Тени королевства

Утро выдалось тихим. Лишь легкий сквозняк шевелил тонкую занавеску, заставляя ее плавно колыхаться. Роланд проснулся от ощущения тепла рядом. Открыв глаза, он сразу увидел Иветту — она все еще спала, уютно устроившись в его объятиях. Ее дыхание было ровным, лицо расслабленным, а волосы легли мягкими волнами по его плечу.

На какое-то мгновение он позволил себе просто смотреть.

Она красивая. Даже слишком.

Он провел взглядом по ее спокойному лицу, по длинным ресницам, чуть приоткрытым губам. В это утро она не была принцессой. Не была дочерью короля. Сейчас она была просто девушкой, спящей в его объятиях. И в этом было что-то болезненно-прекрасное.

Роланд крепче сжал губы.

Вот бы...

Вот бы каждый день начинался так.

Просыпаться и первым делом видеть ее. Чувствовать ее тепло рядом. Знать, что она принадлежит ему, а он — ей.

Но он тут же отогнал эту мысль. Она слишком опасная.

Осторожно, чтобы не разбудить Иветту, Роланд ослабил руки. Еще немного, и он совсем потеряет голову.

Он внимательно посмотрел на нее, вспоминая их ночной разговор. В глубине души он понимал, что сказал слишком много, но это было правдой. Он действительно любил ее, но любовь не могла изменить того, как устроен этот мир.

Не желая разбудить Иветту, он аккуратно убрал ее руку. Его взгляд скользнул по комнате: узкое кресло, на котором он собирался спать, выглядело неудобным, и он даже не заметил, как ночью оказался в одной постели с принцессой.

Роланд вздохнул и провел рукой по лицу, стараясь привести мысли в порядок. Сегодня им предстояло пойти в деревню. Он должен был показать ей, как живут настоящие люди, без роскоши и богатства. Может, тогда она поймет, что реальный мир — это не только добрые крестьяне и бесконечные поля, а и голод, усталость, болезни и смерть.

За его спиной раздалось тихое движение, и он обернулся. Иветта медленно открыла глаза, ее взгляд сначала был рассеянным, но потом она увидела его и улыбнулась.

— Доброе утро... — сказала она тихо, все еще не до конца проснувшись.

Роланд смотрел на нее молча, а потом отвернулся, подойдя к окну.

— Вставай, — сказал он, глядя на улицу. — Нам пора.

Иветта приподнялась на локтях, немного удивленная его холодным тоном после вчерашнего вечера, но не стала спорить. Сегодня ее ждало путешествие в деревню — и она хотела увидеть все, что он собирался ей показать.

За столом стояла тишина, нарушаемая лишь звоном ложек о глиняные тарелки. Бабушка Марта подала им кашу с медом и черствый хлеб. Для Иветты, привыкшей к изысканным завтракам во дворце, это было непривычно, но она молча ела, стараясь не показывать удивления.

Роланд ел быстро, как будто хотел побыстрее закончить трапезу. Он знал, что впереди у них долгий день.

— Куда это вы с утра пораньше собрались? — спросила Марта, присаживаясь напротив.

— Просто прогуляться, — ответил Роланд, отломив кусок хлеба.

— В деревню?

— Ага.

Марта кивнула, отхлебнула из чашки.

— Ну и хорошо. Раз уж выбрались, захватите мне пару вещей с рынка. Да и тебе, доченька, полезно будет проветриться после дороги. — Она улыбнулась Иветте.

— Конечно, — кивнула Иветта, радуясь, что бабушка не задает лишних вопросов.

Роланд допил отвар и поднялся.

— Пойдем.

Иветта тоже встала, поблагодарила Марту за завтрак, и вскоре они покинули дом, ступая на залитую солнцем тропу.

— Как далеко идти? — спросила Иветта, шагая рядом с ним.

— Пару часов.

— Ты часто ходил туда?

— Когда-то, — ответил он уклончиво.

Некоторое время они шли молча. Роланд шагал уверенно, не сбиваясь с пути, а Иветта время от времени бросала на него взгляды.

— Роланд... — наконец заговорила она. — Так что ты хочешь мне показать?

— Как живут настоящие люди, — ответил он, не глядя на нее. — А не те кого ты привыкла видеть.

Иветта посмотрела на него задумчиво.

— Я знаю, что жизнь трудна, но разве это не значит, что людям нужно больше доброты?

Роланд усмехнулся, но в его усмешке не было радости.

— Посмотрим, скажешь ли ты то же самое после сегодняшнего дня.

Иветта не ответила, но внутри у нее зародилось беспокойство. Она не знала, что ждет ее впереди, но была уверена, что этот день изменит что-то в ее понимании мира.

Когда они вышли на поле, перед Иветтой открылась картина, которую она не могла ни представить, ни предугадать.

Люди работали из последних сил. Их движения были медленными, изнурёнными, будто каждый шаг давался с огромным трудом. Они были слишком худыми — ребра и ключицы выпирали, словно у них не было ни капли лишней плоти. Их лица осунулись, щеки ввалились, а глаза потускнели от постоянного голода и усталости.

Фермеры копались в земле голыми руками, так как не у всех были даже инструменты. Их руки были покрыты грязью, трещинами и глубокими мозолями. Старики еле держались на ногах, но продолжали работать, потому что у них не было выбора. Молодые матери с младенцами на руках сидели у развалившихся домов, пытаясь убаюкать плачущих детей, у которых не хватало сил даже на громкий крик.

Дети...

Иветта смотрела на них, и её сердце сжималось. Они сидели прямо на земле, босые, в одежде, которая превратилась в лохмотья. У кого-то из них не было даже рубашки — только худое, ребристое тело, дрожащее на ветру. Они сжимали в руках пустые деревянные миски и тянули их к каждому проходящему, прося хоть о куске хлеба. Их глаза — огромные, бездонные, полные отчаяния — впивались в любого, кто проходил мимо, но никто не обращал на них внимания.

На краю поля стояла семья: мужчина, женщина и трое детей. Мужчина держался за голову, женщина рыдала, а дети прижимались друг к другу, дрожа. Их дом разрушился — крыша полностью обвалилась, а стены накренились так, что дом стал больше похож на груду мусора, чем на жилище.

Иветта смотрела на все это, не в силах дышать.

— Это... — Она повернулась к Роланду, её голос дрожал. — Это же ужасно... Они умирают от голода... Они...

Она не смогла договорить.

Роланд молчал. Он знал, что так будет.

— Они просто выживают, — спокойно сказал он.

Иветта сглотнула, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

— Это неправильно... — прошептала она. — Так не должно быть...

Она чувствовала, как внутри всё кипит от отчаяния и боли. Как так? Почему никто не помогает этим людям?

— Роланд... — Она посмотрела на него умоляющим взглядом. — Я должна что-то сделать. Я скажу отцу! Он должен помочь! Он просто не знает... Он не может знать, что здесь такое творится!

Роланд посмотрел на неё, но ничего не сказал.

Иветта сжала кулаки, её решимость крепла с каждой секундой.

— Я обещаю, — прошептала она. — Я заставлю его помочь.

В этот момент к ним подошёл маленький мальчик — ему было не больше шести или семи лет. Он был бос, его ноги покрывала засохшая грязь, а вместо одежды на нём были только потрёпанные, слишком большие штаны, держащиеся на худых бёдрах лишь за счёт завязанной верёвки.

Иветта ахнула, увидев его. Такой худенький, ребра проступали сквозь тонкую кожу, плечи дрожали от холода. Он поднял на неё огромные, голодные глаза и протянул вперед исцарапанные, замёрзшие ладошки.

— Пожалуйста, дайте хлеба...

Иветта замерла, не зная, что сказать. Она не ожидала этого. Как она могла прийти сюда, не подумав взять с собой хоть что-то для таких, как он? Она беспомощно посмотрела на Роланда.

Но Роланд уже молча стягивал с себя тёплый плащ. Оставшись в одной тонкой рубашке, он нагнулся и осторожно накинул плащ на мальчика, укутывая его.

— Теперь тебе будет теплее, — тихо сказал он.

Мальчик с удивлением посмотрел на него, крепко сжав в руках драгоценную ткань.

А Иветта... Она вдруг почувствовала, как внутри что-то разрывается. Как можно было допустить такое?

Она присела перед мальчиком, взяла его маленькие, холодные руки в свои, сжимая их бережно, как что-то хрупкое.

— Я обязательно помогу тебе, — твёрдо сказала она.

Мальчик молчал, но его взгляд был прикован к ней.

— Я даю тебе слово, — повторила Иветта.

Мальчик кивнул.

Она посмотрела ему прямо в глаза и спросила:

— Ты веришь мне?

Мальчик чуть склонил голову и, после небольшой паузы, прошептал:

— Верю.

Иветта резко поднялась на ноги, её сердце бешено колотилось. Она не могла больше просто смотреть на всё это.

— Нам нужно срочно вернуться в замок, — решительно сказала она, повернувшись к Роланду.

Роланд внимательно посмотрел на неё, а потом перевёл взгляд на мальчика, который всё ещё сжимал в руках его плащ.

— Я не могу оставить его здесь, — добавила Иветта, её голос дрожал от эмоций. — Я возьму его с собой.

Роланд нахмурился.

— Ты собираешься забрать всех? — спросил он холодно. — Думаешь, сможешь помочь каждому?

Иветта посмотрела на него, в её глазах горело упрямство.

— Я не могу просто уйти, оставив его здесь...

— И что ты сделаешь? Отвезёшь в замок? Думаешь, этого хватит? Ты не сможешь изменить их судьбу вот так, просто взяв одного ребёнка. — Его голос был ровным, но в нём слышалась усталость. — Я тебя предупреждал. Не всё так прекрасно, как ты привыкла видеть.

Иветта прикусила губу. Она знала, что он прав. Но смириться с этим — невозможно.

Иветта решительно схватила Роланда за руку, её глаза были полны решимости. Она не могла больше стоять здесь, видеть этих людей в таком состоянии и ничего не делать.

— Тогда вернемся в замок, и я скажу отцу, как живут люди, — её голос звучал твёрдо, несмотря на растерянность внутри.

Роланд лишь прикрыл глаза, тяжело вздохнув. Он понимал, что Иветта не остановится. Она была такой. Он чувствовал, как её решимость и доброта с каждым днём охватывают его, заставляя думать, что что-то в их мире всё-таки можно изменить. Но он знал, что, скорее всего, её усилия будут напрасны.

Иветта, не став медлить, потащила его за собой, решительно направляясь обратно к замку. Она обернулась к мальчику, который всё ещё стоял на месте. Он выглядел растерянным, но в его глазах читалась надежда.

— Мы скоро вернёмся, — сказала она, мягко улыбнувшись.

Мальчик кивнул, и его лицо на мгновение просветлело. Иветта обняла его взглядом, прежде чем снова повернуться и шагнуть в сторону замка, несмотря на все сомнения и противоречия, которые кипели внутри её души.

Пока они шли, Иветта не могла скрыть своих чувств. Слёзы наворачивались на глаза, и несмотря на её усилия держать себя в руках, они всё равно начинали капать, падая на её лицо. Роланд шёл рядом, его молчание не давая ей успокоиться. Он заметил её слёзы, и когда они подошли к лесу, остановился, заставив Иветту тоже замереть. Она посмотрела на него, её взгляд был полон вопросов.

— Почему ты остановился? — тихо спросила она, продолжая сдерживать слёзы.

Роланд, не глядя в её глаза, усталым, почти невидимым движением повернулся в сторону. Его голос был холодным и строгим, но в нём скрывалась боль.

— Перестань плакать, — сказал он.

Его слова звучали мягко, но в них было столько скрытого напряжения, что Иветта почувствовала боль, исходящую от его слов. Его слабостью были её слёзы. Он не мог смотреть на них.

Иветта вздохнула, чувствуя, как её сердце сжалось. Она уставилась на него с болью в глазах, а затем её слова вырвались с новой силой, её голос дрожал от отчаяния.

— Как я могу не плакать, если люди умирают от голода... Прямо на глазах. Детям нечего есть, — её слова становились всё громче, а рыдания сильнее, пока она не начала рыдать в полную силу. Её тело содрогалось от слёз и горя, она не могла больше сдерживаться.

Роланд молча шагнул к ней, схватив её за руки и потянул на себя. Его объятия были крепкими, как если бы он пытался защитить её от всего этого мира. Иветта немного удивилась от его реакции, но её сердце успокоилось, когда она почувствовала его тепло. Её рыдания стали тише, она крепко прижалась к нему, постепенно успокаиваясь.

Они стояли так в обнимку несколько минут, поглощённые друг другом, пока Иветта наконец не пришла в себя. Она вытерла слёзы, почувствовав, как боль немного ослабевает, но её сердце всё ещё было тяжёлым.

Роланд отстранился, его взгляд был немного смягчён, но всё же оставался вопросительным.

Иветта вздохнула, глядя ему в глаза, и попыталась улыбнуться сквозь слёзы, хотя всё внутри неё ещё бурлило от пережитого.

— Я в порядке — ответила она, хотя её голос ещё дрожал, — Идем.

Когда Иветта и Роланд наконец подошли к замку, величественные стены показались им спасением. Но Иветта не чувствовала облегчения — мысли о бедных людях, которые страдали, не покидали её. Она продолжала идти вперёд, тянущая Роланда за собой, не замечая даже, как высокие стены замка становятся всё ближе. Как только они вошли в двор, ворота за ними закрылись, и они оказались в безопасности.

Как только они вошли в замок, их встретили обеспокоенные лица короля и королевы. Их глаза сразу заметили переживания Иветты. Король подошёл к дочери с тревогой на лице:

— Где ты была? Мы отправили людей на поиски. Почему ты сбежала?

Иветта не могла найти нужных слов сразу. Её грудь сжимала тяжёлая боль. Она посмотрела на родителей, её голос срывался от слёз.

— Мама, папа, — сказала она, её голос дрожал, — люди там... они голодают, дети без одежды... У нас нет времени. Мы должны помочь им как можно скорее! — она едва могла произнести эти слова, настолько было тяжело говорить об этом.

Король внимательно посмотрел на свою дочь, а затем перевёл взгляд на Роланда, который стоял рядом. Его лицо оставалось спокойным, но Иветта чувствовала, как она снова затряслась от волнения.

— Что ты сделал с моей дочерью? — спросил король, немного повысив голос. — Куда ты её водил? Почему вы ушли за пределы замка?

Роланд стоял молча, не отводя взгляда от короля. Он уже знал, что такой вопрос неизбежен. Он ответил спокойно:

— Мы были в деревне. Я показал ей, как живут обычные люди.

Король внимательно взглянул на Роланда, явно узнав его. Рыцарь был известен в королевстве, но, несмотря на его заслуги, король не мог понять, зачем тот увёл его дочь за пределы замка. Он крепко сжал губы, осознавая, что ситуация гораздо сложнее, чем он ожидал.

Король взглядом окинул Иветту и сказал с тяжёлым вздохом:

— Мы не сможем помочь всем. Это не так просто. Мы не можем изменить то, что уже есть. Ты не понимаешь, что стоит за этими бедами.

Иветта не могла сдержать гнев. Её сердце бешено колотилось, она не могла понять, как можно так спокойно воспринимать всё это. Слёзы снова потекли по её щекам.

— Как ты можешь такое говорить? — воскликнула она. — Как ты можешь говорить, что не можешь помочь всем? Значит, ты знал, как живут эти люди, и ничего не делал? Неужели это нормально для тебя?

Король посмотрел на свою дочь, его взгляд стал мрачным, и он почувствовал, как всё тяжело на него давит. Он знал, что не мог изменить положение дел так быстро, как она бы хотела. Но в его словах звучала усталость, и, возможно, разочарование.

Иветта, стоя перед своим отцом, не могла больше сдерживаться. Её глаза наполнились яростью, а слова вырвались с такой силой, что все в комнате почувствовали её решимость.

— Если ты не собираешься ничего предпринимать, — сказала она, сжимаясь от гнева, — я сделаю это сама! Я не буду сидеть и смотреть, как люди страдают, а вы все просто закрываете глаза на их боль.

Её голос был решительным, как никогда. Она не нуждалась в одобрении, её сердце было полным решимости. Отец, с непониманием на лице, сделал шаг вперёд.

— Ты не понимаешь, Иветта, — громко сказал он. — Ты не сможешь помочь всем! Это невозможно. Ты не знаешь, что ты делаешь. Ты не осознаёшь всей ответственности.

Его голос стал всё более раздражённым. Он не мог поверить, что его дочь, принцесса, которая должна была следовать королевским обязанностям, была готова бросить всё ради какой-то невообразимой затеи. Но Иветта уже не слушала. Она резко развернулась, потянув за собой Роланда. Она не могла стоять и ждать, пока кто-то примет решение. Она была готова действовать.

— Я сделаю это, — сказала она, не оглядываясь. — Я спасу этих людей, даже если для этого мне придётся действовать без твоего одобрения.

Король кричал ей вслед:

— Иветта! Ты не понимаешь! Ты не можешь уйти, тебе нельзя!

Но принцесса не остановилась. Они скрылись за углом, и в коридоре замка Роланд, потянул её за руку.

— Что ты собираешься делать? — спросил он, останавливая её, беспокойно глядя на её лицо.

Иветта выдохнула, её глаза были полны решимости.

— Я не могу сидеть сложа руки, — ответила она спокойно, но с такой силой, что её слова звучали как приговор. — Люди умирают от голода, дети ходят без одежды, а вы все сидите здесь и ничего не предпринимаете. Ты тоже знал об этом, но молчал.

Роланд не знал, что сказать. Он видел в её глазах такую решимость, что даже его сомнения не могли её поколебать. Он кивнул, понимая, что её не остановить.

Они продолжили свой путь через замок, и вскоре оказались в столовой, где слуги готовили еду. Иветта вошла в помещение, и вся суета мгновенно прекратилась. Слуги, заметив её, мгновенно встали и поприветствовали принцессу. Она кивнула им, не теряя времени.

— Послушайте, — сказала она с ясной решимостью в голосе, — нам нужно приготовить большое количество еды. Мы раздадим её людям в деревне. Эти люди страдают, и мы обязаны им помочь.

Её слова прозвучали чётко и уверенно. Иветта не указывала, не приказывала — она говорила как равная, которая знает, что нужно делать, и жаждет помочь.

Она повернулась к служанке стоящей напротив, и продолжила:

— Прошу, попроси портных сшить как можно больше одежды. Разных размеров — для детей и взрослых. Всё должно быть готово как можно быстрее.

Слуги в замешательстве переглянулись. Они не могли понять, что происходило, но послушались её и начали работать.

Иветта не была надменной, она обращалась с ними вежливо, даже с теплотой, но её слова были непреклонными. Она присоединилась к ним, надев фартук и взяв на себя работу, нарезая овощи, размешивая в кастрюлях. Она не собиралась сидеть сложа руки, пока люди голодают за пределами замка. Она была в этом деле не как принцесса, а как человек, который хочет изменить жизнь других.

Роланд молча наблюдал за её действиями. Он не мог не восхищаться её упорством и решимостью. Он знал, что она, несмотря на свою доброту, может быть невероятно упрямой, но сейчас её упрямство ему только нравилось. Она не просто говорила о том, как важно помочь. Она действовала.

Когда Иветта заметила, что Роланд стоит и не помогает, она подошла к нему, с улыбкой, которая говорила «пора действовать»:

— Ты собираешься просто стоять и смотреть, или поможешь нам?

Роланд, усмехнувшись, подошёл и начал помогать. Он снял верхнюю одежду, чтобы работать со всеми. В этот момент он понял, что гордится ею. Она была не просто принцессой, она была настоящим человеком, который готов был сражаться за чужие жизни.

И с каждым её движением он всё больше понимал, как сильно её решимость изменяет его восприятие мира.