2. Осколки молчания
Как лёд на душе начал тихо таять
Утро в общежитии наступило тихо. Солнечный свет едва проникал в комнату, и всё казалось мягким: стены, пол, воздух. Но в душе у Минхо была тяжелая тишина, непроницаемая, как стекло. Он давно не вставал первым. И не готовился с утра на репетицию с обычной беготнёй мыслей. Он просто смотрел на неброский свет и думал.
Постепенно он встал. Мягко, будто от шума может рухнуть что-то внутри. На кухне уже появился Феликс, варящий кофе, и Хёнджин, беззаботно болтающий с кем-то на кухне. Но между ними стояло расстояние, которое казалось огромным: между ним и Сынмином. Он через силу сказал «утро» — сухо, без улыбки — и вышел.
Минхо прошёл в студию. Там ещё тихо: кто-то оставил музыку в тишине на паузе, и только лампы едва подсвечивали описательное пространство. Онсидел за инструментом, открывая ноутбук, и пытался писать музыку, но пальцы двигались робко. В голове — голос Сынмина:
«Что тебе от меня нужно?»
Он не мог отпустить это, не мог забыть. Раздражение от собственной упрямости смешалось с угрызением. Он за всё время так и не сказал. Даже не подступился.
С телефоном в руке Минхо открыл старую папку — "Черновики о нём". Там были фразы:
— «Твои глаза затмевают свет»,
— «Когда ты смеёшься — я теряю себя»,
— «Моё молчание — мой страх потерять».
Они казались ему слишком тонкими, чтобы быть словами. Но бушевали внутри.
Он вздохнул и вышел в коридор. Ему хотелось уйти куда-то — хоть на край света. Но вместо этого он направился в кофейню у станции метро. Там уютный свет, холодный кафель и бариста, который напоминал о том, что мир — больше их горячих эмоций. Заказал крепкий американо. Сел у окна, смотрел на проезжающие трамваи, и слушал, как кофе нервно стучит по больной чашке.
Минуты тянулись медленно. Он смотрел на людей, и каждый казался частью другого мира — яркого, простого. Там никто не хранил взгляд, не боялся прикосновения, не ждал случайных фраз. Минхо чувствовал себя на другом континенте.
⸻
Позднее в студии, как обычно, приступили к репетиции. Участники были сосредоточены, но атмосфера напряжена. Минхо работал над гитарной партией, но его мысли летали к Сынмину:
Где он сейчас? Почему на репетиции его голос звучит скованнее?
В перерыв они оказались рядом. Минхо достал свой телефон — случайным жестом — и увидел уведомление от Сынмина: трехдневная история в соцсетях о том, как Сынмин с Хёнджином смотрит футбольный матч. Без подписи. Просто кадр смеха, плечи рядом, руки почти соприкасаются. Минхо почувствовал жжение внутри. Ему захотелось выключить телефон и закричать: «Что это значит?» Но он сказал только:
— Ты... хорошо проводишь время?
Сынмин посмотрел и улыбнулся мягко, как брат:
— Да. Но скучаю. Ты тоже в кадр попал, — тонко подмигнул.
Минхо знал: за этой фразой — ожидание. Желание чувствовать себя частью.
Он отпил кофе, задержал взгляд. Его сердце сжалось.
⸻
Тихая встреча
Учебная комната опустела. Позже, вечером, гитары уже укладывались в стойку, свет погасал, а музыка в студии смолкла. Они двое остались — Минхо и Сынмин — пить воду, разбирая последние ноты. Тишина между ними — та же грудащее напряжение.
Минхо собирался уйти, когда услышал тихий голос:
— Минхо?
Он остановился.
— Ты ведь всё чувствуешь? Когда в группе всё неправильно. Когда я прихожу — и ты спокоен. Когда я ухожу — и в тебе что-то болит.
Он обернулся. Сынмин смотрел прямо, но взгляд дрожал чуть. Словно это была попытка сказать не то, что давно понял.
— А ты... никогда не замечаешь, что я... — его голос сдвинулся, но он замолчал, опустив глаза.
Минхо почувствовал, как сердце заколотилось. Он подошёл ближе. Их лица были рядом, но не слишком близко. Между ними — тонкий воздух напряжения и любви.
— Что? — чуть слышно спросил он.
— Что я... не знаю, как быть рядом. Что ты мне дорог, но я боюсь. — Сынмин вздохнул. — Что ты живёшь молча, как будто не хочешь поверить, что можешь быть счастлив.
Теперь молчал Минхо. Он смотрел в глаза другу: усталым, но честным.
— Я... тоже боюсь. И молчу.
Сынмин улыбнулся, и её тон сердце чуть смягчило. Но в груди по-прежнему — лёд и жара смешались.
Они ничего не сказали дальше. Просто остались рядом. В тишине, которая тускло светилась. Это была встреча не слов, а чувств.
⸻
Осколок, который начал двигаться
Минхо возвращался домой поздно — под шум машин и фонарный свет. Он не мог забыть этих слов. В ванной он нашёл старую фотографию: он и Сынмин смеются, держа чашки с кофе — мемориальный кадр из гастролей. Минхо гладил фото пальцами, как будто через стекло мог передать что-то, что не умеет произнести.
— Всё, что сейчас происходит... — он прошептал себе под руку, — начинается с этих осколков.
А ещё — мысли о том, что ревность, холод, молчание — это всё было не потому, что он хотел оттолкнуть. Он просто боялся потерять. Он боялся разрушить.
Он лёг. Склонился к окну. По небу плыл дым машин, свет фонарей, редкие звёзды. И он понял: ему нужно рискнуть. Но не сразу. Не сейчас. Пока он не осмелится сказать, но уже понял.