Часть 12
Утро. В комнате царил полумрак, ты сидела на полу и перебирала какие-то бумаги с записями. Гриша валялся на диване, закинув ноги на спинку.
— Пойду Толика встречу, — пробурчал он и исчез в тени.
Ты даже не подняла голову.
Минут через тридцать в окно прилетел Толик — как всегда, шумно, с вертлявым хвостом и самодовольной ухмылкой.
— Доброе утро, колдунья, — растянуто сказал он. — У тебя тут кофе есть? Или сразу с пентаграммы начнём?
Ты смиренно махнула в сторону кухни:
— Воду сам кипяти.
Толик свистнул и исчез в воздухе с хлопком. Не прошло и пяти минут, как в дверь резко постучали. Ты, не вставая, сказала:
— Открыто.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Влад. Без приветствия, без эмоций. Холодный, как февральская ночь.
— Нам надо поговорить.
Ты приподняла бровь, встала, опёрлась на подоконник.
— Да ты заходи, не стесняйся. Всё равно утро без кофе не задалось.
Он вошёл. Толик, предчувствуя неладное, быстро ретировался в другую комнату. Гриша вынырнул из стены, сел на пол, закурил.
— Что ты хочешь, Влад?
— Ты вечно всё держишь при себе. Делаешь вид, что всё пофиг. Что у тебя всё под контролем. Что никто тебе не нужен.
— А ты что, психолог теперь? — ты скрестила руки. — С диагнозами по квартирам ходишь?
— Я хожу, когда вижу, что твоя херня начинает мешать работе. Ты небезопасна, понимаешь? Никто не знает, что у тебя в голове. Ни зрители, ни участники, ни ведущие. Ни я.
Ты усмехнулась, почти с насмешкой.
— А ты думал, я тут для откровенных душевных? Серьёзно? Это битва экстрасенсов, не клуб анонимных привидений.
— Да ты даже на людей не смотришь. Как будто не с нами. Как будто с Гришей в каком-то своём аду сидишь и кайфуешь.
Гриша хмыкнул:
— Ну, вообще-то, мы неплохо проводим время...
Ты кинула взгляд в сторону Влада:
— Я не обязана никому нравиться. И тебе — в том числе.
— Так и запишем, — сказал он холодно. — Только потом не удивляйся, если останешься одна. Тут, среди нас. Даже среди таких, как мы, ты слишком отдельно стоишь. Даже Шепс общается с людьми. А ты — ни с кем.
Ты прикусила щёку изнутри, злилась, но не хотела это показывать. Подошла к двери и открыла её.
— Уходи. Сейчас. Пока не стало хуже.
— Это угроза?
— Это предупреждение.
Влад посмотрел на тебя, как будто впервые. В его взгляде не было ни жалости, ни злости. Только равнодушие. И что-то невыносимо знакомое.
Он вышел. Толик, виновато улыбаясь, выскользнул за ним. Гриша подошёл к тебе, встал рядом.
Дверь захлопнулась.
Осталась только тишина. Плотная, вязкая, как кровь на запястье после ритуала.Т/и стояла, всё ещё держась за ручку двери, будто та могла её удержать на ногах. Секунда. Другая. И только звук шагов Гриши за спиной нарушил этот хрупкий вакуум.
— Ну чё, Чужая, опять всех разогнала.
Ты кивнула. И сказала тихо:
— И правильно.
— Ну... — начал он осторожно. — Ты же понимаешь, что он долбо—
— Гриша, уйди, — сказала она тихо.
Он замер.
— Слышь, ведьма, ты серьёзно?
— Уйди. Сейчас. Я не хочу тебя видеть. Ни тебя, ни его, ни никого вообще. Я. Не. Хочу.
Голос дрожал, но она держалась. Гриша стоял ещё мгновение, будто хотел что-то сказать... но потом просто исчез. Не в стену. Не в дым. Просто — исчез. Как будто понял: сейчас — не его время.
Т/и осталась одна.
И только тогда, когда комната осела без Гриши, когда не осталось никого, кто мог бы услышать, она закрыла лицо руками, медленно опустилась на пол и... сорвалась.
— Пошёл ты, Влад... — выдохнула она, уже не сдерживая слёз. — Пошли вы все...
Слёзы лились горячие, злые. Не из-за любви. Из-за несправедливости. Из-за одиночества. Из-за того, что, чёрт возьми, она не может позволить себе быть слабой — и именно это её и ломает.Она рыдала до хрипоты, вжавшись лбом в колени. Всё то, что годами держалось внутри — разломало её изнутри.