
Я не смогу долго держать его на расстоянии. Особенно после того, как увидела его в боксерах.
   
— Как думаешь, сможешь снова заснуть? — спрашивает он хриплым голосом.
Когда он начинает приподниматься, я крепче обнимаю его.
   
— Останься со мной.
   
Что, черт возьми, я делаю? Я должна позволить ему уйти. Лежать с ним в постели – все равно что играть с огнем.
Чонгук снова расслабляется, заключая меня в объятия, и я чувствую себя в полной безопасности.
Сексуальное напряжение мгновенно возвращается, порождая непреодолимый голод глубоко внутри меня.
Я сосредотачиваюсь на своем дыхании, но это только усиливает мое восприятие того, как чудесно он пахнет.
   
— Gesù Cristo, — рычит Чонгук, прежде чем перевернуть меня на спину.
   
Его губы находят мою шею, и когда я закрываю глаза, его рука скользит по моему животу. Я чувствую, как он хватает мою майку, а затем сжимает ткань в кулаке прямо между моих грудей.
   
— Боже, — хнычу я, каждый дюйм моей кожи молит о большем.
   
Его голос становится хриплым, когда он стонет мне в грудь:
— Скажи мне уйти.
   
— Наверное, мне стоит сделать это, — выдыхаю я, пока его губы покусывают и посасывают мою ключицу, — но я не могу.
   
Я провожу ладонями по его плечам и мускулистой спине, отчаянно желая почувствовать его всего.
Левая рука Чонгука проскальзывает мне под голову, и, сжимая мои волосы, он притягивает меня к себе. Наши губы сливаются в поцелуе, и когда его язык проникает в мой рот, мое тело содрогается от невероятного удовольствия.
Напряжение, копившееся с момента нашей встречи, внезапно вырывается наружу, вызывая непреодолимое желание попробовать, почувствовать и заявить права друг на друга.
Наши руки жадно блуждают друг по другу, и когда Чонгук крепко сжимает мою грудь, моя спина выгибается, и я стону ему в рот.
Внезапно он разрывает поцелуй грубым ругательством.
   
— Cazzo!
   
Когда я открываю глаза, чтобы посмотреть на него, он опускается ниже, покрывая жаркими поцелуями мою грудь и живот. Он хватается за края моих шорт и трусиков, и когда слегка стягивает их вниз, его губы и зубы касаются моего бедра.
Это, безусловно, самый страстный и чувственный момент в моей жизни. Моя тяга к этому мужчине настолько сильна, что я не могу ей сопротивляться.
   
— Cazzo. Cazzo. Cazzo. — Его слова звучат как мольба, а от его прикосновений моя кожа покрывается мурашками. Я чувствую, как дрожит его рука, сжимающая мои трусики и шорты, и понимаю, что он изо всех сил старается не сорвать их.
Он медленно замирает, его учащенное дыхание обжигает мое бедро, а затем он стонет:
— Per favore. Скажи мне, что я могу зарыться лицом между твоих ног. Я ужасно проголодался и хочу попробовать твою киску больше, чем сделать следующий вдох.
   
Мой большой, злой босс мафии умоляет.
Я кладу руку ему на затылок и провожу пальцами по его взъерошенным волосам. Чонгук смотрит мне в глаза, черты его лица темнеют от голода.
Моя рука скользит по щетине на его подбородке, после чего я слегка провожу большим пальцем по его нижней губе.
   
— Да.
   
Он прикусывает зубами мой палец, а выражение его лица становится еще мрачнее. В следующую секунду он быстро срывает с меня одежду. Мои бедра раздвигаются, и он издает хищный рык прямо перед тем, как его рот впивается в мой влажный вход.
Святое. Долбанное. Дерьмо.
Мое тело выгибается дугой на кровати, руки отчаянно ищут, за что бы ухватиться, в то время как острое удовольствие выбивает воздух из моих легких.
Язык и губы Чонгука создают адское пламя между моих ног, вырывая из меня крик.
Его зубы покусывают мой клитор, затем я чувствую, как его палец обводит мой вход. Его прикосновения там, внизу, настолько интенсивны, что мой разум покидает тело.
Удовольствие пульсирует у меня внизу живота и клиторе, дразня меня, пока мой оргазм остается недосягаемым.
   
— Чонгук, — выдыхаю я, затем его палец проникает внутрь меня, и он начинает страстно лизать и посасывать мой клитор. — О Боже, — хнычу я, выгибая спину. Его палец сгибается, и в следующую секунду от сильного экстаза каждая мышца моего тела напрягается.
Боже, прошло всего несколько секунд с тех пор, как он прикоснулся ко мне, а я уже готова кончить. Обычно на это уходят мучительно долгие минуты.
— О! — Я зажмуриваю глаза и, вцепившись в смятые покрывала, ощущаю, как оргазм прокатывается по моему телу и животу, словно разрушительная сила, стремящаяся поставить меня на колени.
   
Я теряюсь в удовольствии, которое Чонгук выжимает из моего тела, и только когда оно начинает стихать, он нежно целует мой сверхчувствительный клитор, прежде чем вытащить из меня палец. Он ласкает мой вход, выпивая каждую каплю моего возбуждения, и к тому времени, когда он поднимается вверх по моему телу, я чувствую себя окутанной теплом только что пережитого экстаза.
Чонгук обхватывает мою майку и приподнимает ткань. Он тяжело дышит, как будто это он кончил.
   
— Так чертовски идеально, — бормочет он, и от темного тембра его голоса у меня мурашки бегут по коже, отчего мои соски становятся еще тверже.
Его зубы царапают мой правый сосок, прежде чем его рука обхватывает мою грудь, и он кладет голову мне на живот.
— Ты такая красивая, — шепчет он с благоговением.
   
Я кладу руку ему на спину и провожу пальцами по его горячей коже.
Когда я ничего не говорю, он спрашивает:
— Ты в порядке?
   
— Да. — Я поворачиваю голову в сторону, чтобы попытаться увидеть его лицо. — А ты в порядке?
   
Он качает головой и, наконец, поднимает ее, чтобы посмотреть на меня.
   
— Далеко не в порядке.
   
Я убираю руку с его спины и скольжу ею по его плечу и груди. В моем голосе звучат соблазнительные нотки, которые удивляют даже меня, когда я шепчу:
— Я могу что-нибудь сделать, чтобы тебе стало лучше?
   
Уголок его рта приподнимается.
— Да. — Он частично нависает надо мной и кладет свои предплечья по обе стороны от моей головы, затем его губы впиваются в мои.
   
В ту секунду, когда моя рука касается его боксеров и я чувствую его твердый член, его язык касается моего, и он начинает страстно целовать меня.
Я сжимаю его толстый член через ткань, желая немного подразнить его, но в следующую секунду его тело дергается, и он шипит мне в рот.
Черт возьми.
Понимая, что он кончает, я поглаживаю его рукой.
Боже, он такой огромный.
Чонгук разрывает поцелуй, прижимаясь к моей руке, и мне кажется невероятно возбуждающим то, что он так сильно хочет меня, что одного моего прикосновения хватило, чтобы довести его до оргазма.
Замерев, он зарывается лицом мне в шею. Я убираю руку с его боксеров и крепко обнимаю его.
   
— Ну, это было совсем не постыдно, — бормочет он, а затем усмехается.
   
Не желая, чтобы он чувствовал себя неловко из-за потери контроля, я говорю:
— Это было очень горячо.
   
Чонгук поднимает голову и смотрит на меня с удивлением на лице.
   
— Я кончил в ту же секунду, как ты прикоснулась ко мне. -
На моем лице расплывается улыбка, когда я смотрю ему в глаза.
   
— Это безумие, что мне нравится то, как ты меня хочешь?
   
— Нет. — Выражение его лица становится нежным. — Я до сих пор не знаю, что в тебе так привлекает меня, но это заставило меня влюбиться в тебя по уши. — Он качает головой, и, похоже, ему трудно справиться со своими чувствами ко мне. — Ты – самая сладкая пытка, которую мне когда-либо приходилось терпеть.
   
Я поднимаю голову и нежно целую его в губы.
   
— Ты – самое горячее искушение, с которым я когда-либо сталкивалась.
   
Он ухмыляется мне, перекатываясь на спину, и мои глаза расширяются, когда я смотрю, как он стягивает боксеры. Он снимает их и протирает тканью свой член, который уже снова твердеет.
Чонгук почти в два раза крупнее моего бывшего, и я упиваюсь видом бархатистой кожи и вен, извивающихся к набухшей головке его члена.
Бросив боксеры рядом с кроватью, он накрывает нас одеялом.
   
Он ложится и, видя, что я все еще в майке, приказывает:
— Сними ее. Я хочу, чтобы ты была голой, когда мы заснем.
   
— Все закончится тем, что мы трахнемся, — бормочу я.
Его ухмылка становится озорной.
   
— Нет, мы просто еще немного помучаем друг друга.
   
Он хватает мою майку, и я быстро поднимаю руки, когда он стягивает ткань через мою голову. Отбросив ее в сторону, он обнимает меня и прижимает к своей груди.
   
— Свет. — Я протягиваю руку, и мне приходится слегка перегнуться, чтобы дотянуться до выключателя.
   
Рот Чонгука накрывает мой сосок, а его рука сильно массирует мою грудь, как раз когда я выключаю ночник.
Когда я поворачиваюсь к нему, он проводит рукой по моему боку и крепко сжимает мою ягодицу.
Я прижимаюсь щекой к его груди и слушаю, как быстро бьется его сердце. Закрыв глаза, я готовлюсь к долгим часам предстоящих пыток.
   
— Спасибо, Лиса, — шепчет Чонгук. — Ты могла бы продолжать
бороться и ненавидеть меня. Спасибо, что пытаешься простить меня.
   
Сначала у меня не было выбора, но за последние две недели все постепенно изменилось.
   
— Знаешь, я обычно стараюсь быть оптимисткой, — беззаботно отвечаю я. — Если не можешь победить своего врага, сделай его своим другом.
   
— Да? Это единственная причина?
   
Я протягиваю руку и кладу ладонь ему на грудь.
   
— Нет, это не единственная причина. С тех пор как ты вернулся домой, ты стал другим, ты уже не тот бессердечный ублюдок, который до смерти меня напугал. — Я запрокидываю голову, чтобы увидеть его лицо. — Такой ты мне нравишься гораздо больше.
   
— Я очень рад это слышать, — шепчет он, прежде чем поцеловать меня в кончик носа.
   
Чонгук кладет руку мне за голову, и я снова устраиваюсь поудобнее, прижимаясь щекой к его груди.
Теперь, когда сексуальное напряжение между нами на время удовлетворено, лежать обнаженной кажется особенно интимным.
Мне это нравится.
Кажется, будто мое тело знало его всю жизнь.​