Исповедь

Мои руки все ещё помнили мягкость её кожи. Губы сладость поцелуев. Нос, аромат, её тела. Не думал, что та ночь обернётся откровением. Она словно содрала с меня кожу, оставив задыхаться от одиночества, когда проснулась и показала свои чувства. Марита боялась. Она отдалилась. Думала так сможет отступить, но уже слишком поздно. Я вкусил её, коснулся самой верхушки айсберга и дико голодал, когда думал, что мог зайти дальше. Привязать её к себе так, как никто больше не сумеет.

Толкнул дверь в комнату и тут же остановился. Содом сидел на кровати и держал в руках рубашку. Ту самую, которую Марита оставила. Ту самую, с которой я лежал в кровати, вдыхая едва уловимый аромат её кожи. Рык зародился в горле и вибрировал в гортани. Адамово яблоко дрогнуло, когда Содом медленно словно зверь, опасный учуявший соперника поднял голову и стрельнул по мне своим взглядом. Я задушил тот рык в утробе проглотил и сжал руки в кулаки от горечи, разлившейся внутри.

— Это опасно приводить её в наш дом, — он вскочил, когда я открыл рот и грубо приказал. — Не лги. Знаю, что это она. Ты вообще думаешь, что делаешь?

Меня бесили слова, но ещё больше злило зверя внутри, который бесновался, кидался в попытке вырвать контроль из моих рук и позволить ярости поджечь мои вены за то, что Содом всё ещё держал в руках рубашку, в которой Марита спала.

— Ты всех нас подвергаешь опасности, приводя в дом врага. Она не твоя и никогда не будет принадлежать семье Костелло. Пойми, чем больше ты удерживаешь её, тем больнее будет вам обоим. Разорви узы. Отпусти.

Его последние слова упали в мою душу кровавым ядром. Подорвали.

— Амира. Ты смог отказаться от неё? — прохрипел, сдерживая себя из последних сил. — Смог?

Содом сжал зубы. Я видел, как на его скулах заходили желваки. Злость она циркулировала между нами и могла в один момент выйти из-под контроля. Раздавить. Снести запреты. Причинить боль.

— И не надо говорить, что это другое. — рявкнул, читая в глазах брата протест. — Амира стоила тебе многого, и как, ты бы отказался от неё?

Мы оба понимали, что этот разговор зашёл в тупик. Содом направился к двери, толкнув руку, сунул рубашку мне и не добавив ни слова, вышел. Я хотел тогда сбежать ото всех. Скрыть своё существование. Стереть нас с Маритой из хроник этого города и исчезнуть. Жить на каком-нибудь острове только вдвоём никакой войны ненависти и боли.

В тот момент единственное что могло повлиять на моё состояние встреча с Маритой. Достал телефон и забил в поисковик. Мне не понравилось, где обнаружил её, но я знал туда дорогу единственную тропу, которой ходил так много лет. Вот и сегодня я притаился в темноте и словно жадный голодный зверь охотился за той, которая сводила с ума. Делала меня неуравновешенным первобытным злодеем, способным на всё. Ради неё абсолютно на всё.

Марита не изменила своей привычке, и как всегда, мыла посуду, стоя на кухне. А потом привычный уклад полетел в про́пасть, когда позади неё возник мужской образ. Данте Скарфо. Её жених.

Я не заметил, как напряглась Марита. Как побелело её лицо. Как губы поджались видел только своего соперника, который приблизился слишком близко. Когда его рука скользнула по её телу, это сорвало цепь эмоций, которые я держал внутри, под замком. Кровь вскипела, сосуды полопались от того, что я сдерживал себя, кости трещали от силы, с которой хотелось вре́зать тому ублюдку.

Когда Марита развернулась и разбила о его голову тарелку, я завёлся ещё больше. Не хотел, чтобы она сама давала отпор. Желал быть тем, кто стеной встанет и не позволит ничему с ней случится. Как наивно учитывая в каких мы находились обстоятельствах. Её сердце...

Развернувшись, побежал. Пока я стремительно бежал сквозь темнеющий лес, в голове пульсировала единственная мысль: найти Данте Скарфо привязать к стулу и играть его сознанием. Медленно причинять боль отрезая по фаланге от рук, которыми он посмел коснуться моей одержимости. Если бы остался, мог совершить ошибку. В тот момент хотел ворваться в их неприступный дом, охраняемый со всех сторон, и убить каждого, кто преградит дорогу к Марите. Плохая идея хреновая по всем фронтам.

А потом я решил, время игр прошло. Марита хочет капнуть глубоко, и я готов дать ей в руки лопату. Сообщение. Это приманка. Крючок, который уверен приведёт её в моё логово. Дом больше небезопасен оставалось единственное место, где я мог быть спокоен, что нас не обнаружат. Казино.

Я ждал её просматривая камеры наблюдения и когда машина остановилась на противоположной стороне дороги, направился к ней. Между нами дикое напряжение, но то, что она приехала, стало отправной точкой. Продолжение истории, которая прервалась восемь лет назад. Я чувствовал её взгляд, пока мы ехали в лифте. Внутри меня клокотало от гнева горло раздирало от потребности заорать, и я не понимал, насколько глубоко готов войти в тот омут и могу ли утащить Мариту с собой на дно?

***

Она смотрела на меня так, как никто прежде. Никогда. Пронзала душу насквозь будто знала изнутри. Того каким я был на самом деле. Без масок. Без лжи. Без притворства.

Марита оседлала меня, не отпуская взгляда, наверное, ожидала я скину её со своих колен и велю убираться. Она держала меня крепко, и я не позволю больше отпускать тот стальной канат, которым мы были связаны. Давно. Уже так давно.

Ещё медленнее наклонилась к моему лицу, позволив решать отстранится или нет. Я застыл, отдав себя ей. Знаю, сам поставил условия, и она готова была их выполнить, но увидев страх, а не желание в её глазах возненавидел себя. Того, кем был рядом с ней, потому что Марита сносила все барьеры, и я не мог контролировать себя. Не хотел. Но она не ушла.

Когда её губы коснулись моих, это казалось почти на грани срыва. Мои нервы натянулись до предела. Кости трещали. Тело напряглось готовое поймать её в любой момент.

— Если останешься и решишь уйти, я не смогу отпустить, Марита, — через силу выдохнул в губы, потому что снова увидеть тот страх в глазах не мог. Он парализовал. Как яд под кожу разъедал.

Она улыбнулась мне в губы заставив руки сильнее сжать её бёдра, потому что в тот момент обещала остаться. В любом случае я не отпущу. Не смогу. Не захочу.

Она раскрыла губы и поцеловала меня мягко чисто поверхностно. Девственница. Я знал Марита оставалась послушной маленькой девочкой и никогда не шла против своих родителей, которые её обожали. И это знание опаляло мою кровь, заставляя ту кипеть. Её первый раз мой. И всегда будет моим. Я позволил Марите исследовать мои губы, прежде чем обернул руку вокруг её шеи и провёл языком по раскрытым губам.

Опасный. Мой поцелуй в противовес её был очень опасным с привкусом льда и жара. От стона, который прокатился по моим внутренностям обжигающей лавиной я перестал соображать, не желая ничего другого только прикосновения поцелуя стона. Казалось, если она разомкнет объятия, я потеряю целый мир.

Прикусив губу, я позволил ей отстраниться. Когда Марита встретила мой взгляд, я задрожал, чувствуя отчаянное желание. Желание, которое никто никогда не видел в её взгляде. Оно было только для меня. Глубокое. Первобытное. Жалящее. Сейчас там не было страха только голые чувства. Марита хотела меня и не скрывала своего желания. Не пыталась играть или манипулировать. И от этого чувства становились только острее.

Марита провела рукой по моей щеке, шее, и вниз по ткани футболки, пока не поддела край и потянула вверх. Вытянув руки, я позволил раздеть меня. Не торопил. Не давил. Мне нравилось отчаяние и робость, с которой она руководила. И всё, что она делала, чувствовалось правильно. Хорошо.

Закусив губу, опустила глаза, исследуя мою грудь. Щёки и шея покраснели, но Марита не останавливалась. Неторопливо погладила мои плечи руки торс, когда её пальчики замерли на ремне. Я задавался вопросом, насколько она смелая и как далеко готова зайти, но не знал наверняка. С ней никогда нельзя быть уверенным в чём-то. Марита всегда поступала не так, как я ожидал. Находила иные пути и никогда не следовала той доро́гой, которую я выбирал для неё.

Она расстегнула ремень после молнию, когда я провёл своими горячими ладонями по её голым рукам. Прикрыла глаза откинула голову назад и потянула майку вверх, открыв шрам на груди, по которому я провёл пальцем. То, с чего всё началось. То почему я всегда следил за ней. Бродил рядом. Желал.

— Моя одержимость.

Я скользнул рукой по её спине притянув к себе и лизнул сосок через кружевную прозрачную ткань лифчика. Её стон заставил меня довольно улыбнуться и повторить пытку. На каждое моё движение она выгибалась, подставляя свои возбуждённые соски́. Когда не сдержавшись прикусил один и втянул в рот, Марита захныкала, зарывая свои пальцы в мои волосы.

Расстегнув лифчик, откинул в сторону, наслаждаясь кремовой кожей. Марита не пыталась прикрыть себя руками, посматривая на меня затуманенными страстью глазами. Она чувствовала моё возбуждение сквозь ткань джинсов, когда я сжал бёдра, прижав к себе. Её грудь смотрелась жутко сексуально, соски́ торчали, а кожа покрылась мурашками. Живот подрагивал, когда я массировал своим членом её клитор.

Марита провела руками по моему животу, проследив стрелки, уходящие в джинсы. Дёрнула ткань, заставив меня приподняться вместе с ней.

— Почему ты такой сексуальный, Садио? — её голос похож на хриплый шёпот. Он пролился на меня будто афродизиак, заставив член дрогнуть.

— Потому что ты рядом.

Она мягко улыбнулась и провела ладонью по моей длине. Чёрт, я наслаждался той медленной, неспешной игрой, но сейчас она перешла грань. Ещё немного и я позволю увидеть ей, как кончаю. Дерьмо.

Марита гладила мой член, покусывая и облизывая свои припухшие губы. Мои яйца напряглись от этой картины, когда девушка встала с моих колен. Я спихнул джинсы, оставшись обнажённым и ожидающим следующего хода. Какого чёрта? Потому что не хотел прерывать игру. Мне нравилось каждое движение, взгляд, стон. Я питался ими, наполняя мою душу чем-то невероятно мощным. Глубоким. Острым.

Марита поддела большими пальцами свои джинсы и потянула вниз вместе с трусиками. Посмотрев на меня закусила губу и неуверенно улыбнулась.

— От тебя мои лёгкие горят, Марита.

Тело лихорадило так отчаянно хотелось схватить её и прижать к себе, чтобы почувствовать. Марита циркулировала в моём кровотоке, но этого, казалось, слишком мало.

Она медленно села на меня и застонала, когда наша кожа соприкоснулась. Не сдержавшись прижал её к себе и вторгнулся в рот грубо, жёстко, напористо. Мне хотелось забраться в неё. Поглотить. Запечатлеть в этом моменте. Поймав язык, потянул в себя, чувствуя членом её голый живот. Укусил язык, ощутив привкус крови, но Марита не отстранилась, вжавшись в меня ещё сильнее. Я ласкал её попку, бёдра, спину, пока не понял, что дошёл до точки невозврата.

Просунул руку между нашими телами, коснувшись клитора. Она влажная и горячая была, от чего я одобрительно зарычал. Растирая влагу, глотал её стоны ртом. Подушечкой пальца кружил вокруг клитора, заставляя тело дрожать надо мной. Это было зашибенно чувствовать страсть Мариты своей кожей.

Наш поцелуй углубился, когда я ввёл в неё один палец. Достаточно глубоко чтобы почувствовать барьер. Я ласкал её, пока не почувствовал, как Марита затряслась. Отстранившись, она вскрикнула, когда оргазм накрыл её. Я держал трепещущее тело в своих объятиях, покусывая грудь. Лизал, всасывал в рот, снова кусал, дразнил языком и крепко прижимал к себе.

— Хочу тебя, Садио, — прошептала мне на ухо после чего прикусила кожу, заставив тело содрогнуться.

Разорвав зубами обёртку, раскатал резинку, наблюдая, как Марита лениво наблюдает за моими действиями. Любопытная маленькая крошка. Наверное, ожидала, что я просто трахну её и отпущу, не понимая, решив остаться, она перечеркнула все пути к отступлению. Назад дороги нет. Выхода нет. Марита не сможет уйти. Оставить меня. Сбежать. Не отпущу.

Дёрнув её за волосы, потянул к себе и когда Марита расслабилась, подхватил под попку и перевернул. Теперь она лежала на диване, а я нависал сверху. Уверен в тот момент моя улыбка казалась довольным оскалом, но Марита не отвернулась, ловя тот глубокий взгляд. Её ручки обхватили мои плечи, когда я склонился и поцеловал. Марита смотрела на меня так отчаянно. Дико. Глубина читалась в глазах. Будто доставить мне удовольствие единственная цель, которую она преследовала.

Мой рык. Её стон чистой жажды. Укус. Ноги вокруг моей талии. Я провёл членом по её складкам, чувствуя влагу. Мягко толкнулся, остановившись у барьера. Марита застыла. Тело напряглось. В глазах ожидание напряжение, но никакого страха.

— Бля, — простонал, заметив принятие в её взгляде.

Укусил за шею и вошёл на всю длину. Мой член пульсировал внутри неё, желая продолжить движение, но я замер. Поймал её яростный взгляд, умоляющий о большем. Сжал обнажённые бёдра слизал слёзы с щёк.

— Сильно?

Она поняла, что я спрашиваю о том, насколько больно и покачала головой. Выгнулась, подставляя свою грудь. Я лизнул потемневший сосок прикусил и медленно вышел из неё, оставив только головку.

— Садио... — простонала, прохрипела Марита, когда втянул её грудь в рот и толкнулся внутрь. Медленно. Неспешно.

Её тело отзывалось на каждое моё прикосновение. Моя кожа в испарине мышцы напряжены и всего несколько толчков отделяют от экстаза. Хриплые молящие стоны Мариты сносили все барьеры. Сжав её бёдра, ускорил движения, входя глубоко в её тело. Острота́ чувствовалась в каждом движении, но не грубая не причиняющая боль, а сладкая. На грани срыва.

Марита выгнулась, поцарапав ногтями мою грудь, когда я почувствовал жгучую волну, пронзившую позвоночник. Позволив проглотить мой стон, толкнулся в неё кончая. Марита обвила меня своими ногами не отпуская. Прижимала меня к себе отчаянно. До боли. Моё сердце колотилось с бешеной скоростью над её. Сейчас мы дышали друг другом и кайфовали.

Мы никогда прежде не были так близки. Когда-то незнакомцы. Сейчас возлюбленные. И теперь наши сердца синхронизировались. Они бились в едином ритме.