Гарри Поттер и Повелитель Дементоров

Вечером зельевар вновь просматривал записанный стих, сидя в преподавательской.
– Увлекаетесь поэзией, Северус? – неожиданно раздался из-за спины голос Люпина.
Снейп инстинктивно закрыл свиток от глаз коллеги, однако, подумав, показал ему:
– Нет, шифровками. Узнаете манеру изложения мыслей?
Судя по тому, как Люпин скривил губы, едва взглянув на лист пергамента, он с первой же строчки понял, кто автор. Зельевар отдал свиток и принялся наблюдать за дальнейшими метаморфозами его лица: сперва оно стало удивленным, затем – удрученным; оборотень нахмурился, шевеля губами, и вконец помрачнел, возвращая листок Снейпу.
– С чего это он начал слать тебе стихотворные послания? – спросил он, усаживаясь в соседнее кресло. – На старости лет муза объявилась?
– Скорее, исчезла. Я про дементоров, разумеется. Вот он и принялся за рифмоплетство от безделья и одиночества. Какая же из Малфоя компания, если он еще кровохлебки не нюхал, и вообще прискорбно далек от обращения в дементора...
– А Дамблдор это читал?
– Не думаю, что он бы это оценил. Наш директор никогда не любил поэзию символистов.
– Самих символистов, видимо, тоже... – хмыкнул Люпин. – Вам удалось постичь глубинный смысл этого творения?
– Я почти все понял, кроме «остаемся два на два». У меня, конечно, есть некоторые гипотезы...
– Да чего ж тут не понимать, – усмехнулся оборотень. – В составе РСД на настоящий момент имеется двое полумертвых – это он с О'Рахилли, и двое никуда не годных – это мы с Малфоем... Конечно, это можно интерпретировать и по-другому, например: двое здесь, двое там; двое его не переносят, а двое симпатизируют; двое бывших сторонников Темного Лорда против двух противников... Но мне кажется, первоначальная концепция самая верная. А вообще, лучше спросите Рахилли. Если не объяснит – может, ему хоть стыдно станет. Хотя что-то мне подсказывает, что лучше ему пока про Уолтера не напоминать: еще убьет ненароком – а потом переживать будет...
Поняв, что большего из коллеги уже не вытянуть, Снейп решил последовать его единственному совету и отправился на поиски О'Рахилли.
Тот оказался на месте – в классе Военных действий, напротив него сидел Гарри.
– Что вы здесь делаете, Поттер? Почему не в гостиной? – вопросил Снейп.
– Я диктую профессору О'Рахилли результаты последних зачетов, сэр, – отчеканил парень.
– Долго вам еще? – нетерпеливо поинтересовался зельевар.
– Нет, последний остался, – ответил О'Рахилли, не отрываясь от списка, в которым делал пометки.
– Забини, Буллстроуд – сдали, – продолжил Гарри. – Крэбб – нет. Малфой... не сдал.
– Так что с Малфоем? – заметил его заминку преподаватель.
– У него что-то не ладится... Похоже, он не способен вызвать Анцерус...
– Ну, ладно, – принялся сворачивать список Рахилли. – Но если узнаю, что вы ставите зачеты незаслуженно...
– Профессор, – прервал его студент, – во-первых, если бы я их просто так ставил, давно ходил бы свободный. А во-вторых... вообще-то, время позднее, а вас, кажется, ожидает профессор Снейп.
– Идите, Поттер, спите дальше, – милостиво махнул рукой преподаватель.
Гарри не заставил долго себя ждать.
– Ты по какому делу, Вер? – спросил Рахилли, осторожно поднимаясь со стула.
– Да так, есть одна мелочь... Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался зельевар прежде всего.
– Да ничего, жизнь спокойная, как у Дракулы в гробу – все зачеты я этим юным дарованиям перепоручил.
– Дарованиям?
– Представь себе. Эти детки – не то, что мы с тобой в их возрасте, эти на слово всякой ерунде не верят, – Рахилли покачал головой. – Будь мы с тобой такими же, глядишь, все бы и обошлось...
– Это у них от лени, – предположил зельевар. - А тараканов в голове и у них хватает.
– И за что ты их так не любишь, не понимаю? – развеселился преподаватель Военных действий. – Славные дети...
– Не хочешь ли ты, часом, продолжить педагогическую деятельность?
– Почему бы нет? – пожал плечами Рахилли, устраиваясь на столе, с которого по одному начали сваливаться различные предметы.
Северус не знал, что на это ответить. Все шло к тому, что его друг и вправду пополнит и без того чокнутый преподавательский коллектив Хогвартса.
– А что, тут неплохо, – продолжил развитие своей мысли профессор. – А насчет студентов, то тут главное, что им лучше, чем мне, удается найти общий язык с однокурсниками, внушая им всю важность своевременной сдачи зачетов.
– А кто вообще подсказал тебе эту идею? – Снейпу пришла в голову мысль, что, возможно, имеет смысл опробовать этот метод на своем предмете.
– А кто у нас главный любитель спихивать свою работу на других?
– Люпин, что ли? Похоже на него... – рассеянно заметил Снейп. – А ты все-таки присядь.
– Да что случилось-то? – встревожился Рахилли. – Ты отравил меня за завтраком, потому что Министерство магии собиралось выдать мне орден Мерлина второй степени? А потом узнал, что не дадут, и раскаялся?
– Что ты мелешь, Гарри, – поморщился зельевар. – Просто я получил послание. Возможно, тебе стоит на это взглянуть. – Он протянул другу кусок пергамента.
О'Рахилли внимательно прочитал его содержание, а потом аккуратно разорвал плотный листок напополам и положил перед Снейпом.
Тот, нимало не смутившись, заявил:
– Это всего лишь копия.
– Дай сюда, – потребовал преподаватель Военных действий.
– Нет, ты опять испортишь пергамент.
– Возможно, – кивнул Рахилли. – А если серьезно, лучше вовсе опустить эту тему.
Профессор Снейп не хотел. Но все-таки рискнул спросить:
– Объясни, почему ты даже слышать о нем не желаешь?
– Если гибель моей семьи не кажется тебе достаточной причиной, то я уж не знаю, какие еще привести доводы. – Голос Рахилли зазвучал холодно и отчужденно.
Зельевар почувствовал себя крайне неуютно, но решил довести разговор до конца:
– Для него самого нелегко было пережить случившееся. Он тоже потерял свою семью. Родителей, жену и ребенка.
– О, несомненно, – саркастически отозвался Рахилли, – но дементоры тут же исцелили от тоски по ним, окружив его нежнейшей заботой и участием. – Помолчав, он продолжил спокойнее: – Я не виню его в смерти родных. Хотя это он виноват.
Снейп усмехнулся про себя – логика его друга всегда казалась ему чем-то непостижимым.
– Ему просто не стоило жениться на Эниде. И он это знал. Но думал только о себе, о своих желаниях, ни секунды не помыслив о чьей-то безопасности. То, что он загубил свою жизнь – его личные проблемы. Но то, что он вслед за этим принялся за чужие – по меньшей мере, чудовищный эгоизм. По большей – преступление. Не мне карать его, поэтому я надеюсь, что никогда больше не встречу Рафферти. Иначе соблазн не дать ему испортить еще чью-то жизнь будет слишком велик.
Тут профессор понял, что дальнейшее продолжение разговора не даст никаких положительных результатов, и поспешил откланяться, пока негодование его друга со злого гения его семьи не перешло на самого зельевара.
_____________________
Следующим утром Гарри проснулся под бледными лучами январского солнца в великолепном настроении, и ни должники, ни зашифрованные послания не могли его омрачить. До завтрака оставалось целых полчаса, которые можно было посвятить валянию в постели и неспешным размышлениям о превратностях судьбы. Надумавшись и насытившись, Гарри прибыл в класс Военных действий, отметив, что, похоже, Рахилли перенял у Люпина умение неизменно выглядеть тяжелобольным.
На перемене выяснилось, что матч между Гриффиндором и Слизерином состоится в ближайшие сроки. Пользуясь этим, Рон заявил подруге, что с напряженным графиком тренировок ему теперь не до зачетов.
– Ну, он у меня попляшет после матча... – высказалась та.
Гарри время от времени косился на Малфоя, выискивая в нем сходство с Дурслями, и все больше утверждался в том, что видит в нем черты своих псевдо-родственников: чего стоил один полет фантазии, выражавшийся у тети Петунии в менее художественной форме, но неизменно приписывающий их соседям и знакомым космические злодейства.
Намучившийся со своими предположениями и не вполне понятый друзьями, Гарри наконец решил посоветоваться с тем, кто хотя бы непосредственно знал его мать. Выслушав его, Люпин глубокомысленно изрек:
– Знаешь, Гарри, с этими родственными связями фестрал ногу сломит...
– Даже магглы в состоянии выяснить такие вещи, – не унимался Гарри. – Неужто за века развития магии волшебники не придумали ничего подобного?
– Существует такая вещь, как реестр магических фамилий... С помощью него можно выяснить все, касающееся родственных связей. Это большая редкость, но один из них, вроде как, должен храниться в кабинете у Дамблдора. Но, честно говоря, я никогда его в глаза не видел.
Гарри порадовался, что ему удалось столь быстро раздобыть информацию у друга отца. Правда, он подозревал, что сам магический артефакт заполучить будет отнюдь не так просто. Тем более, что по причине кражи документов из архива он уже, наверно, вызвал особое к себе внимание... Может, ему стоит, не таясь, подойти к директору и попросить ознакомиться с реестром? Что в этом может быть противозаконного... Но Гарри почему-то был убежден, что Дамблдор что-нибудь придумает, лишь бы не дать студенту залезть в этот бесценный документ. Разумеется, для пользы ученика, а то еще обнаружит там что-нибудь... огорчительное.
За ужином Гарри был крайне задумчив и даже не разгонял тех, кто пытался сдать ему зачеты, попросту их игнорируя. Глядя на него, даже Гермиона забеспокоилась:
– Что это с тобой? Это из-за того, что Беллатриса – твоя тетя?
– Если бы я мог знать это наверняка, – вздохнул парень, – а то тут и Беллатрисы не дождешься... Старых родственников я, получается, утратил, а новых не обрел...
– Не расстраивайся, лучше иметь никаких родственников, чем каких попало! – попыталась утешить его девушка.
– Знать бы еще, что их точно нет... И ведь есть выход: Люпин рассказал мне, что есть какой-то реестр, где записаны все родственные связи.
– Я и сама об этом подумывала... – заметила Гермиона. – Но вот только где его взять?
– Люпин сказал, что он есть у Дамблдора.
– Все-то он знает... – Студентка принялась ритмично постукивать вилкой по тарелке. – Впрочем, это неудивительно, ведь первый реестр был создан кем-то из директоров Хогвартса, он еще был деканом Рейвенкло. Они – специалисты по всяким странным штукам...
– Аваде Кедавре, например? – фыркнул Гарри, вспомнив О'Рахилли.
– Да, – обрадовалась Гермиона. – Ты знаешь, что это заклинание было разработано рейвенкловцем?
– А Круцио с Империо? – удивился ее друг.
– Империо – по-моему, тоже, а Круцио – нет...
– Слизерин?
– Хаффлпафф. Вот такие дела...
– А хоть один слизеринец хоть что-нибудь придумал?
– Не припомню, – пожала плечами девушка. – Впрочем, гриффиндорцы тоже этим не блещут.
– И все-таки, что нам делать с реестром? – вернулся к наболевшей теме Гарри.
– Придумай что-нибудь!
– Пробраться под плащом-невидимкой, используя Карту мародеров?
Гермиона фыркнула:
– Так и знала, что думать придется мне. Ты что, надеешься обдурить Дамблдора с помощью мантии-невидимки, которую от него же и получил? Надо придумать что-нибудь такое, чего не придет ему в голову...
– Ты хоть сама поняла, что сказала? – забеспокоился Гарри.
– А что, даже самые предусмотрительные люди всегда что-нибудь да упустят. При этом нередко именно в силу своей гениальности не догадываются о том, что очевидно для обычного человека...
– Тогда, может, спросим, что думает по этому поводу Рон? – предложил парень. – А то у меня есть некоторые сомнения относительно твоей негениальности...
Гермиона смерила его обиженным взглядом, но согласилась:
– Наверно, не помешало бы... Рональд, иди сюда! – окликнула она друга.
– Если ты опять начнешь про домашку, то так и знай, что мне скоро на тренировку, – тут же заявил тот.
– Удели-ка пару минут своим старым друзьям. – Девушка решительно усадила парня обратно за стол. – Придумай, как нам тайно проникнуть в директорский кабинет.
– Гермиона, ты что, спятила? – Рон попытался выскочить из-за стола, но друзья удержали его совместными усилиями.
– Тихо! – шикнул на него Гарри, так как Снейп, сидящий за преподавательским столом, уже обернулся в их сторону.
– Сейчас не об этом надо думать, а о чести факультета! – назидательно произнес Рон. – Которая зависит от предстоящего матча! А вы с Гермионой опять забиваете мне голову какой-то ерундой...
– Ты – пропащий человек, Рон! – заявила девушка.
Гарри же пробурчал:
– Вот возьму и запишусь в команду Слизерина! Сражаться за честь факультета...
– Было бы неплохо, – зевнула сидящая рядом Джинни. – А то Драко только и делает, что ворон считает.
– Он занимается высокой поэзией! – возразил Гарри. – И его можно понять: это же такая тоска – три часа над полем болтаться...
– На самом деле, перед нами стоит не одна проблема, а две, – продолжала гнуть свое Гермиона. – Проникнуть в кабинет директора и найти этот самый реестр.
– Ну, там не так уж много книг, а это, наверно, самая здоровенная.
– С чего ты взял, что он выглядит именно как книга? – возразила девушка.
– Позвольте узнать, молодые люди, – раздался рядом с ними саркастический голос профессора Снейпа, – что это вам понадобилось в кабинете директора?
Гарри мысленно поздравил себя с тем, что мракоборцем ему не быть как минимум по двум причинам: во-первых, вполне возможно, что он, даже если не вылетит из школы, уже никогда не оправится после того, что ему устроит профессор Снейп; а во-вторых, с таким уровнем бдительности ему в аврорах вообще делать нечего. Однако, собрав все свое мужество, он ответил:
– Я уже давно пытаюсь попасть к директору, профессор.
– Соскучились? – ехидно поинтересовался зельевар.
– Ну, вопросы разные возникли...
– Ладно, на правду, вроде, похоже... Действуйте, Поттер, – с этими словами он удалился.
Гермиона облегченно вздохнула:
– Видимо, он ничего толком не расслышал.
– Все он расслышал, – мрачно ответил Гарри. – Он что-то подозревает и хочет поймать нас на месте преступления.
– Почему он тогда вообще к нам обратился? – удивилась девушка. – Снейп мог бы подслушать и отойти.
– Поди пойми его... – задумался юноша.
– Может, он хотел нас предупредить? – нахмурилась Гермиона.
– Да ну? – удивился Гарри. – В таком случае он то ли ударился в религию, то ли головой...
– Даже если он хочет застукать нас в кабинете Дамблдора, ждать ему придется долго, – рассудила девушка. – Слушай, а может, тебе просто поговорить с директором? Мы сэкономили бы массу времени...
– Теперь мне все равно придется это сделать, я же сказал Снейпу – вот уж что-что, а это он проконтролирует. Но я подозреваю, что, узнав о нашем намерении заглянуть в реестр, директор, скорее всего, куда-нибудь его отошлет, и тогда не видать нам его, как ушей дементора.
– А ты не говори про реестр, просто расскажи о своих сомнениях. Если директор ничего не имеет против того, чтобы ты с ним сверился, он сам тебе предложит в него посмотреть. Поскольку вся школа знает, что ты безнадежно тупой, Дамблдор не догадается, что ты выяснил про реестр магических фамилий.
– А вдруг он понимает, что в глубине души я очень даже умный?
– Вряд ли, если учесть, что после стольких лет общения об этом не догадываюсь даже я.
– Умеешь ты меня ободрить... – буркнул Гарри.
___________________
Согласно совету подруги, этим же вечером он был у дверей кабинета директора.
– Заходи, Гарри, – послышался из комнаты дружелюбный голос.
Студент вошел, мимоходом удивившись, что ему в кои-то веки удалось застать Дамблдора в одиночестве. Хоть Гарри и нервничал в ожидании разговора, он не забывал осматриваться, ища глазами предполагаемый реестр. Из всех книг на полке его внимание привлекла одна: толстая, в коричневом переплете, с полустершейся надписью на корешке.
– О чем же ты хотел поговорить? – Директор ободрил ученика, который никак не мог оторваться от созерцания книжной полки.
Нехотя переведя на него взгляд, Гарри заговорил:
– Сэр, я очень благодарен, что вы согласились выслушать меня. Все это может показаться полной ерундой... – Под внимательным взглядом ясных глаз директора все, в чем он не сомневался минуту назад, и вправду представилось ему зыбким и неправдоподобным.
– Ерунды не бывает, Гарри, – мягко возразил Дамблдор. – Бывают лишь вещи, которым не уделяют достаточного внимания.
– Дело в том, что, когда мы на Военных действиях разбирали заклинание Анцерус Эритаре...
– Анцерус? – Директор нахмурился.
– Его самого, сэр. Мои результаты... превзошли результаты магглорожденного.
– Это не удивительно, Гарри, ведь твои родители – волшебники, – невозмутимо пояснил старый маг.
– Но ведь моя мать – нечистокровная волшебница, а при этом, Анцерус либо вообще не должен получаться, либо выходит слабым. Из этого следует, что на самом деле моя мать не может быть сестрой тети Петунии!
Дамблдор задумался.
– Значит, я не должен больше жить у Дурслей для поддержания защиты крови? – робко закончил студент.
– Все не так просто, мальчик мой, – вздохнул директор. – Анцерус – вовсе не аргумент в подобных вопросах. Видишь ли, это заклинание некогда было создано одним из сторонников Волдеморта, чтобы посеять вражду между чистокровными волшебниками и так называемыми грязнокровками. Я поинтересуюсь у профессора О'Рахилли, чем он руководствовался, включая это заклинание в программу.
Гарри пожалел, что завел этот разговор: похоже, он вновь невольно явился причиной очередных неприятностей для О'Рахилли... И если Снейп его обвинит, на сей раз это будет чистейшей правдой.
– И все-таки, сэр, – Гарри вновь обратил на себя внимание директора, – прежде не возникало сомнений в том, что моя мать – из семейства Эванс? Неужели никак нельзя узнать наверняка... – Студент судорожно пытался сообразить, как бы еще потоньше, но подоходчивее навести директора на предмет своего интереса.
– Почему же, такая возможность есть, – кивнул директор; он подошел к полке, на которой стоял приглянувшийся Гарри коричневый том. – Посмотри записи, касающиеся Лили Поттер.
Не веря своему счастью, Гарри склонился над страницей, на которой раскрыл книгу Дамблдор. Но изображенная там генеалогическая схема не слишком воодушевила его: Лили Эванс по-прежнему пребывала в лоне семьи тети Петунии, а вслед за ней следовал Гарри, потомок от брака с Джеймсом Поттером. Все упомянутые там даты рождений и смертей совпадали с представлениями студента. Несколько разочарованный, он закрыл книгу:
– Благодарю вас, сэр.
– Рад, что ты зашел, Гарри. Лучше избавиться от сомнений прежде, чем они дадут опасные плоды.
______________
Стоило Гарри выйти в коридор, как к нему подбежала Гермиона:
– Ну как?
– Похоже, я действительно параноик. И ты заодно.
– Что за приступ самоуничижения?
– Видел я этот реестр. Все как надо.
– Кому надо? – озадаченно переспросила девушка.
– Не мне, определенно. Никуда мне от Дурслей не деться... Даже даты совпадают.
– А как выглядел реестр?
– Такая толстая коричневая книга.
– И почему ты решил, что это был именно он?
– Ну, Дамблдор дал мне именно его... – В душе Гарри вновь зародилось сомнение.
– Понятно, – вздохнула Гермиона. – В этой ситуации радует одно: директор и вправду считает тебя безнадежно тупым.
– С чего ты взяла? – оскорбился Гарри.
– Он показал тебе гербовую книгу. Туда заносят всякие записи о перемене семейного положения волшебника и рождении детей. Она и в библиотеке есть, но никакими особенными магическими свойствами эта книга не обладает. В реестре не может быть дат, никто так и не додумался, как их туда заносить, он отображает только родственные связи.
– Ясно, – уныло отозвался Гарри. – И что теперь делать? Может, это все-таки домыслы – вот и директор сказал, что Анцерус служит только для запудривания мозгов, и о родственности по нему судить нельзя... – Перемежая свою речь вздохами, парень поведал подруге все, что рассказал ему директор, не утаив и возможных последствий этого разговора для О'Рахилли.
– Заклятье Анцеруса не предназначено для выявления родственных связей, это верно, – кивнула девушка. – Это всего лишь его побочный эффект. Мне кажется, Дамблдор неверно судит об этом заклинании, возможно, из-за сильного предубеждения против его создателя...
– Вообще-то, на месте директора я бы тоже был от этого субъекта не в восторге. – не преминул заметить Гарри. – Мне представляется, что по сравнению со своими бывшими коллегами профессор Снейп еще может считаться милым, душевным человеком.
– Нельзя судить о заклинании только по его создателю, – пожала плечами Гермиона. – Множество великих открытий были сделаны не самыми приятными людьми. Хотя, конечно, это спорный вопрос – имеем ли мы моральное право пользоваться заклинаниями, которые созданы врагами человеческого рода? Но знаешь, едва ли Уолтера можно причислить к их числу: если он когда-то и был Пожирателем смерти, то исключительно по недоразумению. Неприязни к магглорожденным в нем не больше, чем у Рона к собственной метле.
– Непонятная личность этот ваш Уолтер, – хмыкнул Гарри. – Может, он присоединился к Дамблдору, потому что забыл, на чьей стороне находится?
Гермиона ответила ему со вполне серьезным видом:
– В таком случае, лучше, чтобы он этого и не вспомнил.
____________________

Отдохнувшие от волнений прошлого полугодия преподаватели с новыми силами принялись за изобретение разнообразных способов озадачить учеников. Они преуспели в этом более, чем ожидали, поскольку даже Гермиона несколько занятий провела, погруженная в уныние, не пытаясь отвечать на вопросы учителей. Лишь ближе к концу урока Защиты от темных искусств она подняла руку:
– Профессор, а какое значение в борьбе с Темными силами имеет родословная?
– Смотря с какими Темными силами, – поморщился Люпин. – Но, уверяю вас, из мракоборцев лишь единицы обладают настолько древней родословной, чтобы она могла хоть на что-то повлиять.
– Значит, заклинания, для которых необходима древность рода, используют только темные маги?
– Раз уж вы спросили, – сухо ответил оборотень, – эти заклинания, как правило, имеют очень узкие области применения и практически не используются ни темной, ни светлой стороной. Этот вопрос и ему подобные носят политическую окраску и не имеют никакого отношения к моему предмету. Поэтому, позвольте, я вернусь к предстоящей вам практической работе. – Профессор заговорил о походе к болоту на отдаленной границе Запретного леса для более близкого знакомства с разновидностями тамошних магических существ.
– Очень интересно – после уроков грязь на болоте месить! – ворчал Драко во время перерыва.
– Зато как романтично! – фыркнул Гарри.
– У твоего дяди все идеи такие?
– Он мне не дядя, – вздохнул студент. – А идеи у него чаще разумные. Главное, что до полнолуния еще далеко.
– А что, если там завалялась парочка изголодавшихся дементоров? – не унимался Малфой.
– Может, Анцерус, наконец сдашь со страху, – рассудил Гарри. – Да и чего нам бояться, если рядом с нами будет мисс Гроза Дементоров... - Он покосился в сторону Гермионы.
_______________
После уроков ответственные по зачетам были вызваны к О'Рахилли.
– Мы с тобой – очень удачные заместители, – прокомментировал это Гарри. – Легко найти обоих вместе.
– Или, наоборот, не найти ни одного, – продолжила его мысль подруга.
Занятый своими мыслями O'Рахилли заметил их не сразу; когда они вплотную подошли к его столу, он сообщил:
– Мистер Поттер, мисс Грейнджер, появились некоторые изменения в списке зачетов: из него исключается заклинание Анцерус Эритаре.
Гермиона тут же принялась делать пометки в своем пергаменте, с которым теперь не расставалась, а Гарри спросил:
– Профессор, надеюсь, у вас не было неприятностей... хм... по моей вине?
– Нет, только по своей.
– Я не знал, что заклятие Анцеруса запрещено к преподаванию...
– Я тоже, – просто ответил Рахилли. – Впрочем, все заклинания, созданные этим типом, и вправду стоило бы запретить, на всякий случай. Хотя без этих заклятий сложновато будет найти общий язык с дементорами.
_______________
Двигаясь по коридору, Гарри задумался. Все, что он слышал ранее про «этого типа», не слишком хорошо согласовывалось между собой. Послушать Дамблдора с О'Рахилли, так Уолтер – жуткое чудовище, немногим лучше производного от Тома Риддла; судя по словам Рона с Гермионой, этот Повелитель Дементоров – какая-то лунатическая личность, а Люпин вообще темнит. В то же время, этому человеку со стофунтовым криминальным прошлым и легким расстройством рассудка поручили руководство магической тюрьмой, в которой, выходит, сидели его же бывшие товарищи... И, надо сказать, в течении дюжины с лишним лет сидели довольно смирно, а при исходе оттуда вместо того, чтобы пожать руку коллеге, перебили всех его сторонников.
Если задуматься о приписываемых Уолтеру чувствах по отношению к грязнокровкам, здесь тоже намечались серьезные расхождения: Гермиона, потенциальный объект его ненависти, первой кидалась его защищать, да и Люпин, которого едва ли можно считать чистокровным, относился к нему чуть ли не по-дружески. В итоге, выходила полная бессмыслица. Увлеченный этими размышлениями, Гарри обратился к подошедшему к нему Рону:
– Вот скажи, как тебе показалось, Уолтер... даже не знаю, как сказать... Похож он на сторонника Темного Лорда?
– По мне, так вполне возможно, что он был сторонником Темных сил, поскольку ему наплевать на людей в широком смысле слова, – заявил Рон. – Будь ты хоть Сам-Знаешь-Кто, хоть Фестрал-В-Пальто – ему без разницы.
– Ну а к чистоте крови он как относится?
– Думаю, его может заинтересовать, разве что, были ли в роду человека дементоры. Он вообще довольно далек от реальности в нашем понимании этого слова. А что это тебя вдруг так взволновало?
– Сам не знаю, – пожал плечами Гарри. – Всегда настораживает, когда про одного и того же человека говорят совершенно по-разному... Одним из таких людей был мой отец, вторым – мой крестный.
– Что-то в последнее время тебя стали занимать бесполезные вещи, – хмуро заметил Рон.
– Это все из-за того, что мне приходится принимать зачеты у своих пустоголовых однокурсников. Кстати, тебе Анцерус сдавать не придется.
– А вот это – хорошая новость! – обрадовался Рон.
– Для тебя – определенно. А каково мне, если я столько времени мучился, чтобы его сдать?
– Гордись, что ты, вроде как, гений! – хихикнул Рон. – Даже в чем-то обошел Гермиону.
– А если Снейп пронюхает, что из-за меня его друг получил выговор, лучше мне сразу уйти в дементоры. Остается надеяться, что О'Рахилли – не ябеда...
____________________
Гроза разразилась на еженедельном собрании: в течение получаса Снейп призывал проклятья на Хогвартс, учеников и образовательную систему вообще. Гарри все никак не мог дождаться, когда же дойдет до директора, но зельевар, видимо, так и не решился упомянуть истинного виновника этой вспышки. Слизеринцы недоуменно таращились на друг друга, не догадываясь о причине негодования декана. Тем временем его возмущение набирало обороты:
– Зачем вы вообще отправились учиться в Хогвартс, если по-настоящему сложные и важные заклинания вас не интересуют? Шли бы лучше в экстрасенсы – и никакого образования не надо! Только и знаете, что за спиной профессоров строчить на них доносы! Рады избавиться от тех, кто напрягает ваши драгоценные мозги, которые предпочли бы в безмятежном спокойствии колыхаться в черепной коробке на турнирах по квиддичу!
К большому облегчению учеников, эту тираду прервало появление Люпина. Опытным взглядом окинув гостиную со жмущимися по углам студентами, он мотнул головой:
– Профессор Снейп, пора варить транквилизатор с кровохлебкой. Меня отправили давать вам указания. Почему я уверен, что я вам потребуюсь? Возможно, потому что у меня есть рецепт, который больше нигде не опубликован.
Снейпа как ветром сдуло. Оборотень ободряюще подмигнул ученикам на прощание. «Теперь профессор Люпин станет кумиром и для слизеринцев, – подумал Гарри. – А что он там говорил? Зачем им нужно варить этот тр... с кровохлебкой? Выходит, О'Рахилли опять плохо? Тогда неудивительно, что Снейп так разошелся...»
__________________
Гарри решил лишний раз наведаться в Больничное крыло, надеясь, что ошибся с мрачными прогнозами. Войдя в прихожую, он увидел на двери лаборатории табличку «Не беспокоить»: из больничной лаборатории доносились приглушенные голоса двух профессоров и медсестры. Заглянув в палату, Гарри увидел там профессора Военных действий. Тот выглядел даже хуже, чем когда пребывал в коме: кожа приобрела сероватый оттенок, в дыхании слышались зловещие хрипы. Видимо, по недосмотру мадам Помфри, в палате было довольно-таки прохладно. Оглянувшись, Гарри убедился, что окна закрыты, а камин пылает вовсю. Испугавшись собственной догадки, парень осторожно позвал:
– П-профессор O'Рахилли?
Тот, видимо, все-таки пребывал в сознании: повернувшись в его сторону, он сиплым шепотом произнес:
– Постой. Ты все-таки пришел. Я знал, что ты появишься, как сможешь. Спасибо тебе. – Казалось, Рахилли борется с забытьем, силясь успеть что-то сказать студенту.
– Да не за что, – смущенно пробормотал тот.
– Если бы не ты, нам бы нелегко пришлось.
– Я тут, в общем, ни при чем, сэр, – принялся объяснять Гарри, но O'Рахилли прервал его:
– Правда, я и сам тут неплохо справлялся...
– Разумеется, сэр, – охотно подтвердил парень.
– Но ты был прав: нам надо держаться вместе.
– Да я вроде не... – засомневался юноша.
– Я был таким идиотом...
– Не стоит винить себя, профессор, – поспешил заверить его Гарри, хоть, по правде говоря, уже не вполне понимал, что имеет в виду O'Рахилли.
– Но ты тоже хорош: если бы ты рассказал мне раньше, этого бы не случилось.
– О чем, сэр? – растерялся студент.
– Он тогда специально рассказал мне о тебе, чтобы разделить нас.
– Обо мне? – Гарри подскочил на стуле. В его голове боролись два животрепещущих вопроса: какие еще откровения мирового масштаба явились О'Рахилли, и что, собственно, могло "разделить" его со студентом, с которым его связывали исключительно профессиональные взаимоотношения.
– Он знал, что только после этого я покину РСД, оставлю тебя без сторонников.
Гарри кольнула догадка: Рахилли принимает его за Уолтера!
– Ты не должен верить ему, Дэвид...
Подавшись к его постели, Гарри быстро спросил:
– Кому?
Но O'Рахилли словно не услышал его, пробормотав:
– Он хочет твоей смерти.
– Кто хочет смерти Уолтеру? – повторил парень. – Тот-Кого-Нельзя-Называть?
За дверью раздались шаги. «Ну все, попался...» – подумал Гарри, и в этот момент в палату зашел Снейп.
– Поттер, какого дементора вы тут делаете?! – возмутился он.
Гарри смиренно отозвался:
– Я пришел проведать профессора. Рядом никого не было, и я подумал, может, ему что-нибудь понадобится...
– Неужто невзрачная карьера медбрата привлекает вас больше возможности регулярно хвастаться своей палочкой перед неприятелем? – процедил Снейп и, отпихнув Гарри, принялся чем-то отпаивать больного.
– Это еще как посмотреть, где неприятелей больше окажется, – философски рассудил студент, направляясь к двери.
_________________
Гарри продолжал думать об услышанном в течение всего ужина, не глядя на то, что отправляет в рот. Пользуясь его временным погружением в себя, Рон принялся излагать новости с квиддичного поля – их надежды на предстоящий матч, его с Джинни успехи и тому подобное. Гарри в ответ невпопад кивал:
– Да, вроде того... Да, пожалуй...
– Хватит квиддича! – возмутилась Гермиона. – У меня уже аппетит пропал! И у Гарри, кажется, тоже!
– Да, пожалуй, – отозвался тот.
Рон обиделся и удалился в сторону холла.
– У него что, и по ночам уже тренировки? – изумилась девушка.
– Вроде того, – кивнул Гарри.
– Да что с тобой сегодня! – нахмурилась Гермиона.
– Со мной, что ли? – наконец очнулся ее друг. – Просто я лишний раз убедился, что подслушивать нехорошо. Узнать все равно толком ничего не узнаешь, а вот головную боль заработаешь...
– И что на этот раз? – понимающе спросила подруга.
– Видишь ли, прихожу я в Больничное крыло, ну, честное слово, безо всякой задней мысли, посмотреть, как там Рахилли...
– А как он вообще там оказался?
– Не знаю, но, надеюсь, не в результате нотаций Дамблдора по поводу наших анцерусных зачетов... А он начал бредить. Конечно, О'Рахилли часто говорит так, как будто бредит, но на сей раз все было определенно. Принял меня за Уолтера и начал что-то вещать насчет чьих-то коварных происков в мой, то есть, в его адрес. – Гарри пересказал подруге все слова преподавателя, насколько позволяла память.
– И что же? – поторопила его заинтригованная Гермиона.
– В том-то и дело, что на самом интересном месте притопал профессор Снейп и вытурил меня из Больничного крыла.
Гермиона сложила руки на черенке вилки, опираясь на них подбородком:
– Выходит, ему удалось что-то выяснить, и он кого-то подозревает...
– Честно говоря, я, кажется, знаю, о ком может идти речь, – признался Гарри. – Дело в том, что давно, летом еще, мне приснился сон, вроде как, принадлежащий Волдеморту, как раз о том, что он хочет убить Уолтера... Я об этом еще Снейпу рассказывал.
– И что, думаешь, этого еще кто-то не знает? – недоверчиво переспросила Гермиона. – По-моему, этот факт не из разряда больших секретов. Волдеморт хочет убить всех, кто стоит у него на пути и помогает его врагам. Думаю, что речь шла о другом...
– Выходит, в Ордене Феникса опять предатель? – уныло предположил Гарри.
– Гарри, предатели бывают не только в Ордене Феникса, хоть наш опыт и говорит об обратном! – сердито заметила девушка. – Как бы то ни было, если профессор О'Рахилли хочет предостеречь Уолтера, он найдет способ сделать это. Поэтому не принимай эту историю близко к сердцу.
Гарри внял ее совету и пребывал в спокойном состоянии духа аж до субботы, когда намечалась вылазка на окраины Запретного леса. Люпин перенес практическое занятие на этот день с вечера пятницы, когда ему вконец надоело нытье учеников о том, что в темноте они ничего не увидят, заблудятся и попадут в трясину. Хоть преподаватель и опасался, что при дневном свете им не удастся узреть болотные огоньки во всем их великолепии, он рассудил, что безопасность учеников важнее. Озабоченных дементорофобией студентов он успокоил сообщением, что с ними отрядили О'Рахилли, чтобы загулявшие стражи Азкабана поспешили при их появлении попрятаться в болотные глубины.
________________________
Но субботним утром у спокойного состояния духа Гарри не осталось ни единого шанса. Началось все с того, что он проспал: видимо, сказались-таки полуночные бдения над домашним заданием. Выбежав в гостиную, Гарри нашел там только сиротливо топчущегося у камина Малфоя, который сообщил ему:
– Кажется, все уже ушли... Может, пойти спать обратно?
Вытащив его из гостиной, Гарри столкнулся нос к носу с запыхавшимися Роном и Гермионой.
– Быстро в холл! – прошипела Гермиона. – Остальные уже выходят!
Поднявшись по лестнице, они обнаружили, что в помещении нет ни одной живой души.
– Ну, вот... – расстроилась девушка. – А все из-за вас, засонь... Как я теперь эссе напишу...
– Они не могли далеко уйти! – подбодрил ее Рон. – Наверно, Люпин решил, что мы его догоним. – Он первым выбежал за двери холла, сообщив остальным: – Из-за горошка никого не видно! Ладно, доберемся до Запретного леса, они должны ждать нас там!
Четверо студентов двинулись сквозь заросли горошка, периодически выкрикивая, вразнобой и хором:
– Ребята, вы где? Про-фес-сор Лю-пин! – но не получали ни звука в ответ.
– Дементор меня задери, да где они, наконец? – недовольно высказался Драко, когда они покинули пределы поля и перед ними в обе стороны раскинулась опушка Запретного леса, далеко слева виднелась покинутая хижина Хагрида.
– А что это следов не видно? – подозрительно заметил Гарри.
– Может, они обошли поле гороха по другой дорожке? – Рон неуверенно указал на восток. – Так действительно немного ближе... Тут есть одна тропа в ту сторону: она идет по окраине леса, а потом заворачивает на болото – по ней они точно пройдут.
– Ну уж нет! – возмутился Малфой. – Еще чего не хватало! Я этим лесом сыт по горло еще с первого курса!
– Ну и стой тут один, – огрызнулся Гарри. – Мы потом обо всем тебе расскажем. – С этими словами он двинулся туда, куда указал его друг.
– Мы далеко заходить не будем, – успокоил Рон скорее себя, чем Драко. – Просто выйдем с той стороны, а если их и там не видно, назад пойдем.
– В любом случае, мы сделаем все, что в наших силах, – решительно заявила Гермиона.
Друзья двинулись в лес. За ними последовал Малфой, недовольно бурчащий и предрекающий, что они вот-вот заблудятся. Но тропа вела их по довольно светлому участку, не вызывавшему опасений, сквозь деревья то и дело проглядывало заснеженное поле. Единственной проблемой был довольно толстый слой снега, в некоторых местах доходивший до колен студентов. В очередной раз сняв с ноги ботинок, чтобы выковырять из него катышки льда, Рон заметил:
– Послушайте, а мы и правда так далеко не уйдем. Я не думал, что здесь столько снега навалило...
– Я впервые готов согласиться с Уизли, – тут же вступил Драко.
– Выходит, какие-то жалкие пара футов снега пугают вас больше, чем все ужасы Запретного леса? – возмутилась Гермиона.
– Я не хочу подхватить воспаление легких! – обиженно заметил Рон.
– И опять-таки я согласен с Уизли. – Малфой принялся стряхивать снег с рукавов.
– И это – спортивная элита нашей школы?! – саркастически воскликнула девушка.
– Это – элементарное благоразумие, Грейнджер, – огрызнулся Драко. – И, похоже, у тебя оно напрочь отсутствует.
– Малфой, лучше заткнись, пока не поздно... – скривился Рон.
– Мне казалось, Рональд, ты его поддерживаешь? – Гермиона уперла руки в боки.
– Тише вы! – неожиданно прервал их Гарри. – Лучше скажите, это мне мерещится, или здесь становится чертовски холодно?..
Его спутники принялись испуганно оглядываться по сторонам, и, увидев мелькающие в просветах деревьев темно-серые пятна, Драко сдавленно вскрикнул:
– Дементоры...
– Как они здесь оказались? – брякнул Рон.
– Это все из-за тебя, Грейнджер! – в ужасе взвыл Малфой.
– Не будь идиотом! – буркнула девушка. – Эффект фиксации давно сняли.
– Чудесно! Значит, они всех нас пожрут! – не унимался Драко.
– Может, их не так и много? – предположил Гарри. – По крайней мере, уж явно меньше, чем в прошлый раз...
– На нашу долю хватит, – прокомментировал Малфой.
– В любом случае, надо действовать: отступаем, и держите палочки наготове!
Они бросились обратно, стараясь наступать на собственные следы, чтобы не увязнуть в снегу. Но не успели они пробежать и сотни футов, как Гарри остановился:
– Не хотелось бы вас огорчать, но похоже, этим путем нам к школе не пройти. Надо выбираться на опушку.
Студенты посмотрели налево: там заснеженные кусты образовали заслон, с трудом проходимый даже в обычных условиях; о том, чтобы преодолеть его раньше, чем их настигнут дементоры, нечего было и думать. Не сговариваясь, студенты развернулись и бросились по тропе в глубь леса. Но их колебания уже сыграли роковую роль – дементоры приблизились настолько, что нескольким из них удалось опередить учеников, преградив им путь.
– Ничего не поделаешь, надо прорываться, – изрек побледневший Рон.
Им удалось Патронусом отогнать дементоров, оказавшихся спереди, но с каждым шагом их силы таяли, накатывало ощущение отчаянной обреченности.
– Гарри, примени Анцерус! – Гермиона схватила однокурсника за рукав.
– А ты уверена, что знаешь, как он подействует? – заколебался тот. – Вдруг я помру?
– Ты о чем? – дернул его за другой рукав Рон. – Мы все умрем! Если ты, наконец, хоть что-нибудь не сделаешь...
Гарри подумал, что теперь, пожалуй, понимает, как чувствовал себя O'Рахилли, когда его раз за разом вынуждали всех спасать. Однако надо было действовать: он сосредоточился и, проделав замысловатый пасс, произнес: «Анцерус Эритаре!» Тут же на глаза нахлынул поток зеленоватого света. «Час от часу не легче, – подумал студент, – теперь я еще и ничего не вижу...» Сквозь заполнивший уши шелест до него донеслось:
– Действует! Они отступили! – Голос Гермионы.
– А может, они совсем уйдут? – предположил Рон.
«Надолго Анцеруса не хватит», – заключил про себя Гарри, когда свет в глазах начал тускнеть. Едва зрение к нему вернулось, он увидел стену дементоров, застывшую в некотором отдалении. Вдруг откуда-то сбоку послышались голоса.
– Это за нами! – воскликнула Гермиона.
– Что толку, дементоров от этого не меньше, – буркнул Рон.
– Отступайте в нашу сторону! – Из-за кустов раздался запыхавшийся голос Люпина.
– Как? – В голосе Малфоя послышались истерические нотки. – Может, нам тоннель прокопать по-быстрому?
– Отойдите в сторону! – просипел глуховатый голос O'Рахилли. Несколько мгновений спустя кусты с сугробами снега смело сияющим лезвием уже виденного Гарри заклинания.
Отступив в образовавшийся коридор, из которого малость потягивало дымом, студенты приблизились к двум профессорам.
– К школе, живо! – безапелляционно заявил Люпин. Студенты подчинились, преподаватели несколько отстали, заслоняя их от надвигающейся серой массы. Гарри задержался, оглянувшись. Рон вновь дернул его за рукав:
– Гарри, не время канителиться! Чем быстрее мы будем двигаться, тем скорее все окажутся в безопасности!
– Подожди секунду! – Решив хоть чем-нибудь помочь профессорам напоследок, студент сотворил оставшееся в резерве заклинание Патронуса. Парень не сразу понял, почему вместо сколь-нибудь одобрительных возгласов со стороны друзей он услышал отчаянный крик Гермионы: «Гарри, нет!» Вскоре, к своему сожалению, парень узрел причину: его придурочное копытное вместо того, чтобы скакать во вполне ясно указанном ему направлении, рванулось к ближайшей цели. Осознав ошибочность своих действий, Гарри уже ничего не мог поделать: насколько он знал, заклинания «Анти-Патронус» никто придумать не удосужился – и в спину ничего не подозревавшего О'Рахилли врезался серебристый олень.
Гарри с досады чуть не перекусил собственную палочку. Оперативно отреагировал только Люпин, успевший подхватить коллегу; сделавший свое черное дело Патронус как ни в чем не бывало поскакал к дементорам.
Драко с Роном взвыли с таким видом, словно готовы были растерзать Гарри живьем. Бывшие стражи Азкабана, деликатно посторонившись перед Патронусом, вновь сомкнули ряды, надвигаясь на оставшихся без защиты учеников.
– Что же делать? – прошептала Гермиона глядя, как серые фигуры надвигаются на профессоров.
– Надо уходить! – Драко отступил на шаг.
– После того, как я сведу двух преподавателей в могилу, мне лучше не показываться в Хогвартсе, – мотнул головой Гарри.
– Я тоже останусь, – заявила девушка.
– Идиоты! – буркнул Рон.
– Да ты... – Гермиона от возмущения даже пришла в чувство.
– Я ведь и про себя тоже!
Гарри сделал несколько шагов к профессорам и, понадеявшись, что хотя бы его Анцерус никому не повредит, повторно сотворил это заклинание. Эффект оказался далеко не таким сильным, как в первый раз, но перед глазами замелькали зеленые пятна, и дементоры замерли на месте, на время прекратив движение. Однокурсники инстинктивно столпились вокруг Гарри, как наиболее сильного в дементороборстве.
– Драко, самое время наконец-то вызвать Анцерус! – выкрикнул он, соображая, стоит ли пытаться сотворить еще один Патронус. Рассудок постепенно заволакивался леденящей мглой, тяжелой, как плывущие по темной реке пласты снега...
– Он не может, – почему-то ответил за Малфоя Рон.
Взглянув в его сторону, Гарри понял смысл слов друга: начинающий литератор распростерся на притоптанном белом покрове, очевидно, без сознания. Его друзья, не колеблясь, ударили по наступающим заклинанием Патронуса, кроме того, Гермиона догадалась применить заклинание Фенестеро: впереди появилась преграда из хлипкого стекла. Дементоры принялись «обтекать» завесу, скапливаясь на флангах. Не в силах сопротивляться раскручивавшейся в его мозгу черной воронке, Гарри осел на снег. Его однокурсники этого даже не заметили: они были слишком заняты запусканием в дементоров всего подряд.
Вдруг откуда-то из лесной чащи послышалось отчетливое: «Анцерус Эритаре!» Дементоры решительно снялись с места и... удалились в лес. Гарри опалило холодом от прошедшей совсем рядом серой массы, но вслед за этим наступило облегчение. Рон, сдавленно пробормотав: «Что-то мне нехорошо», – опустился на землю.
– О, Гарри, и ты тут? – удивился он, оглянувшись.
– А где мне еще быть? – Парень наконец вынырнул из затопившей сознание вязкой тьмы.
– Жертвы есть? – послышался прямо над ними негромкий отчетливый голос, и Гарри вновь пробрал озноб.
– Кажется, все целы, – отозвался Люпин. – Но вот О'Рахилли совсем плохо.
Гарри задрал голову и увидел высокого мужчину в сколотой на плече серой мантии, отдаленно похожей на балахон дементора, белесыми волосами и смутно знакомыми чертами лица.
– Мистер Уолтер! – воскликнула Гермиона, вздергивая Рона с земли за шиворот. – Мы так рады вашему появлению!
– Не пересказать, как, – хмуро заметил парень. – Гермиона, отцепись!
– Рональд! – возмутилась девушка. – Мистер Уолтер спас нам жизнь!
– Сдается мне, он и привел сюда этот десант из занавесок! – заявил Рон.
Виновник его возмущения был занят возней с O'Рахилли и не обратил внимания на его слова.
– Вы-то как здесь оказались? – накинулся на них Люпин. – Какого инфернала вас в лес понесло? По природе соскучились?
– Но профессор Люпин, – робко заметил Гарри, – ведь практическая... Мы пытались вас догнать...
Оборотень всплеснул руками:
– Надо же! Какое похвальное стремление к знаниям! Да как у вас вообще могла возникнуть идея, что я мог уйти, не дождавшись вас, когда я специально послал за вами двух студентов?
– Но вы же ушли... – смешался Гарри.
– Да, потому что практическая работа была отменена и все отправились в Главный зал на завтрак! Стоило мне на пару секунд отлучиться, как они уже устроили индивидуальную экскурсию! – Несколько успокоившись, Люпин продолжил: – Занятие отменили именно по той причине, что директор сообщил нам о прибытии мистера Уолтера с некоторым количеством дементоров. А вы, видимо, успели настолько соскучиться по этим милым созданиям, что бросились их встречать! Хорошо, что мы вовремя вас нашли!
Уолтер поднялся, тронув Люпина за плечо, и тихо сказал ему:
– Лоэгайре нескоро придет в себя. Но сейчас его жизнь вне опасности.
Профессора Военных действий доставляли в школу совместными усилиями Люпин и Уолтер, Гарри с друзьями и очухавшимся Драко плелись позади.
Стоило им войти в холл, как навстречу двинулся профессор зельеварения.
– Что стряслось, Люпин? – спросил он у первого, кого заметил.
– Небольшое столкновение с дементорами мистера Уолтера, – спокойно пояснил тот.
– Что с Рахилли?
– Думаю, что ему не стоило участвовать в этой... заварушке. Но едва ли его можно было удержать, – вздохнул оборотень.
Снейп перевел глаза чуть в сторону и наконец узрел их спасителя. Не знай Гарри профессора долгих пять с половиной лет, он решил бы, что зельевар собирается улыбнуться. Но тот быстро справился с недостойным порывом и церемонно произнес:
– Рад видеть вас, мистер Уолтер.
Тот кивнул в ответ:
– И я вас, мистер Снейп. Кажется, этим летом я несколько ошибся. Мы действительно познакомились задолго до той встречи в Министерстве. – Затем, бросив задумчивый взгляд на О'Рахилли, он предложил: – В Больничное крыло, что ли? Дорогу я помню. – Напоследок он обратился к Люпину: – А все-таки здорово, что мы все собрались вместе. Все, кто остался...
– Я не состою в вашем штате, – мрачно заметил профессор ЗОТИ.
– Теперь можешь считать себя зачисленным, Гиппогриф.
– Честно говоря, уже не хочется, Жаворонок, – ехидно заметил оборотень. – Я нашел другую работу.
– Регуляция дементоров – не работа, а призвание, – изрек Уолтер, устремив взор куда-то к слуховому окошку под потолком и застыл в этом положении.
Снейпу пришлось напомнить ему:
– Мы собирались в больничное крыло.
_____________________

Преподаватели уже удалились, а Гермиона все продолжала смотреть им вслед:
– Выходит, Снейп и Уолтера знает? Откуда, интересно?
– Как – откуда? – хмыкнул Гарри. – Ведь профессор Снейп однажды провел пару интереснейших месяцев в Азкабане!
– Профессор Снейп – уникум, – заключил Рон. – Водит знакомство со всеми сомнительными личностями магического мира.
– Рон, – строго заметила Гермиона, – если ты про Уолтера, прошу не забывать, что он нас только что спас.
– Этого бы не потребовалось, если бы Гарри не полез со своим Патронусом. Зачета тебе, что ли, мало? В одном твой тезка прав – у тебя навязчивая идея.
– Не долго тебе радоваться осталось, – парировал Гарри. – Не исключено, что вашего Уолтера профессор Снейп называет попросту Рон. Как сокращенное от «Жаворонок».
Девушка хихикнула.
Рон посмотрел на нее с укором:
– Хорошо тебе, Гермиона... К твоему-то имени всякие дурацкие прозвища не сводятся.
– У меня к вам просьба, – прервал их Гарри. – Чтобы от вас Снейп ничего не узнал об этом Патронусе. – Он перешел на шепот, поглядывая на портреты.
– Конечно, Гарри, – заверила его Гермиона. – Можно подумать, первый год друг друга знаем.
____________________
Перед классом ЗОТИ к ним подлетел Малфой и драматическим шепотом сообщил товарищам по факультету и примкнувшей троице:
– Оказывается, мой отец приехал! И уже успел устроить мне головомойку... Понятия не имею, что он тут забыл посреди семестра...
– Тоже мне, удивил, – хмыкнул Рон, гордый своей осведомленностью. – Само собой, он с Уолтером притащился.
– А зачем? – Лицо Драко приобрело и вовсе растерянное выражение.
– Работает он теперь на него, вот зачем! А ты думал, с него обвинения за красивые глаза сняли?
От дальнейших потрясений Драко спасло появление все еще хмурого Люпина, который быстро разогнал всех по местам.
Вместо работы по болотным обитателям они писали контрольную на повторение пройденного материала. Ответив на все вопросы, Гарри от нечего делать предался размышлениям. На сей раз их объектом стал человек, личность которого, несмотря на значительный объем свалившейся на парня в последнее время информации, не стала понятней. При встрече этот светоч дементорного мира произвел на парня и вовсе странное впечатление.
С одной стороны, в нем было что-то, отличавшее его от всех известных Гарри людей, как магов, так и магглов; разве что он немного напоминал учителя естествознания в их с Дадли школе, которого и коллеги, и учащиеся дружно считали выжившим из ума, но все, что касалось его предмета: биологию, физику, химию, он знал настолько хорошо, что даже студенты колледжа бегали к нему заниматься.
С другой стороны, у Гарри в голове не укладывалось, как Уолтер мог быть правой рукой Волдеморта? Казалось, все в нем было живым противоречием этому факту. Хотя какой еще мог быть у Тома Риддла друг, кроме окончательно порвавшего связи с бренной реальностью? И все-таки Уолтер пришел к ним на помощь, доказывая, что его интересы противоположны вражеским. А может, все увиденное им и его друзьями – не более чем тонкий ход, мастерская игра? Или, что вернее, во время этого происшествия в лесу он попросту спасал своих... а студентов – заодно?
От этой мысли Гарри почему-то сделалось грустно. Он не стал дожидаться, пока Рон наконец допишет свою работу, или Гермиона отнимет ее у него и сдаст, взял учебники и вышел в пустынный коридор. Там, разместив свою ношу на пыльном подоконнике, он уставился на темную массу Запретного леса. Со дня на день деревья должны были покрыться зеленой дымкой, а пока их гигантская сеть раскинула голые ветви на фоне бледно-голубого неба.
Из состояния задумчивости его вывел легкий озноб. Обернувшись, он чуть не подпрыгнул: оказывается, за его спиной стоял Уолтер! Не задаваясь вопросом, откуда он взялся, Гарри схватил книги, намереваясь сбежать, но от неловкого движения учебники попадали на пол.
– Гарри Поттер, кажется? – обратился к нему Уолтер, нагибаясь за книгой.
Студент застыл в изумлении: все-таки это был первый случай в магическом мире, когда при знакомстве к нему обращались с небрежным «кажется»! Не то чтобы Гарри обиделся, но у него родилась мысль, что все события последних лет семнадцати для этого человека прошли мимо.
– Да, мистер Уолтер... – Парень в последний момент едва не добавил «кажется», но вовремя прикусил язык.
– Вы хорошо владеете заклинанием Анцерус Эритаре, мистер Поттер.
Гарри скромно потупил глаза, с досадой подумав, что тот видел лишь жалкое подобие Анцеруса – его вторую попытку.
– Дважды вызвать Анцерус без предварительной подготовки, – продолжил директор Азкабана, – выдающийся результат. Кстати, кем были ваши родители? – Уолтер наморщил лоб.
– Лили и Джеймс Поттеры. – На сей раз студент уже не слишком удивился. Для полноты комплекта гостю оставалось спросить только, что он, Гарри, делает в этой школе.
– Ах, да. Логично. Но... – Он вновь погрузился в глубокую задумчивость.
В коридоре показались Рон с Гермионой:
– Гарри, ты где? Мы на урок опоздаем!
Парень поспешил поднять остававшиеся на полу учебники и выжидательно уставился на Уолтера, но тот не проявлял инициативы к возвращению книг.
– Сэр, мне надо идти на следующий урок. Не могли бы вы отдать мои учебники? – не выдержал Гарри.
– Учебники?.. Ах, да, конечно... Надеюсь, мы с вами еще как-нибудь поговорим.
Гарри пробормотал нечто вроде прощания и поспешил за друзьями в подземелья, где его ожидала пара уроков зельеварения. В класс он влетел, уже приготовившись потерять баллы за опоздание, но Снейпа там не оказалось. Памятуя о некоторых инцидентах в прошлом, студент поспешил отойти от дверей и занять свое место. Прошло еще десять минут от урока, а профессор все еще не появлялся. Однако вскоре радость учеников разрушил Мастер Зелий собственной персоной, который-таки заявился в свой класс.
– Рецепт зелья на доске. В конце второго урока поставьте пробирки мне на стол. Тема письменной работы также на доске, можете либо написать ее в классе, либо взять на дом, но с дополнительным эссе. – Оттараторив все это, Снейп кинул на учеников дежурно-испепеляющий взгляд и удалился.
– Наверное, с профессором O'Рахилли что-то серьезное... – расстроилась Гермиона.
– Это на доске что-то серьезное, – буркнул Гарри, обозревая рецепт зелья. – Я думаю, это рецепт для Т.Р.И.Т.О.Н., не меньше.
– Зато письменное можно взять на дом... – мечтательно отозвался Драко.
– С эссэ, – поспешил испортить ему бочку меда Рон.
Разумеется, письменное не сделал никто: даже Гермиона успела лишь доварить зелье. На перемене, когда студенты все еще доделывали задание, вернулся Снейп.
– Письменное, что, никто не сдал?! – вопросил он оставшихся.
– Нет, сэр... Не успели, – отозвался Гарри.
– Не успели они... – заворчал профессор. – Как бы в следующем году мне на экзамене не услышать от вас что-нибудь подобное... Освободите помещение!
Но стоило друзьям покинуть кабинет, как их вновь обогнал зельевар.
– Не спешит он наши работы проверять, – заметил Рон.
– Может, это и к лучшему, – рассудил Гарри.
__________________
Поверив мадам Помфри, что состояние О'Рахилли стабилизировалось, профессор Снейп пошел проведать, как устроился Уолтер. Директор Азкабана не нашелся, зато по пути был обнаружен Люпин.
– Уолтера не видел? – тут же обратился к нему Снейп.
– Почему это вечно все спрашивают, где Уолтер, именно у меня? – возмутился профессор ЗОТИ. – У директора он. Уже час что-то обсуждают. Видимо, из области мировых судеб. Думаю, тебе следует пойти и послушать.
– Ты уверен, что я им не помешаю?
– Уверен, что директор будет тебе благодарен за избавление от нашего Жаворонка.
Подходя к дверям, Северус услышал характерные интонации: непробиваемо невозмутимую – Уолтера и уже порядком раздраженную – Дамблдора.
– Мистер Поттер имеет большой потенциал, – рассуждал директор Азкабана. – Я имею в виду, он уже владеет базовыми навыками, необходимыми для работы в РСД.
– У нас на мистера Поттера другие планы, Уолтер, – перебил его Дамблдор. – Куда более значительные, чем воспитание вашего преемника.
– Едва ли выбор новой главы Азкабана можно счесть незначительным. – Уолтер обернулся. – Северус?
– Вам что-нибудь нужно? – Дамблдор тут же поднялся с кресла.
Однако Уолтер не спешил отвлекаться от темы:
– Поверьте, в нашем мире существует совсем немного людей, подходящих на эту должность, при этом все они, в отличие от мистера Поттера, не получили никакой начальной подготовки. На роль Спасителя мира вы могли бы подыскать другого, а вот...
Директор судорожно вздохнул. Похоже, именно в этом ключе дискуссия и длилась уже около часа. Внезапно на лестнице послышался топот.
– Ну, кто еще там? – раздраженно обернулся директор Хогвартса.
____________
Люпин продолжал бродить по коридору неподалеку, поскольку на самом деле ему тоже было небезразлично, чем завершится дискуссия, а с приходом Снейпа появилась надежда на ее благополучный исход. Которая, впрочем, испарилась, как только в коридоре возник О'Рахилли – как будто не был несколько часов назад на грани смерти. И по мнению оборотня, лучше бы он еще с полчасика там понаходился.
– Где Уолтер? – Не дожидаясь ответа, О'Рахилли промчался мимо.
Люпину осталось только пожать плечами.
____________
Профессор Снейп первым догадался выглянуть на лестницу и узрел своего школьного друга, который порядком запыхался от крутого подъема, решив не полагаться на скорость движущихся ступеней. Быстро сориентировавшись в обстановке, зельевар преградил ему путь:
– Гарри, постой, сначала мне надо кое-что тебе объяснить! – быстро произнес зельевар.
– Это мне надо кой-чего ему объяснить! – О'Рахилли нетерпеливо махнул палочкой в сторону кабинета. От волнения в его речи яснее, чем обычно, прорывался ирландский акцент.
– Думаю, что сейчас не время... – пробормотал зельевар, инстинктивно следуя рукой за движениями его палочки.
– Лоэгайре, это ты? – спросил Уолтер, пытаясь выглянуть на лестницу. Снейп махнул ему рукой, веля отойти подальше, за пределы досягаемости.
– Я, фестрал вас всех задери! – О'Рахилли сделал попытку проникнуть в кабинет мимо зельевара, но тот толкнул его обратно к лестнице, выкрикнув:
– Рахилли, не сходи с ума!
Преподаватель Военных действий сделал глубокий вдох и уже ровным голосом произнес:
– Я ему кое-что должен...
– Знаю я, что должен! – перебил его Снейп. – Оставить в покое Уолтера, наконец, и не опускаться до преступления ради мести!
– Да что ты понимаешь! – взорвался O'Рахилли. – Не лезь, это наше с ним дело!
Пользуясь секундным замешательством профессора, он оттолкнул его руку и прорвался за дверной проем.
– Гарри, стой! – Снейп успел перехватить руку коллеги, в которой тот сжимал палочку. О'Рахилли попытался вырваться, от чего зельевар потерял равновесие и упал на столик директора, заставленный какими-то инструментами. Преподаватель Войны также не удержался на ногах, но мгновенно вскочил, взмахнув освободившейся рукой в сторону директора.
– Я должен остановить...
Также успевший подняться Снейп оттолкнулся от стены, и, не видя другого выхода, размахнувшись, ударил его по скуле. O'Рахилли, мигом потеряв сознание, рухнул прямо на руки только что вошедшему Люпину.
– Ну, дела... – только и смог сказать оборотень.
– Что это значит, Северус?! – разъярился директор. – Вы устроили драку в моем кабинете! Когда я брал вас на работу, я не ожидал от вас подобного безобразия!
Оглянувшись на истинного виновника, Снейп вздохнул:
– Простите, я не успел вытащить палочку...
– Северус пытался спасти жизнь мистера Уолтера, – вмешался Люпин. – Похоже, мистер О'Рахилли был склонен к излишне импульсивным действиям, пребывая в состоянии аффекта...
– Может, нам всем пора, наконец, отдохнуть? – категоричным тоном заявил директор.
– Я не буду возражать, если кто-нибудь захочет мне помочь, – добавил оборотень, оттаскивая О'Рахилли к выходу.
______________________
После перевязки профессор Снейп отправился в свой кабинет, где извлек из шкафчика темный флакончик – зелье с кровью василиска. Поднеся его к глазам, он досадливо вздохнул: жидкости осталось от силы на дюйм от донышка. Сунув флакон в складки мантии, профессор набрал такое количество пузырьков, что они едва умещались в руках и их приходилось придерживать подбородком.
В приемной он предоставил разгрузку лекарств медсестре и двинулся к выходу: сейчас у него не было никакого желания общаться с другом, который только что рассадил ему голову и навлек на нее же гнев начальства.
– Северус, подождите, – остановила его мадам Помфри. – На этой склянке нет этикетки. – С этими словами она, захватив несколько бутылочек, направилась в палату. Мастер Зелий с раздраженным вздохом двинулся за ней. Там он наскоро объяснил, что к чему в свалившихся на Больничное крыло богатствах, с силой опуская пузырьки на столешницу. Медсестра поглядывала на него с опаской, но удержала при себе замечание о том, что не стоит бить лекарства. Снейп развернулся, едва не смахнув мантией некоторые склянки – мадам Помфри торопливо отодвинула их подальше от края. Проходя мимо, зельевар бросил взгляд на единственную занятую койку.
Как это ни было странно после всех потрясений, О'Рахилли уже пришел в себя. Но зельевару все-таки показалось, что не вполне – настолько нетипичным для ирландца было тихо сидеть, сложив руки на коленях. На один глаз была предусмотрительно наложена примочка, под другим залегла глубокая тень.
Зельевар остановился напротив, саркастически поинтересовавшись:
– Что же ты не бежишь убивать Уолтера? Неужели даже твоему запалу приходит конец?
– Снейп, ты – чертов кретин! – буркнул О'Рахилли в ответ.
– Спасибо, ничего другого я и не ожидал, спасая тебя от очередных чудовищных ошибок, – процедил зельевар, двинувшись к выходу.
– С чего ты взял, что я угрожал Уолтеру?
Услышав его слова, профессор остановился:
– С чего? Возможно, для тебя это нормально – врываться в директорский кабинет, размахивая палочкой, и орать, что разберешься с Уолтером, которому, само собой, не угрожаешь! Впрочем, кому я это говорю! – Снейп всплеснул руками и отвернулся.
– Мне нужно было срочно сказать ему одну вещь. – O'Рахилли понизил голос. – Я боялся за его жизнь. Потому и бегал как оглашенный.
– Что? – Зельевар в изумлении приподнял брови. – Ты же говорил...
– Да мало ли, что я говорил, – буркнул Рахилли. – Ему угрожает большая опасность, Вер. Я должен был предупредить его...
– И это не могло подождать до окончания беседы с директором?
– ...именно до окончания беседы с директором, – закончил преподаватель Военных действий. – А тут ты со своими хулиганскими замашками. Теперь-то можно никуда не торопиться... – Он ухмыльнулся, дотронувшись до повязки.
Снейп нахмурился, опустившись на стоящую рядом койку:
– Кажется, я и впрямь дурака свалял...
– Не все же мне одному это делать, – утешил его О'Рахилли.
___________________________

Почти сразу же после посещения больничного отсека профессор Снейп вновь угодил на прием к Дамблдору. Престарелый волшебник, похоже, успел отойти от разыгравшегося перед ним прискорбного инцидента и снова был любезен с подчиненным как ни в чем не бывало.
– Северус, во всей этой неразберихе я чуть было не позабыл про одну крайне важную деталь, связанную с вами. – Дождавшись внимания со стороны зельевара, он продолжил: – Видите ли, у вас есть некоторые воспоминания, которые... крайне нежелательны для чужого внимания, особенно в случае Уолтера. Вы ведь понимаете, о чем я?
– Разумеется, сэр. Но вы действительно полагаете, что он захочет читать мои мысли? – с легкой иронией отозвался Снейп.
– Во-первых, если есть даже ничтожная вероятность, что ему может прийти такое в голову, это следует предотвратить. Во-вторых, я согласен с вами в том, что он едва ли станет делать это сознательно. Не говоря уже о том, на что вы не указали мне, вероятно, из деликатности, полагая, что я выпустил это из виду: Уолтер совершенно не владел легилименцией.
– Я подумал об этом, – кивнул Снейп, – но само собой, у вас есть некие причины опасаться за конфиденциальность моих мыслей, раз вы об этом заговорили.
– Вы читали труды Рафферти о природе дементоров?
Мастер Зелий скривился:
– Возможно, не с тем усердием, с каким следовало... но их общее содержание мне знакомо.
– В таком случае, вы хорошо представляете себе способ их взаимодействия с людьми.
– Дементоры ощущают людей на ментальном уровне, воспринимая эмоции, ощущения, простейшие мысли. Более сложные, вербальные конструкции им недоступны, поэтому для общения с ними необходимо использовать сенсорные образы: как, например, служащие РСД используют образы различных видов птиц вместо имен при передаче сообщений и приказов.
– Другими словами, они читают воспоминания, как открытую книгу, не прилагая к этому ни малейших усилий, – прервал его Дамблдор. – Также вам, разумеется, известно, какие изменения происходят с сотрудниками РСД по ходу службы.
Снейп передернул плечами:
– Они в некоторой мере обретают свойства дементоров по прошествии достаточно длительного срока. То есть, вы имеете в виду...
– В случае Уолтера это должно было приобрести почти абсолютный характер. Для вас не секрет, что он пошел на сотрудничество только потому, что знает: его время уже на исходе. Другими словами, ему не требуется даже намерения прочитать ваши мысли, чтобы походя просмотреть их все.
Зельевар нахмурился:
– В таком случае, мы уже опоздали: ведь он беседовал со мной.
Дамблдор качнул головой:
– К нашему счастью, это не так. Если бы он действительно натолкнулся на те воспоминания, то едва ли стал бы скрывать это, напротив, его реакция была бы весьма бурной. К тому же, при взаимодействии дементора с человеческим разумом перед глазами жертвы встают те самые воспоминания, которые просматривает в данный момент дементор, именно с этим связана тяжесть переживаний, сопровождающих контакт. Но у вас ведь не всплывало перед глазами ничего подобного?
Зельевар пару мгновений подумал над ответом и уверенно заявил:
– Нет, ничего.
– В таком случае, принять меры еще не поздно.
_______________________
На следующее утро Гарри, по обыкновению, проспал, допоздна засидевшись над эссе. Но вбежав в класс аж на семь минут позже положенного, парень обнаружил, что не один он припозднился: О'Рахилли также не явился на урок. Через пять минут пришел Люпин и сообщил, что на этот раз занятия проведет он.
Снейпа тоже пришлось дожидаться четверть часа, но ученики были с лихвой вознаграждены за свое терпение, когда профессор явился в класс с перебинтованной головой, словно герой маггловской войны. Но зельевар не разделил восхищения класса, бесцветным голосом сообщив:
– Рецепт зелья на доске. Работы сдадите через сорок минут. Время пошло.
Весь урок Снейп пребывал в весьма меланхоличном расположении духа – то есть, не снял ни одного балла.
Ответ на вопрос о происхождении травмы зельевара предстал перед ними днем позже: профессор О'Рахилли заявился в класс с таким колоритным синяком под глазом, что ученики восхищенно ахнули.
Правда, все эти перипетии взаимоотношений преподавателей не слишком волновали Гарри, который так и не успел вовремя стать работу по зельеварению, что грозило нешуточными последствиями, особенно учитывая «радужное» состояние духа Снейпа. Под конец дня Рону, видимо, надоело созерцать хмурую физиономию друга.
– Гарри, прекрати киснуть. Фред с Джорджем рассказывали, что Снейп все работы проверяет на выходных, поэтому не думаю, что тебя ожидают какие-либо неприятности, по крайней мере, на этой неделе.
Гарри фыркнул:
– Думаешь, на следующей неделе его отношение ко мне улучшится?
– Ну... Можно попробовать подложить ему работу. Близнецы пару раз так и делали.
– Рон, не дури, наверняка там уйма охранных заклинаний. – Гарри понизил голос, так как Гермиона вернулась от стеллажей к столу, где они занимались.
– Но Гермиона обошла их в кладовой, и это на втором-то курсе! Ты что, не помнишь, как она возмущалась по этому поводу? Еще говорила, что он принимает нас за тупых горных троллей. А уж в кабинете и подавно не должно быть ничего сложнее – ведь там он не хранит никаких драгоценных запасов.
– Может, и стоит попробовать, – согласился Гарри. – Даже если он меня поймает, вряд ли я смогу испортить его мнение о себе еще больше.
______________________
Случай выдался к вечеру следующего дня: согласно Карте мародеров, Снейпа в кабинете не было. Гарри взял дописанную работу, накинул мантию-невидимку и помчался к классу зельеварения. Там он не торопясь проверил дверь и прилегающую территорию на наличие охранных заклятий и проник в кабинет. Обнаруженные ловушки и впрямь обойти было несложно: видимо, профессор зельеварения был не слишком против подобной тяги к знаниям. Пачку с работами Гарри нашел на столе и поспешно запихнул свою в середину, стараясь не сдвинуть окружающие предметы ни на дюйм.
Подняв глаза от стола, парень заметил знакомое серебристое свечение в дальнем конце класса. Пройдя туда, он обнаружил, что на стуле, задвинутом под парту, стоит Омут памяти. Гарри вновь бросил взгляд на карту: Снейп все еще находился в учительской. Недоумевая, что тут делает это приспособление, Гарри ощутил приступ острого любопытства и не менее сильного предчувствия, что добром это не кончится. Наконец он решил, что только взглянет, что там вообще такое, и тут же уйдет: ведь, если ему повезет, он может вновь увидеть родителей... Студент склонился над Омутом, его сознание захватило не однажды испытанное ощущение падения.
____________________________
То, что с расчетами относительно родителей он обманулся, он понял практически сразу. Гарри очутился в сумрачной комнате, по-видимому, пустой, хотя его не оставляло чувство чьего-то зловещего присутствия. По каменному полу зазвучали шаги, отдающиеся в высоких сводах, пусть и приглушенные слоем пыли, которым были укутаны поверхности этого помещения. Вошедшим оказался профессор Снейп, что было вполне логично, поскольку, по всей видимости, он и был владельцем этого воспоминания. Зельевар выглядел уже вполне повзрослевшим и разве что несколько более худощавым, чем нынешний.
Сгусток сумрака у дальней стены неожиданно зашевелился. Студент понял, что, похоже, влип в серьезную неприятность; но пятно тьмы, оказавшееся Лордом Волдемортом, проследовало мимо, даже не взглянув в сторону юного посетителя.
Профессор Снейп согнулся пополам, опустившись на одно колено:
– Мой Лорд.
– Снейп, – Волдеморт остановился так, что Гарри открылась часть его лица из-под капюшона; оно еще не утратило человеческих черт, но глаза смотрели холодно и безжалостно, – ты будешь удостоен важного поручения.
Тот молча склонил голову в знак покорности.
– Ты ведь ученик Рафферти? И, кажется, родственник?
– Как многих других недостойных, мой Лорд, – отчеканил Снейп. Гарри отметил, что манера говорить, аффектируя отдельные слова, была свойственна зельевару уже в ранние годы.
– В таком случае, тебе должно доставить радость их сокращение.
Снейп вновь молча кивнул.
– Более достойные моей милости, чем Рафферти, успели понести наказание за то, что противились моей воле, но он так и не одумался. – Казалось, Волдеморт убеждает самого себя, а не застывшего перед ним Пожирателя смерти.
– Смерть предателям, – рявкнул Снейп, вытянувшись. – Смерть семье предателей.
– Смерть друзьям предателей, – заключил Темный Лорд. – Я поручаю тебе доставить ребенка Рафферти ко мне. Учти, что оказываемое тебе доверие предполагает суровый спрос, если что-нибудь пойдет не так. Возьми себе в помощь того, кого сам посчитаешь нужным.
Профессор Снейп в последний раз поклонился и вышел. Гарри показалось, что его поступь стала тверже. Мальчику вовсе не улыбалось оставаться с Темным Лордом наедине, но, поскольку Снейп удалился, картинка сменилась – на сей раз без головокружительного падения, словно с картины на заднике сдернули занавесь.

Перед Гарри предстала унылая всхолмленная равнина, позади виднелась полоса леса. Деревья почему-то стояли без листьев, несмотря на то, что было то ли лето, то ли поздняя весна, от этого становилось жутковато. Перед студентом стоял небольшой дом, сложенный из камня; к нему и направлялись трое: профессор Снейп и еще двое в одеяниях Пожирателей смерти.
Дверь распахнулась, из дома вышла девушка и остановилась на пороге, высокомерно вздернув подбородок так, что даже со своим небольшим ростом умудрялась глядеть на пришельцев свысока. Резковатые черты ее лица, обрамленные волной густых черных волос, кого-то сильно напоминали Гарри. Презрительно прищуренные зеленые глаза сверкали яростью.
– Я знала, что вы скоро заявитесь. – Зычный голос девушки прозвучал в обступившей их тишине, как удар хлыста. – Ожидали, что мы будем прятаться, как крысы?
Снейп выступил вперед. Несмотря на бесстрастное выражение его лица, Гарри заметил, что его будущий профессор сильно нервничает. Когда он заговорил, в голосе послышались почти умоляющие интонации:
– Энида, тебе ничего не угрожает.
«Так вот оно что!» – Гарри догадался, что присутствует при кульминации семейной драмы О'Рахилли.
Снейп продолжал:
– Мы только заберем ребенка, с ним ничего не случится. Мы вернем его, как только твой муж пойдет на попятную; без сомнения, так он и поступит.
– Думаешь, Бреоган встанет на задние лапки, едва ему покажут плетку? – Девушка бросала слова, как будто каждое из них было плевком в лицо мужчины. – Значит, ты совсем не знаешь своего учителя. – Она слегка шевельнула рукой, и Гарри заметил, что в рукаве она прячет палочку. Видимо, зельевар тоже ее углядел, поскольку его лицо застыло еще больше, а глаза судорожно следили за ее кистью; но вместо того, чтобы подать знак спутникам, он немного переместился в сторону, заслоняя женщину от них.
– Энида, подумай о ребенке.
Девушка тихо ответила:
– Я подумала. – Внезапно она выбросила руку вперед, выкрикнув: – Авада Кедавра! – зеленая молния прорезала воздух. Снейп чудом успел увернуться. Двое его спутников очнулись, и спустя мгновение тело девушки упало на траву.
– Я возьму ребенка, а вы пока проверьте остальные помещения, – распорядился Снейп.
«Небось чего поценнее к рукам приберут...» – язвительно подумал Гарри. Он остановился над мертвой девушкой, со странным чувством вглядываясь в ее лицо. Разыгравшаяся перед ним трагедия пробудила в нем не гнев, не жалость, а почему-то осознание невосполнимой утраты. Скосив глаза, Гарри вздрогнул: Снейп стоял в двух шагах, тоже всматриваясь в черты лица Эниды. Затем он резко оглянулся, словно почувствовав взгляд юноши, и двинулся вглубь дома.
Гарри пошел за ним, раздумывая: «У них это что, семейное? Чуть что – Авадой в лоб... Все-таки профессор Снейп – отважный человек».
Тем временем мужчина зашел в комнату с детской кроваткой. Гарри остановился на пороге, не в силах сделать ни шагу дальше. Пожиратель смерти склонился над колыбелью, протянув руки; внезапно со стороны входа послышался страшный шум, словно от одновременного падения трех комодов с лестницы, чьи-то выкрики и леденящий душу вопль. Снейп быстро оглянулся и, выхватив палочку, направил ее на кроватку.
Гарри меньше всего на свете хотел видеть, как он убивает ребенка, и всей силой своего разума принялся выдираться из видения. Время замедлилось, все словно скрылось за мутным стеклом, краски смешались в равномерный буроватый тон, и неожиданно дружелюбный голос сообщил:
– Вы вышли из воспоминаний, желаете посмотреть родословные?
«Реестр! – осенило Гарри. – Так вот где он был спрятан!»
– Да, желаю! – Он тут же оказался в просторном помещения, стены и пол которого скрывало золотистое свечение. Перед ним на низкой подставке лежала увесистая книга, призывно шелестящая листами.
– Чью родословную вам показать? – голос исходил из книги.
– Поттер, Гарри.
После секундной паузы книга вновь заговорила:
– Этого человека нет в реестре. Показать родословную Джеймса Поттера?
– Да, пожалуйста, – удивленно кивнул Гарри.
Книга прошелестела листами и раскрылась где-то ближе к концу. Страница была покрыта генеалогическими схемами, в ее нижней части он быстро нашел запись: «Джеймс Поттер», но от кружка, обозначавшего отца Гарри, не отходило ни одной веточки, свидетельствующей о браке или потомстве.
«Это что еще за новости?!» – удивился юноша. Впрочем, после недавних открытий то, что его родители не были женаты, не слишком сильно шокировало Гарри. Хуже было другое: судя по линиям родословной, детей у Джеймса Поттера в помине не было. «Ну, мама... » – подумал студент, а вслух произнес:
– Можно еще посмотреть родословную Лили Эванс?
– Конечно, – с нескрываемым удовольствием отозвалась книга и пролистнулась на несколько страниц назад. Вот тут-то Гарри порядком струхнул: детей у Лили Эванс тоже не было.
– П-простите, а внебрачные дети засчитываются?
– Разумеется. Вас интересует кто-то из них?
– Спасибо, нет, – вздохнул студент.
_______________________
Едва он подумал, что ему пора покинуть Омут памяти, как его вышвырнуло обратно в кабинет профессора Снейпа. Гарри повезло: похоже, он создал не настолько много шума, чтобы привлечь чье-либо внимание.
Покидая место преступления, Гарри предавался тягостным мыслям, что догадки о собственном происхождении он теперь может безуспешно строить хоть сотню лет, но парень вовсе не был уверен, что доживет до такого возраста, ибо Трелони настолько упорно предсказывала его скорую кончину, что, по маггловской теории вероятностей, хоть одно из ее предсказаний должно было сбыться. Поэтому он решил обратиться к лицу, непосредственно знавшему хотя бы его предполагаемых родителей. Таких в школе было немало, и наиболее подходящей кандидатурой представлялся профессор Люпин, как единственный – уже единственный – близкий друг его отца.
Полнолуние намечалось не скоро, поэтому Гарри смело направился в кабинет Защиты, где ему представилась сцена, весьма порадовавшая голодного студента. Профессор наслаждался Мерлин знает какой по счету чашкой чая и чем-то безусловно шоколадным.
– Профессор Люпин! – воскликнул Гарри, отвлекая его от мечтаний. – Можно задать вам пару вопросов? – спросил он, плотоядно оглядывая стол.
– Конечно... – рассеяно отозвался тот.
Изничтожив половину запасов преподавателя и выпив чашки три чая, Гарри наконец задал волнующий его вопрос:
– Скажите, сэр, вы знали, что я на самом деле не сын Поттеров?
Люпин от неожиданности целиком проглотил кусок шоколада, который держал в руках, едва не подавившись. Учтя этот печальный опыт, он сперва тщательно дожевал то, что оставалось во рту, отодвинул чашку и лишь тогда спросил:
– Откуда ты знаешь?
– Я все-таки видел реестр...
– Реестр? Надо же... Понятно... – в неподдельном удивлении отозвался профессор. – И чей же ты сын, в конце концов?
– Так это-то я и хотел у вас спросить! Выходит, и вы не знаете... – разочарованно потянул Гарри.
Люпин приподнял брови:
– Кое-что я все-таки знал. Что ты приемный ребенок, например. Вот Сириус – тот, видимо, знал все... Но связал себя клятвой хранить молчание.
– Не крестный, а сплошной облом, – вздохнул студент.
– Но из некоторых его... э-э-э... высказываний я сделал вывод, что брак твоих родителей был фиктивным. Видимо, это было частью какой-то операции Ордена. Меня на свадьбу вообще не приглашали, впоследствии Лили и Джеймсом жили уединенно, их навещал только Сириус. Когда я впервые увидел тебя, я еще подумал, что ты выглядишь несколько старше... Думается, Дамблдор хотел тебя спрятать.
– Ничего не скажешь, спрятали... – печально усмехнулся Гарри.
– Так уж получилось, – пожал плечами оборотень. – Но Волдеморт также ничего не знает о твоем происхождении.
– И все равно мечтает меня убить.
– Да, это непросто объяснить... – задумался профессор.
– А можно это сделать с помощью реестра? – сообразил юноша.
– Вряд ли, – Люпин покачал головой. – Видишь ли, тебе сменили имя, а в реестре такие вещи не отображаются. Тебя могли подменить кем угодно.
– Нет, не кем угодно! – сообразил Гарри. – Анцерус!
– Что – Анцерус? Все равно, ситуация не многим лучше: вместо сотни детей – дюжина отпрысков древних семейств... Ты можешь оказаться Малфоем... МакМилланом... Уизли...
– Роном? – поразился студент.
– Понятно, что не Джинни. Кроме того, существует множество детей, происхождение которых, хм, не афишировалось. И ты по-прежнему хочешь знать правду?
– Странно было бы не хотеть!
– Ладно, тогда слушай. С тех пор, как я понял, что ты не Поттер, я, движимый любопытством...
– Чем?!
– А что? – строго взглянул на него Люпин. – Да, у меня есть свои слабости. Я пытался выяснить, кто ты. Прежде всего, я подумал, что ты можешь быть сыном Сириуса...
– Это еще почему?
– Кому, как не лучшему другу подсунуть незаконнорожденного отпрыска? Но ты не волнуйся раньше времени. Я сварил зелье, которое показало, что степень твоего родства с Сириусом не больше, чем с любым другим. Тогда мое любопытство поутихло. Затем, много лет спустя, я сделал такой же тест на родство тебя со Снейпом...
– С кем?! – Гарри подскочил на месте.
– Что ты психуешь? – спокойно отозвался Люпин. – Я тебе тогда больше ничего не скажу.
– Я уже успокоился, – заверил его Гарри, хотя это утверждение было весьма далеким от истины. – Так при чем тут Снейп?
– Профессор Снейп, – поправил его Люпин и, отхлебнув из чашки, продолжил: – А ты не знал, что весь преподавательский состав судачит о том, что вы с ним мало того, что внешне несколько похожи, так еще и обладаете одинаково несносным характером?
– Что еще? – хмуро поинтересовался Гарри.
– Очень дальнее родство.
– И на том спасибо. И что это значит?
– На самом деле, ничего... Практически все магические семьи, особенно с древними родословными, родственны между собой. Наконец, я поставил тест на О'Рахилли...
– Этого-то за что приплели? – страдальчески возопил Гарри. – Только не говорите, что я на него похож!
– Похож. Ничего не попишешь, – философски рассудил Люпин. – Зря ты к нему так относишься. Он, между прочим, надежный сотрудник и верный товарищ... хоть и психопат, – подумав, заключил он.
Отметив про себя, что в Гермионином клубе почитателей тонкой-ранимой-возвышенной-и-столько-выстрадавшей души Рахилли, похоже, прибыло, Гарри поинтересовался:
– И кем же мне приходится этот ценный кадр?
– Результат будет только через месяц, Гарри. Это очень длительная процедура...
– Которая, может, ничего не даст, – нетерпеливо вздохнул студент.
– Сделаем новый, – отхлебнул остывший чай Люпин.
– Да я помру раньше, чем что-нибудь выяснится! – вспылил Гарри. – Может, проще разузнать, кто вообще придумал все это, и спросить у него?
Люпин посмотрел на него, прищурившись:
– Это-то выяснить нетрудно: организовал все Дамблдор. Но ты подумай сам, Гарри: он приложил столько усилий, чтобы скрыть это, и теперь просто так все выложит?
– Но если кто и имеет право знать, так это я! – не унимался студент. – Директор согласится с моими доводами, я уверен! К тому же, я уже почти совершеннолетний. Я и так знаю слишком много. Как говорил профессор Снейп, лучше все сразу рассказать, чем предоставить мне самому проводить изыскания...
– А если это скрывают, как раз, от тебя? – продолжал гнуть свое Люпин.
– Какой же в этом смысл, по-вашему?
– Вот это и требуется выяснить... – Оборотень задумался. – На твоем месте я бы не стал лезть на рожон. Если кто-нибудь узнает, что ты заинтересовался этим вопросом...
– Опять двадцать пять! – не выдержал Гарри. – И это называется свободное общество? Ни о чем нельзя заговорить, чтобы тебя не заткнули, потому что это либо тайна, либо кому-нибудь неприятно об этом вспоминать, да еще не нужно забывать о том, как это воспримут в Министерстве! Проще выпустить небольшую брошюру: «Перечень официально разрешенных в магическом мире тем», чтобы молодежь лишний раз не ошибалась, а не то, не ровен час, придут добрые дяди в серых балахонах! – Гарри с запозданием понял, что, возможно, далековато зашел в своих возмущениях.
Люпин невозмутимо допил чай, затем заговорил.
– Что же, ты прав. Я действительно боюсь задавать вопросы, ответы на которые несут смерть и ненависть. И этому меня научили в Азкабане.
Гарри поднялся и вышел. Его грызла уверенность, что он только что испортил отношения с самым близким ему взрослым магом из-за пары случайно вырвавшихся слов