ИМПЕРАТРИЦА

    ЧОНГУК.
Я пробыл на острове всего четыре дня, когда мне сообщили о том, что Лиса пострадала.
Высказав Эдоардо все, что я о нем думаю, я иду в гостиную, где Массимо смотрит телевизор.
   
— Почему ты кричал? — спрашивает он, увидев меня.
   
— Лиса соскользнула со скалы.
   
Он приподнимает бровь.
— Она пыталась сбежать?
   
— Нет, — бормочу я. — Она уронила свой телефон и попыталась вернуть его. — Я указываю в сторону спален. — Собирай вещи. Мы едем домой.
   
Массимо качает головой.
— Нет, мы никуда не поедем, пока ты со мной не поговоришь.
   
— Gesù Cristo, — огрызаюсь я. — Мы можем поговорить в самолете.
   
Он продолжает качать головой.
— Ты согласился поговорить, когда мы приедем на остров, но этого не произошло. Если хочешь вернуться домой, лучше начни выкладывать все начистоту.
   
Я опускаюсь на диван и свирепо смотрю на Массимо.
Все эти дни я не выходил из дома, а по прибытии на остров поприветствовал Доминика и Сантьяго. Я даже не попытался пообщаться с мужчинами. Кроме того, они все равно заняты своими семьями.
А я не из тех, кто любит говорить о своих чувствах.
Массимо отвечает мне таким же взглядом, и мне хочется ударить его.
   
— Нас не было дома две недели, Чонгук. Я скучаю по жене и детям.
   
— Тогда поехали домой, — бормочу я.
   
Его взгляд темнеет, и я понимаю, что он вот-вот выйдет из себя.
   
— Говори.
   
Я смотрю в окно справа от меня и любуюсь тропическим садом.
Слова отдают горечью, когда я, наконец, признаюсь вслух:
— Я чувствую вину за то, что сделал с Лисой.
   
— Почему ты это сделал?
   
Я качаю головой и делаю глубокий вдох, а затем признаюсь:
— В ту секунду, как я увидел Лису, я захотел ее.
   
— Значит, ты решил просто забрать ее? Ты что-нибудь слышал о свиданиях?
   
Моя голова резко поворачивается в его сторону.
Он вздыхает.
   
— Ты отпустишь ее?
   
Я знаю, что должен отпустить ее, но ловлю себя на том, что качаю головой.
   
— Нет. Мы женаты.
   
— Вы женаты всего пару недель и практически незнакомы друг с другом. Отпусти Лису. -
Гнев клокочет у меня в груди, и я снова отворачиваюсь к окну.
   
— Нет.
   
— Тогда что ты собираешься делать?
   
В сотый раз я думаю о том, как мне поступить с Лисой, и в очередной раз прихожу к одному и тому же решению.
   
— Я заставлю ее влюбиться в меня.
   
Массимо заливается громким смехом, и я сердито смотрю на него. Он качает головой, когда его смех стихает.
   
— Удачи. — Выражение его лица становится серьезным. — Ты влюблен в нее? Поэтому ты сошел с ума?
   
Я по-прежнему не могу понять, что чувствую к Лисе, поэтому поднимаюсь на ноги.
   
— Я еду домой, с тобой или без тебя.
   
— Мать твою, ты такой сложный. Знаешь, потребуется настоящее чудо, чтобы Лиса влюбилась в тебя, — дразнит он меня, когда я иду в свою спальню. — Что ты будешь делать, если она продолжит тебя ненавидеть?
   
— Я буду наседать на нее, пока она не сдастся, — огрызаюсь я.
   
Я слышу, как хихикает моя правая рука, и начинаю собирать сумку.
Две недели, проведенные вдали от Лисы, пока мы искали Себастьано и добирались до острова, не помогли мне обрести ясность.
Мне просто придется принять это и исправить ущерб, который я нанес Лисе.
   
   
    ***
Когда Массимо въезжает на внедорожнике через ворота моего поместья, мой взгляд устремляется на особняк.
Вокруг все тихо.
Он останавливает машину и смотрит на меня.
   
— Возьми неделю отпуска, чтобы познакомиться с Лисой поближе. А я позабочусь о делах.
   
После всего того дерьма, что я вывалил на него за последние две недели, я встречаюсь с ним взглядом и говорю:
— Спасибо, что терпишь меня и не посылаешь на хрен.
   
Он кладет руку мне на плечо.
— Я был рядом с тобой двадцать четыре года, Чонгук. Ты застрял со мной на всю жизнь.
   
Я бросаю на него благодарный взгляд, после чего открываю дверь и вылезаю из внедорожника. Я достаю свою сумку из багажника, затем останавливаюсь у открытого окна.
   
— Передавай привет Франке и скажи ей, что я сожалею, что из-за меня тебе пришлось надолго уехать из дома.
   
Массимо кивает, затем наклоняет голову в сторону особняка.
— Удачи.
   
— Она мне понадобится, — бормочу я, направляясь к входной двери, где на страже стоит Эдоардо.
   
Я слышу, как Массимо уезжает, и встречаюсь взглядом с начальником охраны.
   
— Как поживает моя жена?
   
Как только эти слова слетают с моих губ, меня переполняет чувство собственничества.
   
— Миссис Чон не появлялась с тех пор, как я вчера отдал ей новый телефон. Доктор Каприно придет в пять, чтобы осмотреть ее руку.
   
Кивнув, я открываю входную дверь и вхожу в особняк, где теплее, чем обычно.
Я окидываю взглядом гостиную, после чего поднимаюсь по лестнице. Добравшись до своей спальни, я ставлю сумку рядом с корзиной для белья, чтобы София могла постирать одежду.
Когда я иду к комнате Лиса, мое сердцебиение учащается. Я останавливаюсь у ее двери и в миллионный раз с тех пор, как забрал ее, думаю о том, что мне с ней делать.
Подняв руку, я стучу.
   
— Кто там? — спрашивает она с другой стороны.
   
— Чонгук.
   
Я слышу, как она отпирает дверь, а затем рывком распахивает ее.
Черт возьми, она еще красивее, чем я помню.
Когда она несколько секунд смотрит на меня, в ее глазах мелькает шок, затем черты ее лица расслабляются, и она бросается на меня.
Я поднимаю руки, чтобы блокировать любые ее удары, но вместо того, чтобы попытаться ударить меня, она обнимает меня за талию и начинает плакать.
Мне требуется мгновение, чтобы понять, что Лиса обнимает меня, затем мои руки обвиваются вокруг нее, и я прижимаю ее тело к своему.
Черт. Блять. Нет.
Я никогда ее не отпущу.
Никогда ничего не казалось мне столь идеальным, как возможность обнять эту женщину, которой каким-то волшебным образом удалось околдовать меня.
   
— Пожалуйста, — хнычет она надломленным голосом. — Я сделаю все, что захочешь. Только позволь мне увидеть маму. Я схожу с ума.
   
Я слегка хмурюсь.
— Ты что, не виделась с ней?
   
Лиса отстраняется, от ее растерянного выражения лица у меня сердце болезненно сжимается в груди.
   
— В последний раз я видела ее в
церкви.
   
Что?
Я хмурюсь еще больше.
— Почему ты не навестила ее?
   
На ее лице мелькает шок, а затем ее глаза расширяются.
   
— Мне разрешено навещать ее?
   
— Да. Я никогда не говорил, что тебе нельзя видеться с ней. Я только сказал, что не хочу, чтобы она жила здесь.
   
На какое-то время она замирает, и меня охватывает беспокойство, как вдруг она снова бросается на меня. На этот раз не с объятиями. Ее кулаки бьют меня по груди и шее.
   
— Ты никогда не говорил, что я могу навещать ее! — кричит она, а затем начинает хныкать. — Ай!
   
Я хватаю ее левую руку и быстро осматриваю повязку, обмотанную вокруг кисти. На запястье у нее багровый кровоподтек, и при виде его меня охватывает необъяснимая злость.
   
— В следующий раз, когда сделаешь что-нибудь настолько глупое и поранишься, я перекину тебя через колено и отшлепаю.
   
Лиса сердито смотрит на меня, вырывая руку из моей хватки.
   
— Я хочу увидеть свою маму прямо сейчас. -
Я жестом приглашаю ее идти.
   
— Твое желание для меня закон, жена.
   
— Не называй меня так, — огрызается она, спеша к лестнице.
   
Когда мы пересекаем фойе, я слышу всхлипы Лисы, поэтому ускоряю шаг, чтобы догнать ее. Я обнимаю ее за плечи, и когда она не отстраняется, а лишь сильнее начинает плакать, крепче прижимаю ее к себе.
Cazzo, дать ей пространство было худшим решением, которое я мог принять.
   
— Прости, что я не дал тебе понять, что ты можешь навещать свою мать, — извиняюсь я. Я веду ее через кухню в гараж. — Ты просила Эдоардо куда-нибудь тебя отвезти?
   
Когда я открываю пассажирскую дверь, она качает головой, забираясь в Порше.
Кровь стынет в моих жилах.
   
— Так ты ни разу не выходила из особняка, пока меня не было?
   
Лиса кивает, ее лицо неестественно бледнеет.
   
— Gesù Cristo, — бормочу я, захлопывая дверь. Я обхожу машину и сажусь за руль. Выезжая задним ходом из гаража, я смотрю на нее и замечаю темные круги под глазами.
Я переключаю передачу и, подъезжая к воротам, говорю:
— Ты не пленница, Лиса. Можешь гулять где пожелаешь, если будешь возвращаться домой к ужину. Только не исчезай от меня каждый день. Я буду дома всю следующую неделю и хотел бы узнать тебя получше.
   
— Моей маме по-прежнему нельзя навещать меня в особняке?
   
Я задумываюсь на мгновение, и, зная, что не добьюсь никакого прогресса с Лисой, сдаюсь.
   
— Она может навещать тебя, но после пяти я хочу, чтобы ты была только со мной. И я не желаю, чтобы она приходила сюда каждый день. Для меня это будет слишком. Я люблю, чтобы в моем доме было тихо.
   
Она обдумывает мои слова, а затем хриплым голосом шепчет:
— Значит, ты не отпустишь меня.
   
— Нет. — Я делаю глубокий вдох, прежде чем добавить: — Я сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива.
   
— Я никогда не буду счастлива, — бормочет она себе под нос.
   
Я смотрю на Лису, и теперь, сидя рядом с ней после двухнедельной разлуки, мне трудно игнорировать эмоции, которые она во мне пробуждает.
По дороге в особняк я понимаю, что с первого взгляда влюбился в Лису по уши.
Когда я признаюсь в своих истинных чувствах, меня охватывает паника.
Что, если я никогда не смогу завоевать Лису? Что, если она будет ненавидеть меня вечно?
Cazzo!
Я крепче сжимаю руль, и мой мозг начинает работать с бешеной скоростью, пытаясь придумать, как мне заставить ее влюбиться в меня.
   
Когда я сворачиваю к дому Николо, охранники узнают меня и тут же открывают ворота. Подъезжая к особняку, я паркую Порше, а Лиса распахивает дверь.
Я резко глушу мотор и выскакиваю из машины, а затем бегу за женой, когда она открывает входную дверь.
   
—Мама! — кричит она, подбегая к лестнице.
   
Николо выбегает из комнаты справа от меня, выглядя ужасно удивленным.
   
— Мама! — снова кричит Лиса, взбегая на второй этаж.
   
— Ты должен был предупредить меня, что приедешь, — говорит Николо.
   
Когда я поднимаюсь на второй этаж, то вижу, как Лиса дергает дверную ручку.
Поняв, что мать Лисы заперта в комнате, я резко поворачиваюсь к Николо и рявкаю:
— Открой эту чертову дверь.
   
Он тут же проносится мимо меня, чтобы выполнить приказ.
Лиса выглядит так, будто вот-вот потеряет контроль над своими эмоциями. Как только Николо открывает дверь, она быстро проскальзывает мимо него.
   
— Лиса, — кричит ее мать, и, слыша, как плачут эти женщины, я чувствую себя полным дерьмом.
Я бросаю на Николо свирепый взгляд.
   
— Ты держал ее взаперти в этой чертовой комнате?
   
— У меня не было выбора. Она все время пыталась сбежать.
   
Cristo, я облажался.
Я захожу в комнату и говорю:
— Дакота, собирай вещи.
   
— Что? — выдыхает она, цепляясь за Лису так, словно умрет, если отпустит ее.
   
— Я отвезу тебя к своей матери, где ты поживешь, пока я не найду тебе дом.
   
— Ты купишь моей маме дом? — ахает Лиса, выглядя потрясенной до глубины души.
   
— Да. Собирайте вещи, чтобы мы могли уехать.
   
Женщины бегут к шкафу, и я наблюдаю, как они бросают вещи Дакоты в сумки, даже не потрудившись их сложить.
Проходит меньше пятнадцати минут, и, выходя из спальни, Дакота останавливается, окинув Николо сердитым взглядом. Ее лицо перекошено от ярости.
   
— Санто правильно сделал, что вычеркнул вас всех из своей жизни. Теперь я понимаю, почему он так тебя ненавидел. Ты настоящий мудак.
   
Николо вздергивает подбородок и смотрит на нее с ненавистью.
— Ты пожалеешь, что сказала это.
   
— Это угроза? — спрашиваю я, подходя к женщинам сзади.
Он явно пытается сохранить невозмутимое выражение лица, прежде чем посмотреть на меня.
   
— Нет. Конечно, нет.
   
— Да, так я и думал, — бормочу я, кладя руку на поясницу Лисы и подталкивая ее к выходу. — Надеюсь, в ближайшее время мы не увидимся, Николо.
   
Я забираю сумки у Лисы и Дакоты.
   
— Идите к машине.
   
Дважды повторять женщинам не приходится. Я быстро выхожу из особняка, и когда они подходят к Порше, то снова обнимаются.
   
— Я так по тебе скучала, — слышу я шепот Лисы.
   
Я загружаю сумки в багажник, а затем, закрывая его, говорю:
— Садитесь в машину, дамы.
   
Дакота бросает на меня полный ненависти взгляд, после чего забирается на заднее сиденье. Лиса садится рядом с матерью, и, зная, через какой ад я заставил ее пройти, я не спорю по этому поводу.
Я вздыхаю, открывая водительскую дверь, а затем сажусь за руль.
Я так рад, что мне удалось поспать в самолете, потому что уже понимаю, какой долгий и утомительный день меня ждет.​