Спокойствие
Утро выдалось необычно тихим. Даже привычное ворчание поваров и гулкие голоса рабочих в лагере звучали как-то приглушённо. Солнце только-только поднималось, разливая мягкое золотое сияние по верхушкам деревьев, а воздух был свеж и пах землёй. Джессика поймала себя на том, что впервые за всё время в Глейде ей казалось, будто мир на секунду замер.
Сегодня был её выходной. Бегуны редко получали передышку, и большинство в такие дни старались спать до полудня или сидеть у костра. Но Джессика не могла сидеть без дела. Она направилась к плантациям.
– Я думал, выходной, это когда ты отдыхаешь, — услышала она позади ленивый голос.
Она обернулась: Ньют стоял, облокотившись на лопату, со своей фирменной кривой ухмылкой.
– А я думала, что работа в Глейде не кончается никогда, — парировала она, перехватывая у него ящик с зеленью. — Вот и решила помочь.
– Ты безнадёжна, — усмехнулся он, но не спорил.
– Должен же хоть кто-то спасти тебя от переработки, — улыбнувшись ответила та.
Они вместе принялись за работу: собирали овощи, проверяли листья, перетаскивали ящики. Джессика, привыкшая к постоянному бегу и напряжению, чувствовала, как размеренный труд действует на неё почти успокаивающе. Земля была тёплой, солнце ласковым, а рядом люди, которым она доверяла.
И вдруг она поймала себя на том, что улыбается сама себе.
Вчерашний вечер всплыл неожиданно ярко. Ссора с Минхо обычное дело. Он вечно колкий, она не из тех, кто молчит в ответ. Слова летели резкие, и если бы кто-то со стороны наблюдал за ними, подумал бы, что они вот-вот вцепятся друг другу в волосы. Но потом, совершенно внезапно, он протянул ей мизинец.
И почему-то это простое, детское примирение оставило в груди тепло. Даже сейчас, на плантациях, среди моркови и зелени, Джессика снова ощущала лёгкое покалывание где-то в груди, вспомнив этот момент.
Теперь, сидя среди грядок, ощущая под пальцами влажную землю, Джессика снова почувствовала то лёгкое, щемящее покалывание где-то глубоко внутри. Её губы сами по себе изогнулись в мягкой улыбке.
Но она тут же спохватилась. Резко опустила взгляд на ящик, схватила морковь и заставила себя сосредоточиться на работе.
– Нет. Сегодня не время думать о нём. Сегодня мне просто нужна тишина — промелькнуло в её голове.
– Ты чего? — Ньют заметил её улыбку, — Нашла морковку забавной формы?
– Угу, именно, — буркнула она, заставляя себя хмыкнуть, — Глянь, эта явно похожа на тебя.
– Осторожнее с морковкой, Джесс. Если сломаешь, обидятся и морковь, и повар. И лично я, — он оперся на лопату, наблюдая за тем, как она копается в земле.
– Да уж, потеря моркови это трагедия века, — рассмеялась она, и в её смехе впервые за долгое время не было напряжения.
Ньют уже собрался что-то ответить, но их разговор перебил знакомый голос.
– Вот это да. Нашла себе новое призвание? — протянул Галли, подходя с охапкой дров. Он остановился рядом и смерил Джессику насмешливым взглядом, будто обнаружил что-то невероятно забавное, — Великая бегунья Глейда теперь возится с морковкой. Это что-то новенькое, — ухмыльнулся он.
– Лучше морковка, чем дрова, — спокойно парировала Джессика, даже не поднимая глаз, — С ними хотя бы можно пообедать, — после её слов Ньют прыснул, а Галли закатил глаза, но не сдавался
– Ты смотри, какая у нас быстрая на язык. Неудивительно, что Минхо с тобой теперь водится.
У Джессики внутри что-то тёпло дрогнуло, как будто от его имени в воздухе стало жарче. Она почувствовала, как уголки её губ предательски дёрнулись вверх. Но, быстро наклонившись к ящику с овощами, она сделала вид, что занята морковью.
– О, не начинай, — пробормотала она, пряча улыбку.
– А что? — Ньют тут же подхватил, хитро прищурившись, — Это забавно. Недавно вы с ним ругались так, будто готовы перегрызть друг другу горло, а сегодня вы чуть ли не лучшие друзья.
– Даже мило, — добавил Галли, склонив голову набок.
Джессика услышала их и не смогла удержаться: тихий смешок всё же сорвался с её губ. Она тут же прикрыла рот рукой, но было уже поздно.
– Вот! — радостно воскликнул Ньют, — Смеётся! Значит, тебе нравится, когда мы об этом шутим.
– Нет, — быстро ответила Джессика, хотя глаза у неё смеялись вместе с ними, — Просто у вас лица такие серьёзные, будто речь идёт о чём-то важном.
– Ваш дуэт приведетелей очень важен, — с серьезным лицом произнес Галли.
– Прекрати, — подняв голову на него сказала та, — Иначе я расскажу всем, кто неделю назад перепутал и выкинул подготовленные ветки для хижин в костер, — девушка победно улыбнулась, видя как тот закатил глаза.
– Так нечестно, — буркнул тот.
Они втроём рассмеялись, и смех вышел лёгким, искренним. Джессика поймала себя на мысли, что уже давно не чувствовала себя такой... обычной. Без тяжести на плечах, без грубых слов на языке. Просто девушка среди друзей, которая может смеяться даже над собственными подколами.
И это ощущение спокойствия было для неё почти непривычным, но оттого ещё более ценным. Оно было таким теплым, что заполняло все пустоты внутри неё. И таким же теплым, как воспоминания о вчерашнем протянутом мизинце.
– Я уверен, — начал Галли, указывая рукой в сторону Джесс, — Она не спроста такая веселая! Пришла якобы помочь, чтобы отравить всю еду.
– Конечно, — улыбнувшись ответила она и подошла к нему, — И ты будешь первым, кто все это съест, — Джессика зашла со спины и, положив руки на его плечи, чуть встала на носочки, чтобы дотянутся до его уха и прошептать эти слова.
– А я говорил, — подняв брови чуть громче сказал тот, а после услышал, как она смеется за его спиной.
– Увидимся на обеде, — довольно выкрикнула она, помахав им рукой.
Галли и Ньют проводили её взглядом, пока её фигура скрывалась за рядами зелени. Смех её всё ещё будто звенел в воздухе, растворяясь вместе с утренним солнцем.
Они остались стоять рядом, не торопясь возвращаться к делам. Некоторое время молчали, каждый обдумывая своё.
– Она сегодня какая-то... — начал было Галли, но осёкся, подбирая слово.
– Живая, — перебил его Ньют, глядя туда, где скрылась Джессика. На его лице мелькнула редкая мягкая улыбка, — Или даже счастливая.
– Ей это идет, — добавил Галли. На его лице тоже появилась легкая и непринужденная улыбка, – Честно? Я не помню, чтобы она вообще так смеялась. Обычно либо зубами скрипит, либо язвит.
– Значит, наконец-то стало полегче. И хорошо. Пусть так и дальше будет, — Ньют кивнул, будто соглашаясь с этим наблюдением. Он глубоко вдохнул, почти чувствуя, как спокойствие Джессики распространяется на него самого.
– Да, я тоже за. Если ей спокойно, то нам всем легче, — добавил Галли. Он слегка подталкнул дрова ногой, но взгляд не отрывал от Джессики. Его плечи слегка расслабились, и на лице появилась редкая непринуждённая улыбка.
Они оба снова замолчали, но молчание это было светлым, будто каждый из них в глубине души надеялся: так и останется. Что у Джессики ещё будут дни, когда она сможет смеяться вот так легко и по-настоящему.
– Хотя я догадываюсь, откуда у неё вдруг это счастье, — ухмылка на его лице стала шире, почти детской.
– Дай угадаю... Минхо? — с озорством в глазах спросил Ньют. Они оба засмеялись.
– Слушай, если каждый раз ей для улыбки нужен Минхо, то пусть они хоть сто раз ругаются и мирятся, — подытожил Галли, качая головой.
– Ага, главное, чтобы мы потом все не оглохли от их перепалок, — добавил Ньют, но глаза его всё равно смеялись.
Их смех был тише, чем у Джессики минуту назад, но в нём тоже звучала та же редкая, простая радость: за неё, за то, что в Глейде всё ещё можно улыбаться.
*
Столовая гудела привычным шумом: стук мисок, приглушённые разговоры, лёгкий запах еды. Джессика села за стол с Галли и Ньютом, устраиваясь так, чтобы видеть всех, но не привлекать лишнего внимания. Утро на плантациях прошло быстро, но внутри у неё оставалось странное чувство лёгкости, как будто всё привычное вдруг немного поменялось.
– Кстати, новенький расспрашивал про тебя, — сказал Галли, раскладывая еду, — Даниэль, зовут. Он теперь тоже строитель.
Джессика едва приподняла бровь, стараясь показать ровное лицо. На Даниэля ей было абсолютно плевать.
– Ага, понятно, — сухо проговорила она, держа взгляд на тарелке.
– Опять ты новеньких кошмаришь, — продолжил Галли, слегка ухмыляясь.
– Кстати он... вроде как пытался подкатывать, — добавила Джессика спустя мгновение, с едва заметной улыбкой, будто это не имело для неё никакого значения, — Но я его тут же отшила.
– Ага, ясно. Сердце уже занято, Джесс. Минхо, да? – Ньют прищурился, с хитрой улыбкой.
Внутри Джессики что-то дернулось. Ладони стали чуть теплее, сердце странно сжалось, а щеки сами по себе покраснели. Она попыталась глубоко вдохнуть, но дыхание будто сбилось. Её мысли закрутились в хаотичный клубок: раздражение, непонимание, лёгкая тревога, что это вообще было?
– Эй! — выдавила она, прикрывая лицо рукой, — Не перекладывай всё на Минхо! — она тяжело вздохнула, понимая, что сейчас начнется. Галли тихо рассмеялся, наблюдая за её реакцией. Ньют, не упуская момент, подбросил.
– Ну давай, Джесс, будь честной,раз отшила его, то значит, что сердце занято, — он довольно ухмыльнулся.
– Свободно мое сердце! — выпалила та.
Джессика глубоко вдохнула, чуть сжимая пальцы в кулак под столом. Смех срывался сам собой, но вовсе не из-за Минхо, а из-за лёгкой абсурдности шуток друзей. Её плечи дернулись, когда она пыталась сдержаться, а внутреннее напряжение будто дергало грудную клетку.
– Ладно, хватит вам, — тихо сказала она, стараясь вернуть себе ровный вид, — А с новеньким всё ясно, я справлюсь.
– Ну, тогда будем наблюдать, как она справляется с его настойчивостью, — добавил Галли, улыбаясь.
Джессика улыбнулась вместе с ними, но внутри всё ещё царило замешательство. В голове мелькали случайные образы Минхо, его голос, его манера говорить. Она не понимала, что именно к нему чувствует, просто лёгкое напряжение, странное тепло в груди и лёгкое беспокойство. Эти ощущения были странно непривычными, и чем больше она пыталась их уловить, тем меньше понимала, что происходит.
Новенький оставался для неё фоном, раздражающим и незначительным, а всё внимание, непонятное и запутанное, сосредоточилось на Минхо. И Джессика не знала, что с этим делать, как это назвать или понять. Она просто смеялась, вздыхала и пыталась казаться спокойной, скрывая внутренний хаос под обычной улыбкой.
– О Минхо думаешь? — чуть толкнув её своим плечом, спросил Ньют.
– Я в тебя сейчас что-нибудь кину, — поджав губы ответила она, подняв свои руки вверх, растопыривая пальцы, — Ты дошутился, — Джесс схватила его за голову и сильно взъерошила его волосы, пока тот никак не реагируя, просто закрыл глаза.
– Что-ж, — выдохнул он, когда девушка закончила, — Спасибо за укладку.
– А мне даже нравится, — сквозь смех говорил Галли, смотря на волосы Ньюта, — Тебе идет.
– Конечно, я же мастер на все руки, — довольно сказала Джессика, опираясь руками о стол.
– Больше не приду к вам, — Ньют недовольно взглянул на Джесс.
Она залилась звонким смехом, смотря на гнездо, которое сама же и сотворила, а его взгляд добил её, заставив совсем расклеиться. словно только что вышел из бури: волосы были торчком, кое-где прилипли к лбу, а глаза блестели от смеха, как бы он не старался это скрыть. Его рот был искривлён в лёгкой ухмылке, будто он пытался сохранить серьёзность, но каждый его взгляд выдавал, что сдерживаться ему трудно. Джессика не удержалась, её смех раздался громче, и теперь уже не только из-за слов, а потому что весь этот вид Ньюта был одновременно абсурдным и чертовски милым.
– Боже... — едва успела выдохнуть она между смешками, — Ты выглядишь, будто тебя только что ураган пронёс!
– А что? Я просто стильно выгляжу, — Ньют на мгновение приподнял бровь, будто озадаченный, а потом лениво развёл руками.
Джессика захохотала ещё сильнее, прикрыв рот рукой. Она не могла поверить, что один только вид его взъерошенной прически и слегка искривлённого выражения лица может так легко выбить её из равновесия. Смех срывался с неё снова и снова, когда она наблюдала, как Ньют пытается выглядеть величественно, хотя каждая попытка лишь усиливала комичность ситуации.
– От моей сногсшибательной прически даже Галли замолчал, — Ньют бросил короткий взгляд на него.
– Да я просто наблюдаю за этим цирком, — откинувшись на спинку лавки произнес тот.
– Тебе просто повезло, что у тебя короткие волосы, — добавила Джесс, возвращаясь а своей тарелке с едой.
– За своими волосами бы последила, — Ньют довольно улыбнулся, озорство в его глазах засияло с новой силой.
– Даже не думай, — отодвигаясь дальше от него, тихо говорила она, — У меня ложка в руках! Я пришибу тебя! — ругалась та, уже видя, как парень не собирается отступать, — Ньют, давай мирно решим эту проблему. Галли, скажи ему! — Джессика с надежой посмотрела на него, но тот лишь развел руками в стороны.
– А что Галли? Я сам ему помогу щас, — он встал со своего места и направился к ней, чтобы проучить.
Ньют, всё ещё с озорной улыбкой, хотел в ответ взъерошить Джессике волосы своими пальцами, словно подыгрывая её дерзкой атаке. Но Джессика, не раздумывая, резко вскочила со скамьи, как спортсменка на старте, и пулей вылетела из столовой.
– Пока! — выкрикнула она, махая рукой.
– Вот же.. — засмеявшись прошептал Галли и рванул за ней.
– Давно я такого цирка в Глейде не видел, — выдохнул Ньют, оставаясь на своем месте, решив, что бег не для него.
Джессика выскочила из столовой, и её ноги сразу включились на полную скорость. Сердце бешено колотилось, лёгкие жадно впитывали воздух Глейда, а ветер раздувал волосы, играя с ними, словно сам подыгрывал её азарту. Она смеялась, почти не чувствуя усталости, бег для неё был привычной стихией, и сейчас он давал ей свободу от шалостей друга.
– Эй, Галли, — девушка ловко развернулась и стала бежать спиной, — Уверен, что сможешь догнать? — с улыбкой на лице произнесла та.
– Джесс! — выкрикнул он, указывая рукой куда то за неё.
Секунда и всё. Резкий удар. Она всем телом врезалась во что-то твёрдое, живое. Воздух вырвался из лёгких, руки взметнулись вверх, словно могли удержать её от падения, но бесполезно, земля стремительно приблизилась. Джессика сдавленно вскрикнула и рухнула, скатившись прямо на того, в кого врезалась.
Галли стоял в стороне, разрываясь от смеха.
– Черт... — выдохнула она, переворачиваясь на живот, — Ну и кто тут такой умный встал по среди Глейда? — под пальцами чувствовалась чужая одежда, а не трава. Осознав это, Джесс рывком приподняла голову и встретилась глазами со спиной парня под собой. Её лицо побледнело, а глаза распахнулись шире, чем когда-либо. Эта футболка, цвет волос, она помнит кто это.
– Буду точно поумнее тех, кто бегает тут как ненормальный, так еще и спиной, — он поднялся с земли и принялся отряхивать свою одежду.
– Даниэль, да? — слегка прищурив глаза спросила она, надеясь сменить тему.
– Да, Джесс, — слегка рассерженный голос, заставил её тут же подняться с земли, — Его зовут Даниэль, — Алби стоял в привычной для себя позе, скрестив руки на своей груди, — Заняться нечем? Хочешь найду тебе работу? А то слишком веселый у тебя выходной.
Смех Галли мгновенно стих, а Джесс резко опустила глаза в землю, словно её застали за чем-то постыдным.
– Я пожалуй пойду помогу Ньюту тогда.. — опустив глаза в пол бормотала она, делая шаги в сторону плантаций.
– Стоять, — резкий голос тут же заставил её замереть, — Даниэлю поможешь.
– Он же строитель, чем я ему помогу? — она обогнула бровь, не понимая чего от неё требуют.
– Вот и освоишь новую профессию вместе с ним. Нечего отвлекать Ньюта от работы своими шутками, — Алби кинул свой взгляд в даль, остановив его на Галли, — Ты за мной, сегодня у тебя тоже другая работа.
Галли только вскинул руки, как бы говоря «ладно-ладно», но уголки губ всё равно подрагивали от смеха.
А Джесс стояла неподвижно, ощущая, как досада и смущение смешиваются внутри. Она-то думала, что это просто весёлый момент с друзьями, а теперь вынуждена провести день рядом с раздражённым Даниэлем. Сердце ещё колотилось от бега и падения, но теперь к этому добавлялось другое чувство: предчувствие, что день будет долгим.
Джессика шла рядом с Даниэлем, и каждый её шаг отдавался в груди неприятным чувством. Она ненавидела такие ситуации, когда вроде бы всё началось весело, но в итоге вышло неловко и тягостно. Галли где-то позади всё ещё посмеивался себе под нос, а Алби, как всегда, выглядел так, будто держит весь Глейд на своих плечах и на неё лично у него просто не хватает терпения.
Даниэль молчал, и это раздражало её ещё больше, чем если бы он начал ворчать. Он шёл чуть впереди, крепко сжав губы, будто боялся сказать лишнее.
Они добрались до стройки. Куча брёвен, заготовленных досок и инструментов, которые казались тяжёлыми даже на вид. Джесс глубоко вдохнула, закатала рукава и подошла к одному из брёвен.
– Ну что, куда это? — спросила она, делая вид, что всё это ей абсолютно не в тягость.
– Туда, — коротко бросил Даниэль, указывая в сторону.
Тон его был сухим и отстранённым, словно он разговаривал не с человеком, а с инструментом. Джесс почувствовала, как внутри закипает. Но, стиснув зубы, она молча подняла одно из брёвен, ощущая, как оно давит на плечо.
Долгое время они работали молча. Лишь глухой стук дерева и скрип верёвок нарушали тишину между ними. Каждое движение Джесс давалось ей не столько физически тяжело, сколько морально. Она ловила себя на том, что всё время думает об одном и том же.
Вот уж день. Начался с шуток и смеха, а теперь это.
Джессика украдкой бросила взгляд на Даниэля. Его лицо было напряжённым, губы всё ещё сжаты в тонкую линию, но глаза выдавали лёгкое раздражение. И, если честно, в его взгляде она увидела не только злость, там было что-то вроде смущения. Джесс тихо выдохнула и уронила очередное полено на место.
– Знаешь... — начала она, решившись, — Не хочу, чтобы остаток дня прошёл вот так, — девушка пристально наблюдала за его реакцией. Даниэль приподнял бровь, но ничего не ответил, продолжая работать, — Я не специально на тебя рухнула, — продолжила Джесс, в голосе появились более мягкие нотки, хотя улыбка выходила натянутой, — Я вообще-то бегун, а не каскадёр. Просто ну... не лучший момент для импровизации.
Даниэль наконец повернулся к ней, и уголок его губ чуть дрогнул, будто он боролся между желанием усмехнуться и сохранить суровый вид.
– Ты ещё и бегун? – наконец сказал он, – Теперь понятно, почему такая шальная.
– Шальная, но полезная, — Джесс фыркнула, опустившись на ближайшее бревно, чтобы перевести дух.
Между ними повисла короткая пауза, но она уже не была такой тяжёлой. Словно её слова чуть-чуть сбили напряжение. Джесс поймала себя на том, что ей легче дышать, а в груди не так сильно давит это неприятное чувство.
– Давай так: ты не строишь из себя каменную стену, а я не превращаюсь в ураган. Договорились? — она улыбнулась чуть естественнее и её взгляд застыл на нем. Даниэль посмотрел на неё чуть внимательнее, потом медленно кивнул.
– Договорились.
Они работали рядом, и с каждой минутой напряжение становилось чуть мягче, растворяясь в ритме труда. Брёвна скрипели, руки натыкались на занозы, плечи ныли от тяжести,и всё же Джесс ощущала в этом странную лёгкость. Может быть, потому что впервые за долгое время её мысли не утопали в хаосе.
Иногда они обменивались короткими словами:
– Подай верёвку.
– Держи ровнее.
– Осторожно, не прищеми пальцы.
А однажды даже вырвалась неловкая шутка. Джесс, кряхтя, пыталась поднять доску, которая оказалась длиннее, чем она думала. Конец доски задрался вверх и едва не задел Даниэля по голове.
– Ого, меткий удар мог бы получиться, – заметил он, уклоняясь.
– Прости, я ещё не мастер по дубинкам, – с иронией отозвалась она.
Они оба неожиданно рассмеялись, и этот короткий смех был как глоток свежего воздуха.
Джесс украдкой взглянула на Даниэля Сосредоточенное лицо, тень серьёзности в глазах, но уже не то холодное раздражение, что было утром. Даниэль не спешил заговорить, но и молчание с ним теперь не было тяжёлым.
Не такой уж он и плохой — неожиданно призналась себе Джесс.
С каждой новой задачей работа становилась всё привычнее. Даниэль показывал, как правильно держать верёвку, как укладывать доски, иногда сухо комментировал её действия, а Джесс отвечала коротко, без привычной дерзости. Они не спорили, не срывались друг на друга, просто делали общее дело. И постепенно это отсутствие напряжения стало для неё чем-то новым.
Она поймала себя на мысли, что давно не чувствовала подобного. Обычно каждый её день в Глейде был пропитан ожиданием трудностей: суеты, шума, чьих-то резких слов, собственных внутренних сомнений. Но сейчас всё шло ровно. Просто работа, просто новые навыки, иногда даже лёгкая улыбка от случайной шутки.
И самое странное, легко становилось не из-за Даниэля. Да, с ним удалось найти общий язык, но он был лишь частью картины. Лёгкость рождалась будто изнутри самой Джессики, как если бы она впервые за долгое время позволила себе не бороться, не убегать, не сопротивляться.
Джесс сидела на бревне, вытирая пот со лба, и задумчиво смотрела на свои ладони, испачканные в древесной пыли. Сердце стучало спокойно, без того хаотичного ритма, что сбивал её всё последнее время. Ей было трудно понять, что именно изменилось, она не нашла ответа.
Почему всё так резко стало... хорошо? — пронеслось в голове.
Джессика не знала. Может, потому что впервые позволила себе просто быть. Без смеха, без ссор, без привычной маски.
– Отдохни минутку. Потом ещё партию перетащим, — Даниэль подошёл, бросил рядом ещё одно бревно, кивнул ей
– Ага, – кивнула она, и в её голосе не было ни раздражения, ни усталости.
Девушка просто улыбнулась краем губ, ощущая, как день идёт своим чередом. И впервые в Глейде ей казалось, что жизнь не только про бег и выживание. В ней может быть и вот это простое, тихое ощущение, что она живая.
– Так в итоге, — начал парень, когда девушка оказалась рядом с ним, — Мне пальцы не оторвут?
– Ну не знаю.. — с усмешкой произнесла та.
– Серьезно, я побаиваюсь твою троицу, — говорил тот, чуть щурясь от палящего солнца.
– Стой, — Джесс тут же замерла, — Галли и Ньют, а кто третий? — она вопросительно выгнула брови, ожидая его ответа.
– Ну мне казалось, что ты с Минхо...
– Мы друзья, — отрезала она, не дав ему договорить.
– Ладно, — быстро ответил тот, чутка склонив свою голову.
Джессика подняла очередное бревно, перетащила его на нужное место и вдруг поймала себя на том, что делает это на автомате. Тело было занято работой, а мысли уносились куда-то далеко от стройки, от Даниэля, от всей этой суеты Глейда.
Она вспомнила вчерашний вечер, как кричала на Минхо, выкидывая на него всю злость, что копилась в груди. Слова были острые, как ножи, и она почти ждала, что он крикнет в ответ, сорвётся, обвинит её. Но он только опустил взгляд, коротко кивнул и сказал, что виноват. А потом протянул ей мизинец. Глупый, детский жест, который вдруг оказался сильнее любых извинений. Она тогда ничего не понимала, но всё равно зацепилась за его палец. И с того момента напряжение будто растворилось.
Руки машинально потянулись к верёвке, но перед глазами всплыло другое воспоминание. Тот вечер, когда она, перепутав меру, напилась и, не удержавшись, рассказала ему всё, что так долго прятала. Про страхи, про прошлое, про себя настоящую. Минхо не перебивал, не шутил, не пытался сгладить углы. Просто сел рядом и обнял. Его молчание тогда оказалось важнее тысячи слов.
В памяти всплыл и тот вечер, когда они снова ругались, спорили, слова летели быстро и остро. И тогда, посреди этих привычных ссор, Минхо тихо сказал ей то, чего она не ожидала: «Я не хочу, чтобы ты уходила». Голос был спокойным, без драматизма, но в нём чувствовалась искренность, которая поразила её сильнее любых криков. Она помнила, как замерла на месте, удивлённая и одновременно тронутая. Это тихое признание удержало её тогда, когда она собиралась уйти.Эти слова впечатались в неё, как шрам. Каждый раз, когда она пыталась убедить себя, что между ними только ссоры и взаимные колкости, память всё равно подсовывала этот момент.
Джесс усмехнулась про себя. Забавно, с Минхо они чаще ругались, чем ладили, но именно он оставил в её голове самые тёплые воспоминания.
Мы друзья — мысленно повторила она своё же недавнее слово,иронично, почти насмешливо.
Слово вроде простое, а звучало в голове так, будто имело тысячу оттенков.
Она глубоко вдохнула, подняла взгляд на Даниэля и, словно стряхнув с себя нахлынувшие воспоминания, снова взялась за бревно.
Даниэль заметил, что Джессика вдруг замолчала, стала чуть рассеянной. Он остановился, поднял бровь и сухо, но с лёгким интересом спросил.
– О чём думаешь?
Джессика быстро опустила глаза на верёвку, которой держала бревно, и попыталась изобразить привычную дерзкую усмешку.
– Да так... думаю, как тебе пальцы будут отрывать, — проговорила она, добавив лёгкую неловкую интонацию, словно пытаясь уйти от прямого ответа.
Даниэль лишь слегка приподнял уголок губ, почти незаметно, и вернулся к работе. Джессика тихо вздохнула, и между ними вновь воцарилась привычная, но теперь спокойная, рабочая тишина.
Остаток дня прошёл ровно и почти медитативно. Они перетаскивали бревна, укладывали доски, связывали верёвки, иногда помогая друг другу поправить положение или удержать тяжелую деталь. Джесс постепенно чувствовала, как тело привыкло к ритму, как руки устали, но не из-за напряжения, а просто от работы.
Иногда обменивались короткими фразами:
– Осторожно.
– Слишком резко.
– Давай вместе поднимем.
И каждый раз это было спокойно, без раздражения, без спешки. Даже маленькая шутка или случайная улыбка пробегала между ними, как тихий свет.
Джессика чувствовала странное удовлетворение: впервые за долгое время её день был не гонкой, не борьбой, не хаосом. Просто работа, простые движения, простые слова и редкие смешки.
Когда день подходил к концу, она ещё раз украдкой взглянула на Даниэля. Тот сосредоточенно завязывал верёвку, плечи напряжены, лицо серьёзное, но теперь уже не холодное. Джесс вдруг осознала, что этот день оставил в ней лёгкость, будто где-то глубоко внутри кто-то сказал: «Так тоже можно жить».
И она позволила себе тихо улыбнуться, просто глядя на вечернее солнце, ощущая, как день тихо уходит, а вместе с ним и тревога.
Когда солнце клонилось к закату, а последние бревна были уложены, к ним неожиданно подошёл Бен. Он шёл быстрым шагом, ещё немного запыхавшийся после возвращения из лабиринта, взгляд напряжённый и решительный.
– Эй, Даниэль, — громко позвал он, не делая пауз, — можно мне украсть Джесс на минутку?
– Что значит украсть?— Даниэль приподнял бровь, слегка прищурился и скрестил руки на груди.
– Просто минутку, нужно с ней поговорить, — сказал он и внимательно посмотрел на Даниэля.
Даниэль, скрестив руки на груди, внимательно посмотрел на Бена, затем на Джессику, и с лёгкой усмешкой произнёс.
– Ладно, можешь её забрать насовсем. Работа завершена, так что никто не мешает.
Джессика на мгновение замерла, её взгляд непроизвольно обвёл Бена, и в груди застряла лёгкая обида. Она вспомнила вчерашние слова, которые резанули по сердцу: обвинения, несправедливость, резкость, и как тяжело ей было слышать это, когда она ничего не успела объяснить.
– Пошли... подальше, поговорим, — Бен заметил её выражение и слегка покраснел.
Джессика с негодованием ещё на миг задержала взгляд на нём, но потом медленно кивнула и пошла рядом. Они отошли подальше от остальных, к тихому уголку Глейда, где шум ветра и отголоски работы растворялись в спокойствии.
Там, на расстоянии от шума и взглядов, Джессика наконец позволила себе опустить плечи и подготовиться к разговору. Бен шёл рядом, слегка напряжённый, но с намерением сказать то, что давно хотелось. Атмосфера была тяжёлая от недосказанности, но и мягкая, как будто сама природа Глейда замедляла ход времени, чтобы они могли спокойно говорить.
– Так что ты хотел, — медленно переставляя свои ноги спрашивала она.
– Извиниться, — Бен остановился, от волнения его руки задрожали и он стал нервно перебирать свои пальцы, — Я был не прав. Вообще везде был не прав.
– Ладно, — не давая ему договорить, сказала Джесс, — Ты прощен.
– Вот так просто? — он удивленно посмотрел на неё, никак не ожидая такой реакции, — Даже кричать и ругаться не будешь?
– Не сегодня, — девушка слабо улыбнулась. Она видела, что он говорил это искренне, поэтому тут же простила его, — Бен, все хорошо, не переживай, — заметив его негодование добавила она.
– Что с тобой? — парень слегка прищурился, пытаясь разобраться во всем, — Обычно ты.. другая.
– Сама не знаю, — она усмехнулась с самой себя, — Просто хороший день.
*
Карандаш легко скользил по бумаге, и Джесс на какое-то время потеряла ощущение, что делает что-то конкретное. Мысли уходили далеко, мягко, как если бы сама тишина хижины подталкивала их в нужное русло.
Она вдруг поймала себя на том, что думает о Минхо.
Странно... целый день он не попался ей на глаза. Обычно хотя бы мелькал где-то рядом, оставлял след в разговоре или взглядом напоминал о себе. А сегодня ничего. Тишина.
Джесс задумчиво прикусила губу, рука всё продолжала двигаться сама. Внутри поднялась тёплая, но тревожная волна, как будто её тело скучало, а разум пытался не признавать этого. Она вспомнила, как вчера он вдруг протянул ей мизинец, почти по-детски. И как она после недолгого колебания зацепилась за его палец.
Джессика не заметила, сколько прошло времени. Лишь когда опомнилась и посмотрела на блокнот, дыхание на миг сбилось. На листе была изображена рука. Вытянутая и настойчиво тянущая мизинец. Линии были резкие, немного дрожащие, но в них читалось что-то слишком узнаваемое.
Джесс замерла.
Карандаш выпал из пальцев, скатился со стола. Она долго смотрела на рисунок, не мигая, словно пыталась понять, кто именно рисовал, она сама или её чувство, которому не было названия. В груди стало тесно, как будто спокойствие, подаренное днём, вдруг оказалось слишком хрупким.
– Да что со мной... — почти беззвучно прошептала она, не отрывая взгляда от линии пальцев на бумаге.
Через какое-то время Джесс резко закрыла блокнот, прижала ладонью обложку и убрала его обратно в глубину стопки, словно хотела спрятать не только рисунок, но и саму мысль, что Минхо так глубоко в ней сидит.
В хижине снова воцарилась тишина. Но теперь эта тишина была другой.
Минхо:
Сегодня я снова оказался в картохранилище с картой лабиринта. Сектора открывались один за другим, как будто лабиринт сам дразнил меня: вот новый сектор — цифра 7, здесь — 3, здесь — 1. Я делал заметки, пытался выстроить закономерность, складывал, вычитал, пытался искать повторения. Но цифры не подчинялись логике. Они просто были. Как будто лабиринт смеётся надо мной.
И всё это время в голове звучал только один голос. Джессика.
Вчера мы поругались. Я помню каждое слово, каждый взгляд. Её злость, обида... И потом этот мизинец. Я протянул его ей, и она ответила. Казалось бы, пустяк, но это пустяк, который разрушил все мои стены. Я не мог больше притворяться, что мне всё равно.
Я пробовал сосредоточиться на цифрах: 7, 3, 1... Может, это координаты, может, что-то, что подскажет путь. Я чертил линии между секторами, делал пометки, пытался увидеть закономерность. Но всё тщетно. Цифры никак не менялись, они просто стояли там, холодные и непостижимые. И чем больше я пытался понять их смысл, тем сильнее мои мысли уводили меня к ней.
Почему я не могу выбросить её из головы? Каждый раз, когда я рисую сектор, я представляю, как она смотрит на карту, как её брови слегка насуплены, когда она думает. Как она смеётся, когда я слишком серьёзен. Как легко она видит все мои слабости, как будто читает меня как открытую книгу. И это пугает меня. Она единственная, кто видит меня таким. И я боюсь этой силы.
Я делаю новый набросок, соединяю линии между цифрами, снова и снова повторяю в уме: «Может быть, 1 ведёт к 3, а 7 — к следующему?». И тут же ловлю себя на том, что думаю о том, как вчера она чуть улыбнулась, когда наш мизинец соприкоснулся.
И так весь день. Новые сектора. Новые цифры. Новые загадки. И Джессика везде, даже когда я думаю, что могу сосредоточиться. Лабиринт требует логики, но я не могу её найти, потому что внутри меня хаос. Сердце не подчиняется правилам, не выстраивается в линии и не подчиняется цифрам. И чем больше я пытаюсь понять лабиринт, тем яснее вижу, что этот лабиринт — не только стены и цифры. Он внутри меня.
Мне страшно.
Она единственная, кто видит меня насквозь. Остальные думают, что я крепкий, что мне всё нипочём. Пусть так. Это удобно. А Джессика... она будто разрывает все эти стены, будто вытаскивает наружу то, что я сам стараюсь спрятать. Она знает, когда я устал. Знает, когда я сомневаюсь. Знает, когда я вру даже себе.
Я ненавижу это.
И в то же время не могу без этого.
Вот и получается, что я запутался окончательно. Кто она для меня? Друг? Боль? Что-то большее? Одно ясно: от неё не спрячешься. Ни за тренировками, ни за картохранилищем.
Я смахнул пот со лба и с силой ударил кулаком по столу. Стук гулко прокатился по помещению. Может, кто-то снаружи и услышал. Ну и пусть. Я всегда выгляжу так, будто просто работаю. А внутри меня в этот момент всё крошится на куски. И, наверное, она единственная, кто догадался бы.