Запутавшись в себе
Стены Лабиринта поднимались высоко, серые и холодные, будто равнодушные свидетели их беготни. Камень отражал звук шагов, и эхом разносился по пустым коридорам, равномерный, быстрый ритм, в котором слышалось и напряжение, и скрытая тревога.
Минхо бежал уверенно, чуть впереди, словно сам знал дорогу сквозь хаос каменных поворотов. Его движения были отточены, сильные, резкие, в них чувствовалась привычка к риску. Но каждый раз, оборачиваясь, он чуть дольше задерживал взгляд на Джессике, чем того требовала необходимость. Его глаза, серьёзные и сосредоточенные, каждый раз смягчались, когда он видел, что она рядом.
Джессика не отставала. Её дыхание было частым, но шаги оставались ровными. На лице читалось напряжение, но и что-то ещё. Лёгкая, почти незаметная дрожь, которая не имела ничего общего с усталостью. Каждый раз, когда их взгляды встречались, она отворачивалась быстрее, чем хотелось бы, пряча в себе то, что не поддавалось словам.
– Ты уверена, что успеваешь? — спросил Минхо, не сбавляя темпа. Его голос прозвучал резковато, но в нём сквозила забота.
– Уверена, — ответила она и ускорилась, — Я же не из слабых.
Он усмехнулся, но улыбка не дошла до глаз. Между ними повисло напряжение. Не от Лабиринта, не от страха, а от чего-то куда более хрупкого и тонкого, что каждый из них пытался скрыть.
Они свернули за очередной угол и замедлили бег. Идти рядом оказалось куда сложнее, чем бежать. Их плечи то и дело почти соприкасались, воздух между ними казался слишком узким, а пауза в разговоре слишком тяжёлой.
– Сегодня Лабиринт слишком тихий, — сказала Джессика, нарушая молчание.
– И именно поэтому мне это не нравится, — отозвался Минхо, глядя вперёд. Его голос прозвучал глухо, но рука невольно сжалась в кулак.
Он повернул к ней голову, и в его взгляде было больше, чем простая забота товарища. Сдержанная решимость, смешанная с тревогой, слабо прорывалась наружу, как огонь, который слишком долго держали под замком.
– Просто... держись рядом, ладно?
Его голос звучал сдержанно, но за этими словами чувствовалось больше, чем простая инструкция. Джессика уловила это и почувствовала, как сердце на мгновение сжалось. Она отвела взгляд, чтобы скрыть вспыхнувшее в глазах.
– Нам пора возвращаться в Глейд, — сказала она нарочито спокойно, и её голос чуть дрогнул, — Скоро ворота начнут закрываться.
Она ускорила шаг, будто хотела уйти вперёд, но на самом деле ей нужно было скрыться от того, что только что прозвучало между ними. Минхо ещё мгновение молчал, будто обдумывал, стоит ли что-то добавить, но в итоге лишь кивнул и пошёл дальше. Джессика обогнала его на полшага. Не потому, что спешила, а потому, что иначе было слишком тяжело идти рядом.
Путь обратно всегда казался длиннее, чем дорога вперёд. Лабиринт будто менялся: те же стены, те же коридоры, но сейчас они давили ещё сильнее, а тишина между ними становилась тяжёлой. Шаги гулко отдавались от камня, и каждый звук был слишком отчётливым.
Минхо краем глаза то и дело смотрел на Джессику. Его взгляд задерживался чуть дольше, чем следовало, особенно когда прядь её волос выбивалась из-под повязки и падала на лицо, когда она прижимала руку к стене, чтобы замедлить шаг на повороте. Он знал: не должен так смотреть. Но всё равно смотрел.
Джессика чувствовала на себе его внимание, хотя он делал вид, что полностью сосредоточен на пути. Это внимание сбивало дыхание больше, чем сама пробежка. Каждый раз, когда их плечи случайно задевали друг друга, она ускорялась на шаг, но тут же снова замедлялась, чтобы не отдаляться слишком далеко.
– Скоро ворота закроются, — сказала она, стараясь, чтобы голос прозвучал деловым, — Нужно ускориться.
– Успеем, — коротко ответил Минхо. Его тон был сдержанным, но в нём всё равно проскальзывала мягкость, которую он не мог скрыть.
Они шли рядом, и между ними повисло молчание. Не враждебное, не пустое, напротив, слишком насыщенное. В этой тишине было больше слов, чем в разговоре. Лабиринт вокруг казался живым, но именно они вдвоём наполняли пространство настоящим напряжением.
Вдали показался просвет, выход к Глейду. Тёплый свет пробивался сквозь тёмные каменные стены, и с каждой секундой шаги становились быстрее. Но вместе с облегчением, что они почти дома, появилось и другое чувство: чем ближе они подходили, тем сильнее оба понимали, что то, что повисло между ними в Лабиринте, останется невысказанным.
С последним рывком они выскочили из тени Лабиринта в освещённый Глейд. Воздух здесь казался совсем другим – мягче, теплее, наполненным запахом свежей земли и дыма от костров. Стены за их спинами начали двигаться, скрежет камня заглушил их дыхание, и сердце Джессики дрогнуло от облегчения: они успели.
Не останавливаясь, они направились к картохранилищу. Минхо бежал чуть впереди, и его шаги снова были быстрыми, деловыми, словно он хотел стереть из памяти ту паузу и тот взгляд, что остались в Лабиринте.
Но, пробегая мимо группы строителей, чей смех и стук молотков отдавался по поляне, Джессика услышала знакомый голос.
– Привет, Джесс! — крикнул Даниэль, махнув ей рукой, прищурившись от солнца.
Она на секунду сбавила шаг, почти остановившись, и улыбнулась ему в ответ — легко, почти тепло. Её рука тоже взлетела в коротком приветственном жесте, будто всё было самым обычным образом. Между ними проскользнула простая, человеческая дружелюбность, та, что ещё недавно казалась невозможной.
Минхо скосил на неё взгляд, и внутри его что-то напряглось. Он не подал виду, дыхание оставалось ровным, шаги чёткими, но где-то глубоко под кожей зашевелился вопрос: с каких это пор Джессика и Даниэль нашли общий язык? С каких пор она улыбается ему так, будто они давно знакомы?
– Можно тебя на минутку? Это важно, — выкрикнул тот.
– Сейчас приду, — ответила ему девушка.
Джессика, словно ничего не произошло, снова догнала Минхо и побежала рядом, сосредоточенная и спокойная. Её лёгкая улыбка ещё не успела полностью исчезнуть с лица.
– Сильно плохо, если я приду чуть позже? — она пыталась сбавить темп, чтобы не разговаривать во время бега, но он словно не слышал её, — Эй, можешь остановиться?
– Вы теперь друзья? — остановившись, спросил Минхо нарочито обыденно, будто просто ради разговора. Она бросила на него быстрый взгляд.
– Просто нормально общаемся, — ответила она спокойно, — В конце концов, мы все здесь в одной лодке.
Минхо кивнул, ничего не добавляя. Его лицо оставалось сосредоточенным, но за сжатой челюстью скрывалось больше, чем хотелось бы. Он ускорил шаг к картохранилищу, словно вся сцена ничего не значила. Но внутри всё же отложилось чувство — маленькое, не до конца понятное, но слишком острое, чтобы игнорировать.
– Наверное это было да, — пробубнила самой себе Джессика и, развернувшись, направилась к Даниэлю. Любопытство внутри брало вверх, ей было интересно узнать о чем таком важном он хотел поговорить.
Джессика подошла к Даниэлю, который уже с нетерпением ждал её, а в его глазах читалось нескрытое волнение.
– Ден, что случилось? — Джесс сложила руки на груди, ожидая ответа.
Он нервно оглядел поляну: шум молотков, чьи-то голоса, запах дыма — всё казалось слишком близко.
– Не здесь, — сказал он глухо, — Пошли.
Она недовольно вздохнула, но кивнула. Они свернули к лесу. Под ногами хрустели ветки, воздух пах смолой и влажной землёй. Через несколько минут Даниэль показал на поваленный ствол.
– Сядем тут.
Он первым опустился на землю, опёрся спиной о шершавую кору. Джессика помедлила, отряхнула рукой место от сухих листьев и села рядом. Спина ощутила прохладную шероховатость дерева, локоть слегка коснулся его руки. Несколько секунд тянулось молчание.Даниэль смотрел вниз, теребил в руках кусок коры. Наконец, выдохнул.
– Мне стыдно это спрашивать, но... я хочу знать правду. Это... правда, что ты избила Дилана? И ещё... — он резко отвёл глаза в сторону, голос сбился, — Что ты... со всеми тут... ну... спишь, — слова прозвучали неловко, будто он сам хотел проглотить их обратно.
Джессика медленно повернула голову, смотрела на него несколько долгих секунд. Потом резко встала. Земля под её ботинком хрустнула веткой. Она прошлась короткими шагами туда-сюда перед стволом, дыхание её участилось.
– Ты притащил меня сюда, чтобы повторять эту грязь? — голос её дрожал от ярости, — Серьёзно? — Она остановилась, вскинула руки, потом резко опустила их, — Ты хоть понимаешь, что спрашиваешь? Или думаешь, если мы пару раз нормально пообщались, то можно вот так спрашивать у меня о таком?!
– Я знаю, как это звучит. Мне самому противно. Но я услышал всё это не от кого-то там. От самого Дилана. И я... я не хочу верить ему. Я хочу спросить у тебя, — Даниэль сжал обломок коры так сильно, что тот рассыпался в ладони.
Джессика замерла. Несколько секунд молчала, затем тяжело выдохнула, будто выпустила воздух из груди, и снова села рядом. Прислонилась спиной к стволу, закрыла глаза, на мгновение уткнувшись затылком в шершавую кору.
– Слушай внимательно, — сказала та ровно, без истерики, но в каждом слове чувствовалась сталь, — Да. Я избила его. И на то были причины. Всё. Этого должно быть достаточно, — она разжала кулаки, потерла ладонью колено, постукивая пальцами, чтобы успокоиться, — Всё остальное — бредни. Я ни с кем здесь не сплю. Никогда. И точка.
Даниэль молчал, потом кивнул, всё ещё не поднимая глаз.
– Прости, что спросил так. Просто... я не знал, кому верить.
– Не слушай Дилана — перебила она, обернувшись к нему, — Он кретин.
Он кивнул ещё раз. Лицо его горело от стыда.
Джессика провела ладонью по стволу за спиной, встала, отряхнула штаны от прилипших иголок.
– Ладно. Пошли обратно, пока кто-нибудь не начал строить новые сказки.
Она пошла первой, шаг твёрдый и быстрый. Даниэль поднялся и двинулся следом, опустив голову. И тишина между ними на этот раз была уже не напряжённой, а глухой, тяжёлой — как после разговора, который лучше было бы не начинать.
Когда они вернулись на поляну, солнце уже клонилось к закату, и длинные тени от строек и костров ложились на землю, делая Глейд будто чужим, перекошенным. Шум повседневной работы постепенно стихал, но голоса всё ещё слышались — смех, перебранки, короткие выкрики.
Джессика шла быстрее, чем нужно, почти торопилась, будто хотела поскорее спрятать внутри себя всё, что произошло в лесу. Даниэль держался чуть позади, не решаясь снова заговорить. Его шаги были нерешительными, и это только злило её ещё сильнее — впрочем, она и сама не знала, на кого больше злится: на него, на Дилана или на себя за то, что вообще пошла с ним.
Джессика зашла в картохранилище. В хижине было прохладно и тихо. Сквозь маленькие щели в стенах пробивался тусклый свет, освещая разложенные на столе карты. В воздухе витал запах старой бумаги, земли и пыли, осевшей в углах.
Девушка кинула свой взгляд на Минхо, который сразу же обратил на неё внимание. Взгляд был холодным. Слишком спокойным, чтобы быть настоящим.
– Ты слишком долго, – сказал он ровно, без интонаций.
– У меня был разговор, – ответила она так же спокойно, стараясь не выдать лишнего.
На мгновение между ними повисла пауза. Слишком долгая. Они замерли, смотря друг на друга.
– Понятно, – коротко бросил он и отвернулся, делая вид, что сосредоточен на своих делах.
Но внутри у него всё гудело. Разговор? О чём таком важном можно было говорить с этим парнем в лесу, подальше от остальных?
Джессика почувствовала, как в груди неприятно кольнуло. Она хотела что-то сказать, объяснить, но слова застряли. И она лишь сжала губы, и направилась к столу.
Джесс вместе с Минхо склонились над макетом Лабиринта. Она аккуратно наносила новые заметки, сверяясь с блокнотом, а рядом Минхо чертил очередной изгиб стены, его рука двигалась быстро и уверенно.
Но иногда его движения прерывались. Вместо того чтобы смотреть на карту, он задерживал взгляд на Джессике. Сначала коротко, будто случайно. Потом чуть дольше. Его глаза скользили по её сосредоточенному лицу, по пальцам, аккуратно держащим карандаш.
Она замечала это, но долго молчала. Списывала на усталость, на то, что ей просто кажется. В конце концов, Минхо всегда был строг и сосредоточен, и девушка боялась надумать лишнего. Но каждый раз, когда поднимала голову, встречала его странный, внимательный взгляд и сердце невольно сжималось.
Джесс старалась отмахнуться, углублялась в работу, делала пометки, вытирала ладонью пыль со стола. Но когда в очередной раз поймала его взгляд прямо на себе – настойчивый, слишком внимательный, будто он хотел что-то сказать, но не говорил, Джессика не выдержала.Она отложила карандаш и, чуть прищурившись, спросила.
– Минхо... что такое?
Он будто не ожидал вопроса. На мгновение отвёл глаза в сторону, сжал губы и опёрся ладонями о край стола, словно обдумывая, что ответить. Тишина натянулась между ними, прерываемая лишь скрипом дерева и далёкими звуками Глейда за стенами.
– О чем ты? — пытаясь не сдать самого себя, интересовался тот.
– Не делай вид, что ничего не понял, — Джесс сделала пару шагов в его сторону, — Чего ты так пялишься, будто бы я убила кого-то?
– Не пялился я на тебя, — он наигранно усмехнулся, пытаясь не выдать свою ложь.
– Пялился, — утверждала та. Джессика по его глазам понимала, что она права, а он просто пытается убежать от вопроса, — Я по тебе вижу, что ты нервничаешь, а значит врешь мне. В чем дело, Минхо?
Минхо выпрямился, оттолкнувшись от стола, и резко отошёл на пару шагов назад, будто расстояние могло помочь ему справиться с тем, что бурлило внутри. Его плечи напряглись, взгляд стал жёстче.
Он ненавидел это чувство — слишком близкое, слишком опасное. Джессика видела в нём то, что он отчаянно пытался скрыть, и это злило его ещё сильнее. Она понимала без слов, а значит — разрушала его защиту, ту самую, что держала его сосредоточенным бегуном, лидером, а не кем-то слабым.
– В чём дело?.. — повторил он, но голос его стал резче, — Может, ты сама перестанешь всё придумывать, а? Да, я смотрю на тебя и что? Мы вместе бегаем, вместе работаем. Я должен за тобой следить, это моя обязанность!
Слова звучали отрывисто, как удары. Джессика невольно отпрянула, сжав блокнот в руках.
– Что я сейчас сделала? — тихо сказала она, — Накричал на меня из-за того, что я поинтересовалась про твои гляделки в мою сторону? Серьезно?
Джессика стояла неподвижно, глядя на него широко открытыми глазами. И в этот момент Минхо понял: он сорвался не на неё, а на самого себя. Но слова уже прозвучали, и взять их обратно было невозможно.
– Меня бесит твое отношение ко мне, — она старалась говорить спокойно, но дрожь в голосе выдавала её.
– А меня бесит то, что ты не учишься на своих же ошибках, — резко выпалил тот.
– На каких еще ошибках? — не понимая переспросила та, нахмурив брови.
– Да брось, Джесси, — тяжело вздохнув начал он, — Ты не понимаешь? В Глейде опять новенький, опять он тут же вешается на тебя, что вполне объяснимо, ведь ты и единственная девушка тут. А ты вновь ведешься на милое личико, не думая о последствиях. Или ты уже забыла чем закончилось все в прошлый раз? — Минхо вопросительно взглянул на неё, наблюдая за реакцией, — Ты не должна с ним так общаться.
Джессика резко подняла голову, и на этот раз в её глазах вспыхнул огонь. Она больше не собиралась молчать.
– Что ты себе позволяешь, Минхо? — её голос дрогнул, но не от страха, а от нарастающей злости, — С каких это пор ты решаешь, с кем мне стоит разговаривать, а с кем нет?, — после этих слов он нахмурился, собираясь что-то возразить, но она не дала ему шанса, — Ты ведёшь себя так, будто я маленькая девочка, которая не понимает, что делает, — девушка шагнула ближе, её руки дрожали, но она даже не пыталась этого скрыть, — Да, я улыбаюсь, я могу дружить, я могу говорить с кем угодно. И это моё дело, понял?
Каждое слово резало воздух. Джессика чувствовала, как в груди всё клокочет: обида и боль от того, что именно он, Минхо, смотрел на неё так, будто знал лучше, как ей жить.
Она тяжело выдохнула, прижимая ладони к столу с картами, чтобы хоть как-то сдержать дрожь в теле. В груди всё сжималось от злости и боли одновременно. И под этой злостью жгло ещё одно чувство — разочарование. Разочарование в том, что именно он, человек, которому она только начинала доверять, позволял себе обращаться с ней так.
– Ты не понимаешь, как это унизительно, — добавила она тише, но куда резче, — Когда ты смотришь на меня и видишь не напарницу, не человека, а какую-то слабую идиотку, которую надо спасать от самой себя, – та резко оттолкнулась от стола и отступила назад, словно боялась, что если останется рядом, то не выдержит и сорвётся ещё сильнее.
Минхо стоял, сжав кулаки, его челюсть напряглась так, что побелели скулы. А Джессика чувствовала, как в груди всё колотится — злость, обида, боль и... что-то ещё, то, что она боялась назвать. Минхо отвернулся, упёрся руками в край стола. Несколько секунд он молчал, и в этой тишине слышалось только его тяжёлое дыхание. Когда он наконец заговорил, голос звучал глухо, будто слова рвались изнутри против воли:
– Ты знаешь, почему я так реагирую, Джесси... — он сжал зубы и чуть опустил голову, — Просто не хочу, чтобы все вновь повторилось.
– И что теперь, — её голос стал тише, но раздражение все еще присутствовало, — Может быть меня запереть где-нибудь, чтобы никто даже смотреть на меня не мог?
– Нет, но.. — начал тот, но девушка не дала ему договорить.
– Без но, — отрезала она, — Я сама смогу за себя постоять, ты ведь знаешь это.
– Знаю.. — прошептал Минхо, опуская взгляд в пол. Как парень может объяснить ей то чувство, которое появляется, когда он видит её с другими, если сам не понимает, что это такое, — А вдруг не сможешь? Вдруг произойдет то же самое, что и тогда.
– Хватит об этом напоминать, — воспоминания больно ударили по ней, заставляя глаза слезиться, — С каждым разом я все больше осознаю, что рассказать тебе об этом было ошибкой.
Минхо и Джессика стояли в молчании. Тяжёлое дыхание постепенно выравнивалось, сердца всё ещё колотились, но злость уже уступала место чему-то другому, пониманию, тревоге, осторожной заботе.
Он медленно опустил плечи, отошел к столу и снова взял карандаш. Джессика стояла неподвижно, наблюдая за ним. Сердце её колотилось, и постепенно она начала осознавать: он не хотел её контролировать. Он переживал, боялся, что кто-то может причинить ей боль, как в прошлый раз.
Джесс долго собиралась с мыслями, отступала мысленно и физически на шаг, будто боялась, что снова сорвётся. Но наконец решилась. Сделала глубокий вдох, подошла к Минхо и протянула руку. Медленно. Осторожно.
Минхо сначала моргнул, не сразу поняв, что она делает. Его взгляд задержался на её пальце, на мизинце, который чуть дрожал.
Она коснулась его мизинца, едва, почти случайно. Минхо напрягся, но не оттолкнул её. Его палец дотронулся до неё. В этом мгновении было одновременно тепло и странное напряжение. Они оба знали, что между ними ещё висит недопонимание, обиды, вопросы, которые не решены. Её глаза искали хоть какой-то отклик, но Минхо молчал. Его лицо оставалось сосредоточенным, слегка нахмуренным, и Джессика почувствовала, как внутри её сердца поднимается смешанное чувство облегчения и тревоги. Облегчение — потому что он не оттолкнул, тревога — потому что это не решало их проблем.
Минхо едва заметно сильнее сжал её мизинец. Его взгляд скользнул на неё — короткий, быстрый. Джессика слегка улыбнулась, почти незаметно, и в этот момент им обоим стало ясно: между ними всё ещё есть недосказанность, но и желание понять друг друга тоже существует.
Они молчали, возвращаясь к картам. Их руки почти случайно иногда касались друг друга, и каждый контакт был лёгким напоминанием: даже если между ними остались недосказанные слова, они всё ещё рядом. Мизинец стал маленьким, хрупким символом доверия, которое пока не было полным, но уже начало появляться.
– Я не должен был так реагировать, — не поднимая взгляда на неё, говорил парень, внутри которого все еще оставалось то самое странное чувство. Его голос был тихим, будто эти слова пришлось вырвать из себя.
Джессика не стала спорить. Она лишь кивнула и облокотилась о край стола. Внутри ещё оставалась обида, но злости уже не было. Большую часть мыслей занимало непонимание.
– Иногда ты смотришь на меня так, будто я вот-вот сделаю что-то глупое, — проговорила она спокойно, стараясь уловить его реакцию.
– Я знаю, что ты не такая, — ответил он сразу, и в голосе прозвучала неожиданная твёрдость, – Просто... ты рискуешь слишком много, — Минхо замолчал, будто сказал лишнего.
Джессика опустила взгляд на карту. Она медленно провела пальцем по линии стены, чтобы скрыть лёгкую дрожь в руках.
– Может, это просто моя природа, — тихо заметила она.
– Может, — ответил он, и в этом слове звучало больше, чем простое согласие.
Между ними повисла пауза. Тишина не была пустой, наоборот, слишком насыщенной. Джесс чувствовала, как её дыхание становится быстрее, когда он снова посмотрел на неё, а она сделала вид, что не замечает.
– Ты всегда держишь всё в себе, — сказала та чуть мягче, почти с улыбкой, — Иногда это... бесит.
– А ты слишком много спрашиваешь, — усмехнулся он краем губ, но в глазах его мелькнуло тепло.
Они оба отвели взгляд, вернулись к картам, но напряжение никуда не делось. Их руки оказывались рядом слишком часто, и каждый раз никто не убирал их. Джессика понимала, что могла бы прямо спросить его, что он чувствует. Но язык будто не слушался. А Минхо, напротив, казался готовым сказать что-то важное, но каждый раз будто глотал слова обратно.
И от этого молчания становилось только тяжелее.
*
Ночь была тёмной и прохладной. Лес окутывал Джессику мягкой тишиной, и лишь редкий шелест ветра в листве напоминал, что мир вокруг жив. Она сидела на корнях старого дерева, обхватив колени руками, и смотрела в темноту, туда, где между ветвями пробивался узкий луч луны.
В груди всё сжималось, но не так, как раньше — не от страха и не от злости. Скорее от чего-то непонятного, нового. В голове вертелись обрывки разговора с Минхо, его резкие слова, его взгляд, который словно прожигал её насквозь. Каждый раз, когда она вспоминала, как он смотрел, сердце начинало биться быстрее. Но при этом внутри поднималось и раздражение, и странное тепло одновременно. Девушка тяжело выдохнула, уткнулась лбом в колени.
«Что со мной не так?.. Почему я вообще думаю об этом? Зачем?»
Мысли путались, словно лес вокруг становился всё гуще. Ей казалось, что она теряет контроль над собой, что не понимает собственных реакций.
И всё же, сквозь злость и усталость, в ней вспыхивало что-то другое. Нечто тихое, едва заметное, но упрямое. Как слабый огонёк, который не хотел гаснуть.
Джессике было страшно признаться самой себе: её тянет. Не просто к разговору, не просто к дружбе. Но это чувство ещё не имело названия в её голове — слишком новое, слишком непривычное. Она только ощущала, как сердце реагирует быстрее, чем разум успевает что-то объяснить.
В темноте она снова закрыла глаза и прислушалась к собственному дыханию. Лес казался безопаснее, чем люди. Здесь никто не мог заметить её смятения. Никто не увидит, как в её груди зарождается что-то, что она пока не готова принять.
И тут позади послышался треск ветки. Джесс настороженно подняла голову.
– Ну конечно... — тихо пробормотала та, когда из темноты показались знакомые силуэты.
– Знал же, что мы её тут найдём, – негромко сказал Ньют, выходя из тени. В его голосе звучала лёгкая улыбка.
– Ага. Ушла снова прятаться, – добавил Галли, но без осуждения. Скорее с тем спокойным пониманием, которое бывает только у тех, кто рядом слишком давно.
Джесс тихо вздохнула, но на лице мелькнула тень улыбки.
– Вам двоим вообще спится? – спросила она устало.
– Ну знаешь, — начал Ньют, — Мы хотели просто поболтать, но нигде не могли тебя найти. И вот желание спать сразу пропало, когда поняли, что нужно тебя искать.
– А если я не хочу, чтобы меня искали? — отведя взгляд
– Тогда нам пришлось бы всё равно искать, — мягко сказал Галли, — Потому что мы твои друзья.
Она на секунду прикрыла глаза. В груди снова кольнуло: то же самое ощущение, которое не давало покоя весь вечер. Будто её тянуло к людям рядом, и одновременно хотелось оттолкнуть их, чтобы не видели, какая она сейчас.
– Знаете... — начала она нерешительно, голос прозвучал тише, чем хотелось, — Иногда мне кажется, что я сама себя не понимаю.
– Это нормально, — ответил Галли, прислонившись спиной к дереву, — Мы все тут иногда теряемся в себе.
– Но у тебя это по-другому, да? — вставил Ньют, глядя на неё внимательнее, — Ты всегда держишь всё в себе, а потом уходишь вот так.
Джесс вздохнула. Она не знала, стоит ли делиться, но слова сами сорвались.
– Просто... иногда кто-то смотрит на тебя так, что у тебя всё внутри переворачивается. И ты не понимаешь, что это значит. То ли злость, то ли... что-то ещё.
На лице Ньюта появилась лёгкая, понимающая улыбка. Галли чуть приподнял бровь, но промолчал.
– Может, это и не злость, — спокойно сказал Ньют, — А то самое что-то ещё. Просто ты ещё не готова это признать.
Джессика нахмурилась, уткнулась взглядом в свои ладони.
– Но от этого только труднее, — призналась она, — Будто теряешь контроль.
– Контроль, Джесс, это миф. Никто из нас им не владеет. Мы просто учимся не сойти с ума, — усмехнулся Галли.
– Но это и есть самое страшное, — шёпотом добавила она, — Что я уже не знаю, чего боюсь больше: того, что это чувство исчезнет... или того, что оно останется.
После этих слов повисла тишина. Лес шумел, где-то вдали крикнула ночная птица.
Ньют слегка накрыл её руку своей ладонью. Его прикосновение было лёгким, почти невесомым, но в нём было то самое тепло, которое она искала.
– Не бойся. Ты не одна. Даже если сама пока не понимаешь, что чувствуешь.
Джесс посмотрела на него, потом на Галли. И впервые за весь день позволила себе чуть-чуть расслабиться. В груди всё ещё было тяжело, но вместе с тем — странно светло. Джессика провела пальцами по коре дерева, стараясь скрыть волнение.
– Иногда мне кажется, что всё стало слишком сложно, — тихо сказала она, — Я сама не знаю, что со мной. Словно всё внутри меняется... будто я становлюсь кем-то другим.
– Это не плохо, — заметил Ньют, глядя прямо на неё, — Это значит, что ты живая. Ты чувствуешь.
– Просто скажи честно, это всё из-за кого-то, да? — Галли усмехнулся, но без привычной резкости.
– Что?.. Нет, я просто... — Джесс вздрогнула.
Она осеклась. Слова застряли в горле. В голове всплыл его взгляд — такой резкий, но одновременно полный чего-то, что она не могла разобрать. И голос. Даже когда он кричал, в нём звучало неравнодушие. Сердце стукнуло сильнее.
– Не знаю, — выдохнула она, — Может быть.
Ньют чуть склонил голову. В его глазах было то самое понимание, которое сбивало с толку.
– Если это так... то тебе не обязательно всё раскладывать по полочкам прямо сейчас. Иногда сердце знает раньше, чем голова.
– Главное, чтобы этот кто-то тебя не сломал. Ты и так уже достаточно на себе тащишь, — Галли хмыкнул.
Джесс отвела взгляд. Она не хотела говорить имя, не хотела признавать даже себе, что всё это из-за Минхо. Но отрицать было всё труднее. Каждый раз, когда она вспоминала его голос, его упорство, его взгляд — в груди будто вспыхивала искра.
– Я не хочу, чтобы кто-то имел такую власть надо мной, — сказала она чуть резче, чем хотела, — Но, кажется... это уже происходит.
Её друзья молчали. Лишь ветер прошелестел в кронах. Джессика вздохнула и спрятала лицо в ладонях.
– Чёрт, даже сама не понимаю, что со мной.
– Ты поймёшь. Просто дай себе время. И не бойся того, что чувствуешь, — Ньют осторожно сжал её плечо.
– Главное, Джесс, только не делай вид, что всё в порядке. Мы-то знаем, что это не так, — Галли откинул голову к дереву и пробурчал, почти улыбаясь.
Она подняла глаза и вдруг почувствовала, что внутри становится легче. Да, всё ещё путанно, но теперь — не так страшно. Она была не одна.
– Еще и Дилан продолжает пусть про меня слухи, — добавила та, понимая, что лучшего момента не найдет. Ей надоело держать это все в себе, — Даниэль сегодня спрашивал у меня про это.
– Вот гад, — сразу отозвался Галли, поднимая голову, — Я его длинный язык... в одно место ему же и засуну.
– Галли, успокойся. Такие разговоры всегда будут, — парень перевел свой взгляд на подругу, — Ты ведь единственная девушка тут, Джесс. Люди видят то, что хотят видеть, — Ньют чуть нахмурился, но голос его оставался спокойным.
– Но мне больно от того, что всё это доходит до остальных. Я устала доказывать, что я не такая, какой они меня делают в их историях, —
Она сжала руки в кулаки, чувствуя как внутри поднимается волна раздражения.
– Тебе и не нужно никому ничего доказывать, — сказал Ньют, — Те, кто рядом с тобой по-настоящему, и так знают правду.
– Особенно те, кто из-за тебя готов сорваться на каждого второго, — кивнув, добавил Галли с кривой усмешкой.
– Что ты имеешь в виду? — подняв на него взгляд, спросила та.
– Ну... — он пожал плечами, будто сказал что-то случайное, — Просто есть те, кому ты важнее, чем ты сама думаешь.
Она нахмурилась, в груди предательски кольнуло. В голове тут же всплыл его образ: твёрдый взгляд, резкий голос, тот самый мизинец и его фразы.
– Я не понимаю... – пробормотала она, хотя понимала слишком хорошо.
– Может, и правда пока не понимаешь. Но когда придёт время, то ты поймёшь. И это будет не так страшно, как кажется, — Ньют посмотрел на неё мягко, почти с улыбкой.
Джесс опустила глаза, чувствуя, как щеки начинают предательски теплеть.
В груди снова зажглось то самое чувство — странное, непривычное, от которого хотелось одновременно убежать и держаться за него обеими руками.
Некоторое время они ещё сидели в молчании. Лес был тихим, только изредка где-то вдалеке доносился треск ветки или шорох листвы. Джесс наконец позволила себе немного расслабиться, опершись спиной о ствол. Её мысли всё равно путались, но рядом с ними было легче дышать.
– Ладно, — первым нарушил тишину Ньют, поднимаясь на ноги, — Хватит философии на сегодня. Уже ночь.
– А завтра будет новый день, и ты снова будешь бегать, таскать блокнот и спорить со всеми, — добавил Галли с усмешкой, — Так что спать тебе нужно точно не меньше нас.
– Вы как два старика, честное слово, — Джессика закатила глаза, но в уголках губ мелькнула усталая улыбка.
– Старики обычно мудрые, – подхватил Ньют и протянул ей руку.
Она немного поколебалась, но всё же вложила ладонь в его. Встала, отряхивая с одежды опавшие листья.
– Пошли, — сказал Галли, вставая следом, — Мы проводим. А то вдруг снова решишь сбежать.
Трое двинулись обратно к Глейду. Луна освещала тропинку, и шаги по земле звучали неожиданно тихо. Ньют шёл рядом, слегка придерживая её за локоть, будто боялся, что она снова исчезнет. Галли шёл чуть сзади, но взгляд его всё время был настороже, как у охранника.
Когда они вышли из леса, Глейд уже спал. Тёмные хижины, лишь кое-где слабые огоньки. Всё казалось мирным, почти домашним.
У дверей её хижины они остановились.
– Спасибо, — тихо сказала Джесс, обведя обоих взглядом, — За то, что пришли. За то, что... были рядом.
– Мы всегда будем рядом, — просто ответил Ньют, слегка улыбнувшись.
– Не переживай насчёт слухов и прочего, — добавил Галли, — Те, кто знает тебя, знают правду. А остальное... ерунда.
Джесс кивнула. В груди снова кольнуло знакомое тянущее чувство, от которого она уже не могла отделаться. Она открыла дверь, но прежде чем скрыться внутри, задержала взгляд на своих друзьях.
– Спокойной ночи, — сказала она чуть тише, чем хотела.
– Спокойной, Джесс, — отозвался Ньют.
– Смотри только, без ночных побегов, — буркнул Галли, но в его голосе звучала тёплая забота.
Она вошла внутрь и прислонилась к двери. В груди всё ещё пульсировало, будто сердце отбивало лишние удары. В памяти снова всплыл его взгляд. Минхо. Она сжала пальцы, словно пытаясь удержать это чувство, и прошептала самой себе.
– Я правда не понимаю, что со мной...
Ночь поглотила её хижину, и тишина снова окутала Глейд.