Глава 12
В свою комнату я вернулась ближе к утру, и рухнула на кровать, раскинув руки. Голова кружилась — то ли от вина, то ли от счастья.
Жив! Род Манобан — жив.
И пусть Тэхён пока не Манобан, он вне рода, я обязательно найду способ, придумаю, как его убедить. Не думаю, что мужчина, явно дорожащий своей свободой, легко согласится войти в род и завести пару-тройку детей, но я найду к нему подход.
Я найду что-то, на что он согласиться разменять свою независимость.
Знания? Он любит книги, я видела особый шкаф в его покоях...
Что ж, только прими кровь и родство — я проведу для тебя обряд вступления в род, и многовековая библиотека будет к твоим услугам! О, поверь, темный, там есть за что продать душу!
Сокровища? Если понадобится — я лично распахну перед ним родовую сокровищницу. И пусть мой род предпочитал копить иные ценности — золота там достаточно, чтобы подкупить даже дракона.
Сила? Пусть драконы сильны, но не всесильны же! Вступи в род, черный дракон — и он обнимет тебя своими крыльями, и приумножит твою силу, и вряд ли после этого кто-то из сынов Неба сможет тягаться с тобой...
Власть... Я не способна спихнуть со своих плеч ярмо главы рода, не способна передать этот статус тому, кто не воспримет родовую магию во всей её полноте, но я согласна признать твое опекунство, как старшего родича, я даже согласна связать себя клятвой — не принимать решений, которых ты не одобришь. Пусть формально я буду выше — но власть, от которой Манобаны добровольно отошли десятилетия назад, будет в твоих руках.
Право голоса в совете при императоре. Право суда на своих землях.
Право... Да мало ли за нами прав? Манобаны мало интересовались политикой, мы самоустранились от дел империи много лет назад, но если такова будет цена — я согласна. Я сунусь в этот котел, и горе тому, то заступит мне дорогу.
Вот она, власть, Темный — бери ее!
И пусть в глубине души я не верила, что дракон пожелает получить власть или силу — но если будет нужно, я пойду и на это. Пусть даже такое мое решение будет означать фактическую передачу прав нашего рода в руки драконов, и Тьма знает какие изменения политического баланса — я пойду на это.
Только бы согласился.
Только бы спасти род.
Согласится. Никуда не денется.
Жизнь впереди длинная, и рано или поздно, но... Я улыбнулась своим мыслям.
Я верила, я знала — я смогу. Я найду нужные слова, отыщу аргументы.
Счастье плескалось во мне, текло по венам, хотелось разом плакать и танцевать, смеяться и кружиться. Сложно передать то облегчение, что я сейчас испытывала.
Я — больше не одна!
Я — больше не последняя!
Нужно только заманить, не спугнуть.
Цепь поколений не прервется, будут другие, те, кто придут за мной, и понесут на своих плечах имя, и долг, и силу, и...
И возможно, уже есть.
Может, у Тэхёна уже есть дети? Кто сказал, что он не был женат? Темный ведь не монах. А что он молод — так это он по драконьим меркам молод, а по человечьим у него уже может где-то бегать выводок смуглых черноглазых детишек!
Ну, а если нет — что ж, это дело не хитрое.
Я перевернулась на живот, улыбаясь и перебирая в мыслях девиц — подходящих, более-менее подходящих, совсем не подходящих, но Тьма с ними, я согласна!
Хотя лучше, конечно, совсем не подходящих избежать, а то мало ли, семейная сила — она такая, ее еще удержать надо суметь.
Мало ли красивых девиц среди сильных магичек? Найдется, из кого выбрать!
По сути, род не слишком придирчив — сильная воля, уверенный контроль над собственным даром да более-менее пристойное происхождение, вот и все требования. Все остальные условия выставляет не дар, а люди — так что ими можно и пренебречь.
Засыпала я, перебирая имена магичек из сильных темных родов, которые могли бы согласиться зачать и выносить ребенка вне брака.
Та уродилась страшна, как дитя бездны, и все еще не нашла мужа — те, кто ей по душе, ее не берут, а за тех, кто гонится за приданным, она сама не идет. Умная и честолюбивая девица, и цену себе знает. Она бы прижилась у нас — а что с лица не хороша, так что с того? Тэхёну ее не в жены брать.
У тех дар передается через поколение по женской линии, и старшей дочери уже (страшно подумать!) двадцать восемь, а она все еще в девицах — все знают, что ее дети не будут магами. Зато внуки — будут! Я бы взяла ее в семью.
А вон у тех дочерей полон род, и глава скупится на достойное приданое, да еще и деспотичен до крайности, каждый шаг сторожит... Там, пожалуй, каждая побежит из-под отчего крова, только предложи защиту от родителя-тирана, знай, выбирай любую!
А когда все же заснула, то и во сне вокруг меня кружились разномастные девицы и темноволосые младенцы.
Как ни странно, утром после ночной дегустации я чувствовала себя на удивление прилично. Разве что пить хотелось — но это проблема решаемая, подумала я, и отправилась в столовую.
А в столовой ко мне подбежал адепт с первого витка, и дернув за рукав, сообщил, что меня зовут в деканат, и чтобы я поторопилась — там все, и очень серьезные. В глазах парня явно читался вопрос — что же я такого сделала, если в деканате меня ждут наставники полным составом, но задать его в слух он не решился, а я отставила на поднос недоеденный завтрак, отнесла его, и поспешила наверх.
Приоткрыв дверь, я проскользнула в помещение. Здесь уже собрались все наставники, а кроме них — приличное количество ранее совершенно точно никогда не виденных, незнакомых драконов. Я прошла в дальний угол, уже облюбованный мной в прошлый раз. Незнакомый дракон с темными фиолетовыми волосами, забранными во множество тонких косичек, раздраженно уточнил:
— Теперь все? — дождался кивка кого-то из эйнаровских замов и заговорил.
А я — замерла, не дыша, и впитывая каждое его слово, потому что фиолетовый отчитывался сородичам о результатах поиска отступника.
К сожалению, личность его установить так и не удалось — все свидетели, которых сумели отыскать дотошные драконы, говорили о скучном и самом обыкновенном человеке с невзрачными чертами, среднего роста, среднего сложения, средней внешности...
Именно так и действует отвод глаз.
Зато драконы составили подробную опись всех магических принадлежностей, обнаруженных в логове, и сняли показатели магического фона — и теперь у нас было кое-что получше внешности. У нас было представление о магическом потенциале отступника и о его ориентировочном, очень приблизительном арсенале.
Собранные данные, конечно, не могли сказать заинтересованному исследователю, какими заклинаниями преступник не владеет — но зато указывали, чем он обладает однозначно. Листки пустили по рукам, и я, с трудом дождавшись своей очереди, жадно уткнулась в них. О, эти данные могли сказать о маге многое! Предпочитаемые приемы, сильные и слабые места, некоторые, особо специфические показатели, могли бы намекнуть даже на школу, которой принадлежал маг — но удача не была к нам благосклонна, и настолько ярких зацепок отыскать не удалось.
Ну, это ничего, подумала я. Будем работать с тем, что имеем.
Я прислушалась к фиолетовому. Он, переждав, пока утихнет возня вокруг списков, продолжил говорить:
— Таким образом, пока ничего утешительного сообщить не могу. Мы продолжаем разыскивать останки троих усопших, и, если поиски увенчаются успехом, коллега Тэхён попробует еще раз призвать своих потусторонних тварей, других вариантов у нас пока нет. Пока ожидаем, имеет смысл...
Что там у них имело смысл, он так и не сообщил, потому что я, примерная ученица, подняла руку.
Дракон в недоумевающем молчании уставился на меня.
— Да, адептка Набонам? — произнес он наконец с непередаваемой смесью досады и раздражения на породистом лице.
— Есть еще один вариант, — делово сообщила я, складывая вдвое предоставленные списки. — Мы можем попробовать охоту с живой приманкой.
Алвис сидел, демонстративно от меня отвернувшись, и вся его поза выражала несогласие с моим предложением.
Что поделать, Тэхён, мы не всегда делаем то, что хотим.
Убедившись, что завладела вниманием фиолетового (да что там — все присутствующие слушали меня предельно заинтересованно), я внятно и по пунктам рассказала о событиях, предшествовавших обнаружению драконьих останков, и о своих соображениях, позволяющих надеяться, что на меня, явившуюся обойти дозором границу родовых земель, отступник клюнет обязательно.
Я видела, как по мере изложения, глаза драконов загорались хищным азартом.
— Об этом не может быть и речи, — твердо заявил наставник Намджун , тоже отметивший эти выражения на лицах сородичей. — Адептка Набонам находится под защитой академии, и мы не вправе подвергать ее такому риску.
— Никакого риска, — качнул головой фиолетовый. — Девушку буду страховать опытные боевики, самые проверенные и сильные маги!
— Вам напомнить, друзья, что именно отступник сделал с предыдущим опытным, проверенным магом? — вкрадчиво уточнил альбинос.
— Пожалуйста, не надо думать, что вы один переживаете о безопасности барышни! Никто не собирается бросать вашу адептку один на один с сумасшедшим, мы как следует подумаем, что можно сделать, чтобы надежно противостоять разработке преступника! Уверен, способ найдется!
— Ну, вообще-то, способ есть, — кашлянула я.
— Это обсуждение не имеет смысла, — вмешался в разговор черный дракон. — У нашей Академии есть ректор, который отвечает за вверенных его заботам адептов, в том числе — за их безопасность. Ему и надлежит решать, можем ли мы рисковать, допуская до участия в поимке опасного преступника учащуюся, или нет.
Треклятая рептилия. Подлец чешуйчатый!
Такой план запорол! Ладно.
Я никуда не тороплюсь. Я спокойна, спокойна... Мер-р-рзавец!
Ничего, черный. Как ты не вертись — всё равно выйдет по-моему!
Я промолчала и неспешно опустилась на свое место, зная, что мои слова запомнили, и к этому вопросу все равно вернутся. Как только он сможет хотя бы стоять на ногах сам — вырвется из цепких рук целительницы Джису, и тогда...
Тогда мне придется принять еще один бой. Но что противопоставить запрету ректора, я знаю.
Когда все принялись расходиться после совещания, я подошла к целительнице, и, дождавшись пока она освободится (что было непросто, к ней организовали целое паломничество), поинтересовалась здоровьем ректора.
— Спит, — отозвалась солнечная драконица, и я встревожилась.
— Как, до сих пор?..
— До сих пор, — вздохнула Маргрит. — И думаю, еще сутки проспит.
И пояснила, видя мою тревогу:
— Пытается сбежать. Усыпляю. Впрочем, если хочешь, приходи после занятий — покажу тебе твою работу!
Произнесено было, вроде с одобрением, и я расслабилась. Все же, подспудный страх, что я напутала с аурой и нанесла ректору существенный урон, засел глубоко внутри меня.
— Я не буду это пить, — услышала я голос Чону слегка приоткрытой дверей ректорских покоев, когда сразу после занятий пошла навестить больного, и замерла, опустив поднятую для стука руку. — Джису, сказано тебе, не буду!
В голосе ректора слышалось раздражение, а вот целительница ворковала, как над маленьким ребенком. Я окончательно раздумала входить, и с увлечением отдалась подслушиванию.
— Мне нужны перо и бумага, — требовательно, явно не в первый раз, произнес между тем за дверью дракон.
— Чонгук, пожалуйста, будь паинькой, пей настоечку! Она мерзкая, но полезная, она разрывы ауры заживлять помогает, — убеждала целительница. — А будешь упираться, я посещения запрещу! — добавила она, не меняя ласкового тона.
— Джису, я тебя уволю, — устало пригрозил ректор.
— Как же ты меня уволишь, если у тебя пера и бумаги нет, глупенький!
Я не выдержала, рассмеялась и, постучавшись, вошла, чтобы увидеть, как Чонгук, позорно проигравший черному целительскому юмору, отсмеялся и одним глотком выпил мерзкое зелье.
— О, входи, Лалиса! — расцвела улыбкой Джису. — Так, подождите меня десять минут, я отнесу лекарства, потом вернусь и все тебе расскажу!
С этими словами деликатная драконица подхватила поднос со склянками, и вышла из комнаты, оставив нас с Чонгуком наедине.
— Как ты? — спросила я, шагнув к его постели и внимательно изучая ауру магическим зрением.
— Лалиса, хоть ты не начинай! — взмолился дракон. — Я от этой навязчивой заботы скоро озверею. Приходят, все такие обеспокоенные, рожи у всех такие встревоженные... Тьфу! Глядеть противно!
— Ну, в целом, я поняла, как ты, — улыбнулась я ректорской досаде и ректорскому же неумению болеть со вкусом. — Но хотелось бы все же услышать это от тебя...
— Отлично, спасибо! Вставать не разрешают, работать не дают. Целыми днями лежу и думаю.
— Скажи спасибо, что хоть это не запретили! — вклинилась я, и тайком погладила бронзовую косу, свесившуюся с края кровати.
— Если бы, — ворчливо откликнулся дракон, и осторожно взял меня за руку. — Спасибо. Я опять в долгу перед тобой.
— Растрепали? — обреченно спросила я, мученически возведя глаза к потолку. — Впрочем, я молчать и не просила...
— Даже если бы попросила. Это слишком серьезный вопрос, чтобы умалчивать о нем. Лалиса, я...
— Так, потом договорите! — бодро ворвалась в разговор целительница, и слава Тьме.
Я почему-то ужасно неловко чувствовала себя, когда Чонгук меня благодарил, хотя прежде мне такая застенчивость, вроде бы, была не свойственна.
— Смотри, Лалиса! — скомандовала Джису, и я послушно перешла на магическое зрение. — Вот тут и тут, видишь? Уплотнения? Тут некроз был, и ты его удалила — смотри, как интересно такие места срастаются, видишь? Как будто наползает с соседних участков, и наслаивается друг на друга. Эти места потом восстановятся полностью, а уплотнение рассосется. А вот тут, видишь, грубый шов? И вот тут еще... Здесь ты неудачно края свела, я распускала и заново фиксировала. Ну-ну, не морщись, тебе вполне простительно...
Целительница разбирала всю проделанную мной работу интересно и подробно, раскладывая ее по полочкам — где какой огрех, отчего он случился, и что с ним следует сделать в дальнейшем, а в итоге заключила:
— Ты молодец! Я бы взяла тебя в ученицы.
— Я же говорил, — проворчал с постели Чонгук, все это время покорно изображавший учебное пособие.
— Нет, спасибо, — пробормотала я, смутившись. — Мне и в боевиках хорошо.
Я, все-таки, для целителя слишком мало люблю людей!
Она засмеялась, видимо, по лицу прочитав невысказанную мысль, и оставив на столе вечерню порцию лекарств и ужин (все перетертое, питательное и магически насыщенное), попрощалась.
Я вышла вместе с ней и уже за порогом спросила:
— Целительница Джису, когда он встанет? Вы же видите, без его согласия мне участвовать в поимке не разрешают, да и вообще...
Она вздохнула, и честно призналась:
— Я на Чонгука ограничители поставила, иначе он бы еще прошлой ночью вскочил. Если эту ночь пролежит без подвигов и попыток призвать замов прямо к своей постели, то к утру сможет быть свободен. И, ведь самое главное, он не маленький мальчик и все прекрасно понимает! Но нет же, каждый считает, что он умнее глупой наседки, и уж он-то точно выдержит!
И с такой неприкрытой досадой это было произнесено, что я невольно вспомнила матушку, Каталину Манобан, которая тоже порой о больных нелицеприятно высказывалась...
— Если бы не обстоятельства — позволила бы ему встать, ей-ей, а потом мстительно бы отпаивала самыми мерзкими настоями две недели! Ладно, — сбавила пыл целительница. — Пойдем уже.
— Я сейчас... — замялась я. — Сумку забыла...
— Проследишь тогда, чтобы он вечером лекарства выпил, а на ночь — обязательно из большой бутыли один стакан отмеришь. И кроме того, что на подносе, есть ничего не давать! — развернулась и ушла, оставив меня медленно заливаться краской.
А потом махнула рукой и вернулась в комнату.
В конце концов, если мне практически выдали целительское благословение на должность сиделки, то чего теряться?
Странно только, что паломничества коллег к ректору не наблюдается. Может, они боялись Джису, а теперь, когда она ушла, ка-а-ак попрут?
Об этом я и спросила Чона.
— Запретила, упырица.
— И все так-таки и подчинились? — не поверила я.
Нет, ну в самом деле, драконам не так-то просто что-то запретить, да еще так, чтобы они послушались.
— Магически запретила, — грустно вздохнул бронзовый дракон. — Есть у нее в арсенале заклинаньице... «Полный покой» называется. Ты не видишь, но вокруг моей комнаты барьер стоит, ближе, чем на сто метров без разрешения не подойти.
— И что, никто его не может снять? — заинтересовалась я, забираясь в кровать к бронзовому дракону прямо в одежде, и устраиваясь с максимальным удобством.
— Могут! — скорбно откликнулся он. — Но поднимется такой звон, что тут же сбежится вся Академия, а следом прибежит злобная Джису, и тяжелых больных станет на одного больше!
Я тихонько рассмеялась зловещему прогнозу и пристроила голову на укрытое одеялом плечо, чувствуя, как на мягких лапах ко мне подбирается сон.
Все же, я слишком мало сегодня спала, и слишком много пьянствовала с Тэхёном... Посплю, пожалуй. А если кое-кто попытается встать — я это обязательно почувствую, не зря же плечо головой придавила!
И я почувствовала, как тяжелая ладонь легла мне на голову, как пальцы зарылись в волосы, беззастенчиво разваливая косу, а лба коснулись сухие горячие губы. Чонгук подо мной глубоко вздохнул и, кажется, тоже почти сразу уснул.