Глава 9. Новые обстоятельства
Немного истории...от имени Олливандера
Время действия – 1980 год.Престарелый волшебник, не торопясь, отпил кофе и положил распечатанный конверт на заметку в газете.
Для кого-то эти имена уже стали частью истории. Мертвы, мертвы, мертвы – в пантеоне славы или позора... Для кого-то это и вовсе ничего не значащий набор слов: у людей слишком много личных трагедий, чтобы горевать о тех, кого они никогда не знали.
Пожилой мужчина вздохнул, поднимая чашку, но так и не пригубил ее.. Волею судеб он помнил краткие встречи с теми, о ком говорилось в газетной публикации. У него всегда была хорошая память на лица... и на палочки.
***
Время действия – 1951 год.
В те времена отец окончательно препоручил мне торговлю, полностью посвятив себя изготовлению палочек. Несмотря на богатую практику, поначалу я терялся в ошеломительном многообразии своих товаров, подолгу заставляя посетителей ждать, пока я ищу запропастившуюся палочку. Поэтому те годы встают передо мной в ореоле суматошной неразберихи.
Разумеется, не все дни были столь тяжелыми: пик продаж приходился на месяц перед школой, когда будущие ученики Хогвартса, получив сов с уведомлениями, появлялись в Косом переулке для покупки всего необходимого. Ажиотаж нарастал, пока наконец не наступало первое сентября, когда последних первокурсников увозил Хогвартс-Экспресс. За этим следовали блаженные одиннадцать месяцев, на протяжении которых в лавку наведывались в основном взрослые волшебники, которые, как правило, сами хорошо знали, что им требуется. В такие сезоны, потягивая кофе долгими вечерами и неспешно перебирая палочки, я все больше убеждался в том, что правильно выбрал профессию.
Спокойный период близился к концу, хотя до прихода адских деньков оставалось еще почти два месяца. Поэтому я был несколько удивлен, когда в одно солнечное, но прохладное июньское утро мою лавку посетили родители с будущим первокурсником.
Увидев женщину, возникшую в полутемном пространстве магазина, я вскочил, уронив выпуск «Пророка» на пол и, кажется, раскрыв рот. Мэвис Рафферти - я узнал ее сразу, ведь, когда мне несколько лет назад встретилась ее колдография, я подумал, что она – самая красивая женщина на свете. Снимок был сделан больше десяти лет назад, и за это время она успела выйти замуж и стать матерью, но даже несмотря на это при встрече она показалась мне многократно прекрасней, чем на колдографии. Верите ли, я почувствовал укол ревнивой зависти к ее мужу, которому все в жизни доставалось слишком легко. Наверняка даже ради собственного брака палец о палец не ударил: все устроили родители, сообразуясь исключительно с династическими интересами.
Долго предаваться этим измышлениям мне не дали: дверь незамедлительно отворилась снова, и внутрь вошел мужчина с ребенком. Стоило взглянуть на ее мужа, Конари Рафферти, как моя враждебность улетучилась. Его простодушное лицо никак не вязалось в моем представлении с тысячелетней историей рода и с несметными богатствами; скорее, его можно было принять за маггла, который вырядился в мантию, чтобы сфотографироваться. Улыбнувшись мне, как доброму приятелю, он пояснил:
- Мы хотели бы выбрать палочку для сына. Конечно, до учебного года еще далеко, но ему так не терпится...
- Хотя он еще не получил сову, - заметила Мэвис, устремив строгий взгляд на мальчика, который вертел головой по сторонам, не обращая на слова родителей ровно никакого внимания.
- Даже если он ее не получит, - усмехнулся мужчина, запустив пятерню в волосы сына, - пусть это будет нашим подарком.
- Хорош подарочек, - покачала головой его жена, - больше пятнадцати галеонов...
- Но у Бреогана скоро День Рождения!
Мальчик тут же повернулся к отцу:
- Пап, а можно еще пару книжек? Ведь если мне сову пришлют, получится, что палочка – не подарок, а к школе...
Перехватив недовольный взгляд жены, мужчина легонько толкнул его ладонью в затылок, шепнув:
- Веди себя хорошо, тогда все устроится.
Я достал линейку, подозвав мальчика. Пока я производил необходимые замеры, он то и дело спрашивал:
- А что важнее – какой длины локоть или плечо? А если палочку в левой руке или в правой держать, по-разному будет получаться? А зачем мерить от плеча до пола? А если двумя руками махать? А если за другой конец держать?
Конечно, мне неоднократно встречались дети, которых было просто невозможно заставить стоять смирно и помолчать хоть пять минут, которым интересно все на свете, но этот парень выделялся бы и в их компании. Я несколько ошалел от непрерывного потока вопросов и даже забыл цифры замеров, пришлось повторять все заново. Мэвис, которая отвлеклась было, рассматривая витрину, развернулась и велела:
- Бреоган, прекрати болтовню, ты мешаешь мистеру Олливандеру работать!
Рафферти хмыкнул:
- Вы знаете, проще ответить на его вопросы, а то он все равно не отстанет.
- Это просто распущенность, - сердито заметила Мэвис.
Бреоган замолчал, испуганно косясь на мать. Дождавшись, пока она вновь отвернется, он шепотом продолжил задавать свои вопросы, тут же делая безучастное лицо, стоило Мэвис взглянуть в его сторону.
Когда с измерениями наконец было покончено, я принялся рыться в ящичках, а Бреоган неотступно таскался за мной, изобретая все новые вопросы. Я с досадой подумал, что его стоило бы привлечь к составлению сборников экзаменационных вопросов по С.О.В. и Т.Р.И.Т.О.Н., чтобы талант не пропадал зря.
- А что, если в палочку два компонента вложить? Ну, например, волосы единорога и русалки?
На это я с чистой совестью ответил:
- Скорее всего, они будут заглушать свойства друг друга, и ни к чему хорошему это не приведет.
- А все-таки...
Мальчик нахмурился и замолчал на несколько минут, но это было лишь затишье перед бурей. Затем его лицо вновь озарилось улыбкой, в которой мне почудилось что-то маниакальное, и он протараторил:
- А если в стержень пера феникса заправить волос единорога, что получится?
Облокотившись на стойку, я подумал, что мне жаль его будущих хогвартских преподавателей. А в случае, если ему-таки не пришлют сову, еще больше жаль маггловских...
Достав с полки увесистую книгу, я протянул ее мальчику:
- Вот, сборник статей по экспериментальным работам в области волшебных палочек. Может, там про это что-нибудь сказано.
Бреоган схватился за этот том, как прирожденный грабитель за кошелек, принялся листать его, упорно делая понимающий вид и лишь время от времени спрашивал, что означает то или иное слово. Найдя эту тактику единственно правильной, я периодически вытаскивал его из-за стола, давая опробовать ту или иную палочку. В конце концов, выбор был сделан: граб, тринадцать дюймов, стержень пера гиппогрифа... И, слава Мерлину, никаких волос внутри него!
Когда мальчик окончательно оторвался от книги, вид у него был слегка одуревший, что я отметил не без удовлетворения: ведь если в этой книге смог бы разобраться ребенок, которому еще не исполнилось одиннадцати, мое самолюбие было бы втоптано в грязь навеки.
Выходя из лавки с коробочкой в руках, Бреоган обернулся ко мне и с затуманенным взглядом пробормотал:
- А почему...
- Идем, Бреоган, - нетерпеливо позвала Мэвис. – До свидания, мистер Олливандер.
Время действия – 1981 год.
«Почему...» Да, почему Бреоган Рафферти – блестящий ученик, многообещающий маг, талантливый ученый, завидный жених, наконец, кончил так плохо, так нелепо? Как мог он связаться с таким человеком, как Вольдеморт, пособничать ему в убийствах, преступлениях?
Автор этой статьи не дает прямых ответов, но его мысль достаточно ясна: гордыня, осознание чистоты своей крови, презрение к тем, кто ниже по положению, равнодушие к чужим страданиям – вот что ведет в ряды сторонников Темного Лорда. Я мог бы согласиться с ним, если бы тогда, прохладным летним утром, они не зашли в мою лавку. Поэтому я не сумел успокоить себя простыми объяснениями, вновь и вновь повторял про себя – почему? Ответ в какой-то мере содержался в доставленном вместе с газетой письме, в одном слове: «Сожалею...»
Именно поэтому, год спустя, я сижу в кабинете автора письма за чашкой чая. Обыденный разговор: как работа – а ваша, как родные – а ваши, как погода, опять же... Двое вежливых людей ведут светскую беседу. Как будто не было войны, потрясшей магический мир до основания.
- Дети во все времена остаются детьми, - задумчиво говорит Дамблдор. - Но, по-моему, индивидуальности в них гораздо больше, чем во взрослых. А потом жизнь всех обкатывает под одну форму.
- Почему же, - возражаю я, - выдающихся личностей хватает и среди взрослых.
- Это так, - вздыхает директор, - но с годами их все меньше и меньше.
- Я получил ваше письмо, - сообщаю я.
Дамблдор кивает:
- Очень прискорбная история.
- На самом деле, мало кто сожалел о гибели семьи Рафферти. Половина магического мира им завидовала, другая половина – недолюбливала. Похоже, посочувствовать им способны лишь те, кому уже поздно завидовать и ненавидеть.
- Молодежь все видит в черно-белых тонах. - Дамблдор задумался, откинувшись на спинку кресла. – Мы-то знаем, как все запутано... Порой я думаю, что если я буду цепляться за жизнь до тех пор, пока она не прекратит доставлять мне сюрпризы, то не умру никогда. - На какое-то время в кабинете воцаряется молчание, со стороны может показаться, что директор уснул, но я знаю: он размышляет. Наконец он заговорил: - То, что люди приписывают себе, обычно за них творит история. Они думают, что вершат свою судьбу, а это ее перипетии делают их героями или злодеями. Один и тот же человек может стать спасителем, губителем, ничтожеством – тем, кем соизволят сделать его обстоятельства.
- А вы фаталист, Альбус, - усмехаюсь я. – Выходит, личность человека сама по себе ничего не значит?
- Именно, - соглашается старый маг. – Игрушка, которая воображает себя игроком. Хитроумные интриги, блестяще продуманные комбинации – все это карточные домики, которые жизнь уничтожает одним дуновением, когда ей вздумается. Но, разумеется, в одном вы правы: именно личность определяет, на что способен человек, каковы дороги, по которым он может пойти, откройся они перед ним. Честный, смелый, благородный человек не пойдет на подлость. Но он может стать причиной величайших несчастий, совершая ошибки. Многие жестокие войны начинались с благородных порывов. Слишком часто чистые намерения становятся подспорьем для обмана и злодейства...
***
Время действия – 1973 год.
Со времен визита Рафферти прошло много лет: может, десять, а может, и все двадцать... Я успел настолько сжиться со своей должностью, что толпы учеников в конце лета перестали меня беспокоить. Я даже начал радоваться их наплыву, добавлявшему разнообразия течению моей жизни. Я не бегал, как раньше, стремясь побыстрее найти подходящую палочку и спровадить посетителя, а присматривался к людям, долго пробовал разные варианты, стараясь подобрать единственно удачный.
Это было в июле... Да, в середине июля. Уже ощущалось усиление притока посетителей, но до пика было еще далеко. Когда они зашли в лавку, я подумал было, что это мать привела сына, с таким вниманием и серьезностью девушка обращалась с ребенком. Но стоило ей повернуться ко мне, как я понял, насколько ошибался: она сама, по всей видимости, едва вышла из подросткового возраста и, конечно же, приходилась мальчику сестрой. Их сходство бросалось в глаза, словно мальчика и девочку изобразил начинающий художник, привыкший рисовать людей в одинаковой манере: бледная кожа, лицо сердечком, черные волосы, зеленые глаза... Мальчик обводил помещение изумленными глазами, в которых застыл благоговейный трепет. Девушка решительно направилась ко мне и сообщила, подтянув брата за рукав к прилавку:
- Вы не поможете подобрать ему палочку?
Я вспомнил ее: несколько лет назад она уже приходила ко мне с матерью. Не сказал бы, чтобы тогда они произвели на меня приятное впечатление – и причиной было то, что обе смотрели на меня так, словно я являлся личным врагом их народа. Главным образом, конечно, мать, Этне Рахилли. На ее дружеское расположение я и не рассчитывал: любой, кто родился на английской земле, говорил на английском языке или мог без страданий дышать английским воздухом, заранее зачислялся ею в неприятели. Эта женщина с колючим взглядом не спускала с меня глаз, словно опасалась, не настрочу ли я за ее спиной донос.
По девочке уже было видно, что она вырастет столь же некрасивой, как ее мать, и с таким же малоприятным характером. Это посещение оставило осадок в виде размышлений, что, возможно, существующие предубеждения против этих чистокровных ирландских семей не такие уж и беспочвенные.
Сейчас я получил возможность наблюдать Эниду Рахилли в другой ипостаси: о враждебности не было и речи, ее обращение ко мне, несмотря на некоторую несуразность, было вежливым и приветливым. И главной причиной этого был ее маленький брат: когда она поворачивалась к мальчику, ее лицо словно озарялось изнутри мягким светом, делавшим ее миловидной, почти красивой. А он, обозрев мою лавку, перевел глаза на сестру и широко улыбнулся:
- Можно мне такую же палочку, как у тебя?
Я невольно улыбнулся в ответ:
- Нет, у каждого должна быть особенная палочка, с чужой ты многого не добьешься. Но я не удивлюсь, если ваши палочки в чем-то окажутся похожими...
Энида поняла мой тонкий комплимент и расцвела улыбкой, положив руку на плечо брата:
- Он с любой палочкой все вверх дном перевернет, верно, Лоэгайре?
Улыбка мальчика стала виноватой:
- Я буду аккуратно!
Делая замеры, я прикидывал в уме возможную длину палочки, исподволь бросая взгляды на его сестру. Мальчик был низковат для своего возраста, но кто мог поручиться, что вскоре он не вымахает ростом с полувеликана? Наконец, я решился спросить:
- Ваш отец высокий, мисс О'Рахилли?
- Нет, - мотнула головой Энида, - мы все такие.
Я кивнул. Да, я не раз слышал, что внешность представителей их семьи испокон веков не меняется. Сколько ни женились мужчины из рода О'Рахилли на светловолосых, высоких, тонкокостных женщинах, неизменно рождались темные коренастые потомки с цветом глаз, который больше подошел бы хищнику, чем человеку: угольно-черным, как пасть трясины, золотистым, как ствол сосны в лучах солнца, или туманно-зеленым, словно болотные огни.
И все они обладали недюжинными магическими способностями, силой, дремлющей в глубине существа и высвобождающейся в минуты опасности, творя беды и разрушения. Недаром поговаривали, что некогда одному из Рахилли удалось породниться с волками, ценой неведомой жертвы обрести их силу и живучесть. Отвечая сущности безымянной родни, они всегда сторонились как неприятелей, так и союзников, противопоставляя себя всему миру, и поэтому были обречены на одиночество. Все те же склонные к пересудам языки поговаривали, что никто из человеческих существ не способен по-настоящему сблизиться с О'Рахилли, кроме... - тут рассказчики обыкновенно снижали голос на полтона, чтобы добиться должного эффекта: - ...кроме рода, связанного с ними узами пролитой некогда крови.
Для выросшего среди магов не требовалось особой смекалки, чтобы понять, что они имеют в виду древнюю легенду, повествуюшую о том, как в незапамятные времена девушка из рода О'Рахилли влюбилась в одного из Рафферти, и они тайно соединились брачными узами, и как, узнав об этом, родичи погубили ее, бросив тело на пороге мужниного дома. После этого, как водится в подобного рода повествованиях, на землях Рафферти регулярно появляется то ли здоровенный волк, то ли жуткая псина с горящими глазами, которая по неясной причине так никого и не загрызла. Впрочем, представители этого древнего семейства не никогда не жаловались в отдел борьбы со всяким магическим хулиганством. Если верить «фольклористам», этот представитель собачьих предсказывает не смерть, а очередной виток романтических взаимоотношений между членами этих двух злополучных родов. По мне, так все эти вымыслы появились на почве скандальной истории, что не столь давно прогромыхала по магическому миру не хуже, чем лист жести по каминной трубе.
Я очнулся от отвлеченных размышлений и принялся вытаскивать футляры с палочками. Каждую из них мальчик встречал восторженным возгласом, лепеча что-то с непередаваемым акцентом, из-за которого я с трудом понимал, что он говорит.
- Ива? Они у нас очень красивые, листья в целый фут длиной, таких в Англии нет, наверно, не видели? Вяз – а у нас ими все заросло, уж с чем-чем, а с ними я обращаться умею: как-то залез на один, а подо мной ветка сломалась... Ольха? А она серая и черная бывает, а это какая? – Его высказывания относились к породам деревьев, относительно самих магических компонентов он только один раз смущенно заметил, что никогда не видел этих животных.
Наконец я нашел нужную – одиннадцать дюймов, рябина, волос единорога.
- Из рябины волшебные палочки делают редко, - пояснил я, - их свойства довольно необычны. При повседневном использовании они кажутся слабосильными, но в руках одаренного волшебника способны высвободить мощный заряд магии. Хочу сразу предупредить: мало кому такая палочка приходится по душе, их не раз возвращали разочарованные хозяева. Эта тоже побывала в употреблении, но всего каких-то пару дней, видимо, не устроила предыдущего владельца. На ее работе это не скажется, только на цене. Мне кажется, она вам подходит, но можно поискать другую.
Мальчик обратил умоляющий взгляд на сестру:
- А можно эту? Мне она понравилась больше всех... - Хотя, исходя из его темперамента, я мог судить, что любая другая палочка точно так же понравится ему «больше всех».
Девушка задумалась: видимо, замечание о цене запало ей в душу, значительно расположив к предложенной палочке, но все же что-то ее останавливало.
- Мистер Олливандер, а кому принадлежала эта палочка?
- Секундочку... - Из коробки я вытащил записку, оставленную еще моим отцом: - Вашей соотечественнице, некой особе по имени Сида Рафферти. – Я разгладил клочок бумаги и прочел на обратной стороне: - Кстати, тут указано, что мой отец не рекомендовал ей эту палочку, но она настояла: ей хотелось во что бы то ни стало попробовать рябиновую. По-моему, она пошла в друидство.
Удовлетворенная моими объяснениями, Энида кивнула:
- Мы берем ее. - Пока я подписывал коробочку, она, склонившись к брату, с лукавой улыбкой шепнула: - Раз у нас остались деньги, пойдем есть мороженое.
Судя по улыбке, озарившей лицо Лоэгайре, это было последним, что ему требовалось для полного счастья.
Время действия – 1981 год.
Именно таким одуревшим от радости мальчиком он и запомнился мне, хотя все остальное, что я слышал о нем, не слишком соответствовало этому образу. Судьба Лоэгайре О'Рахилли сложилась менее трагично, чем у остальных членов его семьи, но ее едва ли можно было назвать счастливой. Все за тем же чаепитием Дамблдор просветил меня относительно его будущности:
- Он устроился на работу в Азкабан. Конечно, далеко не самое приятное место на свете, но там он, по крайней мере, в безопасности.
- В окружении бывших Пожирателей смерти? – усомнился я.
- Среди них есть невинные люди, попавшие туда по недоразумению, - парировал директор Хогвартса. – Остальные, кажется, вполне раскаялись в своих заблуждениях и не успели сотворить ничего серьезного. Те, чья вина действительно велика, находятся в Азкабане в несколько другом статусе.
- А их глава, Уолтер, - припомнил я, - откуда он взялся? Раньше я никогда о нем не слышал.
- Но ведь он появился в довольно удачный момент, не так ли? - заметил старый маг. – По-моему, он вырос за границей, хотя англичанин по крови.
- А какая вина на нем, что ему пришлось возглавить это мрачное заведение? – не удержался я.
- В это сложно поверить, но он пошел на это добровольно. Он давно занимался теорией изучения дементоров и приехал в Англию, чтобы обменяться опытом.
- А Рафферти...
- Его он не застал. Видимо, это весьма его огорчило, но с другой стороны, со смертью Рафферти Уолтер сделался в этой области ведущим специалистом, а в научном мире это немалого стоит. И, надо сказать, его успехи кажутся мне гораздо более значительными, чем у Рафферти – ему удалось на практике применить теорию, которая иначе осталась бы совершенно бесполезной.
- Кстати, Альбус, помните ту легенду – про договор с волком? О Рафферти и Рахилли? Простите, что я так резко меняю тему, но мне кажется, здесь имеют место любопытные совпадения...
Дамблдор, видимо, заинтересовался: нахмурился и кивнул, перебирая бороду.
- Помню, но смутно.
- Я всегда считал ее на редкость глупой, из разряда сказок на ночь, которые придумывают охочие до сплетен взрослые дети. Но последние события дали ей неожиданное подтверждение: брак Бреогана и Эниды, затем – гибель обоих после рождения первенца... Все, как говорилось в легенде: если эти семьи соединятся, их ждет несчастье. И теперь, фактически, оба рода уничтожены...
- Однако, - ухмыльнулся Дамблдор, - Лоэгайре О'Рахилли все еще жив и, насколько мне известно, здоров.
- Но маловероятно, что, работая в Азкабане, он сможет найти себе спутницу жизни, - заметил я. – Таким образом, род О'Рахилли, скорее всего, тоже прервется...
Мой собеседник откинулся на спинку кресла и устремил глаза в потолок, сложив руки на груди.
– Действительно, это могло бы навести на размышления об исполняющемся пророчестве... если бы я не знал, кто сочинил эту легенду.
- Кто же? – озадаченно переспросил я. Конечно, я всегда подозревал, что здесь имело место «народное творчество» любителей пересудов, но мне и в голову не приходило, что удастся выявить автора столь занимательной идеи.
- Руадан О'Рахилли, - сообщил Дамблдор со скорбным видом. – Не исключено, что именно из-за придуманной им романтической сказки, вскружившей голову его внучке Эниде, их семью постигла столь скорбная судьба. Ложь всегда возвращается к своему творцу, основательно окрепнув. Увы, хотя Руадан был талантливым и отважным магом, он также был склонен к безответственным авантюрам и неумеренным фантазиям. Тем не менее, его стойкость заслуживает величайшего уважения, как и его героическая гибель. Жаль, что скоро о нем никто и не вспомнит.
________________
Как всегда по окончании последнего экзамена, Гарри вздохнул с облегчением, что весь этот кошмар наконец позади. Всего какой-то час назад он рядом с друзьями топтался у дверей аудитории, рассуждая о том, что был бы не против, если бы сейчас перед ним объявился Вольдеморт с самыми что ни на есть убийственными намерениями, а теперь уже чувствовал себя счастливейшим учеником магического мира. Наконец-то он был свободен, как гиппогриф в полете, и мог без зазрения совести с головой уйти в мысли о предстоящих каникулах. К сожалению, на это была неспособна его подруга, которая нервозно перечисляла, какие из своих ответов она считала правильными, а в каких сомневалась. Гарри только досадливо вздыхал, а Рон, не выдержав, скривился:
- Гермиона, ты не могла бы делать это про себя? Я и так уже обнаружил, что сделал кучу ошибок, а если будешь продолжать в том же духе, то и вовсе окажется, что я ни слова не написал правильно!
- Ты не мог бы потерпеть немного, скоро мы узнаем результат! – недовольно заметила девушка.
- Вот именно, - буркнул Рон, после чего воцарилось натянутое молчание. Гарри вновь погрузился было в свой «сон в летнюю ночь», когда рядом раздался резкий голос профессора зельеварения. Юноша вздрогнул и воззрился на Снейпа, перебиравшего кипу их экзаменационных работ по истории магии.
- Уизли, Грейнджер, – поздравляю, - с кислым видом возвестил зельевар, - «выше ожидаемого» и «превосходно». Вам, мистер О'Рахилли, к сожалению, не могу сказать того же.
У Гарри внутри все сжалось: ему казалось, что он написал свою работу вполне прилично.
- «Выше ожидаемого», - презрительно завершил профессор, сунув свиток ему в руки.
На всякий случай проверив, не оговорился ли Снейп, Гарри бросил вопросительный взгляд на друзей и пожал плечами. Когда преподаватель отошел, он шепнул:
- Раньше он наверняка сказал бы, что поражен результатом, даже если бы я получил «удовлетворительно».
- Вот именно, что раньше, - бросила Гермиона, уставившись на свой листок с умилением, достойным разве что мамочки, любующейся своим первенцем.
- А вот моя мама наверняка обрадуется, потому что наверняка была уверена, что я завалю все экзамены, - проворчал Рон. – Она не слишком высокого мнения о моих способностях.
- То мама, а то Снейп, - рассудил слизеринец. – С ним лучше, чтобы он заранее не питал иллюзий насчет твоих талантов.
К троице приблизился унылый Драко:
- Опять «выше ожидаемого»! Ну что я сделал не так?
- Может, председатель комиссии предпочитает другую стилистическую направленность? – ехидно предположил Гарри. Получив в ответ кислую ухмылку, он был избавлен от общества Малфоя-Младшего, который пошел вещать о своих горестях кому-то из рейвенкловцев.
- Ну, все, да здравствуют каникулы! - Гарри взмахнул свитком с оценками, отметая мрачные мысли.
- У тебя-то все, - заметила Гермиона, - а у нас с Роном еще астрология... А он, между прочим, еще не повторил и половины конспекта!
- Да ладно тебе, - отозвался ее друг. - Во-первых, еще целых три дня, а во-вторых, я все замечательно помню с занятий... И вообще, со всеми этими дементорами у нас совершенно не было времени на повторение!
- Рональд, хотелось бы напомнить , что последних дементоров ты видел более двух месяцев назад! Или ты веришь статьям в «Придире», что они прячутся у нас в подвале?
- Я переживал за Гарри!
- Конечно, целых два с половиной часа! – всплеснула руками девушка. – Разумеется, если бы не Гарри, тебе с лихвой хватило бы этого времени, чтобы одолеть весь свой конспект!
Сам Гарри, с тревогой следивший за нарастанием последствий своего пустячного замечания, рассудил, что наступило время ретироваться, пока раскручивающийся водоворот обвинений не затянул и его.
- Я пойду, расскажу отцу о своих оценках.
Эта мельком брошенная фраза больше всего поразила самого Гарри: друзья быстро кивнули, тут же вернувшись к прерванной дискуссии, а он, шагая по опустевшему коридору, раздумывал над тем, сколько значили для него эти, казалось бы, обыденные слова. Раньше о своих школьных успехах он мог поведать разве что Дурслям, которых интересовал единственный аспект: когда его, наконец, выгонят из этой психоделической школы. Разумеется, он мог говорить об этом и с Сириусом, и с Люпином, и с миссис Уизли, но они воспринимали это как-то... не так. Конечно, им было не наплевать на него самого, но его оценки их мало волновали. Порой он ловил себя на том, что завидует Рону и Джинни, которые переживали, как будут распекать их родители в случае проваленного экзамена. Ведь самого его в этом случае ожидали лишь сочувственные взгляды друзей да мерзкие ухмылки Снейпа. А Гарри, как ни странно, хотелось, чтобы ему хоть раз в жизни устроили выволочку, завершив ее словами: «Это все ради твоего же блага!» - чтобы хоть узнать, на что это похоже.
Однако в случае с новообретённым отцом его чаянию не суждено было сбыться: по прекрасному настроению, в котором О'Рахилли пребывал, пожалуй, в первый раз со дня похорон Уолтера, Гарри понял, что разнос на сей раз отменяется. Ликование профессора Войны отчасти объяснялось злорадством, с каким он наблюдал муки других преподавателей, на которых в полной мере свалились тяготы экзаменационного периода. В отличие от прочих дисциплин к предмету Военных действий Министерство магии не питало никакого интереса: не было даже комиссии – экзамен был оставлен полностью на совести Рахилли, который не преминул этим воспользоваться. Ученики были немало удивлены, когда вместо предполагаемых экзекуций со стороны профессора, известного своей придирчивостью, они узнали, что для сдачи экзамена достаточно предоставить список зачетов. После этого его участие в экзаменационном процессе ограничилось тем, что он все-таки поддался просьбам Люпина, ассистируя ему на экзамене по Защите от темных искусств.
- Привет, Гарри! – радостно улыбнулся он при виде студента. – Отмучился?
- Ага, - кивнул тот. – У меня по истории...
- Знаю, тут уже Снейп приходил, - отмахнулся О'Рахилли.
- По-моему, он выглядел разочарованным... - осторожно заметил Гарри.
- Конечно. Наверняка он надеялся, что ты оправдаешь его ожидания: получишь «удовлетворительно» по всем предметам, кроме зельеварения, как он сам.
- Профессор Снейп получал «удовлетворительно»? – не поверил своим ушам слизеринец.
- По истории магии – с пугающей регулярностью, - хмыкнул преподаватель Войны. – Он вообще всегда демонстративно пренебрегал предметами, которые, по его мнению, ему не понадобятся. Правда, по трансфигурации и нумерологии у него всегда были приличные оценки: умудрился даже сдать Т.Р.И.Т.О.Н. на «превосходно». Но это все влияние Рафферти – он тогда работал у него ассистентом в летние месяцы – когда у тебя с утра до вечера бормочут над ухом что-то, в чем ты не понимаешь ни единого слова, приходится выбирать: по-быстрому сойти с ума или подтянуть свой интеллектуальный уровень. Хотя что касается Снейпа, так и непонятно, что именно он выбрал.
Гарри фыркнул, по привычке быстро оглянувшись на дверь.
- А теперь по иронии судьбы ему приходится принимать экзамены по истории магии, - задумчиво продолжил Рахилли. – Вот тебе и урок на будущее: никогда неизвестно заранее, что тебе пригодится, а что нет... Если ты не специалист по прорицанию, конечно. А вообще, ты молодец. Твоя мать бы тобой гордилась. Ну, ты понял, о ком я. – Он махнул рукой, погрустнев. - Теперь осталось домучить студентов Люпина и мы сможем уехать в Ирландию. И зачем я только подрядился ему помогать? Помнится, меня он бросил на половину учебного года наедине со своим дурацким предметом.
- Не суди его строго, - улыбнулся Гарри. - Профессор Люпин – пока что единственный за много лет, кому вообще удалось вернуться на эту должность. А куда мы всё-таки поедем?
- Сам не знаю, - пожал плечами профессор. – Я, конечно, написал всем четырём управляющим, ответили трое, четвёртый – может, помер, кто знает... Один пишет, что в поместье лучше вообще не соваться, оно и при жизни родителей Рафферти было довольно запущенным. Два других, вроде как, в приличном состоянии, одно рядом со столицей, но я бы предпочел то, что в Коннемаре – там, как бы сказать, поспокойнее...
- И безопаснее? – предположил студент.
- Не без этого, - согласился его названный отец.
Дверь отворилась, и в комнату протиснулся Люпин с огромной корзиной, полной свитков.
- О'Рахилли, нам нужно кое-что обсудить, - нетерпеливо бросил он. – Я вас уже полчаса дожидаюсь.
- Ну вот, опять... - вздохнул тот. – Увидимся позже, Гарри.
____________________
Наконец экзаменационная пора подошла к концу для всех. Друзья Гарри собирались в Нору: Гермиона выхлопотала у родителей разрешение погостить у Рона. Они согласились, поскольку это отвечало также и требованиям безопасности. Но на военном фронте, похоже, наступило затишье: Тёмный Лорд никак не успел проявить себя с того самого дня, когда отец Гарри и его товарищи угодили в ловушку. Это было вполне объяснимо, поскольку тогда Вольдеморт понёс значительные потери: в окрестностях Лох Несса были обнаружены несколько его сторонников, к которым был применён Поцелуй дементора, а сколько пострадали на самом деле, не поддавалось выяснению. Расположение дементоров тоже пока что оставалось невыясненным, они явно держались в каких-то необитаемых районах гористой Шотландии и также не давали о себе знать, что вполне устраивало власти магического мира. На самом деле, их легко было бы обнаружить, употреби сотрудники Аврората на это хоть немного усердия, но все понимали, что Министерство магии всё равно понятия не имеет, что делать с ними дальше, и поэтому предпочитает действовать по принципу «с глаз долой – из сердца вон».
Когда друзья попросили почтовый адрес, Гарри задумался:
- Это в Ирландии... Такое место, что-то созвучное с «кошмаром»...
- Ясно, - скривился Рон. – Это – ужасная глушь...
- Зато я уверена, что там великолепная природа, - поспешила вставить Гермиона. – Море, зеленые холмы...
- Понятно, почему тебя поспешили засунуть именно туда, - рассудил Рон, - но ты там с тоски взвоешь.
- Едва ли там будет тоскливее, чем в Литтл-Уиннинге, - возразил Гарри.
- К тому же, с тобой будут твои родственники, - поддержала его девушка.
- Да... - Гарри поморщился, вспомнив, что один из родственников – профессор Снейп.
Рон подытожил:
- В общем, думаю, если обстановка будет по-прежнему спокойной, тебе разрешат уехать из этой дыры. Тогда давай к нам, все тебе будут только рады.
______________________
Однако до отъезда в родные места Гарри ждало еще одно непредвиденное испытание. Покончив с академическими делами, Рахилли вдруг обратился к нему с вопросом:
- А ты сообщил своим родственникам, ну, про новые обстоятельства?
- Каким? – оторопел Гарри.
- Как каким, у которых ты жил все эти годы! Дяде с тетей!
- Может, еще и Дадли? – буркнул Гарри. – То-то он распереживается... Может, даже похудеет с горя... А вообще, им наплевать. Если я исчезну, они только обрадуются.
- Гарри, ты рассуждаешь безответственно! – отчеканил его названный отец.
Студент одарил его удивленным взглядом, соображая, когда это их профессор Военных действий успел набраться избыточной ответственности, и нехотя предложил:
- Ладно, я напишу им письмо...
- Гарри, ты жил у них... - Лоэгайре сделал паузу, соображая, - шестнадцать лет! Если им так уж наплевать на тебя, как ты уверяешь, почему они сразу не сдали тебя в сиротский приют?
- Так ведь Дамблдор приказал! Он же в самом начале тёте Петунье...
- А с какой стати она его послушала? – оборвал его Рахилли. – Она вовсе не обязана подчиняться его прихотям, ведь и по меркам магического мира Дамблдор далеко не верховодит, а уж к маггловскому и вовсе не имеет никакого отношения. Попытки давить на магглов – серьезное правонарушение.
- Но ведь она этого не знала... - задумался Гарри.
- В таком случае, либо она безнадежно глупа, либо все на самом деле совсем не так, как тебе это представили, - отрубил профессор Войны.
Гарри промолчал, подумав, что склоняется к первому.
- В общем, как бы то ни было, не нанести визит твоим родственникам будет верхом невежливости.
- Может, я всё-таки письмо напишу? – взмолился Гарри. – В конце концов, они и сами не ахти какие... вежливые.
- Письмо ты, конечно, напишешь. Они ведь должны знать, когда тебя ожидать. Но всё остальное, думаю, лучше объяснить при личной встрече.
_______________________
Пятнадцать минут спустя Гарри остервенело мусолил кончик пера, недоумевая, зачем вообще предупреждать Дурслей о своем приезде. Они и так знают, что он заявится, никуда не денется. Выбирая выражения, как бы написать тете Петунье о том, что у него есть очень важные новости, так, чтобы она не умерла от любопытства до его приезда, юноша фыркнул, представив, как она воспримет все эти «новые обстоятельства». Едва ли его «дорогие родственники» будут в восторге от известия, что все эти годы они воспитывали подкидыша вследствие малопонятных интриг и махинаций. Впрочем, так им и надо. Он завершил письмо фразой: «Все расскажу при встрече» и отправился на совятню. Там он предупредил Буклю, чтобы та не задерживалась в этом негостеприимном доме сверх необходимого, и вернулся к сбору вещей.
Заглянув к отцу, чтобы узнать, когда они выезжают завтра, он застал у того в комнате еще двоих преподавателей: профессора Снейп и Люпин оживленно спорили о чем-то с О'Рахилли. Подивившись солидарности Мастера Зелий и оборотня, Гарри приблизился, чтобы узнать, о чём речь.
Профессор Военных действий тут же обратился к нему за поддержкой:
- Гарри, у тебя ведь найдется лишний комплект маггловской одежды?
- Э-э-э... - только и смог ответить на это Гарри, введённый в замешательство подобным поворотом дел.
- Вещи мистера Поттера будут безнадежно велики для тебя, Лоэгайре, - отрезал Снейп.
- Вообще-то, они и мне велики... - робко заметил студент.
- Рахилли, хватит скопидомничать, ты же владелец огромного состояния! – подхватил Люпин.
- Это всё не моё, - буркнул профессор Военных действий.
- Мистер Поттер, скажите ему хоть вы! – раздраженно бросил зельевар.
- А в чём дело, сэр? – наконец догадался спросить Гарри.
- Мистеру О'Рахилли-Старшему нужна новая маггловская одежда, раз он собрался в гости к магглам, - пояснил Люпин. – А он почему-то так не считает.
- Зачем тратить деньги на то, что я одену раз в жизни? Да, Гиппогриф, ведь у тебя тоже есть маггловская одежда! Может, одолжишь мне что-нибудь?
- Это выше моих сил! – заявил Снейп и, бурча под нос: «Ох уж мне это ирландское крохоборство!» - вышел, хлопнув дверью.
- Сам-то! – крикнул ему вслед О'Рахилли. – А в чем вопрос? У меня самого есть и брюки, и свитер, и вообще уйма всего с Азкабана осталась.
- Если появишься в таком виде у магглов, тебя точно арестуют за бродяжничество, - сухо заметил оборотень. – Это тебе не заключенных пугать.
- Вообще-то, я был бы не прочь и себе что-нибудь прикупить, - заметил слизеринец.
- Вот именно, всё равно тебе надо будет сопровождать Гарри, - с облегчением вздохнул Люпин.
_____________________
На следующий день они отправились в магазин «Волшебство стиля» в одном из пригородов Лондона, куда нередко заглядывали маги, которым по той или иной причине требовалось погружение в маггловский мир. Из работавших там продавцов некоторые были волшебниками, другие имели к ним прямое отношение, так что здесь можно было избежать косых взглядов на мантии покупателей и их странные манеры. При мысли, что он наконец сможет избавиться от разношенных вещей Дадли, Гарри охватило радостное чувство. Раньше его не особенно волновало, во что он одевается, пока живет у магглов, но теперь, примерив новую одежду, он ощутил себя переродившимся, словно повзрослевшим: из зеркала на него глядел не долговязый нескладный подросток, а молодой мужчина, хоть и несколько худощавый.
Неожиданно его кольнуло узнавание: сделав шаг к зеркалу, он пристально вгляделся в своё лицо, такое привычное, что он понятия не имел, какое оно на самом деле. Вообще-то, раньше он заглядывал в зеркало разве что по большим праздникам, полагая, что это в порядке вещей. И, поскольку ему говорили, что он очень похож на отца, Джеймса Поттера, Гарри привык считать себя его копией. А теперь, словно на картинке-загадке, внезапно проступили скрытые ранее контуры: на собственном лице он различил черты настоящего отца, Бреогана Рафферти, и Эниды О'Рахилли, его матери, так похожей на брата.
Оглянувшись, он убедился, что последний всё так же потерянно топчется посреди магазина с таким видом, словно попал на экспозицию пыточных орудий. Увидев, что Гарри оторвался от зеркала, он обратился к нему:
- Гарри, тридцать фунтов – это дорого или дешево? Ни дементора не понимаю в ваших маггловских деньгах.
- Тут все очень дешево, - заверил его юноша, чувствуя, что иначе тот так ни на что и не решится.
Заметив колебания покупателя, к ним приблизилась молодая улыбчивая продавщица.
- С вами у нас не возникнет трудностей, мистер О'Рахилли, - заверила она. – Подобрать вам костюм будет очень легко, - казалось, девушка забавляется смущением покупателя, впервые столкнувшегося с маггловской одеждой.
- Хотите сказать, что я похож на вешалку? – мрачно отозвался тот.
- Конечно, нет, - рассмеялась продавщица. – Просто на некоторые фигуры приходится шить на заказ, или подгонять... Впрочем, едва ли вам это интересно. Вам нужен костюм для официальной встречи, торжества или ужина?
- Просто в гости, - вмешался Гарри. – Обыкновенная английская семья, ничего особенного.
- Понимаю, - отозвалась девушка.
Через полчаса они уже выходили из магазина, и Лоэгайре, в отличие от приемного сына, был отнюдь не счастлив покупками.
- Я в этом выгляжу, как пикси во фраке, - пожаловался он.
Отдав должное сравнению, Гарри изо всех сил старался сохранять серьезность.
- Мне надо месяц ходить в этом, чтобы привыкнуть...
- Так, может, отложим визит? – обрадовался Гарри. – А я напишу письмо...
- Ну уж нет, - упрямо тряхнул головой Лоэгайре. – Раз собрались, надо идти.
___________________________
До Литтл-Уиннинга они добрались без приключений и без помощи маггловских транспортных средств. Там Гарри уверенно провел названного отца по улицам и, наконец, позвонил у дверей, не ожидая ничего хорошего.
Дверь открыла миссис Дурсль.
- Добрый день, тетя Петуния! – бодро поприветствовал ее Гарри. В ответ на ее недоуменный взгляд на своего спутника он сказал: - Мне нужно кое-что объяснить... Как я и писал... Я могу рассказать все по-быстрому прямо здесь, но вообще-то, история долгая...
Смерив их еще одним подозрительным взглядом, миссис Дурсль посторонилась:
- Этот человек с тобой? Ладно, проходите.
Проведя их в гостиную, тетя Петуния зашла в кухню, чтобы поставить чайник.
- Надеюсь, прошлым летом у вас не было... неприятностей из-за моего исчезновения? – догадался спросить Гарри.
- Вообще-то, твои знакомые истоптали мой газон и клумбу, - недовольно отозвалась женщина. И странный запах из дома целый месяц не выветривался. А в остальном все прошло благополучно.
- Гарри, ты меня не представил. – Названный отец толкнул его локтем под ребра. Охнув от неожиданности, юноша недовольно произнес, указывая на названного отца:
- Кстати, это – профессор О'Рахилли, он преподает в моей школе. А это – миссис Петуния Дурсль, моя тетя, будьте знакомы.
- О'Рахилли... - На челе тети Петунии мелькнула тень узнавания.
- А где дядя Вернон и Дадли? – спросил Гарри, удивляясь, что мужская половина Дурслей еще не потеснила их своими внушительными габаритами.
- Дадли ушел к друзьям, а Вернон на работе. Так что ты хотел рассказать? – Гарри отметил, что сумел заинтриговать тетушку туманным письмом: в ее глазах сверкал прямо-таки охотничий азарт.
- Дело в том, что получилась такая штука... - Юноша неожиданно обнаружил, что понятия не имеет, как внятно изложить события прошедшего школьного года, учитывая, что он отнюдь не собирался посвящать тетю в суть всего, что ему удалось выяснить. Стоило продумать план рассказа раньше, но теперь эта мысль была явно запоздалой. В конце концов, он решил рубануть сплеча:
- На самом деле, он – мой отец.
На лице тети Петунии отразилось безграничное удивление, но вместе с ним разгорающееся любопытство: видимо, новости пришлись ей по вкусу.
- Это правда? – обратилась она к профессору.
Лоэгайре кивнул.
- Почему же он не объявился раньше?
- Я не знал, - пожал плечами О'Рахилли. – Его мать давным-давно умерла, а я понятия не имел, что у нее родился ребенок.
- Меня усыновили мама с папой, ну, то есть, Джеймс и Лили Поттеры, - вмешался Гарри. – Но об этом тоже никто не знал, все это выяснилось случайно. – Он вспомнил содержание статьи «Пророка», в которой довольно логично излагалось, как удалось выяснить истинное происхождение Мальчика-Который-Выжил, и принялся за пересказ. – У нас один профессор занимается тем, что готовит зелья на выяснение родственных отношений, ну, вроде генетического анализа. А мне удалось заклинание, которое получается только у тех, кто принадлежит к древнему магическому роду, поэтому он решил меня проверить. И неожиданно вышло, что мой преподаватель – мой отец...
Когда он закончил, выражение лица у тети Петунии по-прежнему было довольно-таки ошарашенным:
- Просто не верится... А еще говорят, что в книгах и фильмах одно вранье... Вот и у моей кузины был похожий случай...
Услышав эту присказку, Гарри понял, что быстрым объяснением не обойдется. А он-то уж было обрадовался, что ограничится разговором с тетей, после чего они смотают удочки до появления дяди с кузеном. Но по опыту он знал, что прервать тетю Петунию, когда она оседлала любимого конька, не под силу даже более решительным особам, вроде тетушки Мардж, которая в подобные моменты была готова скормить ее своим бульдогам, но вместо этого досадливо пыхтела, давясь чаем и хватаясь за любую возможность избавления. Поэтому Гарри обреченно принял свою чашку, с возрастающим удивлением наблюдая появление на столе печенья, конфет и кекса, впрочем, все это было расставлено перед его названным отцом. Однако, проигнорировав явный намек, юноша загреб себе побольше сластей, чтобы скрасить повествование про четвероюродную кузину, которое он знал наизусть во всех вариациях, как и то, что оно имело весьма отдаленное отношение к правде.
Вместо того, чтобы проявить известный всем студентам и преподавательскому составу Хогвартса темперамент, Лоэгайре кивал, как загипнотизированный, и поглощал одну за другой чашки чая, который не забывала подливать тетя Петуния. Когда «Баллада о кузине» подошла к концу, тетя вновь принялась за расспросы. Естественно, первым в их списке был:
- А где вы собираетесь жить?
- Вообще-то, у меня есть поместье, - смущенно поделился Лоэгайре. – Даже не одно... Дело в том, что я недавно унаследовал у своего зятя, он был очень богат, и они с моей сестрой умерли, не оставив наследников.
Уже предвидя дальнейшее, Гарри не мог предотвратить следующего замечания:
- Вот и с моей подругой было абсолютно то же самое...
Юноша сгреб оставшиеся конфеты и со стоическим спокойствием уставился в окно, слушая рассказ, не имевший абсолютно никакого отношения к предыдущим словам.
Однако «Сказание о подруге» было прервано неожиданным появлением Дадли с двумя приятелями. Вместо приветствия Гарри засунул в рот сразу три печенья и вновь приготовился к наихудшему развитию событий. Проведя подростков в гостиную, тетя поспешно принялась представлять их, почему-то лучась улыбкой.
- Это – мой сын, Дадли. А это – его друзья, Пирс и Гордон. Познакомьтесь с мистером О'Рахилли, он – наш дальний родственник, твой, Дадли, двоюродный дядя.
Обалдевший Дадли во все глаза уставился на мать, не меньше Гарри дивясь подобной любезности с ее стороны. Затем он перевел недоумевающий взгляд на О'Рахилли, по-видимому, прикидывая, ни является ли тот премьер-министром Ирландии или попросту прячет под костюмом пояс шахида, угрожая его матери в случае малейшего повода поднять на воздух весь дом.
- Я так рада, что нам наконец удалось свести знакомство! Столько лет под покровом тайны! Просто невероятно! – ахнув, тетя Петуния убежала на кухню, бросив: - Садитесь, мальчики, сейчас будем обедать!
Все еще не обретший дар речи Дадли продолжал таращиться на О'Рахилли, не обращая никакого внимания на своего кузена.
Возвратившись с подносом, миссис Дурсль шепнула Дадли:
- У мистера О'Рахилли замечательное поместье в...
- В Коннемаре, - отозвался тот. – И под Дублином... И в Корке... - Он нахмурился, вспоминая. – И в Доннеголе... Но они, большей частью, довольно заброшенные. Кстати, можете звать меня Лоэгайре.
- А вы меня – Петуния, - миссис Дурсль хихикнула.
Гарри ненароком угодил локтем в собственную чашку с остатками чая. Судя по выражению лица его кузена, тот испытывал сходное эмоциональное потрясение.
- Да, мальчики, и мистер О'Рахилли – отец нашего Гарри, - умиленно сообщила она Дадли, окончательно отбив у бедняги аппетит. – Это просто невероятная история...
Подавив тоскливый вздох, Гарри принялся слушать авторскую версию «Повести о несчастном мальчике». Правда, на сей раз у него было неплохое развлечение – наблюдение за тем, как сменяют друг друга выражения лица Большого Ди. Под конец рассказа Гарри даже подумал, что в его кузене дремлет недюжинный артистический талант... который, правда, под силу разбудить разве что стаду мамонтов.
В довершение «вечера счастливого воссоединения» в прихожей послышался до боли знакомый топот, окончательно погрузивший Гарри в меланхолию. В данный момент его радовало разве что отсутствие тетушки Мардж с ее сворой.
Быстро оттараторив завершающие фразы адаптированного повествования, миссис Дурсль упорхнула в прихожую, из которой уже слышался рык:
- Какого черта творится в моем доме?
Гарри прикусил губу, думая, что наступил самый удачный момент уносить ноги. Однако Лоэгайре, подрастеряв свою РСД-шную бдительность, не трогался с места.
Тем временем доносившееся из прихожей недовольное бурчание постепенно сходило на нет, все отчетливее становились убеждающие интонации тети Петунии, и до слуха Гарри, который сидел ближе всех к двери, долетали отдельные фразы: «зря мы, что ли, столько лет...», «хоть какая-то польза...», «в кои-то веки возможность...»
В конце концов, миссис Дурсль снова появилась в гостиной, ведя за собой хмурого дядю Вернона. После взаимного представления мистер Дурсль буркнул:
- Очень рад, - и, переведя взгляд на Гарри, заметил: - Вообще-то ты никогда не был похож на этого прохвоста, Поттера.
В душе Гарри всколыхнулось было возмущение, однако его вытеснила мысль, что сказали бы его бывшие родственники, узнай они, кто его отец – настоящий. Вот где была бы буря эмоций: с одной стороны, пропащий уголовник, а с другой – куча денег, родословная и важный пост, а значит, вестимо, не такой уж плохой человек...
- Все-таки твоя мать... - Дядя Вернон перевел гордый взгляд на жену.
- Его мать – не Лили, - шикнула на него Петуния. – Я же тебе объясняла!
- Тогда каким образом он наш...
- Я-тебе-потом-все-объясню, - сквозь зубы прошипела багровая от возмущения миссис Дурсль.
- А где вы работаете? – сменил тему дядя Вернон, чувствуя, что тему родственных связей лучше оставить.
- Преподавателем, - отозвался Рахилли. – А раньше... Как бы сказать...
- Секретные службы, - встрял Гарри. – Правоохранительные органы, высшее звено.
- Вроде того, - серьезно кивнул его названый отец.
Взгляд мистера Дурсля стал встревоженным.
- А сейчас на пенсии, - завершил Гарри. – По состоянию здоровья.
- Преподаю Условия безопасности в период военных действий, - кивнул Лоэгайре.
- У вас, наверно, большие связи, - осторожно заметил дядя Вернон.
- Были, - грустно сообщил О'Рахилли. – Почти все мои коллеги погибли на службе...
- А у меня фирма, «Граннингс», наверно, слышали? – Мистер Дурсль, видимо, преисполнился достаточным уважением к собеседнику, чтобы поведать ему о своем детище.
- Что-то слышал... - неопределенно отозвался Лоэгайре, чем обрек себя на пространное повествование, прерываемое замечаниями: «Обратите внимание, вам это должно быть интересно...» Гарри, по мере сил, растолковывал смысл слов дяди Вернона, удивляясь, как у его названого отца еще голова не отвалилась – столько кивать. В конце концов, мистер Дурсль перешел к намекам на нечистые дела его конкурентов, которые могли бы заинтересовать правоохранительные органы.
На этом самый умопомрачительный вечер в жизни Гарри наконец кончился. Лоэгайре с несколько обалдевшим от обилия информации видом вежливо распрощался с новыми родственниками, Гарри – далеко не так сердечно, но удостоившись мрачного: «Всего хорошего» - от дяди, «Заходите почаще» - тети и «Пока» - от Дадли. Тряся руку О'Рахилли, дядя Вернон пустился в туманные рассуждения на тему того, что он лично не имеет ничего против представителей других народов, хотя бывают нации со странностями, даже и с немалыми, но и к ним, как он убедился, порой относятся приличные люди. На это Лоэгайре простодушно брякнул, что мистер Дурсль, безусловно, приличный человек, хотя англичан он всегда недолюбливал. Оставив дядю Вернона с вытянувшимся лицом на пороге, О'Рахилли поспешил вслед за приемным сыном по темнеющей улице.
- Ну, что я тебе говорил? – бросил он. – Они, в общем, ничего, особенно для англичан.
- Да уж, - кисло отозвался Гарри. – Думаю, впечатлений мне теперь надолго хватит... И им тоже.
__________________
Ночью Гарри мучили кошмары о том, как его названый отец сдает его обратно Дурслям со словами: «Я все равно не смогу дать ему подобающее воспитание». Отчасти от этого, отчасти из-за дождя, зарядившего с утра пораньше, он появился в опустевшем Главном зале, пребывая в довольно мрачном расположении духа. Услышав вопрос Люпина о том, как прошел визит к родственникам, он скривился:
- Надеюсь, этого больше не повторится.
- Правильный ход мыслей, - рассудил оборотень. – Кстати, вы сегодня уезжаете. Вчера я слышал, что последние формальности улажены. Если все пойдет хорошо, вас оставят в покое на целое лето.
- Я надеюсь, - кивнул Гарри, подумав, что почти наверняка что-нибудь пойдет не так.
- Ваше местонахождение будет известно немногим, поэтому вас не будут донимать непрошенные визитеры. На конфиденциальности настоял Дамблдор, хотя Министерство собиралось отрядить охрану для вашего особняка.
Гарри передернул плечами:
- Слава Мерлину, директор не согласился! – Помедлив, он спросил: - Профессор, а вы не могли бы... заехать к нам погостить? Или это тоже запрещено?
- К счастью, нет, - улыбнулся Люпин. – На самом деле, директор даже просил меня об этом. Хоть он и отказал мракоборцам, но был бы не против того, чтобы рядом с тобой находился еще один член Ордена Феникса.
- Вот это здорово! – просиял юноша, разом избавившись от всех дурных предчувствий.
Их прервал профессор Снейп, который, не потрудившись подойти поближе, объявил с порога зала:
- Мистер О'Рахилли, советую заняться сборами немедленно, потому как мы выходим через час!
Торопливо отправив в рот пару ложек каши, Гарри невнятно промычал извинения в адрес Люпина и помчался в свою спальню. Ему удалось на удивление быстро упаковать чемодан, правда, в спешке он не особенно утруждал себя отслеживанием того, чтобы туда не попали вещи, в изобилии позабытые его однокурсниками. Поэтому уже через полчаса с небольшим он стоял у дверей холла, гадая, когда появятся его пунктуальные преподаватели.
Пятнадцать минут спустя, в поле зрения появился профессор Снейп с целой стопкой котлов. За ним следовал профессор Военных действий, с любопытством разглядывавший вверенную ему дюжину колб. Установив свою котельную башню рядом с юношей, зельевар повернулся и тут же разразился:
- Куда смотришь, сейчас упадет! Зачем вытащил пробку, быстро верни на место! Сначала остальные поставь, я сказал! Все, отдай мне!
Расставшись со своей ношей, Рахилли окинул нагромождение котлов критическим взглядом:
- Зачем тащить все это с собой? Ты думаешь, там не найдется подходящей стеклотары?
- Много ты понимаешь, - буркнул Снейп. – Может, мне теперь варить уникальные зелья в ученическом котле? Или вы жаждете попробовать еду, приготовленную в посуде из-под экспериментального раствора?
- Ты что, собираешься ставить эксперименты в моем доме? – неодобрительно поинтересовался Рахилли.
- Ты сам заявил, что он не твой, - парировал Мастер зелий. – А мистер экс-Поттер, полагаю, позволит мне заниматься своим делом на его территории, коли уж мое пребывание там вызвано его интересами.
Ход был просчитан правильно: «Мистеру Экс» оставалось лишь покорно кивнуть, а профессор Военных действий, скривив губы, подытожил:
- Буду надеяться, что тебе не настолько надоела своя жизнь, чтобы оборвать ее вместе с нашими.
Лицо Снейпа не то чтобы просветлело, но на нем появилось что-то вроде торжества:
- Надо отнести остальные ингредиенты. И не вздумай разгрохать их об стену своей левитацией! – Двинувшись было к лестнице, зельевар повернулся к Гарри: - А вы что встали, как боггарт перед статуей? Ступайте, поможете принести вещи из кабинета.
Наконец эпопея с перетаскиванием вещей была закончена, и перед дверьми прихожей выросла груда реквизитов профессора зельеварения, под которой терялись пожитки Гарри и его названного отца.
Слизеринец лишний раз порадовался, что владение магией избавляет их от необходимости носить все эти ценности на руках. Связав заклинанием все вещи, чтобы ни одна из них не потерялась при перемещении, и не забыв про амортизирующие чары на случай жесткой посадки, Снейп скомандовал:
- Приготовьтесь! Этот аппарационный маршрут довольно сложен, так что сконцентрируйтесь, мистер О'Рахилли.
____________________
Ничего особенно сложного Гарри не почувствовал, разве что, в голове осталось легкое головокружение, словно после кружки сливочного пива на морозе. Местность, в которой они очутились, была на редкость приветлива – лощина, клубящаяся сочной зеленью. Казалось, наполняющее воздух журчание издавали сами деревья, блаженствуя под лучами солнца. Однако, это шумел скрытый буйной порослью осоки ручей: растекаясь, он создавал на дне низины небольшое болото, на краю которого они стояли. Но, сколько Гарри ни крутил головой, он не углядел ничего напоминающего жилье.
- Даже маскирующие чары в порядке, - с удовлетворением констатировал Снейп. Пройдясь вдоль склона, поднимавшегося по правую руку, он ощупал поверхность камня, на котором уместился небольшой газон из жестких пучков травы.
- Ты бывал здесь? – спросил Рахилли, который с интересом наблюдал за его действиями.
- Нет. Но Рафферти немного рассказывал мне про это место. Здесь поселились его родители, уже после того, как он обосновался в Корке. Говорил, что в этом холме когда-то жили сиды.
- Да ну? – Рахилли приблизился к Снейпу и уставился на травянистую поверхность возвышенности, словно ожидал, что ответ явится оттуда.
- Не знаю, - отмахнулся зельевар. – Он не особенно распространялся об этом.
- А кто такие сиды? – вклинился Гарри.
Лоэгайре удрученно сдвинул брови:
- Вер, может, ты ему объяснишь? Как англичанин англичанину?
- Эльфов знаете, Рахилли? – повернулся к юноше зельевар.
Гарри кивнул.
- Так вот, представьте себе то же самое, только без ушей длиной в фут и нормального роста. Представили? Правильно, они практически неотличимы от вас самого. А в чем разница, я не знаю.
- Что ты несешь? – недовольно прервал его Рахилли.
- Хорошо, могу конкретнее: в чем разница, не знают даже их добрые соседи – господа ирландского происхождения. – Казалось, Снейп забавлялся возмущением друга.
- Гарри, сиды – это... Ну, они... - принялся соображать Лоэгайре. – Понимаешь, Ирландию не всегда населяли ирландцы...
- А Англию – англичане, - с напускной серьезностью кивнул Снейп. – Когда-то они все назывались пещерными людьми.
Зыркнув на него недобрым взглядом, Рахилли продолжил:
- Наш остров попеременно заселялся нечеловеческими расами, которые обладали сверхъестественными способностями. Они либо гибли из-за природной катастрофы или эпидемии, либо истребляли друг друга в междоусобицах. В конце концов, здесь утвердились люди и потеснили изначальных жителей. Чтобы не сталкиваться с людьми, волшебные существа ушли в другое измерение...
- Пятое или шестое? – ехидно поинтересовался зельевар.
- Они заселили пространство под миром...
- Где вступили в противоборство с кротами...
Стоически не обращая внимания на эти поддевки, Рахилли закончил:
- ...и выходят в мир людей через холмы. Поэтому мы называем эти холмы также «сидами».
- Они были волшебниками? – спросил Гарри, убедившись, что названый отец закончил.
- Да, но не такими, как мы... Я действительно не могу этого объяснить, но они отличаются... Они просто другие.
- И в завершение могу заметить, - вставил зельевар, - что никто не встречался с ними вот уже добрую сотню лет.
- Почему же, помнится, когда я был маленьким, я слышал...
- Я имел в виду, что никто не видел их, будучи трезвым, - пояснил Снейп.
Лоэгайре не нашелся, что возразить.
- А теперь, если ты завершил этот экскурс в мифологию вашего народа для юного Рахилли, может, подумаем, как войти?
_______________________
Вход нашелся довольно неожиданным образом. Когда Гарри, обходя возвышенность слева, приблизился к ней вплотную, чтобы не угодить ногой в заросшую заводь, он неожиданно почувствовал, что склон прямо перед ним словно вдвигается вглубь, как будто проваливается, а с боков – наоборот, выступает, словно ложноножки гигантской амебы. В следующее мгновение он очутился в кромешной тьме, но, не успев испугаться, оказался в освещенной комнате у противоположной стены которой уходила вверх лестница. Обстановка была простой, но уютной: добротная деревянная мебель, выцветшие ковер и занавески, на стене негромко тикали часы. Гарри смутило лишь то, что в стене за его спиной не было ни намека на дверь. Впрочем, имелось окно, с обратной стороны закрытое какой-то вьющейся растительностью, отчего проникающий в комнату свет казался зеленоватым.
Мимолетом оглядев помещение, Гарри вновь повернулся к лестнице и чуть не подскочил от неожиданности: перед ним стояло забавное существо, неотличимое от домашних эльфов Хогвартса. Но одежда и, главное, манера держаться не позволяли отнести это существо к их числу: облаченное в старомодный камзол и деревянные башмаки с загнутыми носами создание вопросительно созерцало Гарри, словно чего-то от него ожидало.
К счастью, практически в тот же момент, когда юноша обнаружил постороннее присутствие, рядом с ним одновременно появились его опекун и профессор зельеварения. Казалось, они были дезориентированы происходящим не меньше, чем сам Гарри. Первым отреагировал Рахилли: выступив вперед, он согнулся в церемонном поклоне. Эльфоподобное существо ответило ему неторопливым кивком головы, сказав что-то на непонятном языке, из чего Гарри разобрал только «О'Рахилли». Лоэгайре что-то ответил, указав на Снейпа и приемного сына, после чего эльф поклонился им:
- Рад приветствовать вас на земле предков, мистер О'Рафферти.
Юноша автоматически поклонился в ответ.
- Гарри, это – управляющий твоим поместьем, - пояснил ему Рахилли.
- А у всех моих поместий такие... управляющие?
Взглянув на эльфа, Гарри с ужасом понял, что уши-локаторы уловили его замечание: выражение лица Управляющего стало еще надменнее, после чего, вздернув длинный нос, он удалился вверх по лестнице.
- Сразу видно, что в своей работе он знает толк, - проследив за ним взглядом, заметил Лоэгайре. – Но, пожалуй, лучше лишний раз с ним не пререкаться...
Зельевар хмыкнул:
- И они еще удивляются, что Ирландия под властью англичан – это после того, как, после того, как умудрились угодить в кабалу к собственным домашним эльфам!
- Снейп, я тебя предупреждал! – шикнул на него Рахилли.
- А как его зовут? – сообразил Гарри.
- Управляющий, - пожал плечами его названный отец. – По крайней мере, они предпочитают, чтобы их называли именно так. Вроде, потому, что гордятся своим положением. Поэтому своего имени он тебе все равно не откроет.
Припомнив английских домашних эльфов, даже самых свободолюбивых и независимых из них, Гарри подумал, что Управляющему и вправду есть чем гордиться.
Они прошли на второй этаж, где располагались основные помещения. Как ни старался Гарри, он никак не мог уяснить пространственного расположения этого жилища: выглядывая в окна по периметру, он каждый раз видел местность с одной и той же стороны, словно смотрящие в противоположные стороны окна каким-то образом умудрялись снаружи выстраиваться в один ряд. Озадаченный этим явлением, он несколько раз обошел этаж, изучая пейзаж, но в конце концов сдался.
Дом оказался не слишком большим, однако в нем свободно могли разместиться около полудюжины человек. Хотя было заметно, что в доме давным-давно никто не живет, каким-то образом ощущалось присутствие былых хозяев и то, что они были радушными и добросердечными людьми. Даже странноватый Управляющий придавал этому дому своеобразное очарование старины. По мере осмотра Гарри чувствовал, что ему здесь нравится все больше и больше. А вспомнив, что, пожелай он этого, сможет провести в этом месте хоть всю свою жизнь, он и вовсе преисполнился восторга.
Когда Управляющий предложил Гарри осмотреть земельные угодья рядом с домом, он вновь вспомнил про отсутствие дверей в нижнем помещении. Видимо, эта мысль отразилась у него на лице, поскольку эльф с плутоватой ухмылкой отвел его на то самое место, где Гарри оказался, когда проник внутрь холма, и сказал на удивительно чистом английском:
- Просто представьте, что вы снаружи, мистер О'Рахилли. – Он назвал юношу фамилией дяди, поскольку Лоэгайре успел вкратце объяснить ему, что настоящее происхождение студента следует держать в тайне.
Решив, что это, по-видимому, какое-то заклинание типа Патронуса (а может, Управляющий просто вздумал над ним пошутить в отместку за давнишнее бестактное замечание), Гарри вздохнул и добросовестно представил. Ровным счетом ничего не произошло.
- Надо закрыть глаза, - тут же добавил эльф.
Гарри послушно смежил веки. Эффект оказался ошеломительным – в уши тут же ударило журчание воды и щебетание птиц. Раскрыв глаза, юноша увидел под ногами влажную ложбину. Рядом уже стоял Управляющий.
Гарри с опаской покосился назад, ожидая, что холм тут же «пожрет» его, как в предыдущий раз, и поспешил сделать шаг вперед, угодив в самую мокротень. Однако эльф продолжал стоять на месте, никуда не исчезая.
- А как... назад? – поинтересовался студент.
- Туда? – Управляющий указал на склон за спиной. – Все дело в пожелании. Вам достаточно подумать о том, что вы хотите оказаться внутри. Но это потому, что вы имеете на этот дом законное право как наследник, а ваши сопровождающие не смогли бы проникнуть туда без вашего приглашения, неважно, мысленного или письменного.
- Значит, им пришлось бы ломать стенку? – хмыкнул Гарри.
- Это бесполезно, - с самодовольным видом заявил эльф.
- То есть как? – недоверчиво переспросил юноша, а у самого в голове шевельнулась догадка.
- Чужак не сможет попасть вовнутрь, даже срыв холм до основания. Он обнаружит только нагромождение обычных слоев почвы, и ни следа жилища внутри.
- Выходит, на самом деле этот дом располагается совершенно в другом месте? – нахмурился Гарри. – Где же?
- Даже не пытайтесь выяснить это, мистер О'Рахилли, - пафосно произнес Управляющий. – Этого не знал даже молодой хозяин.
Гарри решил, что эльф, конечно же, темнит, но в данной ситуации главным было именно то, что, пошли Вольдеморт хоть всю свою свору в атаку на его поместье, он ничего этим не добьется. Он начал понимать, почему для его летних каникул было избрано именно это место.
- А если холм уничтожат, - уточнил он, - выходит, что в него нельзя будет попасть? И из него нельзя выбраться, если его осадят...
- Можно, - отозвался эльф, глядя куда-то в сторону. – Но пока вам ни к чему об этом знать.
_________________________
Несмотря на уютную постель и спокойную обстановку, ночью Гарри вновь посетило довольно странное видение. Не пугающее, но обескураживающее: раньше ему ничего подобного не снилось.
Сначала ему показалось, что он проснулся, и разбудили его незнакомые голоса. Осторожно приоткрыв глаза, он убедился, что лежит в отведенной ему хозяйской спальне, а в комнате находятся два незнакомых человека, лица которых были плохо различимы в ночной мгле - мужчина и женщина в мантиях волшебников.
Женщина мерила комнату шагами, резко разворачиваясь, отчего ее подол летал по воздуху, подобно красной тряпке тореадора. Мужчина просто стоял и следил за ее перемещениями. Когда он заговорил, его голос показался утомленным:
- Назови мне хоть одну причину, по которой моя бабушка могла солгать. Друиды не шутят с такими вещами.
Женщина остановилась рядом с постелью Гарри, и он, протянув руку, мог дотронуться до ее платья, если бы не боялся пошевелиться и выдать свое присутствие. Вблизи он разглядел, что волосы в ее толстой косе поседели, но голос был по-прежнему молодым и звучным:
- Я могу, да только ты меня не послушаешь. У вас это в крови – почтение к предкам, и все такое, поэтому вы закрываете глаза на то, что может бросить тень на их память. Замять и забыть – вот ваш принцип!
- Я все еще не понимаю, о чем ты, - хмуро отозвался мужчина.
- В истории с убийством Эрин О'Рахилли вам пришлось прибегнуть к чему угодно, вплоть до сверхъестественных объяснений, чтобы залатать эту историю белыми нитками. Ведь подумать, что девушку действительно погубили ее родичи, мог лишь тот, кто ничего не смыслил в людях. Будь убийцей кто-то из Рахилли, он не стал бы этого скрывать, напротив, тут же раструбил бы по всем окрестностям. А они вместо этого безошибочно указали на виновных.
- А ты, значит, смыслишь, - мужчина вздохнул. – Тогда скажи мне вот что: зачем, по-твоему, моим предкам нужно было устраивать все это, а потом судорожно заметать следы? Неужели ты полагаешь, что это все ради того, чтобы помешать неугодному браку? - он усмехнулся.
Женщина повернулась, глядя на то место, где лежал Гарри. Он не мог поручиться, что она его видела, но автоматически натянул одеяло до подбородка. Ее лицо с огромными темными глазами в полумраке казалось прекрасным, хотя годы уже поработали над ним.
Выдержав паузу, мужчина снова заговорил:
- Нет, истинная причина - желание помещать осуществлению проклятия. А все потому, что Рахилли в него не верили, так же, как и ты. Неверие – первый шаг к поражению.
- Что же, ты, - голос женщины дрогнул, - тоже предпочел бы смерть сына или его невесты?
- От проклятия невозможно отгородиться. Оно, как вода, раздавит самые прочные стены. Я больше не собираюсь затыкать щели, подобно моим предкам, раз мы все равно обречены.
- Я не понимаю тебя, - сухо отозвалась женщина. Затем неожиданно всхлипнула и отошла в дальний угол. – Как так можно? – сквозь слезы произнесла она. – Вы живете, словно в камере смертников, как под нависшим мечом, и можете быть довольны такой жизнью?
- Когда за тебя все решено, живется гораздо спокойнее. – Мужчина подошел к ней и обнял за плечи, утешая. – Судьба со всеми обходится одинаково бесцеремонно, хоть некоторые считают себя вправе ей противиться. Пусть наш сын будет счастлив, а сколько ему отпущено – это уже не нам решать.
Когда последний звук его голоса стих, они исчезли, просто растворились в пятнах теней, которые можно было в темноте принять за две фигуры, тем более, при плохом зрении. Гарри поднялся с постели и, надев очки, обошел комнату, надеясь, что остался хоть какой-то знак их присутствия, однако все было по-прежнему. Теперь он окончательно уверился, что не спит.
Тем временем, тусклый рассвет набирал силу, и Гарри решил, что уснуть ему уже вряд ли удастся. Одевшись, он спустился на нижний этаж, замирая и оглядываясь при любом шорохе, а там прошелся по периметру комнаты, осматривая стены. Когда он выглянул в окно, закрытое темными плетями плюща, за спиной неожиданно раздался резкий голос:
- Господину что-нибудь угодно?
Вздрогнув от неожиданности, Гарри обернулся. Перед ним стоял домовик, или Управляющий, как он предпочитал себя называть.
- Э-э-э, нет, спасибо... - Смерив его неодобрительным взглядом, эльф развернулся было, чтобы уйти, но Гарри остановил его вопросом: - Простите, э-э-э, мистер Управляющий, а почему в этом доме нет портретов? Ведь это старинный дом, такие обычно ими увешаны...
- Такова воля прежних хозяев, - кратко ответил тот, явно не собираясь продолжать.
- Ну, а... - юноша смутился, - привидения здесь бывают?
- Привидения? – Эльф приблизился к нему, заинтересованно уставившись на него снизу вверх. – Возможно, вы хотели бы обсудить это за чашкой чая, тем более что завтрак еще не скоро?
Гарри, не задумываясь, кивнул, и Управляющий предложил:
- Пройдемте в мои помещения, чтобы не разбудить ваших родственников.
К удивлению Гарри, он направился не на второй этаж, а к стене под лестницей, в которой незамедлительно растворился. Пожав плечами, юноша последовал за ним, хоть и с трудом представлял себе, где окажется на этот раз. Однако никакого усилия не потребовалось, шагнув к стене, он оказался в миниатюрном помещении, наводящем на мысль, что и его былая каморка под лестницей могла бы выглядеть весьма уютно, если взяться за дело с умом.
Половину комнаты занимал стол, возле которого примостились стулья вполне человеческих размеров наряду с одним более высоким. Низкие двери в стенах, напротив, явно не предназначались для посторонних посетителей.
- Вы действительно полагаете, что видели призраков? – спросил эльф, подтаскивая к столу объемистый чайник.
- Даже не знаю... Как бы сказать... Я думал, что все призраки полупрозрачные...
- А в вашей школе разве не учат отличать призраков от наваждений, видений и прочего? – Интонация Управляющего была не лишена ехидства.
- Хм... Наверно, мы будем проходить это в следующем году, - вынужден был признать Гарри.
- Странностей у этого дома хоть отбавляй, - признался домовик, - но привидения к их числу не относятся. Я слышал кое-что о том, что порой сильные эмоции оставляют отпечаток в окружающей их обстановке, и восприимчивые люди могут видеть это как повторение случившегося. Люди частенько путают этот эффект с призраками, но главное отличие состоит в том, что привидение является как бы продолжением жизни умершего, то есть, ведет себя более-менее спонтанно. А запечатление может лишь повторять, что уже было, словно чье-то воспоминание.
- Это как в маггловских фильмах, да? – сообразил Гарри. – Их можно просматривать раз за разом, но при этом они ни на йоту не меняются?
- Наверно, - согласился управляющий. – И вас, вероятно, интересует, кого именно вы видели?
- Если честно, то да.
Эльф вышел в одну из дверок, Гарри, наклонившись, успел заглянуть в нее. Увиденное его несколько озадачило: какой-то тоннель в земле, освещенный факелами. Но дверь тут же захлопнулась, а когда он украдкой подергал соседние, то обнаружил, что все они заперты. Гарри решил, что экспериментировать с их вскрытием не стоит – он находился пусть и в своем доме, но на чужой территории. И, как выяснилось, рассудил правильно, поскольку дверь почти сразу же распахнулась и оттуда появился управляющий со стопкой из небольшой плоской коробки и нескольких кусков картона.
- Взгляните. – С этими словами он протянул Гарри колдографию. Видимо, это был семейный портрет – мужчина и женщина средних лет и молодой человек, в котором Гарри, присмотревшись, узнал своего настоящего отца. Тем временем, эльф подсунул ему другую карточку: на ней были те же люди, но на десяток лет постарше и вдвоем. В женщине Гарри тут же узнал ночную гостью - по сравнению с предыдущей колдографией она сильно осунулась и уже не улыбалась, а потерянно глядела куда-то в сторону. Хоть ее спутник и улыбался, глаза оставались грустными.
- Узнали? – скорее не спросил, а констатировал домовик. – Оно и понятно, кроме них, тут почти никто не жил. Это – ваши дедушка и бабушка, Конари и Мэвис Рафферти. – Он раскрыл деревянную коробку, в ней оказалась картина размером примерно два на полтора фута. – Думаю, что это должно принадлежать вам. Ее написал маггловский художник, мне удалось выкупить холст. – Отчего-то погрустнев, он протянул коробку Гарри.
Тот уставился на картину, не в силах поверить, что она создана без помощи какой-либо магии. Холст так и лучился мягким обаянием изображенной на нем девушки, и через несколько секунд парню уже казалось, что он знает ее лучше, чем кого-либо из своих однокурсниц, за исключением разве что Гермионы.
- Почему одним удается видеть запечатленные события, а другим – нет, никому неизвестно, - вновь заговорил управляющий. – Но это как-то связано со степенью близости отношений и с родством. Некоторые считают, что таким образом передаются в мир живых какие-то важные сведения. Что именно вы увидели, касается только вас.
Оторвавшись от созерцания картины, Гарри попытался вспомнить, что именно он услышал, и к своему ужасу понял, что содержание разговора вылетело из головы почти целиком.
- А могло быть простой случайностью то, что я видел это... запечатление? – нахмурившись, переспросил он.
- Я ничего об этом не знаю, - безапелляционно заявил эльф.
После этого Гарри покинул помещение управляющего, прижимая к груди колдографии и коробку с портретом.
_______________________
Все еще не оставляя надежды вспомнить содержание того спора, Гарри решил прогуляться, надеясь, что на свежем воздухе память заработает лучше. Шагая по росистой траве под лучами утреннего солнца, он в отдалении услышал голос того, кого совершенно не ожидал здесь повстречать. Утренний посетитель надрывался:
- Есть здесь кто-нибудь? Профессор Сне-э-эйп! По-о-оттер! Профессор Рахилли-и-и!
Озадаченно встряхнув головой, юноша крикнул в ответ:
- Малфо-о-ой?!
Из-за холма донеслось исполненное облегчения:
- Поттер! Ты где?
- Как ты туда залез? – поинтересовался Гарри вместо ответа и двинулся через болотистую низину в заросли кустарника.
- Это вы все куда запропастились? – С этими словами перед бывшим гриффиндорцем предстал растрепанный и запыхавшийся отпрыск рода Малфоев.
- Что ты здесь делаешь? – спросил Гарри, направляясь обратно.
- А как ты думаешь? – угрюмо отозвался последовавший за ним Драко.
- Ну, не знаю, наверно, решил навестить профессора Снейпа. Ведь не меня же?
- Сказать по правде, я бы охотнее навестил тебя, - буркнул юноша. Предотвращая изумленные возгласы со стороны товарища, он кисло сообщил: - Меня отправили к твоему папаше заниматься дементорологией.
- А чего так рано? Он спит еще.
- Придется ему проснуться, раз уж я встал в шесть утра, - проворчал Малфой.
- А чья вообще это идея?
- Какая именно? Изначально – почившего Уолтера, чтоб на его могиле ныне и присно топтались дементоры! А вчера вечером появился какой-то тип из Министерства магии, который сообщил, что мы с отцом как единственные сотрудники корпуса Регуляции дементоров должны немедленно приступать к своим обязанностям. Я, конечно, сказал, что ничего в этом не смыслю. Отец тут же заявил, что, пока я, то бишь, директор, не могу приструнить дементоров, он ничего делать не будет. Тогда этот субъект сказал, что лично проконтролирует мое профессиональное обучение. В результате меня на следующий же день ни свет ни заря отправили сюда. И где, в конце концов, ваша халупа?
- Вот здесь. - Гарри указал на холм.
- Особняк «Землянка»?
- Тебе такого и не снилось, - гордо сообщил юноша. – Только я еще подумаю, впускать тебя туда или нет. А то вдруг ты – вражеский лазутчик...
- Раз так, я прямо сейчас аппарирую в Министерство и сообщу, что ты чинишь мне препятствия, - надулся Малфой.
- Ладно, ступай за мной. Думай о том, что хочешь оказаться внутри.
- Если на то пошло, я уже полчаса об этом думаю! – раздраженно отозвался Драко.
___________________________
Когда они поднялись на второй этаж, оказалось, что Снейп с Рахилли уже приступили к завтраку, не дождавшись Гарри.
- Управляющий сообщил, что вы отправились обозревать свои владения, мистер О'Рахилли, - поприветствовал его Снейп.
- И вот что я там обнаружил, - ответил Гарри, указывая на Малфоя.
- Мистер Малфой, что вы делали в угодьях мистера О'Рахилли? – невозмутимо поинтересовался зельевар.
- Привез задание из Министерства магии для профессора О'Рахилли, сэр, - прокомментировал тот свое появление.
- По-моему, вы слишком рьяно отнеслись к вашим новым обязанностям, - заметил преподаватель Военных действий, принимая у него пергамент. – Не обязательно разносить подчиненным почту лично, можно было и с совой отправить.
Драко пожал плечами, а Рахилли погрузился в чтение, перемежая его комментариями:
- Сплю и вижу... А вот я не рад... У меня летние каникулы, знать не знаю ни о каком долге перед Родиной, и уж, тем более, перед его Родиной... Это мы еще посмотрим... И вам того же... Так я и поверил... Ишь, разбежался... Нет, ну вы о таком слышали, а? – С этими словами он оторвался от пергамента и смерил недовольным взглядом Малфоя, на лице которого отразилась полная солидарность. Затем он сунул свиток сидевшему рядом зельевару и вопросил: - Могу я отказаться?
Тот, прочтя свиток, предложил:
- А почему бы этим не заняться Б. К.?
- Брустверу Кингсли? – непонимающе переспросил О'Рахилли.
Снейп мотнул головой.
- Биллу Клинтону? – ляпнул Гарри первое, что пришло в голову.
Зельевар хмыкнул:
- Нет, я имел в виду Белого Крыса, то бишь, Фреда Эштона. Было у него такое прозвище в определенных кругах.
- Зачем усложнять человеку жизнь, - рассудил О'Рахилли. – Ему ни к чему напоминания о дементорах.
- Можно подумать, сейчас хоть кто-то в магическом мире в состоянии о них забыть.
- Ладно, - вздохнул названый отец Гарри. – Когда желаете приступить к занятиям, мистер Малфой?
- Там сказано, что сегодня, - мрачно отозвался Драко.
- И как часто? – кисло уточнил Рахилли.
- Каждый день, не менее восьми часов, - с соответствующим выражением лица отозвался недоученный директор. – Желательно пройти программу до конца лета. В противном случае они уже не станут считаться с моей квалификацией.
- Садитесь, выпейте чаю. – Бывший сотрудник РСД указал на свободный стул, смирившись с неизбежным. – Потом я придумаю, что с вами делать.
- Профессор, - вкрадчиво начал Драко, устроившись за столом, - в связи с моей дементорологической подготовкой у меня, возможно, не хватит времени на домашнее задание...
- Дементор с вами, Малфой, - махнул рукой профессор Снейп. – Но я не удивлюсь, если после столь беспечно проведенного лета вы будете не в состоянии отличить котел от кастрюли.
В столовую зашел управляющий и, несколько секунд потягавшись с Малфоем в метании чопорно-презрительных взглядов, сообщил:
- К вам еще один посетитель, мистер О'Рахилли.
- Кого там еще фестрал принес? – Лоэгайре со стуком опустил ложку в тарелку и направился вниз по лестнице.
- Я имел в виду мистера О'Рахилли-младшего, - невозмутимо заметил домовик.
Гарри поспешил за названым отцом и как раз застал появление Люпина в помещении.
- У нас тут что, проходной двор? – поприветствовал его Рахилли, двинувшись обратно.
- Ему только что навязали обучение Малфоя, - вполголоса прокомментировал его поведение Гарри.
- Тогда это вполне понятно, - хмыкнул оборотень. – Доброе утро, Гарри.