Исповедь

Вечером, подводя губы матовой помадой, пыталась выкинуть мысли из головы, но даже когда приехала в «Пляску Смерти» и села за рояль, не смогла. Садио снова был там. Снова смотрел на меня. Наблюдал как злой волк, которому отказали в добыче. Он не отпустит. Теперь я осознала, насколько правдиво то признание. Этот сценарий, который повторялся каждые выходные пугал в равной мере, как и волновал. Я привыкла к его присутствию в моей жизни и когда услышала за дверью рёв мотора, поняла, что положила руку на сердце слушая, как гулко оно бьётся.

Вибрация в сумочке заставила меня поджать губы. Я была уверена это сообщение от Садио, но номер оказался неизвестен. Кто-то намеренно скрыл его, чтобы я не могла пробить и узнать, кому принадлежит то сообщение, которое в очередной раз перевернуло мой мир.

«Твоя исповедь прекрасный инструмент для шантажа, Марита. И я не прощаю тебя моя слуга. Этот грех ты будешь нести в своей душе вечно. До самой смерти. Запятнанная. Никому не нужная. Я сломаю тебя».

Приложив руку к губам прикрыла глаза и всхлипнула, когда телефон снова завибрировал. Голосовое сообщение.

— Господи, я грешна. Мои желания выходят за рамки дозволенного. Я хочу дышать, не вспоминая о том поцелуе, который забрал из меня весь воздух. Хочу не прикасаться постоянно к своим губам и думать, как его губы касались моих. Я обещана другому и хоть это не моё решение не могу поступить так с собой. Но самое ужасное это желание...

Мой голос эхом пронёсся по комнате и замолк, когда сообщение прервалось. В исповедальне никто не мог находиться, значит, за мной следили. Кто-то вошёл в кабинку после того, как это сделала я. Спрятался. Затаился. А теперь пытается шантажировать меня. Единственный кто следил за мной, преследовал не давал прохода — Садио. Мне страшно стало. Но вычеркнуть его из уравнения я не могла. Наши семьи вели холодную войну, а я даже не знала почему. Слишком много тайн скрывал Садио. Он ушёл, не сказав, ничего не объяснив, а теперь внезапно вернулся и меня начали шантажировать. Чёрт. Дело плохо.

Когда следом пришло ещё одно сообщение, я подпрыгнула, ожидая услышать очередное признание своим голосом. Заметив знакомый номер тихо выдохнула. Мама прислала сообщение, попросив присоединиться к ним с отцом завтра на ужине, и я не смогла отказать. Хотела увидеть её, очень скучала, но чувствовала подвох. Нет, не от мамы, от отца.

***

Простое чёрное платье ниже колен лёгкая кофта балетки. Моё отражение в зеркале казалось холодным и очень напряжённым. Отец, несомненно, одобрит этот наряд, но я знала, оделась ли так, чтобы снова увидеть одобрение в его глазах или не разозлить в очередной раз? Я могла прийти в джинсах и футболке, но это лишь подогреет напряжение между нами. А мне казалось, отец лопнет. Взорвётся, и когда это случится, заденет каждого.

Он заставил меня отказаться от вождения, и я пообещала, но бабуля помогла, сказав, однажды мне нужно будет сбежать от себя, от семьи, от чувств и что тогда я буду делать? Она всегда сеяла сомнения, в разуме, которые приводили меня к верному решению.

Приятно оказалось вести свою машину. Единственный её минус — воспоминания. Каждый раз, когда садилась в салон, меня словно ударом било по нервам. В голове прокручивался тот момент, когда Садио положил ладонь на маленький Купер. Когда я села впервые за руль и нашла на торпеде подарок. Тот самый, который снова надела на шею. Слабая, слишком слабая, чтобы отпустить. Неспособная. Моя душа на части рвалась, когда думала о том, что снова потеряю его. Нас. Будущее.

Отец сидел за столом, когда я вошла в кабинет, прикрыв дверь. Медленно поднял свой взгляд, не знаю, чего добивался подобной грязной игрой, но я устала. Я сдалась Садио, приняла решение, от которого не отступлю. Ведь с самого начала шла за ним. Стояла между отцом и Садио и никогда не предавала ни одного из них.

— Я не хочу быть с Данте.

— Ты не можешь отказаться, Марита. Мы подписали договор, — отмахнувшись от меня, как от назойливой мухи, прервал отец. — Всё уже решено.

Он не слышал меня. Как всегда. Моё желание мой выбор не имели никакого веса в его системе. Отец уже расставил всех игроков по своим местам и пытался передвигать фигуры так, как нужно ему, но я постоянно срывала планы и шла наперекор проложенному маршруту.

— Ты не понимаешь. Не слышишь. Я не хочу быть женой Данте, — скрестив руки на груди, более грубым голосом, заявила. — Что ты сделаешь? Напоишь меня и поведёшь к алтарю насильно?

Он встал, пытаясь своим ростом и силой, приструнить выбившуюся из системы дочь, но не заметив никакого отклика на моём лице, выдохнул, будто сдерживал кипящий внутри гнев.

— Договор заключён. Пойти против меня у тебя духу не хватит. Перестань разыгрывать из себя девочку, сиротку которую обижают. Отказав Данте, ты предашь семью. Неужели тебя не заботит наша репутация?

— Неужели тебя не заботят мои чувства и желания? — в ответ бросила я.
Мы будто два игрока пытались перекинуть горящий мяч другому, но никто не хотел обжечься.

— И каковы твои желания?

— Идти своим путём. Выбрать то, чего хочу я, а не ты. Сделать так, как будет лучше для меня, а не для семьи.

Отец выгнул брови показывая, как мало для него значило моё признание и проходя мимо повторил:

— Договор подписан ты станешь женой Данте и, если понадобится, я поведу тебя насильно. Так лучше для тебя поверь, Марита.

А потом он просто ушёл, оставив меня гореть от гнева. Но теперь я знала план отца и могла придумать свой. Не стану идти по той дороге, которую он вымостил.

Горько признавать, что снова в который раз я оказалась права. Данте со своим отцом разделили с нами ужин. Я молчала, как и мама. Мы перекидывались с ней взглядами и улыбались друг другу, как две девчонки, которые не находились в центре бури. Данте наблюдал, я ощущала это каждой порой, но игнорировала. Не собираюсь играть в отцовские игры и потакать ему. Никогда не пойду под венец с незнакомцем, от которого у меня по спине бежали мурашки.

Стоя у раковины, как делала сотни раз до этого, смотрела в окно. Сумерки укрыли лес позади дома, пока я мыла посуду. Мне нравилось раньше вот так стоять и представлять, что по ту сторону окна увижу глаза цвета электрик, а потом медленная улыбка скользнёт по моим губам...

— Ты всегда моешь посуду? — увидев в отражении Данте, который стоял слишком близко, вздрогнула. — Думаю нам сто́ит сходить на ужин. Как ты относишься к итальянской кухне, Марита?

То, как он протянул моё имя, послало холодную дрожь по позвоночнику.

— Плохая идея, — увидев его глаза в окне, возразила. — Не думаю, что свадьба между нами правильное решение.

Его кривая ухмылка вызвала во мне раздражение. Если не манеры я бы развернулась и плеснула ему в лицо мыльной водой.

— Договор уже подписан, Марита, — в точности повторив слова отца, отрезал Данте. — Ты не должна думать хорошая это идея или нет. Я предложил ресторан можешь выбрать, какой тебе нравится, если не сделаешь этого, я выберу сам.

— Пытаешься таким образом расположить меня к себе? — недоверчиво фыркнула. — Даёшь выбрать ресторан?

Внезапно он подошёл ещё ближе, сократив расстояние между нашими телами, до минимума. Положил руки на талию будто имел на это полное право. Я сразу напряглась, не было того чувства расслабленности, когда Садио стоял позади. С Данте всё казалось неправильным. Хотела отстраниться склонила голову набок, он воспользовался этим и поцеловал меня. Резко развернувшись сжала руки в кулаки.

— А ты не робкая девушка да, Марита? Мне нравится. Не хотел бы иметь покорную жену, которая будет исполнять каждый мой каприз, — его наглое заявление взбесило ещё больше. — А ты будешь. Чем сильнее сопротивляешься, тем приятнее мне будет ломать тебя.

Тогда я позволила ярости взять верх. Нащупала справа тарелку сжала в руке и размахнувшись ударила его по виску. Данте зашипел от боли и отступил. На его коже появилась кровь, но я не стала задерживаться быстрым шагом вышла из кухни, оставив его грубые слова позади. Теперь мне понятно, что та первая встреча была всего лишь игрой. Данте показался мне красивым, но теперь стало ясно, чего ожидает от будущей жены. Покорности. Молчания. Тишины.

Проходя по коридору, я заметила, что дверь в комнату для прислуги приоткрыта совсем чуть-чуть тоненькая щель света. Это не показалось бы странным, не заметь я отца и Анджелло, они старались говорить очень тихо, но я расслышала слова, которые словно ледяной вихрь обожгли меня изнутри.

— Костелло... — эта фамилия заставила меня напрячь всё своё внимание, чтобы понять суть их разговора.

— Они не пойдут против меня... — тихий ответ отца. — У нас есть доказательства того, что Садио виновен в смерти...

Пол ушёл у меня из-под ног от слов отца. Наверное, я издала какой-то звук. Голоса за дверью стихли и это заставило меня двигаться. Бежала я тогда на пределе своих сил, иначе обнаружь, что подслушала, отец наверняка запрёт меня под замком.

Сев за ВМВ повернула ключ в замке зажигания. Услышав мягкий шум урчание двигателя выехала из гаража и помчалась по дороге, будто за мной гнался самый страшный кошмар. Мой отец.

***

Я сидела на берегу моря дрожа от холода, пронизывающего ветра, и задыхалась. Правда которую не должна была узнать теперь кружилась в голове словно вихрь. Мощный, сносящий всё, во что верила. Он разрушал один за другим моё прошлое и выстраивал новую картину. Отец не ангел, которым всегда выставлял себя. Он тот самый дьявол решивший, что походы в церковь смоют его грехи. Очистят душу. Теперь я понимала гораздо больше, чем прежде, но знала ещё не всё. Есть нечто важное, какая-то тайна, которая окажется намного чернее той, что я узнала сегодня.

Сейчас, когда солнце уже коснулось кромки воды, завершая день, я чувствовала, что осталась одна. Как будто меня резко отрезали от семьи, всего, что было с ними связано. Хорошие моменты. Счастливые улыбки. Совместные ужины. Отец просто лицемер и лжец. Он так отчаянно скрывал правду, что теперь я начинала понимать его нездоровую веру в искупление грехов. То, что услышала, теперь казалось единственной правдой, о которой я даже не могла подумать. Знала, прошлое моих родителей их любовь, кроет множество тайн. И одна настолько кровавая, что хотелось отмыться, как будто это мои руки были запятнаны кровью.

Я смотрела на цвета заката, как солнце смешивается с грозным морем показывая нечто прекрасное и мысленно фотографировала те моменты, а в голове надрывом звучала мелодия.

Мои мысли никуда не привели меня. Запутали. Я не хотела возвращаться домой. Не желала видеть отца или этого засранца Данте. Мне до сих пор казалось, что я грязная после его прикосновений. Я злилась на себя за то, что позволила Данте подойти. Злилась на него за подобное поведение, на которое не имел права. Я не сказала, да и считала, что все попытки отца вызвать между нами какую-то глубокую связь глупые, но он упорно шёл, вперёд не замечая моих протестов.

Не знаю, почему снова и снова возвращалась сюда на берег моря. Смотрела на утёс, с которого Маркус сиганул вместе со мной восемь лет назад. Тот утёс, который разлучил нас с Садио. Но мне было здесь спокойно. Море, его звук, шум прибоя, шелест — всё это казалось какой-то магией, в которую я погружалась.

Но сегодня не было рядом Садио, который бы шёл в ногу со мной. Который говорил те слова, привязывая к себе ещё глубже. Который взял бы меня за руку и смотрел так глубоко отчаянно будто хотел никогда не отпускать. Вспомнив мерзкие слова Данте о том, как ему будет приятно сломать меня, задрожала. Руки покрылись мурашками от прохладного ветра.

Замерев на секунду, я повернула обратно и направилась к машине. Но когда оказалась в салоне, не знала куда ехать. Адриана, конечно, снова примет меня, но я не хотела ничего объяснять. Вернуться домой не вариант вообще. Бабушка захочет помочь, но я сомневалась, что на вопрос: «Стоит ли идти до конца и как это сделать?» Она ответит: «Запрыгни на него и целуй».

Лёгкая улыбка проскользнула по губам, когда я представила эту картину. Телефон засветился. Разблокировав экран, застыла. Старая переписка восемь лет назад. И теперь новое письмо.

«Хочешь правду? Поиграем, Марита?»

Садио осознавал мне важно понять вражду между нашими отцами. Если бы знала, насколько глубока та кроличья нора, не стала бы лезть. Ведь когда я упаду и упаду на самое дно, некому будет собрать мои осколки.

«Казино „Логово дракона". Жду тебя до полуночи».

Казино, которым управлял его брат Содом Костелло. Я всё ещё помнила каждый журнал, который прочла о его семье и задавалась вопросом, почему Садио никогда не фигурировал в тех статьях? Ни одной его фотографии. Ни одного упоминания.

Закусив губу, я думала всего секунду, прежде чем вбила в поисковик свой маршрут и поехала. Он знал, как привлечь моё внимание, но честно признаться хватило бы и простого «ты нужна мне». Или «приезжай». Но Садио решил пойти опасной тропой, и я задавалась вопросом: почему? Что произошло?

***

Отстранённый. Холодный. Неприкасаемый. Вот каким выглядел мужчина, который смотрел на меня. Молчание казалось тёмным мрачным вихрем, который грозил превратится в смерч и затянуть в свой бешеный водоворот каждого из нас. Садио сжал губы, когда я протянула руку. Он смотрел мне в глаза, как будто что-то искал и молчал. Так и не ответив, не приняв моей ладони, развернулся и вошёл в лифт. Он не обернулся, стоя ко мне спиной. Но ждал. Плечи напряжены голова опущена руки сжаты в кулаки. Я чувствовала страх. Волнение от его ещё более дикого поведения. Не знала, как себя вести. Садио предложил правду, и я приехала, но теперь терялась в догадках, не понимая его истинных мотивов.

Когда вошла в лифт, то внимательно наблюдала за ним. И если бы не смотрела, не поняла, что он выдохнул. Расслабился совсем немного, но я заметила каждое его движение. Думал, повернусь и сбегу? Почему?

В тишине кабины смотрела на его профиль, но Садио игнорировал тот прожигающий взгляд. Лифт остановился, и он вышел так далеко от меня, как только позволяло тесное пространство. Я последовала за ним понимая, что вступила в игру, правила которой совсем не понимала, а Садио не спешил объяснить.

На нижнем этаже огромное казино, а наверху роскошный отель. На стенах картины в золотых рамах канделябры зеркала вазы с цветами. Тут даже запах был дорого́й: чистоты парфюма и соблазна.

Садио остановился возле большой двустворчатой двери провёл карточкой и вошёл. Я снова последовала за ним, но не стала осматривать номер или проходить внутрь. Прислонилась к двери и ждала.

— Он причинил тебе боль? — из темноты долетел его яростный наполненный глубоким гневом голос.

Я вздрогнула и прикрыла глаза. Он видел. Это единственное объяснение почему Садио задал тот вопрос. Единственное объяснение его поведению. Пустоте в глазах. Отрешённости. Холодности, когда встретил меня.

— Как ты...?

— Он. Коснулся. Тебя. — Каждое слово злым шёпотом попадало в меня, словно Садио ножи метал. — Он. Поцеловал. Тебя.

А в следующее мгновение раздался треск разбивающегося стекла. Прикусив губу, я сжала руки в кулаки, упираясь ногтями в кожу. Выдохнула, услышав ещё один надрывный треск. Похоже, дерево? Не уверена. Садио злился и единственное что приходило в голову, он ревновал. Настолько сильно и мысль о том, что другой коснулся меня, заставила его потерять голову.

Долгое протяжное молчание отозвалось отчаянным стуком моего сердца. Внутри всё сжималось от чувств тревоги опасности и какого-то удовлетворения. Оттолкнувшись от стены, я позволила темноте поглотить меня. Привыкнув к едва ощутимому освещению с улицы, прикусила губу, заметив на себе взгляд, пылающий словно у дикого зверя. Садио стоял посреди огромной комнаты и тяжело дышал. С его рук капала кровь. На полу среди осколков стекла валялась разбитая ваза с цветами. Он напрягся, когда почувствовал моё присутствие. Поймал мой взгляд, и я поняла, скала, которой он был до сих пор, треснула.

— Эти чувства они словно жидкое пламя выжигают меня изнутри, — прохрипел сорванным шёпотом. — Хочу убить его. Отрезать пальцы, которыми он касался тебя. Вырезать язык, которым посмел целовать.

Медленно я обошла осколки на полу под его хищным взглядом. И сделала то, на что решилась восемь лет назад. Приложила руку к сердцу привстала на цыпочки и поцеловала в подбородок. Садио прикрыл глаза, будто это причинило ему боль, но когда я хотела отстраниться, тихо попросил:

— Останься.

Застыв вот так моя рука на его сердце, которое сейчас успокаивалось под ладонью, позволила Садио взять всё, чего он хотел. Моя тишина нужна, пусть берёт. Если бы попросил остаться навсегда, я бы дала ему и это.

С ним я полюбила тишину и поняла её ценность. Теперь доверяла только поступкам, а не словам, которые так легко нарушить.

— Где ванна?

Садио позволил сжать его руку, с которой капала кровь и повёл по полутёмному номеру. Включив светильник, опустился на край мраморной ванны протянул руку над раковиной и кивнул на тумбочку. Достав всё необходимое, осмотрела рану, вытащила осколок стекла, кровь алыми каплями закапала на белоснежную поверхность раковины, но я не остановилась.

Обработала довольно глубокий порез перевязала и тогда услышала хриплый едва слышный вопрос:

— Почему не сбежала?

— Потому что не хочу. Никогда не хотела бежать от тебя. Всегда только к тебе, Садио.

Он сглотнул. Я провела рукой по его щеке.

— Ты тот, кого выбрало моё сердце. С первого взгляда.

Садио застонал и притянул меня в свои объятия. Поцеловал в шею. Он ждал, что я уйду после той сцены ревности и праведного гнева. Того, что сбегу, увидев, каким разрушительным он может быть. Сбегу, не оглядываясь, услышав каким жестоким Садио был, когда говорил, как хочет отрезать пальцы Данте. Думал, уйду и, если честно я ожидала, что он прогонит меня. Но вихрь в глазах Садио заставил поверить в то, что я нужна ему.