Глава 11
Астория стояла у окна одного из коридоров Хогвартса, едва заметная тень на фоне тусклого света ночной луны. Её холодные глаза с лёгким блеском хищника наблюдали за башней старост, где жили Гермиона и Драко. Они казались слишком близкими, слишком непривычно открытыми друг с другом — и это её злило.
«Так просто отпустить? Ни за что,» — холодно подумала она, сжимая в руках тонкий пергамент. Её пальцы чуть дрогнули, когда она мысленно перебирала варианты. Каждый из них был как ход на шахматной доске, каждый — шаг к разрушению их тихого союза.
Астория усмехнулась, вспоминая слова Драко о Гермионе — как будто она «не может понять его по-настоящему». Это была ключевая точка для её плана.
«Если он думает, что она — просто книга с правилами, которую нужно изучить, пусть узнает, как больно бывает, когда читаешь между строк,» — шептала она себе, медленно складывая коварный замысел.
Она знала, что Гермиона слишком честна и прямолинейна, что она не привыкла к игре теней и намёков. Значит, самое эффективное — заставить её усомниться, посеять зерно недоверия, маленькую искру ревности. И сделать это так, чтобы Драко видел её — будто она невинная жертва, а Гермиона — ревнивая и подозрительная.
«Небольшая ложь, небольшое недоразумение... и их союз начнёт трещать по швам,» — думала Астория, улыбаясь в темноте. — «Пусть думают, что они сильнее меня. Я — тень, которая не отпускает.»
Она шагнула прочь от окна, чувствуя, как пламя в её сердце разгорается. В её игре нет места слабости — только победа.
Прошло несколько дней после той встречи у башни старост, и Астория действовала тихо, словно кошка на охоте. Она понимала, что прямые столкновения не принесут желаемого — нужно было использовать хитрость, вызвать сомнения, посеять маленькие семена недоверия, которые со временем взойдут.
В один из поздних вечеров, когда Гермиона возвращалась из библиотеки, утомлённая и погружённая в свои мысли, Астория неожиданно оказалась у выхода из башни. Она улыбнулась, наигранно приветливо и мягко.
— Гермиона, дорогая, — прошептала она, будто случайно встретившись на пути. — Ты же знаешь, как важно в нашем деле быть начеку. Особенно когда дело касается Малфоя. Не обижайся, но ты слишком доверчива.
Гермиона напряглась, глаза сузились:
— О чём ты?
— Просто хочу предостеречь, — ответила Астория, понижая голос, чтобы это казалось тайной. — Не думай, что Драко — тот, за кого он себя выдаёт. Ты слишком идеализируешь его. Бывают вещи, которые он скрывает, и которые тебе лучше не знать.
Астория внимательно следила за реакцией — в её глазах читалась игра. Гермиона пыталась скрыть раздражение, но не смогла не почувствовать, как в груди что-то сжалось.
— Ты хочешь сказать, что он мне врёт? — тихо спросила Гермиона.
— Не совсем так, — улыбнулась Астория, слегка наклонив голову. — Просто иногда людям нужно напоминать, что у каждого своя игра. Особенно у тех, кто привык играть в одиночку.
Пока Гермиона стояла, пытаясь осмыслить сказанное, Астория уже растворилась в тенях, оставив после себя лёгкий холодок сомнений.
В ту же ночь, лёжа в своей комнате, Гермиона не могла перестать прокручивать в голове слова Астории. Они звучали как предупреждение, но в них проскальзывала и скрытая угроза.
Она понимала, что её связь с Драко сложна и неоднозначна, но теперь в голове всплывали тени сомнений, неоткуда взявшиеся и очень навязчивые.
———
На следующий день Гермиона была настроена решительно — но сама атмосфера вокруг Драко начала изменяться. Он казался рассеянным, иногда смотрел на неё так, будто хотел что-то сказать, но потом закрывал рот невысказанными словами. Его жесты стали менее привычными — он реже смотрел ей в глаза, больше молчал и иногда будто прятал что-то глубоко внутри.
Когда они вместе работали над проектом восстановления крыла, его привычная уверенность сменялась лёгким раздражением и напряжением. Он казался словно одновременно где-то далеко и рядом. И это настораживало Гермиону — она почувствовала, что между ними выросла стена, которую пока не может ни преодолеть, ни даже точно понять.
Вечером, в башне старост, где они жили в разных комнатах, Гермиона готовилась к сну, перебирая в уме варианты разговора. Она хотела быть честной, открытой, но чувство неуверенности сковывало её язык. «Может, я должна подождать, пока он сам захочет говорить? Может, не стоит торопить события?»
В этот момент в дверь её комнаты тихо постучали. Она открыла — и увидела Драко. Его глаза блестели в полумраке, а на лице играла лёгкая, почти несдержанная улыбка.
— Прости, — тихо сказал он, — что беспокою тебя так поздно. Просто... не мог уснуть.
Он вошёл, не приглашенный, но Гермиона не стала его останавливать. В воздухе висело напряжение, в котором смешивались тёплота и неопределённость.
Они молчали, сидя напротив друг друга, словно слова сами боялись нарушить этот хрупкий момент. Гермиона хотела спросить, хотела начать разговор, но внутри всё снова сковывал страх быть неправильно понятыми.
Драко посмотрел на неё и вдруг сказал:
— Я знаю, что многое не так просто между нами. И я чувствую, что ты чего-то ждёшь — или боишься. Но пока не могу сказать больше. Просто... дай мне немного времени.
Гермиона кивнула, но в душе ощутила, как внутри разгорается лёгкое пламя надежды — и вместе с ним тень тревоги.
Он поднялся, направляясь к двери, но вдруг остановился и тихо добавил:
— Не переживай. Всё будет хорошо.
С этими словами он ушёл, оставив Гермиону одну с её мыслями — и с ощущением, что в их отношениях наступает важный поворот, хотя путь к нему ещё окутан тайной.
Дни в Хогвартсе становились всё короче, и холодный воздух уже пробирал сквозь высокие каменные стены замка. В коридорах мелькали тёплые шарфы и пушистые перчатки — зима неумолимо приближалась. Скоро должны были начаться зимние каникулы — время долгожданного отдыха, семейных встреч и тишины, которой так не хватало в шумных учебных днях.
Гермиона ловила себя на мысли, что эти каникулы обещают быть особенными. Что-то в воздухе словно предвещало перемены, а мысли о том, как они проведут это время — вместе или порознь — не давали покоя. Она понимала, что скоро им обоим придётся выйти из привычной тени, чтобы дать ответ на то, что давно назревало между ними.
Драко, казалось, тоже ощущал приближение важных событий. В его взгляде появилась новая глубина — одновременно настороженная и открытая. Он всё чаще задерживался возле её комнаты, словно пытаясь собрать смелость заговорить о том, что держал в себе.
И вот, в эти последние недели перед каникулами, когда зимний Хогвартс мерцал в свете свеч и праздничных гирлянд, между ними витало нечто невыразимое — напряжение, тепло и надежда, смешанные с лёгкой тревогой. Они оба знали: этот лед, что окутал их отношения, скоро начнёт таять.
В Главном зале уже возвышалась огромная ёлка, украшенная серебристыми шарами, зачарованными снежинками и сверкающими гирляндами, переливающимися в свете волшебных свечей. Последние занятия перед каникулами подходили к концу. Ученики были возбуждены, почти не слушали преподавателей, обсуждая планы на каникулы, подарки и тёплые пледы у каминов.
Для Гермионы этот день был особенным. Последний полноценный учебный день перед отъездом, последний шанс наконец-то выговориться. Последние недели Драко был... странным. То холодный, то вдруг нежно смотрел в её сторону, то резко уходил, не дожидаясь, пока они закончат обсуждение проекта. И это сводило её с ума.
Когда занятия закончились, она не пошла в библиотеку. Она поднялась в башню старост, точно зная — он там. Сердце колотилось, будто хотело выскочить из груди. Драко стоял у окна, задумчиво смотрел на заснеженные вершины деревьев в школьном парке. Он не услышал, как она вошла — или сделал вид, что не услышал.
— Нам надо поговорить, — сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Он повернулся. Его взгляд был спокойным, почти нежным, но с какой-то странной усталостью.
— Конечно. — Он указал на кресло у камина, но она осталась стоять.
— Я не могу больше вот так... как будто между нами ничего нет. Как будто всё это... было случайностью. — Она глотнула воздух, не сводя с него глаз. — Я чувствую. Сильнее, чем хотелось бы. И это не просто физическое влечение, Драко. Это больше.
Он медленно подошёл ближе. На мгновение в его лице мелькнуло сомнение, будто он хотел что-то скрыть. Но потом он выдохнул, тихо, словно снимая с себя невидимую маску.
— Я знаю. Я чувствую то же самое. И всё это время я пытался... сделать всё правильно. Без спешки, без давления. Потому что ты заслуживаешь не просто случайной связи, Гермиона. Ты заслуживаешь выбора. А я... я хотел сделать тебе подарок.
Он провёл рукой по волосам, отводя взгляд, будто стеснялся.
— Завтра, перед отъездом, у тебя встреча с родителями. Я договорился через МакГонагалл, чтобы нам разрешили выехать чуть раньше на Хогсмидскую платформу. Я... хочу пойти с тобой.
Она моргнула, не веря, что правильно поняла.
— Ты?..
— Да. Я хочу, чтобы ты представила меня. Не как просто кого-то. А как своего парня. Если ты... если ты этого хочешь.
Воздух между ними будто задрожал. Гермиона на мгновение онемела. Она столько раз мысленно представляла подобный момент, но сейчас реальность превзошла её фантазии.
— Я... — она сделала шаг ближе. — Ты с ума сошёл, Малфой.
Он поднял бровь.
— Возможно.
— Но я... чёрт возьми, я тоже хотела, чтобы ты пошёл со мной. Только думала, ты сбежишь раньше, чем я успею хоть что-то сказать.
Он тихо рассмеялся, а потом сделал шаг навстречу и взял её за руку.
— Я никуда не сбегу. По крайней мере, не без тебя.
Комната старост была погружена в мягкий полумрак. За окнами медленно кружился снег, ложась ровным покрывалом на подоконники. Камин потрескивал, разливая по комнате тёплое янтарное сияние. Гермиона сидела на диване, укутавшись в шерстяной плед, с чашкой шоколада в руках. Её волосы чуть завивались от влаги, а глаза светились — не столько от огня, сколько от внутреннего тепла, которое за последние недели всё чаще напоминало ей о себе в присутствии одного человека.
Драко появился тихо, как всегда. В домашней рубашке, без мантии, чуть растрёпанный — будто только что вышел из собственной комнаты, но, скорее всего, он давно стоял у двери, собираясь с духом. В руке — две шоколадные жабы. Одна уже надкушена.
— Ты ешь сладкое? — удивлённо спросила Гермиона, повернув голову. — Это неожиданно.
— Не рассказывай никому, это может разрушить мой имидж, — фыркнул он и опустился рядом на диван. — Я думал, ты всё ещё злишься.
— Уже нет, — мягко сказала она. — Просто... всё слишком быстро поменялось. И мне всё ещё страшно. Но и тепло. Это странное сочетание.
Они замолчали. Тишина не была неловкой — скорее наполненной. Как будто воздух между ними стал плотнее, насыщеннее. Их плечи почти соприкасались, и даже это «почти» уже обжигало.
— Завтра всё изменится, — вдруг сказал он, тихо. — Мы выйдем из этих стен. Окажемся в мире, где всё не так просто. Где твои родители — магглы, где моё имя всё ещё шепчут с опаской. И я хочу... хочу быть для тебя тем, кто сможет это выдержать.
Гермиона поставила чашку на стол и повернулась к нему лицом. Её голос стал чуть хриплым:
— Я не жду от тебя идеальности, Драко. Только честности. И... настоящести. Такой, какой ты был со мной в эти недели.
— Тогда, — он посмотрел ей прямо в глаза, — пообещай, что ты не передумаешь, когда мы выйдем из этой башни.
— Только если ты не передумаешь.
Они обменялись улыбками. Едва уловимыми, тёплыми. Потом их губы встретились — без резкости, без страсти, как будто это продолжение разговора, в котором не нужны слова.
Её пальцы скользнули по его руке, задержались на его запястье, потом — на груди. Его ладонь легла ей на шею, обнимая чуть ниже уха. Они сближались не торопливо, будто стараясь впитать каждое прикосновение. Без спешки. Без страха.
Камин потрескивал громче, ветер снаружи усилился, но им было всё равно. В этот момент их не существовало вне этого пространства. Лишь тепло рук, нежные поцелуи, дыхание, перемешанное в одном ритме.
Позднее они так и остались на диване, закутавшись в один плед, прижавшись друг к другу. Не как страстные любовники, а как двое, кто нашёл своё спокойствие. Тишина, что царила между ними, теперь была безмятежной. Не было нужды говорить — всё уже было сказано прикосновениями.
Завтра будет день. Поезд. Родители. Новый рубеж.
Но сейчас был только этот вечер. И они — вместе.