52
Я проснулась ближе к обеду.По привычке провела ладонью рядом по простыне,но почувствовала только холод.
И только потом поняла — он действительно ушёл.Никакой записки,ни сообщения.Просто тишина,простыня без тепла и привычный запах,выветрившийся за ночь.
Я не плакала.Просто лежала,смотрела в потолок,и дышала медленно,будто боясь потревожить пустоту,разлившуюся внутри.Вставать не хотелось.Не хотелось ничего.
До самого вечера я провела в спальне.Не включала свет.Не подходила к телефону.Даже не открывала дверь на стук.Всё равно знала,кто это.
А потом они сами вошли.
— Ого,пещера одиночества, — проговорила Маша,включив свет. — Срочно дезактивировать.Дим,у тебя есть лом?
— У меня есть ключи, — спокойно ответил папа,заходя следом и кивая в сторону окна. — А ещё у меня есть план.План вытаскивания.
— Протокол "На улицу", — серьёзно добавила Маша. — Версия 3.0,с кофе и булочками.
— Не хочу, — тихо сказала я.Голос был хриплый.Даже для самой себя чужой.
Папа подошёл,присел рядом и посмотрел мне в глаза.Тепло.С любовью.И с железной решимостью.
— Наташа.Я знаю,что тебе плохо.Но если ты продолжишь лежать — станет только хуже.Мы рядом.Мы не дадим тебе провалиться.Но идти к себе ты должна сама.Хоть маленькими шагами.
Маша уже открыла шкаф и достала пальто.
— Ты можешь даже не говорить.Просто надень.Побудем вместе.Без драмы.Без разговоров,если не хочешь.Но ты должна сделать этот шаг.
Я не ответила.Просто медленно поднялась.Ноги дрожали,как у человека,заново учившегося ходить.Я чувствовала,как папа поправляет воротник,как Маша помогает застегнуть молнию.
Мы вышли в осенний воздух.Он обжигал лёгкие,но будто пробуждал.
Мы шли по тихому двору.Папа справа.Маша слева.Ни слова.
Я думала,что папа будет продолжать молчать всё это время,как всегда.Но вдруг он покосился на меня сбоку,задержал взгляд и неожиданно мягко произнёс:
— Ну и где же моя зайка-котейка,а? Где она пряталась? Ушки растопырила и молчит?
Я чуть не споткнулась.
— Пап...
— Что? — он притворился обиженным. — Уже нельзя поумиляться своей девочкой? Когда ты была маленькой,я вообще называл тебя пельмешкой с хвостиком.Помнишь?
— Нет,подожди, — Маша прикрыла рот ладонью,но смех всё равно прорвался, — пельмешка с хвостиком? Серьёзно?
Папа невозмутимо кивнул:
— Конечно.Потому что она была круглая, мягкая,и если закутать — хвостик торчал.Самая вкусная пельмешка в мире.
Я впервые за несколько дней улыбнулась.Нежно,тихо.Чуть-чуть.Но папа это заметил и с облегчением выдохнул,как будто вынырнул из глубины.
— Вот она, — сказал он мягко,чуть сжав мою руку, — моя девочка.Пельмешка.С хвостиком.Даже если хвостик теперь воюет с миром.
— Пап, ну ты и скажешь... — прошептала я,но сердце уже оттаивало,хоть и очень осторожно.
— А что мне делать? — он пожал плечами. — Я вон Машу как зову?
Маша смерила его подозрительным взглядом:
— Только попробуй сказать.
Папа с невинным лицом:
— Булочка с маком.
Маша взвизгнула,смеясь,а я не сдержалась и тоже засмеялась.Этот смех был какой-то тихий,рваный,почти забытый,но такой нужный.Я почувствовала,как папа приобнимает меня за плечи и прижимает к себе.
— Так-то лучше, — сказал он тихо,уже без юмора. — Я не знаю,что у вас с Нугзаром.Я не лезу.Но я точно знаю,что ты моя дочь.И я тебя очень люблю.И всегда буду рядом.Даже если ты станешь не пельмешкой,а,не знаю... пельменем с сюрикеном.
— Это… звучит страшно, — сквозь смех пробормотала я.
— Ага.Но зато с характером, — подмигнул папа.
Я чуть отошла вперёд — шаг-другой,чтобы притвориться,что рассматриваю витрину или листья под ногами.На самом деле просто дала им секунду.
И в этот момент,из-под тихого шелеста осенней листвы,я краем глаза заметила,как Маша быстро потянулась к папе и чмокнула его в щёку.Быстро,будто украдкой — как школьница.А потом сама же смутилась и залилась румянцем.
Папа едва заметно улыбнулся и — как всегда — сделал вид,что ничего не произошло.Но у него в глазах мелькнула такая тёплая,домашняя нежность,что я остановилась.Просто посмотрела на них.
Маша поджала губы и прошептала:
— Ну,чего ты смотришь? Не видела,как взрослые люди любят друг друга?
— Видела, — ответила я спокойно, — просто не думала,что и папа когда-нибудь будет так смотреть
— А что,я уже слишком стар для этого, что ли?
— Нет, — я улыбнулась едва-едва, — просто ты всегда был… ну… папа.Серьёзный.Суровый.Не до поцелуев.
— А вот и не правда, — вмешалась Маша,хитро глянув на него. — Он ещё какой романтик.Просто вы,молодежь,ничего не замечаете.
Папа притворно фыркнул:
— Не выдумывай.
— Не выдумываю, — парировала она. — А ну-ка,расскажи,кто мне в первый день положил в карман пальто записку с цитатой из Есенина.
— Это не я, — буркнул папа. — Это ветер.
— Ветер,ага,и ещё "ветер" написал на ней: "Пока ты рядом — осень пахнет не дождём,а яблоками".
— Пап,ты серьёзно? Это ты?
Он развёл руками,как бы признаваясь.
— Ну а что мне оставалось? Конкуренция с вашей Машей тяжёлая.Приходится шевелиться.
Маша подошла ко мне и обняла за плечи:
— А тебе,между прочим,тоже нужно шевелиться.Не можешь же ты вечно ходить,будто у тебя сердце где-то потерялось.
Я вздохнула.
— Оно не потерялось.Оно просто… пока ещё не пришло в себя.
Папа посмотрел на меня долго-долго.
— Оно придёт.Ты просто дай ему время.И себе тоже.Мы рядом.
Я кивнула,ощущая,как его слова проникают под кожу,как согревают.И вдруг Маша негромко,будто между прочим,добавила:
— А если надо — мы с папой сами вытащим твоё сердце на улицу и отогреем.Хоть пледом,хоть борщом.
— Смотри, она теперь угрожает борщом, — улыбнулся папа. — Значит,точно серьёзно.
— Пап, — тихо сказала я,остановившись на дорожке,устало глядя на пожелтевшие деревья, — можно... не идти дальше?
Папа посмотрел на меня.Долго.А потом вдруг резко шагнул ближе,и прежде чем я успела понять,что происходит,подхватил меня под колени и под спину,словно я снова была пятилетней, — и в следующий момент я уже сидела у него на плечах.
— Пап... — прошептала я растерянно. — Ты чего?..
— Ты хотела остановиться, — спокойно ответил он,придерживая меня за ноги. — Значит,сама не идёшь.Но мы всё равно погуляем.Хоть так.
— Пап... я же не маленькая.
— А ты посмотри на себя, — ответил он так тихо,что в голосе слышалась почти боль. — Сейчас ты меньше,чем была в пять лет.Такая хрупкая.Такая замерзшая.
Он сделал несколько шагов,покачивая меня чуть-чуть — в ритм старому воспоминанию.
— Помнишь,как мы шли к озеру и ты тогда уснула у меня на плечах? А потом сказала,что с высоты всё кажется не таким страшным?
Я кивнула еле заметно.Да.Помню.Тогда осень была другая.И внутри было тепло.
— Ну вот, — сказал он. — Значит,снова здесь.Всё то же.Деревья.Воздух.И я рядом.Только ты пока не вся.Но ты вернёшься.Обещаю.Мы дождёмся.Я дождусь.