ИМПЕРАТРИЦА

    ЧОНГУК.
Я хватаю Карину и перекидываю через себя, так что она приземляется на пол рядом с кроватью.
Как только я сажусь, раздаются выстрелы. Я скатываюсь с кровати и падаю на Карину.
Я вглядываюсь в ее испуганное лицо, но, моргая, вижу, как Лиса смотрит на меня.
   
— Ч-Чонгук, — всхлипывает она, на ее лице мелькает ужас.
Понимая, что я уничтожил ее, меня пронзает невыразимая боль.
   
— Чонгук! — кричит она, когда меня оттаскивают от нее.
   
   
   
— Что, черт возьми, ты наделал? — раздается голос Диего, и сила его ярости погружает меня во тьму.
   
Я резко вскакиваю, прижимая руку к татуировке, покрывающей мое сердце.
Gesù Cristo!
Я судорожно вдыхаю, и проходит мгновение, прежде чем остатки кошмара исчезают, и я начинаю понимать, где нахожусь.
Я оглядываю гостиничный номер, затем падаю обратно на кровать.
Тяжело вздохнув, я провожу большим пальцем по татуировке в виде звезд, сделанной в годовщину смерти семьи Мессина.
Зная, что больше не смогу заснуть, я встаю с кровати и иду на маленькую кухню, чтобы приготовить себе чашку эспрессо.
Потягивая напиток, я думаю о Лисе.
Последние несколько дней Эдоардо сообщал, что Лиса не выходит из своей спальни. Она даже не выходит, когда София приходит в особняк. Однако меня заверили, что она ест.
Мне хочется позвонить ей, но я этого не делаю. После всего, что я натворил, меньшее, что я могу сделать, – это дать Лисе немного пространства.
Мой телефон звонит, вырывая меня из мыслей. Я ставлю чашку в раковину и возвращаюсь в спальню.
   
Увидев имя Массимо, я отвечаю:
— Что случилось?
   
— Себастьяно только что видели выходящим из клуба. Одевайся. Мы уезжаем через пять минут. Данте следит за этим ублюдком.
   
— Хорошо.
   
Я вешаю трубку и быстро надеваю костюм. Затем достаю пистолет из-под подушки и проверяю магазин, прежде чем засунуть его за пояс брюк.
Когда я открываю дверь гостиничного номера, Массимо выходит из своего.
   
— Данте только что сообщил мне, что Себастьяно идет пешком. У него наверняка есть квартира неподалеку от клуба.
   
— Пойдем, — бормочу я.
   
Мы спешим к лифтам, и спуск на первый этаж кажется чертовски долгим.
К тому времени, как мы садимся во внедорожник, проходит пять минут. Я достаю телефон и отправляю Данте сообщение.

Я:
Ты все еще следишь за Себастьяно?

Проходит несколько секунд, прежде чем мой мужчина отвечает.

ДАНТЕ:
Нет. Он зашел в дом. Я у входа. Остальные ребята только что подъехали. Высылаю вам адрес.

Я:
Подождите меня.

Наши телефоны пищат, когда приходит адрес.
Я зачитываю его Массимо, чтобы он не отрывал глаз от дороги.
   
— Понял, — бормочет моя правая рука.
   
Когда мы подъезжаем к дому, я вижу, как Данте машет нам рукой. Массимо съезжает на обочину и глушит двигатель.
Мы вылезаем из машины и киваем другим трем моим людям, которые следят за домом. Нас шестеро – более чем достаточно, чтобы справиться с одним человеком.
   
— Он все еще внутри, — сообщает нам Данте. — Каков наш план, босс?
   
— Вышиби дверь, — приказываю я.
   
— Маттиа, вы с Рикко обойдите дом сзади, — приказывает Данте, прежде чем мы направляемся к входной двери, пока он прикручивает глушитель к своему пистолету.
   
Он наводит дуло на замок и стреляет, а затем толкает плечом дверь, которая с грохотом открывается.
С оружием наготове мы следуем за Данте в дом, где воняет несвежей едой на вынос и грязными носками.
Себастьяно выбегает из гостиной слева от нас, в сторону кухни, и Данте тут же стреляет в этого ублюдка.
Мы врываемся на кухню и видим, как Себастьяно рывком открывает заднюю дверь. В этот момент Маттиа бьет кулаком ублюдка по лицу, и тот падает на задницу.
Данте усаживает Себастьяно на один из кухонных стульев, а мои люди расходятся по дому, чтобы проверить, нет ли здесь какой-либо засады. Пока Данте закрывает заднюю дверь, я останавливаюсь перед Себастьяно и смотрю на него сверху вниз.
   
Опустив голову, он бормочет, пока кровь капает на его джинсы:
— Извините, босс.
   
Мой голос звучит безжалостно холодно, когда я спрашиваю:
— Почему ты это сделал?
   
Он качает головой, затем поднимает глаза и смотрит на меня умоляющим взглядом.
   
— Деньги.
   
— Сколько стоила твоя преданность? — рычит Массимо.
   
— Простите, — всхлипывает Себастьяно.
   
— Клодиан умер из-за тебя, — рычу я, засунув пистолет за пояс брюк. — Все полетело к чертям собачьим из-за тебя! — Я набрасываюсь на ублюдка, хватаю за рубашку левой рукой, а правой бью в челюсть.
   
Я толкаю Себастьяно на грязный пол и наношу один удар за другим.
Испуганное лицо Лисы всплывает у меня в голове, и я теряю над собой контроль.
Ослепленный яростью, я начинаю выбивать из него все дерьмо. Массимо с трудом оттаскивает меня от безжизненного тела Себастьяно, кровь которого капает с моих рук.
   
— Хватит, — говорит Массимо, обхватив рукой мою грудь, которая поднимается и опускается от тяжелого дыхания.
   
Мои эмоции бушуют, и в момент слабости совесть берет надо мной верх.
Cazzo.
Я отталкиваю Массимо и с рыком опрокидываю маленький кухонный столик набок.
Массимо обхватывает меня руками и с силой тащит к входной двери.
   
— Разберитесь с этим дерьмом, — кричит он моим людям, прежде чем вытолкнуть меня из дома.
   
Он хватает меня за руку и ведет к внедорожнику, где нависает надо мной, когда я забираюсь на пассажирское сиденье.
Массимо садится за руль и уезжает. Горе и чувство вины, терзавшие меня семнадцать лет, обрушиваются на меня с новой силой. А еще я не могу избавиться от угрызений совести за то, что сделал с Лисой.
   
Мой голос звучит хрипло, когда я стону:
— Я в полном дерьме.
   
— Вижу, — бормочет Массимо.
— Я отвезу тебя на остров. Тебе нужно взять себя в руки. Время, проведенное там, пойдет тебе на пользу.
   
Понимая, что Массимо прав, я киваю, вытирая кровь с разбитых костяшек пальцев о брюки.
Мое дыхание выравнивается, а эмоции постепенно утихают, оставляя лишь неослабевающее чувство вины.
   
— Она никогда меня не простит, — шепчу я. — Я связал себя с женщиной, которая будет ненавидеть меня до самой смерти.
   
— Да. -
Я окидываю Массимо свирепым
взглядом. Его лицо искажено гневом.
— Я был рядом с тобой и в горе, и в радости, но такого провала ты еще не совершал.
   
Его слова тяжелым грузом висят между нами во время поездки в отель.
   
— Ты весь в крови. Подожди в машине, — приказывает Массимо.
   
Я сижу в полной тишине, пока он идет в отель, чтобы забрать наш багаж и расплатиться за номера.
Единственный способ успокоить свою совесть – это отпустить Лису, но каждый раз, когда я задумываюсь об этом, внутри все восстает против этой мысли.
Какого черта я не могу ее отпустить?
   
Багажник открывается, и Массимо загружает наши сумки, прежде чем захлопнуть его.
Он садится за руль и, не говоря ни слова, запускает двигатель, выезжая с парковки.
Мои мысли возвращаются к Лисе.
Я встречался со многими женщинами, но ни одна из них никогда не привлекала моего внимания так, как она.
Начав анализировать свои чувства, я тут же прекращаю это дерьмо.
Здесь нечего анализировать.
Сильное чувство охватывает мое сердце, и я закрываю глаза.
Cazzo.
Нет, она мне безразлична. Я забрал ее только потому, что она красивая.
   
Всю дорогу до аэродрома я веду внутреннюю борьбу, и когда Массимо останавливает внедорожник возле частного самолета, я распахиваю дверь и направляюсь прямиком к трапу.
Поднявшись в салон, я иду в ванную и закрываю за собой дверь. Я тщательно мою руки и ополаскиваю лицо водой, после чего возвращаюсь в салон и занимаю свое место.
Массимо уже сидит в кресле и даже не смотрит на меня, но после взлета встает и достает из отсека аптечку.
Он садится рядом со мной, молча открывает аптечку и начинает обрабатывать раны на моих костяшках.
Я смотрю на человека, который помог выбраться мне из ада, и, зная, что должен извиниться перед ним, говорю:
— Прости за всю эту хрень.
   
Он кивает.
— Поговорим, когда окажемся на острове. — Закончив обрабатывать раны, он встает, чтобы убрать аптечку, а затем говорит: — Перестань загоняться по этому поводу и отдохни, Чонгук.
   
Я киваю и откидываюсь на спинку сиденья. Закрыв глаза, я пытаюсь сосредоточиться на реве двигателей, чтобы заглушить свои мысли.
Через мгновение меня накрывают одеялом, и я открываю глаза. Массимо протягивает мне подушку, и, пока я подкладываю ее под голову, пристально смотрит на меня. На его лице мелькает беспокойство.
   
— Нам нужно сделать остановку в Италии, чтобы заправиться перед полетом в Чили, — сообщает он мне.
   
— Хорошо.
   
Я снова закрываю глаза и делаю глубокий вдох.
Я слышу, как Массимо ходит по салону, затем становится тихо, и я снова пытаюсь сосредоточиться на реве двигателей.
Лиса. Лиса. Лиса.
Что, черт возьми, мне с тобой делать?​