9
После событий последних недель в «Неверморе» воцарилось странное затишье. Будто сама академия затаила дыхание. Нападений не было, но тревога витала в воздухе, проникая в каждую тень.
Для Уэнсдей это было временем охоты — она продолжала собирать сведения, подозревать, искать. Но вместе с этим она всё чаще ловила себя на том, что её мысли отвлекаются. Что взгляд задерживается не на страницах книг, а на лице соседки по комнате.
Однажды вечером они сидели на полу. Энид раскладывала карты Таро — ради шутки, утверждая, что «надо проверить судьбу».
— Итак, — произнесла она, вытаскивая карту. — «Влюблённые».
Уэнсдей скептически приподняла бровь.
— Примитивный символизм.
— Ага, — усмехнулась Энид. — Но смотри, это про выбор. О том, что иногда мы должны признать то, что уже внутри нас.
— Если это попытка манипуляции, она жалкая.
— А если это правда? — тихо спросила Энид.
Тишина повисла. Уэнсдей не отвела взгляд. Но и не ответила.
На следующий день академия отмечала один из традиционных праздников — маскарад. Студенты надевали костюмы, залы украшали, музыка гремела до глубокой ночи.
Энид сияла. Её платье переливалось оттенками синего и серебра, волосы были убраны так, что казались настоящим водопадом.
Уэнсдей же выбрала чёрное, как и всегда. Простое, но резкое, с линиями, которые делали её похожей на фигуру из старинного портрета.
— Мы словно ночь и день, — засмеялась Энид, когда они встретились у входа.
— Ночь всегда поглощает день, — ответила Уэнсдей.
Но её взгляд задержался. Дольше, чем следовало бы.
В зале было шумно. Музыка, смех, разноцветные огни. Энид кружилась, смеясь, танцевала с друзьями. Уэнсдей стояла в стороне, наблюдая.
И впервые почувствовала: её раздражает. Ей не нравилось видеть, как кто-то другой держит Энид за руку, пусть даже всего на несколько секунд. В груди шевелилось странное чувство — острое, почти болезненное.
Ревность.
Она ненавидела это слово. Но именно оно подходило.
Когда Энид вернулась к ней, раскрасневшаяся и сияющая, Уэнсдей сказала:
— Ты тратишь энергию впустую.
— А я чувствую себя живой, — улыбнулась Энид. — Разве это не важно?
Уэнсдей посмотрела на неё. Долго. А потом протянула руку.
— Докажи.
— Что?
— Что это важно.
Энид замерла, а потом поняла: Уэнсдей приглашает её на танец.
Музыка продолжала играть. Энид положила свою руку в её. Их пальцы переплелись.
Их танец был другим — не быстрым, не весёлым. Медленным. Тяжёлым от чего-то невысказанного. Уэнсдей двигалась уверенно, её взгляд не отпускал.
Энид чувствовала, как у неё кружится голова не от музыки, а от близости.
— Почему ты делаешь это? — прошептала она.
— Потому что хочу, — тихо ответила Уэнсдей.
Эти слова прозвучали сильнее любого признания.
После бала они вернулись в комнату молча. Воздух между ними был напряжённым, как натянутая струна.
Энид села на кровать, не решаясь заговорить.
Уэнсдей подошла ближе. Она выглядела так, будто борется сама с собой.
— Ты задаёшь слишком много вопросов, — сказала она наконец. — Но на один я отвечу.
Энид подняла глаза.
— Ты особенная для меня. Больше, чем остальные.
Слова повисли в воздухе.
Энид сдержала дыхание.
— Это... признание?
— Это факт, — сказала Уэнсдей, но её голос дрожал.
Энид сделала шаг навстречу. Их лица оказались совсем близко.
— Иногда факты — это и есть признания, — прошептала она.
И прежде чем Уэнсдей успела отстраниться, Энид коснулась её руки. Лёгкое, почти невинное прикосновение, но оно заставило сердце Уэнсдей сбиться с ритма.
Она не отняла руку.
Они долго сидели рядом, не говоря ни слова. Но тишина была наполнена.
Для Уэнсдей это стало переломом. Она больше не могла отрицать: то, что она чувствует, нельзя спрятать за сарказмом или холодностью.
Она не назвала это словом. Но внутри знала: Энид стала тем самым светом, которого она так долго избегала. И теперь — уже не могла отпустить.
Поздно ночью, когда Энид уснула, Уэнсдей снова сидела за машинкой. Её пальцы печатали, но не историю расследования.
На листе появлялись слова:
«Она — раздражающе яркая. Она смеётся слишком громко. Она вторгается в моё пространство. И всё же... я выбираю её».
Уэнсдей перечитала написанное, сжала лист и спрятала его в ящик стола.
Она ещё не была готова. Но теперь знала: момент неизбежен.
И когда он придёт, она не откажется.