Осколки нашей свободы

Алина молчала. На её лице мелькнула тень — то ли беспокойства, то ли раздражения.
Тимур откинулся на спинку старого кресла, заскрипевшего под ним.

— Марк, — начал он после паузы. — А ты сам-то зачем всё это делаешь? Гонки, трассы, риск? Это... что, зависимость?

Я пожал плечами. Ответ был простой, но сложный одновременно.

— Потому что только на скорости всё становится ясно. Там — нет фальши. Либо ты держишься, либо падаешь.

— Либо погибаешь, — тихо добавила Алина.
Я перевёл на неё взгляд. Она смотрела прямо, не моргая.

— Ты не обязана это понимать.
— Может, и не обязана. Но мне не всё равно.

Это прозвучало по-настоящему. Не как упрёк. Не как запрет. Как-то... глубже.

Тимур, как обычно, сгладил напряжение:

— Ладно, философы, давайте так. Сегодня без гонок, без скорости. Пицца, плед, фильм?

— У тебя с детства зависимость от пиццы, — хмыкнул я.
— А у тебя — от адреналина. Мы квиты.

Я встал, потянулся, ощущая, как хрустит спина после сидения в этой лачуге.

— Погнали. Всё равно Лея писала, что скучает по «нашей банде». Может, подтянется. И Женя пусть заезжает, он, кстати, спрашивал, когда мы соберёмся.

Алина поднялась, отряхивая джинсы:

— Только без фокусов. Ни поездок ночью. Ни драк. Ни гонок.

Я поднял руки:

— Слово гонщика. Сегодня — как раньше. Без экстрима.

Мы вышли из хижины. Сентябрьское солнце пробивалось сквозь листву, воздух пах осенью, дымком и чем-то родным. Шли молча — трое, как будто ничего не менялось.

Но внутри каждый знал — изменилось всё.

Только мы подошли к нашему дому забрать Лею, как я услышал знакомый голос. Повернув голову в сторону звука, я увидел своего дядю. Женю. Он учился в Питере и подрабатывал в Москве когда это было ему удобно так сказать.

— Вы что, встали до полудня? — прозвучал знакомый голос, и я чуть не выронил ключи.

— Женя?! — Тимур подскочил первым. — Ты откуда взялся?

— С неба. — Женя Туманов усмехнулся, расправляя куртку. — Ну, почти. Из «Шереметьево». Утренний рейс. Сюрприз.

Я перевёл взгляд с Тимура на Женю, будто проверяя, не глючит ли меня после недосыпа.

— Тебя ж никто не ждал.

— Тем и лучше. Крет устроил мне практику тут, в городе. Мама в шоке, но радуется. Я пока у них, но, считай, соседи. Так что, мальчики, теперь вы под надзором.

— Тебя Крет устроил? — переспросил я, чуть сощурившись.

— Ага. Он, оказывается, не только галстуки умеет выбирать. Связи у него ого-го. Да и мне в тему — практика в архитектурной фирме.

Тимур кивнул, но хмыкнул:

— Значит, ты теперь типа как старший брат с камерой наблюдения?

— Именно. Только вместо камеры — уши. Слух у меня всё такой же. И да, Марк, я слышал, как ты вчера в два ночи домой вкатил. Газ сечёт у тебя плохо, перегазовываешь.

— Ты бы лучше на гонки пришёл, раз слух такой острый.

— Ещё успею. Только учти — если я увижу, что ты возишь на багажнике Алину, пожалеешь, что вообще рождён.

Тимур прыснул со смеху. А я лишь закатил глаза, но без злости:

— Принято, командир.

Женя поднял чашку кофе:

— Ладно, я пошёл. Вы как, выдвигаетесь?

— Да, — кивнул Тимур. — У нас маршрут простой. Магазин, за едой, потом — кино или дом.

— Кино норм. Если вернётесь живыми — зайдите, расскажете.

Он только собрался что-то бросить Тимуру, как из соседнего дома вылетела фигура в яркой толстовке — и через пару секунд в воздухе раздался восторженный визг:

— Жееееня!!!

Я успел обернуться как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лея с растрёпанным пучком на голове, подбегает и с разбега прыгает в объятия дяди. Женя поймал её на лету — без видимого усилия, будто вся эта сцена для него привычная, словно он вчера только улетел.

— Лея! — рассмеялся он, удерживая её в воздухе. — А ты, я смотрю, не выросла, зато стала ещё более реактивной.

— Ты вообще офигел, дядя Женя! Ты даже не написал, что едешь! — Она всё ещё обнимала его за шею, будто боясь, что он исчезнет, если отпустит.

— Так ведь сюрприз, — подмигнул он. — Дети любят сюрпризы. Ты же ещё ребёнок?

— Ну, почти, — фыркнула Лея, соскочив на землю. — Но для тебя — всегда. Мама знает?

— Уже. Успела всплакнуть, обнять, и сунуть мне банку варенья. Твоя мама не изменилась.

Я с улыбкой наблюдал за ними, прислонившись к забору. Тимур тоже смотрел в ту сторону, слегка качая головой:

— У него талант. Появляться внезапно и моментально становиться центром вселенной.

— У нас в семье это по наследству, — буркнул я, но без раздражения.

Женя и Лея шли к нам, обсуждая что-то наперебой — про новую комнату Жени, про запах осени, про то, что он "всё такой же, только с чуть большим подбородком".

Когда они подошли, Женя кивнул на Лею:

— У вас тут, я смотрю, уже командный дух. А ты что, с ними? Или чисто за кофе вышла?

— У меня вообще-то утро началось с физики, — фыркнула Лея. — Но ты сбил меня с курса.

— Как всегда, — усмехнулся Женя.

Я вздохнул, улыбаясь, и кивнул в сторону улицы:

— Ну что, команда. Готовы?

— Погнали, — сказала Лея и слегка улыбнулась.

— Только не этот твой корейский поп, — застонал Тимур.

— Поздно, он уже в плейлисте.

Женя остался у калитки, провожая их взглядом. Я успел обернуться — и Женя чуть поднял бровь, словно предупреждая: Я тут, не забывай.

Я кивнул Жене, когда тот поставил Лею обратно на землю. Он, как всегда, выглядел собранным и свежим, будто не пять часов назад слетел с рейса из Москвы, а просто прогулялся за хлебом.

— Я догоню вас позже, — сказал он, по-деловому поправляя рукава рубашки. — Надо перекинуться парой слов с мамой и Кретом. А потом зайду.

— У нас фильм и вредная еда, — предупредила Лея. — Мы в засаде до вечера.

— Тем более зайду, — улыбнулся Женя, подмигнув. — Без меня ни один твой список кино не обходится.

Мы двинулись дальше, оставив его у крыльца. Впереди дом Костровых, родной, обжитый, с занавесками на окнах и знакомым скрипом калитки.

— Надеюсь, у тебя там заныкана кола, — сказал я, переглянувшись с Тимуром.

— Кола, попкорн и даже мороженое, — ответил он. — Я готовился, как на осаду.

Алина уже стягивала куртку, предвкушая уютный зал с мягкими пледами и огромным телевизором. Лея, конечно, снова откроет ноут, чтобы параллельно чатиться, но потом всё равно уткнётся в экран, если фильм будет стоящий.

— Ставлю, что через полчаса ты будешь ныть, что выбор был отстой, — сказал я Алине.

— И всё равно посмотрю до конца, — хмыкнула она.

Мы зашли в дом, и запах корицы и чего-то печёного сразу окутал нас, как домашнее тепло. Сегодня не нужно было никуда ехать, никому ничего доказывать. Просто мы, друзья, и вечер, который обещал быть простым и настоящим.

Дверь открылась, и на пороге появилась Дилара — мама Тимура и Алины. Впервые за долгое время я увидел её настоящую, без напряжения и претензий. Она улыбнулась так тепло, что сразу расслабился.

— Ну вот, наконец-то! — сказала она, словно ждала именно нас. — Заходите, я уже всё подготовила. Ужин почти готов, а чай только что вскипел.

Она обняла Алину, и в этом моменте я понял, что для неё это больше, чем просто мама — она настоящий якорь для всей семьи.

— Тимур говорил, что сегодня у вас киноночь, — улыбнулась она, проводя нас в комнату. — Отличная идея. Молодцы, что встречаетесь и отдыхаете вместе.

В её голосе было столько искренности, что мне захотелось поверить — всё наладится, несмотря на все сложности.

Я выдохнул и подумал, что такие моменты — редкий подарок, который стоит беречь

Сели мы на диван — Лея и Алина уже настроили плейлист с кейпопом, и комната наполнилась энергией музыки. Дилара ушла на кухню — видимо, решила дать нам пространство, но я слышал, как она что-то тихо мурлычет про пирог.

— Ну что, Марк, — Лея подмигнула, — готов держать темп? Сегодня без экстрима, но весело.

Я улыбнулся, чувствуя, как напряжение медленно уходит. Эти ребята — настоящая семья, даже с их заморочками. А вечер только начинался.

Я усмехнулся, слушая, как Тимур начал бухтеть из-за корейской музыки.

— Ладно, — сказал он с претензией, — Лея, ты опять с этой корейщиной? Можно хоть раз без кейпопа?

Лея только хитро улыбнулась и включила громче один из треков.

— Это ж наше топовое настроение, — подмигнула она. — Ты просто не понимаешь.

Тимур только покачал головой, а я подумал, что в этой дружбе именно такие моменты делают всё живым и настоящим.

Я посмотрел на Тимура — он явно не собирался сдаваться.

— Ладно, — сказал я, — может, после этой песни переключим? Немного компромисса никому не повредит.

Тимур расслабился, одобряя такую сделку, а Лея хитро улыбнулась, как будто уже планировала, как убедить нас остаться на кейпопе подольше.

В комнате снова заиграла музыка, и я понял — даже мелкие споры и шутки делают эти вечера настоящими. Именно ради таких моментов стоит сохранять дружбу.

Я наблюдал, как Лея и Алина подпевали трекам, легко и весело, будто музыка действительно связывала их где-то глубже слов. Их голоса переплетались с мелодией, и комната наполнилась легкостью и теплом.

Тимур, хоть и пытался оставаться серьезным, не смог удержаться и слегка улыбнулся, глядя на них.

В такие моменты я понимал — это не просто музыка, а что-то, что помогает им быть собой, несмотря на весь шум вокруг. И я рад, что могу быть рядом.

Дилара

Я взяла поднос с напитками и осторожно вошла в комнату. Смотрела на ребят — такие живые, такие настоящие. В этот момент меня накатила волна воспоминаний.

Как когда-то я с Полиной шла по той же улице после школы, наушники в ушах, и кейпоп звучал вокруг нас. Мы заходили в книжный магазин, рассматривали альбомы и листали вставки с любимыми биасами, обсуждали каждый трек, каждый клип. Тогда это казалось целым миром.

Теперь вот они — наши дети — делают то же самое. Это так трогательно и... по-домашнему. Я тихо поставила поднос и улыбнулась, стараясь не перебить их настроение. Эти моменты — настоящие сокровища.

Я задержалась у порога, наблюдая, как Алина с Леей, совершенно забыв о всём на свете, подпевали под корейский трек, перекидываясь взглядами и смешками. Тимур скрестил руки на груди и закатил глаза, но было видно, что он тоже улыбается — пусть и пытается скрыть это за привычным ворчанием.

— Ой, только не говорите, что это снова они, — пробормотал он.

— А что? BTS — классика, — парировала Лея, не переставая раскачиваться в такт музыке.

— Ужас какой, — фыркнул Тимур, но я заметила, как он незаметно постучал пальцами по колену, повторяя ритм.

— Вам тут не мешаю? — наконец заговорила вслух, и все трое обернулись.

— Мам, ты как ниндзя, — сказала Алина, — мы даже не услышали, как ты вошла.

— Привычка, — мягко улыбнувшись занесла поднос в комнату. — Вот, напитки принесла. Вы же, наверное, весь холодильник опустошите, если вас оставить без присмотра.

Лея подбежала, помогла мне расставить стаканы.

— Спасибо, тётя Дилара.

Я смотрела на них и ощущала, как в груди растёт тёплое, щемящее чувство. Как быстро они выросли. Как похоже сейчас всё на ту жизнь, что была когда-то у меня и Полины. Только теперь — уже в новом поколении.

Я погладила Алину по плечу.

— Хорошо, что вы вместе. Цените это, ладно?

И вышла, оставляя за собой лёгкий запах цитрусового лосьона и ощущение чего-то настоящего.

Марк

Я зашёл в комнату, неся пакеты с пиццей и роллами, и сразу почувствовал, как меня окутал запах соевого соуса, сыра и чего-то жареного. Тимур тут же потянулся к пакету, как будто не он полчаса назад говорил, что «не голоден».

— Осторожно, — буркнул я, ловко отодвигая его руку. — Сначала всё разложим нормально. Ты ж не зверь, в конце концов.

— Это спорно, — фыркнул Тимур, но сел на ковёр и терпеливо уставился на еду.

Лея с Алиной всё ещё подпевали, уткнувшись в один телефон, а я мельком улыбнулся. Слишком уютно было, чтобы не заразиться их настроением.

— Всё, музыкальные феи, — сказал я, ставя коробки на стол. — Перерыв на еду. А то ваши биасы не простят, если вы без сил упадёте от голода.

Алина фыркнула, Лея рассмеялась.

— Ты просто ревнуешь к кейпопу, — сказала Лея и подмигнула.

— Я ревную только к еде, — ответил я, открывая коробку с пиццей. — Всё, налетай, пока горячее.

И в комнате снова стало шумно: шелест упаковок, обсуждения вкусов, смех, какие-то мелкие пикировки. Всё было как надо. Всё — по-настоящему.

Я уселся рядом на пол, прихватив себе пару кусочков пиццы, и с удовольствием откинулся на локти. Всё это — шум, запахи, родные лица вокруг — как-то мгновенно сбрасывало напряжение, которое всегда висело где-то в фоновом режиме. Особенно после ночных гонок. Особенно, когда ты не можешь до конца сказать, что внутри спокойно.

— Эй, Марк, а ты курьера не напугал? — хихикнула Алина, жуя ролл с лососем.

— А чего его пугать? — пожал я плечами. — Улыбнулся, сказал «спасибо» — и всё. Он, кстати, пожелал вам приятного аппетита, между прочим.

— Вот это сервис, — заметила Лея и сунула Тимуру в рот огуречный ролл, пока тот отвлёкся на напитки.

— Эй! — заморщился Тимур, — Я вообще-то хотел с крабом!

— Поздно, теперь ты травоядный, — съехидничала она и скинула на него плед с дивана.

— Семейная тирания, — вздохнул он театрально и посмотрел на меня. — Брат, помоги.

— Извини, брат, я с ними, — ответил я, и Лея с Алиной одновременно показали мне большой палец.

На миг я просто замолчал, глядя на всех нас — будто кто-то нажал паузу. Вот так просто: дом, друзья, еда, музыка на фоне. Всё живое, настоящее. И как-то внезапно сильно захотелось, чтобы это никуда не девалось. Чтобы такие моменты были чаще. Чтобы никто не исчез.

— О чём задумался, Марк? — Алина посмотрела на меня поверх коробки с роллами, в руках у неё застрял васаби, которым она, кажется, не собиралась делиться.

Я чуть усмехнулся и пожал плечами:

— Просто кайф. Мы вместе, шумно, по-домашнему. Как раньше.

— Как в детстве, — кивнула Лея, закидывая ноги на Тимура. Тот только фыркнул и подвинул её пятку себе под бок, не возражая.

— Ну, если вспомнить детство, то ты, кажется, постоянно ревела, когда проигрывала в «Марио», — напомнил я, бросая ей подушку.

— А ты отключал мне джойстик и делал вид, что он работает! — Лея возмущённо ткнула в меня палочками.

— Тихо-тихо, сейчас и соевым соусом пойдёт в ход, — предостерёг Тимур, смеясь.

— Не паникуй, — сказала Алина. — Главное — не пролейте ничего на диван. Мама нас выгонит, даже если мы её дети.

— Даже если мы её любимые, — хмыкнул Тимур.

Дверь скрипнула — в комнату заглянула Дилара.

— Всё цело? Никто не облил плед? — её голос был тёплым, но взгляд, как у спецагента, оценивающего поле боя.

— Мам, всё чисто, — сразу ответила Алина.

Дилара кивнула, задержалась на пару секунд, будто что-то хотела сказать, но передумала, и вышла, прикрыв за собой дверь. Я проводил её взглядом и снова поймал это ощущение — как будто у нас сейчас маленький праздник в своём мирке. Даже если снаружи шум, гонки, Москва, ожидания и тревоги — здесь, в этой комнате, всё по-настоящему.

Я взял банку колы, чокнулся ей с Тимуром и сказал:

— За то, что у нас есть такие вечера.

— За то, что мы не забыли, как их делать, — добавил он.

— И за то, что никто не заказал с ананасами, — вставил я, глядя на коробку с пиццей.
— Эй! — возмутилась Лея, — между прочим, ананасы — это вкусно.
— Между прочим, преступление, — фыркнул Тимур.
— Между прочим, у нас демократия, — пожала плечами Алина. — Каждый ест, что хочет.

Мы рассмеялись. Лея включила следующую песню — снова кей-поп, ритм резко выдернул нас из спокойной домашней атмосферы в мир огненных клипов и идеальных танцев. Алина тут же встала и начала напевать припев, подтанцовывая прямо у дивана. Лея подтянулась за ней, и через пару секунд обе уже дурачились, словно на сцене.

Я усмехнулся и сел на пол, вытянув ноги. Всё было почти как раньше, когда мы собирались у кого-то из нас после школы — фильмы, пицца, музыка, споры ни о чём. Просто теперь мы стали выше, голос грубее, и внутри — чуть больше тяжести. Но, похоже, это нас не сломало. Только сделало крепче.

— Надеюсь, Женя скоро подтянется, — сказал я. — С ним будет вообще полный сбор.
— Он вроде хотел зайти, когда разберётся с чемоданами, — откликнулась Лея. — Я ему писала.

Алина плюхнулась обратно на диван:

— Главное, чтобы мама не начала устраивать ему допрос с пристрастием. Типа: «Женя, ты что, опять в Москве одними шаурмами питаешься?!»

Я захохотал. Было в этих словах что-то очень живое, родное.

— Как думаешь, — тихо спросил Тимур, повернувшись ко мне, — если бы мы тогда не остановились… Ну, с гонками… было бы всё так же?

Я посмотрел на него, потом перевёл взгляд на девчонок, которые снова спорили о чём-то на фоне припева, и ответил:

— Нет. Но знаешь… Мне кажется, стало даже лучше.

Я ещё не успел доесть свой кусок пиццы, как в прихожей хлопнула дверь. Через секунду — знакомый голос:

— Ну что, без меня даже не поприветствовали пиццу?

Женя.

Мы переглянулись с Тимуром, и я, не вставая, крикнул:

— Добро пожаловать в клуб. У нас тут ананасофобия и музыкальные войны.

Женя засмеялся, вошёл в комнату, сняв кроссовки на ходу. На нём была серая худи и та самая чёрная куртка, с которой я его помню ещё с прошлого лета.

— Пахнет так, будто у вас тут гастрономическая оргия, — сказал он, подходя ближе. — Чего взяли?

— Всё, что мог съесть школьник после уроков и студент перед сессией, — ответил Тимур. — Роллы, пицца, газировка, — он мотнул головой в сторону пакетов. — Остальное — на твой страх и риск.

Лея первой бросилась к Жене, усадила его рядом и уже вела рассказ о последних школьных новостях, перескакивая с темы на тему. Алина, жуя ролл, просто улыбалась, прислушиваясь.

Я смотрел на них и чувствовал: да, вот сейчас — всё правильно. Всё на своих местах. Как будто не было расстояний, разных городов, и всех тех разговоров, которые мы не успели или не захотели закончить.

Женя, между тем, уже рассказывал, как его встречал «ухожор» мамы, как он впервые в жизни сел в бизнес-класс — и как там всё «как в рекламе, только ты в шоке».

— Мама хотела сюрприз, — говорил он, — ну я и не стал писать. Но, чёрт, я скучал.

— Мы тоже, — сказала Лея и обняла его за плечи.

Я вдруг понял, что в этом доме, между этими людьми, нет ничего случайного. Мы семья. Даже если у кого-то другие фамилии, даже если кто-то из Москвы, а кто-то из соседнего дома. Мы — свои.

И в этот момент я точно знал — осень может быть холодной, но нам хватит тепла на всех.

Я подался вперёд, схватил банку с колой и протянул Жене.

— Тост за неожиданности? — усмехнулся я.

— За сюрпризы, которые приносят пиццу и теплоту, — ответил он, чокнувшись со мной алюминиевыми боками.

Алина хихикнула, Лея уже рылась в пакете с роллами, выискивая «с креветкой и авокадо». Тимур поддел её:

— Ты каждую пятницу устраиваешь дегустацию, будто не помнишь, какие тебе нравятся.

— А ты каждую пятницу ворчишь, будто тебе не по кайфу тут сидеть, — отозвалась она, не отрывая взгляда от контейнеров.

— Я вообще-то страдаю. Особенно когда включают айдолов с розовыми волосами, — буркнул он, но в голосе звучала привычная теплая ирония.

Женя, рассевшись между нами, обвёл всех взглядом и вдруг заметно посерьёзнел. Он чуть приглушил голос:

— Вы знаете, что это не везде есть, да?

— Что именно? — спросил я, откидываясь на диван.

— Вот так. Собираться, просто потому что хочется. Чтобы было по-настоящему легко. Без лишнего пафоса. Я в Москве таких вечеров почти не видел.

Мы замолчали на пару секунд. Даже музыка с телефона Алины будто стихла.

— Так возвращайся чаще, — тихо сказал Тимур.

Женя кивнул, немного улыбаясь:

— Я постараюсь. Особенно если тут всегда есть пицца и такой тёплый приём.

Лея кивнула с видом мини-шефа:

— Главное — не выжить у нас плейлист.

— А если я включу рэп? — прищурился он.

— Тогда ты мой дядя только на бумаге, — ответила она и подмигнула.

Мы рассмеялись. И я снова поймал то редкое ощущение, что сейчас всё — как надо. Без перегруза. Без показухи. Просто вечер. Просто мы.

в доме у Барсовых

В гостиной у Барсовых было уютно: мягкий свет, старый деревянный стол, чайник шипит на кухне. Лёха развалился в кресле, потягивая кофе, рядом с ним сидел Дима, его плечи расслаблены, в глазах — привычное спокойствие. Полина налила чай в кружки, и Дилара, усевшись на диван, с лёгкой улыбкой заговорила:

— Я только что заносила ребятам напитки… Знаете, кого застала в спальне? Алину и Лею. Стоят, с телефоном в руках, на колонке — BTS, и они обе поют. Уж так искренне! Словно время откатилось лет на пятнадцать.

Полина усмехнулась и прикрыла глаза, будто прокрутила в голове старую запись.

— Мы с тобой ведь такими и были, Диль. Помнишь? Школа, наушники, один наушник тебе, один — мне. И вечно эти клипы… Ты же вообще с ума сходила по Тэхёну.

— И по Намджуну, — вставила Дилара, смеясь. — Мы ещё в книжном часами зависали, выбирали, у кого постеры лучше.

Лёха покачал головой:

— Вот откуда у нашей выросло это. Наследственность, значит?

Дима добавил с мягкой ухмылкой:

— А я думал, это Тимур с Марком на неё так влияют. А тут — мама в сговоре с тётей.

Полина рассмеялась, согревая ладони о чашку:

— Мы тогда тоже искали, с кем можно быть собой. Вот и они — нашли друг в друге что-то родное. Пусть и через музыку, пусть и через айдолов.

— Главное, чтобы не потеряли это, — тихо сказала Дилара. — Связь. Лёгкость. Умение делиться простыми вещами.

Лёха пожал плечами:

— Пока они смеются вместе — всё хорошо. А дальше… наша задача — просто быть рядом.

Комната снова наполнилась тёплым уютом. Четверо взрослых, прошедших путь от той юности с наушниками до этой вечерней тишины, смотрели на старый деревянный стол — и знали, что за ним будут сидеть ещё не раз.

Полина уселась поудобнее на диван, закинув одну ногу на другую, и с теплотой посмотрела на Дилару:

— Я прямо увидела нас с тобой в коридоре школы, помнишь? Весна , у нас в наушниках BTS

— О, боже, — засмеялась Дилара.

— И ещё эти журналы с фотокартами, — вздохнула Полина. — Помнишь, как мы в «Мире книг» часами выбирали, у кого чей биас?

— У тебя был Чонгук. До фанатов EXO дело так и не дошло, — с усмешкой добавила Дилара.

— А ты тогда фанатела от Тэхёна. — Полина покачала головой. — А теперь смотри на наших девочек. Врубили трек, поют не стесняясь. Им и доказывать ничего не надо — просто кайфуют.

Лёха, лениво прихлёбывая кофе, хмыкнул:

— У нас, конечно, тоже были свои приколы, но вы с этими корейцами тогда реально с ума сходили.

— Не «сходили», а вдохновлялись, — поправила Дилара с полуулыбкой. — И, знаешь, если Лея с Алиной сейчас поют «Euphoria» в два голоса — значит, всё не зря.

Дима кивнул:

— У них свои звёзды, свои кумиры, но суть не меняется. Им, как и нам когда-то, важно быть понятыми. Главное, что поют вместе, а не по разным комнатам молча сидят.

На мгновение в комнате повисла уютная тишина, прерываемая лишь приглушёнными голосами и смехом из соседнего дома.

Полина тихо добавила:

— Хорошо, что они друг у друга есть. И хорошо, мы тоже всё ещё есть друг друга.

И все кивнули, не произнося больше ни слова — потому что всё важное уже было сказано

Лёха сидел, лениво покручивая в руках бокал с соком. Разговор шел неторопливо, но вдруг он усмехнулся, глянув на Диму.

— Помнишь, как ты заступился за Полину в одиннадцатом? — проговорил он с теплой усмешкой.

Полина приподняла бровь, а Дилара с интересом посмотрела на Барса.

— Это когда её весь класс чуть ли не к стенке прижал, — уточнил Лёха. — Все считали, что она уводит парня у этой, как ее, Лика кажется. Хотя на самом деле она с ним даже кофе не пила. Но слух пошёл — и всё, стая набросилась.

— Я тогда только после подработок вернулся, — хмыкнул Дима. — Не особо разбирался, кто там с кем. Но смотрю — девчонку травят. Стоит одна, спина прямая, глаза ледяные, но руки дрожат. Все накинулись, как на падаль.

Он на секунду замолчал, вспомнив тот день.

— Ну и я встал рядом. Разогнал. Девчонки быстро заткнулись. А она стояла и смотрела на меня, будто не понимала, зачем я вообще вмешался. А потом я ей сказал…

— «Не благодари», — перебил Лёха с улыбкой, вспоминая почти дословно. — «Теперь ты будешь моей собственностью, синеглазая». И всё — с того дня ни один идиот больше даже косо на неё не посмотрел.

Полина покачала головой, улыбаясь.

— Я тогда думала: придурок, пафосный, с придурковатым чувством юмора. А потом вдруг поняла — я больше не одна. Кто-то стоит за моей спиной. Не как спаситель, а как щит. И, чёрт возьми, мне это понравилось.

Дилара смотрела на них с легкой грустью в глазах. Так начинались самые сильные истории — не с признаний, а с момента, когда кто-то просто не дал тебе упасть.

— А ещё, — Дима рассмеялся, откинувшись на спинку кресла, — помнишь, как Дилара за тебя домашку по химии делала, Лёха?

— О-о, не напоминай, — застонал Лёха, прикрывая лицо ладонью. — Она там чуть не таблицу Менделеева заново открыла, а я всё равно двойку схлопотал.

— Да потому что ты почерк её не удосужился подделать! — хохотнул Барс. — Учитель сразу такой: «Ну, Алексей, рад, что мама вам помогает».

Дилара покачала головой, смеясь.

— Я тогда реально старалась! Подробно всё расписала. А он потом ещё и тетрадь дома забыл. Пришлось объяснительную писать, почему не сдал.

— А вот у меня всё гладко шло, — ухмыльнулся Дима. — Потому что у меня была девушка, которая делала домашку по всем предметам. И не жаловалась. Только губы поджимала, пока я храпел.

Полина фыркнула, но глаза у неё были мягкими.

— Ну, хоть кому-то моя зубрёжка пригодилась.

— Не просто пригодилась, — Дима бросил взгляд на неё. — Я из-за тебя в первый и последний раз получил в аттестате пятёрку по литературе.

Лёха захохотал.

— А я тогда думал: ну всё, Барс упал. Девушка его учёбу тащит. Позорище. А потом смотрю — счастливый ведь, и она с ним, как кремень.

— И всё равно вы ржали, — добавила Полина с прищуром. — «Полина — личный репетитор Барса». На дверях кабинета кто-то даже бумажку повесил.

— Ну прости, это был я, — признался Лёха с поднятыми руками. — Но с любовью!

Они засмеялись. Казалось, комната на мгновение наполнилась тем светом, которым были пропитаны их школьные годы — смех, глупости, поддержка и молодость, которую сейчас продолжали их дети.

Дом Костровых
Марк

Женя сидел в кресле с бутылкой воды в руках, закинув ногу на ногу. Он с лёгкой улыбкой наблюдал, как Лея и Алина продолжают танцевать под свой кей-поп. Когда трек наконец закончился, и девчонки рухнули на плед, он лениво поднял бровь:

— Вот вы, конечно, генераторы шума.

— Ты это сейчас к чему? — Лея приподнялась на локтях.

— К тому, что у вас есть шанс оторваться не только в комнате. Предлагаю на выходных выехать на природу. Палатки, мангал, река. Устроим себе маленький отдых без связи и городской суеты.

— Ты серьёзно? — удивился Тимур, перехватывая кусок пиццы. — Ты же только прилетел.

— Тем более. Хочу нормальной тишины. Горы, костёр, и чтобы никто не включал мне эту… как её… кей-поп симфонию двадцать третьего века.

Алина фыркнула, Лея показала Жене язык.

— Заманчиво, — сказал я, почесав подбородок. — Но ты реально готов провести выходные с толпой подростков?

— Ну, во-первых, я вас всех знаю с рождения. А во-вторых, если кто-то забудет соль или решит напугать соседа ночью, я в дом не поеду. Так что… подумайте. Я всё организую, если вы согласны.

— Я за! — подскочила Лея.

Алина кивнула, жуя суши.

Тимур посмотрел на меня. Я пожал плечами.

— Почему бы и нет?

Женя довольно кивнул и отпил воды.

— Вот и славно. Тогда решим детали завтра.

Вечер стелился мягким полумраком за окнами. На кухне у Костровых пахло жасминовым чаем и остатками пиццы. Мы с Тимуром сидели за столом, каждый уткнувшись в свою чашку. Родителей всё ещё не было — вроде бы поехали за продуктами и как обычно залипли в разговоре с кем-нибудь по пути.

Женя ушёл минут двадцать назад. Засобирался внезапно, сказал, что если не покажется дома в ближайшее время, его мама — наша с Леей бабушка— весь район на уши поставит. Мы с Тимуром только переглянулись и отпустили его без лишних слов. Женя был взрослый, но вечно с каким-то детским огоньком в глазах. Словно сам ещё не определился — он нам старший брат или старший дворовый друг.

— Слушай, — начал Тимур, крутя в пальцах ложку. — А ведь неплохая идея, с выездом. Если всё нормально организовать, будет круто. Главное, без твоих "экстремальных" придумок, Марк.

— Да ладно тебе. Один раз колесо застряло в болоте, и ты теперь всю жизнь будешь это вспоминать?

— Один раз?! — Тимур выгнул бровь. — А палатка, которую ты забыл взять? Или как ты нас чуть не привёл на территорию частного пансионата?

Я хмыкнул.

— Ладно-ладно. На этот раз всё будет чётко. Пусть Женя маршрут придумает. А мы просто довезём и устроим вечер с гитарой, костром и жареными маршмеллоу. Романтика.

Тимур фыркнул.

— Слушай, а Лея взяла с собой фотик? Зная её, она там собирается устроить фоторепортаж на сто сторис.

— Если не взяла, она всё равно заставит кого-нибудь из нас фоткать. Я уже готовлюсь морально.

Мы замолчали на пару минут. На кухню мягко пробрался сумрак, только экран телефона светился на столе, когда на него пришло сообщение. От Леи. Фото — их с Алиной морды, разрисованные фильтром с ушками и мордашками. Подпись: "Готовим плейлист в дорогу. Марк, не забудь колонку!"

Я невольно усмехнулся.

— Ну, походу, нас ждут весёлые выходные, — сказал я, откидываясь на спинку стула. — Самое время отдохнуть.

— Главное — чтобы без приключений.

— Тимур, ты точно знаешь, с кем едешь?

Он усмехнулся.

— К сожалению, да.

Мы с Тимуром всё ещё сидели на кухне у Костровых. Родителей дома не было.

Я уже почти доел последние куски пиццы, когда послышался щелчок двери и шаги в коридоре.

— Мы дома! — донёсся голос дяди Лёхи.

— О, — отозвался Тимур, не вставая, — приплыли.

В кухню вошли дядя Лёха и тётя Дилара. Он сразу потянулся к коробке с остатками еды, а она оглядела нас с привычной полустрогой, полутёплой улыбкой.

— Женя ушёл? — спросила она, ставя пакет с продуктами на стол.

— Убежал, — кивнул я. — Сказал, что если не появится дома вовремя, бабушка его в морг сгоняет.

— В её стиле, — усмехнулась Дилара.

— Кстати, — подал голос Тимур, — мы тут думали, на выходных махнуть куда-нибудь. Женя предложил.

— На природу, — уточнил я. — Костёр, палатки, обычная движуха.

Дядя Лёха приподнял брови, переглянулся с женой:

— Это он всё придумал?

— Ну… да, — подтвердил я. — Мы не против.

— Если Женя организует — ладно, — сказала Дилара, разливая сок. — Только без ваших "мы потеряли карту, но зато у нас был кайфовый вечер".

— С картами теперь порядок, — отозвался Тимур. — Телефоны же есть.

Дядя Лёха рассмеялся, хлопнул меня по плечу:

— Только не забудь, что теперь ты у нас в ответственных, теперь ты команду ведёшь.

— Ага, в поход, — буркнул я, но сам еле сдержал улыбку.

Скоро всё будет — рюкзаки, дурацкие шутки у костра, дым, впитавшийся в одежду. И это казалось даже не так плохо.

Неделя пролетела, как всегда — незаметно. Будто кто-то щёлкнул пальцами, и вот ты уже снова на пороге выходных. Одни и те же коридоры, учителя, спешка с домашками по ночам, странные завтраки на ходу. Всё смешивалось в один шумный, пыльный поток.

Каждое утро я просыпался под будильник Леи — она ставила какую-то бодрую кей-поп бодягу, от которой хотелось выкинуть колонку в окно. Но вставал. Жевал сухие тосты. Мчался в школу.

Тимур тоже не любил рано вставать, но держался бодро. Мы встречались у калитки и шли вместе. Алина — вечно с наушниками. Лея — болтающая без остановки.

Ничего особенного. Но в этой обыденности было какое-то странное спокойствие. Уроки проходили как в тумане. Учителя грузили, но я уже научился фильтровать нужное. На физре кто-то упал — все орали. На истории Тимур чуть не уснул. Один раз я поймал его за капюшон, чтобы не свалился с парты.

Я не гонял. Целую неделю. Словно пообещал себе передышку. Вечерами мы собирались у кого-то дома, пили чай, ржали с мемов, делали вид, что учим химию.

И только иногда, когда город засыпал, а в ушах звучала музыка, я думал — как странно быстро всё мчится. И как важно успеть сохранить то, что есть.

Утро субботы было ясным, воздух свежим, и солнце только-только начало согревать улицы. Я лежал на кровати, когда телефон завибрировал. На экране — короткое сообщение:

«Воскресенье, 00:30. Промзона, старый склад. Будь готов.»

Я улыбнулся, прочитав это. Знал точно, что будет — рев моторов, запах жжёного бензина, адреналин и бесконечная скорость в ночной темноте.

Тимур и Алина знают, что я гоняю, и иногда даже, переживают немного. Хоя нет, не так, Алина категорически против этого. Но это мой мир, и я не собираюсь прятать его от них.

Сегодня — день передышки. Завтра ночь, когда всё решится.

Я как раз собирался пролистать чат, чтобы глянуть, кто ещё подтвердился на завтрашнюю гонку, как в комнату без стука влетела Лея.

— Через полчаса Тимур с Алиной зайдут! — объявила она, будто мы с ней участвовали в каком-то часовом квесте. — А ещё через полчаса заедет Женя. Так что шевелись! Мы ведь договаривались рвануть на природу, не сливайся, Марк.

Я поднял бровь и усмехнулся.

— Ты как будильник, только громче и с кей-попом, — пробормотал я, откидывая телефон на кровать. — Ладно, ладно. Я готов. Почти.

— "Почти" — не считается, — поддразнила она и уже разворачивалась, чтобы уйти, но остановилась у двери. — Кстати, Тимур в отличном настроении. И Алина... ну ты понял.

Она подмигнула и скрылась в коридоре.

Я вздохнул. Значит, всё по плану: лес, шашлыки, термосы с чаем, Лея с Алисой поют свои кей-поп-гимны, Тимур рассказывает, как его достали школьные задания, а Женя как старший — якобы главный, хотя мы все делаем по-своему.

И только я знал, что в голове всё равно будет рев мотора и встречный ветер.

Я спустился на кухню, на ходу натягивая худи — серый, мой любимый, растянутый, но тёплый. Из кухни доносился знакомый аромат свежезаваренного кофе и чего-то вкусного. Я даже не удивился, когда увидел отца и маму уже за столом.

— О, проснулся, — Дима отхлебнул из кружки и кивнул. — Успеешь хоть позавтракать до вылазки?

— Зависит от того, сколько времени Лея будет бегать по дому, устраивая апокалипсис, — буркнул я, проходя мимо них к чайнику.

— Марк! — послышался вопль с верхнего этажа. — Куда ты дел колонку?! Я не собираюсь ехать в глушь без нормальной музыки! Ты её опять в кладовку засунул?

Я закатил глаза, но усмехнулся.
— Ага, и надел ей наушники, чтобы не мешала, — пробормотал я под нос.

С тихо рассмеялась, глядя на меня с чашкой в руках.
— Лея вся в тебя. Только ты был помладше, а уже устраивал ор, если плеер терялся.

— Не ври, это ты мне его теряла, — фыркнул я, открывая хлебницу. — Я тогда думал, ты тайно воюешь против моего музыкального вкуса.

— А у тебя тогда был вкус? — вскинула бровь мама. — Кроме скрежета гитар и слов "бум-бум" я ничего не помню.

Я смолчал, но внутрь закралось тепло. Такая вот у нас утренняя классика.
А потом снова — грохот наверху.

— Марк, ну серьёзно! Где колонка?! Нам выезжать через пятнадцать минут! — орала Лея.
— В зале! В тумбочке! — крикнул я в ответ.

Я сел за стол рядом с отцом, налил себе чай и поймал себя на мысли: чёрт, как же хорошо, когда всё вот так просто.

В этот момент где-то на столешнице завибрировал и заиграл мой телефон. Громко, на весь дом. Из динамика понеслось протяжное и немного тоскливое "Come, let’s watch the rain as it’s falling down…"

— Дим, тебе звонят, — сказала мама, вскинув голову от звука.

— Это не мой. Мой на зарядке, — Папа даже не посмотрел, но спустя секунду прищурился и перевёл взгляд на меня. — Хотя… у меня когда-то был точно такой же рингтон.

Я чуть усмехнулся, достал рукой со столешницы телефон и глянул на экран.
— Тимур, — сказал я коротко и ответил. — Йо.

— Ты ещё дома? — послышался голос Тимура в трубке. — Мы с Алиной уже почти у вас. Говорил же — соберись заранее, лентяй.

— Сам ты лентяй, я уже на кухне, завтракаю, — хмыкнул я, — Лея колонку ищет по всему дому с воплями, как будто это священный артефакт.

— Ну, ты же знаешь, без музыки у неё природа — не природа, — рассмеялся Тимур. — Мы будем через пять минут.

— Принято. Колонку нашла, еда собирается, всё идёт по плану.

Я отключился и, заметив взгляд отца, усмехнулся.
— Не спрашивай. Да, LiL PEEP. Да, на звонке. Ностальгия, наверное.

Дима только фыркнул и покачал головой.
— Всё повторяется.

Мама усмехнулась, отпивая кофе:
— Главное, чтобы не всё повторялось. А то если вы с Тимуром вздумаете вытворять то, что вытворяли они с Лёхой…

— Мы были примерными подростками, — Папа поднял брови, изображая святошу.

— Конечно, — усмехнулась мама. — Особенно когда вы вдвоём чуть не врезали Власову прямо на перемене.

Я вскинул бровь, с интересом посмотрев на отца:
— Серьёзно?

— Он тогда на Полину гнать начал, — хмыкнул папа, ставя кружку. — Якобы она «свиданку» украла. Хотя это вообще не так было.

— И ты? — спросил я, уже зная ответ.

— Я сказал ему: «Ещё слово — и останешься без зубов». А потом просто подошёл ближе. Он, кстати, сразу сдулся.

— Ага, — добавила мама. — А через день вся школа знала, что у Полины появился защитник. Или, как они тогда шептались, «она теперь девушка Барса».

— Романтично, — фыркнул я.

— По-своему — да, — кивнул отец. — Но, чёрт, до сих пор смешно.

— Лея! — крикнул я в сторону коридора. — Ты колонку нашла?

В ответ раздалось:
— А чего ты молчишь, как пень?! Я тут чуть с ума не сошла!

— Я же сказал, в зале в тумбочке!

Мама с отцом синхронно покачали головами.
— Явно твоя, Полин, — тихо сказал отец, — такая же ураганная.

— Потому что не даёшь расслабиться, — мама улыбнулась. — В доме должно быть живо. И громко.

Тут щёлкнул замок входной двери — раздался знакомый голос Алины:
— Мы на месте! Вы живы там?

Я встал и взял из холодильника бутылку воды, на ходу бросив:
— Ага. Заходите, тут всё как всегда — Лея ищет колонку, папа — аргументы, мама — покой, а я — еду.

В этот момент по дому вновь зазвучала музыка — Лея уже подключила колонку. Первый трек, конечно же, был кей-поп.
Тимур вздохнул с порога:
— О нет. Не снова…

И все рассмеялись.

Алина прошла на кухню первой, обняла маму за плечи и заглянула в кружку:

— Кофе? А где мой?

— Сама себе сделай, — усмехнулась мама, похлопав её по руке. — Тут не отель.

Тимур появился следом и хлопнул меня по плечу:

— Ну чё, когда выезжаем?

— Женя должен подъехать с минуты на минуту, — ответил я, глядя на часы. — Лея, ты всё собрала?

— Почти! — раздалось из глубины квартиры. — Кто трогал мой пауэрбанк?!

— Не мы! — ответили в унисон я, Тимур и Алина.

— Динамит, а не девчонка, — проворчал Тимур, но с улыбкой.

Дверь хлопнула снова — на пороге стоял Женя, в солнцезащитных очках, с рюкзаком на одном плече и пакетом в другой руке.

— А вот и я, — весело сказал он. — Угадайте, кто захватил газировку и чипсы?

— Наш герой, — сказала Алина, делая реверанс. — Ты вовремя.

— А я когда опаздывал? — Женя поставил пакет на стол. — Ну что, заряжаемся на выезд?

— Почти, — отозвался я. — Лея, если ты не выйдешь через три минуты, мы тебя оставим!

— Да и оставьте! — услышали мы в ответ. — Только попробуйте без меня включить плейлист!

Мама уже закончила пить кофе и обвела нас взглядом:

— Ведите себя нормально. Не шумите, не мусорите и... — она на секунду замялась, — и, пожалуйста, без приключений, а то я знаю вас с Тимуром.

Я почувствовал, как Тимур и Алина одновременно переглянулись со мной, но промолчали.

— Да ладно тебе, мам, — сказал я, поднимая руки. — Это просто выезд на природу.

Мама кивнула, не совсем веря, но не стала настаивать.
— Хорошо. Только напиши, когда доедете.

— Обязательно, — хором ответили мы.

И в этот момент Лея вылетела в прихожую, уже с колонкой в руке, в шляпе и с сияющими глазами:

— Всё, я готова! Вперёд, мои компаньоны!

— Кто-нибудь, объясните ей, что мы едем, а не снимаем фильм, — фыркнул Тимур.

— Фильм про нас бы собрал кассу, — отозвался Женя. — Погнали?

И мы, громко смеясь и перебрасываясь репликами, начали выходить на улицу, предвкушая день, полный солнца, музыки и свободы.

Мы загрузились в машину, как в тетрис — рюкзаки, пакеты, пледы, Лея с колонкой, Женя за рулём, Алина рядом с ним, а мы с Тимуром — на заднем сиденье. Музыка сразу заполнила салон: кей-поп, конечно. Лея счастливо подпевала, покачивая ногой в такт, Алина поддерживала, а Тимур закатывал глаза.

— Это наказание, да? За все мои грехи? — бурчал он, но улыбка выдавала, что всё не так уж плохо.

— Привыкай, брат, — сказал Женя, — музыкальное образование тебе не помешает.

— Лучше бы ты молчал, — Тимур ткнул его в плечо, но тоже уже улыбался.

Дорога была гладкой, солнце било в окна, и в салоне пахло жвачкой, кофе из термоса и, как ни странно, свободой. Ни школ, ни звонков, ни контрольных. Просто мы — вместе, как и должно быть.

— Далеко ехать? — спросил я, перекинувшись вперёд.

— Минут сорок. Место за рекой, старый кемпинг. Там тихо, никого, зато вид — как открытка, — ответил Женя. — Там в прошлом году лагерь туристов стоял, но сейчас пусто. Я проверял.

— Романтик, — хмыкнул Тимур.

— Это ты пока фотки не видел, — бросила Алина. — Лея, потом закинем в сторис?

— Уже всё подготовлено! — радостно сказала Лея, доставая пауэрбанк и начав заряжать колонку. — Контент будет бомбический.

Я откинулся на спинку сиденья и уставился в окно. Всё это казалось каким-то невероятно правильным. Мы росли. У каждого были свои тайны, свои слабости, свои будущие сражения, но сейчас — просто дорога, лето, музыка и те, с кем я чувствую себя собой. И, чёрт, как же это было важно.

Женя достал из машины гитару, как будто между делом — спокойно, без пафоса, но с такой уверенностью, будто это был самый естественный жест в мире. Мы переглянулись с Тимуром, и Женя, усмехнувшись, протянул инструмент ему:

— Ну, голос у тебя, брат, точно не для тишины. Давай, удивляй.

Тимур с довольной миной уселся на край пледа, устроил гитару поудобнее, провёл пальцами по струнам. Мелодия сразу же легла на вечерний воздух — тёплая, знакомая, будто возвращающая нас в какое-то «до» — до телефонов, до забот, до скорости жизни.

— А давайте споём «Самолёты»? — предложила Лея вдруг. Она смотрела на Тимура сияющими глазами. — Трофимов. Ну вы чё, все же знают!

— Это ты с мамой на кухне по вечерам переслушала, — хмыкнул я, но уже знал, что тоже сейчас подпоём.

Тимур усмехнулся, гитару чуть поднастроил и начал играть вступление. И что-то в этом моменте стало почти магическим — огонь потрескивал, небо темнело.

Тимур пощёлкал струнами, ловя нужный ритм, и вдруг выдал:

— А ну-ка… Лея, это вот это ты хотела?

Он сыграл первые аккорды, и сразу стало понятно — да, именно та самая. Мягкая, немного грустная, почти шепчущая на ухо. Лея кивнула и тихо, почти неслышно начала:

— Я с тобой спорить не хочу…
Да и выгляжу, как дурак…

Голос у неё дрогнул, но в него сразу вплёлся Тимур — уверенный, спокойный. Женя, сидевший чуть поодаль, вдруг подхватил следующую строчку, не сбиваясь с ритма:

— Хочешь, я завтра же прилечу?
Но пока не знаю, как…

Кто-то хлопал в такт, кто-то просто слушал. А потом — будто по сигналу — каждый стал подхватывать песню, кто с припева, кто со второго куплета. Мягкое пение разливалось над поляной, как будто и правда готовилось взлететь. И в этой песне не было показухи — только что-то очень настоящее, щемящее.

— Хочешь, я завтра же прилечу?
Только где они, самолёты? — прозвучало сразу в несколько голосов.

И стало тихо-тихо. Только потрескивал костёр, и гитара звучала, будто продолжение мыслей. Тепло, как объятие, и немного грустно, как вечер, который уходит слишком быстро.

Следующей песню выбрала Алина. Она немного задумалась, потом улыбнулась:

— Настальгия ещё никому не мешала… Баста, «Медлячок». Помните?

Тимур кивнул, провёл пальцами по струнам, Лея уже сияла предвкушением. И под первые аккорды они почти одновременно запели:

«Вся наша школа сошла с ума от этой новенькой…
В мой класс она зашла, и сразу понял я…»

Кто-то сбился, кто-то фальшивил, но пели с душой — громко, с улыбками, переглядываясь, будто эта песня возвращала нас в какое-то общее прошлое, которого у нас даже не было, но в этот момент оно точно было общим.

«…Ведь в мечтах на двоих у меня с Юлей одна фамилия…
И так полгода — днём пожар, а ночью бессонница…»

Алина рассмеялась, когда Тимур нарочно протянул «Юююююля», как будто играл на публику.

— Ты безнадёжен, — фыркнула она.

— Но зато романтичен, — парировал он, делая поклон с гитарой.

— Как наши родители в молодости, — пробормотал я, откинувшись на плед. — Ну, может, кроме моего отца. Он точно не пел «Медлячок».

— А вот и нет, — подала голос Лея. — Мама говорила, что они с папой танцевали под неё на какой-то школьной дискотеке.

Тимур подмигнул:

— Видишь, это у тебя в крови. Петь под медляки и влюбляться не вовремя.

— А главное — навсегда, — добавила Алина, и в её голосе на секунду прозвучала странная, настоящая грусть.

Я посмотрел на неё — и на мгновение мне показалось, что между всем этим смехом, костром и гитарой витает нечто большее, чем просто осенняя поездка с друзьями.

Музыка снова заиграла, но я как-то на автомате подпевал — мысли были далеко. Завтра ночью — гонка. И в этот раз соперники не из слабых. Адреналин подступал, даже когда я просто думал об этом.

— Марк, ты чего притих? — Лея ткнула меня в бок. — Обычно ты орёшь громче всех.

— Просто думаю, — пожал я плечами. — Завтра вставать рано, батя наверняка придумает что-то.

— В выходной? — удивилась она. — Сомневаюсь.

Я ничего не ответил. Пусть думает, что угодно. Чем меньше знают — тем спокойнее будет.

Через костёр Тимур посмотрел на меня, без слов. Я чуть заметно кивнул. Понимал. Он знал, что я поеду. И знал, что не отговорит. Алина сидела рядом с ним, крутя в руках шишку, но её взгляд был тоже на мне — короткий, оценивающий.

— Ты главное, аккуратно, — вдруг сказала она тихо, так, чтобы никто больше не услышал. Я чуть мотнул головой в знак благодарности.

— Эй, что вы там шепчетесь? — Лея подозрительно прищурилась.

— Тайны мира, — хмыкнул Тимур. — Не для юных ушей.

— Пошёл ты, — фыркнула она, но отстала.

Я снова уставился на огонь. Завтра будет ночь, скорость, риск, гул мотора. Но сейчас — был только этот момент. С друзьями. И я надеялся, что они никогда не узнают, чем на самом деле я рискую каждую неделю.

Утро воскресенья было тихим и свежим — идеальное для того, чтобы постепенно собирать палатки и убирать за собой. Мы все немного притормозили после вчерашнего — сон ещё не полностью ушёл из глаз.

Я подтянул рюкзак и начал складывать спальник, оглядываясь на остальных. Тимур и Алина тоже собирались, молча переглядываясь — видать, всем не хотелось спешить.

Лея носилась с пакетами, подбирая мусор, а Женя уже затаскивал гитару в машину, периодически подпевая себе что-то тихо.

В такие моменты понимал, что это — настоящие выходные. Без лишнего шума и суеты. И хоть меня ждала ночь с моторами, сейчас было время просто быть с друзьями.

— Ну что, — сказал я, улыбаясь, — кто следующий за кофе? Кажется, я заслужил.

Все посмеялись, и я понял — эти простые моменты на природе — куда ценнее любых гонок.

Мы загрузили всё в багажник: рюкзаки, пакеты, остатки провизии. Палатки сложены, мусор собран — всё как по плану. Я хлопнул багажник и сел на заднее сиденье рядом с Тимуром. Лея с Алиной устроились спереди, Женя за рулём, проверяющий в зеркале, кто где и жив ли вообще после вчерашнего.

— Всё взяли? — спросил он, заводя двигатель.

— Вроде да, — протянул я, оглядываясь на заднее сиденье. — Спальники, колонка, еда, бутылки, Лея... Тимур... — посмотрел на него с прищуром. — Тим, ты вообще проснулся?

Тимур лишь хмыкнул и прикрыл глаза.

— А вода? — вмешалась Алина, повернувшись к нам. — Фляжку кто-нибудь забрал?

— Я, — подняла руку Лея. — И если кто её тронет — будет отгрызена рука.

— Жесть, утро только началось, а ты уже угрожаешь, — засмеялся Женя, выруливая с полянки. — Ну всё, поехали, пока Лея не начала кусаться.

Я откинулся на спинку сиденья и уставился в окно. День только начинался, но я уже чувствовал, как с каждым километром приближается вечер — и ночь. Гонки. Адреналин. Всё как я люблю.

Только никто, кроме двоих, об этом не знает.

И пусть так и остаётся.

Мы ехали обратно, уставшие, но довольные. В машине пахло костром, в рюкзаках шуршали пакеты, а колонка, наконец, замолчала — у неё села батарейка, и, по правде говоря, никто не жаловался. Все выглядели так, словно могли проспать сутки без перерыва.

Женя высадил нас возле дома, где-то между шутками Тимура и тем, как Лея снова кому-то угрожала — на этот раз из-за забытой на сиденье бутылки. Мы быстро распрощались и разбрелись по квартирам. Я ввалился в прихожую, бросив кроссовки где попало, и с наслаждением потянулся.

— Я в душ! — крикнул я, но Лея уже мчалась по коридору в свою комнату.

Через пару минут она снова появилась — с каким-то странным выражением лица. В руках у неё был тонкий белый конверт. Я уже собрался что-то съязвить, но она опередила:

— Папа с мамой ушли — к бабушке, кажется. Так что у нас немного тишины. И... — она замялась, протянув мне конверт, — я это давно хотела тебе отдать.

— Это не угрозы и не расписание кей-поп концертов? — спросил я, поднимая бровь.

— Очень смешно, Марк. — Лея закатила глаза. — Там сертификат. На татуировку. Мы с родителями давно договорились, что это будет твой подарок на день рождения. Но срок у него заканчивается, и мы решили вручить его раньше.

Я открыл конверт. Сертификат был оформлен на профессиональную студию. Настоящую, с лицензией, крутым мастером и даже QR-кодом. Я молча смотрел на него, не сразу осознавая, что это реально.

— Я… ты… вы серьёзно?

— Угу. — Лея улыбнулась. — Ты же давно хотел, но боялся, что родители не одобрят. А тут они сами предложили. Ну, почти. Я немного их уговаривала.

Я посмотрел на сестру и вдруг ощутил, как к горлу подкатывает что-то тёплое. Неловко кашлянув, я сунул сертификат обратно в конверт и прижал его к груди.

— Спасибо, мелкая.

— Не благодари, — сказала Лея, передразнивая хрипловатый голос. — Теперь ты моя собственность, разноглазый.

Мы оба прыснули.

— А ты что сделаешь, если я выбью себе череп с огненными глазами?

— Тогда я лично потребую возврат денег.

Я только рассмеялся и потёр затылок. И всё же внутри меня уже пульсировала мысль:
Гонка — сегодня ночью. А скоро, может, и татуировка. Мир будто начинал ускоряться.

Я как раз выходил из душа, когда в замке щёлкнул ключ. Сквозь пар и звук капель я услышал знакомые голоса — вернулись родители.

— Мы дома! — крикнула мама от порога. — Лея, ты убрала в своей комнате?

— Да! — донеслось из её комнаты. — И даже Марку подарок вручила!

— Что? — переспросил отец, заходя на кухню. — Какой ещё подарок?

Я, вытирая волосы полотенцем, вышел в коридор. На мне были спортивные штаны и старая футболка, и я выглядел примерно как замученный йети. В одной руке всё ещё держал конверт.

— Пап, это… — я протянул ему. — Сертификат. На тату. Лея с вами договаривалась, помнишь?

Он взял конверт, посмотрел, хмыкнул.

— Ага. Был такой разговор. — Он повернулся к маме. — Полин, ты была за?

— Конечно, — отозвалась мама, разуваясь. — Тем более он всё равно бы сделал. Лучше уж в нормальном месте, чем в подвале у какого-нибудь Сани-иглы.

— Сани-иглы? — фыркнул я. — Спасибо за доверие.

— Не благодари, — сказала мама с улыбкой. — Просто не забудь, что это — татуировка. Она с тобой навсегда. Ну или почти.

— Я не собираюсь бить себе лицо или чьи-то инициалы, — усмехнулся я. — Есть одна идея, давно в голове вертится…

Отец только кивнул.

— Ладно. Только с мастером сначала посоветуйся. И не делай втихую — я всё равно узнаю. У нас с Лёхой был случай…

— Когда вы чуть не врезали Власову? — хором сказали мы с Леей.

Мама, проходя мимо с сумкой, рассмеялась:

— Эти легенды, видимо, будут передаваться по наследству.

А я поймал себя на мысли:
Иногда всё-таки круто, что у тебя такая семья. Даже если дома шумно, а колонку всегда прячет Лея.

— Вы, родители, и так — ходячее разрешение на тату, — хмыкнул я, подбрасывая конверт в руке. — У мамы целая коллекция на спине и ключице, у тебя, пап, вообще рукав. Чего мне стесняться?

Папа усмехнулся, проходя мимо и похлопывая меня по плечу:

— Главное — не повторяй мою ошибку. Не бей себе имя первой девушки.

— Или четвёртой, — прокомментировала мама из кухни, заглядывая в холодильник. — Я до сих пор помню, как ты объяснялся перед моей мамой, что "Диана" — это просто имя любимого персонажа из сериала.

— Потому что это правда! — возмутился папа, но я видел по лицу, что он сам еле сдерживает улыбку.

— Ладно, — поднял я руки. — Успокойтесь, семейный архив я пополнять не собираюсь. Всё будет со вкусом и осмысленно.

— Вот и хорошо, — сказала мама. — Но я всё равно поеду с тобой. Хочу посмотреть на работу мастера. Ты у нас один пока что с чистой кожей, как белый лист — надо не испортить.

Я скосил взгляд на Лею, которая всё это время делала вид, что листает телефон, но на самом деле ловила каждое слово и еле сдерживала довольную ухмылку.

— Спасибо, сестричка, — буркнул я. — Надеюсь, ты хоть не выбрала за меня эскиз.

— Почти, — невинно улыбнулась она. — Там такой классный феникс…

— Нет.

— Ну ладно. Но ты бы посмотрел…

Мы все рассмеялись, а в воздухе осталась та лёгкая, теплая атмосфера семейной близости — когда даже татуировка превращается не в бунт, а в маленький обряд посвящения.

Я только натянул футболку и решил наконец завалиться на кровать, как в дверь влетела Лея.

— Пошли гулять! — выдала она с порога, как будто это было заранее решено.

— Ты серьёзно? Я только вышел из душа, — проворчал я, вытирая волосы полотенцем. — Мы же с природы вернулись пару часов назад.

— Тем более. Свежий воздух — продлевает жизнь. А закат — это красиво. И вообще, ты мне должен, я тебе тату подарила, между прочим.

— Шантажистка, — фыркнул я, но всё равно встал. — Ладно. Только без пробежек и философских разговоров.

— Без обещаний, — подмигнула она и уже стояла у двери, вытаскивая меня за руку.

Мы спустились вниз, сказали родителям, что пошли пройтись, и вышли на улицу. Лето всё ещё держало город в тёплых объятиях — воздух был мягким, небо окрасилось в апельсиновые и розовые оттенки, а асфальт ещё помнил солнце.

— Ты правда рад сертификату? — спросила Лея, когда мы свернули в сторону парка.

— Ага. — Я кивнул. — Просто неожиданно. Я не думал, что ты запаришься настолько.

— Я вообще-то заботливая сестра, — фыркнула она. — Просто скрываю это за буйным темпераментом.

— Ну, за это не поспоришь, — усмехнулся я.

Пару минут мы шли молча. Я чувствовал, как день медленно уходит, оставляя после себя странную тревожную пустоту. Ночью гонка. И мне нужно быть там. Нужно мчать, как ветер, нужно почувствовать это снова — скорость, риск, жизнь на грани.

— Марк, — вдруг сказала Лея, заглядывая мне в лицо. — Всё нормально?

Я поймал её взгляд, улыбнулся.

— Всё нормально. Просто думаю.

— Не про ту ли гонку, о которой ты ничего не рассказываешь?

Я прищурился.

— Ты начинаешь звучать, как мама.

— И, как мама, я чувствую, когда что-то не так, — Лея фыркнула, но тут же рассмеялась. — Ладно, не лезу. Просто… береги себя, ладно? А то я тебе ещё миллион подарков не подарила.

Я хмыкнул и бросил на неё взгляд сбоку.

— Окей, буду жить осторожно. До завтрашнего дня хотя бы.

Солнце тем временем почти коснулось горизонта, и всё вокруг будто застыло в мягком золотом свете.

— А если ты выбьешь слово "Лея" на плече, — усмехнулась она, — я тебе пирог испеку.

— Только если рядом будет надпись "не повторять дома".

И снова мы рассмеялись.

Мы шли вдоль парка, где деревья, залитые золотым светом, отбрасывали длинные тени. Воздух пах чем-то сладким и тёплым — то ли чьими-то духами, то ли липами, цветущими у обочины.

— Помнишь, как мы здесь катались на великах? — вдруг сказала Лея, запрыгивая на бордюр и балансируя на нём, раскинув руки.

— Да. Ты тогда свалилась в кусты и орала, что у тебя точно перелом всего.

— А у меня был перелом гордости, — хмыкнула она. — Ты меня тащил домой, и всё время ныл, что теперь мама тебе компьютер на неделю запретит.

— Так и запретила же, — засмеялся я. — А я ведь вообще не виноват был. Ты сама решила срезать по газону.

— Зато теперь ты профи в оказании первой помощи. Видишь, как я тебя тренирую?

— Скорее, в поднятии паникёров, — буркнул я, но с теплом в голосе.

Мы свернули с тротуара и пошли по тропинке, ведущей к небольшому холму. С него открывался красивый вид на город — особенно на закате. Мы часто приходили сюда раньше: просто сидели, болтали или молчали. Иногда с чипсами, иногда с колонкой.

— Мне кажется, ты скоро совсем вырастешь, — вдруг тихо сказала Лея, когда мы остановились на вершине.

— Ага. И исчезну в закат, как герой боевика? — усмехнулся я.

— Нет, как человек, который делает выборы. Иногда опасные. — Она взглянула на меня в упор. — И я не всегда их понимаю.

Я опустил взгляд, шмыгнул носом.

— Ты многое понимаешь, Лея. Больше, чем я думал.

— Я твоя сестра, Марк. А ты — мой брат. Мне не нужно знать всё. Я просто хочу, чтобы ты знал — я рядом. Если что.

— Знаю, — тихо сказал я. — Спасибо.

Мы сели на лежащее бревно. Город внизу начинал зажигать огни. Машины ползли по улицам, как светящиеся жуки, и вечер, казалось, дышал тишиной.

— Закаты крутые, — сказала она, облокотившись на руки. — Они как напоминание, что всё временно. И что завтра будет снова утро.

Я молча кивнул. Потому что завтра и правда было утро. Но прежде — ночь.

Мы ещё немного сидели на холме. Закат догорел, оставив после себя мягкую сиреневую дымку, и небо начинало темнеть. Лея молчала, пока вдруг не положила голову мне на плечо. От неё пахло шампунем с клубникой и чем-то домашним, родным.

— Обещай, что бросишь и что не поедешь никуда, — тихо сказала она, не поднимая головы.

Я напрягся.

— Куда именно?

— Не будь идиотом, — выдохнула она. — Я про гонки, Марк. Как будто я не вижу, что тебя ночью нет. Я один раз к тебе заходила — тебя не было в комнате.

Я отвёл взгляд, вцепившись пальцами в траву.

— Я... подышать выходил.

— До рассвета? — Лея подняла голову, смотрела в упор. — Не ври мне, Марк. Я не папа и не мама. Я просто хочу, чтобы ты не исчез однажды среди этих фальшивых фар.

Я долго молчал. Очень долго. Потому что внутри всё ныло, как от плохого сна.

— Ладно, — сказал я наконец. — Я обещаю. Никаких гонок. Всё?

Она смотрела ещё пару секунд, а потом кивнула и снова прижалась ко мне.

— Всё.

И мы сидели молча, пока не загорелись первые звёзды. Но в груди, под этой клятвой, уже гудел мотор. И я знал — ночью мне придётся нарушить собственное слово.

------------------------------------------------------------

Надеюсь, что моя работа вам зашла
И я могу с чистой совестью продолжить ее писать

Оставляю вам ссылку на ТГК канал https://t.me/Shardsofourfreedom
И на Тик ток аккаунт
tiktok.com/@violajackson67