17. Сюцю: истории прошлого.
Пин помнила страх в голосе матери, который та пыталась скрыть от дочери. Истеричные смешки, дёрганье от каждого шороха. Когда стало ясно, что переждать в задних комнатах не выйдет, а отец, возможно, не вернётся, её нервозность можно было почувствовать своей кожей.
В первый раз девочка не понимала, что происходит, почему мама почти плачет и всё чаще смотрит на окно. В этот раз – вполне.
На дом напали. Скорее всего из-за её вмешательства в отношения между семьями: надеясь хоть как-то повлиять на то, что произошло, Пин рассказала, что торговые партнёры её родителей, за сына которой её планировали выдать после их совершеннолетия, как-то связаны с мятежниками. Верить на слово маленькой девочке, конечно же, никто не стал, но информацию проверили – она знала, что она верна. Знала, что законопослушные торговцы, не желая иметь проблем с короной, разорвут помолвку. Не знала она лишь то, что это приведёт ровно к тому же результату, что и в прошлой жизни, когда она, ни о чём таком не зная, лишь пожала плечами и не стала спорить с волей родителей.
«Не бойся, слышишь?» шептала женщина, обнимая дочь и пытаясь успокоить скорее себя саму. «Считай это... игрой. Прятками! Ты прячешься, а взрослые водят. Я буду считать, договорились?»
Это был последний раз, когда Пин видела её живой, и оттого на душе было ещё поганее от осознания, что сейчас самый подходящий момент, чтобы плакать, а она не может выдавить ни слезы. Ей хотелось кричать, громить комнату и, возможно, убить пару тварей, лишь бы не чувствовать свою беспомощность перед лицом судьбы. Она так надеялась, что ей удастся всех спасти!..
Детская считалочка разносилась по коридорам. Дрожащий голос матери стоял в ушах, ежесекундно напоминая об угрозе. Пин едва успела притаиться в коридоре, когда послышались тяжёлые шаги.
«Я иду искать!» затерялось в грохоте выбитой двери. Всё было точно так же, как тогда, и лишь реакция молодой госпожи Сао отличалась.
Прокрасться незамеченной мимо двери она не могла, и лишь тот факт, что задний двор был недалеко, спас её от обнаружения. Впрочем, её быстро схватили, и только по тому, что этот человек был ранен (его кровь быстро пропитала рукав её платья), она поняла, что не будет убита прямо сейчас.
Это был её дядя. Привыкший к боли за долгие годы службы, он неплохо держался, несмотря на то, что рана эта слишком тяжела даже для него. Лишь бледность выдавала, что его конец близок, да и он сам не скрывал этого – прямо сказал, что скоро умрёт. Что скорее всего никому из них не удастся выжить, если, конечно, не случится чудо.
«Чудес не бывает» сухо отозвалась Пин, всё же понимая, к чему он клонит. Солдат одобрительно усмехнулся и потрепал её по без того растрёпанным волосам.
«С меня крови течёт столько, что, если тебя найдут под моим трупом, решат, что ты тоже мертва. А ты не подавай виду, что это не так. Может, спасёшься...»
И она не знала, что было хуже – лежать под мёртвым телом дяди, опасаясь лишний раз вдохнуть, слыша шаги совсем рядом и чувствуя холод земли на лице, или всё же момент, когда его труп с неё стащили. Пульс не проверяли, как и дыхание, когда и её саму подняли и понесли в дом, хотя, возможно, и догадывались, что она не мертва. В главном зале собирали тела всех обитателей дома. Незаметно приоткрыв глаз, девочка приложила все силы, чтобы не вздрогнуть при виде убитых родителей, слуг... даже собаку не пожалели. И всех собрали в главном зале, в одной куче. Кровь была почти везде, кажется.
В отличие от других тел, её не кинули к остальным, а осторожно положили рядом. Кажется, действительно знали, что она жива... но это не помешало их главному приказать принести масло и факел. Впрочем, после того, как поджог был совершён, они быстро ушли, что позволило Пин не без труда, но выбраться из горящего здания. Вновь на двор, чтобы забрать из тайника сумку с подготовленной одеждой, перелезть через стену и сбежать. Далеко, как можно дальше...
Треск древесины, запах палёных плоти, волос, шерсти, тканей... Она бежала от них, но не могла избавиться, даже когда оказалась неподалёку от знакомых переулков. Благо, была глубокая ночь, и можно было переодеться, снять с себя пропитанное чужой кровью и ароматом смерти платье...
Она не думала, что ощутит всё это вновь. Не думала, что мысленно вернётся к этим событиям. Но вот она здесь, чувствует зловоние гари и смерти. Лишь ткань не липнет к её плечам, а спиной она чувствует не жар огня, а тепло тела Юэ. Тем не менее, Пин всё равно не чувствовала себя хотя бы чуточку лучше.
- Там ведь источники, да? – тихо спросила она.
- Да, а что? – отозвался Дин Лу. Юноша тоже был несколько подавлен, хотя, кажется, по несколько иной причине.
Ученица не ответила.
За частью вещей Дин Лу пришлось слетать обратно в Зыван, но, так как при нём был меч, это заняло не так много времени. К счастью, Ушастик выполнил своё обещание и оставил мертвецов в покое, а жизни пострадавшей девушки, благодаря компетентному вмешательству и особым отварам павильона Хужишэн, уже ничего не угрожало.
Хозяин постоялого двора, Цзяо Цин, был так рад заклинателям, изволившим посетить его скромное заведение (а также пришедшим решить его проблему), что, не обратив внимание на поздний час, тут же выделил им комнаты и отдал распоряжения повару, чтобы он накормил «уставших с дороги детишек». Младший в их компании, впрочем, предпочёл перед поздним ужином отдохнуть в источнике.
- Не беспокойся, я присмотрю за Пин, - улыбнулась Юэ Хуа. Кажется, лекарка и сама была не прочь для начала смыть с себя запах лошади и гари.
Дин Лу в свою очередь решил избавиться от лишних мыслей, погрузившись в работу, а потому, пока Пин и Юэ отдыхали, начал понемногу вытягивать информацию из немолодого человека. Господин Цзяо казался достаточно искренним в своём рассказе о погибшей девушке.
История была проста – Цай Ци, молодая и довольно наивная работница этого постоялого двора, старалась изо всех сил каждый день, отказываясь от выходных, чтобы больной матери не приходилось самой зарабатывать себе на лекарства, а у младшего брата было детство без лишних забот. Цзяо Цин, никогда не скупившийся на плату для своих подчинённых, старался по возможности облегчать девушке работу, чтобы она не перетруждалась лишний раз – и всё же, однажды случилось то, что он пытался отложить как можно сильнее.
Дева Цай... устала, пожалуй? Она не знала, чего сама хочет, да и хочет ли вообще. В её глазах уже не было той искры, и работала она явно без той искры. Только потому что надо. Потому что на неё полагаются два важных для неё человека. Когда начальник отправил её в отпуск, Цай Ци вернулась ещё более измученная, чем была до того. Возможно, потому что чувствовала вину и стыд за то, что, как ей казалось, подводила и мать с братом (тем, что не зарабатывает им на хлеб, несмотря на то, что они могли не беспокоиться о деньгах в это время), и господина Цзяо (своей неспособностью расслабиться.
Но в один день её мать умерла, а достаточно подросший, чтобы захотеть работать, младший братишка попросился в богатый дом, где его наняли личным слугой одного из младших детей.
- Вы случайно не из семьи местного судьи? – добродушно улыбнулся старик, взглянув в глаза юноши. Тот вздрогнул и отвёл взгляд, но кивнул.
- Старший сын его жены.
- Слышал, он очень вами гордится, - Цзяо Цин с улыбкой налил Дин Лу чай. – Не мудрено, старший сын – заклинатель!.. Слышал, правда, что у него совсем нет времени на свою семью... Впрочем, я почему заговорил о нём – Цай Ва устроился к нему... Но я отвлёкся.
Ситуация разрешена, пускай и довольно трагично. Цай Ци, впрочем, понимала, болезнь её матери рано или поздно её убила бы – ни один лекарь не обнадёживал её просто так, а потому восприняла эту новость достаточно спокойно. Со временем она снизила нагрузку и начала позволять себе отдохнуть. Казалось, что всё действительно начало налаживаться... Ах, если бы он тогда знал, чем всё кончится...
Однажды на постоялый двор прибыл состоятельный мужчина. Он сразу заинтересовался в этой девушке, часто звал её то закусок принести, то вина, то просто поговорить... и, кажется, это внимание было взаимным? Дева Цай всегда густо краснела, когда о нём спрашивали, поджимала губы, старалась перевести тему. И всё же, взгляд её был всё таким же отстранённым, да и сама она, казалось, с каждым днём угасала – и другие связывали это с тем, что, возможно, ей казалось, что он лишь играет с ней и, уехав, даже не вспомнив. Или, возможно, чувствуя вину за свою слабость, когда ещё свежа рана после потери матери...
Финал истории был печален, но никого особо не удивил – тот самый мужчина в слезах ворвался к Цзяо Цину среди ночи, едва способный объяснить, что случилось. Было то из-за любви, чувства вины или усталости – никто не знает, но Цай Ци была найдена повешенной в кладовке.
Мечник молчал какое-то время, обдумывая услышанное. Наконец, сделав глоток чая, он отставил пиалу в сторону и задумчиво взглянул на господина Цзяо.
- Как выглядит её призрак?