7
Слухи о нападении в лесу не угасли. Напротив, чем больше времени проходило после их с Энид столкновения с чудовищем, тем сильнее росло напряжение в «Неверморе». Учителя стали собирать студентов раньше вечера, охранники проверяли двери. Но всё это походило скорее на показательное спокойствие, чем на реальную защиту.
Уэнсдей знала: угрозу нельзя просто спрятать за закрытой дверью. Она ощущала её — в шорохах коридоров, в затянувшемся молчании леса за окнами. Тьма двигалась, и она знала, что это не конец.
Энид же, напротив, выглядела странно оживлённой. После того, как ей удалось впервые трансформироваться хотя бы частично, в ней словно что-то раскрылось. Она ходила с гордо поднятой головой, смеялась звонче, а в глазах блестела новая уверенность.
— Знаешь, — сказала она как-то утром, примеряя на себя яркий шарф, — может, я и правда не такая бесполезная, как думала.
Уэнсдей, которая сидела за машинкой, едва заметно вскинула глаза.
— Я никогда не говорила, что ты бесполезная.
— Нет? — Энид усмехнулась. — Тогда, наверное, мне просто показалось, когда ты сказала, что я тебе не нужна.
Уэнсдей сжала пальцы на клавишах.
— Я изменила мнение.
Энид замерла, а потом тихо улыбнулась. Для неё эти три слова значили больше, чем целая речь.
Несмотря на радость за подругу, Уэнсдей чувствовала беспокойство. Существо, с которым они столкнулись, исчезло слишком странно — будто растворилось в тумане. Это было не похоже на обычное животное или даже на проклятую тварь.
Она провела несколько вечеров в библиотеке, перелистывая старые тома о проклятиях и теневых созданиях. И всё больше убеждалась: то, что они видели, было лишь проявлением чего-то большего.
Тем временем между ней и Энид продолжали происходить маленькие сдвиги.
На тренировке по фехтованию Энид пришла поддержать её и села на трибуну. Обычно Уэнсдей ненавидела зрителей, но в этот раз её удары были точнее, движения — быстрее. Каждый раз, бросая взгляд в сторону, она встречала яркий свет в глазах Энид. И впервые она поймала себя на мысли: «Я хочу, чтобы она гордилась мной».
Вечером, когда они возвращались в комнату, Энид сказала:
— Ты была потрясающей.
— Я всегда потрясающая, — холодно ответила Уэнсдей.
Но её уши всё же слегка покраснели. Энид это заметила и тихо рассмеялась.
Всё изменилось через несколько дней.
Студентов собрали на обязательное собрание в актовом зале. Директор Уимс сообщила, что один из учеников пропал после ночной прогулки. Его вещи нашли у кромки леса.
— Это случилось снова, — прошептала Энид, и её руки задрожали.
Уэнсдей сжала её локоть. Лёгкое, почти невидимое движение, но оно сразу дало понять: «Я рядом».
Ночью Уэнсдей долго не могла уснуть. Она сидела у окна, глядя на лес.
Энид перевернулась на другой бок и спросила:
— Ты опять думаешь о том существе?
— Да.
— Может, стоит рассказать учителям?
— Бесполезно. Они ищут логичные объяснения там, где их нет.
— А ты что будешь делать?
Уэнсдей посмотрела на неё. Тёмные глаза встретились с золотыми.
— Я буду охотиться.
Энид резко села.
— Нет! Ты не можешь идти одна.
— И ты не можешь пойти со мной, — отрезала Уэнсдей. — Это слишком опасно.
— Слишком опасно для тебя тоже! — голос Энид сорвался. — Я уже однажды спасла тебя. И если придётся, сделаю это снова.
Уэнсдей замолчала. В груди разлилось странное тепло, с которым она всё ещё не умела справляться.
На следующий день всё решилось само собой.
Группа студентов во главе с преподавателем отправилась в лес искать следы пропавшего. Энид настояла, чтобы их с Уэнсдей включили в состав, ссылаясь на то, что она — оборотень, а Уэнсдей — специалист по расследованиям.
Учитель нехотя согласился.
Лес встретил их мёртвой тишиной. Даже птицы молчали.
— Мне это не нравится, — прошептала Энид.
— Хорошо, что тебе хоть что-то не нравится, — ответила Уэнсдей.
Они шли в составе группы, но постепенно отстали. Ветки скрипели под ногами, туман стелился между деревьев.
И снова раздался рык.
На этот раз он был громче, ближе.
Из тумана вырвалось то же существо. Но теперь оно выглядело иначе — крупнее, с более явными очертаниями. Его глаза горели красным.
— Назад! — крикнула Уэнсдей, но монстр уже прыгнул.
Энид рванулась вперёд, и её тело снова начало меняться. На этот раз трансформация была сильнее: когти, клыки, глаза зверя.
Она встала между монстром и Уэнсдей, зарычав.
— Нет! — крикнула Уэнсдей. — Не ты одна!
Она выхватила кинжал и бросилась рядом с ней. В этот момент они действовали как одно целое: когти Энид и клинок Уэнсдей. Удары сливались, движения совпадали.
Монстр бил лапами, его когти рассекли воздух у самого лица Уэнсдей. Она почувствовала, как сердце бьётся слишком быстро. И в то же время — странное спокойствие. Потому что рядом была Энид.
В какой-то момент существо сбило Энид на землю. Уэнсдей закричала — не от страха, а от ярости. Она бросилась вперёд, вонзила кинжал прямо в глаз твари. Та взвыла и растворилась в тумане, как в прошлый раз.
Дыхание рвалось из груди. Уэнсдей опустилась на колени рядом с Энид.
— Ты цела?
Энид открыла глаза. Они ещё светились золотом, но постепенно становились обычными.
— Да. Только... устала.
Уэнсдей сжала её руку.
— Никогда больше не смей закрывать меня собой.
Энид слабая улыбнулась.
— А ты никогда больше не смей говорить, что я тебе не нужна.
Уэнсдей молчала. Но её пальцы сжали руку Энид крепче.
Они вернулись в лагерь позже других, измотанные и в грязи. Учителя посчитали их версию «галлюцинацией на фоне стресса». Но для них самих это уже не имело значения.
Этой ночью в комнате 313 они молчали. Энид заснула почти сразу, измотанная до предела.
А Уэнсдей сидела рядом, глядя на её лицо. И впервые позволила себе признаться вслух, шёпотом, так, чтобы никто не услышал:
— Я не позволю никому забрать тебя. Даже самой тьме.
Её слова растворились в воздухе. Но для самой Уэнсдей это стало точкой невозврата.
Теперь страх смерти больше не пугал её. Единственный страх, который остался, заключался в другом: потерять Энид.
И с этим страхом она готова была бороться, даже если для этого придётся разорвать тьму на куски.