Глава 26 - Слоан
Настоящее
Сказать, что я была сбита с толку три дня назад, когда Финн появился в моей квартире, чтобы утащить меня на встречу с людьми Романо, было бы преуменьшением.
Он объяснил, что обычно они встречаются на складе, принадлежащем Романо, но поскольку на встрече присутствовала и я, они решили провести встречу в поместье Романо.
Впервые в истории член другой нью-йоркской организации был приглашен в дом Сальваторе Романо, что, по-видимому, имеет большое значение.
Я ожидала какого-нибудь официального разговора о том, что произошло между мной и Марко много лет назад.
Все было не так. Совсем.
Вместо этого Сальваторе лично приготовил ужин для меня, Финна, Марко и Луки.
Очевидно, у Робин была назначена встреча с акушером, на которую к ней присоединились Энцо и Иззи, поэтому они не смогли прийти.
И вместо того, чтобы, как я ожидала, мне и Марко сделают выговор за то, что мы сделали, на самом деле встреча была посвящена выработке плана относительно тех, кто в последнее время охотился за мной и Романо, а также тому, как сам Сальваторе лично отвел меня в сторону, чтобы дать мне свое благословение.
Я стояла там, ошеломленная тишиной, когда он с широкой улыбкой похлопал меня по плечу, прежде чем к нам присоединился Марко, избавив меня от необходимости объяснять, что мы с его сыном на самом деле не вместе.
Потому что это не так.
Однако Сальваторе, Лука и даже мой собственный чертов брат-близнец продолжали говорить так, как будто мы вместе, или что это было просто неизбежно, поэтому они должны были планировать заранее.
Излишне говорить, что я покинула поместье Романо, чертовски смущенная и страшась сегодняшнего вечера.
Видите ли, план состоит в том, чтобы показать тому, кто на нас нацелился, что Романо знают, через что прошли мы с Марко. Что обе семьи находятся в союзе и ни при каких обстоятельствах не набросятся друг на друга, как того хочет этот засранец.
Единым фронтом, если хотите.
Вот почему я здесь, направляюсь к дверям Plaza, одетая в элегантное темно-синее платье, полная нервов и трепета, рука Марко на моей пояснице ведет меня на гала-концерт, который состоится здесь сегодня вечером.
В чем особенность этих типов мафии и преступных организаций? Они проводят свои будни, торгуя наркотиками, оружием и убивая друг друга, а затем, когда дело доходит до выходных, они надевают свои лучшие смокинги и поддерживают различные благотворительные организации по всему городу.
Говорят о том, что противоречат самим себе.
Иззи взломала базу данных, которая отслеживала приглашения, и решила, что сегодняшний гала-концерт — лучшее место для нашего маленького шоу, поскольку здесь будут и главы Картеля, и Братва, а также множество других руководителей организаций из разных городов и множество папарацци, чтобы распространить информацию.
— Все будет хорошо, — бормочет Марко, когда мы заходим внутрь, явно чувствуя мой конфликт по поводу сегодняшнего мероприятия.
Я не была ни на одном из этих мероприятий годами, последним было то, где я встретила Марко. Мне не нравилось посещать их тогда, и я чертовски ненавижу посещать их сейчас. Тот факт, что мы вообще должны это делать, нелеп.
Мне удается сдержать вздох, когда я оглядываю зал, замечая орду богатых придурков, которые посещают эти мероприятия только для того, чтобы выставить напоказ свое богатство, а на самом деле не помогают людям, для которых предназначены эти вечера.
Когда я узнала, что мы будем делать здесь сегодня вечером, я твердо решила, что если мы хотим использовать этот благотворительный вечер как место, где можно одержать верх, то мы, черт возьми, сделаем им значительное пожертвование. И Сальваторе, и мой брат согласились, так что благотворительная организация, о которой идет речь, получит десять миллионов долларов из их пожертвований.
Люди поднимают головы, когда мы входим в зал. Мы намеренно решили прибыть через час после начала мероприятия, чтобы произвести впечатление. В отличие от меня, Марко продолжал посещать подобные мероприятия каждые пару месяцев в течение последних десяти лет, так что он хорошо известен в этих кругах, и, по-видимому, он никогда не приводил с собой подружек. Так что для него войти со мной под руку — это уже само по себе заявление.
Конечно, многие из присутствующих здесь сегодня людей, вероятно, не узнают меня, поэтому мы планировали это изменить.
Как по команде, мои глаза встречаются с глазами моего брата через комнату, и он коротко кивает мне, прежде чем шагнуть к нам. В зале воцаряется тишина, люди перестают болтать между собой, поскольку понимают, что с Марко Романо не только женщина, но и к нему вот-вот подойдет глава Ирландской мафии. Мой взгляд бросается в сторону комнаты как раз вовремя, чтобы также увидеть отца Марко, направляющегося к нам.
Финн подходит к нам первым и пожимает Марко руку, прежде чем заключить меня в объятия. Рука Марко обхватывает мою, когда он это делает, не отпуская меня, пока мой брат обнимает меня.
— У тебя все получится, сестренка, — шепчет Финн, прежде чем отстраниться и поцеловать меня в лоб. Отступая назад, Сальваторе занимает свое место передо мной и улыбается мне сверху вниз.
— Приятно видеть тебя снова, милая, — бормочет он. Его глаза встречаются с моими, и я едва заметно киваю ему, прежде чем он обнимает меня в знак приветствия.
Заявление.
Поначалу мне казалось неправильным публично признавать союз между семьями. Но чем больше Сальваторе говорил, тем легче мне становилось от того, что мы собирались сделать здесь сегодня вечером.
Дело не только в том, что случилось со мной. Речь идет о защите не только меня, но и моего брата, его организации, Романо, и их организации тоже.
Тот, кто прислал мне записки, является причиной того, что Марко был подстрелен. Я не могу позволить этому случиться снова, будем мы вместе или нет.
Откуда-то справа от меня раздается вздох, когда люди начинают понимать, кто я и что происходит, но я не отвлекаюсь от Сальваторе, когда он успокаивающе сжимает мою руку, прежде чем отойти и встать рядом с Финном. Они оба поворачиваются лицом к комнате, молча признавая свой союз, прежде чем пожать друг другу руки и вернуться туда, где они были до того, как мы вошли.
Марко тянет меня за руку, и я поворачиваюсь к нему.
— Да ладно, мне блядь нужно выпить, — ворчит он, и я закатываю глаза, прежде чем направиться к бару, но обнаруживаю Луку и Энцо уже там со своими женами.
— Ну и шоу ты устроил, брат.— Энцо ухмыляется, а Марко легонько бьет его по затылку, пока Лукапосмеивается.
Вечер пролетает незаметно, пока я сижу с семьей Марко. Странно находиться здесь с ним, но не совсем.
Быть с его семьей, когда у нас никогда не было этого раньше.
Я разговариваю с Иззи и Робин всю ночь, и впервые за долгое время я чувствую, что они действительно могли бы стать моими друзьями.
Я всю жизнь воздерживалась от привязанностей, никогда не хотела сближаться с людьми из-за своей семьи, пока жила здесь, в городе, а потом была слишком травмирована, чтобы сблизиться с кем-либо после того, как уехала.
Я чувствую, что могла бы почувствовать себя здесь как дома.
И это пугает меня до чертиков.
Энцо практически тащит Робин из комнаты после того, как она зевает, утверждая, что ей не следует гулять так поздно, так как она беременна. Честно говоря, я удивлена, что он продержался так долго, судя по тому, что я видела, насколько он умеет защищать.
Мы согласились, что нам, вероятно, будет полезно задержаться по крайней мере на два часа, чтобы убедиться, что нас видели вместе достаточное количество людей, что мы вызвали достаточно сплетен, и наше время почти истекло.
Как раз в тот момент, когда я собираюсь спросить Марко, можем ли мы уйти, он подкрадывается ко мне сзади и убирает волосы с моей шеи, открывая ему свободный доступ к моему горлу. Он оставляет поцелуй там, прежде чем приблизить губы к моему уху.
— Потанцуешь со мной? — шепчет он, и мое сердцебиение учащается от его близости.
Я поворачиваюсь и поднимаю бровь, но вместо того, чтобы заговорить, он просто отступает назад и протягивает руку. Он может держаться так, словно уверен во всем мире, но я вижу уязвимость, скрывающуюся в его глазах.
Черт бы побрал его и то, какой он милый.
Я неуверенно протягиваю руку и кладу свою в его ладонь, позволяя ему вывести меня на танцпол.
Мои руки обвиваются вокруг его шеи, а его ладони находят мои бедра. Он раскачивает нас в такт музыке медленными, контролируемыми движениями, напоминая мне о том, как мы впервые танцевали вместе.
— Должна сказать, никогда не думала, что увижу тебя танцующим на одном из таких мероприятий, — бормочу я.
— Я тоже, но у меня всегда была склонность делать то, чего я обычно не делал, когда ты обеспокоена.
Моя голова лежит у него на плече, и мы продолжаем танцевать в тишине, в то время как я молча говорю себе, что мне определенно не нравится находиться в его объятиях.
— Уместно, не правда ли? — бормочет он, когда одна песня сменяется другой. — Мы встретились на одном из таких мероприятий и не могли даже поговорить друг с другом в присутствии других людей, и все же мы здесь, десять лет спустя, и я могу разговаривать с тобой, танцевать с тобой, смотреть в эти чертовы гипнотические голубые глаза, но я все еще не могу назвать тебя своей. — Я не пропускаю тоску в его тоне или то, как его руки сжимаются вокруг меня, как будто он едва может поверить, что сказал это вслух. Как будто он ожидает, что я отступлю в любую минуту.
С того момента, как он вернулся в мою жизнь, он дал понять, что хочет получить еще один шанс, но сможем ли мы действительно наладить отношения между нами? Хочу ли я этого вообще?
Я могу отрицать это до посинения, но в душе я знаю, что есть только один ответ на этот вопрос.
Я была в оцепенении десять лет. Я превратилась в оболочку самой себя с тех пор, как услышала эти слова, произнесенные Марко шепотом, но с тех пор, как я вернулась на его орбиту, я наконец-то снова начала чувствовать себя самой собой.
Я никогда не буду прежней Слоан. Она умерла той ночью в больнице.
Но что, если я мог вернуть частичку себя? Что, если мы начнем все сначала, это приведет к тому, что и я начну все сначала? Смогу ли я действительно снова стать счастливой?
Я думаю, есть только один способ выяснить это.
— Я не знаю, что ждёт насвпереди. Будущее — вне нашего контроля. Но у нас есть настоящее, у нас естьэтот вечер, и только его мы можем удержать. Так что почему бы сегодня непозволить тебе назвать меня своей?