8. Львица и Тигр
Не привыкшее ещё к изнурительным тренировкам тело девочки, казалось, было готово вот-вот выдворить из себя неугомонную душу владелицы. Конечно, напроситься со старшими на уроки фехтования она пока не могла, а на брёвнах время нахождения всегда было ограниченным из-за числа желающих, и всё же её опыта из прошлой жизни было достаточно, чтобы заняться не требующими участия других людей упражнениями.
Даже разминка сейчас была слишком выматывающей, по крайней мере первое время, пока Пин не решила чуть снизить планку и не пытаться прыгнуть выше головы. Почти на весь день она уходила в лес – уже давно живущие с ними бок о бок, шисюны не считали вишни слишком опасными для ребёнка, позабыв уже о тумаках, полученных в первые годы от этих деревьев. Для юной мечницы же это стало отличной тренировкой – требовались недюжие внимание и ловкость, чтобы избежать хлещущих тут и там веток.
И всё же слишком сильно она углубляться не стала – во-первых, сейчас ей не хватало ни того, ни другого, чтобы вернуться в комнату без новых ссадин и синяков, во-вторых, дикие звери и даже мелкие духи, рыщущие по лесу исключительно ради тренировки выпускников, были пока ей не по зубам. Конечно, иногда что-то переклинивало в её голове, и логика немного отходила на второй план, вытесненная жгучим желанием притащить на тренировочную площадку тушу медведя, чтобы остальные уже перестали перекрывать дорогу к оружейной и дали ей для тренировок стальной меч вместо деревянного, но этот порыв быстро сходил на нет одной единственной здравой мыслью – дотащить эту тушу она не сможет, даже если взрослый медведь и окажется ей по зубам. Да и в чём провинился этот зверь, что должен пасть от руки желающей кому-то что-то доказать десятилетки?..
Невероятно уставшая, она едва не расплакалась, оказавшись в постели. В этот раз она немного перестаралась и увеличила маршрут, а державшие её в напряжении деревья словно взбесились и не давали пройти к Павильону ни по выбранной ей дороге, ни по обратной. Будь у неё нормальный меч, это бы не стало особой проблемой, путь можно было бы прорубить, но дерево не могло разрубить дерево, тем более с демонической природой.
И всё же засыпать ей не стоило, оставались дела, а потому, вырвавшись из пелены дремоты, Пин поднялась и потянулась. Мышцы тут же отозвались ноющей болью, но это не остановило ученицу, решившую, наконец, разобраться с проблемой радикально. В конце концов, скоро она должна была отправиться с Юэ Хуа и Дин Лу на задание, нельзя же ей было без оружия расхаживать во время охоты на нечисть... если, конечно, им удалось её отпросить.
Путь до комнаты этого... Лемонграсса... был недолгим, и, как и ожидала девочка, в ней уже горел свет. Прочистив горло и чуть отряхнувшись, она подавила желание выбить дверь и постучала. Сначала ответа не было, но внутри послышался шорох, свидетельствовавший о том, что человек там некоторое время возился с одеждой.
- Я... - начала было Пин, как только дверь отворилась, выпуская в коридор мягкий свет свечи.
- ...Забыла дорогу до купальни? – с тенью ехидства поинтересовался Шучжи, скрестив руки на груди. Слоёв ханьфу на нём уже было в разы меньше, и всё же недостаточно, чтобы выходить к ученикам было неприлично. Заметив, как скептично приподняла бровь девочка, он мягко рассмеялся и хотел было потрепать её по волосам, но она вовремя увернулась. Кажется, настроение у него было хорошим. – Ладно, ладно, не дуйся. Просто видок у тебя тот ещё, что-то случилось?
- Вишни буянили, - отмахнулась она. – Я по делу.
Вывалила всё она прямо на пороге – рядом всё равно никого не было. Про некоторые проблемы на тренировках и про свои порывы девочка умолчала, конечно, но вот насчёт отказа в выдаче меча высказала всё, что думала. Даже пары крепких слов не сдержала... Впрочем, этот мастер Сао не напоминал ей следить за языком. С одной стороны приятно, с другой – стоило бы напоминать, всё-таки с одним из наставников говорит...
И тут взгляд её, случайно брошенный ему за спину, зацепился за низкий столик, на котором, собственно, и была свеча. На нём лежало временно оставленное шитьё, и с места Пин не было видно, что же оно из себя представляло, но ткань, часть которой всё же было заметно, была явно из тех, что использовали для мягких игрушек. Заметив её интерес, Грасс неловко улыбнулся и предложил ей войти.
- Я ещё не успел его закончить, - словно оправдываясь, заметил он, когда любопытство девочки взяло верх, и она подошла к столику.
Это был медвежонок, из одного из ещё не зашитых швов его торчало ватное наполнение. Предполагаемую форму пока нельзя было разобрать, и всё же ученица уже могла понять, что выглядел он, несмотря на некоторую нелепость (а, может, и благодаря ей), достаточно мило и совсем не похоже на то, какие раньше она замечала в витринах.
- Ты сам его шьёшь?.. – всё ещё не до конца веря в очевидный факт, Пин взглянула на Шучжи немного растерянно. Тот лишь кашлянул в кулак.
- Только не смейся... - мечник обречённо вздохнул и несколько нервозно начал трепать пальцами рукав. – Я думал подарить его тебе, чтобы хоть немного закопать томагавк... - непонимание на лице девочки заставило его взять более ясное для этого мира определение. – Топор войны, но не уверен, если честно, как ты к нему отнесёшься. Всё-таки ты не ребёнок...
- Он очень милый, - неуверенно начала Пин, стараясь не выдать нарастающий в душе восторг от такого подарка. Заметив сомнение во взгляде опекуна, она дёрнулась. – Я правда так думаю! То, что я успела вырасти в прошлой жизни, ещё не значит, что мне не нравятся подобные вещи...
Окончательно смутившись, она опустила глаза, чтобы не видеть вернувшуюся на лицо мужчины мягкую улыбку. Не хотела она к нему симпатию испытывать!..
- Хочешь, я дошью его при тебе?
И она, не задумываясь, согласилась. Глупо, по-детски... и всё-таки, было ли в этом что-то плохое? Да, в итоге уснула, сидя напротив и внимательно наблюдая за иглой в руках мастера. Да, показала свою слабость. Ну и чёрт с ним...
Вряд ли учитель оценил бы такой ход мыслей у неё, конечно, но в этот раз... в этот раз его не было. Мысль, с которой она не могла смириться всё это время, теперь как-то спокойнее воспринималась засыпающим сознанием. Может, потому что сон в какой-то степени возвращал её на то бесконечно долгое, но вместе с тем малое время назад, когда он был ещё жив, они готовились к битве...
Орден горел. Горели демонические вишни, расстилая над долиной зловонный чёрный дым. Почти опустевший Павильон тогда был последним местом, где могли спрятаться ещё не отступившие ученики и мастера, а они с учителем Сао – последней возможностью для них всё же сбежать. Пин знала – к ночи всё кончится, знала и то, что не в их пользу. И всё же, как и наставник, она была готова выиграть время для их ухода.
Бледно-пурпурные одежды заклинательницы почти почернели от крови, своей и чужой, копоти и грязи, но взгляд её был ясен, когда она жестами объясняла Я Фи план отступления. Сломленный смертью Юэ Хуа, он не мог позволить и старой подруге отправиться вслед за ней, и всё же был вынужден согласиться – его жена не хотела бы, чтобы он погиб, да и проклятый меч не должен оказаться в руках мятежников. К тому же, кто, как не он, мог бы провести людей через лес, хорошо известный лишь двум потокам? Разведчики уже давно отвели большую часть остатков ордена в безопасное место, а те, кто были здесь, либо скрывались, либо ранены и не способны даже прийти в себя.
И всё же он не мог видеть, как она подписывает себе смертный приговор, вставая рядом с учителем, готовая к их последнему бою. Окликнув её, желая ещё раз попытаться образумить, он не нашёл что сказать, поймав взгляд женщины. Конечно, он бы не смог – если даже у мастера Сао не вышло...
Слабо улыбнувшись, Пин кинула ему что-то, и он едва успел поймать этот предмет. Кисточка для меча небесного цвета, принадлежавшая ранее его первому учителю, всё ещё сохраняла тепло её рук.
- Может, мечник из тебя и никудышный, но Бай Лю в тебе не ошибался, - подал, наконец, голос и всегда сдержанный в проявлении чувств и молчавший до этого Сао Шучжи. Он так и не обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на своего ученика. И всё же, женщина знала – наставник был искренен, как никогда прежде, раз решился в свои последние часы заговорить с ним. – Я горжусь тобой. Вами обоими.
Их освещало красное закатное солнце, когда в крышу места, бывшего их домом, влетело несколько горящих стрел. Это был знак – нельзя больше задерживаться, и всё же заклинатель поклонился человеку. Всегда бывшему с ним даже излишне строгим, ни разу не похвалившему его за время обучения, но давшему ему знания и навыки, спасавшие его не один раз. Я Фи поклонился человеку, которого ненавидел, но которого не мог не уважать.
Пин обнажила свой меч, одним движением сбивая летевшую в неё стрелу. Прочистив отвыкшее от речи горло и с нарастающим азартом предстоящей битвы в глазах она, махнув рукой, крикнула «Прощай». То были первые и последние слова, что он слышал из её уст...
Бой был долгим. Пин помнила, как ранила и убила не меньше тридцати хорошо обученных воинов, то и дело отправляя клинок в полёт и не чураясь отбирать оружие головорезов. Она рвала глотки, разрубала противников на куски, наполняла лезвие реками своих духовных сил, и всё же была готова в любой момент броситься на подмогу наставнику. Это и погубило её.
Бросившись было вперёд, заметив, что к Сао Шучжи приближалось всё больше мятежников, она пропустила удар. И ещё один. И ещё. Не смертельно для заклинателя, верно? И всё же, истощённая неразумными тратами ци, она не могла остановить кровотечение, не могла отбиться...
Это заметил и мастер. Опыт давал о себе знать, он мог отбить больше атак, мог не давать себя ранить, но не мог вытащить ученицу из западни. Глупая, импульсивная девчонка...
Когда первая волна сошла на нет, он с трудом отыскал на усыпанном окровавленными телами дворе едва живую Пин. Опираясь о меч, женщина с трудом дышала, и только приблизившись, заклинатель понял, что живот её был пробит насквозь чужим оружием.
- Учитель, я...
- Не говори, - он попытался сделать хоть что-то, передать ей силы, но всё было безуспешно. Жизнь покидала её, вновь заставляя его принимать смерть близкого ему человека на собственных руках.
И всё же он осторожно вытащил меч и попытался влить в неё как можно больше своих сил. Он не мог не попытаться спасти её, даже краем сознания понимая, как это бесполезно...
Он прижимал к себе дрожащую будто от холода ученицу, всеми силами цепляясь за надежду, что она выживет. Если оттащить её в дальние комнаты, перевязать как следует и вливать духовные силы, она выживет, верно?..
Сао Шучжи медленно поднял взгляд на охваченный пламенем Павильон. Вновь опустил, понимая, что даже видных сквозь одежду ран на её теле достаточно, чтобы никаких бинтов не хватило на перевязки.
- Простите, учитель... - слабый и хриплый голос мечницы звучал для него громче всех криков мира. Улыбнувшись так, словно ей совсем не было больно, она, из последних сил держа глаза открытыми, произнесла: - Кажется... я ухожу первой...
Слеза медленно скатилась по щеке Пин, смазывая кровь и копоть. Сколько бы теперь мастер ни пытался звать её, в глаза, отражавшие всё, что творилось у неё на душе, больше не возвращалась жизнь.
Впервые за много лет мастер Сао не смог сохранять хладнокровие. Впервые за много лет он долго, слишком долго звал человека, которого больше не было, прижимал к груди, едва дыша от подступивших к горлу слёз.
Надежда – глупое чувство, да? Сейчас, слыша за своей спиной чужие шаги и чувствуя прохладу приставленного к затылку клинка, Сао Шучжи мог думать только об этом. Ему уже было плевать, что битва была проиграна.
Ведь как глупо надеяться, что в неравном для них обоих бою может выжить хоть один. Как глупо было рассчитывать, что они, дети этого ордена, способны не погибнуть вместе с ним.
Подобно лесам Дикой Вишни и Павильону, что их взрастили, тела двух заклинателей были преданы огню. Весть о гибели Львицы и Тигра великого ордена в те дни была самой радостной для принёсших его мятежников.