Глава 11
К наставнику Тэхёну я постучалась уже поздним вечером, после того, как Чонгук снова провалился в целительную дрему, и я решилась его оставить.
Накопившаяся масса вопросов была близка к критической, пытаться допрашивать ректора занятие бесполезное, да и жалко его терзать, его и без меня здорово погрызли, но в наличии имелся еще собрат-темный, и вот его я как раз и собиралась загнать в угол, и, надавив статусом наблюдателя, вытрясти нужные ответы.
Черный дракон открыл на мой стук сразу, как будто ждал — и я уставилась на него, презрев правила приличия.
Интересно, и как я не увидела этого сразу?
Дракон, ничуть не смущаясь, оперся плечом о дверной косяк, позволяя мне себя разглядывать.
Черные волосы — у драконов цвет волос и окрас чешуи всегда совпадает. Смуглая кожа, распространенная среди крылатых, очень темные глаза. Фигура, чуть более сухощавая, чем у того же Чонгука, но всё равно, достаточно массивная... Если сравнивать с привычными мне, конечно.
Излом бровей очень характерный, и линия переносицы, и узнаваемая линия подбородка, а вот рисунок губ незнакомый, и скулы тоже сбивают с толку, но все равно — это мелочи.
Стоило только разок как следует приглядеться — и всё становится очевидным.
Он прислонился к косяку — пальцы зацеплены за ремень, одна нога заведена за другую... Ни малейшего напряжения в нем не ощущалось, поза существа, у которого нет абсолютно никаких срочных дел. Дракон терпеливо переносил мой осмотр, расслабленный и вальяжный, и ждал вопросов.
Но задала я все же не тот вопрос, что вертелся на кончике языка:
— И как вы двое умудрились не уберечь ректора?
Наставник по темной магии хмыкнул, и принял более прямостоячее положение:
— Вы спрашиваете, как наблюдатель от темных магов, адептка Лалиса ?
— Нет, это я спрашиваю как частное лицо, — честно созналась я, — А как наблюдатель я спрошу, как эта тварь вообще умудрилась навредить взрослому, настороженному дракону?
Этот вопрос, конечно, был насущней первого. Какими возможностями нужно располагать, чтобы успешно противостоять пришедшей по твою душу тройке сильных, опытных, ожидающих подвоха драконов?
Да и с первыми четырьмя не ясно... Можно подкараулить жертву, застать врасплох — но расправиться с первого удара с драконом в истинной форме нужно еще суметь. Четыре раза. Без осечек и промахов, иначе о покушениях уже знали бы.
Тэхён посерьезнел и вздохнул:
— Проходите, — посторонившись, он пропустил меня в свою комнату.
Да, это не те темы, на которые говорят в коридоре.
Я обвела взглядом жилье черного дракона. Помещение, побольше моей комнаты, было обставлено без претензий: кровать, пара кресел у камина, просторный рабочий стол, и — заслуживающий отдельного внимания огромный шкаф, занимающий целиком одну сплошную стену. Приглядевшись, я сдержала довольную ухмылку: кажется, кто-то мухлюет с пространством, и этот шкафчик гораздо больше, чем, исходя из размеров комнаты, можно было бы предположить.
Тэхён, не торопя, позволил мне оглядеться, и только после этого указал мне на одно из кресел, предлагая садиться.
Интересно, он со всеми адептами так терпелив, или мои предположения верны — и он прекрасно об этом знает?
Черный дракон между тем устроился во втором кресле, вытянув на скамеечку длинные ноги, задумчиво переплел пальцы рук, и выдал:
— Чонгук принял на себя проклятие, рассчитанное на всех троих. Это была ловушка. Правда, потрошитель нас тоже не ждал, так что мы за малым его не схватили, а проклятье было подготовлено так, на всякий случай — если вдруг придется экстренно спасаться... И именно эту мысль уловил наш ректор-менталист, после чего просто закрыл меня и Намджуна собой, на манер щита, за секунду до сработавшего проклятия.
Я недовольно поджала губы, хотя и признавала рациональное зерно в таком поступке: если бы в ловушку попался единственный специалист по темным проклятиям, помочь ему было бы некому.
Но, с другой стороны, могли бы и Намджуном пожертвовать! Почему именно мой ректор?!
Тэхён хмыкнул, явно подозревая о моих недобрых мыслях и претензиях, и продолжил:
— Меня тоже очень интересовало, как этот мерзавец умудрился создать такое проклятие, которого вполне могло хватить на троих драконов, и хватило бы, не поймай Чонгук кончик его мыслей. Так что, когда ясно стало, что с ректором все в порядке и моя помощь не нужна, мы с Намджуном снова наведались в логово потрошителя, — темный откинулся на подголовник кресла, и устало потерся затылком о грубоватую ткань, а потом неожиданно уточнил: — Хотите вина, Лалиса ?
Я прислушалась к себе, и неопределенно повела плечами. Состояние мое, в принципе, не вызывало беспокойства, я сегодня много и тяжело колдовала, потом пережила несколько очень неприятных часов в подвешенном состоянии, дожидаясь пока бронзовый дракон очнется, и гадая, не изувечила ли я его, неправильно перекроив ауру...
Так что да, определенно, я хочу вина!
Тэхён ненадолго исчез из поля моего зрения, а вернувшись, протянул мне наполненный бокал, опустился в кресло, опустив початую бутылку на пол, и задумался, баюкая свой бокал в ладонях, как бутон.
Красная густая жидкость облизывала прозрачные стенки, и снова стекала, а дракон сосредоточенно смотрел в ее прозрачные глубины.
Мне становилось откровенно нехорошо от этой картины. Что такое они нарыли, что теперь темный (темный!) откровенно не хочет об этом говорить?!
— Вы пейте, Лалиса , — спохватился дракон, и слабо улыбнулся, — Вино не отравлено.
Конечно, не отравлено. Пока он мялся, я от нервов успела проверить свой бокал и его содержимое на всё, что знала.
— Лалиса, вы знаете, что у драконов не бывает полукровок? — спросил, наконец, Тэхён.
Я кивнула, и пригубила напиток. Посмаковала. Вкусно.
— Дети в смешанных парах всегда наследуют расу матери. Это связано с некоторыми физиологическими особенностями присущими драконам, женщина любого другого вида попросту не сможет выносить и родить дракона — да хотя бы потому, что, детеныш появляется из яйца, и происходит это в истинной форме. Но, тем не менее, для любви преград нет. И...
Он запнулся, сжал переносицу, и с усилием помассировав ее, взял себя в руки. И продолжил рассказывать:
— Драконицы рожают только драконов. А вот от мужчин получаются самые обычные человеческие детки. Часто — с магическим даром, хоть это и зависит во многом от матери. Здоровенькие, крепкие. Но — просто люди.
Я почувствовала, как от ужаса у меня начали шевелиться волосы... Нет.
Только не это. О, Тьма, всепрощающая и всеприемлющая, пусть будет не это!
Я вцепилась в бокал, как в соломинку. Тэхён покачал вино в бокале, и допил его одним глотком.
— Люди-то они люди, но родство-то остается. И поди, сосчитай, сколько таких деток по империи бегает... И добыть их куда проще, чем охотиться на нас. — Тэхён молча откинулся на спинку своего кресла, прикрыв глаза, а я подобрала под себя ноги, инстинктивно стараясь согреться, защититься от накатившей жути. — Он сплел проклятие из их смертей. Я не видел таких раньше, очень специфическая разработка, сложная и филигранная работа. Гений. Исследователь, — пробормотал Тэхён, и прибавил еще несколько слов, исчерпывающе характеризующих исследователя вместе с его гениальностью.
Я молча допила вино, и простецки вытерла губы ладонью.
Тварь. О, Тьма, какая же он тварь!
Дракон потянулся, и достал поставленную на пол бутыль. Я молча протянула бокал.
— Словом, не знаю, сколько времени он потратил на свои исследования, но в итоге... — Тэхён вздохнул. — Кровь — не вода, Лалиса. И сплетенные из смерти и крови заклинания пробивали любую защиту именно на основе сродства. Чрезвычайно мощное и чудовищно аморальное изобретение.
Я молча кивнула, соглашаясь — чудовищное.
— Тэхён, — негромко спросила я, забыв почтительное «наставник» и сосредоточенно разглядывая темно-красные глубины в своем бокале, — Тэхён, это ведь тот же маг, что напал на меня? И до того — на ректора? Я показывала узор...
Черный дракон пропустил мимо ушей мою фамильярность, только кивнул, вглядываясь в меня, сидящую в соседнем кресле.
— Да, Лалиса, это определенно он. И я хотел бы просить вас рассказать об этом подробнее.
Я кивнула, и пересказала происшедшее на границе земель Манобан максимально подробно, старательно припоминая мельчайшие детали.
Он слушал внимательно, задавая уточняющие вопросы и что-то прикидывая в уме.
— Странно, что он вам под двери ребенка не приволок. Надежная, зарекомендовавшая себя методика.
— Жаль, что не приволок, — пробормотала я. — На отголоски такого обряда к нему непременно наведались бы Стражи...
Творить некромантию на земле Манобан — это надо совсем за себя не бояться.
Мы помолчали, и я решилась:
— Он ведь не первый раз проявил интерес. Это система — ему явно очень хочется уничтожить меня и добраться до наследства Манобан, — я подняла взгляд на черного дракона, и как с обрыва шагнула: — Давайте попробуем ловить его на меня, как на живца!
Тэхён, как раз собиравшийся сделать глоток, поперхнулся и закашлялся.
— Лалиса! Ректор нас обоих убьет жутким способом, если узнает, что вы такое предложили — а я вас не посадил под замок в тот же час! — выдал он, отдышавшись и удалив пятна вина с груди и коленей.
Грустно улыбнувшись, я напомнила:
— Четыре истинных дракона. Два нападения на самого Чонгука. И неизвестное количество детей смешанной крови.
— Лалиса, у него перед вами долг. Двойной. Он не согласится.
— А я ему скажу, что тогда замок назад не верну, — легкомысленно отмахнулась я, в глубине души чувствуя тепло от уверенности Тэхёна, что бронзовый дракон меня не отдаст.
Черный грустно улыбнулся, оценив шутку.
— Нет, адептка Набонам. Этот аргумент не сработает, — и подумав, добавил с улыбкой: — А замок вы вернете, как только на вас надавит император!
Рассердившись от этого неуместного (пусть и справедливого) заявления, я поднялась из кресла.
— Тэхён, я высшая темная. Мне нельзя что-либо запретить, — и вернув бокал вставшему дракону, пошла к выходу.
Он последовал за мной, и любезно отворил мне двери, выпуская. И уже в коридоре я вдруг спросила у него:
— Скажите, как звали вашу мать?
— Келда, — удивленно ответил темный.
— А бабку? — быстро уточнила я, не дав ему вставить встречный вопрос.
— Агне. А что?
Ничего. Я молча пожала плечами и пошла по коридору в сторону лестницы. Но не пройдя и половины пути, остановилась, крутнулась на пятках и вернулась обратно, в упор уставившись на дракона, не успевшего закрыть дверь.
— Впустите меня!
— Зачем?
— Затем, что «Келда» означает «весна»! — свирепо рыкнула я.
Иронично приподнятые брови с фамильным изломом стали мне ответом.
Я молча протиснулась обратно в комнату мимо (практически — сквозь) не желающего уступать мне дорогу дракона.
Это что же?
Это как же, а?!
Это он... Это ведь!
— И как давно вы знали?!
— Примерно со второй нашей встречи, — предельно миролюбивым тоном отозвался дракон, с интересом изучая меня, обуреваемую противоположными желаниями.
Мне разом хотелось устроить безобразный скандал с тяжелой магической артиллерией и швырянием посудой — и...
Ну, нет, бросаться к нему на шею я не буду!
Вопросов, теснившихся в моей голове, было слишком много, и я все никак не могла выбрать главный, который следовало задать в первую очередь.
— Как вы догадались? — наконец выпалила я.
— А вы? — чуть улыбнулся Тэхён.
— Нет уж, давайте по очереди!
— Хорошо, — покладисто откликнулся он.
— Вот и отвечайте! Я первая спросила!
Губы черного дракона снова дрогнули в улыбке — кажется, с подсчетами в очередности вопросов я немного погрешила, но... Тьма Великая и все ее предвестники!
У меня есть родич! Кровный! Живой! И почему-то не представленный роду!
О, Тьма, Всевидящая и Вседержащая! Живой. Кровный. Родич. Вот он. Передо мной!
И да простят меня все драконы мира (а хоть бы и не простили — что мне с того?!) — я его из рук не выпущу.
Наставник Тэхён, не подозревая о моих коварных замыслах, легко уступил:
— Мне показались подозрительными ваши способности. Вы очень специфично одарены — и вместе с тем сильны. Вместе с вашей внешностью типичной эстанки это... наводило. После того, как вы сняли проклятие с Чонгука, я связался с матерью, и она подтвердила некоторые мои догадки, прямо предупредив, что даже если вы бастард — вы признаны и введены в род.
Я хмыкнула: если бы я была бастардом собственного отца, батюшка мог бы и не пережить гнева своей супруги, но ребенок — ребенок был бы принят в род, воспитан и обучен, как должно.
— К тому же, в вас сильна фамильная кровь. Все Манобаны похожи друг на друга, и вы похожи на своего предка, каким я его запомнил...
Я вздохнула: он еще и наблюдателен. Какое же сокровище упало мне в руки! Очень хотелось предложить снова отбросить «выканье», но я сдержалась.
Не спеши, Лалиса!
— Ну а я насторожилась, когда вы создали темную гончую чтобы выследить потрошителя. Заклинание родовое и за пределы семьи вроде бы не передавалось, но я подумала — мало ли! Вы дракон, и вы долгожитель, мало ли, с кем из предков и в каких обстоятельствах вы могли состоять в знакомстве?.. Ну а когда штопала Чонгука...
Я вздохнула, и в двух словах, опуская лишние подробности, поведала о помощи и рассказе предка-извращенца.
— Я почти забыла, как они выглядели — мои братья, отец... Другие родственники. Отец умер, когда я была еще маленькая, дедушку я помню совсем седым и морщинистым, а братья... они так редко бывали дома. Но когда я призвала их для обряда — я увидела его, это сходство. Вспомнила черты. И предок — он ничего не говорил про ребенка, только про наследника. Вы дракон, у вас иная магия и иная сила. Конечно, вы не могли наследовать за ним главенство рода! Не понятно только, почему о вас никто не знал.
Он хмыкнул:
— Mама настояла. Она была категорически против того, чтобы представлять меня родственникам отца, и сумела выбить обещание молчать о моем рождении. Вижу, отец его сдержал...
Он помолчал, внимательно разглядывая меня — с ног до головы, в упор. Взгляд не был неприятным — но он был обеспокоенным.
— Лалиса, как вы оказались в академии?
Я вздохнула — и начала рассказывать. О том, что последние годы смерть буквально шла за родичами по пятам. Что я осталась одна. Что рано или поздно, но это выплыло бы наружу — и останься я дома, темные рода не упустили бы такой роскошной добычи, и ждал бы меня нехитрый выбор. Пойти замуж, за кого укажут, либо войти в один из высших родов на условиях вассалитета — это неприемлемо для Манобанов, никогда мы не были и не станем чьими-то вассалами. И я сбежала в драконью академию, в расчете на то, что здесь меня не станут искать, а даже если и вдруг найдут, то у драконов, которым нет дела до человеческих дрязг, меня еще нужно суметь выцарапать... Я надеялась, что за время, проведенное в академии, сумею придумать, как стать достаточно самостоятельной и влиятельной, чтобы любой, вздумавший меня принуждать, обломал зубы.
Я старательно умалчивала и обходила острые углы, да и вообще... Жалость — это последнее, что мне хотелось бы в нем вызвать.
У драконов нет понятия рода, они одиночки. И у них имеет значение лишь личная сила — и не слишком важно, какого пола ее носитель.
Тэхён глядел на меня сочувствующе и понимающе. А потом вдруг предложил, как предлагают перемирие:
— Будете еще вино?
И это было совсем другое предложение — не как то, когда он предлагал мне запить новости из логова потрошителя. Это было предложение помянуть мои потери — и предложение поддержки.
Я вздохнула, и согласилась:
— Буду. — И опускаясь в обжитое уже кресло, попросила: — И не «выкайте» мне тогда уже — вы мне сколько раз двоюродный прадедушка?
Тэхён засмеялся, разливая по бокалам новое вино, на этот раз белое:
— Хорошо, на «ты» так на «ты»! — и легонько коснувшись края моего бокала своим, опустился в соседнее кресло. — Только давай уж оба...
Разговор потек неожиданно легко, как ароматное вино в бокалы. А, может быть, и как раз благодаря тому самому вину, легкому, свежему, фруктовому, чуть покалывающему кончик языка и так прекрасно сочетающемуся с разложенными на подносе сыром, колотым шоколадом и незнакомыми мне фруктами. И когда в бокалах показалось дно, и Тэхён потянулся за бутылью, по странному обыкновенью, опущенной к ножке кресла — наполнить вновь, я неожиданно для себя решилась спросить:
— Тэхён, как они сошлись?
— Кто? — удивился Тэхён.— Отец с матерью?
— Да, — кивнула я, сосредоточенно наблюдая за льющимся напитком. — Предок говорил, что она была... против. Очень против.
И Тэхён неожиданно расхохотался:
— Еще бы! Видела бы ты их рядом, Лалиса! Матушка всегда была красавицей, статной и яркой, а он... Отец в детстве неудачно упал с лошади, перелом позвоночника залечили, но рос он с тех пор плохо, так и остался тщедушным, глянуть не на что. Да и было ему, когда они познакомились, восемнадцать не то двадцать человеческих лет. Что это такое для взрослой драконицы? — и иронично улыбнувшись мне, пояснил, — По драконьим меркам взрослой!
Я смотрела на Тэхёна с изумлением, круглыми, как подозреваю, глазами — и он посмеивался, довольный моей реакцией.
Я пыталась представить, как описанный заморыш мог добиться надменной красавицы — и не могла. Воображение отказывалось и протестовало.
Тэхён откинулся на спинку кресла, с улыбкой наблюдая за мной, и продолжил:
— Она снисходительно относилась к его ухаживаниям, считая, что «вытянется — выдурится» и что «мальчик перебесится». А он воспользовался тем, что она не воспринимала его всерьез, и поймал ее на слове. А когда она не смогла слова сдержать — взял в уплату ее саму. Мама рассказывала, что могла убить его одним ударом — но когда поняла, что ее переиграли и она угодила в расставленную мерзавцем-человеком ловушку, так смеялась, что не решилась поднять на него руку. — Тэхён задумчиво поболтал вино в бокале, — А когда опомнилась... Было поздно. Он был яростным. Яростным, и сильным — не телом, не магически даже. Духом. Она снова попала в ловушку — в ловушку яркой личности. В нем пылал огонь, сродни драконьему, и жил пытливый разум, и тяжелый, быстрый на расправу нрав сочетался с нежностью и бесконечным терпением...
Он грел в ладонях бокал, и глядел в огонь в камине, и его улыбка была светлой, и теплой, и грустной. Что видел он в языках пламени? О чем вспоминал сейчас?
Я тихо, медленно пила вино и молчала, стараясь не спугнуть чужие светлые воспоминания.
— Знаешь, матушка рассказывала, что когда они появлялись изредка вместе при дворе, тамошние дамы поглядывали на нее снисходительно — и угораздило же такую красавицу выйти за этого задохлика! А когда отбывали, смотрели вслед с завистью — и что он нашел в этой драной кошке?
— Она любила его? — пытливо спросила я у многажды двоюродного прадедушки, зажевывая вино кубиком сыра.
Он снисходительно улыбнулся, и задумчиво ответил:
— Я не знаю, Лалиса. Но она с тех пор так и не брала себе мужа...
И мы оба, невесть чего смутившись, закрыли эту тему. Тэхён вытянул из меня прогноз на выздоровление ректора, сведшийся, в целом «А я что, Джису, что ли? За этим — к ней, но если не уследим — так и завтра вскочит!», а я из Тэхёна вытрясла отчет по поиску отступника — куда более детальный.
— Темная гончая привела нас к логову, но сам потрошитель успел уйти, практически у нас из-под носа. У него там была обжитая лежка, если можно так сказать — магически защищенный ритуальный зал, малый алтарь. Но это явно не единственное его укрытие. И, похоже, даже не основное — судя по тому что мы нашли, а особенно, по тому, чего не нашли, где-то должна быть еще одна лаборатория, и вот она-то, похоже, основная.
— Что ты имеешь ввиду, поясни, — попросила я.
В целом, я догадывалась.
Тэхён задумчиво потер подбородок, и начал рассказывать, между делом достав из воздуха еще бутылку вина. Я выло удивилась:
— А разве прошлая уже закончилась?
— Это другой сорт, — отозвался черный дракон. — Розовое островное, его еще зовут девичьим.
Я хмыкнула и подставила бокал. Тэхён плеснул из бутылки чуть-чуть, явно на пробу.
— Так вот. В логове темного мы обнаружили кое-какие эликсиры и декокты, явно его созданных им лично, с характерным оттиском силы — а вот оборудования, необходимого для их изготовления, не обнаружили. Потом, его разработки, чуть не стоившие нам троим жизни — это дело явно не одного дня. Он должен был проводить исследования в области свойств крови потомков смешанных браков, вести записи, дневники, журналы экспериментов, в конце концов. Никаких материалов на месте мы не обнаружили.
Я невесело усмехнулась. Логично — если их нет там, значит, они находятся где-то еще. Вряд ли маг-фетишист мог так вдруг взять и избавиться от всего бесчестно нажитого. Такие ребята, как правило, к своим достижениям относятся трепетно...
Розовое девичье вино мне не понравилось, о чем я и сообщила новоявленному родичу, и он так же, между делом опечатав силой забракованную бутылку, достал из воздуха новую:
— Подгорный королевский рубин, — обозначил он, наливая мне вина на треть бокала.
Я втянула знакомый запах — это самое вино мы пили с ректором в моей комнате, еще когда я являлась адепткой первого витка обучения, и могла себе позволить спать на занятиях, а про отступника еще никто и слыхом не слыхивал — и с наслаждением пригубила напиток.
— Губа не дура, — уважительно прокомментировал мои пристрастия родич, и я поняла, что Чонгук угощал своих любовниц очень дорогим вином.
А Тэхён продолжил:
— После того, как мы с Намджуном проверили помещение на ловушки, нас отпустили отдыхать, а коллеги и пожелавшие примкнуть сородичи ведут розыски сразу в нескольких направлениях — опрашивают соседей и местный люд, пытаются установить личность по обнаруженным в лаборатории вещам и принадлежностям и взять магический след.
— А есть и те, кто не пожелал примкнуть? — уточнила я.
Тэхён посмотрел на меня грустно и серьезно:
— Мы, конечно, одиночки, Лалиса, но не до такой же степени. Наши сородичи сейчас разыскивают двух драконов, так и не отозвавшихся при перекличке и торопливо проверяют, все ли в порядке с их человеческими отпрысками — по крайней мере с теми, о которых известно...
Я вздохнула и потерла глаза. Н-да, что-то я совсем озмеилась. Добрее надо быть к разумным, вот что.
Остаток ночи запомнился смутно — разговор петлял путанными тропами, речь то и дело шла о самых непредсказуемых вещах, и металась от сложностей ухода за виноградниками на драконьих островах, до сравнительного анализа сортов камня, из которого делают алтари в Эстане и Велибаре, от восемнадцати (и еще четырех) способов определить возраст дракона, до методик обучения молодых темных магов в драконьей академии.
Помню, что где-то в середине разговора, прервав пылкую речь посвященную преимуществам эстанского черного гранита перед велибарским розовым, я вдруг прервалась, и абсолютно трезвым, серьезным голосом сказала:
— Надо обязательно попробовать выманить его на живца. Обязательно.
И Тэхён, только что приятно расслабленный, твердо отозвался, глядя на меня без капли хмеля во взгляде:
— Сначала попробуем выйти на него другими доступными методами.
А я, уткнувшись носом в бокал, пробормотала, развивая предыдущую мысль:
— А если ректор будет так уж против — то можно его и вовсе не информировать...
— И тогда бояться нам придется вовсе не отступника! — поддакнул Тэхён в до боли родной едкой темной манере.