Исповедь

Воскресную службу я провела в мечтах. Пока родители внимательно вслушивались в каждое слово священника я предавалась греху прямо в церкви. Отец всегда считал, что в церкви даже мысли должны быть чистыми, но куда там. Меня понесло так отчаянно, что я просто не могла вынырнуть из океана диких эмоций. Губы все еще покалывало. Мурашки бегали по рукам, а все, о чем я думала, хочу повторить. Много раз. Непрерывно. Всегда.

Я не переставала прикасаться кончиками пальцев к губам, как будто только так могла более ярко почувствовать поцелуй Садио. Его язык, нежно ласкающий мой. И когда поймала взгляд отца на своей руке поглаживающей губы почувствовала, как румянец опалил щеки. Опустив голову в покаянии я каждый раз останавливала себя, когда снова хотела провести пальцами по губам.

— Зайди к отцу Стивену и покайся в своих грехах, Марита, — строго отчеканил отец по окончании службы. — Он ждет тебя.

Его рука легла на мое плечо, словно тяжелая плита. Я сглотнула понимая, что отец узнает обо всех грехах, как только мой рот откроет каждый секрет. Казалось он что-то понял по моим движениям. Даже закралась нереальная мысль о том, что отец смог прочесть их и теперь придумывает как бы наказать меня. Нет, конечно, он никогда не обижал, они с мамой любили настолько сильно, что порой я задыхалась. Тотальный контроль — это именно про нашу семью. Они контролировали каждое мое решение. Каждый шаг.

Распланировали жизнь на годы вперед. Нашли пансионат для обучения. Решили в какой университет я поступлю. На кого буду учиться. И все это не мой выбор, но мое мнение никто не спрашивал.

Когда сидела по ту сторону изгороди, чувствуя дыхание святого отца Стивена, дрожала. Страх, он горький на вкус был, и я глотала его позволяя этому злому противному чувству распространиться внутри. Зачернить мысли. Опалить огнем вены. Превратить меня в падшую непокорную неверную девушку, которая посмела до брака поцеловать мальчика и наслаждаться этим.

— Расскажи о том, что беспокоит тебя, — ласково прозвучал голос, но я знала истину и не могла себе позволить отдать то, чем так отчаянно дорожила. Вопреки всему. Воле отца. Воле Бога.

— Я завидую тем, кто может ходить в обычную школу и общаться с друзьями, — ржавым скрипучим голосом выдавливала каждое слово. Вместо этого из меня рвалась правда, так всегда было я не привыкла лгать и утаивать, но каждый раз, когда сознавалась в своих желаниях отец наказывал. Лишал тех малых крох свободы, которые оставались у меня. Желая сохранить свой грех, за который несомненно буду расплачиваться снова солгала. В церкви. — Меня терзают чувства, которых я не понимаю. Когда вижу, как девочки идут, держась за руку с мальчиками. Когда они целуются. Когда могут совершать безумные поступки...

Когда отец Стивен отпустил я даже не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Знала, прочту там неодобрение. Я видела пока стояла с мамой, как отец внимательно слушает слова священника и хмурится. Мне нелегко придется, но я понимала откуда вся эта затея с исповедью. Отец видел во мне изменения. Он чувствовал что-то не так потому и заставил открыть свои мысли тому, кто должен был блюсти святость исповеди. И я должна была рассказать нечто близко похожее на правду. И я не солгала ни единым словом с одной оговоркой. Теперь знала, что чувствуют те девочки, которые целовались с мальчиками. И не жалела ни одну секунду, что позволила себе солгать. Попробовать. Почувствовать.

В полной тишине мы доехали до дома. Отказавшись от перекуса, поднялась к себе в комнату и закрыла дверь чувствуя, как сердце бешено стучит, будто убегала от кого-то. Я сгорала в ожидании, когда тень гнева коснется меня. Когда голос отца обвиняющее приструнит. Заставит почувствовать стыд и боль от лжи, и когда закрыла дверь в комнату воздух вышел из меня мучительный и невыносимо тяжелый.

Всегда думала, что жизнь уже прожита, потому что знала каждый последующий шаг, но с Садио совсем не так. Он удивлял. Заставлял чувствовать улыбаться хотеть чего-то, о чем я раньше даже думать боялась, не желая разочаровать своих родителей. Но похоже пришло время, когда рано или поздно я сделаю это. Разочарую их и выберу свою дорогу. Построю свою жизнь выберу профессию, которой интересуюсь и найду мужа, который будет будить во мне нереальные запредельные сносящие с ног эмоции.

Легкий стук в дверь прервал мою внутреннюю борьбу. Мысленно уже взбунтовалась и пошла против тирании отца, но заметив в дверях маму притушила огонь восстания. Все казалось проще, когда происходило в моей голове. Но когда смотрела в мамины глаза ситуация осложнялась. Я не хотела огорчать ее. Она всегда любила и заботилась так какое право я имею причинить боль? А это точно ранит...

— Милая, с тобой все в порядке? — ласково взяв меня за руку спросила мама. — В последнее время ты молчалива и совсем ничего нам не рассказываешь. Если тебя что-то волнует только спроси. Я всегда готова ответить.

Решив рискнуть и прощупать почву позволила себе задать тот вопрос, который давно не решалась произнести вслух.

— Каков он поцелуй? Что значит встречаться с парнем и позволять ему обнимать себя?

Мама, как я и предполагала на мгновение остолбенела шокированная вопросом, но спустя секунду улыбнулась и сжала мою ладонь.

— Отец не одобрил бы этот разговор, но ты нуждаешься в том, чтобы получить ответы. Сейчас ты проходишь не самый лучший возраст, тело перестраивается, гормоны бушуют, тебя интересует противоположный пол, но, милая, для этого еще слишком рано. Кажется, что сейчас или никогда, но то лишь заблуждение, — она мягко улыбнулась, но в глазах я заметила гнев от моего вопроса. — Ты ведь помнишь тот, кто умеет ждать получает по заслугам. Уверена, тебя ждет красивое будущее. То, где ты рука об руку пойдешь к алтарю с женихом, которого выберет для тебя отец и будешь счастлива.

Последние слова ударили словно жгучая пощечина. Вот оно то самое чего я так боялась — отец выберет мне жениха. Не я. Не по моему выбору. Не я буду руководствоваться своими чувствами, а тот, кто даже не подозревает чего я хотела. Кого хотела.

Конечно, она выдала мне информационную историю о том, что чувствуют подростки в пятнадцать. Дикий всплеск гормонов. Новые желания, которые не понимаешь тело, которое меняется слишком быстро. Месячные, прыщи, маленькая грудь, худоба, но я хотела не этого. Хотела понять эмоциональный темп того, что происходит.

— Поверь, однажды ты будешь готова тогда и почувствуешь все, чего сейчас не понимаешь.

— Но я хочу понять сейчас, мама, — настаивала, желая, чтобы она узнала мою тайну и поддержала. Не отругала, не посадила под замок.

— Я вижу, как ты изменилась и тебя что-то волнует, но не могу понять, Марита. Поцелуи и объятия слишком личная тема, чтобы отдавать их просто потому, что этого требует твоя любознательность. Нужно найти именно того парня, который поможет тебе испытать все эмоции.

— Но как же я найду того самого если и это право вы отобрали у меня? — горько вырвалось.

Мама нахмурилась, не одобряя подобного поведения. Я прекрасно умела читать их обоих и понимала, когда стоит отступить. Если продолжу настаивать только хуже сделаю.

— Отец тот самый мужчина? — едко спросила подозревая, что никогда не узнаю правдивую историю их знакомства и отношений.

— Да, милая, он тот самый, — похлопав меня по руке мама поднялась, но прежде чем уйти добавила. — Не спеши, Марита. Все будет однажды просто нужно время, чтобы разобраться с тем, чего ты действительно хочешь.

Но как я сделаю это, когда они определили каждый мой шаг? Вопрос так и остался без ответа. Мысли все еще бешенным ураганом вертелись в голове, когда без стука дверь открылась и на пороге застыл отец. Как только встретились наши взгляды я в тот же миг осознала, он пришел с войной. С очередным упреком в том, что я непослушна и непочтительна.

— Ведешь себя непозволительно, — голос, словно на холоде трескается и бьет по мне. — Ты позоришь нашу семью заявляя подобное на исповеди.

— Я думала исповедь должна оставаться тайной между мной и священником. Как ты узнал?

Он не хотел, чтобы я спрашивала. Отец не желал отвечать. Закрыл дверь и подошел ко мне. Я поднялась, пытаясь выдержать суровый взгляд, но чувствовала, как дрожат руки.

— Ты особенная и не должна подвергать себя опасности. Я хочу, чтобы заботилась о себе, ведь твое сердце...

Я затрясла головой, когда его ложь снова начала просачиваться в мое сознание. Она как отравляющий токсин вползала в меня и убивала. Медленно. Мучительно. Больно. Адски.

— Если пережила все, это не значит, что не заслуживаю свою собственную жизнь. Мне не нужно, чтобы вы с мамой нянчились и принимали за меня решения, — голос хриплый от силы, с которой я старалась говорить. И каждое слово ранило отца. Он замер на миг поняв, что я скинула шоры с глаз и смогла увидеть его обман. — Ты всегда твердишь, что я слишком слабая неспособная защитить себя. Постоять за себя, но это не так. Я просто пережила больше, чем другие, но это не значит, что другая.

— Ты не должна допускать такие мысли в свою голову. Слишком маленькая неразумная девчонка.

В тот момент отец почти замахнулся. Я видела это в том, как напряглись плечи, как сжалась в кулак рука, как он поджал губы и посмотрел на меня разочарованно. Словно я нанесла непоправимый удар. Удар, от которого он вряд ли оправиться. И не простит. Никогда. Скорее наложит на меня епитимию.
Между нами в тот миг треснуло нечто очень важное. Доверие, быть может. Или моя безграничная вера в силу отца. В то, что он укроет. Защитит. Позволит выбрать свою дорогу. В тот момент четко осознала, он будет вести меня за руку на каждом шагу и никогда не отпустит. Не позволит сделать свой собственный выбор, жить своей жизнью.

***

Первая любовь она навсегда оставляет в сердце свой след. А память услужливо хранит мельчайшие детали, которые уверена не забуду даже спустя двадцать лет. Все мои чувства эмоции и желания были на пределе. Я будто туго натянутая тетива вбирала в себя каждую нашу встречу, его вдумчивые опасные взгляды. Никогда улыбки. И больше не было ни одного поцелуя. Мне хотелось глубже проникнуть за тот порочный круг, но Садио держался на расстоянии. В подобные моменты задумывалась почему он все еще проводит со мной время? Никаких интимных поцелуев прикосновений, даже улыбку его не видела только оскал в тот первый вечер. Так чего он добивался? Почему продолжал так смотреть на меня будто не в силах отпустить, но и позволить зайти нам дальше не мог?

Спросить напрямую боялась. Единственный ответ, который приходил в голову как он говорит, что мы больше не увидимся. И это ранило. Даже мысленно проигрывая ту сцену вздрагивала от колящей боли.

Сообщение от Садио в тот момент заставило меня собрать разбитые осколки воедино. Понимание, что неизбежно мое падение в тот бурлящий вулкан лжи обмана и соблазнов не просто не остановило, оно заставило скрутиться тугими узлами все внутренности и тянуть. И болеть. И нервировать. Но я добровольно испила ту чашу до дна и позволила покалыванию на коже вспыхнуть и превратится в пожар. А ожиданию в душе перемолоть мысли и ожидания, в тлеющие угольки, которые с каждой минутой разгорались сильнее. Обжигали. И горькой полынью разливались по венам.

Я сидела в парке на скамье и наблюдала за людьми. Мне нравилось смотреть как неспешно гуляют парочки. Как мамы гонялись за своими детками. Как мужчины в строгих костюмах спешили на встречу. А я просто сидела и могла смотреть на них зная, мне некуда спешить.

Садио появился ровно в час дня. Черная красивая машина остановилась на обочине. Он не опустил стекло. Не вышел. Только повернул голову и посмотрел на меня. Как всегда, темно. Обжигающе. Опасно. Тело покрылось мурашками, а ладони вспотели от одного такого пронизывающего взгляда.

Оставив свой пункт наблюдения с радостью села на пассажирское сидение. Садио не сказал «привет». Не подарил улыбку. Не поцеловал, но сделал нечто от чего моя душа замерла. Одной рукой держал руль, а другую положил на мою ногу и раскрыл. Сглотнув я будто загипнотизированная медленно сплела свою ладонь с его теплой рукой. Наши пальцы сцепились в замок, когда поняла, что он внимательно наблюдает за мной. От этого прикосновения пульс бился где-то в горле. Отвернувшись к окну улыбнулась, понимая, что меня немного потряхивает от наших крепко сжатых ладоней.
Садио не объяснил куда мы едем, а я не возражала пока моя рука находилась в его. Просто наслаждалась грубой грацией, с которой он вел машину пока не выехал за черту города.

— Не скажешь куда мы едем? — спросила посмотрев на его профиль.
— Боишься? — то как прозвучал его голос, гортанно, чуть хрипловато, заставило меня закусить губу и покачать головой.

Напряжение сковало тело, но я больше не задавала вопросов. Понадобилось еще тридцать минут прежде чем Садио свернул и поехал сквозь аллею из деревьев. Они закрывали небо, но лучики солнца проникали через листву и падали на нас. Я была так заворожена светом, который бродил по лицу Садио, что не сразу заметила, как он остановился. Повернув голову не смогла скрыть улыбку, когда прочла вывеску на заборе.

— Серьезно?

Он вскинул брови как бы говоря: «Ты сама просила об одолжении». Закусив губу, я смотрела в его глаза испытывая такую тягу, что не смогла удержаться. Склонилась и поцеловала в щеку. Отстранилась и вылезла из машины не желая читать выражение его лица. Страшно было увидеть там злость или еще хуже неприятие от моей благодарности.

Аромат кожи, отполированного до блеска железа и солнца кружил голову. Потрясающее место. Автомобили разных марок и выпуска. Невероятные. Красивые, старые ретро машины. Садио рассказывал очень многое о том, какого они года, класса и марки. Мне нравилось слушать, ведь он так мало говорил предпочитая, чтобы люди читали по глазам. Когда остановился около ВМВ Mini я открыла рот от изумления.

— Почему она? — положив руки на крышу спросила.

Вместо ответа Садио лишь ухмыльнулся, меньше, чем оскал, но все еще не улыбка и залез на пассажирское сидение. Заняв место водителя, я провела руками по рулю и довольно откинулась в кресле. Запах новой кожи и кокосового ароматизатора наполнил легкие. Открыв глаза заметила на торпеде, позади руля, какой-то блеск. Протянув руку взяла небольшой кулон и положила на ладонь. Сердце. Серебристый металл казался тяжёлым, но мне нравилась его простота. Литое сердце в центре небольшой камень алого цвета.

Повернувшись, посмотрела на Садио, который следил за мной и улыбнулась. Мягко. Благодарно.

— Оно очень красивое.

Он все еще смотрел на меня ничего не говоря. И в такие моменты я испытывала тревогу пытаясь разгадать его. Понять, почему Садио предпочитал молчание болтовне, но не могла не наслаждаться тем, как блестели глаза, когда он вот так смотрел на меня.

Решив все вопросы с машиной, я была очень рада, когда мы поехали домой. Сжимала подарок Садио как самое драгоценное, что мне дарили в жизни. Так и было. Когда он остановился в нескольких кварталах от моего дома во избежание встречи с родителями я положила руку на бедро и раскрыла. Смотрела все время вперед ожидая прикосновения, и когда его обжигающая ладонь скользнула поверх моей, выдохнула. Я сдерживалась, не зная ответит ли он на мое приглашение?

— Спасибо за этот день.

— С днем рождения, Марита, — тихо прошептали его губы.

Обернувшись застыла, столкнувшись с его взглядом всего в сантиметре от моего. Он пил мое дыхание, а я застыла, чтобы не потерять тот волнительный момент, но он так и не поцеловал. Позволил смотреть на него, сгорать от жажды коснуться губ, которые оказались так близко, но не дал почувствовать их. Я хотела вспомнить какой Садио на вкус не потому что забыла, а потому что хотела подтвердить, его губы могут отключить мой мозг и включить чувства. Жаркие. Опасные. Неистовые.

Садио отстранился, но прежде чем выйти я заметила на его губах мимолётную улыбку.