ИМПЕРАТРИЦА

ЛИСА.
Боже мой. Я сейчас сойду с ума!
Испытывая приступ клаустрофобии, я выбегаю из особняка и направляюсь на пляж.
За последние две недели я почти не общалась ни с кем, кроме мамы и Кристен.
Чонгука нигде не видно, а охранников я избегаю, потому что они чертовски страшные.
Когда сегодня пришла домработница, я попыталась пообщаться с ней с помощью переводчика, но это не увенчалось успехом. Казалось, я только смутила ее этим.
В первые дни после ухода Чонгука я чувствовала такое облегчение, что не ощущала одиночества. Но потом тоска по дому накрыла меня с головой. Ничего подобного я никогда раньше не испытывала. Будто каждая клеточка моего тела знает, что я нахожусь на чужой земле, и жаждет вернуться в Штаты.
Жаль, что я не могу навестить маму. Мне было бы гораздо легче.

Я слышу раскаты грома и смотрю на небо. Во время грозы облака выглядят просто потрясающе, и, желая сфотографировать их для мамы, я возвращаюсь на веранду.
Войдя в гостиную, я закрываю раздвижные двери.
Этот особняк такой же холодный, как и его хозяин, а одиночество просто убивает меня.
Я обхватываю себя руками и, пытаясь согреться, подхожу к панели у стены и немного увеличиваю температуру кондиционера.
Поднимаясь по лестнице, я оглядываю фойе и даже не закрываю дверь спальни, когда вхожу в комнату, к которой уже привыкла.
Я беру телефон с кровати и выхожу на балкон. Решив поговорить с мамой по FaceTime, я нажимаю на значок видеосвязи, и жду, пока соединение установится. Когда на экране появляется ее лицо, я заставляю себя улыбнуться.

- Привет, мам.

У нее темные круги под глазами, и она выглядит на десять лет старше, чем когда мы приехали в Италию.

- Привет, милая.

- Надвигается гроза, и небо выглядит красивым, - говорю я, поворачивая экран, чтобы она могла насладиться видом.

- О, какая красота, - слышу я мамин голос.

- Да. - Я поворачиваю экран к себе и прислоняюсь к перилам. - Как ты держишься?

Мама качает головой, ее подбородок дрожит. Я наблюдаю, как она борется со своими эмоциями, и у меня на глаза наворачиваются слезы.

- Я в порядке. - Она снова смотрит на меня и всхлипывает.

После недель пустых разговоров и бессмысленных рассуждений у нас закончились темы, и теперь мы просто смотрим друг на друга.
У меня больше нет сил давать ей ложную надежду.
Если так и дальше будет продолжаться, я умру от одиночества, мам.
Она справляется со своими эмоциями, и на ее губах расцветает улыбка.

- Когда шторм бушует позади тебя, ты выглядишь такой красивой, милая.

- Спасибо, мамуль, - шепчу я.
Когда я смотрю на небо, рядом со мной сверкает молния, и я вскрикиваю. Телефон выпадает из рук, а затем воздух сотрясается от громкого удара.
- Неееет! - кричу я, хватаясь за перила и перегибаясь через них, чтобы посмотреть на скалы внизу. - Черт! - Через несколько секунд я вижу разбитые части своего телефона, и отчаяние выбивает воздух из моих легких.

Не обращая внимания на грозу, я выбегаю из спальни и спускаюсь по лестнице. Я распахиваю раздвижные двери и несусь через веранду. Свернув налево у ступенек, я бегу к скалам и ищу способ взобраться на них.
Мой телефон - единственный способ связаться с мамой и Кристен. Я должна добраться до него!
Ветер играет с моими волосами и одеждой, пока я взбираюсь на ближайшую скалу. Я осторожно пробираюсь к телефону, но тут подо мной разбивается большая волна, взмывая вверх. Капли попадают на меня, но я продолжаю двигаться.
Вдалеке в воду ударяет молния, и меня охватывает паника. Ветер резко усиливается, и, когда я смотрю на скалы перед собой, моя нога соскальзывает, и я теряю равновесие. Громко вскрикнув, я пытаюсь удержаться левой рукой, но моя ладонь ударяется об острый край скалы, который рассекает мне кожу. Остальная часть моего тела следует за рукой и ударяется о твердую поверхность, в результате чего я скольжу на несколько футов вниз, прежде чем мне удается удержаться.
Дыхание становится прерывистым, и мое сердце бьется со скоростью мили в минуту, пока я пытаюсь оправиться от шока, вызванного тем, что чуть не разбилась насмерть.
Левая рука и запястье горят от боли, и я издаю стон. Понимая, что у меня не так много времени, я с трудом поднимаюсь на ноги.

- Миссис Чон! - кричит какой-то мужчина, и я резко поворачиваю голову в сторону пляжа.

Черт. Охранник.
Я смотрю на скалы, где, как мне кажется, лежит мой телефон, и мое сердце екает, потому что я знаю, что охранник доберется до меня раньше, чем я доберусь до своего телефона.
Едва удерживая равновесие на скале, пока внизу разбивается очередная волна, охранник легко хватает меня и перекидывает через плечо.
Я даже не пытаюсь сопротивляться, пока он несет меня обратно в дом.
Я больше не могу разговаривать с мамой.
Поставив меня на ноги в гостиной, охранник хватает меня за руку, которая вся в крови. От резкого движения запястье пронзает острая боль.

- Вы поранились. Cazzo. Он убьет меня.

Услышав, что он говорит по-английски, я невольно перевожу взгляд на его лицо. На вид ему лет тридцать, и на шее сбоку у него толстый шрам.
Боже, он выглядит чертовски опасным.
Он берет меня за локоть и ведет на кухню, где обматывает мою руку кухонным полотенцем.
Я наблюдаю, как он достает из кармана телефон и набирает номер. К сожалению, он говорит по-итальянски, и я ничего не понимаю, но затем слышу сердитый голос Чонгука на другом конце провода.
Охранник смотрит мне в глаза.

- Что вы делали на скалах?

Я с трудом подавляю свои хаотичные эмоции и страх, признаваясь:
- Я уронила телефон.

Думаю, он передает мой ответ Чонгук и слушает несколько секунд, после чего вешает трубку. Когда он снова кому-то звонит, я смотрю на свою ноющую руку, замечая, что кровь уже просачивается сквозь ткань.
Черт. Как больно.

- Врач уже едет, - внезапно говорит охранник по-английски, затем снова берет меня за руку и еще сильнее затягивает полотенце.

Я издаю болезненный всхлип, а затем резко говорю:
- Осторожно!

Я удивляюсь, когда он отвечает:
- Извините. Нам нужно остановить кровотечение, пока мы ждем врача.

Он завязывает тугой узел на тыльной стороне моей ладони, затем набирает другой номер. Пока он разговаривает по телефону, я подхожу к одному из стульев и сажусь.
Боже, почему я уронила свой телефон?
Мой взгляд падает на устройство в руке охранника.
Я знаю мамин номер наизусть.

Когда он вешает трубку, я спрашиваю:
- Могу я воспользоваться вашим телефоном?

- Конечно.

Мои брови взлетают вверх, потому что я ожидала, что он откажет. Когда он протягивает мне телефон, я быстро беру его, пока он не передумал.
Я набираю мамин номер и нажимаю кнопку вызова. Раздается несколько гудков, прежде чем она отвечает:
- Алло?

- Мам, это я. Я уронила свой телефон, и он разбился вдребезги о скалы.

- Лиса! Боже, я так волновалась. Это номер Чонгука?

- Нет, он еще не вернулся. Один из охранников дал мне свой телефон.

- Мы купим вам новый телефон, - сообщает мне охранник, отчего у меня отвисает челюсть. - Я как раз послал человека за ним.

- Мне купят новый телефон. Я позвоню тебе, как только мне его принесут, - говорю я маме.

- Ладно. Скоро поговорим, милая.

Я вешаю трубку и возвращаю устройство охраннику. Он кладет его в карман, а затем снова осматривает мою руку.
Когда я шиплю от боли, он бормочет:
- Простите.

Когда шок от падения проходит, мне становится немного неуютно в присутствии охранника. Я видела его дважды, когда он заходил в дом, но заговорить так и не решилась.

Его взгляд останавливается на моем лице, затем он говорит:
- Меня зовут Эдоардо. Я отвечаю за безопасность этого особняка.

Другими словами, его работа - следить, чтобы я не сбежала.
На прошлой неделе я бы убежала в свою спальню, но я так изголодалась по общению с людьми, что остаюсь сидеть на стуле и говорю:
- Я Лиса.

Он улыбается, но эта улыбка выглядит очень угрожающе.

- Вам не обязательно прятаться, когда я вхожу в дом.

Между нами воцаряется очень неловкое молчание, и минуты кажутся мучительно долгими.
У Эдоардо звонит телефон, и он быстро отвечает. Я снова слышу голос Чонгука, и внезапно меня охватывает желание поговорить с ним.
Не-а. Он ответственен за тот ад, в котором ты оказалась.
В моей груди клокочет гнев, но каждый раз, когда я слышу тембр его голоса, это желание усиливается.
Я уже готова спросить Эдоардо, могу ли я поговорить с Чонгуком, но, к счастью, он вешает трубку, и желание проходит.
Со стороны входной двери доносятся другие голоса, и я оглядываюсь через плечо.

- Доктор здесь, - сообщает мне Эдоардо.

В комнату врывается мужчина с черной сумкой. Он разговаривает с Эдоардо, пока ставит сумку на столик. Открыв ее, он достает антисептические салфетки, шприц и маленький пузырек.

- Здравствуйте, миссис Чон, - приветствует меня доктор. - Я обработаю вашу руку.

Я чуть не говорю ему, что я не миссис Чон, но в итоге отвечаю:
- Хорошо. Спасибо.

- Будет больно, - предупреждает он меня, начиная обрабатывать мою ладонь. - У вас есть аллергия на что-нибудь?

- Нет, - бормочу я, прежде чем острая боль пронзает мою руку и запястье, заставляя меня стиснуть челюсти.
Отвернувшись, я смотрю на один из шкафов.

- Я сделаю обезболивающий укол, потому что вам нужно наложить швы.

Я киваю и готовлюсь к острому уколу.
Боже!
Укол усиливает боль, прежде чем она начинает стихать.
Я продолжаю пялиться на шкаф, пока доктор обрабатывает мою руку, и через несколько минут он говорит:
- Похоже, вы растянули запястье.

- Ты уверен? - спрашивает Эдоардо.

Я смотрю на свою руку и вижу, что порез длиной два дюйма. От вида швов меня подташнивает, и я снова отворачиваюсь.
Мать вашу. Неудивительно, что мне так больно.

- Старайтесь не нагружать левую руку, - инструктирует врач, накладывая повязку на мою ладонь. - Я дам вам обезболивающие. Принимайте по две таблетки каждые шесть часов или по мере необходимости.

Думаю, врач работает на Чонгука, но это не значит, что я не могу быть вежливой.

- Спасибо, что позаботились о моей руке.

- Не за что, миссис Чон. - Он смотрит на Эдоардо и переходит на итальянский.

Мужчины выходят из кухни, и я соскальзываю со стула. Прижимая левую руку к груди, я беру пузырек с обезболивающими.
Подождите. Я пока не могу пойти в свою комнату.
Я подхожу к дверному проему между кухней и фойе, наблюдая, как Эдоардо выпроваживает доктора из особняка.

Когда охранник оборачивается, я спрашиваю:
- Вы не знаете, через сколько мне принесут новый телефон?

Он проверяет время на своих часах.
- Наверное, через минут тридцать. - Он указывает на лестницу. - Если хотите, можете пойти отдохнуть. Я принесу вам телефон, когда его привезут.

Не желая, чтобы он приближался к моей спальне, я качаю головой и иду в гостиную. Я сажусь на ближайший диван и смотрю на дождь, барабанящий по окнам.
Когда воздух наполняется грохотом бури, сокрушительное одиночество, которое терзало меня последние две недели, камнем ложится на сердце.
Боже. Я просто хочу увидеть маму.
Когда по моей щеке скатывается слеза, я отворачиваюсь к окну, чтобы охранник не увидел, что я плачу.