12. Сайриса
Мы углубились в шумный рынок у Южных ворот. Там всегда было тесно: разноцветные шатры нависали друг на друга, улицы были завалены корзинами с фруктами, бочонками с приправами и сверкающими стеклянными банками с зельями. Воздух здесь был густым, пахло сразу всем — сладкими дынями, терпким вином, дымом от жаровен, солёной рыбой и свежей выпечкой.
— Смотри, смотри! — Мэйлинн резко потянула меня к прилавку. — Это же лепёшки с карамельной глазурью, про которые я тебе рассказывала!
Я с недоверием посмотрела на гору сладких лепёшек, покрытых тягучей коричневой глазурью.
— Выглядят как оружие массового поражения, — пробормотала я.
— В смысле? — обиделась она, хватая сразу две. — Это лучший десерт в мире. Попробуй — и поймёшь, почему!
Я взяла одну, осторожно откусила. Сладость ударила в рот мгновенно, карамель тянулась, как паутина, и липла к губам. Я закашлялась, пытаясь проглотить.
— Это же чистая магия сахара, — выдохнула я. — Если мы умрём сегодня, то точно от этого.
Мэйлинн засмеялась и протянула торговцу пару монет, а потом с гордостью сунула мне в руки свёрток с ещё одной лепёшкой.
Мы шли дальше, и на каждом шагу что-то притягивало взгляд. Кузнец с голым по пояс торсом выколачивал на наковальне клинки, и при каждом ударе вокруг поднимался сноп искр, складывающихся в миниатюрные узоры. Уличный маг показывал детям трюки: из его ладоней вылетали крохотные рыбки из воды, они плавали в воздухе и разбрызгивались каплями. Старушка в фиолетовом плаще продавала ожерелья из камней, которые тихо светились изнутри.
— Мы тут точно оставим все деньги, — пробормотала я, но всё равно остановилась у прилавка с книгами. Старые переплёты, пожелтевшие страницы, крошечные заметки на полях... среди них наверняка скрывалось что-то интересное.
— Я знала, что тебя придётся оттаскивать от старого хлама, — сказала Мэйлинн, закатывая глаза. — У тебя аллергия на нормальные покупки.
— Это не хлам, — возразила я, поглаживая обложку книги, где золотом был вытравлен узор ветра. — Это история.
— Ага, история, которая стоит дороже, чем три ужина в академии, — парировала подруга и буквально вытащила меня от прилавка.
Мы долго бродили по рынку, пока, наконец, не выбрались на главную площадь Архонтов. Здесь было просторнее: широкая площадь с фонтаном в центре, вокруг — здания Совета и Академии, возвышающиеся белыми башнями. Вода в фонтане была не простой — она стекала по воздуху, будто по невидимым нитям, и казалось, что сама стихия играет с прохожими.
Я невольно задержала взгляд на шпиле Совета.
— Вот он, центр всего мира, — тихо сказала я.
— Тебя это пугает? — спросила Мэйлинн, уловив мой тон.
Я помолчала и только пожала плечами.
— Пугает... и одновременно зовёт.
Она взяла меня под руку.
— Ладно, философия потом. Сейчас мы идём есть мороженое.
Я на миг замедлила шаг.
— Когда-нибудь я войду туда не как посетитель, а как равная... — слова сами сорвались с губ, хотя я не ожидала их сказать.
Мэйлинн по-доброму усмехнулась:
— Вот это настрой.
Мы долго блуждали по центральным улицам: заходили в лавки магических безделушек, пробовали сладости у уличных торговцев, слушали лекции у студентов-воздушников, которые развлекали толпу иллюзиями прямо на площади.
Но потом, немного устав от шума, мы свернули в сторону. Вилланор — не только блеск и сияние. Стоило уйти с центральных улиц, и перед нами открылись старые кварталы. Здесь живут латентные маги и неофиты, магия в этих местах почти не ощущалась. Каменные дома были потемневшими, крыши кое-где провалились, а улицы зарастали травой. Магические фонари здесь давно не горели, и освещали путь лишь лучи солнца, пробивавшиеся сквозь узкие проулки.
— Странное чувство, правда? — тихо сказала Мэйлинн, глядя по сторонам. — Будто город сам не хочет сюда возвращаться.
Я кивнула. Здесь действительно было особое настроение — тишина, будто сама магия обходила это место стороной. Ветер, который обычно всегда был рядом со мной, почти не отзывался.
Мы прошли мимо старой библиотеки, окна которой были заколочены. Дальше виднелась разрушенная арка — некогда портал, теперь заросший мхом.
— Смотри, — Мэйлинн показала на барельеф на стене. — Здесь ещё сохранились символы стихий. Воздух, вода, огонь и земля. Когда-то, наверное, весь этот район сиял, как центр.
Я провела пальцами по выцветшим узорам. Внутри что-то шевельнулось, но я проглотила это чувство.
Мы задержались там дольше, чем собирались. И только когда солнце начало садиться, вернулись в центр. Шум и свет после тихих улочек резали глаза, но вместе с тем приносили облегчение — словно мы выбрались из чужого времени.
Гостиница для магов стояла недалеко от Совета, в квартале, где обычно останавливались студенты и путешественники. Внутри пахло свежим деревом и магическим свечением. Нам выделили просторную комнату на двоих — с двумя кроватями, высоким окном и круглыми кристаллами на стенах вместо обычных ламп.
Мы почти сразу рухнули на кровати.
— Ноги не чувствую, — простонала Мэйлинн, закидывая руки за голову. — Но это того стоило!
— Ага, — согласилась я. Перед глазами всё ещё стояли серые кварталы, мёртвые арки, барельефы стихий. И что-то в глубине души шептало, что они не просто так пустуют.
Но я отогнала мысли. Впереди был завтрашний день и поездка в Сайрису.
— Спи, — сказала я, натягивая одеяло. — Утром нас ждёт новое море приключений!
Мэйлинн зевнула и, не споря, отвернулась к стене.
***
Утро началось с лёгкой дрожи в воздухе — я всегда чувствовала такие вещи. Ветер будто знал, что сегодня нас ждёт дорога. Мы с Мэйлинн встали раньше, чем обычно, позавтракали внизу в гостинице (простая еда для магов в дороге — фрукты, лепёшки, травяной отвар), и, собравшись, вышли к Портальной площади.
Вилланор просыпался. В центре столицы, неподалёку от Совета, располагалась огромная круглая площадь, по краям которой стояли арки — величественные, каждая из белого камня, покрытая резными узорами. На каждой арке — символ стихии, вплетённый в старинные руны.
— Порталы, — тихо сказала Мэйлинн, будто представляла их заново, хотя я знала — для неё это не новость. — Настоящие артерии мира.
И правда. Порталы связывали все крупные регионы Эрайлина. Они существовали сотни лет, ещё с эпохи Куат'эннаров. Никто толком не знал, кто их построил, — лишь легенды говорили о первых архитекторах стихий, что умели плести пространство и время в единое полотно. Теперь же порталами управляли в основном Версанны и лишь изредка Архитекторы. Каждый день они «поддерживали дыхание арок», чтобы связь не прерывалась.
Мы подошли ближе к арке с символом воды — плавная спираль, вырезанная в камне и светящаяся мягким голубым светом. Внутри арки воздух дрожал, как поверхность озера в солнечный день.
— Как они работают? — спросила я, хотя знала теорию, но хотелось услышать живое объяснение.
Мэйлинн улыбнулась:
— Всё просто. Арка настраивает пространство. Входишь — и тебя «переписывает» в другую точку мира. Но в отличие от телепортации, здесь безопаснее: тело проходит вместе с аурой, без риска потерять часть магии или воспоминаний.
Я кивнула. Мы учили это на уроках истории магии. Старинные порталы создавались так, чтобы пользоваться ими могли даже не самые сильные маги — нужно лишь позволить арке считать твою «сущность». Но без разрешения управляющих внутрь войти было невозможно: защита не пропускала.
Перед нашей аркой стояла женщина в длинной мантии, украшенной серебряными узорами. В её руках сиял кристалл-сфера, излучавший спокойный голубой свет.
— Сайриса? — спросила она, взглянув на нас.
— Да, — ответила Мэйлинн, чуть дрогнув голосом. Я знала: домой она не ездила уже больше полугода.
Архитектор приложила кристалл к арке, и поверхность внутри засияла, превращаясь в гладкое зеркало воды.
— Проходите.
Войти в портал — странное чувство. Сначала просто делаешь шаг, а потом всё вокруг меняется. Ты словно падаешь в прозрачный поток, где нет ни времени, ни пространства, только ощущение, что твой дух размывается и снова собирается в цельную картину. У меня в груди сжалось, воздух колыхнулся вокруг, как будто проверяя: всё ли в порядке. Через мгновение я уже стояла на другой площади — и почувствовала прохладу.
Мы вышли в Сайрисе. Регион воды встречал мягкой сыростью и запахом солёного ветра: здесь всё было другим. По площади вокруг портала стекали тонкие ручьи — вода не текла вниз, а будто парила в воздухе, завиваясь спиралями. На горизонте сверкало море, и где-то вдали слышался шум прибоя.
Мэйлинн замерла, всматриваясь в знакомые очертания. Её глаза заблестели — впервые за долгое время я видела её такой.
— Добро пожаловать в мой дом, — сказала она и вдохнула полной грудью.
Я улыбнулась. Сайриса была совершенно иной, чем Иннария или Вилланор. Здесь всё дышало размеренностью и силой воды — гибкой, спокойной, но глубинной.
— Ну что, экскурсия? — я подтолкнула её локтем. — Ты же обещала показать мне свои любимые места.
Она засмеялась, и мы пошли вперёд, по мостикам и каналам, к сердцу её родного региона.
Сайриса поражала меня с первых шагов. Хоть я и бывала здесь пару раз — по делам родителей, когда они ездили на заседания Совета, — но то всегда были сухие визиты: гостиница при Портале, зал заседаний, немного центральной площади. Никогда мне не доводилось увидеть этот мир глазами Мэйлинн, её тропами, её воспоминаниями. И теперь я понимала, почему она скучала по дому...
Город, в который мы вышли, был совсем не похож на шумный, каменный и строгий Вилланор. Здесь воздух звенел от влаги, словно сам дышал водой, и казалось, что каждый вдох наполняет лёгкие свежестью. Улицы плавно перетекали одна в другую, и вместо прямых дорог — каналы, глубокие и чистые, в которых отражалось небо. Вода в них не стояла — она текла мягким, медленным движением, будто повторяя дыхание моря.
Дома строились в основном из светлого камня, с плавными арками и округлыми окнами, а крыши украшали голубые черепицы, переливающиеся при свете солнца. Много стекла, много открытого пространства. Улицы соединяли мостики — лёгкие, ажурные, словно сотканные из воды и воздуха, и я была уверена, что они держались не только на камне, но и на магии.
— Мы привыкли жить рядом с водой, — улыбнулась Мэйлинн, заметив, как я верчу головой во все стороны. — Для нас она не просто стихия, а часть повседневности.
И правда: вдоль домов стекали водяные струи, сплетаясь в маленькие фонтаны, а некоторые окна открывались прямо на каналы, где плавали лодки. Дети магов катались на водных сферах, словно в прозрачных пузырях, а кто-то из взрослых переносил грузы, заключив их в кубы воды, которые парили рядом. Всё было живым, гибким, текучим.
— Знаешь, — призналась я, — мы знакомы не первый год, но только сейчас я понимаю, почему ты так скучала по дому. Раньше я видела Сайрису только... ну, с официальной стороны. Я даже не думала, что здесь так... красиво.
Мэйлинн чуть покраснела и хмыкнула.
— Потому что ты приезжала не туда, где живут люди, а туда, где Совет заседает. Вот теперь я покажу тебе настоящее!
***
Дом её семьи стоял чуть дальше от центра, ближе к побережью. Дорога туда заняла не меньше часа пешком — по мостикам, мимо небольших рыночных площадей, где продавали свежие морские фрукты и травы, по улицам, вдоль которых текли каналы с лодками, и всё время к нам тянулся солёный запах моря.
Дом был двухэтажным, светлым, с большой террасой, оплетённой плющом, и окнами, выходящими прямо к заливу. Он не выглядел роскошным, но был просторным и дышал уютом. Над входом струилась тонкая водяная арка — магический знак защиты, которую семья возобновляла каждую неделю.
— Ну, вот и мой уголок, — тихо сказала Мэйлинн. В её голосе прозвучала и радость, и лёгкая тревога. Домашние стены всегда напоминают нам о том, что мы когда-то ушли.
Нас встретили её родители. Её мать — высокая женщина с длинными серебристыми волосами, заплетёнными в сложную косу, и светло-голубыми глазами, в которых сразу угадывалась глубина стихии. Она двигалась плавно, будто каждое её движение было продолжением водного потока. В её взгляде читалась мягкость, но и твёрдость — та самая, что есть у воды: спокойная, но способная смыть всё на своём пути. Отец Мэйлинн был её полной противоположностью: приземистый, крепкий, с тёмными волосами и смуглой кожей, унаследованной от предков-рыбаков. Его руки были сильные, широкие, а смех — громкий и звонкий, как плеск волн о скалы. Он не был магом большого уровня, но мастерски управлял стихией воды в прикладных делах: умел управлять кораблями, создавать защитные купола в бурю, и, как я знала со слов Мэйлинн, его уважали местные моряки.
— Мэй! — мать подбежала и заключила дочь в объятия, так крепко, что я даже услышала хруст её суставов. — Наконец-то! Полгода! Полгода, Мэйлинн!
— Мам, я же писала! — смущённо пробормотала подруга, но улыбалась так широко, что я поняла — дома она чувствовала себя ребёнком, каким бы взрослым и серьёзным ни казалась в Академии.
Отец тоже не удержался и сжал её в объятиях, подхватив почти на руки. Потом обернулся ко мне:
— А это кто у нас? Подруга?
— Мелисса, — представилась я, стараясь держаться спокойно, хотя от их искренности у меня немного сводило горло.
— О! Та самая! — оживился он. — О тебе она пишет в каждом втором письме.
— Папа! — возмутилась Мэйлинн, и её уши покраснели.
Мать рассмеялась, глядя на нас.
— Проходите в дом, девочки. У нас сегодня будет ужин — и ты, Мелисса, наконец-то попробуешь нашу рыбу в специях.
Внутри дом был ещё более уютным, чем снаружи. Светлые стены, деревянные балки, много ткани: мягкие ковры, занавески, покрывала. Везде — запах морских трав и соли. На полках стояли ракушки и камни, привезённые с побережья, в кувшинах тихо плескалась вода — не обычная, а магическая, долго сохраняющая свежесть.
Я заметила, что каждая деталь в доме дышала водой: магические лампы не горели огнём, а светились мягким голубым сиянием, словно глубинные кристаллы. Стены украшали картины с изображением бурных волн, кораблей, старых маяков.
Я чувствовала, что здесь — всё её. Здесь она выросла, здесь училась любить и понимать свою стихию.
— Чувствуешь? — шепнула Мэйлинн, когда мы остались наедине в её комнате. — Здесь даже воздух другой.
Я кивнула. Да, Сайриса отличалась от всего, что я знала.
Ужин начался ещё задолго до того, как мы сели за стол. Сначала отец Мэйлинн вытащил из кладовой огромную корзину свежей рыбы, пойманной утром. Я никогда не видела столько разновидностей сразу: от серебристых длинных рыб с переливающейся чешуёй, до круглых, с яркими пятнами на спине, которые будто светились изнутри.
— Сегодня праздник, — гордо сказал он, — дочка домой вернулась. Значит, накроем стол по-настоящему!
Мать Мэйлинн руководила кухней, и я, хоть и привыкла к строгим, деловым женщинам, не могла оторвать глаз от того, как легко и уверенно она двигалась. Вода в кувшинах сама поднималась и очищала рыбу, зелень нарезалась ровными полосками, будто нож был невидимой частью её руки. Всё выглядело так, словно готовкой занимался целый отряд слуг, а не двое хозяев дома.
Мы с Мэйлинн тоже пытались помочь, но в итоге больше мешали. Она взялась чистить овощи, а я — накрывать на стол.
— Только аккуратно, — предупредила мать, — посуда у нас тоже особенная. Хрупкая, но дорогая сердцу.
Я едва не уронила одну из чаш, когда та вдруг сама заскользила у меня в руках — оказалось, она держалась на тонком потоке воды, и если чуть не рассчитать движение, всё посыплется.
— У вас даже тарелки живые! — вырвалось у меня.
— Конечно, — засмеялась Мэйлинн. — У нас всё живое. Даже ковры иногда ворчат, если на них пролить что-то горячее.
Я замерла, пытаясь понять, шутит она или нет, но отец хлопнул меня по плечу:
— Не переживай, — сказал он. — Если что — вода всё смоет.
Когда мы наконец сели, стол ломился от угощений. Рыба в специях и травах, запечённая в тонких пластах морских водорослей, горячие лепёшки, наполненные пряной начинкой, салаты с яркими фруктами, которых я раньше никогда не видела. Всё это пахло солью, дымком и чем-то свежим, будто только что сорванным с побережья.
— Ну, рассказывай, — начал отец, разливая напиток из прозрачного кувшина, — как там Академия? Сильно вас гоняют?
Мэйлинн застонала, закатила глаза и уткнулась в тарелку.
— Лучше не начинай, пап. Мы же не на допросе.
— А мне интересно, — вмешалась мать. — Как вам удаётся всё успевать? Столько практики, экзаменов, да ещё и экспедиции.
Все взгляды повернулись на меня, и я смутилась.
— Честно говоря, иногда и не успеваем. Бывает, ночами учимся, или пытаемся совмещать одно с другим. Но... — я посмотрела на Мэйлинн и улыбнулась, — иногда именно это и делает всё интереснее.
— То есть она не врёт в письмах? — отец прищурился. — Правда, что вы иногда пропадаете в библиотеке до рассвета?
— Папа! — Мэйлинн хлопнула его по руке, но щеки её вспыхнули.
— Всё правда, — сдала я подругу с притворной серьёзностью. — Иногда даже приходится вытаскивать её силой, иначе так бы и заснула на книгах.
Все засмеялись, и напряжение улетучилось.
Дальше разговор стал ещё теплее. Мы обсуждали Академию, преподавателей, забавные истории из занятий. Отец Мэйлинн вспомнил, как в юности случайно вызвал ливень посреди рыночной площади, и в итоге весь город сутки разгребал затопленные лавки. Мать рассказывала о традициях Сайрисы, которых мы не знали: о празднике Волн, когда весь город украшали фонарями и отпускали их в море, и о старых поверьях, что в каждом канале живёт свой дух воды.
Я слушала, и у меня внутри было странное чувство: будто я смотрю на то, чего мне всегда не хватало. Уют, семья, смех, простые традиции. В моём доме всё было строже, холоднее. У нас редко садились вот так, всей семьёй, за стол и смеялись до слёз.
Когда ужин закончился, и мы вдвоём поднялись в комнату Мэйлинн, я наконец выдохнула. Её комната была просторной, с окнами на залив. На подоконнике стояла раковина, в которой мерцал слабый свет — ночник, работающий от магии воды. Кровать застилало голубое покрывало с волнистыми узорами, а на полках лежали морские камешки и книги.
— Ну и? — спросила она, глядя на меня с хитрым прищуром. — Что думаешь о моих родителях?
— Думаю, что твой отец слишком любит шутить, — сказала я, и мы обе рассмеялись. — А твоя мама... будто сама вода. Спокойная, но сильная.
Мэйлинн тихо улыбнулась.
— Я скучаю по ним больше, чем могу себе признаться. Но... — она пожала плечами, — Академия тоже часть меня.
Я посмотрела в окно. Внизу блестел залив, и в воде отражались тысячи огоньков, словно город сам состоял из звёзд.
— Понимаю, — ответила я. — Но теперь я знаю, почему ты так часто говоришь о доме.
***
Следующий день в Сайрисе начался мягко и спокойно — так, как будто сам город не терпел суеты. Утро встретило нас свежестью морского бриза: тонкие занавеси в комнате Мэйлинн колыхались, словно волны, а свет, отражённый от воды, играл на потолке серебристыми бликами.
Мы спустились завтракать: мать Мэйлинн уже накрыла стол. На нём стояли лёгкие фруктовые салаты, свежеиспечённые лепёшки и прозрачный напиток, в котором плавали крохотные искорки — энергетическая настойка для водников.
— У нас так всегда, — пояснила Мэйлинн, заметив мой взгляд. — Утро без фруктов и хлеба для Сайрисы — всё равно что вечер без моря.
Я улыбнулась. И правда: весь город дышал водой и свободой.
***
После завтрака мы вышли гулять. День был тёплый, но не жаркий — лёгкие тучи стелились по небу, а воздух был наполнен запахом соли и свежей зелени. Мы бродили по набережной, смотрели на лодки, на сверкающих под водой рыб. Мэйлинн показывала мне старые фонтаны, на которых любили собираться студенты-водники во время каникул.
— Тут я в первый раз вызвала настоящий поток, — призналась она, показывая на каменную чашу с вырезанными рыбами. — Правда, чуть не смыло половину площади, но было весело.
Мы обе рассмеялись.
***
После обеда Мэйлинн увела меня в тихий переулок, к небольшому водоёму с кристально чистой водой.
— Ладно, — сказала она, складывая руки за спиной. — Ты ведь всё ещё думаешь, что случайно остановила воду у себя в комнате?
Я кивнула.
— Так вот, — продолжила подруга. — Ничего случайного. Просто ты не веришь себе. Давай попробуем.
Мы встали у воды. Она показала мне простейшие движения: как собрать влагу в ладонях, как направить поток. У меня сначала ничего не получалось — капли лишь скатывались сквозь пальцы. Но через несколько минут, после её подсказок, в моей ладони зависла крохотная сферка воды, переливающаяся на солнце.
— Вот видишь! — радостно воскликнула Мэйлинн. — Ты не только воздушница. Вода у тебя есть. Пусть немного, но есть.
Я смотрела на шарик в руках и не могла поверить. Всё внутри меня спорило с этим. Но сфера была настоящей.
— Ты не представляешь, как это выглядит со стороны, — добавила она. — Ты как будто разговариваешь с водой. Она тебя слушает.
Мы ещё немного потренировались, но Мэйлинн настояла, чтобы я не переутомлялась:
— У тебя и так уже все стихии внутри, не хватало ещё рухнуть тут в обморок.
***
Вечером мы вернулись домой. Родители Мэйлинн ждали нас с лёгким ужином и бесконечными вопросами. Мне казалось, что они всё время хотели узнать больше обо мне, и это было... тепло. Но вскоре пришло время прощаться.
Отец обнял Мэйлинн так, что я услышала, как у неё хрустнули плечи.
— Береги себя, дочка. И смотри за ней, — он кивнул в мою сторону. — Ты всегда была слишком упрямая.
Мать поцеловала обеих нас в щёки, шепнув мне:
— Спасибо, что дружишь с ней. Она сильная, но внутри мягче, чем кажется.
Я смутилась, но ничего не ответила — слова застряли в горле.
Потом мы направились к портальной площади. Вечерний город был полон мягкого света: фонари отражались в воде, мосты сияли голубыми огнями. Порталы здесь выглядели иначе, чем в Вилланоре: не каменные арки, а плавные круги воды, удерживаемые магией, словно прозрачные зеркала.
Мэйлинн приложила ладонь к печати, и поверхность портала задрожала. Мы шагнули вперёд — и мир вокруг растаял.
Когда мы вышли по другую сторону, воздух стал другим: суше, теплее. Мы оказались в Иннарии, регионе ветров. Здесь не было морских запахов или шумных каналов. Зато поля и леса тянулись до горизонта, а воздух был чистым, почти резким после влажной мягкости Сайрисы.
— Добро пожаловать к Айреттам, — сказала я, и сердце сжалось.