Сердце в руинах
Солнце, непривычно яркое после полумрака готического зала, резало глаза, когда Дима вышел с места съёмок. Шум города, гул машин, голоса прохожих – всё это казалось далёким и ненастоящим. Его мысли были заняты Есей. Они договорились пообедать, и он уже предвкушал этот момент – её смех, их обычные, ни к чему не обязывающие разговоры, возможность хоть на час забыть о работе.
Он ускорил шаг, предвкушая встречу. Но подойдя к назначенному месту взгляд зацепился за знакомую фигуру. Это был Олег.
– Как он меня обогнал? Мы же недавно виделись? - сказал Дима сам себе под нос.
Рядом с Олегом стояла Еся. Странная, непривычная тишина исходила от них, словно они были окутаны невидимой, плотной завесой. Оба – мрачные, с опущенными плечами, словно каждый нёс на себе непосильную ношу.
– Что такое? Вы чего такие мрачные? – спросил Дима, подходя ближе. Его голос прозвучал на удивление спокойно, хотя внутри уже начинало что-то тревожно сжиматься.
Еся медленно отвернулась от Олега и подошла к нему. Её глаза, обычно полные жизни и блеска, сейчас смотрели куда-то сквозь него, совершенно пустые, безжизненные. Словно кто-то выключил свет.
Дима, удивительно спокойным, почти безэмоциональным. - Я знаю, что я не единственная. Знаю, что ты делаешь парные татуировки и говоришь всем, что они особенные. Она сделала короткую паузу, давая словам осесть. — Я больше не хочу тебя видеть. Никогда. – её голос был пустым,почти без эмоциональным.
Ни причин, ни объяснений. Только эта фраза, холодная, как сталь, и окончательная, как приговор. Дима моргнул, пытаясь осмыслить услышанное. Не единственная? Не хочет видеть? Это звучало абсурдно, нереально.
Он перевёл взгляд на Олега. Тот стоял разъяренный.
– Это пиздец, Дима. Я такого не ожидал. – после этих слов Олег ушел вслед за Есенией.
Дима стоял неподвижно, его собственный мир рушился прямо на глазах. Он будто замер, ноги словно приросли к земле. Мир вокруг стал нереальным, шум города стих, как будто кто-то выключил звук. Дима не понимал. Совсем. Он чувствовал, как реальность трещит по швам, а он сам – лишь бессильный свидетель этого крушения.
Дима сорвался с места. Рабочее место? Какое к черту рабочее место, когда мир вокруг него рухнул? Он шел по инерции, ноги несли его сами, прочь от этого места, где только что похоронили его надежды. На улице солнце било в глаза, но он его не видел. В ушах пульсировала только одна мысль: «Почему?» Злость, давящая, всепоглощающая, смешивалась с абсолютным непониманием. Что, черт возьми, произошло?
Он шел, не разбирая дороги, спотыкаясь о бордюры, о собственные мысли. По пути домой, он думал, что ему нужно собраться, взять себя в руки. Но когда оказался в своей квартире, в знакомых стенах, которые теперь казались чужими, всё полетело к чертям. Он упал на кровать, как мешок, и схватился за голову. Руки тряслись, тело сотрясалось в неконтролируемой дрожи. – Да что ж такое, блядь! – прошептал он, пытаясь остановить это безумие, но дрожь лишь усиливалась. Казалось, каждая клетка его тела кричит от боли и непонимания.
Когда этот приступ более-менее утих, он встал, пошатываясь, и побрел на кухню. На полке стояла бутылка виски. Не раздумывая, он схватил стакан, наполнил его до краев и опрокинул в себя. Жгучая жидкость прошлась по горлу, но не принесла успокоения, только ещё больше разожгла внутренний пожар. – Думай, Дима, думай, блядь! – приказал он себе. – Что произошло? Как это могло случиться? Мысли путались, как нитки в старом клубке, распутать их не удавалось. Он налил второй стакан, потом третий. Разум медленно погружался в туман.
В какой-то момент, поддавшись внезапному импульсу, он схватил телефон. Набрал номер Еси. «Абонент временно недоступен». Ну конечно. Сто процентов заблокировала. – Сука.– выдохнул он, чувствуя, как к злости примешивается горькое разочарование.
Он снова лег на кровать, уставившись в потолок. Время шло. Он не спал. Не мог. Каждый тик часов казался ударом молота по его истерзанным нервам. Пару раз он почти вскакивал, готовый броситься к ней, умолять, требовать объяснений. Но тут же останавливался.
– Нет, блядь, сейчас бесполезно. Успокойся. Может, ей нужно время. Остыть. Но остыть от чего? От чего он её так обидел, что она просто взяла и ушла? Он не понимал. Совсем.
Время тянулось невыносимо медленно. 7:30. Он всё ещё не спал. Голова гудела, тело ныло. Ждать больше не было сил. Не было смысла. Он встал, как зомби, чувствуя, как последние остатки самоконтроля ускользают. Что бы там ни было, он должен был идти. Должен был узнать. Должен был увидеть её. И он пошел.
Дима, словно запрограммированный, шел к её дому. В голове – вакуум, в сердце – свинцовая тяжесть. Вечерние виски лишь усугубили ситуацию, оставив после себя лишь головную боль и ощущение полного опустошения. Но он шел, потому что не мог иначе. Нужно было увидеть её, услышать, понять.
Он подошел к двери, рука дрожа дотянулась до кармана. Ключ. Его ключ. Ключ от её сердца, от её дома, от мира, который, как ему казалось, они строили вместе. Он вставил ключ в замок, повернул. Щелчок. Дверь поддалась.
Внутри было тихо. Слишком тихо. Обычно в это время Еся уже возилась на кухне, готовила завтрак, хотя и ненавидела вставать рано. Сейчас – тишина, давящая и зловещая.
Он прошел в квартиру, как во сне. Автоматически разделся, оставил обувь в прихожей. И пошел на кухню. Заварить её любимы кофе.
То, что он увидел, разорвало его мир на куски, словно взрывом еще больше. На диване спала Еся. Его Еся. И его близкий друг. Тот, кому он доверял. Тот, с кем делился самым сокровенным.
В голове что-то щелкнуло. Звук, похожий на лопнувшую струну. Потом – тишина. Абсолютная тишина. Кровь прилила к вискам, уши заложило, словно он оказался под водой.
Он стоял, как вкопанный, не в силах пошевелиться. Смотрел на них, спящих в обнимку, и не мог поверить своим глазам. Это был сон? Кошмар? Или реальность, настолько жестокая, что мозг отказывался её принимать?
Потом, словно из-под толщи воды, до него донеслись какие-то звуки. Слова. Он говорил. Что-то говорил. Что-то бессвязное, сумбурное, полное боли и ярости. Он даже не запомнил, что именно. Он просто выплескивал свой гнев, свое отчаяние, свою... боль.
Рука машинально полезла в карман, вытащила ключи. Те самые ключи, которые ещё несколько минут назад казались символом их любви. Он бросил их на пол, к ногам людей,которых он любил.
И ушел. Не оглядываясь. Не прощаясь. Просто ушел. Оставив позади все свои мечты, все свои надежды, всю свою жизнь. Ушел в никуда.
Дима вернулся домой, как автомат, действуя на автопилоте. Каждая клетка тела помнила дорогу, но душа осталась там, в той проклятой квартире. Ещё пара стаканов виски – чтобы добить остатки разума, чтобы не чувствовать, не думать. Он рухнул на кровать, словно подкошенный, и провалился в сон.
Проснулся Дима уже к вечеру, от духоты и ощущения липкости. Несколько мутных секунд он пытался сообразить, где находится, что происходит. В голове – каша, во рту – гадость, в теле – ломота. – Может, это сон? – промелькнула робкая надежда. Но тут же – душ реальности. Нет, это не сон. Это случилось. Всё это дерьмо – настоящая, чертова реальность.
Холодный душ, несколько таблеток от головы – немного помогло прийти в себя. Словно сбили температуру, но болезнь осталась внутри. Он сел за стол, руки непроизвольно потянулись к кофеварке. Запах кофе, обычно такой бодрящий, сегодня казался каким-то безжизненным.
Уведомления на телефоне заставили его вздрогнуть, вырвали из омута болезненных мыслей. Рабочий чат. Завтра – продолжение съёмки. Той самой, которая сорвалась. Работа сейчас – это то, что может спасти его от окончательного погружения в ад. Но сука,там будет Олег.
Он открыл Instagram. Машинально листая сторис, как зомби. Чужие лица, чужие радости, чужая жизнь. И вдруг – сторис Марка. Обычное фото, какая-то вечеринка. Но в углу – Ярослава. И тут Диму словно ударило током. Он вспомнил. Вспомнил их разговор. Еся упоминала про парные тату с какими-то другими девушками. Тогда он не придал этому значения,забыл. Но сейчас...
Дима подскочил на кровати, словно его ударило током. В голове – не карусель, а блядский цирк с клоунами-мыслями, норовящими выскочить за пределы черепа. Он зашагал по комнате, как загнанный зверь, пытаясь выцепить хоть что-то, за что можно зацепиться. И тут, словно вспышка молнии в ночи, – воспоминание.
Несколько лет назад. Пьяный угар, бар, дурацкий спор. И, как апофеоз идиотизма, – парное тату. С Ясей, мать её за ногу. Кривое, несуразное, какая-то хуйня, набитая в полумраке с пьяном бреду. На спор, на слабо. Тогда это казалось дико смешным. Сейчас от этого воспоминания сводило челюсти.
Он вспомнил, как Яся тогда вилась вокруг него. Не то, чтобы бегала, но явно показывала интерес. Думал, что она просто пытается затащить его в постель.У нее это получилось,Дима был как всегда не против секса не одну ночь. А она, сука, оказывается, вынашивала план. Ждала своего часа.
И пазл, словно по волшебству, начал складываться. Медленно, но верно. Марк, Яся... Эта пара, разыгравшая эту мерзкую партию. А он – в центре, как мишень. Но теперь, хуй им, правила меняются.
Он схватил телефон и набрал номер Яси. Гудки казались вечностью. – Да возьми ты трубку, блядь! – мысленно кричал он, боясь спугнуть её.
Наконец, она ответила. Голос Яси звучал удивленно, даже немного растерянно.
– Яся? Это Дима.
– Димка? Привет,как ты?
Он постарался говорить как можно спокойнее, чтобы не заподозрила ничего. Голос должен быть ровным, без надрыва.
– Слушай, тут вспомнил про наше посиделки. Может, встретимся?
В трубке повисла короткая пауза.
– Конечно. Подъезжай ко мне. Адрес знаешь.
– Отлично! Скоро буду.
Он отключился. Сердце колотилось, как бешеное.
Он выскочил из дома и прыгнул в такси. – Сейчас ты у меня, сука, заговоришь,– прошептал он, вдавливая педаль газа в пол. По дороге к Ясе он чувствовал, как ярость захлёстывает его с головой. Ещё немного – и он готов был крушить всё вокруг.
Парень подъехал к дому,выскочил из машины, хлопнув дверью так, что сработала сигнализация у соседской тачки. Ему было похуй. Адреналин бурлил в крови, превращая его в ходячий сгусток ярости. Подошел к дома, вдавил кнопку звонка.
Дверь открылась почти сразу. И вот он, во всей своей красе, – Марк. Стоит на пороге, причёсанный, будто на свидание. Только вот взгляд какой-то виноватый, затравленный. Словно его застукали за кражей печенья из банки.
– О, Дима! – Марк попытался изобразить радость, но получилось натянуто, фальшиво. – Я тут как раз... ухожу. Не буду мешать.
Дима остановил его, схватив за рукав. Хватка была стальной.
– Нет, Марк, ты никуда не уйдёшь. Ты тут как раз кстати.
Дима едва сдерживался, чтобы не сорваться на крик. В горле пересохло, голос дрожал.
– Это вы, суки, рассказали Есе всё? Это вы наплели ей про меня всякой хуйни?
Яся стояла позади Марка, бледная как смерть. Успела пролепетать только:
– Откуда ты узнал...?
Но договорить не успела. Дима перебил её, как будто выплюнул слова:
– Да мне похуй, откуда я узнал! Вы, блядь, крысы! Один вопрос.Нахуя?
В глазах Яси мелькнул страх. Марк попытался вырваться.
Марк сорвался – Да ты меня заебал! Ты, блядь, думаешь, ты такой охуенный? Зазнался, ебучий «чернокнижник» ! Все твои заслуги – это я! Я тебя вытащил из дерьма!
– Да пошёл ты на хуй! Я сам всего добился!
Дима не выдержал. Правый кулак просвистел в воздухе и врезался Марку прямо в челюсть. Тот пошатнулся, но удержался на ногах. И тут же бросился в ответ.
Завязалась драка. Глупая, бессмысленная, как драка двух пьяных подростков. Они катались по полу, осыпая друг друга ударами и проклятиями. Яся визжала, пыталась их разнять, но только мешалась под ногами.
Наконец, Дима оттолкнул от себя Марка с такой силой, что тот врезался головой в угол стены. Марк застонал, схватившись за лицо. Из разбитой губы сочилась кровь.
Дима стоял над ним, тяжело дыша. Ярость отступала, оставляя после себя только пустоту и отвращение. Он чувствовал себя грязным, словно вывалялся в помойке.
Посмотрел на Ясю. В её глазах не было ни любви, ни сочувствия. Только страх и презрение.
Дима развернулся и вышел из дома. Закрыл за собой дверь, небрежно бросив напоследок пару слов. – Да пошли вы все на хуй!
Оставив позади разбитую губу Марка, испуганную Ясю и рухнувший мир. Он не знал, что будет дальше. Ему было просто похуй.
Дима еле сомкнул глаза. Сон не шёл, терзаемый обрывками воспоминаний. Но работа ждала, как приговор, и нужно было хоть немного поспать, чтобы не превратиться в зомби на съёмочной площадке.
Следующий день начался как похмелье после затянувшейся пьянки – серо, мутно и с противным привкусом во рту. Он подъехал к месту работы, вышел из машины и замер. Внутри зрело какое-то смутное предчувствие, словно вот-вот должен разразиться гром.
И он увидел Олега.
Олег, его близкий друг, коллега, почти брат. Тот самый Олег, который сейчас казался предателем. Дима решился. Надо поговорить. Может, мы все что-то не так поняли, может, запутались в этой чертовой паутине лжи.
Он начал идти в сторону Олега, стараясь сохранять спокойное выражение лица. Но каждый шаг отдавался гулким эхом в голове. Олег стоял спиной, что-то увлечённо рассматривая в телефоне.
И тут Дима услышал её голос.
Знакомый, любимый... когда-то. Теперь он резал, как осколок стекла. Это была Еся.
Олег говорил с ней по видеосвязи. Дима замер, как вкопанный, боясь пошевелиться, боясь услышать то, что услышал.
– Да, всё нормально, – говорил Олег, ласково улыбаясь. – Сегодня вечером увидимся.
Дима отступил назад, как будто его ударили в грудь. Воздух перестал поступать в лёгкие.
Он всё понял. Всё стало ясно, как день. Зачем копаться, зачем разбираться в чём-то, если его так быстро, так легко забыли? Даже не попытавшись разобраться, что на самом деле произошло.
Дима прошел мимо Олега. Глаза были полны грусти, разочарования и какой-то вселенской усталости.
Олег и Еся. Еся и Олег. Они, блядь, вместе. Спали, наверное, вместе, смеялись над ним, наверное, вместе.
Дима сделал глубокий вдох. Надо работать. Надо жить дальше. Надо. Просто надо.