Танцы за стеклом

Тэхён несся за машиной Намджуна, в которой улепётывал от них Джин. Следом за ним летели альфы на авто Мина. Они сразу сорвались за омегами, как только Джун надел трусы и собрал в охапку остальную одежду. Чимин не поехал с ними, требуя:

— Не дайте этим двоим ничего натворить! Тэхён сейчас действует на адреналине. Он может отключиться в любой момент, поэтому вытащите его из-за руля! Но сейчас главное — поймать Джина. Этот может учудить, что угодно! Поэтому просто валите и привезите их сюда!

И вот парни несутся за своими омегами, понимая, что ничего хорошего их не ждёт. Договор нарушен, а их фиктивные мужья не из тех, кто будет подобное терпеть! К тому же, что это там Чимин говорил таким расстроенным голосом про возможность огрести дополнительные проблемы?

Джун, одеваясь в машине, растерянно рассказывает:

— Ребят, я правда не понимаю, как такое произошло, не кидайте в меня ботинки. Джин с первого дня хлещет таблетки. И я был уверен, что это подавители! И вёл он себя агрессивно, поэтому я вообще не сомневался в этом. Не понимаю, почему не сработало? Почему именно сегодня? Неужели спиртное блоки обнулило? Я о таком не слышал. А ты, Юнги?

Мин хмыкает и качает головой. Он тоже вспомнил арсенал таблеток, что приобрёл Чимин. Были там и подавители, но это нормально, если собираешься жить какое-то время с посторонним альфой под одной крышей. Мина тогда больше напрягали резонаторы. Ребята явно стараются, чтобы их течка прошла одновременно. Ну, с их танцульками оно и ясно, так удобнее.

Омеги подготовились по всем, как им кажется, фронтам. Но не всё идёт по их плану. И первый прокол уже случился. Природа, мать её! А ещё есть человеческий фактор и форс -мажор! Похоже, самоуверенные омеги об этом не ведают!

Мин злится, но спокойно отвечает Джуну:

— Я до хера слышал. Таблетки не всегда работают, особенно на грани. И если омега чувствует запах.

— А какой у Джина запах? — зачем-то интересуется Чонгук.

— Рододендрон, — поглядывая на Мина, глухо отвечает Джун.

Юнги, хлопая по рулю, злобно хохочет:

— Так и знал, что без этих грёбаных азалий не обойдётся! А он тебя учуял?

— Да, — еле слышно отвечает Нам. — Он так и сказал: «Чай с рододендроном должен снять давление!» И как начал ко мне приставать! А я, блять, не святой, и не был им никогда. А как запах его унюхал, так вообще чуть не погнал!

Мин снова лупит по рулю, только теперь кулаком и почти обиженно говорит:

— А чему ты тогда удивляешься? Если вы друг друга ощущаете, то, возможно, это Истинность, с-ка! Посмотрим, залетит ли он. Если да, то придётся переписывать все контракты! Вот, блять, приютили бедняжечек. Чего ты лыбишься, Нам? — уже рычит в зеркало Юнги. — Пизда тогда твоей свободе!

Но Намджун действительно вдруг начинает сиять. Он, словно под кайфом, говорит:

— Мне всё равно, Мин. Это же Джин... Я его с первого взгляда полюбил. Так что, всё хорошо. Будем плодиться и размножаться, как завещал великий Мао!

Юнги только головой покачал, глядя на влюблённого придурка.

А Чонгук снова задумался. Если Тэхён залетел от него с первого раза, то они что, тоже истинные? Надо уточнить.

— Мин, а что, только истинные залетают? Ну, вот так, сразу?

— Что? — не сразу переключается хён на младшего. — А, да нет, конечно! Я думаю, что нет на самом деле ничего подобного. Просто кто-то может почувствовать свою пару, а кто-то нет. И дети, как лотерея. Кто-то пролетает, кто-то залетает. Ну, а чтобы обидно не было, ляпают эту самую Истинность, чтобы блядство оправдать. Типа, не сумел отказать\ся. Не парься, малыш, — похлопал он Гука по колену, — нам с тобой она точно не грозит. Мы стольких прошли, что всё уже растеряли, если оно и было.

Однако Намджун возражает:

— Чего ты парню лепишь? Не слушай его, мелкий. Мне папа говорил, что если вот так сразу дитя появилось, то там много чего должно сойтись, но самое главное, в момент... ну, когда вы это... в общем, вы должны друг друга любить, а не просто трахаться.

— Но ведь у вас это был второй раз, — не унимается Чонгук.

— Да хоть сто второй. Не в разах дело, а в чувствах. Есть чувства — есть дети. Историю учил? Император Мин Со Джу имел гарем из трёх тысяч наложников, семерых законных мужей, а дети у него были от прислуги его папы. Восемь детей от раба, которого даже наложником нельзя было в гарем привести. Вот и думай, что важнее — разы или чувства.

Чонгук задумывается и снова спрашивает:

— А как же молоденькие омежки старым альфам рожают? Что, там тоже любовь?

— Ага, — смеётся Мин. — Слышал про «заменители»?

— Да это байки! — возмущается Чон.

— Бабайки, блять! — хохочет Юнги. — Вот ты сандалом пахнешь, говоришь? Как считаешь, есть у тебя в природе заменитель?

— Конечно, сандал, — соглашается Чон. — Но его же все чувствуют. Если омега мне в комнату вместе с «потрахаться» принесёт кофе, я сильно удивлюсь! — смеётся Чонгук.

Мин тоже смеётся, но как-то злобно, ведь он знает всё это не по-наслышке:

— Ага, а если кофе смешать со смазкой омеги и втереть ему в запястье, то ни хрена ты не учуешь! Так они от нелюбимых и рожают, сучки! А потом ещё и Истинность приплетают! Блять, куда их несёт? Мы скоро из города свалим!

Чонгук кивает собственным выводам, но на душе у него скребутся кошки. Он хотел бы, чтобы Тэ был его истинным. Тогда этот упрямец ему бы всё рассказал, что там с ним приключилось. Вчера, когда тот уютно мурлыкал в его руках, Гуку пару раз показалось, что Тэ пробормотал его имя. Пьяненький Тэхён мог лопотать что угодно, но выбрал именно его, Гука. Может, это что-то значит?

Вдруг Мин заорал:

— Куда, блять?

И друзья в ужасе поддержали его, потому что Джин, а за ним и Тэхён резко развернулись и понеслись им навстречу по соседней полосе.

— С-ка! Паразиты ядовитые! — поливает омег Мин, повторяя их манёвр. — Теперь штрафов нахерачат, папа не горюй! А платить-то нам! — ярится Юнги.

Но Намджуну всё равно. Пока Мин разворачивал своё «корыто», обе машины с их омежками потерялись в плотном пригородном потоке машин. Чонгук говорит:

— Вон там был поворот. Больше им некуда деться.

Но пока альфы снова разворачиваются, проезжают по всем правилам перекрёсток, Джун начинает истерить:

— А вдруг они уехали прямо?

— Вон они, — говорит Мин.

На обочине стоят обе машины с распахнутыми водительскими дверцами, а два омеги один за другим бегут от них и дороги в поля. Чонгук срывается за ними, Джун не отстаёт. Однако вскоре Тэ догоняет Джина и валит его на землю. Омеги исчезают из их поля зрения. Подбегающие альфы слышат, как заливается плачем Джин, и начинают красться. В стороне от дороги хорошо слышны жалобы несчастного:

— Отпусти меня, Тэ! Я не смогу пройти через это ещё раз!

Кажется, Тэхён что-то говорит ему, потому что на какое-то время Джин смолкает. Но потом снова рыдает:

— Я не такой сильный, как ты, Тэ! Я не смогу, прости! Отпусти меня, я сегодня же свалю в Америку!

Теперь альфы точно слышат, что Тэхён что-то говорит. От напряжения его голос сипит, хрипит, но что именно тот говорит, совсем непонятно. И только ответ Джина заставляет остановиться друзей:

— Плевать! Я уже делал это, сделаю ещё раз! Мне эта беременность на хрен не нужна!

Тэхён, видимо, бьёт друга по щекам, после чего Джин начинает выть:

— Прости, Тэхён, прости! Но я не смог тогда защититься, не смогу и сейчас! Никто не позволит мне стать папой-одиночкой! А я не ты, я не смогу воспитывать один.

Теперь альфы приблизились настолько, что могут слышать, что говорит взволнованный Тэхён:

— Джин-и, я никогда не был один. У меня были вы. Мы тоже тебя не оставим. Оставь малыша, Джин. Сама природа требует этого. В прошлый раз у тебя даже не было течки, а в этот раз подавители не сработали! Какой у Нама запах?

— Чёрный чай, — тускло отвечает Джин.

— Ты его почувствовал до или после?

— До, Тэхён! В том-то и дело, что до! И соблазнил Джуна! Это я виноват в нарушении контракта.

Какое-то время омеги молчат, затем Тэ говорит спокойно и тихо, поэтому альфы врубают своих зверей, чтобы расслышать его:

— Если ты не хочешь связывать себя с ним...

— Не хочу, — перебивает друга Джин. — Они использовали нас тогда и даже не поинтересовались, что с нами было потом.

— Джин, но ведь ты сказал, что номер Джуна оказался в «чёрном списке». Как он туда попал? — шепчет Тэ.

— Не знаю, — горестно отвечает Джин. — Ты же помнишь, что со мной было. Может, я сам его туда запихал и не помню.

Тэхён продолжает спокойнее:

— Джин, не делай глупостей. В этот раз ты совершеннолетний, твоего папы нет, а больше никто тебе не указ. Тебе надо продержаться шесть месяцев, и всё твоё имущество законно станет твоим. Три месяца у тебя есть, никто не узнает ни о чём. А потом мы придумаем что-нибудь. А ты точно уверен, что уже? Может, зря паникуешь?

— Нюхай, — требует Джин.

— Корица, — шепчет Тэхён. — Будет ещё один миленький омежка.

— Нюхай внимательнее, балда! — рычит Джин на друга.

— Кофе? — почти шепчет Тэхён, а Чонгук едва сдерживает Намджуна в кустах.

— Вот именно! Двое, блэт! — всхлипывает Джин. — Родственники меня в порошок сотрут! Дедушки и так меня до сих пор не простили с прошлого раза, а тут снова «здорово»! А Кан подставит, как и тебя, и мы оба будем у него на коротком поводке!

Тэхён начинает нервно дышать. Чонгук уже думает о том, что омеге нужно срочно дать воды, но тот сам берёт себя в руки и говорит:

— Джин, тогда давай сбежим. Прямо сегодня. Деньги у нас есть...

— Это тебе на операцию, Тэ, разговор окончен! — твёрдо перебивает его Джин. А потом снова всхлипывает: — Я боюсь, Тэхён, что опять влюблюсь, а ведь я только начал его забывать.

— Не ври себе, — мягко говорит Тэ. — Сколько раз за это время ты сходил на свидание? Ни одного! Ты ждал его, Джин.

— Как и ты.

— Что я? — горько переспрашивает младший, и сердце Гука замирает. — Кому я нужен — уродец? Я когда здоровым был, меня... Не сравнивай, Джин. Я — папа-одиночка. Мне о ребёнке нужно думать, а не о себе.

— А вот теперь ты не ври себе, — требует Джин. — Хос всегда был рядом, но ты его близко не подпускал! Ладно, вставай. Надо Чима успокоить. Я вот одного не понимаю, Тэ, почему не сработали таблетки? До этого же всё нормально было!

Альфы в кустах переглядываются. Намджун уже не рвётся к омегам. За несколько минут он узнал столько всего, что теперь его жизнь не будет прежней! Он сел прямо на землю, поставил локти на колени и спрятал лицо в ладонях. А рядом омеги продолжали добивать альф своими откровениями.

— А сам как думаешь? — тихо спрашивает Тэхён. — Вы же до этого близко друг к другу не подходили, вот ты его и не чувствовал. А как почуял, так и приплыл. Почти шесть лет воздержания, а тут такой соблазн! Джин, не вини себя. Поверь, никто не устоял бы.

— А ты? А Чим? Вы же тоже спали с ними этой ночью!

Тэхён опять говорит что-то очень тихо и Джин опять просит:

— Прости, Тэ. Конечно, не надо нас сравнивать. Что?

— Я говорю, — откашливается Тэхён, — если бы Джун не был таким уродом, можно было бы не расторгать брак.

— Он не урод, — возмущается Джин. — Козёл, но вполне симпатичный! — После этих слов Джун начинает улыбаться. Но улыбка меркнет, когда он слышит продолжение: — Поэтому ни о каком продлении брака речи быть не может. Кстати, что-то надо придумать с контрактом. Если я всё же решусь...

— Решайся, Джин, дорогой! — не выдерживает Намджун и выскакивает из укрытия. — Я не дам тебе погубить наших ребятишек! Джин, милый, неужели у нас и в первый раз мог кто-то быть?

Чонгук бежит за ним и видит, как ошалевшие омеги сидят, обнявшись, и с ужасом глядят на альф. Джин пытается встать, но Тэхён вдруг вцепляется в него и начинает задыхаться. Джин моментально реагирует и кричит:

— Суки! Пошли вон! Где Юль? Он с вами? Какого хрена вы тут делаете и так выскакиваете? Тэ, милый, это свои. Дорогой, успокойся! Всё в порядке. Это Нам, это Гук, Гук-и. Тэ, Тэ, приди в себя, — бьёт Джин по щекам Тэхёна. Но омега уже отключился. И Джин набирает номер телефона. — Юль, мы едем. Тэхён опять испугался, приготовься.

Чонгук несёт омегу в машину, рядом с ним на заднее сиденье садится Джин, продолжая обнимать его и звать. Намджун неохотно идёт в свою машину.

Через час Юль сидит рядом с Тэхёном в его комнате и давит на одному ему известные точки. Постепенно лицо Тэхёна из серого становится розовым, и только тогда бета немного успокаивается, поворачивается к Чонгуку и говорит:

— Тэ боится агрессивных альф. У него от страха происходит адреналиновый шок и сердце начинает биться в два раза медленнее. Приходится в таком случае практически заново его запускать. Мистер Чон, если Вы не можете держать себя в руках, позвольте мне позаботиться о брате.

— Но... — начинает было оправдываться Чонгук, однако сразу обрывает сам себя и говорит: — Я не знал, что у Тэхёна такие проблемы. Такого больше не повторится, я обещаю.

А Намджун стоит возле двери и предательски краснеет. Однако когда Джин пытается прошмыгнуть мимо него, Ким хватает его в охапку и тащит в комнату, с которой начались все проблемы. Он насильно усаживает его на кровать и говорит:

— Смотри, Джин, я почти шесть лет храню твой номер. После того, как проснувшись утром, я не нашёл тебя, я звонил и звонил, пока мой номер не внесли в «черный список».

Для наглядности Ким открывает журнал вызовов и показывает Джину. Тот впивается глазами в экран старенького телефона, и слёзы бурным потоком текут из его глаз. Он, всхлипывая, начинает говорить:

— Я смутно помню тот вечер с какого-то момента. Проснулся с тобой голый и... Я ничего не помнил, но понимал, что... — давится омега и словами, и слезами. — Я собрался и побежал искать ребят. Они тоже... Чимин... Господи, ваш Юнги просто зверь! Он не пощадил мальчика, а ведь Пак был его горячим поклонником! К тому же, почти ребёнком. Чим был весь в крови. С Тэхёном дела были немного лучше, но и он пострадал...

— Ты тоже, я помню, Джин. Хотя я очень старался, — с болью в голосе говорит Нам.

Джин отмахивается от него и продолжает:

— Я этого не помню. Но самое ужасное, что мы тогда даже постоять за себя не смогли. Мы были несовершеннолетними, и за нас всё решали семьи.

Джун попытался приблизить к себе омегу, но тот выставил руку вперёд и потребовал:

— Стой там, Джун. Не приближайся ко мне! Ты этим делаешь мне только хуже! Я тогда хотел наказать вас, призвать к ответу, но, к сожалению, мы родились в семьях, где омеги — предмет выгодной торговли. А испорченные омеги, какими стали мы, не ценятся. Наши семьи приказали нам молчать.

Меня папа отправил к дедушке в Европу. Там я прошёл принудительное лечение, которое привело к потере беременности. Пак три года проходил психотерапию прежде, чем снова начал нормально общаться с альфами, а сейчас он сам учится лечить людей от душевных травм. Тэхён... Господи, этот мальчишка пережил больше всех! Он до сих пор боится альф. И Юн...

— Я понял, это ребёнок Чонгука. Только Чон говорит, что что-то с днём рождения не то.

Джин грустно улыбается:

— Конечно, не то. Тэхён попросил официально поставить дату рождения на три недели раньше. Сказал, что не желает своему сыну такого отца. Он когда узнал, что Хосок его брат, хотел уволиться, но Сок уговорил его и стал настоящей поддержкой для парня. Как вы могли такое с нами сотворить, Намджун?

Альфа молчал. В отличие от омег он помнил тот день, и вечер, и ночь...

...Юнги по молодости пробовал себя в различных музыкальных жанрах, но больше всего ему зашёл рэп. Он тогда даже записал несколько песен, хотя на полноценный альбом его не хватило. Намджун помнил, как омежка Пак признал своего кумира и всё прослушивание пялился только на него. Его Джин, такой красивый, сразу занял все мысли молодого альфы. Тэхёна Намджун запомнил плохо. Только голос и огромные очки. А ещё странная улыбка. И когда омеги проходили прослушивание, Тэ постоянно краснел, стоило кому-то из альф к нему обратиться.

Потом Мин стал уговаривать ребят прийти к нему на закрытую вечеринку в качестве гостей. Ребята, естественно, отказались. Но Намджун предложил им пройти отбор прямо на вечеринке в качестве музыкального сопровождения. На это омеги, посовещавшись, согласились.

И всё было бы ничего, но у Мина был свой план. Чимин слишком понравился ему. И в планах старшего было соблазнить только его. Кто же знал, что из заветной бутылочки попьют все омеги? Неискушённым мальчишкам снесло голову. Они сами стали бросаться на разгорячённых альф.

Джун, понимая, что не устоит перед своим парнем, потребовал у него номер телефона, чтобы в случае чего, потом отыскать. Чонгук был семнадцатилетним глупышом, который только познавал мир разврата под чутким руководством бесчувственного Мина. Кажется, в то время ему было абсолютно всё равно, кто и почему делит его постель. Ну, а Мин, дитя порока в прямом смысле, считал секс чем-то обычным, как руки помыть после уборной. В свои двадцать лет он не раз переступал через себя. Ребёнок шлюхи, не знающий своего отца, Юнги быстро научился из всего извлекать выгоду только для себя.

Исключением были его бро. Намджун и сам не знал, почему, но очень гордился дружбой с Мином. А вот сейчас он готов убить своего приятеля! Из-за него его омега столько пережил. Потерял их ребёнка... Но сейчас они вместе, и Джун не позволит больше Джину страдать!

— Джин, я хочу стать твоим мужем по-настоящему и насовсем. Что мне для этого сделать? — заглядывая мужу в глаза, просит альфа. — И ещё... Мы не уберегли нашего первенца, но пусть эти дети будут! Я готов умолять тебя об этом на коленях...

— Не надо. В этот раз я приму решение сам, — твёрдо отвечает ему Джин.

***

Тэхён ещё какое-то время цепляется за Юля, но потом успокаивается и тихо говорит:

— Извините, господин Чон. Слишком много потрясений за утро. Я постараюсь, чтобы такого больше не повторилось, пока я нахожусь в зоне вашей ответственности.

— Что ты такое говоришь, Тэ? — перебивает его Чонгук. — Как можно это контролировать? Это ты извини меня, что я напугал тебя.

Омега упрямо качает головой и спрашивает:

— Джин в порядке? Я хочу увидеть его.

Чонгук зачёсывает чёлку назад и говорит:

— Ким увёз его домой. Кажется, у них будут дети?

Тэхён молчит. Альфа садится к нему на кровать и пытается приобнять, но хмель прошёл и забрал с собой нечаянную нежность Тэхёна к своему фиктивному мужу. Поэтому он максимально отстраняется. Гук молча встаёт и через какое-то время не спрашивает, утверждает:

— Юн ведь мой сын! Почему он родился раньше? Я уверен, что у тебя до меня никого не было! Тэ, ты не помнишь той ночи, но я помню всё! Ты не мог быть беременным до меня.

Омега продолжает молчать, но ресницы нервно дрожат, пряча взгляд. Чонгук снова вынужден прибегнуть к шантажу:

— Тэ, ты же понимаешь, что сделать тест ДНК в наши дни ничего не стоит!

— Он- твой. Я специально перенёс официальную дату его рождения, потому что считал тебя недостойным звания отца, — тихо говорит Тэхён, но Чонгук от каждого его слова задыхается.

Что они натворили тогда? Чонгук долгие годы валил вину на Юнги, но сейчас он понимает, что тогда они должны были, пусть насильно, отвезти мальчишек домой, а не пользоваться тем, что ребята не смогли противостоять возбудителям. Но пришла пора брать ответственность за то, что они натворили.

— Тэхён, я хочу переписать наш брачный договор. Будь моим настоящим мужем, а Юна я усыновлю. И тогда никакой Кан до вас не доберётся. Чем он шантажирует тебя, дорогой?

Тэхён молча поднимает руки и показывает браслеты. Чонгук кивает и всё же присаживается рядом с Тэ, вытирая слёзы с его глаз.

— Теперь всё будет хорошо. Ты ведь больше не будешь такого делать?

Тэхён закрывает глаза и качает головой.

— Вот и хорошо, — говорит альфа. — Завтра же мы сделаем анализ и начнём процесс усыновления, да?

Тэхён распахивает глаза, но в этот момент кто-то звонит в дверь. Чонгук пожимает Тэхёну руку и идёт открывать. На пороге стоят три альфы и омега.

— Господин Чон, — говорит омега, — по имеющимся у нас данным в вашей квартире незаконно проживает малолетний опекаемый господина Кана Лим Су Ким Чи Юн со своим папой, душевнобольным Кимом Тэхёном, который сегодня утром был подвергнут эмоциональному шоку, что привело его к психическому приступу, а состояние близкому к критическому. Мы обязаны забрать подопечных господина Кана из места, где его опекаемый и подопечный подвергаются таким ужасным испытаниям. Будьте так любезны, позовите господина Кима с сыном, или мы имеем полномочия зайти и забрать его сами.

Один из альф показывает Чонгуку какую-то бумажку и быстро её убирает.

— Стоять! — рычит Чон. — Я должен ознакомиться с документом и понять, как мне в этом случае поступать! Предъявляйте свои личные документы, я отошлю их своему адвокату. И ту бумажку, которой вы тут так смело махали, тоже давайте!

Собрав все документы, Чонгук делает их фото и отсылает Киму. А сам закрывает дверь перед вновь прибывшими со словами:

— Возвращайтесь через час. За это время мы вас идентифицируем и проверим.

Тэхён уже стоит позади него бледный и испуганный. Чонгук прижимает к себе мужа и обещает:

— Я не отдам ни тебя, ни сына.

— На их стороне закон, — чуть отодвигаясь, говорит Тэ. — Меня признали психом, поставили на учёт, как суицидника. В прошлом году я ехал с Юном с детского праздника, и под меня подставилась машина. Меня признали социально опасным. Гук, нас заберут, и ты ничего не сможешь сделать, потому что официально ты не отец мальчика!

Но Чонгука беспокоит другое.

— Тэхён, как они узнали о твоём приступе?

Тэ отодвигает ворот рубашки и показывает еле заметный бугорок над сердцем.

— Датчик работы моего сердца. По решению суда. Я... боюсь всего, из-за этого впадаю в своеобразную кому. Это тоже повод отнять у меня сына. Пока я был под присмотром Кана, он прикрывал меня. Но не теперь. Нам нужно бежать, мне и Юну. У меня есть документы и... деньги! Помоги мне вынести сына из дома, Гук!

— Нет, Тэ, — прижимает к себе омегу Чон. — Мы что-нибудь придумаем, обязательно! Но сейчас нас обложили и выхода нет. Может, Ким найдёт лазейку. Давай подождём.

Но Тэхён машет головой, разбрызгивая слёзы. Он-то знает, в какой они с сыном опасности! Бросается к окну, но это двенадцатый этаж. За дверью так и стоят приставы. Тэхён в отчаянии мечется по квартире, но выхода нет, Чонгук прав, они в ловушке.

Тогда несчастный папа заходит к сыну, прижимает его к себе и замирает.

— Папа, у тебя опять болят ручки? — с тревогой спрашивает Юн.

— Нет, сынок, просто мы возвращаемся к дяде Кану.

— Я не хочу, — говорит мальчик. — Ты там всё время плачешь.

— Потому, что я тоже не хочу. Но нужно.

— Я поеду с тобой, — говорит Юль.

Чонгук смотрит на смс, что прислал Ким: «Джин сказал, что единственный выход — бежать. Тяните время, скоро будем. У омег есть документы, по которым они могут уехать из страны.» Но как они это сделают на глазах у представителей закона? В дверь настойчиво звонят. Знакомый голос зовёт:

— Тэхён, мальчик мой, не будь идиотом, открой дверь, иначе твоего фиктивного мужа арестуют за удержание тебя и мальчика силой. Я знаю, что ваши брачные договора — фикция. Завтра же мои адвокаты вернут домой остальных. Открой, Тэхён, пока моё терпение не лопнуло.

Чонгук пытается удержать мужа, но тот снова холодно смотрит на него и открывает дверь. Тогда Чон старается выдвинуть главный аргумент:

— Я — отец Юна!

— И доказательства есть? — интересуется Кан.

— Пока нет, но обязательно будут! — пытается удержать Тэхёна Чонгук.

— Когда будут, тогда и приходите, — дёргает на себя омегу и мальчика Кан.

Тэхён оборачивается и с мольбой во взгляде говорит:

— В ванной на зеркале осталась любимая расчёска Юна. Принесите, пожалуйста, господин Чон.

Ничего не понимая, Чонгук идёт в ванную. Берёт красивую розовую щёточку в форме сердечка и видит на ней пару тоненьких волосков. Он быстро снимает их и складывает в пакетик. Спасибо, Тэхён! Когда он возвращает мальчику расчёску, Тэ с облегчением выдыхает — его поняли!

Чонгук наблюдает, как двух самых дорогих для него омег уводят из его дома. Юль уходит следом. Вот и всё. Его квартира снова опустела. Он звонит Киму:

— Звони Мину, берите своих мужей и валите, куда угодно. Кан в курсе, что наши браки фикция. Он сказал, что придёт за остальными омегами завтра, но я в это не верю. Не ждите, как я. Бегите.

Но Ким отвечает слишком спокойно:

— Поздно, Джина тоже увезли. Уверен, и Чимина с Паком. Я ничего не мог сделать. Мне показали договор, по которому Джин обязан стать мужем другого альфы. Его папа почти перед смертью подписал его. И кто-то слил копии наших контрактов Кану. Он знает всё.

Чонгук срывается с места и бежит в свою машину. Он едет за своей семьёй. Может, для остальных это фикция, но только не для них. Пусть он не переспал с Тэхёном в этот раз, но они стали настоящей семьёй. И Тэхён не хотел уезжать, как и мальчик!

У дома Кана Чонгука встречает настоящий блок-пост. Охрана, вооружённая до зубов не выпускает альфу ни под каким предлогом. Чон кричит, что в доме его муж и сын, но его молча держат под прицелом, и любое его движение вперёд встречается шквалом пуль, которые яростно вгрызаются в асфальт прямо у его ног.

Вызванные им полицейские, пройдя в дом через парадный вход, так больше оттуда не вышли. Чон подозревал, что ребята единовременно получили содержание за пару лет, написали приемлемое заключение и предпочли сбежать через другое отверстие.

Простояв перед домом Кана почти до вечера, Чонгук бросился к Киму. Тот с красными глазами бегал по квартире, листая какие-то книги, то и дело отбрасывая их в сторону. Чонгук поймал его, прижал к себе и спросил:

— Что с тобой, бро?

— Чон, я ищу лазейку. Но Джин, сучонок, так всё составил, что её, можно сказать, нет! Если мы будем переть против господина Кана, то пострадаем не только мы.

Господин Кан всю сознательную жизнь связан с кланом Кимов. Он из династии юристов, что несколько поколений верно служат этой семье. Но двенадцать лет назад он женился на вдовце одной из влиятельнейших ветвей этого клана, папе Джина. Фактически, он стал опекуном для двух омег...

— Так, стоп, не до фига ли опекаемых на одного господина Кана? — недоумевает Чонгук.

— А, нет. Не в этом смысле, Чон. Там деньги. Огромные. Они оказались в руках омег, не способных правильно ими распоряжаться. Вот совет директоров и назначил Кана следить за тем, чтобы огромное состояние не истаяло, попав в руки транжирам-омегам. Но пять лет назад умер папа Джина, и парень попал в полную зависимость от Кана.

Я внимательно просмотрел любую доступную о наших омежка информацию, и вот, что нарыл. Джин долгие годы в их кругах считается женихом старого друга господина Кана. И «старый» — это про возраст тоже: у него младший сын старше Джина на девять лет. Выгодного слияния двух состояний с нетерпением ждут во всех деловых кругах. Я очень переживаю за детей, Чон, потому что господин До уже разделил сферы влияния между своими сыновьями! То есть, ещё дети, тем более чужие, ему не нужны.

Паки решили поженить Чимина и Со Дона потому, что в их семье идёт раскол, а капитал этого не терпит. Брак между мальчиками должен укрепить их материальное положение. Семья Со Дона менее влиятельная, но тоже гордая. Шесть лет назад они внезапно разорвали договор, но три года назад снова его заключили с туевой хучей оговорок. И везде ограничения только для Чимина. И семья омеги на это пошла. То есть, было что-то, что заставило их поступиться интересами своего ребёнка.

Про твоего известно меньше всего. Парень до шестнадцати лет был замечен пару раз на светских мероприятиях. Никого и ничем не заинтересовал, кроме огромного состояния, которое ему так же не светило до совершеннолетия. Затем он просто исчез с радаров прессы. Когда парню исполнилось двадцать, кто-то вспомнил про него, но вопрос: «Куда подевался омега Ким, наследник огромного состояния?» — остался без ответа.

Про их бету и альфу сведений ещё меньше. Юль — сын семейного врача в доме Тэхёна. Со Дон — представитель боковой ветви семейства Паков.

Чонгук слушал, не перебивая. Из всего, что рассказал Ким, он понял, что, если бы не деньги омег, то ничего вот этого в жизни их мальчиков могло и не быть! Он набрал номер Мина. Судя по звукам на фоне, его куда-то несло.

— Куда едешь, бро? — поинтересовался Чонгук.

— Собираю штурмовую бригаду, бро. Моего Мини Чими эта сука Кан увёз и выставил на моём пути боевые заслоны. Но эта падла просто не знает, что мой малыш — только мой! Я поднимаю общественность, независимых журналистов и блоггеров, а так же любителей побарагозить, чтобы навести суету возле дома Кана. Я знаю, что вы там сейчас сидите и ищите честные пути забрать своих, и они у вас есть. А у меня только кактус.

Но я почитал про него. Полезное растение. А ещё, имея явные колючки, оно защищается какой-то микрохернёй, что впивается в кожу, цепляется на манер рыболовного крючка и впрыскивает в кожу яд. Чем сильнее чешешь поражённое место, тем сильнее заталкиваешь под кожу крючок и получаешь большую дозу яда. Короче, я решил стать для этого Кана кактусом и поразить его этими микрокрючками. Чонгук, блять, делай тест скорее. Всем, кто видел вас с сыном и так понятно, что Юн твой. Но для суда этого недостаточно.

— Вы знали, что Юн мой? — поразился Чонгук. — А почему мне не сказали?

— Да потому что: слепому не покажешь, глухому не расскажешь, тупому не докажешь! — резко ответил Юнги. — Ты всё считал, а нужно было просто взять ребёнка, подойти с ним к зеркалу и внимательно приглядеться. Это ж только вы с Тэхёном могли такую красоту намутить! Эх, жаль буду староват, когда твой сын...

— Даже думать не смей в его сторону! — зарычала Чонгук. — А то не посмотрю, что бро, кастрирую, как кота помойного!

— Да я же с честными намерениями! — угорает Мин от подобной бурной реакции новоиспечённого отца. — Может, даже женюсь, если Чим меня к тому времени бросит! Ладно, теперь серьёзно. Гук, тест ДНК нам может сильно пригодиться.

— Понял, уже полетел.

И Чонгук действительно полетел. Он вдруг поверил, что не всё так плохо. А если плохо — похуй! Ситуация — говно, но они с лопатой (с Мином)! Вот именно за такие неординарные подходы к жизни Гук ценил своего хёна. Тот мог быть конченным придурком 24/7 в течение многих месяцев, но если наступал пиздец, то только Юнги мог быстро сориентироваться и принять правильное решение. Конечно, в случае с их омежками он поступил, как придурок. Но был момент, когда гений Мина спас его, Чона. Реально спас, так они и подружились...

...Чонгук шёл из школы домой. К нему подкатили на красивой машине и начали уговаривать сняться для модного журнала, типа внешность у него подходящая. Ему тогда было всего двенадцать. Хосок уже вовсю хвастался, что зарабатывает на карманные расходы сам. Их семья не была бедной, но родители воспитывали своих альф в строгости: необходимым их обеспечивали, а на «хотелки» будьте любезны заработать сами. А что можно придумать в его возрасте? Гук и газеты разносил, и листовки раздавал, и объявления клеил, и машинам окна на перекрёстке мыл, но хватало только на какую-нибудь фигню. А тут предлагали реальные деньги за пару часов непыльной работы.

И вдруг:

— Мелкий, бля! Ты чего домой не идёшь? Отец приехал на обед с табельным оружием. Я его уже подержал и даже в кота поцелился. Ты, что ли, не хочешь?

Пока Чонгук соображал, кто это такой и про что он говорит, «добрые дяди» скоропостижно слиняли с места несостоявшегося заключения «выгодной» сделки. Гук тогда знатно обозлился:

— Ты кто такой? Зачем вмешался? Я мог бы денег заработать!

— Ага, быстро и непыльно, да? — оглядывая его, поинтересовался дерзкий подросток.

— Представь себе! — возмущался Чонгук.

Подросток снова критично оглядели его и сказал:

— Ну, в принципе, а чо: рот рабочий, задница зачётная. Если тебе такой заработок нужен, я могу хоть щас клиентов подогнать.

— Что? — испугался Гук. — Нет, мне предложили сниматься для журнала!

— А, — пробормотал Мин, — так тебе и платить не собирались? Ну, суки!

Мин достал старенький телефон и позвонил:

— Хён, тут у меня на глазах три урода из машины с номерами... чуть мелкого альфу не подбили на бесплатный принудительный секс. Да, драпанули, как только я им наплёл про отца-полицейского. Найди этих сук, но я тоже хочу к этому делу свой кулак приложить.

Чонгук тогда только начал в полной мере осознавать, в какое дерьмо чуть не влип. Он упал на колени перед Мином и принялся благодарить его за спасение. Но парень подхватил его за шкирку, поставил на ноги и спросил:

— Точно не желаешь подзаработать таким путём? Я не шутил, мои клиенты надёжные, деньгами не обидят, больно делать не будут.

— Нет, не хочу. Мне всего двенадцать лет. Я просто хочу игровые наушники, но никак не могу на них заработать.

— Наушники, говоришь? — протянул Мин. Потом поинтересовался: — Пацан, а чо ты дохлый такой? Со спортом не дружишь? Я могу тебя пристроить уборщиком в один спортзал. Зарплата там... На наушники хватит. Пару часов в день в течение месяца, и считай, они у тебя есть. К тому же, пока «блины» по местам будешь раскладывать, глядишь, и подкачаешься. Хочешь?

— Хочу! — сразу согласился Чонгук. И ни разу не пожалел!

А сейчас он летит домой за пакетиком, в котором лежат два бесценных волоска. Но телефон оживает, неся в его жизнь очередное дерьмо, потому что только в этом случае ему может позвонить Ким Ка Юль.

— Чонгук, срочно приезжай за своими. Меня сейчас заберут в полицию.

— Что происходит, Юль? — резко тормозит альфа.

— Всё хорошо, просто я сейчас убью эту суку, и мир станет чище.

В трубке раздался выстрел.