Гарри Поттер и Повелитель Дементоров

Весь во власти эмоций, Гарри сразу двинулся в кабинет Дамблдора, невзирая на поздний час и предварительно не удостоверившись, кто там находится. Видимо, это и послужило причиной тому, что директор там и впрямь оказался, причем один. И был нисколько не удивлен его приходу. В сознание Гарри впервые закралась мысль: не существует ли в школе еще чего-нибудь вроде Карты Мародеров?
– Гарри, почему так поздно? – встревоженно поинтересовался директор. – Тебя же оштрафуют!
– Пускай штрафуют, – решительно сообщил студент.
Порядком удивленный его ответом, директор уселся в кресло, указав Гарри на стул.
– Сэр, я выяснил, что на самом деле не был сыном своих родителей. – Опережая неизбежный вопрос, он пояснил: – Я заглядывал в Омут памяти.
Директор озабоченно сдвинул брови:
– В воспоминания?
– Нет, в реестр. Я узнал, что мои родители даже не были женаты.
Дамблдор откинулся на спинку кресла:
– Боюсь, Гарри, некоторые реалии взрослой жизни могут тебя шокировать...
– Но не настолько же! – перебил его юноша. – Ни у Лили Эванс, ни у Джеймса Поттера детей не было. Совсем никаких.
– М-да... – неопределенно протянул Дамблдор, ничем не давая понять, было ли это для него неожиданностью или же чем-то давно известным.
– Мне кажется, вы могли бы прояснить этот вопрос для меня, сэр.
– Боюсь, что нет, мальчик мой. Действительно, я отдал тебя Лили и Джеймсу на усыновление. Они были тебе хорошими родителями и собирались пожениться. Из вас получилась бы чудесная семья...
Прервав сентиментальный монолог директора, Гарри спросил:
– Кто же, в таком случае, мои настоящие родители?
– Настоящие родители – не те, кто произвел тебя на свет, а те, кто дарил тебе любовь и тепло, дал доброе имя... – Заметив нетерпеливое движение Гарри, Дамблдор поспешно добавил: – Мы не знаем, кто твои родители.
– Мы? – нахмурился Гарри.
– Я не знаю, – поправился директор. – С твоим рождением связана какая-то тайна. Твои родители, скорее всего, умерли. А если и живы, то не пытаются тебя разыскать.
– Но вы... пытались выяснить?
– По правде говоря, нет. Тогда было слишком много других забот...
– Но Люпин...
– Он что-то знает? – тут же спросил Дамблдор.
– Он пытался выяснить, кто я. И провел исследование степени моего родства с Сириусом. И со Снейпом... Профессором Снейпом.
– Каковы результаты?
– Небольшая степень родства... – Вздохнув, Гарри продолжил: – А еще – тест на О'Рахилли. Но он будет готов только через месяц.
Директор, задумавшись, возвел глаза к потолку:
– Время покажет... Поток времени не свернешь и не запрудишь... и не подгонишь. Можно только стоять на берегу и ждать, что он принесет нам. Если нам суждено узнать, кто твои родители, мы вместе будем нести бремя твоей тайны.
Гарри, погрустнев, поднялся:
– Спокойной ночи, сэр.
В глубине души проснулись угрызения совести по поводу того, что он рассказал про расследования Люпина, результатами которых тот, похоже, не собирался делиться ни с кем, кроме самого Гарри.
____________________
Стоило студенту выйти, как Дамблдор выдвинул один из ящиков стола, явив миру пергамент со списком преподавателей. Коснувшись строчки « Северус Снейп», он откинулся в кресле и стал ждать. Не прошло и пятнадцати минут, как профессор зельеварения возник на пороге.
– Чем обязан, сэр? – Он выглядел раздраженным: видимо, выдался нелегкий вечер.
Директор начал без предисловий:
– Северус, вы не предприняли должных мер безопасности, и мистер Поттер залез в Омут Памяти... и в реестр.
– Фестрал задери... – вырвалось у профессора.
– Но главное даже не это. Вы ничего не знали о генеалогических изысканиях нашего общего коллеги Люпина?
– Каких? – удивился Снейп.
– Он поставил себе целью выявить родителей Гарри. И уже проверил Блэка... и вас.
– Как он умудрился? Ведь нужна кровь...
– В Азкабане, Северус. Видимо, еще там. Я давно сетовал, что этим РСД-шникам нечем заняться. Но суть не в этом: Люпин не успокоился. И поставил тест на О'Рахилли.
Снейп стукнул кулаком по подлокотнику:
– Ну почему опять он?
– Ремус на редкость проницателен, – грустно усмехнулся директор. – И в этом причина многих его проблем. Но он не слишком-то доверяет своим чувствам, в чем заключается его ошибка. Так вот, Северус: у нас в запасе всего месяц. На самом деле, у меня есть одна идея. – Директор экранировал помещение от посторонних слушателей и вполголоса изложил свою мысль.
Профессор Снейп отшатнулся:
– Я не могу этого сделать. Простите, сэр.
– Северус, – твердо возразил директор, – речь идет о безопасности всего магического сообщества. Вы заварили эту кашу, вам ее и расхлебывать.
– Разумеется, сэр, – отчеканил Снейп и, зацепив мантией какой-то прибор, вылетел из кабинета.
______________________
Уолтер сидел над увесистым томом в отведенном ему помещении, задумчиво заправляя за ухо каждый раз выпадавшую оттуда белую прядь. Он не сразу заметил вошедшего человека, но спустя пару секунд, не оборачиваясь, спросил:
– Лунь?
[прим. авт.: «лунь» переводится на английский как harrier, что созвучно с именем Harry]
– Тут холоднее, чем на улице, – заявил О'Рахилли, не сходя с порога. Взмахнув палочкой, он послал в камин заряд огня через всю комнату.
– Опять мебель спалишь, – заметил Уолтер.
– Пожаром больше – пожаром меньше, – пожал плечами его бывший подчиненный. – Тут и не такое случается. В конце концов, кто у нас главный специалист по горелым шторам?
Его бывший начальник усмехнулся и вновь повернулся к книге, теребя страницу.
– Мы давно не виделись, – потупился профессор Военных действий.
– Давно, – повторил Уолтер. Помолчав, он добавил: – Я не думал, что ты захочешь со мной разговаривать.
Сглотнув, Рахилли произнес:
– Кажется, я виноват...
Директор Азкабана остановил его движением ладони:
– Не надо об этом. Никто не виноват больше, чем я. Но раз ты здесь, то, знаешь, я не хотел... не мог предвидеть, что все так получится. Если говорить о сожалении, то едва ли кто-нибудь сожалеет сильнее меня.
– Почему ты так и не сказал мне правду? За столько лет? – Голос О'Рахилли против воли дрогнул. – Я думал, что ты был мне другом, а ты даже свое имя от меня скрывал!
– Я знал, что ты не простишь. И... – Уолтер провел рукой по странице книги, – я не имел права говорить тебе правду. В этой истории слишком много грязи, ее лучше было бы зарыть в землю на похоронах моей семьи... нашей семьи. Тебе ни к чему было навешивать на шею эти жернова прошлого в самом начале жизненного пути. А ты едва ли смог бы забыть, зная, что Бреоган Рафферти жив, ходит по земле, на которой больше нет твоей сестры.
O'Рахилли передернуло, как от удара током. Отвернувшись, он сказал:
– Я и сам хорош. Ведь я получил предупреждение о том, что на дом нападут. Но, поскольку я болтался в этот момент черт-те где, я опоздал... Всего на каких-то пять минут. – Он судорожно втянул воздух. – Я убил двоих, но какой в этом был смысл? Будь их даже сотня, это бы уже ничего не поправило. Да, я не могу простить... себе простить. Поэтому мне необходимо было найти другой объект для ненависти, чтобы спустить пар на нем. Откуда мне было знать, что им окажешься ты?
Уолтер положил руку ему на плечо:
– Ты прав, ничего уже не поправишь, кто бы ни был виноват.
Лоэгайре неожиданно усмехнулся:
– В конце концов, если Люпин мне даже своего дружка простил, мои обиды и вовсе можно счесть идиотскими...
– Не знаю, простил ли он тебе, – покачал головой Уолтер, внезапно помрачнев. – Люпин – весьма скрытная и непредсказуемая личность. Даже я не знаю, что у него на уме. Гиппогриф, одним словом.
– Но он спас мне жизнь, – отозвался О'Рахилли. Вкратце поведав об обстоятельствах этого происшествия, он заключил: – Правда, представляю, что за выражение лица у него при этом было... Жаль, я был без сознания, не видел. Вер рассказывал, что он вопил на всю палату, называя меня убийцей невинных, дойдя чуть ли не до того, что это наверняка я сам убил ту дюжину магглов, лишь бы оклеветать злосчастного Сириуса. Я мог бы ему на это возразить, что, не посади мы тогда этого самого Сириуса, он все равно на что-нибудь нарвался бы, сократив свой срок жизни ровно на пятнадцать лет. А так – жив, здоров, и у него же под присмотром...
– Главное, чтобы Люпин этого не услышал, – усмехнулся Уолтер. – А то ведь он еще может исправить свою ошибку.
– Кстати, об ошибках... – O'Рахилли подошел к двери, выглянул в коридор, затем запечатал ее заклинанием. – Я ведь не просто так с помпой заявился к Дамблдору. Я боялся опоздать, но, как я слышал, ваши переговоры еще не завершились.
– Так и есть. – Уолтер отвел глаза. – Мы не смогли прийти к соглашению. Не понимаю, почему Дамблдор против, чтобы... Неважно.
– Я знаю, что разговор шел о преемнике. – O'Рахилли наконец опустился на стул, сложив руки на груди.
– Да, – нехотя подтвердил директор Азкабана.
– Это к лучшему, что переговоры зашли в тупик. – Лоэгайре побарабанил пальцами по рукаву мантии. – Нужно, чтобы они тянулись как можно дольше...
– Зачем?
– От этого зависит твоя безопасность. Стоит тебе назначить преемника, как от тебя избавятся.
– Какой в этом смысл? – хмыкнул Уолтер.
Рахилли подвинулся ближе, словно не полагался за звукоизоляцию:
– Дамблдор собирается тебя убрать. Видимо, потому, что ты с самого начала не шел на сотрудничество, и он предпочел бы видеть во главе Азкабана верного ему человека.
Уолтер внимательно посмотрел на него, ожидая продолжения.
– Летом, после того, как погибли наши люди, я отправился в Министерство, чтобы сообщить о произошедшем. Там меня встретил Дамблдор и сразу сказал, что ты – предатель, продался Волдеморту. Я не поверил. Тогда он поведал мне, кто ты на самом деле.
– Быть не может... – шепнул Уолтер. – Ведь он сам, когда рекомендовал тебя на службу в Азкабан, уверял меня, что ты не узнаешь... если я сам не расскажу.
– Он знал, как я отреагирую, – продолжал О'Рахилли. – И полагал, что ты не продержишься один, без сторонников, в такое время. Он ошибался: Люпин оказался более верным, чем я, и Малфой кстати подвернулся. Но все-таки расчеты Дамблдора оправдались: ты вынужден был к нему обратиться. Когда преемник будет назначен, его уже ничего не будет сдерживать. Я чувствую, что-то затевается, – тихо закончил он.
На лице Уолтера отразилось напряженное раздумье.
– Я верю тебе, Лоэгайре, – медленно заговорил он. – Но... ничего не поделаешь. Медлить с этим нельзя – речь идет о безопасности всего магического мира. Что по сравнению с этим значит моя жизнь? Из-за меня и так уже довольно бед, если бы их можно было искупить единственной смертью...
– Но разве нельзя немного помедлить с этим? – О'Рахилли свел брови к переносице. – Ведь ситуация может измениться, а назначение преемника никуда не денется...
– У нас чертовски мало времени, – директор Азкабана склонил голову, – а выбора вовсе нет...
Лоэгайре дотронулся до его руки – она была ледяной, словно обмороженная, а натянувшаяся кожа на ощупь напоминала рыбью чешую.
– Я и так продержался слишком долго благодаря всем вам. Благодаря тебе. Скоро мои изыскания подойдут к концу. Последний труд будет: «Каково быть дементором», – покачал головой Уолтер. – А ты – бросай это, пока не поздно. Что скрывать, твое состояние тоже оставляет желать лучшего. Собственно, для таких переделок ты в невероятно хорошей форме. Но тебе лучше повременить с драками, – он ухмыльнулся, взглянув на синяк, постепенно сходящий с лица O'Рахилли.
– Снейп, проклятый параноик... – выругался Лоэгайре.
– Я рад, что вы, наконец, помирились, – невозмутимо отозвался Уолтер. – Когда он был в Азкабане, я его тайком навещал – мы ведь одно время работали вместе. Он из-за тебя сильно переживал, по-моему, больше, чем из-за себя самого. Только и делал, что повторял в бреду: «Гарри, зовите Гарри... Вы должны о нем позаботиться... Он не должен умереть...»
– С чего бы мне помирать? – нахмурился О'Рахилли.
– Почем мне знать? Чего ты хочешь от человека в бреду?
___________________

Гарри и дальше предавался бы страстям по невыясненным родителям, если бы его не отвлекли проблемы хоть и менее глобальные, зато куда как более насущные. Речь шла о горах домашних заданий по различным предметам, профессора которых не слишком стремились войти в положение дел на личном фронте студента. Гермиона, стоило показаться ей на глаза после посещения директора, весьма доходчиво объяснила Гарри, что, к какому бы роду он на самом деле ни принадлежал, сдавать зачеты, домашние работы и экзамены ему придется при любом раскладе. Удрученный вставшей перед ним задачей, Гарри опять полночи провел, пытаясь спасти ситуацию.
Наутро, когда он вместе с другими слизеринцами направлялся на завтрак, перед ними как гриб после дождя вырос Уолтер.
– Ах, мистер Поттер! Доброе утро! А это ваш сокурсник? – пробормотал директор Азкабана, обернувшись в сторону оказавшегося рядом Малфоя. – Какое знакомое лицо...
При общении с Уолтером у Гарри возникало чувство, что этот индивидуум всякий раз забывает, с кем имеет дело, но стоило попытаться прервать беседу, как тут же выяснялось, что он внимательно отслеживал весь разговор, в течение которого смотрел в потолок.
– Драко, это мистер Уолтер, директор Азкабана. Мистер Уолтер, это Драко Малфой.
– Как же, мы совсем недавно виделись с вашим отцом! Кстати, похоже, ваши данные подходят для работы в Азкабане. Вы никогда не подумывали об этом? – Повелитель дементоров устремил на Драко взгляд, достойный заботливого терапевта при осмотре пациента.
Драко побелел и замотал головой, по-видимому, утратив дар речи.
Проигнорировав его реакцию, Уолтер пообещал:
– Я обсужу эти перспективы с вашим отцом. Полагаю, он будет рад, что вы пойдете по его стопам.
– Мистер Уолтер, профессор Дамблдор желает с вами поговорить! – раздался справа голос Снейпа, на звуки которого сразу же отправился РСД-шник.
– Я не хочу в Азкабан! – наконец вышел из ступора Драко.
– Не волнуйся ты, – отмахнулся Гарри. – По-моему, он это всем подряд предлагает. На случай, если кто-нибудь нечаянно согласится.
– Вот увидишь, мой отец меня сдаст! – В голосе Малфоя послышалась паника. – Чтобы самому уйти из РСД, сейчас он только об этом и мечтает... Он заявил мне, что я сильно разочаровал его своим родом занятий; теперь, наверно, ему наплевать, что я попаду в расход...
– Ладно тебе, Уолтер не зверь. – Гарри попытался придать своему голосу успокаивающие интонации, в то время как остальные слизеринцы толпились вокруг, пытаясь выяснить, что стряслось. – Скорее всего, он тебя неправильно понял. Похоже, у него просто не хватает фантазии, чтобы представить, что кто-то не так сильно любит дементоров, как он сам...
______________
Учебный день не задался – О'Рахилли, которому, по всей видимости, удалось выспаться не больше, чем Гарри, весь урок брюзжал, что, коли студенты не в состоянии сдать заклинания в спокойной обстановке, им не на что надеяться в том случае, если придется применять их на практике, особенно учитывая, что их противник едва ли проявит такое же долготерпение, как преподаватель. Изредка он мужественно пытался перейти от своих инсинуаций к принятию зачетов, но каждый раз все равно срывался на возмущенные причитания.
После двух уроков Войны, прошедших подобным образом, занятие Снейпа было подлинным отдохновением, поскольку профессор весь урок только и делал, что мрачно созерцал готовящего зелье Гарри.
___________
Едва Гарри вышел из класса зельеварения, как в коридоре его перехватил Люпин. Судя по выражению его лица, оборотень был чем-то нешуточно взволнован; ухватив студента за рукав, он потащил его куда-то в глубь коридора со словами:
– Гарри, мне нужно кое-что тебе сказать!
Юноша махнул друзьям рукой и бросился за оборотнем, недоумевая, что случилось. С одной стороны, он был безмерно рад, что Люпин, по-видимому, больше на него не сердится; а с другой – что-то говорило ему, что на травологию, единственный предмет, с которым у него еще не возникло проблем, он опоздает. Поэтому, притормозив на повороте, он попытался воззвать к преподавателю:
– А может, я зайду после занятия, во время ланча?
– Гарри, поверь мне, это срочно, – ответил ему Люпин и пропустил в кабинет. Там, открыв сундук, он извлек небольшой котел, наполненный, казалось, чистейшей водой. – Дай руку, надо удостовериться.
Гарри протянул ладонь, в которую профессор вложил иглу.
– Нужна капля крови.
Гарри осторожно уколол палец и стряхнул в котел выступившую бисеринку крови. Опустив палочку в воду, Люпин крутанул ей в котле. Жидкость тут же окрасилась в насыщено-фиолетовый цвет, гладь вспенилась мелкими пузырьками, котел задышал жаром, и по комнате распространился кисловатый запах. Положив рядом на стол цветовую таблицу, оборотень только вздохнул:
– И сравнивать нечего. Он – твой отец.
– О'Рахилли? – Гарри осел на стул.
– Да. Лоэгайре О'Рахилли.
– А не могло быть ошибки? – переспросил студент упавшим голосом.
– Нет. – Люпин покачал головой. – Только в случае полной подмены котла, причем котлом с зельем на основе крови твоего настоящего отца, что слишком маловероятно. Если бы к этому зелью добавили кровь кого-то третьего, вообще ничего бы не вышло.
Гарри заглянул в котел: вода успела успокоиться и вновь обрела прозрачность.
– А почему так быстро? Вы говорили...
– Я называл приблизительные сроки. Самый долгий вариант – месяц, вышло быстрее. – Помедлив, профессор обратился к Гарри: – Ты по-прежнему считаешь, что тебе стоило это знать? И что ты собираешься делать?
– Я полагаю, мне придется известить отца, что я все знаю, поскольку сам он явно не желает этого признавать, – хмуро отозвался тот.
– Боюсь, Гарри, – осторожно заметил Люпин, –он сам не подозревает о том, что у него есть сын. Поверь мне, иногда такое случается.
– Но... Как же... – запинаясь, начал студент.
– Для него это тоже будет, мягко говоря, сюрпризом. Даже большим, чем для тебя. Ты-то, по крайней мере, всегда знал, что у тебя есть отец.
– Но не знал, что он жив!
– Я думаю, – завершил свою речь Люпин, – что об этом ему должен сообщить не ты, а... более близко знакомый с ним человек.
– Профессор Снейп? – догадался Гарри.
– Он самый. Но прежде, я думаю, имеет смысл вынести это на обсуждение. Похоже, эта информация имеет немаловажное значение не только для вашей воссоединяющейся семьи, но и для всего магического мира.
___________________
Когда Ремус Люпин подошел к Дамблдору с предложением провести срочное собрание с участием профессора Снейпа, уроки уже успели закончиться, и менее чем через полчаса все трое уже сидели в кабинете, предварительно экранированном от посторонних слушателей.
– Северус, – начал Люпин, – как выяснилось, моральный облик вашего юного друга оставлял желать лучшего.
– Что вы имеете в виду? – процедил Снейп.
– Ему едва исполнилось шестнадцать, когда он сделался не только изгнанным из школы обитателем Азкабана, но и отцом.
Зельевар поджал губы.
– Весьма прискорбная история, – покачал головой Дамблдор. – Однако объяснимая – мальчику нелегко пришлось в то время... Кризис в семье, проблемы в школе... Вполне понятно, что он искал утешения. Печально, когда дети становятся досадной неожиданностью. Видимо, мать Гарри поспешила от него избавиться.
Снейп вцепился в подлокотники кресла так, что костяшки пальцев побелели.
– Я полагаю, – невозмутимо продолжал директор, – следует подключить к обсуждению родственников мальчика. – Дамблдор вызвал О'Рахилли, добавив: – Уолтера позовите вы, Люпин.
Тот возразил:
– Я думаю, имеет смысл, чтобы Северус сообщил эти новости Лоэгайре... в приватной беседе. Вопрос слишком деликатный.
– Отчего же, – возразил Дамблдор, – в нашем обществе он почувствует дружескую поддержку.
Пробормотав что-то себе под нос, Люпин провел палочкой поперек запястья. Заметив это, Снейп усмехнулся.
В результате O'Рахилли появился почти одновременно с Уолтером. Тот сразу обратился к директору:
– Вы наконец пришли к какому-нибудь решению? Я по-прежнему...
Перебив его, директор повернулся к O'Рахилли:
– Лоэгайре, у меня для вас есть несколько неожиданное известие...
– Гарри, – Снейп, поднявшись, встал рядом, – все это покажется несколько странным, но...
– Успокаивать вашего друга будете потом, – остановил его директор. – Вам слово, Ремус.
Люпин начал:
– Я соорудил экспериментальное зелье на степень родства мистера Гарри Поттера. В данном случае, с вами, мистер О'Рахилли.
– Какого дементора... – сдвинул брови РСД-шник.
– Это уж вам виднее, – невозмутимо заметил оборотень. – Потому как он оказался вашим сыном.
O'Рахилли перевел растерянный взгляд на Снейпа, потом – на Уолтера и наконец опять на Люпина:
– Я не понимаю, это что, розыгрыш?
– Я не шучу с такими вещами, мистер О'Рахилли, – отозвался преподаватель ЗОТИ.
– Я не понимаю, – дрогнувшим голосом повторил Лоэгайре. – Это какое-то недоразумение ...
– Мы понимаем ваше недоумение, – в голосе Дамблдора звучала ирония. – Но против такой экспертизы невозможно возразить. Ваш сын нашелся, и вы должны потрудиться взять на себя ответственность, которую ранее за вас несли другие.
Хотя присутствующие и ожидали бурной реакции со стороны O'Рахилли, подлинного ее масштаба они не представляли: поначалу они вообще не могли разобрать, что он выкрикивает. Впрочем, вскоре они догадались, почему понимают далеко не все, что извергается из уст профессора Военных действий: часть речи – причем, видимо, не лучшая – была на его родном ирландском. Прокричавшись, О'Рахилли выскочил на лестницу, хлопнув дверью. Снейп бросился за ним.
– Он пожелал вам, чтобы ваше потомство до пятого колена сочеталось браком исключительно с дементорами, – любезно перевел последние слова Уолтер.
– Спасибо, сэр, – мрачно отозвался Люпин.
– Значит, маленький Поттер – О'Рахилли? – продолжил директор Азкабана. – Это объясняет его замечательный Анцерус... Выходит, что он – мой племянник. С чего это Лоэгайре так взъерепенился? Ведь это такое счастье – иметь ребенка... – Он опустил голову.
Дамблдор встал:
– Что же, за отсутствием предмета обсуждения, предлагаю завершить наше собрание.
– А все-таки, – высказался Люпин напоследок, – надо было рассказать ему по-другому.
___________________
– Гарри! Лоэгайре! Постой! – Снейп едва ли не скатился с лестницы – к восторгу болтающихся в коридоре учеников. Ему с трудом удалось догнать O'Рахилли у дверей кабинета Военных действий и не дать двери захлопнуться перед своим носом. Бывший РСД-шник проследовал к дивану и улегся на него, уставившись в пространство.
– Гарри, – позвал Снейп. Не получив ответа, он уселся на расшатанный табурет рядом с диваном. – Конечно, следовало по-другому тебе это сообщить, но... как вышло, так вышло.
– Чертов Гиппогриф, – наконец издал хоть какое-то подобие ответа профессор Военных действий.
– Не следует винить его. Конечно, он сунул нос не в свое дело, но...
– Как будто ты не понимаешь. – Ярость О'Рахилли уже успела смениться подавленностью.– Это месть мне. За Блэка. Как тонко он все продумал... Я всегда знал, что Люпин умен, но не подозревал в нем гения.
– Гарри, – вкрадчиво обратился к нему Снейп, – а тебе не кажется, что эти подозрения немного... необоснованны?
– Что? – РСД-шник повернулся к нему.
– Возможно, он вовсе не желал тебе отомстить... и это просто совпадение? Я имею в виду, то, что у него когда-то был на тебя зуб...
– Совпадение? – вскричал O'Рахилли, спустив ноги на пол: накатывал второй приступ гнева. – Ты что, заодно с ним?
– С Люпином? Нет, конечно! – смешался Снейп. – Но ведь он проверял не только тебя. Еще меня и Блэка.
– Вот, и тут Блэк! Однако, если я тебе на это укажу, ты опять обвинишь меня в паранойе!
– Гарри, остынь, я согласен, что это – странное совпадение...
– Нет! Здесь Блэк, как раз, ни при чем! Может, Люпин вообще никогда не ставил эти два эксперимента – ты видел их результаты?
– Хм... – Зельевар пришел в замешательство. – Не видел, – вынужден был признать он.
– Да василиск с ними, с первыми! – взорвался О'Рахилли. Он вскочил и принялся бегать взад-вперед по тесной подсобке. – Я признаю, что, может, он действительно их ставил – вот до чего я объективен! И последний эксперимент, само собой, проводил – не такой же Люпин идиот?! А вот моя ли кровь в основе зелья – об этом ты задумывался?
– Хм, – повторил Снейп. – Вообще-то, нет.
– Никто не знает, чья это кровь! – Профессор Военных действий принялся в подтверждение своих слов размахивать руками. – Может, он действительно хотел выявить настоящих родителей Поттера, но кто поручится, что, выяснив это, Люпин не предпочтет оставить эти сведения при себе?
– Кхе-кхым... – Профессор Снейп окончательно растерялся. Логика друга сразила его наповал. Лоэгайре как истинный рейвенкловец отличался быстротой, точностью и рациональностью суждений. Этому не мешала даже его вспыльчивость: казалось, его мозг – безупречная машина, шестеренки которой вращаются сами по себе, не затрагиваемые эмоциями. В этом он был полной противоположностью своему бывшему шефу, Уолтеру, не менее сильному интеллектуально, но медлительному, до жути рассеянному и занудному флегматику. Однако в то время как мысль Уолтера темным и извилистым путем неизменно приходила к истине, мысль Гарри О'Рахилли стремительно и прямолинейно попадала... чаще всего, мимо. – Может, ты и прав. Но зачем ему тогда вообще понадобилось это обнародовать?
– Вот! – торжествующе вскричал О'Рахилли. – Именно из мести! – Он опустился на диван и продолжил: – Теперь-то я понимаю, что должен был чувствовать Блэк после ареста: я тоже не в силах доказать свою правоту.
Зельевар пожал плечами:
– Не такое уж это страшное обвинение. Рано или поздно почти все становятся отцами.
Потемневшие глаза Лоэгайре впились в лицо Снейпа:
– Не такое уж страшное, говоришь? Значит, ты всерьез полагаешь, что я мог соблазнить женщину и бросить ее с ребенком на руках? Впервые за всю историю рода О'Рахилли, – в его голосе послышались нотки гордости, – завести внебрачного ребенка? Обесчестить семью? Это ты называешь «не страшное»? Ты тоже мне не веришь? – беспомощно закончил он.
– Я, Гарри... – Снейп вздохнул. – Я верю тебе.
– Спасибо. – О'Рахилли опустил голову. – Я счастливее Блэка.
– Но чья, по-твоему, это была кровь? В зелье?
Ирландец пожал плечами:
– Конечно, я не могу быть уверенным... Но сдается мне, что... самого Люпина. – В ответ на изумленное молчание Снейпа он пояснил: – Они чем-то похожи. И близки друг другу. Одного не понимаю: почему он не хочет признать его своим сыном? Не желает порочить честь Лили Поттер?
Зельевар в ответ только вздохнул.
___________________

Гарри тоскливо смотрел в библиотечное окно: заниматься уроками желания не было. Его настроение постепенно падало все ниже, приближаясь к планке, установленной в конце прошлого учебного года.
А ведь поначалу, рассказывая друзьям об открытии Люпина, он преисполнился радужных надежд: если профессор О'Рахилли и впрямь ничего о нем не знал, значит, ничего не помешает ему наконец-то признать сына, и у них будет какая-никакая семья! Гарри настолько глубоко ушел в построение воздушных замков, представляя, как заявится к Дурслям и сообщит, что у него нашелся отец, а позже поедет на каникулы в родной, собственный дом, что не обратил внимания на замечание Рона:
– Знаешь, Гарри, я тебе не завидую... – Гермиона шикнула на друга, но тот невозмутимо продолжил: – Ты серьезно полагаешь, что сможешь ужиться с таким человеком, как О'Рахилли?
Приспустившись с заоблачных высот, Гарри спросил:
– А почему бы нет? – тут же воспарив обратно. Профессор Военных действий за короткое время успел превратиться в его сознании из довольно неприятного, вздорного типа в образец нежного и заботливого отца, который уже интересовался, где его единственный сын и наследник желает провести лето.
Увидев его реакцию, вернее, ее отсутствие, Рон пожал плечами, и они отправились на очередной урок.
______________
Но все его воздушные строения развалились в одночасье, вернее, в пятиминутье, когда после уроков его отозвал в сторону профессор Люпин, сочувственное выражение лица которого не предвещало Гарри ровным счетом ничего хорошего. Выслушав краткий пересказ беседы в кабинете директора, парень уяснил, что насчет отношений с новообретенным отцом обнадеживаться явно не стоит. Единственное, что могло его порадовать, так это реакция Уолтера: хотя бы тот не возражал против новоявленного племянника.
– Что же, Гарри, ты по-прежнему рад, что узнал правду? – поинтересовался оборотень, завершив рассказ.
– Не издевайтесь надо мной, пожалуйста! – в сердцах бросил юноша. – Я и так чувствую себя полным идиотом...
– Напрасно, – задумчиво возразил профессор. – Идиотом себя должен чувствовать Рахилли... На твоем месте я не стал бы так убиваться: у Рахилли семь квоффлов в квиддиче, он может кардинально изменить свое мнение уже завтра.
– Угу, – мрачно отозвался Гарри. Хотя он весьма высоко ставил интуицию преподавателя ЗОТИ, на сей раз парень почему-то был склонен усомниться в его словах.
__________________
Когда друзья вновь узрели Гарри в библиотеке, Гермиона первым делом пихнула Рона локтем в бок, чтобы тот не вздумал что-нибудь сморозить.
Парень с убитым видом поведал им о своей семейной ситуации, заключив:
– Вечно у меня так: родственники мрут, как мухи, а те, что остались, знать меня не желают...
Выслушав его, Рон неожиданно предложил:
– Гарри, по-моему, тебе следует... отвлечься. Может, пойдем на поле, покидаем квоффл?
Гермиона – о чудо – старательно закивала головой:
– Он прав, Гарри, и не беспокойся об уроках! Я вам помогу!
Студент отметил про себя, что эту осточертевшую ему историю с отцовством стоило пережить хотя бы ради того, чтобы наблюдать этот феномен, и потащился вслед за Роном. Ему не особенно хотелось «отвлекаться», но он понимал, что друг прав, а его собственные суждения в последнее время с пугающим постоянством не приводили ни к чему хорошему.
____________________
На следующий день Война стояла первым уроком. К этому времени ожидания Гарри из разряда светлых по закону маятника успели перекочевать в разряд наиболее темных. Не последнее место в их ряду занимали мысли о предстоящих каникулах. Единственным утешением служило то, что теперь у директора не будет повода отправлять его к Дурслям, и, возможно, ему удастся провести летние месяцы в Хогвартсе.
Мрачные предчувствия студента начали оправдываться, когда он обнаружил, что ему отнюдь не мерещится то, что О'Рахилли начал его игнорировать. Выяснилось это, когда профессор громогласно объявил:
– Мисс Грейнджер, попрошу список зачетов Гриффиндора... – последовала секундная заминка, – ... и Слизерина.
Гарри сунул Гермионе свой список с таким видом, словно это был отобранный у него Орден Мерлина. Обернувшись, он поймал на себе взгляд Драко и подытожил: «Кажется, я до малфоевского сочувствия докатился... Дальше падать некуда...»
Остаток занятия Гарри провел, переняв тактику преподавателя: упорно смотрел в другую сторону. «Если так дальше пойдет, то у меня проблем с Войной до конца года точно не возникнет, – усмехнулся про себя парень. – Жаль, все зачеты сданы: наверняка он предпочел бы проставить их просто так, лишь бы обо мне не вспоминать... А я еще думал, что профессор Снейп меня ненавидит! Он, по крайней мере, никогда не делал вид, что меня не существует на свете...»
Студент настолько ушел в свои мысли, что не заметил, как закончился урок. Он неторопливо собрался и хотел было покинуть аудиторию вслед за друзьями, когда профессор О'Рахилли неожиданно попросил его задержаться. Он выглядел довольно-таки смущенным и, похоже, переживал не меньше Гарри.
– Мистер Поттер... Гарри... Даже не знаю, как вам сказать... Постарайтесь понять... Вопреки результатам теста, я не могу быть вашим... твоим отцом.
– Я понимаю, профессор, – пробормотал Гарри, порываясь уйти, потому что у него предательски защипало в носу.
– Нет, не понимаете... – О'Рахилли резко вздохнул и прошелся взад-вперед по кабинету. – Видите ли, если бы у меня были хоть малейшие подозрения... Я не хотел бы, чтобы вы думали, что я хочу уклониться от ответственности...
Гарри так и подмывало сказать ему, что он отнюдь не собирается влезать в его суверенную жизнь и посягать на его драгоценную независимость, но парень почел за нужное оставить эти замечания при себе, ведь злополучный РСД-шник был не только его отцом, но и профессором, с которым лучше было лишний раз не портить отношений.
– Я точно знаю, что у меня нет и не было детей. Это какое-то чудовищное недоразумение, – почти извиняясь, повторил преподаватель. – Мне очень жаль, что это вас затронуло. Но, поверьте мне, я здесь действительно ни при чем.
Вопреки всему, что-то заставляло студента верить в искренность слов профессора. Гарри оценивающе взглянул на ирландца.
________________
Мысль, запавшая в душу студента, привела его после уроков в кабинет профессора Люпина. Как назло, он застал его в компании со Снейпом.
– Профессор, – обратился он к оборотню, – мне необходимо поговорить с вами.
– Это срочно, Гарри? Нам с профессором Снейпом необходимо утрясти кое-что, касающееся школьной программы... – начал Люпин.
Студент мельком взглянул на Мастера зелий, который глубокомысленно изучал трещины на потолке учительской, не замечая умоляющего взгляда Люпина.
– Сэр, это действительно важно, – настаивал Гарри. – Со мной только что говорил профессор О'Рахилли...
– Вы не поссорились? – участливо поинтересовался Люпин и, судя по выражению его лица, уже готов был пуститься в рассуждения о сложности отношений между отцами и детьми, но Гарри поспешил прервать его:
– Вовсе нет. Но профессор О'Рахилли твердо уверен, что в результаты закралась какая-то ошибка. Мне кажется, стоит повторить эксперимент. Хотя бы для того, чтобы профессор мог сам убедиться в его достоверности.
Люпин поморщился:
– При таком большом совпадении это не имеет никакого смысла.
Но на помощь студенту неожиданно пришел зельевар:
– Почему бы нет, Ремус? На сей раз я возьму все хлопоты по изготовлению зелья на себя. От вас, мистер Поттер, потребуется лишь небольшое количество крови.
Оборотень вынужден был согласиться.
Как только Гарри удалился, Люпин мрачно поинтересовался:
– И сколько это займет времени?
– Месяца полтора... – пожал плечами его коллега.
– Гарри сам не свой, – продолжил профессор ЗОТИ. – Он очень переживает из-за этой истории. А все ваш друг, который уперся, как василиск в зеркало. Не понимаю, какой смысл отрицать очевидное.
«Как же, «бедный Гарри сам не свой», – усмехнулся про себя Мастер зелий. – Лучше скажи, что тебе самому порядком надоела эта история, поскольку она отвлекает от ведения размеренного существования, что до сих пор удавалось только Блэку». Вслух он ответил:
– А я бы на его месте порадовался. Теперь он унаследует состояние Поттеров, О'Рахилли, а возможно, и Рафферти, да и родня докучать не будет.
– Северус, как можно так говорить! – возмутился Люпин.
«Ну, вот, нарвался на очередную лекцию по спасению моей пожирательской души», – вздохнул Снейп, не преминув занести в расписание Люпина пару лишних уроков Рейвенкло. Разумеется, по чистой случайности.
___________________
После разговора с преподавателями Гарри хотелось побыть одному. Перебрав в уме все места, где его не стали бы искать даже с Картой Мародеров, он остановился на кабинете профессора Снейпа: друзья знали, что ему предстоит переделывать самостоятельную, и могли только порадоваться его усердию, обнаружив, что он там.
– Надеюсь, они с Люпином проводят время столь же весело, – сварливо произнес юноша, бухнув на стол котел.
Некоторое время спустя он обнаружил, что идея действительно оказалась удачной – никакого Снейпа над душой и одноклассников, шумящих под ухом и норовящих случайно спихнуть со стола ингредиенты, а то и котел. Он уже углубился в создание зелья, когда вспомнил, что у него нет паучьих желез, которые сложно было достать в магазине, поэтому зельевар раздавал их ученикам на уроке по мере необходимости. Он знал, что Снейп хранит их в подсобном помещении, в незапертом шкафу вместе со всякой рухлядью, вызывавшей нездоровый интерес разве что у рейвенкловцев.
Вернувшись из подсобки с пузырьком, Гарри обнаружил в классе профессора О'Рахилли, который склонился над его котлом, изучая его содержимое с таким видом, словно это был Омут Памяти. Гарри выругался про себя: не дадут сварить зелье спокойно – не один, так второй!
– Сэр, вам что-нибудь от меня нужно? – Это прозвучало излишне резко, но возымело свое действие: О'Рахилли оторвался от котла и возвел глаза на Гарри.
– Тут ошибка. Видимо, не то растение. – Профессор взял лежащий на столе пузырек и понюхал: – Должна быть календула. А это – ромашка.
Гарри застонал:
– Тогда почему эта чертова ромашка желтая? Невилл сказал...
– Иссохла, наверно, – пожал плечами Рахилли. Помедлив, он неуверенно произнес: – Я, конечно, знаю, что ты – не мой сын, как я уже говорил... Но вот что я подумал: мы оказались в похожей ситуации – нам навязывают одну и ту же мысль, не знаю уж, с какой целью. В конце концов, это – не худшее, в чем меня обвиняли. Так что, можешь считать меня своим отцом, если тебе не претит эта идея. А я буду считать тебя своим сыном, пока не появится альтернативы.
Гарри такое решение проблемы отцов и детей порядком озадачило: ему казалось, что здесь все несколько сложнее. Но, поскольку он отнюдь не считал себя знатоком человеческих душ, парень осторожно ответил:
– Честно говоря, я не знаю, каково это – иметь отца...
– А я ума не приложу, что делать с сыном, – улыбнулся в ответ О'Рахилли. – Так что здесь мы тоже на равных. Не думаю, что тебе будет удобно называть меня отцом, тем более, что я им и не являюсь. Называй меня по имени.
– Спасибо, – только и смог сказать Гарри, после чего выговорил непривычное: – Лоэгайре.
– А теперь посмотрим, что можно сделать с этим зельем. – О'Рахилли вновь прильнул к котлу. – Кажется, его еще можно спасти.
___________________
Минут через двадцать идиллию прервал профессор Снейп:
– Это что еще за внеочередное собрание? Поттер, какого Мерлина вы тут делаете? Это же кабинет зельеварения!
– Сэр, – не смутился этой бурей чувств Гарри, – если я не ошибаюсь, самостоятельная у меня не отработана именно по этому предмету.
– Уже восемь вечера! Несмотря на вашу популярность, я не обязан терпеть вас здесь после семи! Что за самовольное назначение пересдачи?
– Конечно, я последую вашему совету, сэр, – церемонно кивнул Гарри. – У меня не может быть других занятий, как только мчаться на пересдачу в любое время суток, когда вам будет угодно, сэр!
– Я всегда считал, что вы – нахал и хам, как все гриффиндорцы!
– Я со Слизерина!
– Это еще хуже! Кстати, как вы разговариваете со своим деканом?!
O'Рахилли присел за одну из парт и принялся наблюдать за дискуссией, в которой возникали все новые и новые аргументы. Вскоре подошел Уолтер и, не добившись никакого ответа от спорщиков, обратился к бывшему подчиненному:
– Что происходит? Признаться, я думал, что мисс Грейнджер пошутила, сказав, что, если Гарри пошел пересдавать зельеварение, то стоит поискать его по крику.
О'Рахилли пригласил Уолтера присесть за соседнюю парту.
– Может, стоит вмешаться? – встревоженно спросил директор Азкабана.
– Нет, мне интересны результаты. Прежде Снейп всегда выходил победителем в такого рода... диспутах.
– М-да, весьма интересно, – пробормотал Уолтер, в котором, видимо, тоже проснулась рейвенкловская страсть ко всякого рода экспериментам.
Но долго наблюдениями им заниматься не пришлось, так как спорщики вскоре обнаружили наблюдателей и с одинаковым выражением лица «я-вам-не-подопытная-крыса» удалились: Поттер – в коридор, поставив зелье на полку, а профессор Снейп – в подсобку, хлопнув дверью.
Оставшись наедине с O'Рахилли, Уолтер повернулся к нему:
– Собственно, мне нужен был не только Гарри. У меня есть разговор к вам обоим.
Профессор Войны поморщился:
– Предупреждаю, если это – опять про мое отцовство, я все-таки тебя убью.
– К сожалению, про него, – вздохнул Уолтер. – Но не стоит меня убивать: я еще не воспитал себе преемника, и тебе в этом случае придется разбираться с Азкабаном самому.
– Ладно, ладно, – прервал тираду О'Рахилли. – Так что ты хотел сказать?
– Видишь ли, род Рафферти – теперь не имеет смысла скрывать, что это мой род – в результате всех этих перипетий остался без наследника. Прямых потомков нет... И не предвидится. Хотя все это, конечно, суета, но боюсь, для кого-то это кажется важным.
Его шурин покосился на азкабанца:
– Неужели кому-то действительно может показаться важной судьба первого рода Ирландии? Воистину странные люди...
– Лоэгайре, пожалуйста, не иронизируй. Я бы с удовольствием забыл об этом вопросе... Но, похоже, для этого нужно его решить. Честно говоря, я собирался усыновить тебя.
– Вот уж спасибо, – фыркнул O'Рахилли. – У меня самого не менее древний род, и тоже без наследников. Я, может быть, сам собирался тебя усыновить.
– Лоэгайре, твое чувство юмора уже довело тебя до Азкабана. Мы говорим о серьезных вещах.
– Об этих серьезных вещах надо было думать раньше! В этом и состоит трагизм нашего положения.
– Скажи это всем, кого волнует данный вопрос, – огрызнулся Уолтер. – Чтобы не лезли ко мне со всякими глупостями.
– Ладно, вернемся к делу. Предупреждаю сразу: вопрос с моим усыновлением отпадает.
– У меня другое предложение. Ты, Лунь, просто, не понимаешь своего счастья: если бы мне приписывали ребенка, я бы был вне себя от радости, тем более, что существует столь твердое доказательство отцовства.
– Но...
Уолтер жестом остановил его:
– Твоя щепетильность тебе не раз уже вредила. Я тоже понимаю, что Гарри не может быть твоим сыном, но зачем кричать об этом на каждом углу? К тому же, тебе все равно никто не поверит.
– Собственно, я уже и так все понял, – буркнул O'Рахилли. – И решил, что не буду отрицать, что Гарри – мой ребенок.
– Я всегда знал, что ты умен, хоть и вспыльчив. Если бы ты только думал перед тем, как действовать...
– Люпин думал, а толку? Все равно сидел в РСД на пару с нами... Это судьба. Ты хотел мне сказать только это? Как видишь, с Гарри мы более-менее договорились...
– Я хотел предложить вот что: все-таки, ты – мой шурин... Родственник, хоть и не кровный, но довольно близкий. А Гарри – твой сын. Что, если мне усыновить его? Тогда он будет наследником и твоего, и моего рода... общим. К тому же, как мой приемный сын, он мог бы стать моим преемником в Азкабане... – Уолтер мечтательно возвел глаза к потолку.
– Интересно, что он сам об этом подумает? – охладил его пыл Лоэгайре.
– Узнаем, – пожал плечами Уолтер. – В конце концов, это не так уж плохо – стать наследником двух выдающихся родов...
– Да? – саркастически вздернул брови O'Рахилли. – Знаешь, а я не дам согласия.
– Лоэгайре, не будь жлобом! – возмутился директор Азкабана. – Ты же сам не далее, как полчаса назад уверял, что Гарри – не твой сын!
– Я мог передумать. – Профессор Военных действий растянул губы в нарочитой улыбке. – Видишь ли, Бреоган, я не могу позволить тебе загубить жизнь еще одного ребенка, если в силах этому воспрепятствовать. Усынови Малфоя... думаю, его отец не будет против.
– Ну ты и язва, Лоэгайре. – Уолтер бросил на него укоризненный взгляд.
– У нас это семейное, – ответил тот.
Директор Азкабана без слов вышел. Из-за двери кабинета тут же материализовался Снейп.
– Шпионим, Вер? – обратился к нему О'Рахилли.
– Скорее, пытаюсь работать, когда вы в полный голос разговариваете в моей аудитории. А у меня еще куча эссе не проверена...
– Так что тебе мешает проверять их сейчас? – кивнул в сторону двери ирландец. – На сегодня с меня уже хватит разговоров.
– А почему ты отказал Уолтеру? – проигнорировал последнее замечание Снейп.
– Энида бы меня одобрила, – вздохнул преподаватель Военных действий. – Да и не хочется мне иметь родственных связей с Рафферти. Рискую повториться, но я сыт ими по горло.
– Насколько я понял, тебе уже небезразлична судьба мальчика? – Снейп присел за парту, стоящую рядом.
– Тебя ждут твои эссе, – отмахнулся О'Рахилли. – В конце концов, он – мой ученик. Более того, ответственный за сдачу зачетов по Слизерину. А это дорогого стоит, поскольку я вряд ли сообщу тебе что-то новое, сказав, что твои детки – стадо ленивых баранов...
– Уходишь от темы, Гарри. Скажи мне честно – ты испытываешь к нему родственные чувства?
– Откуда я знаю. – О'Рахилли откинулся на стуле, глядя в потолок. – Я просто подумал... У него никого нет, у меня никого нет... В конце концов, среди отцов бывают личности, куда менее подходящие на эту роль, чем я. – Он задумался, и Снейп не решался прервать его молчание. – И, наконец, – очнулся он, – не могу же я допустить, чтобы парень убил бедного Уолтера своим Патронусом?
– Да уж, – потянул Снейп, – Бреоган, собираясь усыновить Поттера, явно не представляет, на что идет...
______________________

Гарри вылетел из подземелий и отправился прямиком в библиотеку. Там, как всегда по вечерам, толпились студенты, которые вовремя не вспомнили про домашнее задание. Как выяснилось, Рон удалился на тренировку, и Гарри удалось откопать в общей толпе лишь Гермиону, внимание которой было приковано к внушительной кипе бумаг. Рядом ерзал Малфой, произведение которого, видимо, подвергалась редакторской проверке.
– Как пересдача? – спросила девушка, оторвавшись от текста.
– Все шло хорошо, O'Рахилли даже помог мне с зельем, но потом явился Снейп, и мы с ним поругались.
– С O'Рахилли?
– Нет, со Снейпом, – вздохнул Гарри. – Это просто ужасно, скоро я не смогу ходить к нему на уроки: меня постоянно тянет с ним препираться.
– Может, это все от того, что Снейп в какой-то мере олицетворяет твоего отца? – предположил Драко, призывая Гермиону не отвлекаться на друга.
– Даже не произноси этого слова! – взвился Гарри. – Я хочу опять быть сиротой!
– У меня хоть и есть родители, но мне от этого не легче, – поделился Малфой. – Похоже, я основательно влип с Азкабаном. Отец-то мой, представляешь, обрадовался! Захочешь тут сиротой стать...
– А что, работы немного, да и особых способностей не требуется...
– Я, между прочим, собираюсь стать директором Азкабана, а не каким-то там дементором! – оскорбился Драко. – И первое, что я сделаю – это уволю твоего папашу! И своего, пожалуй, тоже...
– Не думаю, что они сильно расстроятся, – пожал плечами Гарри.
– Да я бы и сам себя уволил, если бы мог, – согласился Малфой с тяжелым вздохом.
_____________________
После того, как профессор Снейп поведал директору о состоявшемся в его кабинете разговоре и, в частности, о предложении Рафферти об усыновлении Гарри, Дамблдор заметил:
– Жаль, что он не согласился: это был бы идеальный выход. У меня есть хорошая новость, Северус: Уолтер назначил себе преемника.
– Кого же? – насторожился зельевар.
– Вас можно поздравить: будущим директором Азкабана выбран слизеринец. Малфой.
– Люциус? – удивленно переспросил зельевар.
Дамблдор усмехнулся:
– Уолтер все-таки не настолько спятил, чтобы назначить директором Азкабана Пожирателя смерти, пусть и бывшего. Это ваш студент.
– Драко? – Мастер зелий даже привстал от удивления. – Но он же... Это же...
Директор пожал плечами:
– Других вариантов нет. Едва ли кто-нибудь еще согласится на эту должность. А в случае Малфоя уже получено согласие его отца... У меня есть еще одна хорошая новость. Готовится совместная операция Аврората и Азкабанского корпуса регуляции.
– Какого? – рассеянно переспросил Снейп, который все еще был под впечатлением от предыдущей «хорошей новости».
– Уолтера, О'Рахилли, Люпина и Малфоя, –пояснил директор. – В наши планы входит отделить дементоров от Волдеморта. Уолтер уверял, что он справится с этим, если мы отвлечем на себя силы противника.
Зельевар нахмурился:
– И где пройдет операция?
– Получены сведения, что сейчас Волдеморт и большая часть дементоров находятся у озера Лох Нейт. Аппарация туда невозможна, но нам это только на руку: наши подразделения сумеют подобраться к противнику с разных сторон...
– А вы уверены, сэр, – вкрадчиво начал Мастер зелий, – что отдельные... э-э-э... участники операции ничего не напутают?
– Очень на это надеюсь, – ворчливо отозвался директор. – Задача Уолтера и так упрощена до предела: забрать своих дементоров и скрыться оттуда вместе с ними. Я уж не знаю, что там можно перепутать. К тому же, с ним будет еще трое сотрудников, которые вместе взятые могут сойти за одного умного человека.
– Я полагаю, что буду действовать в составе Ордена Феникса...
– Нет, Северус, на этот раз ваше участие не понадобится. Поскольку нам отведена сугубо отвлекающая роль, избыток людей приведет к ненужным жертвам. Надеюсь, вы это понимаете.
– Разумеется, сэр, – хмуро отозвался зельевар.
____________________
Гарри решил предаться какому-нибудь более благодарному занятию, нежели поиски своих корней, и не прогадал: на заклинаниях ему дважды присудили баллы за правильные ответы, вследствие чего Рон начал серьезно переживать за его психическое здоровье.
Тем утром Военные действия вовсе отменили, что привело учеников в изрядное недоумение: ранее такого не случалось, даже когда профессор О'Рахилли пребывал в бессознательном состоянии.
Гарри уже вкарабкался по горам домашних заданий к зельеварению, когда, приступив к изготовлению зелья, он с неудовольствием обнаружил, что оно займет несколько дней, тогда как урок состоится уже завтра.
– Гарри, я не буду за тебя ничего варить! – заявила Гермиона в ответ на его горестные причитания.
– Я бы и сам рад, но откуда мне было знать, что оно готовится три дня! Вот ты, между прочим, могла бы предупредить! Только неприятностей со Снейпом мне сейчас не хватало!
– Вы с Роном никогда не читаете примечания к рецептам, а в учебнике черным по белому написано, что, если добавить в это зелье споры папоротника, процесс ускорится. Это справедливо для всех зелий, основой которых является кровь. Как вы вообще собирались сдать экзамен, если там на три зелья дадут всего четыре часа? И куда это ты собрался?
Но Гарри уже мало волновала проблема сдачи экзаменов: он внезапно вспомнил, как Люпин сказал ему, что зелье, выявившее его настоящего родителя, подоспело раньше обычного. Парень с тревогой отметил знакомое предчувствие неприятностей; поэтому, наученный шестилетним опытом, он устремился прямо к Снейпу, невзирая на негодующие окрики Гермионы.
_________________
Гарри застал профессора в кабинете за проверкой работ.
Собравшись с духом, парень отчеканил:
– Мне очень жаль отрывать вас от работы, сэр! Но мне необходимо обсудить с вами один вопрос.
Зельевар выжидательно воззрился на студента:
– Какого рода, мистер Поттер? Уверяю вас, что к проверке вашего эссе я еще не приступал, и едва ли наш разговор положительно повлияет на оценку...
Гарри решил не обращать внимания на язвительные интонации профессора и невозмутимо присел рядом с ним.
– Я имею основания считать, вам известны некоторые обстоятельства моего происхождения, которые интересуют меня.
– С чего вы это взяли, Поттер? – буркнул Снейп. – Вас посетила очередная гениальная догадка?
Вдохнув в грудь побольше воздуха, Гарри выпалил:
– Иначе зачем вам подмешивать споры папоротника в зелье Люпина?
Профессор Снейп мысленно благодарил Поттера за инициативу. Он уже настолько запутался в этих проклятущих тайнах, что и сам не был уверен, что верно понимает ход событий. Смирившись с тем, что, похоже, придется предать все огласке, он поинтересовался:
– И что же навело вас на эту мысль?
– Спросил у Гермионы.
– Похоже, мисс Грейнджер навсегда останется вашим мозговым центром, Поттер.
– Вы отклоняетесь от темы, сэр, – отозвался Гарри, нимало не смутившись.
– Что вы хотите узнать?
– Какой смысл был в том, чтобы убеждать всех, что О'Рахилли – мой отец? Не считая того, что хотели преподнести ему сюрприз к первому апреля? Как вы, наверно, заметили, он был от него не в восторге.
– Применяя споры папоротника, добиться сильного смещения результатов невозможно. Хоть Лоэгайре Рахилли и не ваш отец, он ваш ближайший родственник, а именно: вы его племянник.
– Но ведь у него не было братьев! – парировал Гарри.
– Меня вновь поражает, до чего вы быстро мыслите... и совершенно не в том направлении, – ухмыльнулся Снейп. – Это у вас с ним, похоже, семейное. Дядя может быть братом не только отца, но и матери.
Зельевар наблюдал, как на лице Поттера проявляется понимание.
– Я знаю, сэр, что у него была сестра, Энида, которая стала женой Уолтера... то есть, Рафферти. Но ведь она умерла... – медленно проговорил Гарри. – У них был сын, но он тоже погиб, причем считается, что от вашей руки, выходит...
– Я не делал этого, Поттер. – В голосе профессора послышалось облегчение. – Или Эоган Рафферти-Рахилли, если вам угодно.
_______________________
Несмотря на то, что Гарри давно ожидал чего-то подобного, он был порядком ошарашен. Уставившись на профессора во все глаза, парень слушал его повествование о том, что на самом деле произошло шестнадцать лет тому назад. Голос Снейпа был ровным, словно он излагал материал скучного урока, но Гарри содрогался, чувствуя, как ранее пустовавшие страницы его биографии заполняются жутковатым содержимым.
– Когда мне было приказано доставить ребенка к Волдеморту, я с самого начала понимал, что не смогу этого сделать: ведь это значило обречь его на мучительную смерть ради того, чтобы Темный Лорд мог отомстить его отцу . В мои планы действительно входило убить ребенка, в этом случае я принял бы пытки, предназначенные ему, на себя. Но мне повезло больше. К счастью, вы, похоже, ознакомлены с началом этой истории, и я не должен пересказывать вам всего. Когда мои напарники оторвались, обыскивая другие комнаты, появился О'Рахилли. Признаюсь, это я нашел способ предупредить его о готовящемся нападении. Он прибыл слишком поздно, чтобы спасти сестру, но вовремя, чтобы уничтожить ее убийц. Пользуясь суматохой и отсутствием свидетелей, мне удалось дезаппарировать вместе с ребенком. Затем я отправился к Дамблдору. Сознавшись во всем, я просил спасти ребенка. Но Дамблдор не передал меня властям, вместо этого я стал его шпионом в стане Волдеморта, а директор отдал ребенка Поттерам на усыновление, они, кажется, все равно собирались создать новую ячейку общества.
– И придумал мне новое имя? – не сдержал любопытства Гарри.
– Вообще-то, – смутился профессор, – идея имени была моя.
– Ясно, – кивнул Гарри, подумав про себя: «Хорошенькое дело – сам дал мне имя, чтобы потом в течение шести лет называть не иначе, как «Поттер»...»
– К сожалению, даже сокрытие вашего происхождения не спасло вас от преследований Волдеморта. Спустя год чета Поттеров была убита. Вашей вины в этом нет – они были одними из самых ненавистных его врагов, бесстрашными борцами с его растущей властью.
Гарри отметил для себя, что наблюдает, пожалуй, уникальный случай, когда Снейп сказал хоть что-то хорошее о Джеймсе Поттере.
– Зачем же было после этого скрывать мое происхождение? – задал студент давно мучавший его вопрос.
Снейп раздраженно вздохнул:
– Посудите сами, Поттер... Рахилли... Рафферти... какой был смысл обнародовать это? Ваши родственники мертвы, все оставшиеся в живых – в Азкабане без права выхода оттуда иначе, как на задержание. Вам, с вашей горячей любовью к дементорам, разумеется, доставили бы уйму радости визиты к вашему отцу по воскресениям! К тому же, то, что ваш отец жив, являлось государственной тайной... пока вы не начали совать нос, куда не следует.
Гарри молчал. Он понял, что иногда правда бывает такой горькой... что лучше ее и не знать.
Увидев печаль на лице студента, Снейп смягчился:
– Да и потом, мы хотели, чтобы у вас была нормальная жизнь. Ваши приемные родители оставили о себе хорошую память в магическом мире. В противном случае вы стали бы не больше, не меньше, чем сыном врага магического общества, ненавидимого не только светлой, но и темной стороной.
– А он... пытался найти меня?
– Он не знал, что вы живы, – вздохнул Снейп. – Мы рассудили, что так будет лучше для вас обоих.
Склонив голову, Гарри задумался. В самом деле, что за будущее ждало бы его, если бы Снейп раскрыл свою тайну? Во-первых, приют. Дурсли, с трудом терпевшие его в качестве сына Лили, тут же избавились бы от подкидыша, узнай они правду. Во-вторых, конечно, Слизерин. И даже там он стал бы белой вороной, сыном предателя. Его друзья... Разумеется, они возненавидели бы его: Рон – виня его отца в гибели членов своей семьи, Гермиона – почитая врагом грязнокровок. А ведь он должен быть благодарен Снейпу, что тот столько лет держал это в секрете... Ведь теперь, даже если все выяснится, для него уже почти ничего не изменится: теперь он не просто чей-то сын, а Мальчик-Который-Выжил, а это чего-нибудь да стоит. Правда, на Слизерин он вылетел все равно – видимо, все-таки судьба. Друзья вряд ли от него отступятся, даже узнай они, что он сын самого Волдеморта. Теперь он понял, чего стоило профессору, глядя ему в глаза, день за днем выплевывать фамилию "Поттер", когда на язык просилось совсем другое...
– Вы были правы, сэр, – наконец, тихо признал Гарри. – Значит, мой отец был Пожирателем смерти?
– Нет. – Снейп облокотился на парту, подперев голову ладонью: – Про вашего настоящего отца, Бреогана Рафферти, никто не скажет ничего хорошего, ведь он заклеймен как ближайший помощник Темного Лорда и официально считается убитым при аресте. Но я знаю правду: он не был замешан ни в одном из злодеяний Волдеморта. Хотя, без сомнения, Рафферти повинен в его возвышении и в том, что слишком долго закрывал глаза на истинное лицо своего друга. Волдеморт использовал для своих целей его деньги, влияние его рода, научный гений. А в качестве награды... Когда тот прямо сказал, что не желает больше иметь с ним никаких дел, уничтожил его семью. Узнав об этом, Рафферти явился в Министерство магии, сдавшись в руки властей. Конечно, его не могло ожидать ничего, кроме смертного приговора. Но он и не пытался оправдаться, лишь просил дать шанс исправить свою ошибку. Этот шанс ему предоставили, и начал работать там, куда ни один маг не попадал по доброй воле – на остров Азкабан. Рафферти с молодости интересовался дементорами, изучая их природу, потребности, он даже неоднократно бывал на острове, который считается центром их возникновения. Стражи Азкабана подчинились его воле, но мало кто знает, какой ценой.
– Он сам стал дементором? – в ужасе предположил Гарри.
– Я не знаю, – отрывисто произнес Снейп. – Как вы, наверно, догадываетесь, это не самая лучшая тема для разговоров. Так для арестованных по делу Волдеморта была создана магическая тюрьма Азкабан. Страшное место, пребыванию в котором многие предпочли бы смерть. Но некоторым она спасла жизнь. Мне, например...
– И Сириусу, – тихо добавил Гарри.
– Рафферти сменил имя и набрал команду молодых людей из аристократических родов, так же, как и он, обвиненных за глаза в связях с Темным Лордом. Таких было немало, в том числе, те, кого оклеветали шпионы Волдеморта, и те, кто действительно служил Темному Лорду, но искренне раскаялся в этом. Поначалу Волдеморт отнюдь не раскрывал своих истинных воззрений и целей, и многие попались на его удочку, но некоторые имели достаточно мужества, чтобы сорваться с крючка, и Рафферти выторговал у Министерства право на их жизни. Так был образован корпус РСД. К ним примкнул и ваш дядя, не имевший связей с темной стороной, но некогда применивший запретное заклинание. Это клеймо ему смыть не удалось.
– Ну а теперь... – робко предположил Гарри, – можно все оставить, как было?
Снейп усмехнулся:
– После того, как в школе целую неделю только и было слышно, что воплей - ваших и О'Рахилли? Вряд ли. Будь вы двое более сдержанными, историю удалось бы замять: Люпин понял бы наши доводы. Но он совершил большую ошибку, доверив это вам.
– Ладно, – недовольно прервал его Гарри, – я уже морально готов стать Врагом Народа.
– Ваша стремительность, однажды сделав вас ловцом гриффиндорской команды, больше не приведет вас ни к чему хорошему. Вы, без сомнения, им станете, если начнете рассказывать об этом направо и налево. Пока что общеизвестным фактом является только то, что ваш отец – О'Рахилли. Конечно, он тоже не подарок... но по крайней мере, не обвинялся в связях с Темным Лордом. Так что, настоятельно советую вам остаться под этой фамилией.
Подумав, Гарри ответил:
– Вы правы, профессор...
В этот момент в кабинет зашел Малфой-старший, ранее не попадавшийся Гарри на глаза в стенах школы. Бросив на студента неприязненный взгляд, он хотел было удалиться, но зельевар остановил его:
– Мистер Малфой, а вы что тут делаете?
– Стою, мистер Снейп, – язвительно отозвался тот. – Впрочем, я собираюсь сменить род занятий прямо сейчас, поскольку вы, по всей видимости, заняты педагогической деятельностью.
– Но я знаю от директора, что ваши... м-м-м... новые коллеги участвуют в совместной операции...
– Вне всякого сомнения, так оно и есть, – раздраженно прервал его бывший Пожиратель смерти. – Вот только то, насколько она совместная, вызывает у меня немалые сомнения.
– Что вы имеете в виду? – Зельевар приподнял брови.
– Уолтер – осел и самоубийца, вот что! – выкрикнул Малфой. – А я, по всей видимости, нет!
Снейп встревожился не на шутку:
– Фестрал вас задери, где ваши товарищи? И почему вы не с ними?
– Грифон флобберчервю не товарищ, – скривил губы Малфой. – Они отправились на озеро Лох Несс.
– Что? – Зельевар подскочил с места. – Что еще за Лох Несс? Совместная операция проводится на Лох Нейт...
– Видимо, со стороны людей, планировавших операцию, было неосмотрительным выбрать озеро, имеющее столь похожий по звучанию аналог, – саркастично заметил Люциус. – Потому что Уолтер определенно считает, что ему нужно именно на Лох Несс.
– Три тысячи авгуров! – выругался Снейп. – Вы что, хотите сказать, что, в то время как мракоборцы с членами Ордена отправились на Лох Нейт, Уолтер со своей командой двинулись совершенно в другом направлении?
– Я не устаю удивляться вашей проницательности, – кисло отозвался Малфой-старший.
– Выходит, что мракоборцы остались безо всякой защиты от дементоров?
– Скорее, наоборот, – хмыкнул Люциус. – Никакого штаба Темного Лорда на Лох Нейт, по-видимому, и в помине не было. Я только что оттуда, мракоборцы прочесывают местность в надежде обнаружить хоть что-нибудь: по всему выходит, что полученное сообщение было дезинформацией. А Уолтер, напротив, двинулся именно туда, где наверняка имеется скопище дементоров: он-то своих подопечных чует и безо всяких там «проверенных источников».
– Но ведь это значит... – Зельевар медленно опустился в кресло.
– Что там засада! – выкрикнул Гарри. – Просто замечательно! Значит, скоро вместо одного погибшего отца у меня их будет целых три!
Малфой бросил на него холодный взгляд, по-видимому, не догадавшись о значении его слов.
– Нельзя терять ни минуты! – Снейп вновь вскочил и бросился прочь из кабинета, Гарри – за ним. На выходе зельевар задержался: – Люциус, срочно свяжитесь с мракоборцами, Дамблдором, кем угодно!
Тот кивнул, буркнув под нос:
– Только вот будет ли с этого толк...
_____________________
Выбежав из здания школы, профессор обратил внимание на студента, с трудом поспевавшего за ним:
– Поттер, вы жаждете стать героем посмертно?!
– Посмертно? Опять посмертно?
– А вы чего хотели? – рассердился Снейп.
– Небось вы мне нарочно все это рассказали. А директор запрещал вам это делать, потому что я необходим ему живым!
– Запомните, Пот... Рахилли, таким могущественным людям, как наш достопочтенный директор, редко кто необходим. Я думал, вы это понимаете.
– А кто вместо меня будет спасать мир?
– От кого?
– Хотя бы от Темного Лорда! – смутился Гарри.
– По-моему, до сих пор у вас и это не ахти как получалось.
– Значит, вам наплевать на мою жизнь?!
– Поттер, – начал выходить из себя профессор, – запомните раз и навсегда, что, если бы мне действительно было наплевать на вашу жизнь, никто не отравлял бы мою жизнь на протяжении последних шести лет!
– Неужели вы могли бы убить ребенка?
– Почему это «мог»? Я и сейчас могу! Особенно если он такой здоровенный и нахальный!
– Конечно, там директора Азкабана с его последним работником убивают, а вы предпочитаете вместо того, чтобы спасать их, убить меня!
Слова Гарри отрезвили Мастера зелий. Он вспомнил фразу Дамблдора: «Не позволяйте родственным чувствам брать верх над требованиями разума». «Вот уж нет, – злорадно подумал он, – спасу Уолтера на благо магического мира, хотя все члены этой семейки уже проели мне печенку». – Хорошо, Поттер. Приготовьтесь, вскоре мы приблизимся к границе аппарации и переместимся в Шотландию. Вы сообщили своим друзьям, куда направились?
– Почти. Я сказал им, что иду в подземелья... Где-то через час, наверно, они начнут меня искать.