55
С самого утра шёл первый снег — редкий,тонкий,как невесомая пыль.Он ложился на волосы,на рукава куртки,на плечи,не тая.В городе было неожиданно тихо,как будто сам воздух прислушивался к этим лёгким хлопьям.
Мы с Машей не спеша шли по улице.Она несла папе тёплый обед в контейнерах,аккуратно уложенных в сумку.А я просто пошла за компанию.Или,может,потому что не могла сидеть дома.Там было слишком пусто,слишком много воспоминаний,слишком громко стучало сердце,которое при этом ничего не чувствовало.
Когда мы подошли к отделению,Маша привычно постучала по стеклу, и охранник сразу открыл дверь.Узнав нас,он тепло кивнул:
— К своему?
— Ага, — улыбнулась Маша.
Мы поднялись на второй этаж.Коридоры были всё такими же — пахло бумагами,кофе,немного табаком.
На стенах привычно висели выцветшие объявления,грамоты за заслуги и портреты начальства.Всё выглядело немного устаревшим,но в этом был свой уют: такой.ведомственный,проверенный временем.
Мы свернули к кабинету,где обычно сидел папа.Дверь была приоткрыта,и уже с порога до нас донёсся знакомый голос Миши:
— …а я ей говорю: «Девушка,вы не проходите по делу,но вполне можете пройтись со мной до кофейни».
Раздался смешок — это Даня.Он,как всегда,откинулся на спинку стула и жевал что-то,похоже,остатки бутерброда.В углу мигал монитор,а рядом на доске висели фото подозреваемых,карты и куча бумажек на кнопках.
— У тебя,Миша,язык — отдельная единица уголовного розыска, — буркнул кто-то из глубины кабинета.Это был папа.Его голос звучал устало,но с той привычной теплотой,которая всегда заставляла внутри что-то мягко сжиматься.
Маша первой вошла в кабинет и бодро сказала:
— Ваш обед прибыл,товарищ полковник!
Папа поднял голову,увидел нас и сразу немного потеплел в лице.Он встал,вытянулся,как будто кто-то невидимый дал команду «смирно»,и посмотрел на меня.
— Привет,пирожочек, — сказал он тихо.
Я кивнула.Всё внутри оставалось прежним — ровным,пустым.Но я подошла ближе,сняла шарф и села на край стола,чуть поджав ноги.
Миша с Данькой переглянулись,и Даня тут же буркнул:
— О,а вот и наш холодный лейтенант. Вошла — и температура в кабинете на три градуса упала.
— Не лейтенант,а снежная королева, — подхватил Миша. — Где-то в Норвегии сейчас всплакнул один айсберг.
Я слабо улыбнулась,не споря.Пусть шутят.Это лучше,чем молчание.Их попытки вернуть меня к жизни,пусть и в дурацкой форме,были по-своему тёплы.
Папа разложил обед,взял вилку и,словно ничего не случилось,начал есть,тихо бурча что-то про пересоленный суп и недосоленные отчёты.Маша подошла к нему,поправила воротник и поцеловала в висок.
Я смотрела на них,на этот кабинет,на стол,заваленный делами,и думала: как же странно всё устроено.Вокруг жизнь.Смешная,шумная,уставшая.А внутри всё ещё тишина.
Но я была тут.Со всеми.А это значило,что хоть что-то всё ещё было по-настоящему.
Мобильный в кармане завибрировал — коротко и резко,словно попытался разрезать тишину внутри.Я достала телефон.На экране всплыло имя,которое я не видела уже несколько дней:
Андрей.
Наташа,я не должен был уходить тогда.Просто поговори со мной.Пожалуйста.
Я не почувствовала ничего.Ни злости.Ни боли.Даже удивления.Только лёгкое,раздражающее давление где-то в груди — как будто комок ваты медленно давил изнутри,мешая дышать.
Без колебаний я нажала «заблокировать».Всё.Он больше не сможет.Не напишет.Не позвонит.Не появится на пороге с этим своим выражением: растерянным,как у ребёнка,и лживым,как у взрослого.
— Кто писал? — спросил папа,не поднимая головы от бумаг.
— Никто важный, — спокойно ответила я,откладывая телефон в сторону.Но,кажется,он всё равно понял.
Папа что-то пробормотал,порылся в бумагах,затем отложил ручку.
— Андрей?
Я кивнула, хотя он и так знал.
Папа кивнул в сторону Миши.Тот сел за компьютер и пару раз щелкнул мышью
— Как фамилия у него полностью? — спросил он,будто между делом.
Я опустила глаза.
— Пап,не надо…
— Надо, — спокойно,без нажима,но с той решимостью,которую я знала слишком хорошо. — Если он когда-нибудь снова появится,я хочу знать,что ему надо на самом деле.
Я вздохнула,подошла и тихо продиктовала фамилию.
Миша ввёл данные,и сразу появилось несколько открытых вкладок.Он проверял всё быстро и молча — базы,сводки,даже соцсети мелькнули.
— Странный тип, — пробормотал онспустя пару минут. — Родители за границей.Несколько поездок за последние полгода.Пару раз попадал в поле зрения,но по мелочи.Драка,превышение скорости… Есть ощущение,что что-то не договаривает.
— А вот это уже новое.В прошлый раз нам не удалось это найти, — спокойно сказал папа,поглаживая бороду
Я смотрела на экран,но не вчитывалась.Всё было мутным,как через стекло с каплями дождя.
— Он не плохой, — прошептала я, — просто… я не та,кого он ждал.
Папа замолчал.Потом медленно повернулся ко мне и сказал:
— Наташа,ты вообще не обязана быть чьей-то мечтой.И если рядом с тобой появляется кто-то,кто заставляет тебя чувствовать себя хуже — его рядом быть не должно.
Я молча кивнула.Всё внутри было по-прежнему пусто.Но папины слова… они будто постучались в эту пустоту.Не пробили.Но постучались.И от этого стало чуть тише.
— Пойдём, — сказал он. — Я сварю тебе чай.И скажу Перцу,чтоб не подкалывал тебя сегодня.Хотя нет,соврал.Пусть подкалывает.
Я слабо усмехнулась.
— Ладно… Пусть.Только пусть не орёт,как в прошлый раз.
— Не обещаю, — усмехнулся папа. — У него голос — как у петуха в бронежилете.
И мы пошли.Маша вместе с нами.
Мы зашли к Перцу,посидели с ним,поговорили.Он угостил мармеладками.А когда просто шли по коридору,все говорили,как я похожа на папу.
Миша и Даня сидели на своих местах и работала,но когда мы с папой вернулись,они сразу оживились.
— О,снова шеф вернулся! — воскликнул Миша,театрально вскакивая. — И с начальницей настроения!
— Наташа,мы тут спорили,кто из нас красивее, — вставил Даня,отодвигая стул, — но потом решили,что это всё бессмысленно,потому что ты всё равно всех затмеваешь.
— Особенно своим выражением лица, — подмигнул Миша. — Прямо как будто налоговую увидела.
Я закатила глаза,но губы сами по себе дрогнули в слабой улыбке.
— Вы оба идиоты, — тихо сказала я,и села на диван у стены.
— Это ты только сейчас поняла? — изобразил удивление Даня. — Мы же вон,в личных делах у Андреича записаны: "Два весёлых балбеса.Использовать для повышения настроения дочери."
Папа фыркнул,усаживаясь за стол.
— Пока только для морального ущерба, — буркнул он. — Но скоро,чувствую,на увольнение их отправлю.На радость людям.
— А ты,Андреич,вообще чего такой сегодня мягкий? — прищурился Миша. — Неужели… Маша?
Папа на секунду замер,потом посмотрел на него строго.
— Ты слишком много знаешь, Миша.
— Ага,и потому живу в постоянном страхе, — кивнул тот. — Но говори уже,мы тут ставки ставим: предложение будет до конца месяца или протянешь,как в прошлый раз,когда она только кашлянула,а ты цветы купил и сбежал.
Я подняла брови.
— Предложение?
Папа на миг замолчал,затем вздохнул.
— Да.Думаю,пора.Всё равно вы все уже давно догадались.
— Даже наш кофе об этом знает, — вставил Даня. — Он горчит каждый раз,когда вы вместе в кабинете.
— И причмокивает, — добавил Миша. — От романтики.
— А ты что думаешь,Наташ? — тихо спросил папа,уже не в шутку.
Я посмотрела на него.
Он был не просто строгий полковник.Он был мой дом,моя опора,мой свет.И если кто-то сможет сделать его ещё счастливее — я только за
Я кивнула:
— Папа,она тебя тоже очень любит.А я только за.
Папа не стал ничего говорить.Только посмотрел на меня с такой теплотой,что сердце сжалось.Впервые за долгое время мне стало по-настоящему спокойно.
А потом Даня снова подал голос:
— Ну всё,шеф,кольцо в зубы и на колено.Мы споём марш Мендельсона в исполнении духовых инструментов Миши.
— У меня газовый баллон в машине, — оживился Миша. — Можно как салют устроить.
— Только сначала вы оба пойдёте на обход, — строго сказал папа. — И чтобы без "маршев" и "салютов",пока меня не будет.
— Сразу видно: человек нервничает, — прошептал Миша мне на ухо. — Не каждый день такой брутал,как твой батя,решается на романтику.
Я слабо улыбнулась.И на душе стало легче.Как будто всё наконец-то начинало возвращаться на свои места.