ИМПЕРАТРИЦА

    ЛИСА.
Проведя целый день с мамой, я иду в свою спальню, радуясь, что мне наконец-то удалось избавиться от охранников.
Нужно время, чтобы привыкнуть к четырем вооруженным, но очень тихим мужчинам, которые следуют за мной по пятам.
Увидев на своей кровати большую белую коробку, я подхожу ближе и беру записку, засунутую в бант.

   
Пожалуйста, прими этот подарок в знак моего раскаяния. Я не смог найти ничего столь же прекрасного, как ты, но придется обойтись и этим.
Твой бессердечный ублюдок,
Чонгук.
   
PS. Таблетки, лежащие рядом с твоей кроватью – от укачивания. Рекомендую принять их, если тебя тошнит во время полета.

   
Черт, это так мило.
Подождите. Полет? Куда он меня везет на свидание?
Я кладу записку и развязываю бант, а затем осторожно поднимаю крышку.
Внутри находятся еще три коробки, все разного размера.
В моей груди клокочет волнение, когда я открываю самую большую из них. При виде черного шелка мои губы приоткрываются. Я осторожно достаю платье и, держа его перед собой, шепчу:
— Вау.
   
Я осторожно кладу его на кровать, после чего открываю следующую коробку, в которой нахожу пару черных туфель на каблуках.
Когда я открываю последнюю коробку, у меня перехватывает дыхание. Внутри я вижу колье с черными бриллиантами и изящные серьги-гвоздики.
   
— О боже мой. — Я провожу кончиками пальцев по этим потрясающим украшениям.
   
Они, должно быть, обошлись Чонгуку в целое состояние.
Я осторожно кладу коробку на место и смотрю на время. У меня всего час и сорок пять минут на сборы.
Я бегу в ванную и открываю краны в душе, а затем хватаю пару черных бесшовных трусиков. Под шелковым платьем они будут незаметны, но вот бюстгальтер я надеть не смогу.
   
Я как можно быстрее принимаю душ и мою голову. Время летит незаметно, и я начинаю беспокоиться, что не успею собраться вовремя.
Я как раз заканчиваю сушить волосы, когда вдруг слышу шум вертолета. Выключив фен, я подбегаю к кровати. Быстро надеваю платье и засовываю ноги в туфли на высоких каблуках, а затем останавливаюсь, чтобы сделать глубокий вдох.
Успокойся, а то ты вся вспотеешь.
Я медленно выдыхаю и, когда достаю колье из коробки, замечаю, что у меня дрожат руки.
Боже, как я нервничаю!
Я с трудом надеваю колье, но в конце концов мне удается застегнуть его. Затем я надеваю серьги и подхожу к туалетному столику, чтобы еще раз расчесать волосы.
Я потратила все силы на макияж и теперь волнуюсь, что он получился слишком ярким. Только я хватаю салфетку, чтобы стереть красную помаду с губ, как в дверь стучат.
Мое сердце начинает биться с бешеной скоростью, а в животе все переворачивается.
Я подхожу к двери и, когда открываю ее, Чонгук резко вскидывает голову. Он прижимает руку к сердцу, и на его лице мелькает удивление.
   
— Gesù Cristo, sei Bellissima.
   
Я узнаю слова 'Господи Боже' и 'красивая', когда Чонгук смотрит на меня с восхищением.
В черной шелковой рубашке и брюках он, как всегда, выглядит потрясающе красивым.
Он тяжело вздыхает.
   
— Cazzo, Лиса. Ты вообще человек?
   
Я смеюсь.
— Хватит. Ты меня смущаешь.
   
Он качает головой.
— Тебе лучше привыкнуть к комплиментам.
   
Сделав шаг ко мне, он поднимает руки и кладет их мне на плечи. Его взгляд становится серьезным, прежде чем он наклоняется и целует меня в левую щеку.
   
— Спасибо, что согласилась пойти со мной на свидание.
   
Когда он отстраняется, меня захлестывает волна эмоций, и мои глаза застилают слезы.
   
— Почему ты не мог показать мне эту замечательную сторону себя, когда мы впервые встретились, вместо того чтобы похищать меня? Я бы влюбилась в тебя.
   
Его большие пальцы скользят по моей коже.
   
— Я люблю все усложнять. -
С моих губ срывается смешок.
   
— Боже, ты просто невозможен.
   
Чонгук протягивает мне руку, и когда я обхватываю его ладонь, он ведет меня к лестнице.
Он идет медленно, и пока я шагаю рядом с ним, мой желудок трепещет, словно внутри меня порхает целый калейдоскоп бабочек.
Когда мы выходим из дома, я вижу вертолет, который слышала ранее, стоящий посреди двора. Эдоардо кивает мне и идет впереди нас, пока мы направляемся к вертолету.
Предвкушение во мне все нарастает, и к тому времени, как Чонгук помогает мне сесть в вертолет, я вся дрожу.
   
— Ты приняла таблетку от укачивания? — спрашивает он, садясь рядом со мной на кремовое кожаное сиденье.
   
— Да.
   
Я наблюдаю, как охранники садятся в вертолет, а затем Чонгук протягивает мне наушники.
Я надеваю их и слышу, как он говорит:
— Мы готовы к взлету.
   
Пилот заводит двигатель, и когда мы начинаем подниматься в воздух, я улыбаюсь так широко, что у меня болят щеки.
Чонгук обнимает меня за плечи и прижимается ко мне.
   
— Посмотри в окно.
   
Я поворачиваю голову и вижу, как в поле зрения появляется весь особняк и прилегающая к нему территория.
   
— Вау, — шепчу я, а затем смотрю на Чонгука, чей взгляд прикован ко мне. — Куда мы летим?
   
— Туда, где ты будешь полностью принадлежать мне.
   
Когда мы пролетаем над океаном и удаляемся от суши, мне начинает казаться, что мы направляемся к острову, но через несколько минут в поле зрения появляется огромная яхта.
Пилот сажает вертолет в назначенном месте, и когда Эдоардо открывает дверь, меня обдает прохладным ветром.
Чонгук тут же снимает пиджак и накидывает его мне на плечи.
Охранники вылезают из вертолета, и мы следуем за ними. Когда мы подходим к лестнице, ведущей на палубу яхты, Чонгук говорит:
— Не волнуйся. Мы поедим внутри, там тепло.
   
Он крепко держит меня, пока мы спускаемся по лестнице, а затем ведет в очень роскошную каюту, идеально подходящую для вечеринки.
В центре стоит стол, украшенный свечами и цветами.
   
Чонгук отодвигает для меня стул и я шепчу:
— Спасибо. — Когда он садится напротив меня, я снимаю его пиджак и вешаю его на спинку своего стула, шутя: — Думаю, можно с уверенностью сказать, что если бы это было наше первое свидание, я бы точно не смогла от тебя отделаться.
   
— Только на эту ночь забудь о последних двух неделях и дай мне шанс показать тебе, какой я на самом деле.
   
— Хочешь сказать, что обычно ты не сумасшедший?
   
Он усмехается.
— Нет, это только из-за тебя я так себя веду. На самом деле я довольно вежлив и уважаю чужие границы.
   
— Конечно. — Я громко смеюсь, а потом киваю. — Ладно. Только на эту ночь я сделаю вид, что последних двух недель не существовало.
   
Официантка подходит, чтобы налить нам вина, и когда она уходит, Чонгук берет свой бокал и делает глоток.
   
— Думаю, тебе понравится это вино. Оно сладкое, как и ты.
   
Я отпиваю немного, затем киваю.
— Оно очень вкусное. — Я оглядываю открытое пространство, и тут внезапно входят трое людей с инструментами и занимают свои места в углу комнаты. Музыкант со скрипкой начинает играть, затем к нему присоединяется виолончель, а за ней – флейта.
   
Музыка напоминает саундтрек из Бриджертонов, и я слушаю ее, пока мое сердце наполняется эмоциями, которые до смерти пугают меня.
Чонгуку потребовалось меньше суток, чтобы организовать для меня это идеальное свидание. Интересно, что он может сделать, если я дам ему больше времени?
Он способен влюбить меня в себя. Это неизбежно.
   
Я делаю два больших глотка вина, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Когда я смотрю на Чонгука, то замечаю, что он смотрит на меня с этой дурацкой ухмылкой, от которой у меня всегда замирает сердце.
Он наклоняет голову.
   
— Расскажи мне что-нибудь о себе.
   
— Например?
   
— Что угодно. Я хочу все знать о тебе.
   
Мое сердце.
   
— До тринадцати лет я училась на дому.
   
— Почему?
   
Когда мои родители удочерили меня, я не знала английского. Папа взялся меня учить и решил заниматься со мной дома, пока я не освою язык.
Воспоминание о теле моей биологической матери проносится в моей голове, и я быстро качаю головой, пытаясь отогнать его.
Чонгук наклоняется вперед, на его лице мелькает беспокойство.
   
— Лиса?
   
Не желая вдаваться в подробности своего прошлого, я говорю:
— Я пока не готова с тобой поделиться этим.
   
Между его бровями появляется морщинка.
— Что-то плохое?
   
Я пожимаю плечами.
— Смотря как на это посмотреть.
   
— Пояснишь?
   
Я качаю головой.
— Мы можем поговорить о чем-нибудь другом, пожалуйста?
   
— Хорошо. — Его темные глаза изучают мое лицо, затем он говорит: — Расскажи мне о своем самом счастливом воспоминании.
   
— О, это легко. — Мои губы растягиваются в улыбке. — Воскресные утра, когда мой отец был еще жив. Я просыпалась от запаха яичницы с беконом. По воскресеньям мы всегда вместе завтракали и обсуждали события прошедшей недели.
   
— Сочувствую твоей утрате. Мне сказали, что он недавно умер, верно?
   
Я киваю, печаль нарастает в моей груди. Из-за всего, что произошло, смерть отца отошла на второй план.
   
— У него случился сердечный приступ почти два месяца назад. Для нас это стало огромным шоком. -
Чонгук перегибается через круглый стол и сжимает мою руку.
   
— Ты даже не успела как следует погоревать.
   
— Нет, не успела. -
В его глазах читается чувство вины.
   
— Прости, Лиса. Скажи, если я могу чем-то помочь тебе.
   
— Поскольку о свободе не может быть и речи, сейчас для меня важнее всего найти жилье для мамы.
   
Я вижу, что он говорит искренне, когда отвечает:
— Я обязательно займусь этим.
   
Я делаю еще один глоток вина, а затем говорю:
— Расскажи мне о своем детстве.
   
Лицо Чонгука мрачнеет, и кажется, что его мысли на мгновение уносятся в прошлое, прежде чем он отвечает:
— Мой отец был жестоким человеком. — Он грустно усмехается, и мне хочется обнять его. — Честно говоря, по сравнению с ним я – настоящий лучик солнца. Он любил избивать нас, когда был на нервах.
   
— Почему твоя мама не ушла от него?
   
— В мафии нет такого понятия, как развод. Жена всегда слышит то, чего не должна слышать, поэтому уйти невозможно. -
    Мое сердце наполняется состраданием.
   
— Мне очень жаль.  -
Он постукивает пальцами по белой скатерти, затем смотрит в сторону музыкантов.
   
— Все было не так уж плохо. У меня был лучший друг. Его семья и дом были моим убежищем.
   
— Массимо?
   
Чонгук качает головой, и на его лице появляется выражение глубокой печали.
   
— Нет. — Когда он поднимает на меня взгляд, я не могу сдержаться и тянусь к его руке. Наши пальцы переплетаются, и он шепчет: — Я не говорю о них. Это слишком больно.
   
— Я понимаю, — шепчу я, проводя большим пальцем по его коже. — Но я рядом, если ты когда-нибудь передумаешь и захочешь поговорить о том, что произошло.
   
Он кивает, бросая взгляд на официантку, которая подталкивает тележку к столу.
   
— Хватит о тяжелом. Давай насладимся едой и поговорим о чем-то более приятном.
   
— Договорились.
   
Убрав свою руку от руки Чонгука, я смотрю на него, пока официантка расставляет перед нами тарелки.
Если наши отношения будут развиваться в том же ключе, я уверена, что это лишь вопрос времени, когда я полюблю его.