Осколки нашей свободы

Лея

Мы шли не спеша, хотя до первого звонка оставалось всего минут пятнадцать. Осень прохаживалась по улицам, поднимая в воздух лёгкие завихрения листвы, и от того, как шуршали под ногами клёновые листики, настроение становилось немного киношным. Джек впереди зигзагами петлял по тротуару, обнюхивая всё подряд, будто в первый раз здесь оказался - хотя он знал этот маршрут уже почти наизусть.

Марк шёл рядом, с рюкзаком, перекинутым через одно плечо. Молча. Вид у него был вполне бодрый, несмотря на то, что ещё час назад он бродил по дому как призрак без кофе. Видимо, волшебный эффект «зеленоглазого» пинка всё-таки сработал.

- Ну что, ты теперь официально парень моей лучшей подруги? - спросила я, глядя на него из-под капюшона.

Он фыркнул, будто я спросила его про погоду.

- А что, ты ждала официального письма с сургучной печатью?

- Ну, хотя бы смайлик в семейн тоый чат, - усмехнулась я. - Мам, привет. Мы встречаемся. Ваш сын теперь романтический герой, не пугайтесь.

- Угу. Герой с поводком, - кивнул он в сторону Джека. - Но да. Кажется, всё теперь на самом деле официально.

Я улыбнулась, глядя вперёд.

- Знаешь, ты по-настоящему выглядишь счастливым. Даже не бурчишь с утра.

- Это ты просто не слышала, как я бурчал на куртку, пока застёгивал молнию, - отозвался Марк, - и на Джеков хвост, который мне по лицу шлёпнул.

- Ну тогда всё в порядке, мир не сошёл с ума.

Навстречу шли Тимур и Алина. Она шла в наушниках, но, завидев нас, вытащила один и уже с улыбкой махала рукой. Марк вдруг стал заметно прямее держаться, даже шаг как будто стал ровнее.

Я скосила взгляд на него и хмыкнула:

- Тебя можно в эксперимент сдавать. Один взгляд Алины - и у тебя выпрямляется спина, как у армейца на построении.

- Не выдумывай, - пробормотал он, но сам не сдержал лёгкую ухмылку.

- Доброе утро, - сказала Алина, подходя.

- Утро, - кивнула я. - Ты хоть в курсе, что теперь официально?

- Ага, - она мельком взглянула на Марка и снова улыбнулась. - Мне сообщили.

Тимур скосил на нас взгляд и, закатив глаза, пробормотал:

- Всё. Пропал парень. Мурзик теперь с ошейником. Пиши пропало.

- У него хотя бы поводок мягкий, - заметила я. - А вот у тебя - сестра с зубами.

- Спасибо, Лея, утро стало ещё лучше, - фальшиво обиженно сказал Тимур, но потом засмеялся.

Мы свернули за угол, и школа уже маячила впереди. Шум во дворе, суета, рюкзаки, голоса. Обычный четверг - только с добавкой хорошего настроения.

Школа встречала привычным гулом голосов, хлопаньем шкафчиков и запахом свежевыпеченных булочек из буфета. Мы перешагнули через порог, и почти сразу я заметила, как Марк, словно неосознанно, положил ладонь Алине на талию. Он что-то тихо сказал ей на ухо - скорее всего, опять какую-нибудь свою фирменную, полушутливую фразу. Алина улыбнулась - не наигранно, не для виду, а так, как улыбаются, когда действительно хорошо рядом с человеком.

И да, конечно, некоторые уже смотрели. Кто-то из младших с интересом перешёптывался, кто-то из одноклассников в 10 «А» явно уже успел сложить два и два. Особенно девчонки, которые всегда будто бы соревновались между собой за внимание Барсова. А теперь - всё, поезд уехал. И, судя по лицам некоторых из них, уехал не по расписанию.

Тимур, шагая рядом, только хмыкнул:

- Началось.

- Что? - спросила я, хотя и так понимала.

- Глава школьных новостей: "Барсов и Кострова - теперь не просто прогулки с псом, а официальная love story года".

Я усмехнулась:

- Завидуешь?

- Мне? Никогда. Просто наблюдаю, как старый добрый друг падает в романтическую бездну и тащит туда Джека и нас всех за компанию.

- Зато, глядишь, станешь свидетелем на их свадьбе, - поддела я.

- Не раньше, чем стану дядей, - отрезал Тимур и с серьёзным видом толкнул дверь класса.

Я лишь покачала головой и пошла следом. А Марк и Алина остались чуть позади, всё ещё переговариваясь так тихо, что даже Джек, будь он тут, не уловил бы.

Школьная драма сезона начиналась с мягкой прелюдии - и я почему-то чувствовала, что в этом сентябрьском романе будет всё: и зависть, и радость, и куча моментов, о которых потом будут вспоминать с теплом. И я - прямо в первом ряду.

Коридор постепенно заполнялся учениками - кто-то уже спешил к кабинетам, а кто-то, наоборот, нарочно замедлял шаг, чтобы понаблюдать за "парочкой дня". А Марк и Алина стояли возле лестницы, явно не спеша расходиться по своим урокам. Марк всё ещё держал её за талию, склонился к ней ближе - сказал что-то вполголоса, от чего Алина рассмеялась, запрокинув голову и ткнув его в плечо.

- Ну всё, романтический сериал имени Барсова в эфире, - пробормотал Тимур, стоя рядом со мной.

Я едва заметно улыбнулась. Да, выглядели они вместе... удивительно естественно. Почти трогательно.

Я ткнула Алину локтем в бок:

- Пошли, Литра не подождёт. Там, кстати, новая тема - твоя любимая, символизм. Будем тонуть в образах.

- Уже бегу, - отозвалась она, но перед тем как мы отошли, Марк успел ещё раз коснуться её пальцев - коротко, будто бы невзначай, но это «невзначай» было слишком точным, чтобы быть случайным.

- Ты со мной, романтик, - сказал Тимур, ухватив Марка за плечо. - Пока ты не переселился окончательно в 10 "А", нам ещё информатику сдавать.

Марк только усмехнулся и пошёл за ним.

Класс уже начинал шуметь, когда мы с Алиной зашли. Некоторые переглянулись, но, на удивление, не все начали шушукаться. Хотя... это было до первой фразы.

- Слышали, слышали? - вдруг заговорила с демонстративной громкостью Настя Голубева, сидящая у окна. - Барсов с Костровой. Ну надо же. И что он в ней нашёл?

Фраза прозвучала, будто специально выстрелила по аудитории. Кто-то прикусил губу, кто-то зашептался, а кто-то - как я - просто резко повернулся в сторону источника шума.

Алина замерла рядом, и я буквально почувствовала, как напряглись её плечи.

Я склонилась к ней и чуть слышно прошептала:

- Игнорируй. Просто зависть, смешанная с недостатком воспитания.

Алина кивнула, будто бы спокойно, но по глазам я видела - задело. Я уже знала, что она не боится быть собой, но не всегда это легко, особенно когда кто-то пытается тебя уколоть на публике.

- Хочешь, я ей в чернильницу ручку уроню? - добавила я почти неслышно.

- Лучше - книгу по символизму. Она тяжелее, - прошептала Алина в ответ, и уголки её губ дрогнули.

Я улыбнулась. Кострова в порядке.

А вот Голубева пусть только попробует ещё раз - не забывай, я сестра Марка Барсова. У нас короткий предохранитель в семье по наследству.

Урок по литературе только начинался, и преподавательница - Наталья Сергеевна, женщина с чёрными, как вороново крыло, волосами и голосом, как у диктора с радио - уже писала на доске аккуратным почерком:

«Символизм как художественное направление. Главные представители».

Алина села рядом со мной, бросив беглый взгляд в сторону Голубевой, но, к счастью, та уже потеряла интерес, занятая обсуждением чего-то с соседкой. Я слышала, как Алина глубоко вдохнула, расправляя плечи, и сразу поняла: режим «гордая невозмутимость» активирован.

- Итак, ребята, - сказала Наталья Сергеевна, оборачиваясь к классу, - сегодня мы поговорим о символизме в русской поэзии и прозе. Ключевая идея - иносказание, ощущение тайны, стремление передать настроение, чувства, а не просто сюжет. Кто может привести пример поэта-символиста?

Руки взметнулись в воздух. Алина тоже подняла - я знала, что тема ей нравится. И, конечно, её вызвали первой.

- Александр Блок, - чётко сказала она. - Один из самых ярких представителей. Его поэзия насыщена образами, символами, настроениями эпохи.

- Хорошо, Алина. А можешь привести пример его стихотворения, где символизм проявляется особенно ярко?

- «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека...». И ещё «Незнакомка». Там и образ города, и женский облик - они словно сны, полные тумана и чего-то зыбкого. Ничего не говорится прямо, но ты всё чувствуешь.

- Прекрасно, - кивнула Наталья Сергеевна. - Видите, ребята, не всегда нужно говорить прямо, чтобы быть понятым. Иногда полутон говорит больше, чем крик.

Я бросила на Алину одобрительный взгляд. Она слегка улыбнулась - уголками губ. Настоящий символизм в действии.

Пока остальные продолжали обсуждение, я записывала в тетрадь названия авторов и ключевые понятия, но краем глаза видела, как Алина уронила взгляд на свой телефон под партой. Там вспыхнуло уведомление. Я мельком заметила имя - Марк.

Лицо Алины едва заметно изменилось. И если бы символизм был не литературным течением, а выражением чувств, то сейчас оно было бы идеально: в глазах вспыхнул свет, едва уловимая тень улыбки легла на губы, и всё стало ясно без единого слова.

В этом и был весь смысл урока - не в фактах, а в том, что ты умеешь читать между строк. Особенно, когда речь идёт о влюблённости.

Перемена наступила, как облегчение - звонок прозвенел, и класс зашумел. Стулья заскрипели, кто-то потянулся, кто-то достал телефон, а кто-то - как всегда - побежал к буфету, чтобы успеть занять очередь.

Алина медленно убрала тетрадь в рюкзак, будто не спешила никуда. Я, зная её темп, стояла рядом и терпеливо ждала, пока она застегнёт молнию.
Но стоило нам выйти из класса, как она мгновенно оживилась.

- Он мне написал, - прошептала она, и глаза её светились.
- Ты - про Марка, я надеюсь, а не про... математическую задачку? - подмигнула я.

Алина фыркнула:

- «Урок был скучный без тебя. Скучаю, Зеленоглазка», - процитировала она, и это «Зеленоглазка» она произнесла таким тоном, будто это было имя принцессы из сказки.

- Ну всё, - я вздохнула с театральной серьёзностью, - у моего брата нет шансов. Он пропал.

- Он милый, - сказала она почти шёпотом, чуть отводя глаза.

- Он ещё и твой парень, если ты вдруг забыла. Это всё официально, между прочим.

- Да я помню, - Алина улыбнулась, - просто... всё как будто странно. Слишком хорошо, понимаешь?

- Нет, - покачала я головой, - не понимаю. Потому что в твоём «странно» слышится «счастливо». И я за это вообще-то горой.

Мы уже дошли до лестницы, где стояли Тимур с Марком. Тим, завидев нас, махнул мне, а Марк - ну конечно - поймал взгляд Алины сразу. Как будто ждал. Как будто знал, в какой момент она выйдет. Он не улыбался широко, не делал никаких пафосных жестов - просто смотрел, и этого было достаточно, чтобы у неё снова вспыхнули щеки.

- Пойду, спасу честь Барсовых, - сказала я Тимуру и кивнула ему.

Алина же осталась на ступеньку выше и задержалась рядом с Марком. Я лишь успела услышать:

- Ну как урок?

- Без твоих глаз в соседнем ряду - скучный, - ответил он, и Алина слегка толкнула его плечом, но улыбалась так, что на весь день, кажется, хватит.

Я только закатила глаза и прошептала:

- Символисты...

Мы вышли за ворота школы, и осенний ветер сразу ударил в лицо. Зябко передёрнув плечами, я запахнула куртку и обернулась: Алина и Марк шли чуть позади, притормозив у старого каштана. Он что-то ей тихо говорил, она кивала, пряча улыбку в ворот свитера. Ну конечно. Они могли разговаривать о математике, а всё равно выглядели как сцена из сентиментального фильма.

Тимур поравнялся со мной и фыркнул:

- Вот объясни, Лей, они всегда так шепчутся? Или только когда кто-то смотрит?

- Не завидуй, - усмехнулась я. - Смотри, как светится. Словно фонарь на солнечных батарейках.

Он бросил быстрый взгляд на сестру и пробурчал:

- Знаешь, я не привык, что она улыбается не из-за моих тупых шуток.

- Добро пожаловать в новую эру. Эру Барсова. Говорят, она наступает сразу после ледникового периода, - я хихикнула и подтолкнула его плечом.

Марк и Алина наконец поравнялись с нами. Он шёл рядом с ней, но руку на талию больше не клал - всё-таки рядом брат. Но было ясно: его взгляд искал её взгляд, его шаг подстраивался под её. Это уже была не просто симпатия - это было что-то устойчивое. Как фундамент.

- Чего притихли? - спросила я, нарочито весело. - Или уже мысленно в своей киношной прогулке?

- Мы просто обсуждали завтрашний контрольный, - спокойно ответила Алина.

- Конечно, - протянула я. - И это была та самая часть программы, где нужно держаться за руку?

Алина пихнула меня в бок, но рассмеялась.

- Зато тебе завидно, - заявила она.

- Не-а, - я гордо вскинула голову. - У меня есть Тимур. Он с радостью держит меня за плечо, если начну падать от усталости. Или если спотыкаюсь. Или если ношу слишком много учебников.

- Очень романтично, - усмехнулся Тимур. - Прямо мечта девочки из четвёртого "Б".

- А ты мечта мамы, которая просит хотя бы раз не принести двойку, - парировала я и показала язык.

Алина хихикнула, а Марк только покачал головой и бросил через плечо:

- Вы вообще нормальные?

- Нет, - ответили мы с Тимуром хором.

И мы пошли дальше, четвёркой, по узкой дорожке вдоль заборов, по которой каждый из нас, кажется, ходил всю жизнь. Просто теперь мы шли иначе. Словно всё постепенно вставало на свои места.
Дорога к дому шла в привычной тишине частного сектора - хруст листьев под ногами, редкий лай собак за заборами и далёкое гудение автобуса где-то на соседней улице. Мы свернули с главной дороги, идя вчетвером по узкой тропинке вдоль покосившихся палисадников. Алина о чём-то рассказывала Марку - кажется, про забавный момент с физики, как учитель чуть не уронил глобус на голову Стаса. Марк слушал, кивал, и даже губы чуть подрагивали в сдержанной улыбке. Он старался выглядеть спокойно, но я-то знала - он просто таял.

- Слушай, - наклонился ко мне Тимур, понизив голос, - вот только честно. Как ты думаешь, они скоро объявят себя официальной парой? Или нам ещё делать вид, что мы не в курсе?

Я закатила глаза.

- По-моему, после того, как он назвал её "Зеленоглазкой" при маме, секретов уже не осталось.

- Ага. А как он потом три минуты притворялся, что не слышал, как мама сказала "передай привет девушке"? - хихикнул Тимур. - Ему бы в театр.

- В театр уже взяли. Он у нас играет "парня с лицом спокойствия", - кивнула я вперёд, на Марка, который делал вид, что абсолютно не замечает наших разговоров. Но я-то видела, как у него дергается край рта. Подслушивает.

- Играет отлично, - согласился Тимур. - Но в номинации "самый влюблённый парень с псом" у него конкурентов нет.

- Кстати, где Джек? - спросила я, оглядываясь. - Обычно он нас сносит в первые пять минут.

- Думаю, Джек сегодня устал раньше всех, - пожала плечами Алина. - Марк говорил, утром он полгорода обнюхал.

- Если бы ещё не обрызгал по пути три куста... - пробурчал Марк. - А одна бабушка даже подумала, что он волк.

- Это потому что ты шёл с ним и смотришь, как будто охоту ведёшь, - подколола я. - Чуть-чуть остались - и весь район бы перескакал за вами с вилами.

Марк отмахнулся, но Алина засмеялась. Смех у неё был заразительный - лёгкий, почти шелестящий, и даже воздух как будто становился теплее.

Когда мы дошли до перекрёстка, разделились - Тимур и Алина свернули к своему дому, а мы с Марком пошли дальше.

- Не забудь, контрольная завтра, - крикнула я Алине.

- Помню! - ответила она. - Только сперва - прогулка вечером. Барсов пообещал.

- Барсов будет! - отозвался Марк с невозмутимым лицом. - Если Барсову дадут дожить до вечера без допросов родителей.

Мы рассмеялись и, разойдясь по своим улицам, я ещё раз оглянулась: Алина махала нам, а Марк, уже отвернувшись, сунул руки в карманы и зашагал рядом.

И я подумала - как же всё-таки хорошо, когда осень не просто дождливая и хмурая, а с тёплыми людьми рядом. Я толкнула калитку, и Марк придержал её за мной - в своей фирменной молчаливой манере «я ничего не делаю, просто оказался рядом». Двор был тихий, солнце уже пряталось за кроны деревьев, оставляя золотистые полосы на дорожке. Я первой поднялась по крыльцу, и в тот момент, когда собиралась открыть дверь, с той стороны послышался радостный топот лап.

- Готовься, - буркнул Марк.

- К чему?..

Дверь распахнулась, и на пороге с размаху вылетел Джек. Рыже-белый ком радости с выпученными глазами и виляющим хвостом, он врезался сначала в меня, потом радостно уткнулся в Марка и завилял хвостом так, будто пытался взлететь.

- Ну здравствуй, волчара, - рассмеялась я, почесывая его за ушами.

- Да он тебя, кажется, сегодня больше рад видеть, чем меня, - фыркнул Марк, нагнувшись, чтобы отцепить Джеку ошейник. - Ты случайно не кормила его вчера куриным филе?

- Только печеньем. Один раз. Маленький кусочек. - Я показала пальцами минимальный зазор.

Джек между тем успел пробежать круг по прихожей, цокая когтями по полу, и теперь стоял у своей миски, выражая всей своей собачьей сущностью: Я тут один, умираю с голоду, где все, почему миска пуста?!

- Мама ещё не вернулась? - спросила я, поставив рюкзак на пол.

- Нет, - ответил Марк, заглядывая на кухню. - И папы тоже нет. Тихо как-то. Даже странно.

- Значит, можно немного выдохнуть, - сказала я и присела, стягивая кеды. - Хотя, как мы их знаем, через десять минут тут будет оркестр из кастрюль, запах жареного лука и перекрёстный допрос: "Кто? Где? Почему не написали в чат?"

- Особенно если узнают, что мы после школы по району ещё кружок сделали, - хмыкнул Марк, запуская Джека вглубь дома.

Пёс тут же занял почётное место у окна, глядя на улицу с важным видом охранника.

- Пошли чай пить? - предложила я. - Пока никто не вернулся, можно занять кухню.

- Ага. Только не забудь: Джек - наш главный судья. Если ему не перепадёт печенья, он нас сдаст.

- Уже взяла. Одно. Маленькое. Для подкупа.

Марк усмехнулся, и мы пошли на кухню - ощущение было такое, будто мы одни дома, и всё вокруг замирает в ожидании тепла, света и запаха свежезаваренного чая. На кухне было прохладно, но уютно. Сквозь стеклянную дверь к террасе пробивался мягкий свет заката, отбрасывая тёплые отблески на стены. Я поставила чайник, Марк занялся печеньем - и Джек сразу понял, что час расплаты близок: он уселся напротив стола с таким видом, будто сейчас у нас будет дипломатический приём.

- Так, твоя доля, - сказала я, аккуратно положив один кусочек в его миску. - Только не наглей. Второго не будет.

- В этом доме ты официально взяточница, - хмыкнул Марк, опускаясь на табурет и подставляя ладони под подбородок. - Но работает чётко.

- Потому что я знаю, как с ним говорить. Не то что ты - только и слышно: «Джек, стоять. Джек, не тащи шарф. Джек, верни кроссовок».

- Ты забываешь добавить: «Джек, не вгры­зайся в тапок, он ещё живой». - Он закатил глаза. - А ещё ты забываешь, что он весит почти как я. Он меня на повороте однажды чуть в кусты не утащил.

Я сдержанно рассмеялась, разливая чай по кружкам.

- Ну, ты и сам говорил: «Это не собака, а маленький медведь».

- Ошибся. Это не медведь. Это лось. С моторчиком.

Мы сидели какое-то время в тишине, потягивая горячий чай. Джек доел печенье и теперь лежал у батареи, уткнувшись носом в лапы и посапывая. День за окном клонится к вечеру, и в этой тишине вдруг стало удивительно спокойно.

- Ты заметила, - сказал Марк, - как всё изменилось буквально за пару недель?

- Ты про что?

Он пожал плечами, но в его голосе было что-то задумчивое:

- Да про всё. Джек появился, ты с Алинкой как-то вообще по-другому друг к другу, Тимур вечно шутит, как будто скрывает что-то... И я. Словно... не на автопилоте больше.

Я отхлебнула чай и кивнула.

- Бывает такое. Как будто вдруг включился в собственную жизнь. И начал смотреть, кто рядом. Что важно. Кто важен.

Марк посмотрел на меня пристально:

- Ты ведь всё знала, да?

- Про тебя и Алину? - я хитро улыбнулась. - Не нужно быть гением. Я просто наблюдала. Ты смотришь на неё, как будто мир становится тише. А она... она даже в зеркало смотрит иначе, когда ты рядом.

Он опустил взгляд и улыбнулся. Такой - по-настоящему. Не своей фирменной полуулыбкой, а мягко, искренне. Мне даже стало тепло от этой сцены.

- Спасибо, - сказал он вдруг.

- За что?

- За то, что ты сестра. Такая, как надо.

Я фыркнула, натянуто пытаясь скрыть, как приятно это было слышать.

- Ну всё, Барсов, не начинай. Сейчас прослезимся и будем пить чай с солью.

Мы рассмеялись одновременно. И в этот момент в прихожей хлопнула входная дверь - судя по голосам, мама вернулась. Джек встрепенулся, а я крикнула:

- Мы на кухне!

Марк посмотрел на меня и снова улыбнулся. А я подумала, что вот такие вечера - они навсегда.

Мама зашла на кухню, запах осени и чуть влажного воздуха будто ворвался вместе с ней. На плече её висела сумка, волосы слегка растрепались, щеки розовели от вечерней прохлады.

- Ну здравствуйте, мои домашние, - сказала она, улыбнувшись. - Чай пьёте?

- Угу, - кивнула я. - Тебе налить?

- Давай. Только не сильно сладкий, я весь день кофе гоняла.

Я встала, подошла к чайнику, достала ещё одну кружку.

- Папа с тобой?

Мама вздохнула и покачала головой:

- Нет, там какая-то проблема с бухгалтерией, сказал задержится допоздна. Уехал к себе в офис. Вид у него был такой, будто кто-то налоговой печатью по голове ударил.

- Опять что-то не сошлось? - уточнил Марк.

- Похоже на то, - ответила мама, откидываясь на спинку стула и обхватывая ладонями горячую кружку. - Он с утра ворчал, что бумаги не те, цифры не те, а отчёты как будто кто-то левый собирал.

- Наверное, как обычно, просто файлы напутали, - предположил Марк, покручивая ложку в своей чашке. - Или отчёт закинул не в ту папку.

- Вот только с папкой лучше не ошибаться, - заметила я. - Особенно когда у тебя там клиенты, сотрудники и три кредита на ремонт.

Мама усмехнулась.

- Ну вы, конечно, утешили. Прямо "кружок поддержки для предпринимателей". Папе бы понравилось.

- Джек бы его утешил, - сказал Марк. - Виляющим хвостом и лапами по рубашке. И, возможно, следом на джемпере.

- Ага, и запахом "бегал-как-неадекват-под-ливнем", - добавила я.

Мы рассмеялись. Джек, словно почувствовав, что о нём говорят, просунул морду в проём между стульями, положил голову маме на колени и издал жалобный вздох.

- Ты только не смотри так, - сказала она, поглаживая его по ушам. - Миску ты уже вылизал, как будто тебя голодом морили.

- Это он так за отца переживает, - улыбнулся Марк. - У него, видимо, эмпатия повышенная.

- Тогда пусть передаст, чтобы сильно не волновался. Я в папку с отчётами не лезу, но уж если надо - помогу разобраться, - сказала мама, вставая и идя за салфетками.

Я наблюдала за ней, и в груди странно потеплело. Иногда даже в такой суете, как у нас сегодня, проскакивают эти короткие моменты - когда всё ладно, все дома, и пусть даже кто-то допоздна, но вернётся. Обязательно.

Я сидела за столом, уткнувшись в учебник по биологии. Глаза начали слипаться где-то между «митохондрии» и «рибосомами», а в голове всё отчаянно пыталось вытеснить полезную информацию диалогом клеток:
- Привет, я ядро.
- А я митохондрия, и мне срочно нужен отпуск.

С кухни доносился гул холодильника и редкие цоканья когтей по полу - Джек на этот раз не у нас. Повезло Марку - сбежал гулять с Алиной. И ведь даже не краснеет, когда это называет «прогулкой с собакой». Угу, конечно.

Телефон завибрировал. Я вздрогнула и чуть не уронила ручку. С экрана мигнуло:
[Тимур, 19:12]
Ты тоже зарылась в тетради по самую шею? Или у тебя есть жизнь вне школы, сестра Марка?

Я усмехнулась и набрала ответ:
[Я → Тимур, 19:13]
Если под «жизнью» ты имеешь в виду 18 параграф биологии, то да. Она бурлит и цветёт как плесень на забытом бутерброде.

Ответ пришёл мгновенно:
[Тимур, 19:13]
Ты меня пугаешь. Хотя нет, пугает то, что твой брат сейчас на свидании с моей сестрой, и я это не могу развидеть.

Я рассмеялась в голос и закрыла учебник.

[Я → Тимур, 19:14]
Ну, если ты решишь основать группу психологической поддержки пострадавших от их сахарной нежности - запиши меня в учредители.

[Тимур, 19:14]
Принято. Первый сбор завтра в буфете. Повестка: «Как не закатить глаза, когда Барсов держит твою сестру за руку в школьном коридоре».

[Я → Тимур, 19:15]
Тема вечера: «Он был как брат мне... пока не стал твоим зятем».

На этот раз Тимур поставил только «😂» в ответ, а я откинулась на спинку стула, позволяя себе пару минут отдыха. Через окно тянуло вечерней прохладой, а в голове - наконец-то - стало чуть легче.

Пусть там, на прогулке, у кого-то романтика, а у меня - учеба, смех и переписки с тем, кто всегда вовремя. И это, пожалуй, совсем не так уж плохо.

Я только записала последнюю формулу по химии, когда телефон пикнул. Сверху, как всегда, высветилось:
[Тимур]

[Тимур, 19:47]
Как думаешь, если я завтра случайно забуду сделать биологию, у нас с Тихоновой случится бой века? Или я смогу спастись шутками и обаянием?

Я хмыкнула. Типичный Тимур.

[Я → Тимур, 19:48]
Ты? Спастись? С обаянием, которое действует только на вахтёра и Жеку? Удачи тебе, гладиатор. ⚔️

[Тимур, 19:48]
Оскорбительно, но справедливо. А ты, значит, всё уже сделала, да? Правильная, как всегда. 😒

[Я → Тимур, 19:49]
Я стараюсь не умирать каждую перемену от паники. В отличие от некоторых. 😇

[Тимур, 19:49]
Это был намёк? Или прямое оскорбление личности, связанное с сегодняшним вылетом Барсова в романтический космос?

[Я → Тимур, 19:50]
Это была констатация факта. Мой брат сегодня летает на автопилоте. Если бы Джек не держал его поводком на земле, он бы уже в облаках завис с табличкой «Кострова, ты космос».

Секунда паузы. Он явно смеялся. Потом пришло:

[Тимур, 19:51]
Где ты была, когда нам надо было писать сценарий для стендапа? 🤡
Ты бы рвала зал. Марка порвёт уже Алина, а вот ты - публику.

Я фыркнула и закатила глаза, но тепло на душе всё равно расползалось.

[Я → Тимур, 19:52]
Ты просто не хочешь завтра делать биологию один. Всё, поняла. Считай, что спасена.
Но только если принесёшь шоколадку. С орехами. И не «потом», а до первого урока.

[Тимур, 19:52]
Вижу, ты ведёшь переговоры на уровне ООН. Ладно, договорились. Только не забудь: ты мне теперь должна стендап.

Я как раз собиралась дописать в тетради последнее слово, когда по дому резко разнёсся грохот входной двери - как будто её выстрелом открыли - а следом раздался бодрый, взволнованный лай.

Я вздрогнула.

- Джек... - протянула я, уже понимая, кто пришёл.

Через секунду в коридоре зазвучали торопливые шаги. Собакин, судя по звуку, мчался, не разбирая поворотов, как маленький пушистый ураган. Ну ладно, не пушистый - у Стаффов шерсть короткая, зато энтузиазма на троих.

- Опа, - раздался голос Марка где-то у обувницы, - спокойно, зверюга, сейчас скину куртку, не сноси дом!

Я уже сползала со стула, когда в кухню буквально влетел Джек - и тут же подскочил ко мне, виляя всем, чем только можно. Он ткнулся носом мне в ладонь и начал радостно всхрюкивать, как будто мы не виделись год.

- Ну привет, герой, - я потрепала его за ушами. - Как прогулка?

- Героическая, - буркнул Марк, появляясь в дверях. - Прямо как ты и предсказывала: сначала кабан, потом метеорит. Ну и, конечно, «Космос Кострова».

- Я так и знала, - я фыркнула. - И что, она улыбалась, когда ты ей это сказал?

Он смущённо почесал затылок, проходя мимо и доставая из холодильника бутылку воды.

- Возможно, - протянул он, - и возможно, я это запомню до конца жизни. Ну, не каждый день ты признаёшься в чувствах на улице, с собакой между вами.

- Джек был свидетелем, - кивнула я серьёзно. - Его можно вызывать, если вдруг у вас что-то пойдёт не по плану.

Джек в этот момент улёгся у моих ног, театрально вздохнув.

- О, он всё видел, - усмехнулся Марк. - И, кажется, теперь считает Алину частью своры.

- Тогда всё. Это уже серьёзно.

Мы оба хихикнули. И как-то вдруг стало совсем по-домашнему - Джек сопел, Марк пил воду прямо из горлышка, я размышляла, как провернуть биологию до утра.

И мир казался проще, чем обычно.

Поздно вечером я сидела у себя в комнате, завернувшись в плед. За окном шумел осенний ветер - не буря, но достаточно, чтобы шторы время от времени трепыхались, будто кто-то проходит мимо. Джек лежал поперёк кровати, как пушистый валик, и уже во сне пускал пузыри. Уткнулся носом в одеяло, одна лапа свешивалась с края, и выглядел он абсолютно беззаботно.

Я достала планшет, якобы чтобы доделать математику, но в итоге просто сидела, листая экран. Музыка играла тихо - фоново, не мешая мыслям. Родителей дома было только полкоманды - мама. Она заглядывала час назад, спросила, не замёрзла ли я, и пожелала спокойной ночи. Папа всё ещё не вернулся. Обещал задержаться - бухгалтерия, что-то серьёзное, как всегда.

Внизу царила тишина. И эта тишина будто только подчёркивала, как уютно было в комнате - с тёплым светом лампы, Джеком и мыслями, которые не хотелось разгонять. Я кинула взгляд на телефон, как раз когда он загорелся от входящего сообщения. Тимур.

[Тимур, 23:18]
У тебя там всё в порядке? Марк жив? Просто он больше не пишет мне колкие смс. Подозреваю, его перекупили.

Я улыбнулась и сразу ответила:

[Я → Тимур, 23:19]
Он теперь твоей сестры. И между прочим теперь эти колкие смс он шлёт ей.

Секунда - и снова вибрация.

[Тимур, 23:20]
Передай, что он предатель.

Я хихикнула, стараясь не разбудить Джека, и уткнулась в подушку.

[Я → Тимур, 23:21]
Поняла. Завтра напишу тебе от него. С подписью «от предателя».

Дима Барсов

Я заехал во двор на автопилоте - привычными движениями, будто тело само знало, что делать. Свет в доме горел, мягкий, жёлтый - и почему-то это ощущение уюта только подчеркивало, насколько я устал. Бухгалтерия сегодня вымотала даже не цифрами, а людьми. Одни всё забыли, другие - перепутали, третьи вообще посчитали, что лучше переспросить пятнадцать раз, чем один раз понять.

Заглушил двигатель, устало откинулся на спинку кресла. Пару секунд просто сидел в машине, глядя в лобовое стекло. Осень стелила туманный воздух, будто пряча дом под пледом. Наконец, собрался, вышел, захлопнул дверь и направился к крыльцу. Джек, как ни странно, не выбежал навстречу - видно, сегодня его королевство безопасности было не у входа, а где-то у детей.

Я вошёл в дом и сразу почувствовал, как тепло от света и запаха чая медленно оттаивают напряжение в плечах. Куртку повесил, портфель поставил у стены и, зевая, двинулся на кухню. Там за столом, в свете мягкой лампы, сидела Полина. Моя Полина. В домашнем свитере, с кружкой в руках, такая... своя. Настоящая. И до сих пор такая, что сердце сжимается от одной её улыбки.

Она подняла взгляд, встретилась со мной глазами:

- Все в порядке?

- Бухгалтерия. Снова путают нули и запятые. И, видимо, мои нервы с командными строками. - Я подошёл и обнял её сзади, поцеловал в висок. - Можно я просто посижу тут и забуду, как меня зовут?

- Можно, - мягко сказала она. - Чай?

- Если только с тобой.

Полина улыбнулась и налила мне из чайника. Я сел рядом, взял кружку и отпил. Жар обжёг язык - хорошо, бодрит.

- Дети дома? - спросил я.

- Угу. Лея делает уроки. Марк вернулся с прогулки с Алиной. Джек при них, так что дом не на ушах - это уже достижение.

- Ага, - кивнул я. - Только недавно осознал, что мой сын целуется. И не с собакой.

Полина рассмеялась тихо, почти шепотом:

- Ты ревнуешь?

- Не знаю. Скорее, растерян. Только недавно он носился по двору в шапке с динозавром, а сегодня... Рука на талии, шепот на ухо. Барсов, держись, это теперь твоя жизнь.

- А ты помнишь, как мы с тобой познакомились? - спросила она вдруг, наклонив голову к плечу.

Я сразу усмехнулся.

-Такое забудешь. Ты стояла у магазина, с пакетом корма в руках и лицом, будто собиралась кого-то бить. А потом увидела меня с котёнком - и решила, что я его украл у тебя.

- Потому что я собиралась его забрать! - возмутилась она, но беззлобно. - А ты просто подошёл, взял его из коробки, и даже не посмотрел на меня.

- Потому что ты огрызалась как разъярённая кошка. - Я улыбнулся. - А я подумал: «Кто она такая, чтобы спорить со мной».

- А вернулся ты, потому что я крикнула: «Верни кота дуболом», правда потом испугалась.

- Вот именно. А потом писали друг другу на окне.

Мы оба засмеялись, и я потянулся к её ладони, взял в свою.

- Всё равно ты тогда была страшно красивая. Даже когда злилась. Особенно - когда злилась.

- А ты был упрямым и невыносимым. Но взял корм. И вернулся. А потом сказал, что у котёнка будет дом. И я подумала... что, может, и у меня.

Я замолчал, глядя на неё. Столько лет прошло, а внутри всё тот же щелчок. Та же искра.

- У тебя всегда был дом, Синеглазка. Там, где я.

Она кивнула, слегка улыбнулась и тихо сказала:

- А теперь у нас дети. И Джек. И... школа, влюблённости, дерзкие учителя. И всё это - наше.

- Наше. И пусть только попробуют забрать, - сказал я, допивая чай.

В этот момент где-то наверху что-то глухо стукнуло - явно Марк. Или Джек. Или оба сразу. Мы с Полиной переглянулись, не сговариваясь улыбнулись.

Дом жил.

Мы с Полиной сидели молча. Уютная тишина, чай, тёплый свет - всё, чего мне не хватало после дня, где документы спорят между собой, а люди - друг с другом. Я уже почти задремал, устроившись в кресле, как послышались тихие шаги по лестнице. Через пару секунд в дверях появилась Лея - сонная, в худи и с растрёпанными волосами, как пушистый одуванчик.

- Воды, - буркнула она, не открывая толком глаз. - Очень нужно.

- У тебя что, пустыня в комнате? - приподнял бровь я.

- У меня физика, - с серьёзным лицом ответила она, - а это хуже Сахары.

Полина усмехнулась и встала, достала ей стакан. Лея подошла, взяла воду и только тогда заметила, что мы сидим вдвоём на кухне, в полумраке, как два сговаривающихся шпиона.

- А вы что тут? Ночью чай пьёте, заговор строите?

- Вспоминаем, как в этом доме всё началось, - сказал я, глядя на Полину. - С кота у мусорки.

Лея сделала большой глоток и прищурилась:

- Это который Обед?

- Который в последствии остался у родителей Тёти Дилары, - кивнула Полина.

- А, ну да. Легенда. А теперь у нас пёс, который сносит двери и брат, который за этим псом бегает, как будто у него жизнь на кону.

- И ты, которая под шумок тайком списывает химию у Тимура, - подмигнул я.

- Это ложь и провокация, - фыркнула она, но улыбка всё выдала.

Полина подошла, поправила ей волосы:

- Спать. Завтра в школу.

- Уже иду, - вздохнула Лея. - Только скажите, если будете тут душевничать до утра - я подсяду. У меня тоже истории есть.

- Мы оставим тебе кресло, - сказал я. - Но только в выходной.

Она фыркнула и вышла, оставив за собой лёгкий запах яблочного шампуня и ощущение, что день завершился правильно.

Я посмотрел на Полину. Она посмотрела на меня.

- Нам повезло, - сказал я тихо.

- Очень, - кивнула она. - Но всё равно... завтра разбудишь Марка. У него контрольная. Я устала быть будильником.

- Сделаю строгое лицо, - пообещал я, - и скажу, что его вызвали к директору. Опять.

- Уверена, он поверит.

Мы рассмеялись в унисон.

Я проснулся за пару минут до будильника. Так бывает, когда мозг уже вымотан - он сам себя будит, чтобы не уснуть навечно. Тихо выбрался из кровати, стараясь не разбудить Полину. Она спала, свернувшись калачиком, поджав руку под щеку. Светлые волосы растрепались по подушке, как золотистая паутина в лучах фонаря из окна. Я остановился на секунду, просто глядя на неё. Всё такая же - моя Синеглазка. Спокойная только во сне.

На кухне включил чайник и выпустил во двор Джека, который уже вёл себя так, будто нас не было дома лет десять - скакал, как оленёнок, и метался между стенкой и дверью.

Сел с чашкой кофе, пробежался глазами по расписанию детей - ага, у Марка контрольная. Не забыть его поднять. Хотя... забудь ты его - он и сам потом забудет, зачем ходил в школу.

Поднялся наверх, постучал в дверь:

- Марк. Подъём. История ждёт. Контрольная - враг, которого ты не победишь, лёжа на подушке.

- Ещё пять минут... - буркнуло из-за двери.

Я приоткрыл и заглянул. Он спал лицом в подушку, волосы во все стороны, один нос торчит, будто спасательный буй.

- Марк. Вставай. Иначе Джек зайдёт и сам тебя разбудит - хвостом по голове.

- Он бы понял... - пробормотал, но всё же сел.

И тут же, будто по команде, в комнату влетел Джек. Встал на ковёр, радостно завилял хвостом и ткнулся в сына носом.

- Вот, - пробурчал Марк. - Единственный, кто рад меня видеть с утра.

- Он рад, что ты его снова выведешь гулять. Или что встретится с Зеленоглазкой.

- Папа...

- Что? Я вообще-то собаку имел в виду. Но раз ты среагировал - передавай привет.

Он фыркнул, поднимаясь. Я повернулся, чтобы уйти.

- И надень нормальные носки, а не с дыркой. А то в школу придёт не Барсов, а Бомжик.

- Люблю тебя, - буркнул он в ответ, уже натягивая худи.

- Я тоже, Мурзик, - подмигнул я и пошёл вниз, туда, где уже хлопотала Полина - с кружкой в руках, светловолосая и сосредоточенная. Всё как всегда. И от этого было как-то спокойно.

С кухни пахло жареными тостами, кофе и чем-то ещё уютным, домашним. Я стоял, одной рукой придерживая кружку, второй - обнимал Полину за талию, пока она, чуть покачиваясь в такт какой-то внутренней мелодии, переворачивала яичницу. Блондинистые пряди убраны в небрежный пучок, ухо покраснело от жара плиты, и всё это - мой идеальный завтрак, даже без еды.

- Не подгорит? - тихо спросил я, касаясь губами её щеки.

- Нет, если ты не будешь мешать, - шепнула она с полуулыбкой. - И не пытайся тайком съесть бекон до того, как я его сниму с огня. Я знаю тебя, Барсов.

- Да-да, страшная женщина, - усмехнулся я.

В этот момент наверху скрипнула дверь, послышались тяжёлые шаги - и на кухню спустился Марк. Вид у него был классический: волосы торчат, худи наперекосяк, глаза щурятся, будто свет включён слишком яркий.

- О, оживший тостер, - кивнул я ему. - Доброе утро, сынок.

- Угу... - пробурчал он, потянувшись за стаканом с соком. - Джек сожрал мой носок. Второй.

- Значит, пора их стирать, - заметил я, отпивая кофе.

Сзади донеслись лёгкие шаги - Лея. В отличие от Марка, выглядела куда бодрее. Волосы аккуратно заплетены, в руках - планшет.

- Доброе утро, - сказала она, садясь за стол и отдавая мне планшет, - Пап, ты говорил как то, что тебе неудобно в какой то программе ставить встречи, так вот, я попросила помощи у одноклассника, и он подшурудил.

- Спасибо, солнце, - кивнул я, усмехнувшись. - Вижу, в доме хоть один человек контролирует ситуацию.

- Я тоже контролирую, - буркнул Марк с набитым ртом. - Просто... по-своему.

- По-своему - это как? Сначала влюбиться, потом вляпаться в конфликт с Сидоровым и после этого пытаться скрыться за собакой? - фыркнула Лея, глядя в планшет.

Я повернулся к Полине:

- Синеглазка, у нас гремучая смесь растёт.

- Не хуже нашей с тобой, - спокойно ответила она, передавая тарелку с яичницей. - Только вот Марку придётся самому разгребать последствия.

- А он справится, - сказал я и хлопнул сына по плечу. - Главное, не забывай, кто ты. И будь честен, особенно с ней.

Он кивнул, хмурясь, будто над уравнением, но я знал - услышал.

- Всё, я поехал. Буду после шести. Не устроите тут революцию.

- Только переворот власти, - хмыкнул Марк.

- Надеюсь, не с собакой в роли диктатора.

Я поцеловал Полину в висок, Лее подмигнул и вышел, слыша за спиной привычный домашний шум - столовые приборы, смешки, лай Джека. Всё на месте. Всё как надо.

Марк

Я доедал яичницу, лениво ковыряя вилкой, хотя на вкус она была нормальной. Просто мысли крутились где-то совсем не на кухне. Джек тёрся у ног, надеясь, что мне вдруг расхочется доедать и я щедро поделюсь.

- У тебя что, романтический гастрит? - поинтересовалась Лея, сидящая напротив. - Или ты просто не спал и теперь умираешь прямо в тарелку?

- Всё сразу, - пробормотал я. - Слишком много думаешь - и вот ты уже не в школе, а где-то на луне, без завтрака.

Лея покачала головой:

- С тобой вообще что-то не так. Ты с утра ни одной ехидной шутки не выдал. Это у тебя - любовь?

Я фыркнул:

- Может быть. Или я просто взрослею, как в фильмах про супергероев. Скоро вырастут крылья и способность понимать химию.

- Сомневаюсь насчёт химии, но крылья - да, можешь потренироваться, когда Алину увидишь. Взлетишь прямо у школы.

Я было хотел что-то съязвить, но в этот момент на кухню заглянула мама. Уже в пальто, с ключами в руках, - явно собиралась уходить.

- Я только напомнить, - сказала она, глядя сначала на меня, потом на Лею. - Папа вчера пришёл поздно, и вас уже не видел. Так что если сегодня вечером у кого-то будут «вечерние прогулки» или «спасения мира», то желательно быть дома к восьми.

- Принято, - отозвался я, кивая. - Джек всё запомнит, он у нас главный по графику.

Мама усмехнулась:

- Джек, может, и запомнит. Но вот ты... - она погрозила мне пальцем, потом улыбнулась. - Ладно, я побежала. Хорошего дня вам.

Она исчезла, дверь хлопнула. Лея посмотрела на меня с прищуром:

- И ты ещё говорил, что у тебя всё под контролем?

- Под контролем. Просто этот контроль с зелёными глазами и умеет сбивать с толку лучше любого экзамена.

- Ох, Марк, Марк, - покачала она головой. - Пойду напишу Алине, чтобы не слишком тебя мучила. А то вдруг расплавишься прямо на линейке.

- Очень смешно, Лейка, - сказал я и встал, отряхивая штаны. - Пошли, опоздаем.

Джек проводил нас до двери, пританцовывая от радости. Я кинул на плечо рюкзак и выдохнул - впереди был ещё один день, который точно не будет скучным.

Возле калитки они уже стояли. Тимур - с капюшоном накинутым, как будто собирался ограбить школьный буфет, и Алина - в куртке, с рюкзаком на одном плече и привычно закушенной губой. Когда она меня увидела, её губы расправились в ту самую улыбку, из-за которой у меня будто кто-то нажимал «пауза» на всём вокруг.

- Ну наконец-то, - протянула она, - я уже думала, Джек тебя опять в овраг утащил.

- Почти. Но я вырвался, спас себя и сестру- Я ткнул большим пальцем в сторону Леи, которая шла чуть сзади.

Тимур фыркнул:

- Не брат, а вечный раздражитель. С утра закидывает гифки с псами и цитаты из переписок. Как будто мы и так не знаем, что у тебя теперь официально «девушка мечты».

Алина смущённо толкнула его в бок:

- Тише, а то сейчас весь район узнает. Марк, не слушай его, у него просто зависть говорит.

- Да я и не слушаю, - усмехнулся я. - У него с рождения в голосе сарказм встроен, я адаптировался.

Лея закатила глаза:

- Можно уже пойти в школу, пока вы не начали выяснять, у кого кто с рождения встроен?

Мы зашагали в сторону школьного здания. Я и Алина шли чуть позади - между нами была всего пара шагов, но ощущалось, будто весь мир на паузе, и только эти шаги - важны.

- Ты тогда вечером... всё ещё думаешь, что это было хорошей идеей? - тихо спросила она, не глядя.

- Я думаю, это лучшая идея за последние семнадцать лет, - сказал я, не раздумывая. - Ты - моя девушка. Никаких «если», «возможно» и «посмотрим».

Она остановилась буквально на полшага, потом снова пошла, но теперь её рука коснулась моей. Не взяла за руку - просто коснулась. Но для меня этого хватило, чтобы внутри всё снова стало весенним, хотя на улице была глубокая осень. Мы шли по знакомой улице, над головами висело осеннее небо - серое, тянущееся без конца, будто рисованное акварелью. Под ногами шуршали листья, ветер то и дело поднимал их вихрем и бросал под ноги, как будто пытался нарочно подстроить момент для романтической сцены. Но нам и без того было достаточно - просто идти рядом.

Тимур что-то ворчал вперёд по теме контрольной по физике:

- Я вот думаю, если я просто положу голову на парту и притворюсь мёртвым, может, это и будет мой ответ на весь тест?

- Тогда не забудь заранее расписаться в завещании. - Лея толкнула его в плечо. - Контрольная у нас с тобой, гений, не у Марка.

- А что Марк? У Марка иммунитет - у него теперь вторая половинка, и, по законам драматургии, его всё щадит.

Я фыркнул:

- Тим, тебе бы книги писать. Или хотя бы подписи к мемам. Только не про меня.

Алина рассмеялась тихо, склонив голову набок:

- А мне нравится. Особенно «иммунитет».

- Вот, видишь? Меня хотя бы кто-то ценит. - Тимур театрально прижал руку к сердцу.

Мы свернули за угол, и впереди уже показалась школа - серое здание, окружённое клумбами с увядающими астрами и облетающими деревьями. Толпы учеников кучковались у входа: кто-то дописывал домашку на колене, кто-то обсуждал сплетни, кто-то пытался спрятать в куртке забытую форму по физкультуре.

Мы подошли ближе, и я инстинктивно положил руку Алине на талию, просто чтобы почувствовать, что она рядом. Она не отстранилась. Наоборот, на миг даже опёрлась на меня. Всё было настолько естественно, что я даже не думал о том, кто на нас смотрит. Но, как оказалось - смотрели.

Пара ребят из старших классов чуть обернулась. Я услышал, как одна девчонка шепнула другой:

- Это же Барсов и Кострова? Они теперь вместе?

- Ага. Ты что, в группе не читала?

Алина заметила краем глаза, вздохнула:

- Началось.

- Пусть говорят, - пожал я плечами. - Мы-то знаем правду.

Тимур, проходя мимо, добавил:

- Да у них просто пиар-компания: «Барсов + Кострова = шквала эмоций».

Лея закатила глаза и потащила Алину за руку:

- Всё, пошли. У нас литература, и если ты снова забудешь учебник, я тебя съем.

- А у нас информатика. Пошли, поэт, - кивнул мне Тимур.

Мы разошлись в разные стороны, и я всё ещё чувствовал на пальцах тепло от её талии, даже когда уже поднимался по лестнице. День только начинался, а внутри уже было солнечнее, чем позволяла погода.

Урок только начался, а я уже знал: сосредоточиться будет почти невозможно.

Тимур сидел рядом, как обычно, закинув одну ногу на другую и уткнувшись в экран, но не по делу - судя по мельканию вкладок, он то открывал конспект, то мемы, то таблицу с формулами, то опять мемы. Я краем глаза наблюдал за ним.

- Может, ты наконец решишь, ты программист или юморист? - пробормотал я, щёлкая по клавишам.

- Не исключено, что оба, - фыркнул Тим. - Но, скорее, просто отчаянный старшеклассник, который мечтает, чтобы контрольную по геометрии отменили решением президента.

- Президент вряд ли поможет, - я повернул голову к окну. Там на фоне серого неба летел воробей, один-единственный, и я почему-то вспомнил Алину. - А если бы помог - ты бы всё равно забыл учебник.

Тимур закатил глаза:

- Барсов, что с тобой? Ты либо шутишь, либо молчишь, как будто в голове у тебя не мысли, а фон с сердечками и надписью «Зеленоглазка в сети».

Я смолк, но губы всё же дёрнулись в полуулыбке.

- Ты чего молчишь? - поддел он меня.

- Потому что ты прав, - признался я.

- Ага! Так и знал! Запишу: «11:12 утра. Барсов признал, что влюблён». День в календарь. Вырезать и повесить над кроватью.

Я тихо рассмеялся:

- Тебе заняться нечем?

- Мне? Нет. Я наблюдаю за метаморфозами. Как твоя физиономия за месяц из «только попробуй ко мне подойти» превратилась в «только попробуй её тронуть».

- Да иди ты, - отмахнулся я, открывая правильную вкладку.

За спиной кто-то чихнул, кто-то глухо хлопнул по клавиатуре - но всё казалось неважным, пока в голове крутилась её утренняя улыбка.

Я уставился в экран, но мысли работали не в ту сторону. Алина. Как она держала учебник, пока Лея рылась в рюкзаке. Как поправила волосы, когда увидела меня утром у калитки. Как молча склонила голову ближе, когда я что-то прошептал ей. Всё это крутилось в голове, будто по кругу.

- Барсов, - тихо сказал Тимур, наклоняясь ко мне, - у тебя на экране таблица ASCII, а ты на неё смотришь, как будто она призналась тебе в любви.

- Мм, - буркнул я, не отрываясь от монитора. - Там есть символ с кодом 65. Знаешь, какой это?

- Нет, и знать не хочу, - вздохнул он, - но если это первая буква имени твоей девушки, я официально сдаюсь.

- "A". Буква "A", - ответил я всё равно, слегка усмехнувшись. - Как "Алина".

- Ты неисправим, - простонал Тимур и закрыл глаза. - Брат, ты был легендой. Ты был "Ягуаром". А теперь...

- А теперь я счастлив, - перебил я спокойно. - Ты не представляешь, как это бывает. Когда тебе даже противная таблица символов кажется романтичной.

Тимур ничего не ответил. Только хлопнул меня по плечу и пробормотал:

- Жди, скоро будешь писать ей стихи в бинарном коде.

Я хмыкнул. Может, и правда напишу.
01000001 01101100 01101001 01101110 01100001

Да, влюблённый.
Да, Барсов.
Да, Ягуар.

И это всё про меня.

После урока мы с Тимуром шли по коридору. Я уже думал, что день идёт слишком гладко, как на беду из-за угла выплыл Стас. С насмешливым выражением, с той самой фирменной ухмылкой, от которой сразу хочется кому-то что-то сломать - желательно не себе.

- Барсов, - начал он, делая вид, что просто мимо проходит, - ты бы хоть переобулся, а то у тебя, гляди, искры от каблуков - такой весь романтичный.

Я дернулся было что-то сказать, но Тимур чуть зажал мне локоть.

- Не сегодня, - пробормотал он.

Я напрягся. Уже в который раз этот тип лезет, будто ему премию выдают за каждый колкий комментарий. Я почувствовал, как пальцы невольно сжимаются в кулак.

И в этот момент рядом, будто из воздуха, появился Влад Мельников. Он стоял, облокотившись на шкафчик, с абсолютно нейтральным лицом. Но глаза - смотрели прямо на Стаса.

- Тебе не скучно, Сидоров? - спокойно произнёс он. - Или ты только так умеешь - в чужие дела языком тыкать?

Стас прищурился:

- Слышь, ты вообще кто такой, чтобы...

- Я тот, кто слышит, как ты изо дня в день докапываешься до людей, - Влад выпрямился, и внезапно казался выше ростом. - Хочешь уважения - начни вести себя достойно. А пока ты просто шумный фон.

На пару секунд в коридоре повисла неловкая тишина. Даже Тимур удивлённо приподнял бровь.

Стас что-то буркнул, но ушёл, не сказав больше ни слова.

- Не думал, что у нас в классе появится Джедай, - пробормотал Тимур.

Я тоже смотрел на Влада, чуть сощурившись. Он кивнул мне и пошёл по коридору, будто ничего не произошло.

- Где-то я его видел, - снова сказал я, больше себе, чем другу.
- Мельников... - повторил про себя.
Что-то в нём было знакомое. Не внешне - ощущение. Как будто часть пазла, которая пока не встала на место. Но скоро встанет.

И это странно, потому что я не привык чувствовать тревогу от таких вещей. А сейчас она была - неявная, как тень за спиной. Перемена была короткой, но шумной. Я стоял у окна, расстёгнув ворот рубашки - слишком душно. Тимур что-то нёс про физику и вероятность того, что на контрольной он просто исчезнет с помощью ментального телепорта. Я слушал вполуха, пока не услышал лёгкие шаги.

- Эй, - голос Алины прозвучал тихо, но я сразу обернулся. Вместе с ней стояла Лея, прищурившись на нас.

Алина подошла ближе, заглянула мне в глаза:

- Что случилось?

Я чуть покачал головой:

- Всё нормально.

- Не ври, - сказала она спокойно, но взгляд был внимательный. - У тебя такое лицо, будто кто-то наступил на твою любимую гитару.

Тимур хмыкнул:

- Или на гордость. Тут прошёлся один такой... каблуками по настроению.

Алина перевела взгляд на него, потом снова на меня.

- Стас?

Я не ответил. Просто пожал плечами. В этот момент за моей спиной вновь всплыли слова Влада, его спокойный голос и странное ощущение, что я с ним уже где-то сталкивался. И это тревожило гораздо сильнее, чем Стас с его тупыми подколами.

- Что он сказал? - Алина, похоже, не собиралась отставать.

Я всё же выдохнул:

- Да то же, что всегда. Просто на этот раз у него свидетели нашлись. Мельников вписался.

- Мельников? - Лея приподняла брови. - Тот самый новенький, который молчит, как статуя, и у которого взгляд как у хищника?

- Ага, он, - буркнул Тимур. - Но как-то... неожиданно. Типа тихий - а потом бац, и философ с угрозой.

Алина кивнула, скрестив руки:

- Ну, приятно, что хоть кто-то у нас в школе может ставить на место таких, как Стас. А ты, - она посмотрела на меня, - не держи в себе, ясно?

- Сложно не держать в себе, если оно всё уже внутри, - пробормотал я.

- Тогда вытряхни. На меня можно.

Я смотрел на неё пару секунд, потом медленно кивнул. Только с ней и правда получалось немного... отпускать. Как будто она была не просто рядом, а где-то внутри - та самая точка, от которой отталкиваешься, чтобы не развалиться. Прозвенел звонок. Все вокруг засуетились, и Лея махнула рукой:

- Пошли, у нас английский. Опять будем страдать с временами и неправильными глаголами.

Алина на прощание чуть коснулась моей руки - лёгкий, почти невесомый жест, но после него как будто стало легче дышать.

- Ты только не варись в себе, ладно? - сказала она тихо. - У тебя лицо как у Джо из «Ты», когда он планирует убийство.

Я хмыкнул:

- А у тебя - как у той, кто его раскусит.

Она улыбнулась и пошла вслед за Леей, поправляя на плече ремешок рюкзака. Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом коридора, и только потом развернулся обратно в класс.

- Ну? - Тимур уже ждал с многозначительным видом. - Угроза общественной безопасности снова стал человеком?

- Почти, - буркнул я. - Но это до следующего появления Сидорова.

- Тогда сядем поближе к выходу - если что, можно будет убежать.

- Или вытолкнуть тебя вместо себя, - я усмехнулся.

- Барсов, с тобой так приятно дружить, - с сарказмом выдал Тим, но всё равно пошёл рядом.

Мы зашли в кабинет, и я сел, уткнувшись в тетрадь. Мельников уже был на месте, листал учебник. Спокойный, как танк. Словно вообще не переживал, что вписался в чужой конфликт.
Я мельком глянул на него. Влад перехватил мой взгляд и коротко кивнул. Невозмутимо.

Я кивнул в ответ. Надо будет всё-таки с ним поговорить. Позже.

Я только собрался достать учебник, как телефон в кармане завибрировал. Быстро глянул на экран. Смс от незнакомого номера, но подпись внизу говорила о многом.

[Орг]:
"Ягуар, привет. Есть предложение, от которого ты вряд ли откажешься. Гонка в эту субботу. Место - новое, трасса - живая. Твои люди уже в деле. Ждём подтверждения."

Я на миг залип, пока Тимур, заметив мой зависший вид, не толкнул меня локтем:

- Там что, новая глава по информатике вышла?

Я молча повернул экран к нему.

- Оп-па. Ну здравствуй, двойная жизнь. Что скажешь?

- Скажу, что похоже, я знаю, чем займусь в выходные.

Тимур покачал головой:

- Только не говори потом, что это была идея не совсем твоя.

- Не скажу. Но будет красиво.

Я снова уткнулся в экран, быстро набирая ответ:

[Ягуар → Орг]:
"Подтверждаю. Присылай координаты. И, как всегда - без лишних глаз."

Экран погас, а внутри будто щёлкнул тумблер. Школьная рутина снова отступила.
Скоро будет гонка.

И адреналин.

Тимур

Физика. То самое время, когда мозг пытается выжить в условиях нехватки кислорода, логики и смысла. Особенно если ты сидишь рядом с человеком, который притворяется, что всё хорошо, а внутри, очевидно, полыхает.

- Ты серьёзно поедешь? - шепнул я, пока преподаватель разъяснял формулы на доске.

Марк не оторвал взгляда от тетради.

- Уже поехал, - пробормотал он.

Я прикрыл глаза на секунду. Честно? Хотел ему врезать. Не по-настоящему, конечно - ну, может, почти. Просто чтобы встряхнуть.

- Ты обещал, - напомнил я.

- Знаю, - тихо. - И что это меняет?

- Ну... например, что твой отец с тебя шкуру спустит, если узнает. И мама. И Алина. Особенно Алина.

Он чуть напрягся. Попал в цель.

- Она не узнает, - сказал он. - Не сейчас.

- Ты понимаешь, как это выглядит? - я уже злился. - Мы все поверили, что ты завязал. Даже Жека говорил: «Молодец, брат, растёшь». А ты...

- А я не могу остановиться, - резко прошептал он. - Это... часть меня, Тим. Я не объясню. Я не выёживаюсь, не хочу славы. Просто... мне это нужно.

Я замолчал. Потому что в его голосе не было бахвальства. Там была боль. Странная, острая и настоящая.

- Орг знает? - спросил я уже спокойнее.

Марк кивнул.
- В субботу. Новый маршрут. Мало кто поедет - трасса опасная.

- Прекрасно. Всё лучше и лучше, - пробормотал я. - А как ты собираешься скрыть это от семьи?

Он пожал плечами.

- Пока не знаю. Но решу.

- Ты в курсе, что это звучит как «прощай, Тимур, если что - цветы на мою могилу не слишком пафосные»?

Марк скривился, но уголки губ дрогнули.

- Цветы не нужны. Лучше шоколадку.

Я закатил глаза и буркнул:

- Дебил. Но мой дебил.

И в этот момент препод обернулся:

- Костров! Хватит шептаться! Расскажите-ка нам про закон Паскаля, если вам так весело.

Я встал, бросив Марку взгляд, мол, «потом поговорим». И пока шёл к доске, думал только об одном: что бы там ни было в субботу - я не отпущу его одного. Хоть на багажнике, но поеду с ним.

Я вернулся на место, преподаватель ещё пару раз посмотрел на нас с подозрением, но отстал. Марк снова уткнулся в тетрадь, делая вид, что считает задачи, но я знал - он ничего не считает. Его мысли где-то между дымом, ревущим мотором и трассой, которую он не должен был видеть даже на фото.

Прозвенел звонок. Перемена.

- Ты точно поедешь, да? - спросил я, когда мы вышли из класса в коридор.
Он не ответил. Просто кивнул. Чуть. Почти незаметно. Я вздохнул. Упрямый как Джек, когда унюхает чужую шаверму.

- Ну хоть шлем нормальный возьми, - пробурчал я.

- У меня есть. - Голос у него стал твёрже. - И ты не обязан...

- Да знаю я, - перебил я. - Просто... если что-то случится, мне ведь потом Алине в глаза смотреть. И Лее. И твоим. Так что лучше уж я буду рядом. На всякий.

- Спасибо, - сказал он тихо.

Мы уже подходили к раздевалкам, когда к нам подошли девчонки. Лея и Алина. Перемена мгновенно изменила настроение. Марк, конечно, пытался держать лицо, но я-то видел, как он подобрался, увидев её.

- Привет, философы, - усмехнулась Лея, - что это вы так серьёзно сегодня?

- Обсуждали глубинный смысл закона Паскаля, - буркнул я.

- Сильно. - Она хмыкнула, а потом как бы невзначай ткнула пальцем в Марка. - А у этого, кажется, лицо как у парня, который держит тайну на миллиард.

Алина прищурилась и глянула на Марка внимательнее. Он почти ничего не сказал. Только натянул дежурную усмешку и пожал плечами.

- Всё нормально, - сказал он. - Просто немного устал.

- Ты уверен? - Алина склонила голову чуть набок. - А то ты сегодня смотришь, будто в другую плоскость бытия улетел.

-Точно. - Он выдохнул. - Всё в порядке, правда.

Я смотрел на него и думал: ну вот, соврал. Первый уровень - активирован. Осталось только не запутаться в следующих.

Лея перевела взгляд с него на меня, и я поспешно уставился в сторону.

- Тимур?

- А? Я? Что? - Я сделал вид, что ворон считаю на потолке. - Я просто думаю... где бы раздобыть кекс. Срочно. Жизненно важный кекс.

- Угу, - протянула Лея подозрительно. - Ну ладно, кекс так кекс.

Алина взяла Марка за руку. Он чуть-чуть вздрогнул, но потом крепко сжал её пальцы. И, глядя на это, я подумал: вот кто на самом деле держит его сейчас от безумия. И именно перед ней он не может признаться. Потому что слишком боится потерять.

А я - я просто надеялся, что эта суббота пройдёт без новостей в городских хрониках.
Хотя... зная Марка - вряд ли.

После звонка я первым выскочил из кабинета. Сегодняшняя химия была чем-то между пыткой и медитацией: вроде сидишь спокойно, но душа орёт. Марк шёл позади, отстранённый, весь в себе. Его лицо было каменное, но я-то знал - там уже не только формулы, а и трек, мотор и рев толпы.

А я... я просто хотел домой. Хотел кинуть рюкзак в угол, растянуться на диване и хотя бы час не думать ни о контрольных, ни о том, что мой лучший друг снова едет туда, куда клялся больше не соваться.

На выходе нас догнала Алина. Она улыбнулась Марку, тот сразу стал мягче. Прямо на глазах. Магия, честно.

- Далеко разошлись, - сказала она и ткнула его в плечо. - Пойдём.

Я чуть отстал. Просто... хотел дать им пару минут. Ну и чтобы не видеть, как Марк при ней снова становится не Ягуаром, а этим вашим... Мурзиком.

На улице было свежо. Осень, ветер, листвой шуршит под ногами - звучит романтично, да? Ага. Только если ты не в курсе, что твой друг врёт своей девушке и тащит тебя за собой в эту чёртову игру в молчание.

- Ты ко мне после? - крикнул я вперёд, когда они уже почти свернули на соседнюю улицу.

Марк оглянулся:

- Попозже, может. Дела есть.

Дела. Конечно. Всё ясно.

- Тимур, ты с нами? - спросила Лея, догнав меня. Она смотрела пристально, как будто пыталась что-то считать по выражению моего лица.

- Нет, я... домой. Надо кое-что дочертить. Ну и... голова, - соврал я.

- Поняла. - Она кивнула. - Только не замыкайся, ладно?

Я пожал плечами. А что я мог сказать? Что внутри всё бурлит? Что я не знаю, как удержать друга от ерунды, но и бросить не могу?

Когда я зашёл в дом, внутри было пусто. Только щелчок холодильника и слабое урчание откуда-то из кухни - это кошка опять устроилась в мой стул.

Я бросил рюкзак и плюхнулся на диван. Телефон зазвенел в кармане.

[Лея, 15:32]
Он опять что-то задумал?

Я долго смотрел на экран, прежде чем набрать:

[Я → Лея, 15:34]
А когда он не что-то задумывает?
Только теперь ставки чуть выше.

Я только собирался снова написать Марку, как экран мигнул новым сообщением. Не от него. Мама.

[Мама, 15:52]
Я сегодня задержусь в салоне, папа вроде как к шести должен приехать домой, но я не уверена. Ужин в холодильнике, меня не ждите - садитесь кушать.

Я выдохнул и потер затылок.

- Ну конечно... - пробормотал я.

Никаких взрослых. Отлично. А у меня, между прочим, потенциально друг в кризисе, сестра, которая это переживает не меньше, и чувство, что я - единственный, у кого ещё остаётся мозг на плечах.

Я бросил взгляд на часы. Почти четыре. В холодильнике ужин, в голове - бардак.

[Я → Мама, 15:53]
Принято. Мы с Алиной поужинаем. Не переживай.

Секунду подумал и добавил:

И с Леей заодно. Все под контролем.

Отправил, хотя сам себе врал. Под контролем? У кого? У Марка, который вот-вот сорвётся с поводка? У меня, который не знает, что сказать ему, чтобы тот передумал?

Я снова посмотрел в окно. Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая небо в тёплый золотистый. Время шло. И мне всё меньше нравилось, как оно утекает.

[Я → Марк, 15:54]
Если собрался ехать - хоть напиши, где и когда. Я не отпущу тебя туда одного, понял?

Я ещё не успел положить телефон, как в прихожей хлопнула дверь. Секунда - и послышались шаги.

- Тим! - раздался знакомый голос. - Ты дома?

- Где ж мне быть, - крикнул я в ответ, вставая с кресла. - Заходи, спасительница Джеков и разрушительница покоя.

Алина появилась в дверях кухни. Щёки слегка розовые от осеннего воздуха, волосы чуть растрепались под капюшоном, но глаза горели, как всегда. Улыбнулась.

- Ужасно мило с твоей стороны - называть меня разрушительницей.

- Я по-доброму, - отшутился я. - Мама написала, что задержится. Папа... может, появится к шести. Так что у нас полное царство свободы. Хочешь чай?

- Хочу, - кивнула она, сбрасывая куртку и проходя ближе. - А ты чего такой кислый?

Я пожал плечами и включил чайник.

- Марк опять уходит в свою тачечную драму. Кажется, готовится к гонке. Хотя обещал всем, что завязал.

Алина сидела на подоконнике, держа в руках чашку с чаем. Смотрела в окно, но явно видела не осень за стеклом, а что-то своё. Или кого-то.

- Он опять поедет, да? - спросила тихо, не оборачиваясь.

- Да, - кивнул я, хотя она этого не видела. - Завтра. Гонка назначена на субботу. И он уже подтвердил участие.

- Обещал завязать. - В голосе её не было упрёка, только глухое волнение. - А ты?

- А я обещал молчать, если не уверен, что смогу его остановить.

Она повернулась ко мне, глаза у неё были такие же, как у мамы в редкие минуты злости - не огонь, а лёд.

- Он тебе что-то говорил?

- Только что всё под контролем. И что трасса безопасная. - Я пожал плечами. - Но ты же знаешь его: для него фраза «всё под контролем» - это как наш с тобой «ща буду» на вопрос «где ты?».

Алина тяжело вздохнула, поставила кружку на стол.

- Завтра ты с ним пойдёшь?

- Ага. Если не передумает. Хотя вряд ли.

Она кивнула. Несколько секунд молчала, а потом, почти шёпотом:

- Просто будь с ним, ладно? Я не выдержу, если он уйдёт, а потом не вернётся.

Я сглотнул. Впервые за долгое время в её голосе была такая беззащитность, что мне захотелось ударить Марка. Или обнять. Или обоих сразу.

- Буду. - Я кивнул. - Я тоже не собираюсь его терять.

Телефон у Алины зазвонил резко - короткий, знакомый рингтон. Она метнулась к нему, взглянула на экран и тут же улыбнулась. Ну конечно. Кто же ещё в такой момент, если не Барсов.

- Марк, - пробормотала она и, не дожидаясь моего комментария, вышла в коридор.

Я остался один, облокотившись о стол и глядя в остывающий чай. С кухни доносилось тиканье часов и глухое бормотание стиралки. Пятничный вечер - вроде тишина, но ощущение, будто грядёт что-то большое.

Через пару минут Алина вернулась. Улыбка на лице держалась, но уже чуть мягче, спокойнее. Она плюхнулась обратно на подоконник и как ни в чём не бывало уставилась в окно.

- Ну что, - не выдержал я. - Барсов проверял, не сбежишь ли ты случайно?

- Примерно, - фыркнула она. - Спросил, выйду ли я на прогулку или ты опять меня потеряешь где-то по дороге. Ещё сказал, что если я исчезну, он поедет с Джеком и будет тебя искать как главного подозреваемого.

- Всё, ясно. Ягуар с включённым GPS, - буркнул я, закатывая глаза. - Да я один раз тебя забыл у магазина, и теперь это преследует меня вечно.

- Один раз? - прищурилась Алина. - А вон тот случай в торговом центре?

- Это было три года назад, и ты сама отбежала к витрине с пижамами!

- Детали, детали, - усмехнулась она.

Мы оба улыбнулись. А я подумал, что если уж Марк шутит - значит, держится. Значит, ещё не до конца ушёл в свою вечную бурю и риск. Но всё равно внутри свербело. Потому что завтра - суббота. И он снова туда поедет.

- Я с вами пойду, - сказал я вдруг.

Алина повернулась ко мне.

- Куда?

- На прогулку. С вами. Не хочу, чтобы вы были одни. Просто... на всякий случай.

Она немного помолчала, а потом кивнула.

- Спасибо, Тим.

И в её голосе было то, чего не было даже в разговоре с Марком. Чистая, родственная уверенность. Та, которая и в шторм держит на плаву.

Я уже собирался спросить у Алины, не хочет ли она перекусить, как мимо меня - буквально в полуметре от носков - пулей пронеслось рыжее нечто.

- Ага! - взвизгнул я и отшатнулся от подоконника, - Ну всё, хвостатая, ты меня когда-нибудь сведёшь с ума!

Наша кошка, Роза - обыкновенная на первый взгляд, но с характером урагана и интеллектом саботажника - пронеслась, задев хвостом табуретку и спрыгнув на подоконник возле Алины. Та только хмыкнула и почесала Розу за ухом, как будто это нормальное развитие событий.

- Что она опять? - пробормотал я, подходя ближе. - С приветом.

- Гоняет за пылью и демонами, - с абсолютно серьёзным видом сказала Алина. - Сегодня, кажется, охотится на твою самооценку.

- Опоздала. Марк уже её сжёг, - отозвался я и присел на подоконник рядом. - А чего это она носится?

Роза между тем устроилась прямо на коленях у Алины и довольно замурлыкала, будто ни в чём не бывало.

- Может, чувствует, что завтра опять всё закрутится, - вздохнула Алина. - Ты же знаешь, как она перед чем-то важным всегда странно себя ведёт.

Я хотел пошутить, но в груди что-то сжалось. Мы оба понимали, о чём она говорит. Гонки. Марк. И всё, что может пойти не так.

- Ладно, - протянул я, - тогда пусть это будет просто прогулка. Без разговоров о завтрашнем. Просто... как раньше. Три идиота и Джек.

- Договорились, - кивнула Алина.

Роза кивнула вслед за ней. Ну или просто повернулась, но выглядело почти символично.

Мы с Алиной вышли из дома почти синхронно - как будто шаги отработаны годами. Хотя... на самом деле просто она первая открыла дверь, а я чуть не влетел в неё сзади, пока завязывал шнурки. Удача - моё второе имя.

- Ты мог бы не с разбега, - буркнула она, придерживая дверь.

- А ты могла бы предупредить, что идёшь как ниндзя, - огрызнулся я вполголоса, но уже с улыбкой.

На крыльце нас обдул прохладный вечерний ветер - не резкий, а такой, сентябрьский, с запахом мокрых листьев и костра где-то на соседней улице. На фоне этой уютной осени по тротуару к нам направлялись три знакомые фигуры.

Марк первым - высокий, в своей обычной куртке, с расстёгнутым воротом и немного растрёпанными волосами, будто ветер его только что перемешал. Джек шагал рядом, гордо, хвост трубой, как будто сопровождал не хозяина, а, как минимум, делегацию с дипломатической миссией. А чуть позади - Лея. В наушниках, капюшон накинут, но глаза - внимательные, всё замечают.

- О, звёзды нашего района! - прокомментировал я, не удержавшись.

- Принцесса, телохранитель и их охранная собака, - добавила Алина, чуть улыбнувшись.

- Ой, кто бы говорил, - поддел я её. - Сама ведь теперь почти королева.

- В «почти» всё дело, - заметила она, и в этот момент Марк уже махнул нам рукой.

- Добрый вечер, товарищи прогульщики! - крикнул он. - Джек уже обнюхал полрайона, пора бы и вам подключаться!

- Мы бы подключились, - сказала Лея, вынимая наушник, - но некоторые всё ещё спорят, кто кого случайно сбил в коридоре час назад.

- Это был не я, - буркнул Тимур. - Это был мой рюкзак, у него своя воля.

- Угу, а у меня теперь синяк с подписью «воля Тимура», - фыркнула Лея.

Все рассмеялись.

Мы собрались в кучу, как всегда - шумно, немного хаотично, с привычными перебранками. И пошли вперёд. Просто гулять. Просто вместе. Как будто завтра не будет ни гонки, ни нервов, ни риска. Только этот вечер, этот район и компания, с которой хорошо даже в молчании.

Мы с Марком шли рядом, позади девчонок, которые болтали о чём-то своём. Джек то убегал вперёд, то возвращался с видом охотника. Ветер тянулся по улицам, и в воздухе пахло наступающей субботой.

- Слушай, - начал я, глянув на Марка, - ты когда на мотоцикле выезжаешь, у тебя случайно в голове не включается драматичная тема? Ну, знаешь, как в кино: вжух-вжух, ветер в лицо, и ты герой заката?

Марк усмехнулся:

- Включается. Называется «если мама узнает - живым не вернусь».

- Классика. - Я хмыкнул. - У тебя шлем хотя бы цел?

- Шлем - мой самый надёжный партнёр. Всё остальное - на удачу.

- А я думал, это я. Всё-таки каждый день рядом.

- Костров, - фыркнул он, - ты завёл опасную дорожку.

- А что? - я поднял бровь. - Мы с тобой как байк и бензин. Без меня заглохнешь.

Марк хмыкнул, собираясь что-то ответить, но тут из ниоткуда резко обернулась Алина, щурясь с лукавой улыбкой:

- Я сейчас ревновать начну.

Мы замерли.

- Вообще-то, - сказала она, подойдя ближе к Марку, - ты мой. А ты, Тим, - повернулась ко мне, - прекращай, а то я начну подозревать, что вы за спиной роман развели.

Марк театрально вздохнул:

- Всё. Погибли мы, Тим. Любовный треугольник. Драма. Мотоцикл уходит в закат.

- В одного, - добавил я. - Потому что второй - уже в списке ревности.

Алина фыркнула:

- Ещё раз с таким выражением на него посмотришь - и Джек будет не единственным, кого я выгуливаю на поводке.

- Всё-всё, - поднял я руки. - Безобидный флирт между друзьями.

- Учти, я считаю себя опасной женщиной, - шепнула Алина Марку, специально громко, чтобы я тоже услышал.

Лея, которая до этого молчала, резко обернулась:

- Я одна или вы всей компанией решили сыграть в сериал? Успокойтесь. А то мне неловко идти рядом с этим мыльным пузырём романтики.

- Уж прости, Лей, - сказал я. - Жизнь удалась.

И правда - в какой-то момент всё казалось таким тёплым и настоящим. Друзья, осень, лёгкий ветер, и даже перепалки были будто по сценарию - с искренностью и весёлым подтекстом. Всё складывалось именно так, как должно было быть.

Мы с Алиной и Барсовыми были как четыре угла одного квадрата - всегда вместе, с самого детства. Сначала - мелкие шалости: прятки на даче, погони по двору, потом велосипеды, фейерверки, прогулки до темноты и первые серьёзные разговоры на качелях за домом. А теперь - школа, влюблённости, какие-то взрослые проблемы, но, по сути, всё то же. Только теперь вместо "пошли играть" - "пошли выгуливать Джека", а вместо конфет - кофе и усталость от контрольных.

Я смотрел на Алину, на то, как она чуть наклоняет голову, когда Марк что-то говорит. Как Лея успевает подхватить любую фразу и увести в шутку. Как Марк смотрит на Алину - и в этот взгляд влезало всё сразу: гордость, неловкость, нежность и немного паники. Это было так... честно. Настояще.

Словно вчера мы ещё сидели в одной песочнице, а сегодня он уже смотрит на мою сестру, будто она смысл его дней. И я... не бесился. Не ревновал. А наоборот - радовался. Потому что если и доверять кого-то Алине, то только Барсову.

- Помнишь, как мы в третьем классе все решили сбежать из школы? - спросил я вслух, когда уже начали расходиться. - И Лея тогда завернула свои бутерброды в фольгу и прятала в портфель, как в кино.

Лея прыснула:

- Я до сих пор не понимаю, почему вы решили, что можно сбежать... в соседний двор.

Алина рассмеялась:

- И ведь гордились этим, как будто до Питера дошли пешком.

- Марк тогда ногу содрал, но сказал, что "на войне без потерь не бывает", - добавил я. - Вот это был боевой дух.

- Я бы повторил, - усмехнулся он. - Только не в школьной форме.

Мы дошли до перекрёстка, где обычно расходились по домам. Джек начал виляя хвостом бегать между ногами, будто просил всех не разбегаться.

- Завтра всё равно увидимся, - сказал я. - Как ни крути, но нас тянет в одно место.

- Потому что с детства - вместе, - подтвердила Алина.

- И потому что друг друга уже не делим, - тихо добавил Марк.

Я ухмыльнулся и глянул на сестру.

- Ну, Марк, берегись. Если сделаешь ей больно - я покажу тебе, как брат может напоминать о детстве кулаками.

- Тим, - вздохнула Алина, но в голосе звучала улыбка.

- Да шучу я, - хлопнул я Марка по плечу. - Мы ведь семья. Только без общих ужинов и с возможностью флиртовать.

Марк усмехнулся:

- А я уж думал, ты серьёзно.

- Серьёзно. Просто не настолько.

Я глянул на Лею, она подмигнула. Ещё одна деталь мозаики, которую мы собираем годами. И не теряем.

- Ну всё, я тогда... - пробормотал я, чуть наклоняясь к Алине.

- Угу, - прошептала она, и её глаза снова сделали со мной что-то странное. Как будто в груди взрывался фейерверк, но тихий - внутренний, для своих.

Я поцеловал её быстро, но неохотно отстранился. Хотелось ещё секунду, может, две - чтобы запомнить запах её волос, то, как уголки губ чуть подрагивают от улыбки, и как ладонь лежит в моей, будто всегда была там.

- Всё, я больше не выдержу с этими двумя, - раздалось сбоку, как выстрел. Лея, с драматическим закатом глаз, уставилась в небо, как будто молила высшие силы спасти её от свиданий на наших глазах.

- А кто недавно говорил мне, что я не понимаю, что такое чувства? - фыркнул Тимур, хитро глядя на сестру.

- Я ошибалась. Признаю. Но меня щас стошнит от их милоты, - протянула Лея, отворачиваясь.

- Давай два тазика. Один тебе, один мне. На случай, если они начнут обниматься на прощание, - подыграл Тимур, при этом едва не рассмеявшись.

- Да вы просто завидуете, - сказал я, не отпуская Алину.

- Ой, конечно. Давайте ещё фонтан слёз на дорожку и воздушные шарики, - пробурчала Лея, но улыбка всё равно сквозила под её театральным сарказмом.

- Кстати, - вставила Алина, хитро глянув на брата, - Тим, когда у тебя будут отношения, я обязательно буду рядом. И постараюсь быть... максимально... милой.

- Понял, принял, боюсь, - буркнул он, пряча лицо в шарф.

Мы все переглянулись и засмеялись. Так, как могли только мы - когда всё было правильно, по-домашнему. Даже осень не казалась холодной.

Я чуть наклонился, и Алина сама поднялась на носочки. Поцелуй был коротким, тёплым - как прощание и обещание одновременно. Она улыбнулась, мягко сжав мою ладонь, прежде чем шагнуть к калитке.

- Спокойной ночи, Барсов, - шепнула она, уже открывая ворота.

- Сладких, Кострова, - ответил я с полуулыбкой.

Сзади послышался театральный вздох. Я обернулся - Тимур уже закатывал глаза, как будто ему только что вручили сценарий мелодрамы и велели сыграть все эмоции сразу.

- Всё, вы меня добили. Пойду, поищу драму где-нибудь на кухне, - пробурчал он и, не оборачиваясь, двинулся к своему дому.

Я только усмехнулся. В этот момент Лея подошла ближе, перехватила поводок:

- Давай, влюблённый поэт, иди на крыло. Я Джека домой отведу.

- Спасибо, - кивнул я, вручив ей поводок. Джек, будто понимая всё, только фыркнул и послушно пошёл рядом с Лей.

Я ещё немного постоял на месте, глядя, как Алина исчезает за калиткой, и как за поворотом скрываются Лея с Джеком. Потом выдохнул, засунул руки в карманы и медленно двинулся в сторону дома, в голове всё ещё крутилась та самая улыбка - её улыбка.

Суббота приближалась, и с ней - многое. Но сейчас была ночь. Спокойная, с шорохом листвы и лёгким привкусом счастья в груди.

Женя

Когда я зашёл в галерею, сначала даже не понял, что именно привлекло внимание. Пространство - просторное, со светлыми стенами, мягким рассеянным светом и лёгким запахом кофе откуда-то из глубины. Людей было немного: парочка посетителей, женщина в вязаном кардигане что-то разглядывала с блокнотом в руках. А у дальней стены стояла она.

Саша.

Та самая, что недавно влетела в меня на улице, будто мы с ней участники какого-то старого фильма, где случайности - не случайны. На ней была водолазка цвета кофе с молоком, тёмные брюки и очки, сдвинутые чуть на кончик носа. Она рассматривала снимки, делала пометки, хмурила лоб. Я замедлил шаг.

"Ну надо же", - подумал я. - "Мир действительно тесен".

Я собирался подойти, но вдруг в галерею вошёл парень. Примерно моего возраста, может, на пару лет старше. Высокий, светлоглазый, с лёгкой небрежностью в одежде: простая тёмная рубашка, закатанные рукава, кроссовки. На плече - фотосумка. Он на секунду замер, когда увидел Сашу, и в лице у него что-то потеплело.

Они не обнимались, не переглядывались, не вели себя как близкие друзья - но в том, как она чуть выпрямилась, а он без слов встал рядом и посмотрел на снимки, было странное спокойствие. Как будто рядом оказался тот, кто и должен был быть рядом.

- Этот снимок из серии про побережье? - негромко спросил он.

- Да, только я ещё не определилась, как лучше - по диагонали или в линию.

- Диагональ, - просто ответил он. - Так взгляд сам двигается по истории.

Она кивнула, словно так и знала, просто хотела услышать подтверждение. И я понял - это и есть Михаил. Фотограф, про которого говорила мама. Молодой, но уже с выставками. И, на удивление, в нём не было ничего снобского. Наоборот - выглядел... нормальным. Человечным. Даже чуть рассеянным.

Я остался в тени, не стал подходить. Что-то в этой сцене казалось мне слишком личным. Но я улыбнулся.

А вот и искусство в действии. Не только на стенах.

Я уже собирался повернуться к выходу - не потому что убегал, просто... вдруг показалось, что я влезаю не туда, - как вдруг с другого конца галереи из-за угла вышла мама. С кем-то. Девушка с тёмными волосами и строгим взглядом держала в руках блокнот, что-то быстро записывала, одновременно о чём-то споря с мамой. Точнее, пыталась спорить. С Данной Тумановой спорить - как против ветра идти. Можно, конечно, но эффект чаще всего обратный.

- ...если мы повесим эту серию ближе к входу, она потеряет глубину, - настаивала девушка. - Логичнее оставить её там, где сейчас - пусть зритель сам до неё доходит.

- Или - наоборот. Мы ставим её первой, чтобы сразу захватить. Захватить - и повести дальше. - Мама усмехнулась. - Подумай. Мы ведь не просто развешиваем кадры. Мы выстраиваем маршрут. Почти как театральную постановку. Сцена, свет, пауза.

Я усмехнулся, стоя у колонны. Узнаваемо. В галерее никто не звал её по имени-отчеству, просто «Дана». Директор, куратор, двигатель и шторм в одном лице. Я знал этот тон - она не давила, но её аргументы почти всегда звучали как последний аккорд.

Девушка с блокнотом вздохнула, закусила губу и всё же кивнула:

- Хорошо. Но я хочу проконтролировать освещение в зале. Чтобы не было бликов.

- Конечно, Яна. Мы ведь в одной лодке. Только я за вёсла, - подмигнула мама.

Я уже хотел поздороваться, когда мама, бросив взгляд в мою сторону, вдруг прищурилась:

- Женя? Ты чего такой призрачный? Прячешься от кого-то?

- Я не прячусь, - отозвался я, выходя из тени. - Просто наблюдаю за творческими спорами. Кстати, Яна - смелая. Не каждый решится спорить с тобой в лоб.

Мама засмеялась, и даже Яна, несмотря на строгость, чуть улыбнулась краем губ.

- Это мой сын, Евгений, - сказала мама, обращаясь к ней. - Архитектор в процессе становления и вечный скептик.

- Очень приятно, - кивнула Яна. - Мы с вашей мамой как раз обсуждаем финальный развес. У вас неплохая выдержка - не каждый парень молчит рядом с двумя женщинами, у которых планы на пространство.

- Ну, я-то архитектор, а вы - кураторы. Всё честно, - я пожал плечами. - Вам - стены, мне - чертежи.

- Он у меня такой, - гордо добавила мама. - Но пришёл сюда не чертежи разглядывать, а, подозреваю, кое-кого другого. - Она хитро глянула в сторону Саши и Михаила.

Я чуть напрягся, но сделал вид, что не понял.

- Я, между прочим, просто осваиваюсь с культурной жизнью родного города.

- Ага, - усмехнулась мама. - Тогда познакомься с Михаилом. Он тебе понравится.

- Михаил! - окликнула мама, не отводя от меня взгляда. - Подойди на минутку. Познакомься, пригодится.

Я краем глаза заметил, как Михаил, до этого что-то обсуждавший с Сашей возле планшета с распечатанными экспозициями, поднял голову и быстро направился к нам. На ходу он поправил рукав свитера, в котором выглядел скорее как студент, чем как человек, чьи снимки должны были занять целый зал. Но в его движениях было что-то уверенное - не высокомерное, скорее... лёгкое, как у человека, который точно знает, где он и зачем.

Саша осталась у стенда, но взглядом проводила Михаила - и, не то чтобы случайно, задержалась и на мне. Я заметил это боковым зрением и внутренне сжал челюсть. Не из злости - скорее, из внезапной настороженности. Что-то в ней было знакомое. Не лицо - скорее выражение. Ощущение, будто я когда-то уже видел её в подобной обстановке. Или, может, в другой - но с тем же холодноватым интересом в глазах. И всё это снова вернуло то странное чувство, с которым я впервые в неё врезался.

Михаил подошёл, улыбнулся - искренне, тепло.

- Вы меня звали?

- Да. - Мама кивнула в мою сторону. - Знакомься, это мой сын - Евгений Туманов. Архитектор. И, как ты любишь - с собственным мнением.

- Женя, - сказал я, протягивая руку.

- Михаил, - он пожал её крепко, но без показного усилия. - Я уже видел вас сегодня. Только тогда вы стояли в углу и смотрели так, будто мысленно переносите несущую стену на метр вбок.

- Почти, - усмехнулся я. - Просто прикидывал, насколько здесь можно было бы спрятаться от внимания мамы. Безуспешно.

- Это точно не получится, - Михаил хмыкнул. - Вы, значит, тот самый Женя? Про вас здесь уже легенды ходят.

- Надеюсь, не скомпрометирующие, - бросил я, а мама театрально закатила глаза.

- Пока нет, - сказал он с улыбкой. - Но день только начался.

Саша подошла ближе, будто невзначай. Я почувствовал, как она встала сбоку, и повернулся чуть в её сторону. Её взгляд скользнул по мне - быстрее, чем в прошлый раз, но я всё равно заметил ту же цепкость.

- Евгений, это Саша, - сказала мама. - Случайно не в неё ты врезался на улице пару дней назад?

Саша вскинула брови, но не отпрянула:

- Мы уже... столкнулись, да.

- Тогда считайте это официальным знакомством, - подытожила мама, довольная, как будто только что провернула блестящую партию на шахматной доске.

- Рад знакомству, - кивнул я Саше. Та тоже чуть кивнула в ответ. Но улыбки не было - только короткое «и тебе привет» во взгляде.

А я всё никак не мог понять: это просто случайность, или эта девчонка - часть какого-то большего уравнения, которое я пока не знаю, как решить.

Когда мама отошла, приложив телефон к уху, мы с Сашей и Михаилом остались втроём. Я машинально уловил обрывки разговора - она сразу заулыбалась и сказала в трубку:

- Да, Любимый. Всё хорошо, просто рабочие моменты. Уже заканчиваем. Ты как?

Я знал, кто это. У неё он всегда был записан в телефоне просто и однозначно - «Любимый». Крет. Не родной мне отец, но человек, который стал им без лишних слов. Его имя в телефоне мамы не менялось годами - даже когда они ссорились.

- Твоя мама милая, - тихо сказал Михаил, кивая в сторону, откуда всё ещё слышался её голос. - Удивительно, как её тут все уважают, но и боятся немного. Такая, знаешь... как будто директор галереи и любимая тётя в одном лице.

Саша кивнула:

- Она правда классная. Очень живая.

Я хмыкнул:

- Она не только живая. Она умеет поставить любого на место одним взглядом. И при этом называет мужа «Любимый» вслух, даже на совещаниях. Легенда.

Михаил усмехнулся, но уже с уважением:

- Ценю такое. В наше время искренность - дефицит.

Саша молчала, будто что-то обдумывая. А потом вдруг тихо добавила:

- У моего папы мама в телефоне была записана как «Свет моей жизни». Он всегда говорил, что если бы потерял её номер, всё равно бы нашёл - по памяти.

В воздухе повисло странное тепло. Тихое, почти домашнее. А потом вернулась Дана, всё такая же деловая и сосредоточенная:

- Всё, простите. Муж обещал встретить меня позже. Ну, что у нас тут?

...Я сделал вид, что изучаю одну из фоторамок на стенде, но на самом деле слушал, как мама снова взяла инициативу в свои руки. Дана вошла в наш круг, словно никуда и не уходила, и сразу указала Михаилу на один из стендов:

- Мы хотим разместить твою серию вот здесь. Пространство светлое, проходное, идеально под ваши цвета. Как тебе?

- Очень даже, - отозвался Михаил, с каким-то лёгким восторгом. - Спасибо, что позвали, это... ну, для меня многое значит.

- Поверь, если бы не значило, я бы не тратила время, - усмехнулась мама. - У нас нет привычки просто так пускать кого попало. Саша, покажи ему каталог с компоновкой стендов.

Саша тут же достала планшет из сумки и встала рядом с Михаилом. Он склонился к экрану, они что-то зашептали, переглянулись, улыбнулись.

Я наблюдал из-под лба, будто и не смотрел. Почему-то внутри кольнуло - не ревность даже, а, скорее, ощущение, будто я что-то упускаю. Как кадр, на который не успел навести резкость, а теперь он размыт навсегда.

Мама между тем уже стояла рядом со мной, взглянула:

- Женя, ты чего такой задумчивый?

- Думаю. Привыкаю, что я теперь не просто сын, а человек, которого ты знакомишь с молодыми талантами.

- Это не просто талант, - сказала она, глядя на Михаила. - У него есть взгляд. Внутренний ритм. Мне такое редко встречается. Плюс - скромный. Не лезет с визитками вперёд.

Я снова посмотрел в их сторону. Михаил действительно держался спокойно, уверенно, но не вычурно. Саша что-то показывала ему, а он слушал внимательно, чуть наклоняя голову, как будто ей каждое слово было важно.

- А она что, с ним работает? - спросил я тихо, будто это был просто праздный интерес.

- Кто, Саша? Пока - стажёр. Но я уже думаю, что если всё пойдёт хорошо, предложу ей что-то более серьёзное.

- Понятно, - кивнул я. И вдруг сам не понял, зачем сказал: - Она в меня врезалась пару дней назад. На углу у кофейни.

- Это судьба, - фыркнула мама. - Обычно самые интересные знакомства у тебя начинаются с столкновений.

- Или с котят в мусорках, - напомнил я, и мы оба тихо засмеялись.

- У тебя сегодня обед дома или с Кретом? - спросила она.

- Обещал встретиться. Сказал, сам заедет, - ответил я и почувствовал, как внутри странно теплеет.

- Вот и хорошо, - сказала мама и добавила тихо: - Мы с ним гордимся тобой, Женя. Даже если ты этого не слышишь так часто, как хотелось бы.

Я кивнул, не поднимая взгляда. Потому что если бы поднял - в глазах наверняка что-то бы дрогнуло. Я стоял у окна галереи, наблюдая, как осенний свет лениво пробивается сквозь мутное стекло, когда телефон в кармане завибрировал.

[Полина, 14:21]
Женёк, привет. Я тут подумала устроить семейный ужин сегодня у нас дома. Хочу всех собрать. Мама не берёт трубку, у Крета занято. Ты как на это смотришь? Будет время? Костровы тоже будут.

Я чуть улыбнулся. Полина умела быть одновременно мягкой и командующей - семейный талант. И если она что-то задумала, ужин этот состоится независимо от погоды, занятости и даже мировой политики.

[Я, 14:23]
Если ты в таком тоне пишешь - у меня выбора всё равно нет, да? 😄

Через несколько секунд пришёл ответ.

[Полина, 14:24]
Ну, не прям «нет», но ты же знаешь, мама обрадуется. И Крету будет приятно. Тем более ты давно не видел Алину и Тимура. Все спрашивают про тебя.

Я вздохнул, мельком глянув на Сашу, которая всё ещё стояла у другого стенда с Михаилом. Было ощущение, что разговор между ними стал чуть менее деловым - но может, мне показалось.

[Я, 14:26]
Окей. Буду. Только не к шести, а ближе к семи. С работы вырвусь, заеду домой, переоденусь и приеду.

[Полина, 14:26]
Отлично! Я предупредила. И маме ещё раз наберу. А ты - не опаздывай. Ну, как обычно, на 20 минут хотя бы :)

Я усмехнулся. Классика.

Спрятав телефон в карман, я отошёл от окна. Ещё было несколько встреч, но мысль о вечернем семейном круге вдруг стала приятной. Пусть даже там будет весь цвет старого района - Костровы, мама, Лея с Марком, Полина с Димой. Иногда - даже среди всех дел, встреч и новой галереи - важно просто побыть своим среди своих.

А заодно... может, снова увижу Сашу. Хоть на минуту - но уже в другом свете.

Марк

Я стоял у раковины, поливал холодной водой пучок укропа, чувствуя, как от влажных стебельков пальцы стынут до костей. На плите булькала кастрюля с чем-то вкусно пахнущим, а мама металась между плитой и разделочной доской, изредка бросая в мою сторону короткие инструкции.

- Лея, порежь огурцы, только не как будто их в драке победили, а красиво, - сказала она через плечо.

- Ага, - буркнула Лея и вздохнула с таким мученическим видом, будто мама поручила ей вырезать их на манер карвинг-шоу. - Ну не кулинар я, ну прости.

Я усмехнулся и поставил укроп в чашку с водой.

- Ага, зато я кулинар, - пробормотал, - аж сам в шоке. Мама, ты меня случайно не на "МастерШеф-подростки" записала?

- Пока только в помощники, - улыбнулась она. - Но если продолжишь в том же духе, подумаю.

Лея фыркнула, и я услышал, как нож слегка стукнулся о деревянную доску. Джек лениво лежал на полу под столом, иногда поднимая голову в сторону плиты, как будто проверял: "ну что, уже пора пробовать?"

- Папа писал? - спросил я, глядя на маму через пар от кастрюли.

Она на секунду замерла, будто вслушиваясь в внутреннюю рацию родителя, и, наконец, пожала плечами.

- Сказал, не задержится. Но ты же знаешь, как это у него обычно бывает. Если он говорит, что не задержится - можешь смело ставить чай к девяти.

- Тогда я не жду, - Лея пожала плечами и отправила в рот кружочек огурца. - И ты, между прочим, обещал Джеку после ужина погулять.

- Он вообще-то обещал, - я кивнул на Джеку. - Ты видела, как он утром на меня смотрел? Будто я его персональный раб.

- Так и есть, - хором с мамой произнесла Лея, и мы рассмеялись.

На секунду всё стало по-настоящему домашним. Запах еды, шелест ножа, ленивое сопение Джека. И даже отсутствие отца казалось не тревожным, а... привычным. Семейным. Но всё равно, как бы я ни смеялся, внутри уже тикало: интересно, приедет ли папа к ужину - или снова будет работать допоздна?

Я как раз вытирал руки о полотенце, когда хлопнула входная дверь и по дому разнесся знакомый голос:

- Мама прислала вам помочь, её цитата, не моя.

Алина появилась в проёме кухни, слегка растрепанная ветром, в куртке, с румянцем на щеках. На лице - смесь обреченности и легкой насмешки, как у человека, которого добровольно принесли в жертву соседской семейной идиллии.

Мама, не оборачиваясь от плиты, закатила глаза, но сдержать улыбку не смогла.

- Ну конечно. Только не говори, что она добавила что-то вроде: «Пусть привыкает, всё равно потом вся кухня на ней будет».

- Почти. Сказала: «Раз уж вы там все как одна большая семья, пусть польза будет».

- Золотая женщина, - вздохнула мама и наконец повернулась к Алине. - Проходи. У нас тут бурная подготовка. Сможешь украсить салат без ущерба для кухни и себя?

Алина с видом мученицы сбросила куртку и повесила её на спинку стула.

- Я умею, между прочим. Даже Тимур признаёт, что я красиво режу огурцы. Правда, потом ест их сам, не дожидаясь подачи.

- Тогда тебя к священному делу допускаем, - кивнула мама. - Марк, передай ей всё нужное.

Я уже стоял рядом, протянул ей нож и подмигнул:

- Осторожно, это кулинарная зона. Тут строгие правила. Одно неверное движение - и ты главный по мытью посуды.

Алина смерила меня взглядом, в котором читалось "не смешно", но уголки губ всё-таки дрогнули.

- Тогда, Барсов, лучше не мешай. А то вдруг и правда уроню нож - "случайно".

Лея прыснула от смеха, а Джек, будто поймав настроение, заурчал и ткнулся мордой в её ногу, требуя внимания.

- Джек одобряет, - сказал я. - Значит, ты прошла проверку.

- Я потрясена уровнем вашей семейной кастомной инициации, - отозвалась Алина, принимаясь за дело.

Кухня снова ожила - запахами, голосами, смехом и лёгким музыкальным фоном из колонок на подоконнике.
На колонке заиграла одна из песен BTS - узнаваемые первые аккорды заставили Алину поднять голову, а Лея тут же сделала характерное движение плечами, будто невзначай. Я только хотел спросить, что за шум, как они одновременно начали подпевать.

- Cause I-I-I'm in the stars tonight...

- So watch me bring the fire and set the night alight!

Алина с ухмылкой ткнула ложкой в сторону Леи:

- Вот теперь по-настоящему кулинарный ритуал.

- Ты просто завидуешь, что у меня слух лучше, - парировала Лея, делая резкий поворот и чуть не сбивая Джеку миску. Тот фыркнул, явно оскорблённый.

- А ты завидуешь, что у меня рубашка с альбомом Proof, - хмыкнула Алина и, не глядя, продолжила нарезать огурец под ритм песни.

Я стоял с лопаткой в руке, как дурак, и смотрел на этот странный мини-концерт в нашей кухне. Блондинка и брюнетка, обе в фартуках, одна в «боевом» настроении, вторая - со вздёрнутыми бровями и огнём в голосе. А ещё я... ловил себя на том, что улыбаюсь. По-настоящему.

- Могу я, простите, узнать, что это было? - вставил я между припевами.

- Это было - лучшее, что ты слышал за вечер, - выпалила Лея, с чувством дожевывая слова из следующей строчки.

- Это было шедеврально, - добавила Алина, глянув на меня из-под пряди волос. - И да, ты всё это видел, так что теперь ты в клубе, Барсов.

- В каком ещё клубе?

- В клубе тех, кто знает, что у нас с Леей отличные голоса. И кто не может сбежать вовремя.

- Вы все сговорились, - пробормотал я, поднимая руки в жесте капитуляции.

И всё же - я бы, пожалуй, никуда и не сбегал. Потому что в этом хаосе было чертовски уютно. Входная дверь хлопнула, и в коридоре раздались знакомые шаги. Джек встрепенулся, обернулся к двери, завилял хвостом, как будто только что осознал, что у нас вообще-то глава семейства отсутствует. Через пару секунд на кухне появился папа - в пальто, с ключами и телефоном в руке, с усталым, но добрым взглядом.

Он окинул комнату взглядом, задержавшись на том, как Алина и Лея под «Dynamite» громко и с удовольствием выворачивали припев, нарезая овощи в два раза быстрее, будто у них концертный тур, и это последнее шоу.

- Серьёзно? BTS? - спросил он, глядя на маму с приподнятой бровью.

Мама, не отрываясь от кастрюли, где что-то уже весело булькало, подняла руки:

- Это не я! - и тут же, с почти виноватой улыбкой, ткнула пальцем в сторону девчонок. - Они.

Папа фыркнул, усмехнулся и, не говоря ни слова, подошёл к маме, обнял её за плечи и поцеловал в висок. Она чуть качнулась к нему, мельком взглянула и вздохнула, будто в этом простом жесте спряталось всё: «ты дома», «я рада» и «наконец-то».

- Ты устал, - мягко сказала мама.

- Я жив, - ответил папа с той самой усталой улыбкой, - а остальное можно пережить.

Алина тихонько прокомментировала:

- Вот что значит любовь с бонусом в виде борща.

Лея прыснула со смехом, а я покачал головой:

- Тихо, Зеленоглазка, не то борщ тебе не достанется.

- Ха, как будто меня можно этим напугать.

Папа посмотрел на нас и, будто перезагрузившись, чуть живее добавил:

- И всё-таки, BTS... Ладно. Если следующая песня будет Queen - я тоже подпо́ю.

Алина и Лея в один голос:

- Деа́л!

Джек в этот момент зевнул, с важным видом улёгся на пол между нами и, по всей видимости, одобрил происходящее.

Папа, уже переодетый в домашние штаны и серую футболку, ловко подхватил с подноса миску с салатом и понёс её к столу, по пути украдкой цапнув огурец. Мама, стоящая у плиты, заметила это краем глаза:

- Барсов, руки убрал от огурцов! Я ж их на подачу оставила!

- А ты докажи, что это был именно я, - невинно протянул он, уже пережёвывая, - вдруг Джек научился вставать на задние лапы и тянуться к столу?

- Джек не жует, как трактор! - мама швырнула в него прихватку, а папа театрально увернулся и захохотал.

Я, усевшись на табурет, наблюдал за этой сценой, как за ситкомом.

- Мам, а как вы вообще познакомились? - вдруг спросила Лея, усевшаяся с Алиной на диван у окна с чашками какао. - Ты никогда не рассказывала.

Я кивнул, подхватывая:

- Да, кстати. Вы же всё время отнекивались.

Мама и папа переглянулись. На лице мамы мелькнула полуулыбка, а папа даже присвистнул тихо и опёрся о столешницу, сложив руки на груди:

- Ну что, синеглазка, расскажем детям, как ты меня чуть не обвинила в покушении на котёнка?

- Не ты ли был тогда с собакой и татуировками по локоть? - прищурилась мама. - А я - девочка из другого города, которой выкинули жизнь вверх тормашками. Переезд, новый дом, чужие лица. И тут... я вижу тебя. Полуодетого хама в окне напротив, - она рассмеялась. - Думаю: «Ну, здравствуй, новая жизнь».

Папа усмехнулся:

- А потом я нашёл котёнка. И эта безумная девчонка - с глазами цвета грозы - выбежала на меня и чуть не вцепилась в куртку. Подумала, я пса собирался натравить. Хотя он просто стоял, виляя хвостом.

- Я испугалась, - виновато сказала мама. - Котёнок был такой крохотный...

- Да ты тогда, кажется, думала, что я - антихрист, а не ученик школы №17.

- Потому что ты им и был, - перебила мама, улыбаясь. - В первый же день в новой школе я узнала, что тебя зовут Барс, и что ты - «опасный». А ещё, что у тебя есть девушка, как ее звали, Господи, Вика кажется.

- Не моя она была. Просто... рядом крутилась.

- И начали травить меня. - Голос мамы стал немного тише. - Меня исключили из классного чата, не замечали, подкладывали гадости. Даже мышь в шкафчике. А потом облили водой.

Папа на мгновение побледнел, взгляд его стал напряжённым. Но мама положила ему руку на запястье.

- И тогда ты вышел из-за угла и всех поставил на место. Помнишь?

- Конечно, - буркнул папа. - Я ведь тогда сказал, что ты моя девушка. Хотел, чтобы они тебя не трогали. И только потом понял, что втянулся. Без дураков.

Мы слушали, затаив дыхание. Лея прижалась к Алине. Я молчал, ощущая странную теплоту в груди.

- Он заставил меня делать за него домашку, - улыбнулась мама, - таскать воду, помогать с пропусками. А потом... как-то всё изменилось.

- Я влюбился, - просто сказал папа. - В девчонку, которая смотрела на самолёты, как будто они были её шансом улететь. А я - хотел, чтобы она осталась. Хотел быть ей нужным. А потом ты впервые назвала меня по имени. Не Барс, а Дима.

Наступила тишина, наполненная чем-то очень важным.

Папа вдруг крякнул, посмотрел на нас всех и добавил:

- Но если хоть кто-то из вас попробует провернуть то же самое в своей школе... - он выразительно посмотрел на меня и Лею. - Я пересажу всех на онлайн-обучение и запрещу вам домашних животных! Ну, кроме Джека, этот уже в семье.

Мама фыркнула:

- Барсов, ты всё ещё хулиган, только теперь в галстуке.

- А ты всё ещё девчонка, за которой я готов бегать с котёнком и сердцем в зубах.

Джек тявкнул, будто вставил реплику.

Я поймал взгляд Алины, она еле улыбалась, и я понял - нам повезло расти рядом с такими родителями. На кухне уже благоухало запечённым мясом, картофелем с розмарином и корицей из яблочного пирога, который мама как раз доставала из духовки. Лея, с серьёзным видом, натирала бокалы, Алина стояла рядом, раскладывая салфетки, а я, по указанию мамы, нарезал хлеб и пытался не отвлечься на подмигивания Алины.

- Аккуратней, Барсов, - заметила она, - ты хлеб, а не лимон режешь. Не дави так.

- Просто ты сбиваешь прицел. А у меня тут - нож, между прочим, - пробурчал я, но всё равно усмехнулся.

В этот момент в прихожей раздался звук открывающейся двери и шаги. За ними - голос папы, громкий и тёплый:

- Проходите, гости дорогие. Разувайтесь, не стесняйтесь.

- Мы бы и босиком дошли, если б Диля не тащила с собой половину пирога и два контейнера борща, - это был голос дяди Лёхи, вечно весёлый и немного хриплый.

- А кто у нас всё ещё помнит, что у Барсовых есть хороший аппетит, а? - парировала тётя Диля.

- Да-да, вот он - вон там на кухне, - донёсся голос папы. - С ножом и выражением «прокормите меня, пожалуйста» на лице.

Мы с Леей синхронно вынырнули из кухни в коридор. Входили - Тимур в чёрной куртке, растрёпанный, будто только с ветром дрался, за ним его родители. Тётя Диля как всегда с идеально уложенными волосами и губами в вишнёвом блеске, дядя Лёха - с широкой улыбкой и неизменной спортивной сумкой через плечо.

- Тим, ты где был? - крикнула Алина, выглядывая из кухни. - Мы тут вообще-то стараемся создать праздник.

- А я, между прочим, на передовой. Защищал честь семьи. Пакеты носил, мать спасал, - Тимур театрально уронил куртку на вешалку. - Чуть палец не порвал. Правый. Главный.

- Надеюсь, не палец, которым пишешь шпоры? - прищурилась Лея.

- Именно он. Теперь мне конец.

- Всем конец, если вы не переоденетесь и не пойдёте мыть руки! - раздался голос мамы из кухни. - А ты, Барсов, не утащи половину хлеба себе в карман!

- Один ломоть... - начал я.

- И будет у тебя один пирог - на всю зиму, - оборвала мама, но с улыбкой.

Все засмеялись.

Мы с Тимом переглянулись - и без слов поняли: ужин обещает быть тёплым. Не просто из-за еды, а из-за того, что вокруг - свои. Настоящие. Проверенные. Я сидел на табурете у края стола, резал сыр для закуски и старался делать вид, что не слушаю разговор взрослых. На самом деле - слушал каждое слово.

- А нам рассказали, как тётя Полина и дядя Дима познакомились, - с усмешкой выдала Алина.

Я чуть не порезался. О, начинается.

Дядя Лёха, как и следовало ожидать, вскинул бровь и тут же подхватил:

- А дядя Дима рассказал, как заставил тётю Полю с ним встречаться?

Отец в этот момент пил воду. И, клянусь, я впервые в жизни видел, как взрослый человек почти захлебнулся воздухом. Он покосился на дядю Лёху так, будто тот выдал военную тайну.

Тётя Диля фыркнула от смеха, Алина рядом с Леей еле сдерживала ухмылку, а мама только покачала головой.

- Цитирую дословно, - с довольным видом продолжил дядя Лёха: -
Дима: «Полина теперь вроде как моя девушка».
Я: «Ты предложил ей встречаться?»
Дима: «Ну... я заставил её».

В кухне зависла пауза. Потом грянул общий смех.

- Мам, - Лея посмотрела на неё, прищурившись, - это правда?

Мама поставила половник, обернулась через плечо и сказала с той своей полуулыбкой:

- Это называется «обстоятельства». Иначе бы вы тут не сидели, между прочим.

- Да-да, - пробормотал отец, будто откашливаясь. - Лучше я на уроке химии спал, чем сейчас это слушать.

- А Обед? - вставила ядовито Алина. - Не котик, не Пушок - Обед.

- Это было... спонтанно, - пробормотал отец, отводя глаза.

Я не выдержал, улыбнулся в голос:

- Зато жизненно. Мама, папа, если у нас когда-нибудь спросят, с чего началась ваша история, можно будет с гордостью ответить: «С мусорки, котёнка по имени Обед и угроз».

- Романтика 80-го уровня, - поддакнула Лея.

Алина кивнула с серьёзным видом:

- Но зато крепкая.

Я посмотрел на родителей. Мама снова отвернулась к плите, но я видел, как у неё дрожит плечо - она старалась не смеяться. Папа наливал чай, пряча улыбку в чашке. Они переглянулись, и я вдруг понял - какая бы дичь у них в прошлом ни творилась, они по-настоящему счастливы. И это, чёрт возьми, заразительно.

Наверное, именно тогда я и подумал: если уж моя история с Алиной началась с дружбы, с перепалок и смс с глупыми прозвищами - то шанс у нас точно есть. Главное - не упустить его.

Мы только начали расходиться по кухне после истории про кота по имени Обед, как снова хлопнула входная дверь - громко, с характером, как будто и она хотела заявить о своём присутствии. Джек, до этого валявшийся у дивана, вскочил, залаял и со всей своей мощью рванул в прихожую.

- Всё, подкрепление прибыло, - заметила мама, поправляя фартук.

В прихожую зашли трое: бабушка Дана - стильная, в пальто и шёлковом шарфе, как будто не на семейный ужин пришла, а на деловую встречу в галерею; следом Крет - строгий, но с чуть заметной улыбкой на губах; и замыкал процесс Жека - с рюкзаком, в расстёгнутой куртке и с вечным ощущением "да я свой, не парьтесь".

- Привет! - сказал он, весело, будто мы виделись вчера. Обнял маму, папу хлопнул по плечу, мне подмигнул. - Ну что, Барсов-младший, не вырос ли ещё на пару сантиметров?

- Только в сарказме, - тут же вставила Лея. - И в количестве сообщений Алине.

- Блестящее замечание, спасибо, - пробормотал я с ухмылкой.

- Жека! - воскликнула Алина и обняла его, как будто он действительно был давно потерянным родственником.

- Привет, зелёные глаза, - усмехнулся он в ответ. - Всё такая же - светишься, будто гирлянда в Новый год.

- Женя, пожалуйста, - сказал Крет, снимая пальто. - Давай без поэтических сравнений, а то ещё дядя Лёха ревновать начнёт.

- Я стараюсь не перегибать, - рассмеялся Жека, поставив на стол две коробки. - Тортик и сюрприз. Полина, там ещё список гостей от мамы на выставку. И предупреждение от Крета: не пугайся, если увидишь фамилию Гордеев. Он просто вежливый.

- Теперь я точно посмотрю, - усмехнулась мама и подала папе нож для сыра.

Крет подошёл ближе к Дане, и я краем глаза заметил, как она легко коснулась его руки. Почти незаметно, но с той самой взрослой уверенностью, которая не требует слов.

- Ну что, - сказал папа, открывая бутылку вина, - официально объявляю вечер тёплым и семейным. Без официоза. Только вы и оливье.

- И шум, - вставил Крет, окинув нас взглядом. - Потому что я не слышал вас целых полминуты и уже забеспокоился.

- Мы можем наверстать, - фыркнула Лея, усаживаясь рядом с Алиной.

Я окинул всех взглядом - родных, друзей, тех, кто за одним столом уже много лет. И подумал: вот он, идеальный вечер. Без пафоса. Просто - свои. Именно такие вечера потом помнишь в деталях. И по ним скучаешь, когда вырастаешь. Мы ужинали за большим столом, и в какой-то момент, когда разговор немного затих, Лея выдала как бы невзначай:

- Мам, а ты давно знала, что Марк и Алина встречаются?

В этот момент дядя Лёха сидевший с краю, отпивал сок и, услышав фразу, откровенно подавился. Он закашлялся так резко, что Жека, сидевший напротив, чуть не вскочил с места, а Тимур шлёпнул отца по спине:

- Пап, дыши, пожалуйста, не надо умирать при свидетелях.

- Что?! - прохрипел дядя Лёха, вытирая рот салфеткой, а потом уставился на Алину. - Это... как это... встречаются?

Алина прикрыла лицо рукой:

- Пап...

- Это как? Когда? Почему мне никто ничего не сказал? - уже более живо продолжал он. - Это серьёзно? А ты, Тимур, знал?

- Я? - Тимур сделал невинное лицо. - Я просто узнал самым последним. Почти как ты. Только на три недели раньше.

Тётя Дилара, до этого молча жующая, фыркнула и еле сдержалась от смеха, прикрывая рот ладонью:

- Лёш, ты будто не знаешь свою дочь. Или Марка. Ну... по ним же всё видно.

Папа хмыкнул, подливая себе чаю:

- Ну, допустим, нам с Полей было видно не сразу.

- Тебе не видно. - Мама усмехнулась. - Мне было всё ясно ещё в день, когда Алина в прихожей сказала «Здравствуйте» слишком вежливо, а Джек с неё глаз не сводил. С тех пор он на неё ни разу не залаял.

- Предатель, - буркнул я.

- А я думала, он просто распознал будущую хозяйку, - сказала Лея, хитро поглядывая на меня.

- Ты тоже туда же, - фыркнул я и отпил воды.

- Ладно, - наконец сказал дядя Лёха, уже отдышавшись. - Только одно скажу, Марк. Если с ней что-то случится - я знаю где ты живёшь.

- Папа! - одновременно вскрикнули Алина и Тимур.

- Что? Я просто обозначаю границы. Обычный, невинный отцовский намёк.

- В смысле невинный? - возмутилась Алина.

- Пап, мы с ним с детства, и ты так знаешь где он живёт! - добавил Тимур.

- Вот и хорошо, - подытожил дядя Лёша и наконец сделал глоток сока, как будто всё в порядке.

Все за столом уже откровенно смеялись. Я только дожевал последний кусок, когда Дана, моя бабушка, неожиданно заявила с улыбкой, будто невзначай:

- А Жене тоже девочка понравилась.

Жека застыл с вилкой над тарелкой, как будто его кто-то заморозил командой «пауза». Он уставился на бабушку с выражением "серьёзно?".

- Это ты про кого? - не понял Крет, отчим Жени. - У тебя есть какие-то данные, которых нет у меня?

- И у меня, кстати, - добавила мама, приподнимая бровь. - А я тебе, между прочим, сестра. Ты мог бы хоть намекнуть.

Жека уставился в тарелку:

- Почему все сразу думают, что я должен докладывать?

- Потому что мы семья, - невинно улыбнулась Лея. - Мы живём ради сплетен.

- Ага, - поддержал Тимур. - Особенно за ужином. Это традиция.

- Можно я доем в тишине? - пробормотал Жека.

- Нет, - хором сказали несколько человек.

- Она из галереи? - уточнила мама.

- Мда... - выдохнул Жека. - Это был просто взгляд. Мы столкнулись пару раз. Всё.

- Знаешь, сколько раз мы с отцом Поли «просто сталкивались»? - усмехнулась бабушка Дана, кивая на маму.

- И теперь вот... мы все здесь, - подытожила Лея. - На ужине.

- Отлично, - простонал Жека. - Я только что понял, как попадают в ад.

- Нет, это просто гостиный вечер с Барсовыми, - подмигнула ему мама.

Крет хлопнул Жеку по плечу:

- Ничего, сын. Ты привыкнешь. У тебя хорошая закалка: вырос с Полиной.

Мама закатила глаза:

- Сейчас начнётся.

И в этот момент в прихожей раздался лай Джека, как будто даже он хотел внести свою лепту в это тёплое семейное безумие. Когда шум немного улегся, все наконец расселись как положено. Папа налил себе чай, дядя Лёха всё ещё осторожно отпивал сок - видимо, опасался новых откровений, а бабушка Дана с видом королевы семьи разливала по тарелкам салат, будто вручала медали за храбрость. Джек, как всегда, устроился под столом и ждал, кому первым уронят что-то вкусное.

- Так, - сказала мама, накладывая Лее картошку, - давайте без политических дебатов и допросов с пристрастием. Просто ужин, просто семья.

- Ты так говоришь, будто у нас это хоть раз работало, - заметил я, глядя, как Алина тихо улыбается, чуть пряча лицо за стаканом воды.

- Не порть ей иллюзии, - отозвался Тимур. - Мама надеется на мир, как ООН, но с таким составом за столом - максимум, что мы можем - перемирие до десерта.

- У нас будет десерт? - вскинулся Жека.

- Если вы перестанете обсуждать личную жизнь, может и будет, - сказала бабушка с прищуром. - А может, нет. Смотря как себя поведёшь.

- Шантаж, - пробормотал Жека. - В чистом виде.

- Семейные методы, - добавил Крет, усмехнувшись.

- А мне нравится, - вставила Алина. - У нас, как в кино.

- Не как, а лучше, - гордо произнёс папа. - У нас всё по-настоящему. Драмы, романтика, кот по имени Обед...

- Который, между прочим, до сих пор живёт у твоих родителей, - заметила мама, смотря на Тетю Дилару. - И в свои одиннадцать лет выглядит бодрее, чем некоторые из присутствующих.

- Эй, - сказал я, - я в прекрасной форме.

- Ты засыпаешь стоя, если Джек не тянет тебя гулять, - хмыкнула Лея.

- А ты залипаешь на телефон в три ночи, не начинай, - огрызнулся я, кивая на неё.

- Это называется творчество, я пишу стихи.

- В заметках со смайликами?

- Это арт.

- Это бред, - хором с Тимуром.

Алина рассмеялась и уткнулась в плечо брата:

- У меня для тебя новость, ты тоже в этом замешан, Тим.

Он театрально всплеснул руками:

- Всё, сдаюсь. Я просто хочу поесть картошки. Без драмы. Без поэзии. Без признаний в любви к котам.

- Но кот заслужил, - заметил Крет.

- Ага, - сказал Жека. - Он хотя бы не врезается в людей на улице, в отличие от...

- Женя, - протянула мама, строго глядя на него.

- Ладно, всё, молчу, - он поднял руки. - Ем молча. Обещаю.

И мы на пару секунд замолчали. Почти. Потому что через мгновение Джек чихнул под столом, и половина семьи вздрогнула.

- У кого там печенька упала? - спросил папа.

- Тимур, - сказали трое одновременно.

- Я вообще-то жую! - возмутился тот.

- Именно, - сухо сказала Лея. - И сыплешь крошками.

Мы снова рассмеялись, и я поймал на себе взгляд Алины. Тёплый, спокойный, такой... домашний. И мне вдруг стало ясно - вот оно, счастье. Без пафоса. Без громких слов. Просто семья. И она - здесь.
Когда последние тарелки с остатками пирога были вычищены, а обсуждение «новой девушки Жени» с лёгким подтруниванием подутихло, взрослые - мама, папа, дядя Лёха, тётя Дилара, бабушка и Крет - переместились на веранду с чаем и тёплыми пледами. Оставили нам наследство в виде полной кухни, как после урагана. Настроение у всех было почти праздничное - ламповое, как бы сказала Лея.

- Ну что, армия будущего, - вздохнул Жека, закатывая рукава, - пора спасать кухню от кулинарного апокалипсиса.

- Ты говорил, что пришёл на ужин, а не на субботник, - съехидничал Тимур, указывая на тарелки.

- Я передумал. Говорят, физическая нагрузка после еды полезна для фигуры, - ответил Жека и демонстративно взял губку.

- Ну, хоть кто-то из мужчин сегодня полезный, - фыркнула Лея, ставя стопку тарелок в раковину.

- Ой, Лея, держи себя в руках. Мой хрупкий внутренний мир сейчас заплачет, - сказал я, вытаскивая из посудомойки ложки, которые кто-то туда засунул немытыми. Кто-то по имени Тимур, судя по ухмылке.

- Это был эксперимент, - пожал плечами тот. - Хотел посмотреть, заметите ли вы.

- А мы заметим, если я сейчас мимо тебя мимо сковородкой пройду? - спросила Алина, поднимая бровь. - Остынь, гений.

- Тимур у нас, как всегда, - шепнула она мне, - мастер из ничего сделать аварию.

- Это наследственное, - хмыкнул я. - Папа говорит, у него в роду были пираты. С психикой.

Пока Лея с Алиной насухо вытирали посуду и складывали по местам, Жека рассказывал, как ему сегодня пришлось держать оборону против одного самоуверенного архитектора, который хотел впихнуть в проект детского центра мраморный фонтан в форме пеликана. Никто не знал, зачем. Даже архитектор.

- Мне кажется, он просто проиграл спор и теперь мстит заказчику, - подвёл итог Жека. - У него в глазах было что-то... сломленное.

- Он просто не ел бабушкин пирог, - заметила Алина. - После него сложно ненавидеть людей.

- А после двух порций - и пеликанов можно простить, - добавил я.

Тимур вздохнул:

- Вот бы все споры решались пирогами.

- Это если ты пирогом в лицо, - усмехнулась Лея.

- Всё, записываю идею: мирные переговоры на основе выпечки. Это гениально, - сказал Тимур, вытирая миску.

Мы работали слаженно, с шутками, подкалываниями, и чем дальше, тем больше это напоминало не просто "уборку", а какую-то традицию. Почти ритуал. В котором каждый знал своё место. И вдруг стало тепло. Не от воды или пледа, а от понимания: вот оно - настоящее. Простое. Но наше.

Когда всё было убрано и вычищено до блеска, мы плюхнулись за стол, как настоящие герои, победившие хаос. И в этот момент откуда-то из-под стола вылез Джек с видом «ну вы и долго», зевнул и тут же полез к Алине за ушами.

- Вот кто тут самый бесполезный помощник, - фыркнул Жека.

- Не трогай Джека, - хором ответили мы с Лейкой и Алиной.

Тимур только рассмеялся:

- Он у нас, как символ этой семьи - не участвует в уборке, но всегда в курсе, где вкусняшки.

Мы остались на кухне после ужина. Взрослые ушли на веранду с чаем и разговорами, а нам досталась святая обязанность - спасать тарелки от неминуемого заплесневения. Ну, или хотя бы сполоснуть.

Жека уже мыл посуду, Тимур вытирал стол, Лея сидела с кружкой чая и выдавала указания с видом верховного командира:

- Тимур, не забудь за углом там, где торт стоял. А ты, Жека, не забудь, что в посудомойку не всё можно.

- Уважаю, Лея, - протянул Тимур, - но, может, ты тоже поучаствуешь, кроме как голосом?

- Я на координации. У каждого свои задачи, - фыркнула она, делая глоток.

- Ага. Ты - фронт лени, - усмехнулся Жека, поставив ещё одну тарелку в раковину.

- Напоминаю, я тут вообще-то гость, - добавил он. - Мне положено сидеть и жаловаться на жизнь.

- Гость, который тут ночевал, ел, мылся и в детстве катал меня в ведре по коридору, - парировала Алина. - Стаж у тебя как у почётного дворника.

Я молча наблюдал за ними, подперев щёку рукой. Эти диалоги звучали как фон любимого сериала - привычно, уютно и по-своему мило. А рядом - Алина. Её локоть почти касался моего, и мне этого было достаточно, чтобы не хотеть двигаться вообще.

- Вам не кажется, что в этом доме всегда... как-то правильно? - вдруг сказала она. Тихо, как будто случайно. - Без всей этой показухи.

Ненадолго повисла тишина. Даже Лея перестала гонять Жеку.

- Потому что тут никто не притворяется, - сказал Жека. - Тут все свои.

- И потому что торт вкусный, - добавил Тимур. - И можно кидать мемы в общий чат в три ночи без последствий.

- Ты, как всегда, глубоко, - усмехнулась Лея.

Я смотрел на Алину. Она вдруг подняла глаза - и всё, что было вокруг, будто приглушилось. Только она, рядом. Никаких слов не требовалось.

Я взял две кружки и поднялся, просто чтобы отвлечься, чтобы не сгореть от этого взгляда. Она встала следом, как будто это было по сценарию.

- Мы сдадим этот фронт без потерь, - сказала она, взяв у меня губку.

- Ты командир. Я просто подношу боеприпасы, - отозвался я, подставляя чашку под воду.

- Тогда не забудь, кто победил в этой битве, солдат.

- Признаю капитуляцию.

Она рассмеялась, и этот смех, тёплый, чуть хрипловатый, я бы, наверное, слушал вместо музыки.

Пока остальные спорили, кто вынесет мусор, я просто знал - этот вечер точно войдёт в мой личный архив. Под папкой "Счастье. Настоящее". Я только успел вытереть руки полотенцем, как Лея, сделав загадочное лицо, вдруг хлопнула ладонями и сказала:

- Так, мальчики, марш на веранду. Помощь взрослым нужна. Срочно. Там... эээ... Крету что-то отнести надо.

- Лей, ты серьёзно? - Тимур с прищуром глянул на неё. - Ты ж только что говорила, что вся координация на тебе.

- Координация сменила приоритет, - отрезала она и уже буквально выпихивала их в сторону выхода. - Жека, ты старший - бери Тимура и марш!

- Я тебя запомнил, Барсова, - буркнул Тимур, но послушно двинулся к двери. Жека, усмехнувшись, пожал плечами и отправился следом.

- Не забудь меня потом впустить, сестра, - крикнул он, когда Лея захлопнула за ними дверь. А потом обернулась ко мне с довольной миной и, проходя мимо, шепнула:

- Не благодари.

Алина стояла у раковины, вытирая последнюю тарелку. Я подошёл ближе, опёрся локтями о стол.

- Мне кажется, на нас только что устроили засаду, - сказал я.

- Думаешь, это было случайно? - Алина чуть склонила голову, но уголки губ выдали её настроение. - Барсовы всегда всё просчитывают.

- А Костровы, значит, только шпионят?

- Мы просто хорошо наблюдаем, - ответила она и, повернувшись, аккуратно положила тряпку на край раковины. - Им-то, конечно, весело. А у нас тут миссия - спасти вечер.

- Согласен. Миссия, - кивнул я. - И по всем признакам мы её проваливаем, если просто стоим и молчим.

- Тогда действуй, солдат, - прошептала она, чуть ближе.

Я не стал тянуть.

Просто подошёл и поцеловал её. Спокойно, без лишней спешки, с тем чувством, что я знал: хочу это делать снова и снова. На кухне пахло корицей и яблоками - мама, наверное, пекла пирог. В доме было тепло. А она была рядом.

Когда отстранился, Алина улыбнулась - по-настоящему, мягко, с тем самым выражением, от которого у меня внутри всё сжималось.

- Ну вот, - сказала она. - Теперь точно спасли.

Я только усмехнулся:

- А я думал, миссию можно будет повторить... скажем, через десять минут?

- Или через пять, - ответила она и взяла меня за руку.

И вот в этот момент я понял, что даже если на кухню сейчас ввалится вся наша компания с криками и смехом - мне уже всё равно. Потому что то, что у нас есть, - уже не шутка. Это по-настоящему.

Когда мы вышли на веранду, воздух уже был прохладным, с тем лёгким вечерним ветерком, от которого кожа покрывается мурашками, а небо начинало постепенно тускнеть, превращаясь в синевато-серый бархат с розоватыми мазками на горизонте.

На столе у взрослых стоял чайник, несколько кружек, тарелка с остатками пирога и открытая банка варенья. Папа что-то рассказывал дяде Лёхе, при этом активно жестикулируя - видимо, речь снова шла о каком-то его клиенте. Мама - как всегда - держала его за локоть, не давая слишком уж разойтись. Тётя Диля с улыбкой слушала и иногда подлила чай, а Крет и бабушка Дана увлечённо обсуждали галерею и художников, о которых я даже не слышал.

Мы с Алиной устроились рядом на ступеньках. Я сидел чуть выше, и она, не раздумывая, положила голову мне на плечо. Лея тихонько присела рядом и подложила под себя плед.

- Идеально, - пробормотала она. - Осталось только звездопад, но можно и без него.

Тимур вытащил из дома большую чашку с печеньем, в зубах у него была трубочка из колы.

- А я всё-таки рад, что мы дружим семьями. Хоть пожрать можно нормально, - сказал он, усевшись рядом на ступень ниже и закинув ногу на ногу.

- А ты только ради еды с нами водишься? - фыркнула Алина.

- Нет, конечно. Ради шоу. Особенно когда вы с Барсовым устраиваете свои романтические сценки. - Он ткнул в нас печеньем. - Я всё жду, когда вы перейдёте на уровень мыльной оперы.

- Не дождёшься, - буркнул я, поправляя плед на плечах Алины.

- Да уж, - сказала Лея, - и хорошо, что не дождётся. Хотя если будет продолжать в том же духе, то я сама сниму про вас сериал. Назову "Котёнок и Мотоцикл".

Мы все рассмеялись. Джек, который лежал у ног мамы, сонно поднял голову и посмотрел на нас так, будто хотел сказать: «Опять начинается».

Я поймал себя на мысли, что именно вот это - когда все свои, когда никто не играет роли, когда тепло не только из-за пледа - самое важное. И я готов быть частью этой сцены бесконечно долго. Даже если кто-то шутит про чувства, даже если завтра снова будет школа, контрольные и ранний подъём. Всё это становится ерундой, когда рядом - те, кто по-настоящему твои.

А особенно - когда рядом Алина, тихо уткнувшаяся в твоё плечо, и тихо, почти шёпотом, говорящая:

- Спасибо, что ты есть.

Я только улыбнулся.

- Глупенькая. Это я должен говорить.

Я как раз наливал себе чаю, когда тётя Диля, усевшись поудобнее, скосила взгляд на нас с Алиной и с такой мягкой, почти родственной усмешкой, ткнула локтем дядю Лёху. Тот оторвался от разговора с папой и посмотрел сначала на неё, потом - на нас.

И тут же - этот его взгляд. Не угрожающий, не враждебный, нет. Просто... взгляд отца. Настоящий, тяжёлый, предупреждающий. Такой, от которого плечи сами по себе будто выпрямляются. Пронзающий насквозь. Типа: «Ты парень хороший, но это моя девочка. Понял?»

Я на миг встретился с ним глазами - и кивнул. Почти незаметно, но вполне осознанно. Не в знак подчинения - в знак уважения. Да, я рядом с ней. Да, она мне важна. И да - я это осознаю.

Дядя Лёха чуть прищурился. А потом... кивнул в ответ. Тоже еле заметно. Но мне этого было достаточно. Такой себе мини-диалог без слов. Настоящая мужская дипломатия.

Алина ничего не заметила. Она в этот момент смеялась над чем-то, что сказала Лея, и, закинув волосы за ухо, оперлась щекой мне в плечо.

Тут тётя Диля шепнула Лёхе:

- Ну ты глянь, какие уже взрослые.

Я сидел, прислонившись плечом к спинке стула, наблюдая, как папа и дядя Лёха снова пикируются словами. Это уже почти семейная традиция - их подколы можно собирать в цитатник и зачитывать перед сном.

Тетя Диля что-то шепнула дяде Лёхе, тот вскинул бровь, посмотрел на папу. А папа, как будто ждал этого, выдал:

- Ой, как будто ты таким не был.

- Вот именно, - не растерялся Лёха. - Ты помнишь, что произошло как раз в том возрасте?

- Ой не начинай, Лёш, давай не будем об этом, - отмахнулась тётя Диля, но при этом уже еле сдерживала улыбку.

- А что было в том возрасте? - спросила Алина, переглянувшись с братом.

- Мне тоже стало резко интересно, - подтвердил Тимур.

- Спасибо, Фонарик, - бросил Лёха, закатив глаза.

- Всегда пожалуйста, Мистер Реснички, - вскинул папа, и я сдержал смешок.

- Да отцепись ты от моих ресниц! Столько лет прошло, ты до сих пор это вспоминать будешь?

- Это культовый момент, - пожал плечами папа, а мама рассмеялась, покачав головой.

- А при чём здесь ресницы? - Алина уже почти уткнулась мне в плечо, пряча улыбку.

- И фонарь, - добавил я, хотя сам только смутно знал эту историю.

Мама встала с места, повернулась к нам:

- Просто дядя Лёха и тётя Диля тогда поругались, и Лёша, чтобы помириться и вернуть три утерянных года, согласился быть моделью на мастер-классе. Диля училась делать ресницы.

Я опёрся локтями о стол, уже не сдерживаясь от смеха.

- Подожди, подожди... - Тимур вытянул руку, как будто останавливал плёнку. - Ты хочешь сказать, у тебя были наращённые ресницы?

- Один раз! - рявкнул Лёха. - И до сих пор вспоминают!

Тетя Диля закатила глаза:

-Это был Ботокс ресниц

Алина захихикала:

- Пап, скажи, что ты не выкладывал это в сторис...

- Хуже, - вмешалась Лея с выражением триумфатора. - У мамы есть фотки. И я их видела.

- Почему это ещё не мем? - выдохнул Тимур, уже доставая телефон.

- Мы бы могли канал в тиктоке открыть, - протянул я. - «Мужчины в бьюти-индустрии». Выпуск первый - ресницы Лёхи.

- Ржите-ржите, - хмыкнула тётя Диля. - А я тогда диплом получила с отличием. Благодаря твоему папе, Алина.

Алина уткнулась лбом в моё плечо:

- Я сейчас узнаю о папе больше, чем хотела.

- Ну, извините, - буркнул Лёха. - Влюбился я тогда, понимаете? Не мог иначе.

Папа в этот момент уже почти лег на плечо мамы, смеясь.

- Вот это любовь, - пробормотал я.

- С ресницами и фонарём, - подытожила Лея.

- А почему фонарь? - спросил я, наконец, не выдержав. Этот вопрос вертелся в голове с самого начала их шоу.

Дядя Лёха на секунду переглянулся с папой, хмыкнул и выдал:

- А тогда у твоего отца был фингал на весь еб-

Тётя Диля молча пихнула его локтем под рёбра. Настолько метко, что он чуть не подавился воздухом.

- ...на всё лицо, - поправился Лёха, делая вид, будто так и хотел сказать. - И я ему сказал, что он может своим таблом улицу освещать, как фонарь.

Я медленно повернул голову к папе.

Он в этот момент аккуратно подливал себе сока, как будто не заметил, что весь стол уже уставился именно на него. Уловив мой взгляд, он пожал плечами:

- Молодость. Бывает.

- Это было из-за мамы? - уточнила Лея с шевелящимся интересом в голосе.

- Нет, - влез дядя Лёха, пока тётя Диля снова не запустила в него локоть. - Ну, вернее, косвенно, да. Но это уже другая история.

- Очень другая история, - пробурчал папа, не глядя.

- Что за «Мстители: Начало» вы тут скрываете? - усмехнулся Тимур.

Алина тихо смеялась, глядя то на меня, то на своих родителей. Я чувствовал, как она всё плотнее прижимается к моему плечу - не специально, а так, как бывает только в семьях, где все свои. Где можно и фингал вспомнить, и ресницы, и кота по кличке Обед, и никто не сделает из этого трагедию.

- Я всё-таки доберусь до этих фоток с ресницами, - пробормотал я.

- Тогда ты узнаешь, что такое реальный фингал, - буркнул Лёха.

- Вот и фонарь, - подытожил Тимур и хлопнул себя по коленке.

И мы снова все засмеялись. Шумно, по-настоящему. Так, как смеются только дома.

Я стоял у перил веранды, прихлёбывая сок из бокала и разглядывая, как Джек гоняется за ночными мотыльками под кустами. Вечер тёплый, но в воздухе уже пахло осенью - сырой листвой, дымом и чем-то таким... правильным.

- Марк, подойди. - Голос отца был спокойным, но в нём слышалось то, что обычно значило «давай по-мужски».

Я подошёл. Он стоял чуть поодаль, опершись на перила, будто просто любовался садом.

- Ты всё про «фонарь» хочешь знать? - спросил он, даже не оборачиваясь.

- Ну... да. - Я встал рядом. - После такого рассказа тяжело не захотеть узнать детали.

Папа усмехнулся краем рта и наконец взглянул на меня.

- Просто в мире есть два типа людей, сын. Те, кто делает вид, что всё под контролем. И те, кто действительно держат всё под контролем, даже когда их лицо разбито.

- И ты был первым или вторым?

- Я был пацаном, который встретил твою маму. А после этого... стал вторым. - Он выдохнул и потер шею. - Иногда ты дерёшься не потому, что хочешь, а потому что выбора нет. Или потому что боишься потерять что-то важное.

- Это всё из-за мамы?

Он кивнул, улыбнувшись.

- Из-за неё у меня и фингал был, и смысл появился. Это ж не сразу любовь. Сначала - страх, потом - глупости. Потом ты смотришь на неё и понимаешь: да, стоит. И фонаря, и шуточек от Лёхи. И всего остального.

Я молча кивнул. Сказать было нечего - в груди всё как-то странно зажглось. Будто всё сразу стало чуть понятнее.

- Ты ведь понимаешь, да? - Он снова посмотрел на меня, в упор. - Если ты уже выбрал кого-то - иди до конца. Как бы ни выглядела дорога.

- Понимаю, - ответил я тихо. - И да, я бы тоже ради неё...

- Вот и всё, что мне нужно было услышать.

Он хлопнул меня по плечу и пошёл обратно к остальным, а я остался у перил. В кармане завибрировал телефон - сообщение от Алины. Улыбка появилась сама собой.

Похоже, фонарей мне пока не грозит. Но если вдруг - я готов.

Я вернулся к столику, где взрослые продолжали тихо беседовать, уже не вспоминая фингалы и ресницы. Тимур с Женей спорили о чём-то у жаровни, а Лея лениво крутила вилку в руках, делая вид, что не подслушивает разговор тёти Дили и мамы. Алина сидела в плетёном кресле, поджав ноги и уткнувшись в телефон. Свет гирлянд отражался в её волосах, и, черт, как же она красиво щурилась, когда улыбалась экрану.

Я только подошёл, как у меня завибрировал телефон в кармане. Достал.
Алина: «Ты так серьёзно ушёл, я уж подумала, тебя отправили копать картошку.»

Я усмехнулся и сел рядом с ней. Ответил:

Я: «Почти. Почти заставили задуматься о смысле жизни и выборе женщины.»

Она хмыкнула, не отрывая взгляда от экрана:

- Могу уточнить, я прошла кастинг на эту роль?

- Ты главная героиня, Кострова. - Я наклонился ближе, - У тебя даже сольная линия есть. Драма, интрига, романтика, собака - всё включено.

- Сценарист - ты? - прищурилась.

- И продюсер, и каскадёр, и местами злодей.

Алина засмеялась, потом вдруг посмотрела на меня чуть мягче:

- Мне нравится наш фильм. Даже если в нём есть твой этот... Стас.

- В любой истории нужен антагонист, чтобы главный герой был героичней, - пожал я плечами.

Алина молчала, но я чувствовал её взгляд. Не поверхностный - не тот, каким она когда-то смотрела на наши шумные сборища, когда просто была частью этой общей компании. Сейчас в её глазах было что-то другое. Как будто теперь она смотрела на всё это не снаружи, а изнутри. Не как Кострова, которую давно все знают, а как - моя.

Я поймал её взгляд и, черт, почти растерялся.
Спокойный, внимательный, как будто она читала между строк. Улыбнулась. Ненавязчиво, по-своему. Но я знал: этот взгляд уже другой.

Она всегда была рядом. Мы выросли на одних улицах, ели одни пироги у бабушек, сбегали с одних школьных мероприятий, прятались от дождя под одной крышей. Но только теперь, когда она держала мою руку чуть дольше, чем нужно - я чувствовал: в ней больше, чем просто соседство и привычка.

Теперь она - моя.
И всё, что было обычным, вдруг стало важным.

- На что уставился? - шепнула она, заметив, как я задержал взгляд.

- На свою девушку, можно? - так же тихо ответил я и подался чуть ближе.

Алина качнула головой, усмехнулась:

- Не ожидала, что ты будешь так смотреть на меня после двух недель.

- А я не ожидал, что ты вот так просто станешь той самой. Без драм, без пафоса. Просто... стала.

- У нас ещё всё впереди, Барсов, - сказала она. - И драмы, и пафос, и контрольная по геометрии.

- Ну вот зачем ты так? - фыркнул я. - Убила романтику.

- Зато честно.

Она подмигнула, и снова уткнулась в моё плечо. Джек тяжело вздохнул у наших ног, будто соглашаясь с её словами. А я поймал себя на том, что не хочу, чтобы этот вечер заканчивался. Потому что теперь - она здесь, рядом, со мной. Не просто как часть чего-то общего, а как моя часть.

И от этого всё - будто стало на место.

Дима Барсов

Сидел с чашкой остывающего чая на веранде и смотрел на сад. Темнело быстро - лето ушло, как и всё остальное, что раньше казалось бесконечным. В доме уже было тихо: Лея с наушниками, Марк, скорее всего, зависает в переписке с Алиной - кто бы мог подумать... А я - просто сидел.

Полина тихо прошлась по кухне, закрывая шкафчики. Потом выключила свет и оставила меня наедине с вечером. Я знал, что она рядом, даже если не рядом. Это одно из самых спокойных чувств в моей жизни - знать, что она есть.

Я сделал глоток. Чай остыл. Впрочем, не важно.

Сегодня я смотрел на Марка и не мог отделаться от странного ощущения. В нём стало больше меня, чем я сам помню в себе в его возрасте. Те же взгляды, та же молчаливая упрямость. Даже то, как он держит руку Алины - будто знает, что если отпустит, мир снова пойдёт под откос. Узнаваемо.

А ведь ещё вчера он не умел завязывать шнурки.
А сегодня он уже - влюблён, дерзит, шутит, щурится, как взрослый.
Мой сын.

Я усмехнулся.
- Фонарик, значит...

Эти воспоминания - черт бы их...
Я и правда тогда был с фингалом. И правда тогда пошёл ва-банк ради той самой. И ведь сработало.

Тогда было страшно, потом - смешно, а теперь вот... теперь это семейная байка.
Скоро и у него будет такая. А может, уже есть. Просто не рассказывает.

Я услышал, как тихо скрипнула дверь - Полина вернулась, села рядом, молча.

- Думаешь о чём-то важном? - спросила она, облокотившись на моё плечо.

- Думаю... что если всё правильно, то даже фингал - часть счастья.

Она засмеялась, тихо, устало, но по-настоящему.
Я обнял её.
И больше ничего не нужно было говорить.

Полина устроилась рядом, тёплая, родная. Я держал в руках почти остывшую чашку, но не спешил пить - хотелось просто быть здесь, с ней, в этом тихом моменте, когда в доме всё наконец стихло.

- А помнишь, - вдруг сказала она, тихо, будто сама не была уверена, стоит ли говорить, - как я снимала на камеру самолёт?

Я усмехнулся, глядя перед собой.
Как не помнить?

- Помню, - кивнул я, повернувшись к ней. - Я тогда подумал: «Что за идиотка будет снимать небо?» А потом сам увидел этот самолёт.
Ты ещё сказала...

- «Самолёт - символ перемен», - закончила она за меня и улыбнулась, не глядя.

- Вот. - Я покачал головой. - Я тогда подумал: «Она странная. Не такая, как все».
А через пару дней ты уже стояла с кормом у помойки и пыталась меня отогнать, думая, что я хочу скормить котёнка собаке.

- Не "думала", а уверена была, - поправила она с улыбкой. - Ты выглядел слишком... опасным.

Я фыркнул:

- Я просто был в майке и с псом. Это же классика. А потом ты зашла в класс, и я понял, что это судьба. Даже если судьба с характером и взглядом, будто я уже должен извиняться.

Полина тихо рассмеялась. Я смотрел на неё - в этом мягком полумраке, с лёгким светом от веранды, она выглядела всё так же, как тогда. Только теперь - моя. Настоящая. Не гипотетическая девочка с камерой. А женщина, с которой я построил целый мир.

- Самолёт - это перемены. И, знаешь... - я потянулся, взял её за руку, - ты оказалась права. С того момента всё изменилось.

Она посмотрела на меня - в её взгляде было всё: и то прошлое, которое мы прошли, и то настоящее, которое держали вместе, и тёплое, спокойное "я здесь".

- С тобой перемены оказались не страшны, - прошептала она.

Я поцеловал её пальцы и ответил так, как умел:

- А без тебя - я бы давно разбился.

Суббота начиналась не с кофе, как мечталось, а с бодрого лая Джека под окном. Я открыл один глаз, потом второй. Рядом - пустое место: Полины не было. По щекотке в носу и запаху ванили ясно - на кухне. У неё этот ритуал: если проснулась раньше всех, обязательно испечёт что-то, «чтобы дом знал, что утро пришло».

Я потянулся, сел на краю кровати и зевнул. Тело будто ещё спало. Но разум - просыпался. Медленно, по-мужски. Без паники.

Снизу послышались голоса. Лея, смеющаяся, как обычно, с утра пораньше. И Марк. Он был тише. Что-то говорил коротко, но по тону - явно не бурчал. Наверняка с Алиной переписывается. Ну да. Пятница закончилась с ним в облаках. Даже Джек с вечера выглядел романтичнее обычного.

Я накинул футболку, прошёлся босиком по коридору. Спускаясь по лестнице, услышал, как хлопнула духовка, и сразу - аромат: ваниль, яблоки и корица. Дом пах уютом, моей женой, и этим тёплым ощущением, ради которого ты и работаешь, и строишь, и злишься, и миришься. Ради которого стоит всё.

На кухне Полина стояла у плиты, волосы убраны в пучок, на щеке мука. Даже не заметила, как я подошёл - вся в тесте и в каком-то тихом напеве.

Я подошёл сзади, обнял, уткнулся носом в её шею.

- Доброе утро, Синеглазка.

- Доброе, Барс, - сказала она, даже не обернувшись, но я чувствовал: улыбается.

- Зачем ты такая идеальная с утра? - проворчал я, целуя её в висок. - Могла бы дать мужику поспать до восьми.

- У нас уже половина девятого, - хмыкнула она. - И если хочешь кофе - кофемашина тебя ждёт.

Я хмыкнул и отошёл, встречаясь взглядом с Джеком, который уже сидел у миски, делая вид, что с утра очень голоден, и никто его не кормил три дня.

- Не верьте псу. Он ел. Я лично видела. - Лея появилась из-за угла, с куском яблочного пирога в руке. - У него просто традиция - при папе страдать.

Я налил себе кофе и глянул в окно. Суббота выдалась ясная, несмотря на осень. Внутри было спокойно. Будто за долгое время всё встало на свои места.

- Поля, - сказал я, не поворачиваясь. - Я, кажется, люблю эту жизнь. Даже с лаем, шумом и подгоревшими краями пирога.

- У него не подгорели края! - возмутилась она.

- Ну вот, проснулся - и сразу начался семейный скандал, - вздохнул я и подмигнул Лее.

Я сделал глоток кофе, прислушался к знакомому гулу. Где-то в небе, вдали, но уверенно - пролетал самолёт. Почти не слышно, но для тех, кто знает, - всегда различимо. Я взглянул на Полину. Она стояла у плиты с той самой еле заметной улыбкой, которую замечал только я.

Никто бы не догадался, но именно в такие моменты она была где-то далеко.

Я не стал ничего говорить. Просто подошёл ближе, провёл рукой по её спине - от плеча до талии. Она едва слышно выдохнула, будто вернулась из своих небесных воспоминаний на кухню, где пахло пирогом и кофе.

- Пролетел? - спросила тихо, будто между прочим.

- Ага, - кивнул я. - Как по расписанию.

- Знаешь... - она посмотрела в окно, но уже не улыбалась, просто была - настоящая, моя. - Я всегда верила, что если небо рядом - значит, всё будет в порядке.

- Всё и есть в порядке, - сказал я, - потому что ты рядом.

Полина посмотрела на меня и чуть качнула головой, как будто хотела что-то сказать, но передумала. А потом, с тем самым своим движением, привычным до мельчайших деталей, протянула мне первый кусок пирога.

- Давай, завтрак важнее воспоминаний.

Я улыбнулся.

Я как раз доедал кусок пирога, когда в кухню, слегка шаркая по полу, зашёл Марк. На нём была серая футболка и спортивные штаны, волосы торчали в разные стороны, как у человека, который, судя по виду, даже не думал пользоваться расчёской. Но в руках у него был телефон, и главное - выражение лица.

Он улыбался. Такой улыбкой, которую не сдерживают. Мягкой, чуть глупой, по-настоящему тёплой. Не увидев нас, уставился в экран, что-то печатал, потом снова прочитал и усмехнулся. А потом - встал у холодильника, как будто и не в своей тарелке.

Я переглянулся с Полиной. Та уже прикусила губу и делала вид, что очень внимательно режет яблоко, хотя я-то знал: она тоже заметила.

- У тебя там что, новый уровень в игре? - спросил я, как бы между прочим, отпивая кофе.

Марк вздрогнул. Поднял взгляд.

- А? Не... Это... - он замялся, а потом всё же выдал: - Алина.

- А. Ну, всё, вопросов нет. - Я кивнул, делая вид, что ничего особенного. Хотя, если бы в доме вдруг заиграл марш Мендельсона, было бы не менее логично.

Полина усмехнулась, не поднимая глаз:

- С каких это пор ты стал так мило улыбаться телефонным сообщениям?

- С тех, как начал встречаться с самой крутой девочкой в районе, - парировал Марк и, чихнув, нырнул в холодильник.

Я покачал головой:

- Надеюсь, ты не пишешь ей «солнышко» и «пупсик» в каждом втором сообщении?

- Нет, - фыркнул Марк, доставая сок, - я, в отличие от некоторых, не оставляю доказательств на скриншотах.

Полина прыснула в кулак, и я понял - всё, проиграли.

Я поставил пустую кружку в раковину и обернулся к Полине, которая всё так же спокойно резала яблоки, но теперь уже с ленивой улыбкой, явно довольная утренним диалогом. Марк тем временем налил себе сока, сел за стол и потянулся к тарелке с блинами.

Полина вдруг бросила взгляд на часы и сказала, как бы между делом:

- Лея, кстати, уже упорхала к репетитору. По математике. Сказала, что лучше рано, чем потом снова сидеть с алгеброй до ночи.

Я удивлённо приподнял брови:

- И театрально не хлопнув дверью?

- Только аккуратно прикрыла. Почти выросла, - с улыбкой кивнула Полина.

- Или просто боится, что я попрошу её сварить мне кофе, - усмехнулся я.

Марк в этот момент оторвался от телефона:

- Она ещё и бутер себе успела забрать. И утащила наушники, так что если вы сегодня услышите BTS с кухни - это уже по моей вине.

- Да не, - вздохнул я, поднимаясь и потянувшись. - Если уж слушать BTS, то только под звуки сковородки. Чтобы знал, за что страдаешь.

Полина повернулась ко мне, не скрывая усмешку:

- Это звучит как описание твоего утреннего настроения.

- Утро субботы. Я как тот кот, который встаёт только если пахнет беконом.

- Но у нас блины, - напомнил Марк, уже доев третий.

- Вот потому и сижу, - подмигнул я и потянулся за четвёртым, - ради вас.

- Вы сегодня что-то планировали? - спросил я, глядя на сына.

- Пока не совсем. Алина говорила, что у неё до обеда занятия с мамой. Может, потом сходим куда-то. Тимур вроде хотел подтянуться.

- А гонки? - Полина прищурилась, явно между делом бросив взгляд, исподлобья.

Марк застыл на секунду. Потом фальшиво невинно пожал плечами:

- Не сегодня.

- Это хорошо, - тихо сказала Полина, но я уловил в её голосе стальную нотку.

- В любом случае, - добавил я, - если соберётесь куда-то ехать, шлем на голову, телефон в карман, и никаких фокусов. Ты мне не только сын, ты теперь пример. И для Джеков, и для младших.

- Да понял я, понял, - пробурчал Марк, глядя в тарелку.

- И давай без «солнышек» на людях, а то я чувствую, мои глаза не выдержат, - вставил я с усмешкой.

- Окей, пап, тогда буду называть её «звезда моих суббот», устраивает?

Полина прыснула в блин, а я только махнул рукой:

- Всё, сдаюсь. Доидайте. Я пошёл собираться.

Марк

Я закрыл за собой дверь в комнату и выдохнул. Джек плюхнулся на ковёр и уставился на меня с видом преданного, но не очень понимающего напарника. Я сел на край кровати, повертел в руках телефон, глядя в окно.

Суббота. За окном спокойно, как на открытке: двор залит мягким светом, на соседских деревьях трепещут жёлтые листья, и ничто не говорит о том, что сегодня ночью я собираюсь сорваться на гонку.

А ведь я пообещал. Всем.
Родителям, Алине, даже себе, наверное.
Типа - "всё, завязал".
Но разве это было окончательное «всё»?

Я уткнулся в колени, сцепив пальцы. Гонка не просто азарт или привычка. Это... как будто то, что заставляет сердце биться чаще. Момент, где всё ясно: ты, мотор, дорога. Никакой фальши. Всё настоящее.

И именно поэтому - никто бы не понял.

Я открыл черновики на телефоне и начал вбивать возможные отмазки.
Вариант 1: сказать, что иду на ночёвку к Тимуру.
Вариант 2: сказать, что помогу Тиму с контрольной по информатике.
Вариант 3: притвориться, что заснул, а потом выбраться через балкон - как в старые добрые.

Я посмотрел на балконную дверь. Легко. Тихо. Главное, чтобы Джек не начал лаять.

- Ты же не сдашь меня, пёс? - пробормотал я, потянув руку к Джеку.

Он только зевнул, как будто намекнул, что всё знает, но осуждать не будет.

Я закрыл глаза, мысленно прокручивая маршрут, списки, время сбора. Сердце забилось чаще - ещё не от адреналина, но уже в предвкушении. Как будто всё снова включалось.

Оставался лишь один вопрос - как не подставить всех, кого люблю, и при этом не отказаться от того, кто я на самом деле?

Пока ответа не было.
Но гонка уже ждала. Экран телефона мигнул.
Алина 🌿
«Ты чего такой тихий? Или вы с Тимуром опять что-то мутите?»

Я завис на секунду, держа телефон в руках.
Как же она умеет... чувствовать. Даже на расстоянии.

Я прикусил губу, строча в ответ:

«А вдруг я просто усердно думаю о смысле жизни?»

Ответ не заставил себя ждать:
«Значит, точно что-то мутите.»
А следом:
«Мар-р-рк. Ты же мне обещал.»

Я закрыл глаза. Обещал.
Обещал, что с гонками - всё.
Обещал, что больше не рискую. Что теперь я нормальный парень с нормальной жизнью, в которой есть Алина, и она - не между делом, а центр.

Экран снова вспыхнул.

«Ты сейчас в комнате? Или вы с Джеком уже решили сбежать от цивилизации в закат?»

Я усмехнулся.
Пальцы сами набрали:
«На месте. Джек уже почти заснул. А я думаю, как не упасть в твоих глазах с высокой скорости.»

«Падай только на кровать. В остальном - без фокусов. Я переживаю, понял?»

Вот она. Прямая, честная. Без истерик, без манипуляций. Просто - переживает. Потому что любит. Потому что я ей важен.

Я выдохнул, уткнулся лбом в колени, потом снова взглянул на экран.
Медленно, пальцами нащупал клавиатуру и написал:

«Я тебя не подведу. Обещаю. Сегодня просто хочу тишины.»

Поставил точку. Стер.
И заменил на:

«Ты лучшая. Не отпускай меня, ладно?»

Через секунду:

«Никогда.»

Экран погас. Я положил телефон на тумбочку и на миг закрыл глаза.
Если я всё-таки поеду - никто не должен знать.
Ни она. Ни сестра. Ни родители. Ни Тимур - хотя, может, Тимур как раз будет первым, кому я намекну.

Я достал из шкафа куртку. Лежала в углу, пахла бензином и холодным ветром.
Сегодня ночью я снова стану тем самим собой.

И, чёрт, как же страшно, что я могу потерять то, что важнее скорости.
Её.

Весь день я провёл с выражением сосредоточенного школьника-отличника. Даже Джек смотрел на меня с лёгкой подозрительностью, будто пытался понять, кто этот человек с учебником по геометрии на коленях и почему он не носится по дому с криками «Джек, ты где спрятал мой второй кроссовок?!»

Я намеренно делал всё, чтобы день казался максимально обычным.
Чтобы ни Лея, ни мама, ни, тем более, Алина, не заметили ничего странного.
Никаких намёков.
Никаких разговоров.
И уж точно - никаких переписок с Тимуром, в которых хотя бы рядом было бы слово «ночь», «гонка» или «движ».

Алина писала, как у неё дела с репетитором, как вчера она в чем есть легла спать так как была вымотана и винила в этом меня (кажется, она преувеличила, но я всё равно улыбался), прислала фото неба с подписью: «Похоже на тебя. Всё в вихрях, но красиво».
Я ответил чем-то вроде «А ты - мой ясный горизонт» - и сам удивился, что во мне вообще завёлся поэт.

Но всё это было - сверху.
А внутри тихо капала тревога.
Мотор будто уже гудел в крови. Сердце - как таймер.

Я посмотрел на часы.
До вечера ещё уйма времени.
До старта - вечность.
И всё равно... что-то внутри уже считывало каждую минуту как обратный отсчёт.

Я как раз сидел, уткнувшись в тетрадь, делая вид, что решаю задачку. В реальности я уже в третий раз перечитывал одно и то же уравнение и не запоминал ни цифры, ни слова. Мысль о ночи жужжала в голове, как мотоциклетный мотор на холостых. Всё ждал, когда кто-нибудь что-нибудь заметит.

И вот - шаги.
Тихие, но уверенные.
И следом - голос:

- Марк, обед скоро. Спускайся через десять минут.

Я поднял глаза. В дверях стоял отец, уже переодетый в домашнее, с лёгкой улыбкой на лице. Не изучающе, не подозрительно - просто буднично. Но почему-то я почувствовал, как внутри всё сжалось.

- Ага, сейчас доделаю и спущусь, - ответил я, стараясь, чтобы голос звучал естественно.

Папа кивнул, но не ушёл сразу.
Окинул взглядом комнату, как будто проверял - на месте ли всё. Я машинально прикрыл блокнот ладонью.

- Уроки? - спросил он, наконец.

- Угу, - подтвердил я, делая вид, что погружаюсь обратно в решение.

Он задержался ещё на пару секунд, потом тихо добавил:

- Только не перегружай себя. Выходные же. Дыши воздухом. Погуляй.

- Может быть, - пожал я плечами. - Если успею.

Папа кивнул.
- Через десять минут, Барсов. И без «сейчас, подожди» - суп остывает.

- Принято, - ответил я, вытягиваясь в небрежное военное приветствие.

Он усмехнулся и вышел, прикрыв за собой дверь.

Я выдохнул.
Резко.
Словно весь диалог был не про обед, а как допрос на полиграфе.

Даже если он ничего не заподозрил... я слишком остро чувствовал: всё, что касается гонки - должно остаться под кожей. Вплоть до старта. Я спустился на кухню, как и обещал - через десять минут, ну, может, через одиннадцать. Джек уже вертелся у стула, будто дежурный по вкусовому контролю. За столом сидели мама и папа, напротив уже устроилась Лея с планшетом - что-то читала, похоже, снова по биологии.

- О, жив! - прокомментировала она, заметив меня. - Я думала, ты там уже сдох под тяжестью школьной программы.

- Ещё держусь, - буркнул я, опускаясь на своё место.

- Марк, убери телефон со стола, - строго сказала мама, ставя передо мной тарелку супа. - Сегодня ты рекордсмен по залипанию в экран.

Я покорно сдвинул его в сторону, экран погас, но откуда-то внутри зудело, будто я только что нажал паузу на отсчёте до ночи.

- А Лея у нас уже всё сделала и даже съездила к репетитору, - заметила мама между делом. - А ты весь день в комнате. Уроки?

- Ну да. Уроки. Много.
- И мыслей других ни одной, да? - усмехнулся отец, глядя на меня поверх кружки с чаем. - Никаких там... мотоциклов, адреналина, гонок?

Я замер. На долю секунды - но всё внутри сжалось.
Он смотрел спокойно. Но слишком прямо. Словно бросил якорь прямо в моё лицо.

- Какие гонки, пап, - фыркнул я, отводя взгляд. - Я же сказал - завязал.

Мама бросила взгляд на отца.
Тот вздохнул, откинулся на спинку стула.

- Ладно. Просто напомню: гонки - не самое безопасное хобби. Особенно если ты собираешься дожить до двадцати. Или хотя бы до выпускного.

Я молча кивнул. Горло будто перетянуло. Я не мог сказать, что это не тревожит. Просто знал - тревожит по-другому. Как будто если не поеду, потеряю что-то, что делает меня собой.

- Кстати, - подала голос Лея, - вечером мы договаривались фильм посмотреть. Или ты опять «заделаешься уроками», братец?

- Посмотрим, - буркнул я, ковыряя ложкой суп. - Как настроение будет.

На самом деле, я уже знал - вечером я уйду. В сумку тихо сложены перчатки, балаклава, зажата куртка.
Скоро.
До начала ночи оставалось чуть больше семи часов.

------------

Ночь.
Дом спал. Так спал, как умеют дома после долгого уютного дня - спокойно, с тихим поскрипыванием половиц, с редким посапыванием Джека под дверью и светом ночника где-то в коридоре, брошенным на случай, если кто-то пойдёт пить воду.

Я лежал в кровати, глядя в потолок. Телефон в руке показывал 01:12.
Гонка в два.
Я знал трассу, знал координаты, знал, кто будет. Почти все - свои.
Почти никто - не в курсе, что я приеду.

Тихо, как мог, я поднялся. Под полом, внизу, шорох - Джек, должно быть, перевернулся. Но ко мне он не поднимался - я нарочно не давал ему повода. После ужина даже не глянул лишний раз. Пес чувствовал, когда я нервничал, а я нервничал.

Я взял заранее собранную куртку, натянул капюшон. Кроссовки надел у двери. Сумка с защитой, перчатками и балаклавой - была под кроватью. Теперь - за спину.

Телефон проверил. Без звука. Алина...
Я выключил экран. Её не должно быть в этой ночи. Никого не должно. Только я, трасса и воздух, который как будто возвращает меня к себе.

Шаг. Второй. Коридор.

На первом этаже было прохладно. Я едва дышал, чтобы не скрипнула лестница. На кухне, кажется, мигнул свет ночника от холодильника.

Я остановился у входной двери. Секунда.
Рука на ручке.
И тишина.

Повернул ключ. Щелчок.
Дверь открылась. Холодный ночной воздух ударил в лицо.
Свобода.
Опасность.
Выбор.

И я сделал шаг.

Закрывая за собой, я подумал: Если кто-то и проснётся - уже поздно.
А если никто - значит, я был достаточно тихим.

Я спустился с крыльца. Впереди, за воротами, темнела улица.
На стоянке, у соседнего дома - мой мотоцикл.

Сегодня снова он.
Сегодня снова я.

Я пересек улицу, прячась в тени, словно это не мой район, не мой дом, а какое-то чужое задание под прикрытием. Воздух был свежий, с лёгким налётом влаги - осень дышала ночами особенно громко.

Мотоцикл стоял там, где я его и оставил - припаркованный между двумя машинами, покрытый плотным чехлом. Снял его быстро, по памяти, будто руки сами знали, за что тянуть. Холод металла приятно обжигал пальцы.

Я сел.
Завёл.
Двигатель загудел низко, словно зверь, узнавший хозяина. Я сразу убавил звук.

Только не разбуди район, Барсов. Ни родителей. Ни сестру. Ни её храпящего пса.

Я включил фары, но в режиме ближнего света.
Колени слегка дрожали - не от страха, от адреналина. От предвкушения.

Проложенный маршрут - в голове.
Час пути. Гонка в два.
И я снова в игре, хотя поклялся выйти.

---

Огни трассы заметил ещё издалека. Брошенное поле под лесополосой, как обычно. Кто-то уже выкатывал машины, кто-то стоял с термосами и разговаривал сквозь пар изо рта. Мотоциклистов было меньше - всегда меньше. Мы держались особняком. Мы рисковали сильнее.

Мой взгляд скользнул по знакомым лицам - и не таким уж знакомым. Никто не удивился, когда я подъехал. Пара ребят кивнула. Один хлопнул по плечу.

- Ягуар. Всё-таки не удержался, а?
- А ты ждал?

- Я делал ставки.

Я только усмехнулся.
Пока никто не задавал лишних вопросов - это хорошо.

Мотоцикл выровнен, руки в перчатках, балаклава на лице.
Один круг для проверки - и можно в бой.

А потом домой. До рассвета.

Только вот я чувствовал, будто кто-то всё-таки проснулся.

Мотор ревел как зверь. В ушах - свист ветра, в груди - сердце, будто пытается пробить рёбра изнутри. Остался последний круг. Я уже чувствовал запах горелой резины, знал каждый поворот этой трассы, как родной двор. Но именно в этот момент слева мелькнула ало-чёрная тень.

- Хонда. Красная. Опять он.

Я почувствовал, как мышцы сжались. Это был тот самый придурок, что уже дважды пытался снести меня с трассы. Первый раз - месяц назад, когда резко подрезал на мосту. Второй - чуть не сбросил в канаву. Тогда я выжил, но мотор пришлось менять.

- Ты что, скучаешь по смерти, друг?

Он снова был рядом. Миг - и его байк подался вбок, почти вплотную к моему. Его взгляд я увидел даже сквозь тёмное стекло шлема - вызывающе-спокойный, с мерзкой ухмылкой, будто всё происходящее - просто весёлая игра.

Но у меня не было права проиграть.

Я резко ушёл вправо - внутрь поворота, и он чуть не потерял контроль, зацепив пыль обочины. Первая ошибка за ним.

- Давай, играйся дальше.

Он выровнялся, рывком обошёл снаружи, выстреливая вперёд, но я держался следом, на опасно малом расстоянии, дожидаясь момента.

Он не просто лихач. Он - провокация. И если сейчас не поставлю его на место - он будет ждать следующего раза.

Последний прямой участок. Он дернулся, снова пытаясь подрезать, - и тут я взял его с другого фланга, в последний момент вжав газ и обойдя чуть ближе к отбойнику.

Его мотоцикл качнуло. Он выровнялся, но секунду потерял.

Этого хватило.

Финишная лента мелькнула справа. Я прошёл её первым, с тонким визгом шин.

Позади раздавался рёв - кто-то праздновал, кто-то ругался, но я не слышал. Только пульс в ушах и гул крови.

Я развернулся - тот, на красной Хонде, остановился в стороне. Шлем он не снял. Просто смотрел.

И даже отсюда я увидел, как он медленно поднял руку и провёл большим пальцем по шее, будто перерезая воздух.

- Что ж, Хонда. Видимо, мы ещё встретимся.

Орг подошёл ко мне, как всегда молча, без лишней суеты. В руках у него был привычный тёмный конверт, как часть ритуала.

- Ягуар, сработано отлично. - Он протянул мне выигрыш. - Снова размазал Грома по асфальту.

Я взял конверт, даже не открывая - знал, что там всё ровно. Орг таким не промышлял. Его дело - порядок и ставки, моё - скорость и холодная голова.

- Он сам подставляется, - буркнул я, сунув конверт во внутренний карман. - У него стиль - как у бешеного быка, только шума больше.

Орг хмыкнул.

- Так и снесёт тебя когда-нибудь, Ягуар. Даже не по правилам - просто назло.

- Пусть попробует, - бросил я через плечо и пошёл к мотоциклу.

Ночь уже выцвела. Пахло выхлопами, сожжённой резиной и дождём. Надо было валить - пока не начали собираться лишние глаза и вопросы.

И пока я ещё мог вернуться домой незамеченным.

Я только зашёл домой, сбросил куртку на вешалку, стянул с головы шлем и еле успел скинуть кеды, как телефон в кармане подал вибрацией сигнал.

Экран мигнул. Сообщение от Алины.

> Ты свихнулся?

Сердце ёкнуло. Не потому, что испугался. Потому что сразу понял - она знает.

Я быстро набрал:

> Ты о чём?

Ответ пришёл сразу, как выстрел.

> Не строй из себя идиота, Барсов.

Я сжал челюсть. Прислонился лбом к косяку, выдохнул через нос. Дерьмо.

> Окей. Ты всё знаешь.

> Я не тупая. И не слепая ты не отвечал весь вечер и ты - Барсов. Этого уже достаточно.

Улыбка вышла горькой. Она меня знает. Лучше, чем я сам себя, наверное.

> Прости.

Долгое молчание. Потом:

> Ты обещал.

Вот это уже удар. Не просто сообщение. Это нож между рёбер. Потому что я действительно обещал. Зарёкся. Ради неё. Ради семьи. Ради всех, кому не всё равно.

> Я знаю. Просто... я должен был. Один раз.

Тишина. Ни трёх точек, ни «печатает...». Пауза тянулась как вечность. Я уже хотел написать что-то ещё, как экран ожил:

> Ты цел?

> Да. Просто устал.

Она не ответила сразу. Я сел на край кровати, выдохнул, скинул шлем на пол. На щеке действительно ощущался след - горячая полоса давления. И холод в груди.

Наконец появилось:

> Я тоже устала, Марк. Не заставляй меня выбирать между сердцем и здравым смыслом.

Всё. Конец диалога. Или, может, предупреждение. Или... начало конца?

Я уронил голову на руки. Глупо. Опасно. Эгоистично. Но я поехал. Потому что не мог не поехать. Потому что иногда ты просто должен доказать себе, что всё ещё на ходу.

Но теперь...

Теперь я, возможно, поставил под удар единственное, что имело значение.

Утро наступило медленно, как будто и оно не было уверено, стоит ли мне просыпаться. Комната была серой, будто вся краска выцвела за ночь. Я открыл глаза и первым делом потянулся за телефоном.

Экран мигнул. Никаких новых сообщений от Алины.

Пусто.

Как будто даже она решила - пусть Барсов теперь сам выкручивается. И, наверное, была права. Я опустил телефон обратно, уставился в потолок. Тишина дома показалась громче любых уличных звуков. Где-то на кухне брякнула посуда - мама уже проснулась. Джек, скорее всего, носится внизу, как обычно. Живёт без последствий. Не обещает. Не нарушает.

А я... я снова всё испортил.

Поднялся, пошёл в ванную. Лицо в зеркале выглядело незнакомо: синяки под глазами, вмятина от шлема еле заметная, но я-то знал, откуда она. Усталый взгляд. Как будто я пробежал марафон. Только вместо медали - молчание от человека, который значил больше всех.

Когда я вышел в коридор, навстречу выскочил Джек, радостно залаял, запрыгнул на меня. Я слабо усмехнулся, почесал его за ушами:

- Тебе, конечно, пофиг, что я творю, да? Лишь бы гулять.

Он вильнул хвостом, как будто соглашаясь. А я пошёл на запах кофе.

Мама уже накрывала завтрак, заметила меня с порога:

- Доброе утро. Ты как-то... сонный?

- Немного, - буркнул я и сел за стол. - Просто поздно лег.

Она прищурилась, но ничего не сказала. Только поставила передо мной тарелку и вернулась к плите.

Телефон лежал рядом. Я всё ждал - вдруг. Одно сообщение. Одно слово. Но - тишина.

Я сам должен был написать. Сам должен был сказать. Исправить. Не отмалчиваться.

Но как? Я уже почти доедал яичницу, когда хлопнула дверь со стороны веранды - на кухню вошёл отец. Волосы слегка взъерошены, футболка с пятном краски, в руке - кружка с остатками кофе. Он кивнул мне и маме, бросил:

- В сарае опять провод от генератора болтается, чуть не навернулся утром. Кто-нибудь это когда-нибудь починит?

- Доброе утро, пап. - Я вздохнул. - Так починишь же ты. Как обычно.

- Вот именно, - проворчал он, но без злости. Подошёл к маме, обнял за талию, поцеловал в висок. - Ты хоть спала сегодня нормально?

- Лучше, чем твой сын, - с усмешкой ответила она, глянув на меня с той своей полуулыбкой. Я не знал, сколько она слышала ночью. Но, зная маму... наверное, всё.

- Ммм, - только и пробурчал я, делая вид, что занят чаем.

В этот момент на кухню ввалилось ещё одно сонное существо - Лея. Волосы торчком, лицо помятое, но в руках уже телефон.

- Кто-то уберите солнце, - пробормотала она, зевая. - Почему выходной, а я всё равно встаю как в школу?

- Потому что у тебя сегодня репетитор по математике, - напомнила мама.

- Чёрт. А я надеялась, что это был сон.

Лея плюхнулась рядом со мной и украдкой взглянула на мой телефон, как будто ожидала увидеть там нечто важное. Потом всё-таки спросила:

- Ты чего хмурый такой? Не выспался?

Я пожал плечами.

- Бывает.

Отец молча наливал себе чай, но, кажется, слушал каждое слово. Взгляд у него был внимательный - слишком.

И всё это время телефон оставался немым. Ни от Алины, ни от Тимура, ни даже от Жеки, который обычно каждое утро кидал мем про школу и тоску по лету.

Дом жил своей жизнью. Я - в своей тишине.

Но если она мне не напишет - я напишу сам. Обязательно. Просто... чуть позже. Когда найду нужные слова.

Мама, завязывая шарф перед зеркалом в прихожей, крикнула в сторону кухни:

- Марк, мы с папой в магазины, Лея с нами поедет. Ты точно не хочешь?

Я выглянул из-за косяка, всё ещё в домашней футболке и с кружкой чая в руке:

- Да я пас. Домой закину пару заданий, отдохну.

Папа уже стоял у двери, проверяя ключи и бумажник, как всегда перед выходом. Он мельком глянул на меня:

- Ну смотри. Только дверь не забудь закрыть. И посуду в раковине не разводи, будто ты тут не живёшь.

- Да понял я, понял, - буркнул я, уже заранее жалея, что согласился остаться.

Лея проскользнула мимо, натягивая куртку. Бросила мне мимолётный взгляд:

- Надеюсь, ты не останешься дома просто чтобы хандрить.

- Ага. Просто чтобы пожить. Бывает.

- Угу. - Она склонила голову набок. - Ну ладно. Если что - напишу.

- Жду с нетерпением.

- Барсовы, по машинам! - позвал отец с улицы, хлопая дверцей.

Мама подмигнула мне напоследок и скрылась за дверью. Вскоре за окнами замолчал звук шагов и загудел мотор.

Я остался один. В доме стало тихо. Такой тишины не бывает, когда кто-то есть, даже если никто не разговаривает. Только посуда в сушке щёлкнула каплей воды, и где-то в дальней комнате Джек сопнул во сне.

Я поставил кружку в раковину, вытер руки полотенцем... и уже знал, чем займусь дальше.

Проверю телефон. И если Алины там нет - напишу первым. Я не стал писать. Не потому что не знал, что сказать - наоборот, знал слишком хорошо. Но какие бы слова я ни выбрал, они всё равно не звучали бы так, как надо.
Поэтому я просто собрался.

Натянул худи поверх футболки, сунул кошелёк в карман, проверил ключи. Джек, кажется, что-то почуял - повёл ухом с дивана, но остался на месте, будто понимал: это не его прогулка.
Я тихо прикрыл за собой дверь и вышел.

Осень стояла холодная, но ясная. Двор был пуст, листья гонялись ветром вдоль тротуара. В воздухе висела какая-то хрупкая, странно тревожная тишина, как будто даже ветер ждал, что будет дальше.

Я шёл по знакомой улице - к дому Костровых.
Там за калиткой мог быть кто угодно: и просто Алина, и Алина, которая меня не простила.
Или - Алина, которая сделала вид, что простила.

Но я должен был увидеть её. Глаза в глаза. Без фильтров, переписок и пауз между сообщениями.
Пусть она скажет мне всё, что хочет. Главное - лично.

Калитка Костровых была приоткрыта.
Сердце застучало чуть быстрее.

Я подошёл и толкнул её.

И я услышал звук музыки, кажется с ее комнаты и голос. Она подпевала.
Живой, лёгкий - такой, каким я не слышал его с пятницы.

А потом шаги. И тень у двери.

Дверь распахнулась, и она стояла передо мной.

Алина.

Она на секунду застыла, как будто не ожидала увидеть меня, но во взгляде не было удивления - скорее... ожидание.

- Привет, - сказал я. Голос чуть охрип, как будто всё это время копил слова и теперь не знал, с чего начать. - Можно?

Она смотрела на меня долго. И наконец, чуть кивнула:

- Заходи, Барсов. Только если пришёл с объяснениями.

Мы поднялись по лестнице в тишине. Я шёл чуть сзади, и всё ещё не до конца верил, что она не захлопнула передо мной дверь. Не выгнала, не сказала "поздно". Не отвернулась.

Комната Алины была всё такой же - уютной, чуть хаотичной, но в этом был свой порядок. Открытая тетрадь на столе, кружка с остывшим чаем, плед, небрежно свисавший с кровати. Воздух пах её шампунем и чем-то цитрусовым.

Она бросила взгляд через плечо, закрывая дверь.
- Родители уехали к бабушке с дедушкой, - сказала она. - А я отказалась. Сказала, что завал по учебе.
Она села на край кровати, скрестив ноги.
- Хотя на самом деле... просто не хотела делать вид, что всё хорошо.

Я опустился в кресло у окна. На секунду замолчали. В этой тишине слышно было, как тикали часы на полке.

- Алина, - начал я, медленно, словно выбирая каждое слово, - я не собирался снова в это лезть. Я правда... хотел закончить. Ради себя. Ради тебя.

- Хотел, но не закончил, - её голос был спокойным, почти отстранённым. - Ты же сам всё понимаешь. Я же видела. В группе. Видео уже выложили. Комментарии тоже. "Ягуар снова вырвался вперёд".

Я вздохнул.
- Да, я поехал. Я... не знаю. Это было глупо. Без предупреждения. Без разговоров. Я просто - не смог не выйти на трассу. Он там был. Гром. Красная хонда. Снова. Я должен был...

- Что? Должен был доказать ему, что ты круче? Рискуя головой?
Она посмотрела прямо в меня. Глаза были не сердитыми - они были больными. Как будто я не просто подвёл её, а стёр что-то, во что она верила.

- Я испугалась, - прошептала она. - Не потому что ты мне что-то пообещал. А потому что это уже не гонки. Это - привычка. Это часть тебя. Такая, которая не спрашивает ни о чувствах, ни о любви.

Я опустил взгляд.
- Это не сильнее тебя. - Я тихо. - Я знаю. Просто... иногда я забываю, как жить по-другому.

Она молчала долго. Потом встала, подошла ко мне.
- Тогда научись. Если хочешь быть со мной - научись. Я не прошу тебя стать другим. Я прошу - не исчезать в том, от чего однажды можешь не вернуться.

Я кивнул. Медленно.
А потом взял её за руку.
Она не отдёрнула. И этого мне сейчас хватило.Она стояла передо мной, и в её взгляде больше не было упрёка. Только усталость и та честность, которую выдают себе только близкие. Мы молчали, и, кажется, это молчание было важнее любого оправдания.

- Я не хочу быть одной из тех, кто просто наблюдает, как ты сгораешь, - сказала она наконец. - Я не для этого рядом, Марк.

- Я знаю, - ответил я, не отпуская её руки. - Ты не фоновая тень. Ты та, ради кого я впервые за долгое время захотел остаться. Остаться, понимаешь? А не мчаться вперед, обгоняя всё и всех.

Она слабо улыбнулась.

- Ты красивее говоришь, чем поступаешь, Барсов.
- Это ты меня испортила. - Я попытался улыбнуться в ответ. - Раньше максимум, что мог выдавить: «норм».
- Вот, а теперь поэзию читаешь.

Мы оба чуть расслабились. Но в глазах всё равно стояла та же тревога.

- Я не хочу, чтобы ты боялась за меня, - сказал я тихо. - Не хочу, чтобы сидела и ждала, пока мне повезёт, как в кино. Хочу, чтобы ты знала - я выбираю тебя, а не трассу. Не бешенство. Не риск.

Алина посмотрела на меня внимательно.
- Тогда докажи. Не сейчас. Не словами.
- А чем?
- Временем. Поступками. Спокойными днями. Тишиной рядом.
- Значит, теперь тишина - это тоже знак?
- Когда рядом ты - да.

Я потянул её к себе за руку, медленно, без давления.
- Можно я просто немного побуду рядом?

Она кивнула.
И, не говоря больше ни слова, опустилась рядом со мной на пол. Мы просто сидели, плечом к плечу, глядя в окно. Осень плавно вырисовывала узоры на стекле, а я ощущал: у меня есть шанс. Всё ещё есть.

Если не профукать.

- А почему ты какое-то время носил линзы? - вдруг спросила Алина.

Я поднял на неё взгляд. Она сидела, облокотившись на спинку стула, и смотрела на меня внимательно, без насмешки - просто... по-настоящему.

- В смысле? - пробормотал я, хотя сразу понял, к чему ведёт.

- Ну, в детстве, помнишь, у тебя были оба глаза карие. А потом - один карий, другой голубой. Я сначала думала, что линза случайно выпала, но... потом заметила, что ты почти всегда с одним цветом. Только позже поняла, что ты специально носил линзы. Почему?

Я опустил взгляд, стиснул пальцы.

- Меня дразнили, - сказал тихо. - Серьёзно дразнили. "Мутант", "ошибка природы", "глазастик"... - я усмехнулся, - дети жестокие, когда не понимают.
А потом я увидел, как у отца тоже два глаза разных - один карий, другой зелёный. Он вообще никогда их не скрывал, гордился даже. А я прятался.

- Но ты всё-таки снял линзы, - сказала она тихо. - Почему?

- Потому что однажды отец сказал мне: «Ты боишься своих глаз, а я боюсь, что ты вырастешь и станешь бояться самого себя».
И тогда я понял, что он прав. Не сразу, конечно. Но понял.

Она смотрела на меня так, будто заново увидела. И тогда я спросил:

- А ты когда узнала?

- Что у тебя гетерохромия?

- Нет. Что ты... ну... - я запнулся, - влюбилась.

Она слегка усмехнулась и отвела взгляд.

- Это было два года назад.
Я тогда вообще не понимала, что происходит. Просто в какой-то момент ты стал для меня не просто "Марк", а - "тот самый".
И я сказала тебе.

Я кивнул. Помнил. Всё помнил. И как тогда мягко, почти испуганно, сказал ей, что не готов. Что она классная, но... не так. Я не хотел причинить ей боль. И всё равно причинил.

- Ты не был виноват, - сказала она, словно читая мои мысли. - Ты просто не чувствовал того же. Тогда.
Но я никогда тебя не винила.

Я молчал. Просто смотрел на неё, на ту самую девочку, которую когда-то мягко оттолкнул - и к которой теперь тянуло с какой-то пугающей ясностью.

- А теперь? - спросила она.

Я встал, подошёл ближе, медленно. Осторожно, будто шаг в её сторону - это шаг по стеклу.

- А теперь я не понимаю, как раньше мог этого не видеть.

Она тоже встала. Между нами оставалось полшага. Её дыхание чуть дрогнуло.

- Я изменилась?

- Нет, - покачал головой. - Это я изменился. И наконец догнал тебя.

Она улыбнулась - не слишком уверенно, но искренне. А потом - потянулась ко мне. И в этот раз не было ничего внезапного. Ни спешки, ни страха. Просто - поцелуй, который ждал своего часа. Мы стояли, дыша почти в унисон, когда тишину в доме внезапно нарушил звук ключа в замке и голос отца Алины:

- Мы дома! Тимур, не забудь занести сумку!

Алина тут же вздрогнула и - до того, как я успел вообще осознать, что происходит - схватила меня за руку и потащила к шкафу.

- Эй, эй, ты чего... - начал я, но она уже открывала дверцу.

- В шкаф! - прошипела она. - Быстро!

- Ты серьёзно?! - Я посмотрел на неё, как на сумасшедшую. - Ты только что целовалась со мной, и теперь я ГАРДЕРОБНЫЙ ДУХ?

- Марк, пожалуйста! - Алина заталкивала меня внутрь с силой, не давая даже придумать аргумент. - Просто... сиди. Тихо.

- Все и так в курсе, что мы вместе! - прошипел я, вжимаясь в вешалки. - Даже твой отец уже почти свыкся! А Тимур - мой лучший друг! Что за цирк?

- Заткнись и сиди молча! - выдохнула она, хлопнув дверцу. - Если Тимур увидит, что мы были одни в доме, и на моей кровати - у него в голове взорвётся всё! А папа... у папы включится режим «пулемёт против Барсова»!

Из коридора уже слышались шаги.

Я в темноте прикусил язык и тихо пробормотал:

- А если я чихну, ты меня сожжёшь на костре?

- Молчи! - прошипела она в ответ и села на край кровати так, будто единственное, что её интересует - это конспекты английского.

В комнату заглянул Тимур.

- Ты чего, все нормально?

- Угу, - невинно кивнула она. - Решила поучить.

- А что случилось? Или Барсов что то натворил ? - он прищурился.

- А при чём тут Барсов? - Алина сцепила пальцы на коленях. - Я что, не могу существовать без него?

- Можешь. Просто вы, когда без надзора, у вас обычно лица светятся, как гирлянды. Сейчас у тебя подозрительно... серьёзное.

Я сдержал смешок в шкафу.

- И вообще, - добавил Тимур, - у тебя дверь в комнату открыта. Ты так никогда не сидишь.

- Вот видишь! Учусь меняться! - сдавленно выдала она.

- Ага, ну-ну. - Шаги удалились.

Когда всё стихло, дверца шкафа медленно открылась, и я с трудом вылез наружу, стараясь не запутаться в рукавах её худи и шарфе.

- Ты с ума сошла, - выдохнул я. - Мы не в шестом классе.

- Зато жив, цел и никто не сожжён, - Алина посмотрела на меня невинно. - Целоваться - одно. А выносить осуждающие взгляды отца - совсем другое.

Я покачал головой.

- Знаешь, если я завтра умру, скажи всем, что это был не мотоцикл. Это был твой шкаф.

Она хихикнула и потянулась ко мне.

- Но ты ведь всё равно не жалеешь?

Я вздохнул, обнял её и прижал к себе.

- Только о том, что теперь у меня психологическая травма на весь ИКЕА.

Алина снова села на кровать, аккуратно подтянув колени к груди. Я стоял перед ней, всё ещё приходя в себя после "плена" и пытаясь игнорировать то, как сильно я её люблю, даже когда она запихивает меня в мебель.

- Знаешь, - начал я, - ты могла бы просто сказать: «Марку пора уйти, мои вернулись». А не устраивать миссию-невыполнимо: побег в шкафу.

Она хмыкнула, отвела взгляд.

- Не будь таким драматичным.

- Кто? Я? Я драматичный? - я уселся рядом, притянув её к себе за плечи. - Кто тут играет в «шпионку года» и устраивает театральные сцены, будто мы преступники на тайной квартире?

- Ну извини, - пробормотала она, пряча улыбку. - Я испугалась, ладно? Просто подумала, что если папа тебя увидит здесь в моей комнате, у него случится мини-инсульт.

- А у меня случилось мини-клаустрофобическое прозрение.

Алина повернулась ко мне, её глаза стали серьёзнее:

- Просто мне иногда всё ещё кажется, что это всё... сон. Что если кто-то узнает - они заберут это у меня. У нас. Понимаешь?

Я молча смотрел в её глаза, потом кивнул.

- Тогда слушай внимательно, - я наклонился ближе, убрав волосы с её щеки. - Даже если весь мир сойдёт с ума, я никуда не денусь. Я не планирую исчезать. Ни из твоей жизни, ни из твоей комнаты.

- Даже если снова придумаю тебе укрытие в шкафу?

- Даже если ты будешь прятать меня под кроватью. Хотя давай не будем это проверять, хорошо?

Она улыбнулась. Та самая улыбка - немного усталая, но настоящая, как свет фонаря среди ливня.

Я тихо поцеловал её в висок.

- Я с тобой, Алин. На всех уровнях - шкафных и не очень.

Она вздохнула и склонилась ко мне плечом.

- Тогда останься ещё ненадолго. Пока Тимур не начнёт проверять шкафы.

- Если он туда полезет, я закричу «Бу!» и навсегда испорчу ему психику.

- А я скажу, что у нас квест. И ты приз.

- Лучший трофей, - усмехнулся я. - Влюблённый Барсов: найдите и удержите.

Она молчала, прижавшись ко мне плечом, и в этой тишине было удивительное спокойствие. Её пальцы скользнули по моей ладони, переплетаясь с моими - медленно, будто проверяя, правда ли я здесь, рядом, и не исчезну в следующее мгновение.

- Ты ведь понимаешь, - тихо произнесла она, глядя в пол, - что мне всё это до сих пор немного страшно?

Я кивнул, не отводя взгляда от неё:

- Потому что вдруг всё испортится?

- Потому что вдруг ты уйдёшь, - прошептала Алина.

Молнии ударили где-то внутри. Потому что я знал - она не из тех, кто говорит такое просто так. Это значило больше, чем просто страх. Это было о прошлом. О том, как я однажды отверг её чувства. И, может быть, она до сих пор несёт это в себе - маленький шрам.

- Я не уйду, - сказал я, - только если ты сама меня выгонишь.

Она слабо усмехнулась:

- Это ты так красиво говоришь. А потом - раз, и... исчез.

- Тогда слушай, - я взял её ладони в свои, крепко. - Я идиот. Был. Много раз. Особенно тогда, когда ты... А я не ответил. Но, Алин, ты же знаешь, я не потому что не чувствовал. Я просто тогда сам себя не знал.

Она медленно посмотрела на меня.

- А сейчас?

- Сейчас я знаю точно. Я хочу быть с тобой. Не тайком, не мимоходом, не на паузе. Я - за руку, на людях, на перемене, в каждом моменте. Поняла?

Она кивнула. И в глазах - свет. Настоящий, как вечерний закат.

- Тогда пообещай.

- Что?

- Что не сбежишь в следующий раз, если мои родные снова заявятся.

Я засмеялся и притянул её ближе:

- Обещаю. Даже если снова шкаф - хотя... у меня теперь травма.

Она засмеялась в ответ - легко, с облегчением. Потом наклонилась ко мне и поцеловала. Нежно, просто. Без слов, без спешки. Просто как подтверждение.

Мы оба знали - в этот раз всё иначе.

После поцелуя с Алиной, когда внутри всё гудело, как натянутые струны, и казалось, ничто не сможет испортить момент... конечно, зазвонил телефон.

Вибрация в кармане. Я выдохнул и на автомате достал телефон. На экране - Тимур.

> Тимур:
«Ты где, Барсов? У нас вообще-то планы были»

Я приподнял бровь. Планы? Какие ещё планы?

> Я:
«Уточни, а то я могу тебя удивить»

Ответ пришёл через секунду:

> Тимур:
«Ты обещал помочь с темой по физике, забыл? Или тебе шкаф понравился?»

Я почти подавился собственным смешком и посмотрел на Алину, которая тоже заглянула в экран и прикусила губу, сдерживая улыбку.

- Он в курсе? - спросила она, щурясь.

- Он в курсе всего, - проворчал я. - Думаю, даже того, что я сейчас думаю.

- Удобный друг.

- Подозрительно удобный.

Я снова набрал:

> Я:
«Ты следишь за мной, брат?»

Ответ мгновенный:

> Тимур:
«Нет, но если ты из шкафа не выйдешь сам, я приду туда с камерой и солью тебя в семейный архив»

Алина прыснула от смеха. Я уставился в потолок.

- Вот скажи, он вообще нормальный?

- А ты его знаешь с детства. Ты мне скажи.

Я тяжело вздохнул и написал:

> Я:
«Даю тебе полчаса. Потом прибуду с твоими формулами. Только ты кофе поставь. Я был в шкафу - мне положен уход за моральным здоровьем»

> Тимур:
«Кофе будет. И пижама, если не отмоешь травму шкафной любви»

Я отложил телефон, обнял Алину за талию и прошептал:

- Вот скажи, как мне с ним жить?

- С иронией и терпением, - усмехнулась она.

- А с тобой?

Она посмотрела на меня с самым светлым, мягким выражением лица и прошептала:

- А со мной - с чувством, толком, расстановкой. И лучше без шкафа.

Мы сидели на кровати, и у Алины на губах всё ещё была лёгкая тень улыбки после нашего поцелуя. Я смотрел на неё и думал, как это вообще возможно - чтобы кто-то одновременно сводил с ума и успокаивал.

Я чуть наклонился ближе, ладонью обвёл её щёку. Алина подняла глаза, и я уже почти коснулся её губ, когда...

- Ну вы даёте, конечно, - раздалось из ниоткуда, и дверь в комнату с грохотом распахнулась.

Я вздрогнул. Алина отпрянула. И на пороге, конечно же, стоял Тимур.

Опирался на косяк, прищуренный, с телефоном в руке и с самым самодовольным выражением лица, какое я когда-либо видел.

- Надеюсь, вы хоть шкаф открытым держали на всякий случай, - хохотнул он. - А то вдруг снова прятки?

- Серьёзно? - выдохнула Алина, прикрывая лицо ладонями. - Ты что, не мог хотя бы постучать?

- Ну, вообще-то, вы в моём доме. В моей сестринской комнате. В субботу. И ты, Барсов, снова тут! Ты понимаешь, что это звучит как начало фанфика?

Я откинулся на спину и выдохнул.

- Тим... я не в шкафу. Всё цивильно. Просто разговор и... ну, всё остальное.

- Ага. Особенно вот это "всё остальное" меня и интересует, - он фальшиво серьёзно кивнул. - И да, я предупреждаю, если однажды увижу тебя снова рядом с платяным шкафом - вызову экзорциста.

Алина захлопнула подушкой его в плечо, но без злости. Больше из раздражения, что он появился в такой момент.

- Тимур, вали, пока я не накинулась с тапками, - пробурчала она.

- Всё, всё, ухожу, - поднял руки он. - Только, Марк, в следующий раз - поставь в шкафе табличку «занято». А то неловко получается.

И с громким хохотом он ушёл.

Я посмотрел на Алину. Она молча смотрела в потолок.

- Это... было неловко? - спросил я осторожно.

- Это... было слишком по-Тимуровски, - выдохнула она. Потом села, посмотрела на меня и, неожиданно улыбнувшись, добавила: - Но, если честно... всё равно стоило того.

Я не удержался - снова потянулся к ней. И, к счастью, в этот раз дверь осталась закрытой.

На кухне было неожиданно тихо - видно, родители Алины уже вернулись, но все разбрелись по дому. Я наливал себе воду, когда на табурет рядом с плитой опустился Тимур, всё с той же полуухмылкой на лице.

- Ну что, Ромео, шкафы сегодня вне зоны доступа? - хмыкнул он, беря яблоко со стола и бросая мне взгляд в стиле «давай, расскажи всё сам».

Я фыркнул, опёрся на стол и глотнул воды.

- Шкаф был в прошлом. Теперь я сижу на кровати, как взрослый человек.

- Да-да, такой взрослый, что чуть инфаркт сестре не устроил, - откусил он яблоко. - И мне заодно. Ты хоть видел своё лицо, когда я вошёл?

- А ты видел своё? - прищурился я. - Ты как будто выиграл в лотерею «подлови друга в момент».

- А я и выиграл, - с гордостью заявил он. - Это ж классика! Ты, она, кровать и я - с гениальной репликой у дверного косяка.

Я покачал головой и не сдержал усмешки:

- Напишешь об этом в мемуарах?

- Уже начал. Назову «Как Барсов пытался целоваться, но снова вмешался я».

- Очень длинное название. Не продастся.

Тимур окинул меня ленивым взглядом:

- А ты теперь эксперт в продажах, да? Слушай, если ты сломаешь ей сердце - я тебя в шкаф обратно сам запихаю. И на замок.

- Не собираюсь, - спокойно сказал я. - Я серьёзно.

Он замолчал на пару секунд, потом кивнул и сказал тише:

- Вот и хорошо.

Мы сидели молча, яблоко хрустело в тишине. Потом я встал, кинул взгляд в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, и сказал:

- Ты не сказал родителям?

- Нет. Не я их сын, не мне первым рассказывать.

Я усмехнулся:

- Спасибо.

- Только не расслабляйся, Ягуар. У меня глаз алмаз.

Я хотел что-то возразить, но в этот момент в кухню зашла Алина - волосы слегка растрёпаны, взгляд с прищуром. Увидела нас и буркнула:

- О, два любимых вредителя в сборе.

- Ты про кого? - одновременно спросили мы с Тимуром.

Алина фыркнула, подошла к холодильнику и добавила:

- Про шкаф. Всё ещё помню.

В этот момент в кухню зашёл дядя Лёха - как всегда в лёгком свитере, с привычной чашкой кофе в руках и прищуром человека, который замечает больше, чем показывает.

- О, Марк, - сказал он, приподняв бровь, - ты когда тут появился?

Я уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Тимур, не моргнув, бросил:

- Только что. Мы договаривались вместе физику делать.

Я кивнул, стараясь выглядеть максимально естественно.

- Ага. У нас завтра контрольная, - добавил я.

- Вот оно как, - протянул дядя Лёха, глядя на нас поверх чашки. Его глаза задержались на мне на полсекунды дольше, чем было нужно, и я почувствовал, как ладони чуть вспотели.

Он перевёл взгляд на дочь:

- А ты чего такая серьёзная, Алиночка?

- Всё нормально, пап, - отозвалась она, закрыв за собой дверцу холодильника. - Просто устала.

- Угу, устала. Ну не буду мешать великим умам. Только без фокусов, а то мне уже рассказывали, как тут шкаф используется не по назначению, - пробормотал он себе под нос, но достаточно громко, чтобы мы все услышали.

Я чуть не поперхнулся воздухом. Алина замерла с бутылкой воды в руке, а Тимур фыркнул, прикусив губу, чтобы не рассмеяться.

- Папа! - протянула Алина с упрёком.

- Что? Я ничего не говорил. Просто мебель нужно использовать по назначению - одежду хранить, понимаешь? - усмехнулся он и уже на выходе из кухни добавил: - А если что, в кладовке места больше.

Дверь за ним мягко закрылась.

Мы втроём замерли в тишине, а потом Тимур не выдержал и прыснул.

- Ох, Марк... ты теперь официально легенда этой кухни.

Я встал, отряхнул ладони и хмыкнул:

- Главное, чтобы не легенда кладовки.

Алина бросила в меня полотенце, но не сдержала улыбки.

- Он знал, - выдохнул я, всё ещё глядя на дверь. - Он всё знал.

- Ну а ты что думал, ты самый скрытный? - Тимур откинулся на спинку стула и, сцепив руки за головой, посмотрел на нас с Алиной с чисто братским выражением "а я предупреждал".

- Спасибо, - буркнул я. - Очень поддержал.

Алина закатила глаза и шлёпнула полотенце обратно на вешалку:

- Он всё равно рано или поздно бы узнал. И, как по мне, лучше пусть с юмором, чем с допросом.

Я сел за стол и потянулся за кружкой с чаем. Её остатки были уже тёплыми, но в этот момент казались почти спасением.

- Да уж, - пробормотал я, - главное, чтобы не решил завести серьёзный разговор один на один.

Тимур склонил голову:

- Это звучало почти как предсмертное желание.

Алина фыркнула:

- Ну так ты не с ним встречаешься.

- Ты забыла, я - его лучший друг. Я в списке допросов сразу после тебя.

Я уставился в чашку и едва заметно улыбнулся. Было странно - неловко, немного смешно, но и... правильно. По-семейному. Даже если с лёгким ощущением, что я на пороге подписания мирного договора с целым министерством безопасности.

Алина присела рядом, положила руку на мою ногу под столом. Её прикосновение было лёгким, но реальным, и именно оно, а не чай или шутки Тимура, сбило моё сердце с ритма.

- Всё нормально, - сказала она, едва слышно.

Я посмотрел на неё. Неважно было, кто что сказал, кто что видел. Просто... она была рядом.

- У нас хоть есть шанс закончить этот день без эпичных шуток? - спросил я, глядя на Тимура.

Тот сделал вид, что задумался:

- Только если вы оба уедете в монастырь.

- Физику делать, гений, - напомнил я.

- Ах да, физику... - Он поднялся. - Ну что, Джульетта, Ромео, поднимаемся наверх?

- Сначала ты, - сказала Алина и кивнула ему. - Мы через пару минут.

Тимур вскинул бровь, но, ничего не сказав, ушёл.

Я посмотрел на неё.

- И что дальше?

- Сейчас? - она чуть улыбнулась. - Сейчас ты просто допьёшь чай. И мы пойдём решать физику. Без шкафа.

- Но с тобой рядом?

- Всегда.

Мы сидели на полу в комнате Тимура. Перед нами на ковре раскинулись тетради, учебники и какой-то лист с формулами, на котором уже успел разлиться чай - Тимур промахнулся с кружкой, и теперь угол был подозрительно волнистым.

- Окей, задача номер шесть. Дано: тело массой два килограмма брошено под углом тридцать градусов к горизонту с начальной скоростью десять метров в секунду... - Тимур вскинул брови. - Ты хочешь сказать, что кто-то это реально делает по доброй воле?

- Только если этот кто-то не я, - буркнул я, уставившись на формулу.

Из комнаты по соседству - Алиной - донеслась музыка. Что-то лёгкое, женское, с гитарой и мягким вокалом. Не совсем по моему вкусу, но в этой тишине, среди учебников и задач, это звучало... уютно.

- У тебя она всегда слушает такое? - кивнул я в сторону стены.

- По настроению, - Тимур пожал плечами. - Иногда - Билли Айлиш, иногда - корейцы, иногда - вот это. Зависит от того, насколько ты её сегодня бесил.

- Отлично. Значит, сегодня всё не так плохо.

Тимур усмехнулся и ткнул меня ручкой в плечо:

- Ты слишком доволен собой. Не забывай, что мой отец теперь знает, что ты прячешься в шкафах. Это навсегда останется в семейных архивах.

- Если бы ты видел себя со стороны, когда смеялся, - буркнул я. - Я думал, ты сейчас задохнёшься.

- Да ладно тебе, это была золотая сцена. Даже не обижайся.

- Не обижаюсь. Я просто теперь думаю, как отомстить. Не сразу. Красиво.

Тимур прищурился:

- Прям в лучших традициях «Месть Барсова»?

- Вот именно. Месть будет со вкусом. И, возможно, с кошачьим ошейником.

Тимур рассмеялся:

- Ты страшный человек, Марк Барсов. Страшный и безбожно влюблённый.

Я усмехнулся и, не поднимая глаз от тетради, ответил:

- Ну влюбиться - это тоже талант.

Тимур ничего не сказал, только слегка качнул головой и снова уткнулся в учебник. Музыка в соседней комнате сменилась на какую-то спокойную инструменталку. На миг я просто замер, слушая.

И мне вдруг стало так спокойно, как бывает только в редких моментах - когда всё вроде бы по-прежнему, но где-то внутри ты уже точно знаешь: все изменилось.

Тимур улёгся на живот, подперев подбородок ладонью, и смотрел на формулу, как будто хотел гипнотизировать её, чтобы она сама решила задачу. Я сидел рядом, опираясь на локоть, и рисовал в уголке тетради нечто, что должно было быть параболой, но вышло больше на сердечко похоже. Тимур, конечно, это заметил.

- Ты сейчас серьёзно? - спросил он, кивая на мой «график».

- Это проекция движения тела под углом. - Я хмыкнул. - Тело влюблённого старшеклассника.

- Барсов, ты безнадёжен, - с фальшивым сочувствием протянул Тимур, вытягивая у меня ручку. - Отдай. Ты сейчас тут инициалами «А.К.» всё испортишь.

- Как будто у тебя тетрадь не исписана всякими «Т+... кофе» и «не убить сестру сегодня».

- Это называется самотерапия, - усмехнулся Тимур. - Ты, между прочим, не видел мой творческий подход к геометрии.

- Только если ты не рисуешь там Лею в виде равнобедренного треугольника.

Тимур фыркнул и притворно кинул в меня подушкой.

- Во-первых, Лея как минимум окружность - идеальная, между прочим. Во-вторых, я тебе ещё за шкаф не отомстил.

- А ты попробуй. Я теперь в шкафу как дома, могу и оттуда напасть.

Тимур закатил глаза, но в уголках его губ пряталась улыбка. Мы замолчали на минуту, а потом он снова взглянул на задачу.

- Слушай, Марк... а ты серьёзно собираешься рассказать нашим, что продолжаешь кататься?

Я чуть нахмурился, отложив ручку.

- Нет. Не сейчас. Они думают, что я завязал. И пусть думают. Пока я держусь в рамках и не подставляю никого - мне это нужно.

Тимур кивнул, глядя куда-то мимо.

- Просто будь осторожен. Даже не ради них. Ради неё. У Алины на сердце уже одна гонка есть - я не хочу, чтобы ты стал второй.

Я посмотрел на него. Он не смотрел в ответ - делал вид, что увлечён схемой. Но я знал - он всё понял. Всё чувствовал.

Я кивнул.

- Обещаю, Тим. Осторожно. Ради неё.

Он лишь кивнул в ответ, и снова взглянул в тетрадь. Я не стал говорить спасибо. Мы оба понимали, что это и есть благодарность - в молчании, в честности, в этой странной, но крепкой дружбе. Телефон вибрнул на кровати. Я лениво дотянулся до него, думая, что Алина снова решила кинуть мне фото какой-нибудь безумной кофейни из Пинтереста. Но нет - мама.

«Марк. Бабушке нужно помочь, она занялась чердаком, там коробки сто летней давности. Захвати Тимура если хочешь.»

Я невольно хмыкнул и вслух пробормотал:

- О, веселье века. Чердак и пыль эпохи динозавров.

Рядом Тимур насторожился:

- Что за весёлый сарказм?

- Мама велела помочь бабуле на чердаке. Говорит, коробки из прошлого столетия - срочно требуется юная сила и здоровье.

Тимур фальшиво застонал:

- Слушай, ты только что обещал быть осторожным. А теперь хочешь, чтобы я умер под завалами антиквариата?

- Ну так ты ж почти в форме. - Я хмыкнул и уже печатал маме:

«А Жека? Он же там.»

Ответ пришёл почти сразу, с эмодзи в виде ухмыляющегося лица:

«Его она тоже запрягла, не переживай.»

Я поднял взгляд на Тимура:

- Жек тоже там. Так что мы не одни в этом фильме ужасов.

- Отлично. Если что, он нас потом откопает. Или наоборот. - Тимур встал с кровати, потянулся. - Ладно. Чердак так чердак. Только если там будут пауки - ты первый с ними дерёшься.

- Без проблем. Только потом не жалуйся, что твой герой сбежал через окно.

Он усмехнулся, хлопнул меня по плечу и вышел из комнаты.

Я задержался на секунду, глядя на экран телефона. Сообщение от мамы, чердак, бабушка с коробками, Тимур рядом, Алина - чуть выше по этажу. Всё было чертовски обыденно... и при этом до невозможности правильно.

Я сунул телефон в карман и отправился вниз.

------------

- Ну и зачем бабушке вообще понадобилось это разбирать? - Тимур чихнул, разгребая пыльную коробку.

- Потому что ей не даёт покоя сто лет беспорядка, - буркнул Жека, открывая крышку. - Хотя, кстати, это не беспорядок. Это что-то интересное.

Он вытащил старый блокнот с маркерной надписью: "Контент-план / апрель / кофе и макияж" и флешку на ярком шнурке.

- Мама, походу, тащила сюда всё со времён, когда только начинала как СММщик, - сказал я, присаживаясь рядом.

- Ещё до Барсовой, - подтвердил Жека, щёлкнув флешкой. - Смотри: Полина Туманова, SMM-менеджер, фриланс.

- Воу, архив, - хмыкнул Тимур. - Это как раскопки эпохи до нейросетей.

- Не говори, - я достал пару фоток с полароидов. На одной мама сидела за столом в какой-то кофейне, на другой - у баннера с логотипом бренда. Улыбалась так, как умеет только мама, когда проект сдаёт раньше дедлайна.

- Представляешь, - сказал Жека, - она тогда ещё жила дома, бабушка варила ей чай, дед с ворчанием приносил ей плед, потому что «девка мёрзнет за компом», а она делала сторис и писала тексты для каких-то первых клиентов.

- А теперь - большие бренды, выезды, конференции. Всё сама, - сказал я, чувствуя внутри странную гордость.

Тимур покопался в коробке и вытащил старую записную книжку с наклейкой: "Вовлечение. Тексты. Чек-листы."

- О, мамин боевой арсенал, - я усмехнулся. - А сейчас говорит «не лезь к моим таблицам».

Мы все засмеялись.

- Зато теперь у нас есть доказательства, что твоя мама - легенда, - подытожил Жека.

И в этом моменте было столько тепла, что даже пыль на чердаке не раздражала.

Жека наклонился к очередной коробке, потянулся - и та чуть не вывернулась у него из рук. Он еле успел подхватить дно, но крышка всё равно слетела. Бумаги и старые фотографии высыпались на пыльный пол.

- Твою... - выдохнул он, но аккуратно стал собирать всё обратно.

Я машинально помогал, пока взгляд не зацепился за одну из фоток. Она вывалилась чуть дальше и осталась лежать лицом вверх.

Я поднял её и на секунду замер.

Фотография была выцветшая, пожелтевшая по краям. На ней стояла бабушка - Дана - в светлом элегантном платье. Её волосы были аккуратно собраны, она выглядела моложе, но такая же сильная, как и сейчас. Рядом с ней - мужчина в тёмном костюме, с серьёзным лицом, на руках у него - мальчик, на вид года два. Чуть поодаль стояли парень и девушка лет двадцати. Они были в чём-то торжественном, как будто это была свадьба или важное семейное событие. Но... это точно были не мои родители. И не тётя Диля с дядей Лехой

Парень... он выглядел знакомо. Черты лица - как будто кто-то, кого я видел не раз. Я прищурился, но не мог вспомнить где.

- Ба, - сказал я, поворачиваясь к Дане, которая только что поднялась по лестнице с коробкой в руках. - А это кто?

Я протянул фотографию.

Она взяла её из моих рук - и я увидел, как резко погасла её улыбка. Будто кто-то щёлкнул выключателем внутри неё. Руки её чуть дрогнули, и она будто на секунду отступила куда-то в себя. В прошлое.

- Я уже и не помню, - тихо сказала она, возвращая фото. Плечи у неё чуть опустились, и она быстро отвернулась. - Столько лет прошло... пустяки. Выбрасывайте, если место занимает.

И она ушла, будто боясь, что кто-то начнёт задавать ещё вопросы.

Я переглянулся с Жекой, который это тоже заметил.

- Ты это видел? - шепнул я.

- Ага. И по ней видно - это был не просто "пустяки", - мрачно сказал Жека, подбирая оставшиеся фото. - Что-то в этом снимке есть. И мне кажется, она врала.

Я снова посмотрел на фото. Парень на ней всё ещё казался смутно знакомым.

И я вдруг почувствовал, как лёгкий холод пробежал по спине.

Что-то в этом чердаке было не просто пыльным. Что-то лежало в этих коробках такое, о чём давно молчали.