Тайный легион кошачьего Бога

Выходной день прошел как обычно, с той лишь разницей, что злоключения прошлой ночи не выходили из головы. Деллинг сказал, что теперь можно расставить все точки над «И». Вот только что расставлять то, если ей толком ничего не известно? Закончив с уборкой и готовкой, профессор Майя села за письменный стол, нужно было просмотреть материалы к завтрашней лекции.

Наспех закончив и с этой рутиной, она заварила себе крепкий кофе и вышла на лоджию. Это было ее любимое место в квартире. Крошечный треугольник, вмещавшийся между двух многоквартирных домов, за счет панорамных окон прогревался в солнечные дни даже зимой. Здесь у нее стояло ротанговое кресло и небольшой столик со стопками книг. Сев в кресло она какое-то время смотрела в пустоту, машинально отхлебывая кофе. Майя пыталась хоть как-то систематизировать те крупицы информации, что услышала вчера от Делла. Однако без ручки и бумаги плохо получалось. От этого её мозговая активность сбавила обороты практически до нуля.

Неожиданно ее внимание привлекло движение в окне дома напротив. Женщина с темными волнистыми волосами, тронутыми сединой, раздвинула створки балконного окна и небольшой щеткой принялась сметать снег с карниза. Майя хорошо знала эту женщину, помнила ее молодой и энергичной. Сейчас на ее лице лежала печать боли. Женщина редко выходила на улицу. Не так давно Майя встретила ее в супермаркете у дома, та была с тростью и ходила с трудом, превозмогая боль.

Она была с сыном. Майе так хотелось, что бы он снова позвал ее как раньше: «Марис, - звал он. - Иди ко мне, мое пушистое чудо». Это было так давно, что казалось не правдой. Однако, тот день, когда она появилась в их доме, был ярок в памяти, словно это происходит здесь и сейчас.

Четырнадцатилетний Тиль заносит ее на руках в кухню. Розалия, его мама, поворачивается, на короткое мгновение замирает и снова возвращается к готовке. Тильберт растерян, он не знает, как завести разговор. Крошечный пушистый комочек, что жмется к нему, тоже напуган. Она слышит, как мечется сердце в его юношеской груди, словно огонь в печурке. То гулко стучит, то замирает.

- Мама, - тихо зовет он. - Мама, можно мы оставим этого котенка?

Розалия молчит. Ее пальцы быстрыми ловкими движениями промывают рис.

- Мам, пожалуйста, - уже громче настаивает мальчик.

Тогда она, слегка склонив голову, смотрит на них из-за плеча.

- Ты погляди, - произносит она, слегка удивленно, - совсем белая, как зерна риса.

- А по мне так на море, бурлящее белой пеной, похожа! - с этими словами словно сильфида в кухню впорхнула Эйна. Она как всегда источала радость, словно цветы клевера аромат, заманивая пчел. Эйна только что вернулась из поездки к морю в сопровождении очередного ухажера, который, как и все предыдущие, повелся на ее жизнерадостность, словно пчела на клевер. Девушка выхватила котенка из рук брата и закружилась, подняв его высоко над головой.

- Эйна, верни! С пацанами своими играйся, - разозлился Тиль. - Море, рис, скажите тоже.

- А в этом что-то есть, задумчиво проговорила Розалия. - Море, рис... Мо́рис?

- Мама, Мо́рис - это мужское имя. А Мари́с девочка, ей нужно что-то подходящее для девочки, - ответил Тиль.

- Ну вот, очень даже подходящее, - подмигнула ему Эйна. - Держи свою Марис, заботься о ней как следует, а то заберу ее себе. Мам, я ужинать не буду. Рейн меня уже ждет. Я убежала, пока! - Эйна сунула котенка обратно Тилю в руки, чмокнула мать в щеку и улетучилась так же молниеносно, как появилась.

Тиль не сразу понял, что непроизвольно сам нашел подходящее имя.

- Марис значит. Как тебе?

Кошечка в его руках замурлыкала, ей было тепло и уютно. Вокруг приятно смешивались запахи горячей еды и цветочных духов. А главное не было непроглядной темноты подвала и копошащихся в этой темноте его жителей.

Кофе в чашке иссяк и она, наконец, оторвала взгляд от Розалии и присмотрелась к стопке книг на столике. Вытащив из нее довольно внушительных размеров энциклопедию мифических существ, открыла ее на букве «И». Как и ожидалось, слова ирузалий там не нашлось, однако, кое-что интересное она все-таки обнаружила.

Ирусан - черный кот с белым пятном на груди размером с быка, кошачий король в кельтской мифологии.

Созвучно с загадочным словом ирузалий. Совпадение? Возможно, она так и подумала бы, не будь этот самый Ирусан кошачьим королем. В такие совпадения верится уже с большим трудом. Если подумать, большой черный кот не такая уж редкость. Майя сразу же вспомнила большого черного кота Плутона из рассказа Эдгара По, пострадавшего от своего обезумевшего хозяина-алкоголика. Однако, у изначально черного кота, появляется белое пятно на груди. В итоге кот наказывает своего хозяина, которому был так предан, весьма изощренным способом. И это не единичный случай в литературе.

Майя посмотрела в кухню на спящего Йоста. Он определенно стал больше. Его задняя лапа предательски соскальзывала со стула и не давала несчастному коту расслабиться.

- Ваше высочество наследный принц Йост, - задумчиво проговорила она. Кот навострил уши и приподнял голову. Слегка приоткрыв правый глаз, он почти сразу улегся обратно.

Следующая неделя обещала быть жаркой, начинался период сдачи зачетов. Поэтому Майя решила не забивать себе голову раньше времени. Она отложила книгу, вернувшись в комнату, быстро оделась и вышла из квартиры. Ей нравилось в такие снежные морозные дни гулять по улочкам. Высокие сапоги позволяли бродить по занесенным дорожкам и не черпать внутрь снег, а вязаное платье приятно грело под пальто, и, несмотря на крупную вязку, элегантно подчеркивало фигуру. Пройдя несколько кварталов, она остановилась на углу, у давно полюбившейся кофейни. Придирчиво осмотрев свое отражение в витрине, и отметив, что, наверное, по человеческим меркам Майя вполне себе симпатичная, уверенно вошла внутрь.

В этом уютном местечке Майя появлялась после работы с завидной регулярностью. Устроившись в затененном уголочке за столиком на одного, удобно расположившись в небольшом круглом креслице, она наблюдала за людьми. Посетители кофейни были очень разные, это заведение чудесным образом стирало все барьеры, что не позволяли серьезным служащим общаться с взбалмошной молодежью. Здесь мамочки переставали ворчать на свекровь. Дети забывали свои капризы и, подойдя к грустному парню с такой же печальной спутницей, спрашивали: «Почему ты грустный? Сестренка такая красивая и добрая. Тебе нужно на ней жениться! Тогда она не будет грустить и тебе не будет грустно». И малыши, весело смеясь, бежали назад к своим мамам, а юноша и девушка, поднимали глаза, и словно видели друг друга впервые. Их лица озаряла легкая улыбка, они смущались, а тяжелые мысли о расставании исчезали, словно их и не было. Спустя время, уже молодая семейная пара, ждали своего первенца.

Майе было комфортно в ее импровизированном укрытии. Должно быть странно, но это ей напоминало нишу на столе у Тиля, в которой она сидела, пока он выполнял домашние задания, общался с друзьями по телефону или в чатах онлайн-игр. Иногда он просто читал, особенно ей нравилось, когда Тиль делал это вслух. Такое он себе позволял, только когда оставался один. В то время мальчик начал посещать театральный клуб. Дома об этом знала только она, и только ей посчастливилось наблюдать, как он с жаром зачитывался Шекспиром, Уайльдом, Островским. Особенно ей нравились ведьмы Макбета.

Пора

В хоровод вокруг костра.

Хоровод пошел, пошел.

Все, что с вами, - шварк в котел!

Жаба, в трещине камней

Пухнувшая тридцать дней,

Из отрав и нечистот

Первою в котел пойдет.

Все то, что ведьмы кидали в котел, должно было бы вызывать отвращение, но лицо Тиля выражало такой благоговейный восторг, будто он и вправду варил колдовское зелье. Тогда Марис только что освоилась с речью людей. Оставаясь одна, она сначала научилась включать телевизор, но ей очень хотелось взять книгу и читать, как это делал Тильберт. Ей казалось, что маленькое кошачье тело ей не принадлежит, она тоже должна быть человеком. Марис, будучи домашним питомцем Тиля, не оставляла попыток улизнуть из дома и отправиться вместе с мальчиком в школу.

Именно он стал для нее катализатором. Только благодаря ему она узнала о своей двоякой сущности.

Перед зимними каникулами Тиль допоздна писал пьесу к рождественской постановке, а утром впопыхах забыл ее на столе. Кошечка всячески пыталась обратить его внимание на это, но он не то, что не понял ее, а едва не полетел кубарем, споткнувшись о свою любимицу. Печально взирая на закрывшуюся за ним дверь, она страстно пожелала иметь возможность помочь ему, ведь он так много работал. Как он был счастлив, что ему доверили сделать эту работу. Однако, у него был соперник, юноша старше Тиля, тоже предложил свою пьесу. Глава клуба сказал, что устроит голосование среди актеров и поставит ту пьесу, которую они захотят сыграть. А в итоге шанс будет упущен благодаря банальной оплошности.

Марис не сразу поняла, что произошло. В глазах заплясали разноцветные искорки, и она начала заваливаться набок. Что бы окончательно не упасть, она хотела опереться о стену, и вытянув лапу, почувствовала резкую боль. С трудом переведя взгляд на лапку, она смутно различила на ее месте маленькую человеческую ручку с распухшим мизинцем, которым она неудачно ткнулась в стену, не рассчитав движение. Так она и сползла по стеночке на пол, уткнувшись лбом в колени. Долго так сидеть не пришлось, ее начал пробирать холод. Встав на четвереньки, она медленно подползла к зеркалу. Посмотрев в миленькое еще детское личико, она так же медленно встала на ноги.

У нее не было времени удивляться. Пошевелив пальцами на ногах и сделав пару шагов назад, она бросилась в комнату. Натянула футболку Тиля, повязалась шнурком, который он вчера вытянул из капюшона толстовки. Прихватив его рукопись, вернулась к зеркалу. С ее ростом футболку вполне можно было принять за платье. Решив, что так пойдет, она поспешила к двери. Без труда открыв замок, выглянула на лестничную площадку. Убедившись, что там никого нет, прикрыла тихонечко дверь и побежала вниз по ступенькам. Однако, остановившись на середине лестнице, Марис развернулась и понуро поплелась назад. Зайдя в квартиру, она открыла обувную полку. Люди выходили из дома исключительно в обуви. Если выйдет босая, может привлечь излишнее внимание. Живя на улице, она очень хорошо усвоила, что лучше оставаться незаметной. Ее взгляд остановился на старых кроссовках Эйны. Они стали ей малы, но так как она их очень любила, ни как не решалась их выбросить. Эйна ни когда не развязывала шнурки, и кроссовки так и стояли со слабо затянутыми шнурками и маленькими завязанными бантиками. Ножки Марис без труда проскользнула в кроссовки. Они были слегка великоваты, но, тем не менее, не спадали. Теперь уж она бросилась со всех ног. Однако выходило не очень хорошо. Тело слушалось плохо, движения были неуклюжими и давались с трудом. Она было подумала: «Будь кошкой, справилась бы гораздо лучше». Вот только как в школу тогда попасть?

Выбежав на улицу, ей пришлось резко притормозить. Кроссовки сильно скользили по снегу. Прижав к себе листы, исписанные мелким почерком, она медленно побрела по дорожке, по которой провожала взглядом Тиля каждое утро, сидя на подоконнике в гостиной. Школа была совсем рядом, но Марис казалось, что она идет целую вечность. Мороз пробирал до костей. Ее теплая пушистая шубка обернулась беззащитной белой кожей, а тонкая футболка не защищала от холода. Добравшись, она окоченевшими пальцами вцепилась в ручку двери. Собрав остатки сил, приоткрыла ее ровно на столько, что бы проскользнуть внутрь. Задержавшись в маленьком тамбуре, что бы собраться, унять дрожь и утихомирить стучавшие от холода зубы, она вошла во вторую дверь.

- Девочка ты куда? - спросила женщина, стоявшая за стойкой охраны.

Марис от испуга выпустила из рук рукопись, и листы разлетелись по всему холлу. Она стояла как вкопанная, смотрела на странички так, будто все потеряно.

- Вот растяпа! - удивилась охранник. - Да ты ж чего так легко одета, простудишься же!

Марис медленно повернулась к женщине, по ее бледным щекам сбегали ручейки и падали крупным каплями с подбородка.

- За-ка-ля-юсь. - произнесла она по слогам, первое, что пришло на ум. Вспомнила соседа снизу, что бегал вокруг дома зимой в шортах, майке и босиком. Розалия говорила про него, глядя в окно: «Молодец человек, закаляется, а мы даже зарядку по утрам делать перестали».

- Ну, даешь! - восхитилась охранник. - А что это за писанина у тебя разлетелась? Из-за нее ревешь?

- Госпожа Кейси, что тут случилось? - к стойке подошел высокий парень, его светлые, с металлическим отблеском, волосы были собраны в небрежный хвост, а несколько длинных прядей обрамляли лицо. Подойдя к стойке, он заметил листы, разбросанные по полу. Перехватив его взгляд, Марис упала на колени и принялась торопливо их собирать. Замерзшие пальцы не слушались, ушибленный мизинец, нестерпимо заныл, но она продолжала, глотая слезы, складывать листочки в стопку. Юноша же пошел по широкой дуге, поднимая листы улетевшие дальше остальных. Когда последний был поднят, он протянул их Марис и, улыбаясь, спросил:

- Эти записи очень важны для тебя?

Марис коротко кивнула, но побоялась посмотреть на человека, что протянул ей руку помощи. Она была в замешательстве. От него исходило тепло, уютное, как плюшевый плед, но завернись в него и тебя пронзит ледяными иглами. Когда он появился, она бросила на него лишь короткий взгляд, но его образ четко отпечатался в ее сознании. И теперь она видела свое маленькое хрупкое тело в его крепких утонченных руках, безжизненное, покрытое сизым инеем. Это видение наводило на нее ужас. Он казался нежным и беспощадным одновременно.

- Что же привело тебя к нам? Ты ведь не из нашей школы.

- Я принесла рукопись, для... - она замолчала. «Для кого же она ее принесла?» - задала она себе вопрос, размышляя, что же сказать.

- Для брата, - выпалила Марис. - Он забыл на столе, для него это важно. Он много работал, над этой пьесой.

- Вот как. Смею предположить, что твоего брата зовут Тильберт.

- Да. - Марис, наконец, осмелилась и снова посмотрела на юношу. Он приветливо улыбался.

- Берт не говорил, что у него есть такая очаровательная сестренка. Что ж, пойдем я тебя провожу. У твоего брата сейчас тренировка, они играют в эти выходные с командой святого Брендана. Серьезные ребята, в прошлом году их школа взяла почти все награды. Ты придешь на игру?

- Не думаю, что у меня получится, - ответила Марис. Ей срочно нужно было что-то придумать. Как передать Тилю рукопись и не встретиться с ним нос к носу? - А Вы знакомы с моим братом? - спросила она аккуратно.

- Знаком. Я Хион, глава театрального клуба, - с этими словами он протянул Марис руку.

По телевизору ей часто приходилось видеть, как люди жмут друг другу руки в качестве приветствия. Но вот сама, конечно, этого никогда не делала. Она медленно протянула и с опаской вложила свою маленькую ручку в его прохладную ладонь.

- Как я и думал! Ты промерзла до костей, - и Хион потянул ее за руку. - Я о ней позабочусь, Госпожа Кейси, - крикнул он, уводя ее все дальше от входа, вниз по лестнице на цокольный этаж, по узким коридорам, до клубной комнаты. Он ловко протолкнул ее в приоткрытую дверь, проскользнул следом и закрыл дверь у себя за спиной. На губах его по-прежнему играла улыбка, вот только теперь она была загадочно лукавой.

- Устраивайся поудобнее, сейчас сделаю тебе горячее какао, - с этими словами, глава клуба сдернул с рядом стоящего кресла вязаное крупными косами одеяло и легким движением накинул ей на плечи.

Марис окутал легкий запах скошенной травы с нотками лимона. Она почти с головой завернулась в, обволакивающее ее приятным теплом, одеяло и присела на краешек одного из стоящих посередине комнаты диванов. Хион скрылся за стеллажом, который был заставлен книгами и завален стопками бумаг и папок. Видимо он делил комнату на две. Марис очень хотелось заглянуть за стеллаж, но при этом разум говорил, что нужно оставить рукопись и бежать, пока не пришел Тиль, а в итоге страх и холод сковали тело, так что она могла лишь вращать глазами и смотреть по сторонам.

Помещение, занятое театральным клубом, было достаточно обширным. В одной части комнаты стояло множество декораций. Рядом помещались стойки с костюмами, несколько гримерных столиков, служившие одновременно и письменными. Тут и там были втиснуты различные предметы мебели и всевозможные атрибуты. Стены были обтянуты зеленым сукном, по которому тонкой золотой змейкой от потолка до пола струился изящный орнамент, причудливо приобретавший очертания животных, птиц, рыб и растений.

Осмотревшись, Марис немного расслабилась, ей вдруг стало спокойно, легко. Она вытащила из-под одеяла, уже изрядно потрепанные, листы и положила их на столик перед собой. В этот момент, вернулся Хион. Он нес две кружки. Одну он поставил перед Марис.

- Так значит, Берт забыл свою пьесу, - задумчиво протянул Хион. Он отпил свой кофе и сел на диван напротив Марис. - Пожалуй, это в его духе.

- Мне нужно идти, - перебила его Марис.

- Столь юная леди, а уже так занята, что нет времени отведать, напиток, который я приготовил. А я так старался, - произнес он полным досады голосом.

В висках у Марис пульсировало: «Бежать, бежать, бежать!» - но вместо этого она послушного протянула руки к кружке и сжала ее в ладонях. Марис заглянула внутрь со свойственным кошкам любопытством. Приятный аромат, исходящий от напитка был ей знаком, Розалия делала иногда какао для Тиля и Эйны. Последняя вечно ворчала, что это напиток для маленьких. Тиль же пил безропотно, старательно делая вид, что он солидарен с Эйной. Но Розалия знала наверняка, что он очень любит какао и продолжала его готовить, несмотря на протест дочери. И вот прямо перед ней кружка с горячим ароматным напитком, который ей так хотелось попробовать. Когда ей пришлось впервые съесть еще живую мышь, принесенную отцом, она была очень взволнована, но нынешнее ее состояние ни шло, ни в какое сравнение. Почти с благоговейным трепетом, Марис поднесла кружку к губам и сделала глоток.

Горячий какао во рту Марис растекался плотным сливочным вкусом, она медленно проглотила его и замерла. Это было так необычайно вкусно, что на ее глазах снова блестнули слезки, только они отличались от тех, что она проливала в холле. Это были слезы радости и восторга, они искрились словно роса ясным утром.

- Это так... - выдохнула Марис и замолчала не подобрав слов.

- Восхитительно? - закончил за нее Хион, внимательно наблюдавший за ней. Внешне он оставался спокоен, но глаза улыбались и в них как солнечные зайчики светилось любопытство. - Два самых восхитительных напитка человечества - это какао и кофе! Но кофе тебе еще рано пробовать, подрасти чуток.

Марис с необычайным удовольствием допила горячий какао. Мороз, что прятался от теплого одеяла глубоко внутри нее, сковывая льдом желудок и сердце, рассыпался ледяными искрами и растворился в тепле древнего напитка. Она почувствовала, как у нее зарумянились щеки и услышала, как кровь бурно бежит по венам. А еще до ее ушей донесся шелест платьев и ворчание из-за спины. Она испуганно обернулась и в ужасе, с кошачьей прыткостью, сиганула через стол. Повиснув на шее у Хиона, Марис взирала на нечто, выползавшее из-под вороха одежды, наваленной на небольшую софу, что стояла в паре метров от дивана, на котором она сидела.

Раздвоенное копытце, откинувшее часть нарядов в сторону, открыло путь косматой голове. Из-под спутанных волос сначала доносились весьма странные звуки, но в какой-то момент мычание сменилось вполне разборчивой речью: «Хион, ты блудливый кот, что за мышка на этот раз угодила в твои лапы?» Слова звучали как скрипучая телега на подъеме, вслед за этим показалась рука. Рука была человеческая, в этом Марис была уверена, но в ее голове никак не укладывалось, как у одного существа могли быть разные конечности. Ее глаза округлились еще больше, когда рука и копытце стали старательно раздвигать крупные кудри и обнажили весьма симпатичное личико. Черные глаза, пушистые ресницы, кокетливо вздернутый носик, губы похожие на крылья ангела, приковывали взгляд.

Страх Марис сменился интересом. Девушка, сидевшая теперь напротив, там, где недавно сидела сама Марис, была очень милой, но от нее исходила такая же противоречивая аура как от Хиона несмотря на то, что внешне они были полной противоположностью.

- Скади, опять дрыхла на костюмах, драная ты кошка! - сердито сказал Хион, но в его голосе не было злобы.

Только когда он заговорил, Марис заметила, что вцепилась в Хиона мертвой хваткой. Она съежилась и медленно отстранилась, украдкой поглядывая на Хиона, боясь, что его разозлит ее глупость.

- Они мои творения, что хочу, то и делаю! Не тебе мне указывать, братец! - возмутилась девушка и обратилась к Марис. - Лапочка, этот паршивец не обидел тебя?

Марис вопросительно посмотрела на Хиона. Он сразу понял причину ее недоумения без слов.

- Знакомься. Это моя сестра Скади. Мы двойняшки. А еще у нее скверный характер.

- Чья бы корова мычала, - отозвалась Скади, - старый, эгоистичный маразматик!

После слова «двойняшки» Марис несколько раз переводила взгляд со Скади на Хиона и обратно. Черты его лица были более утонченными, глаза и волосы светлые, прямой нос, тонкие губы и длинные ресницы, которые тоже били светлыми, не такие пушистые как у Скади.

- Но вы ведь совсем разные, - искренне удивилась Марис.

- Так бывает, малышка, загадка генов, - заметила Скади. - Так чем тебя заманил это подлец? Не верь ему, он испортит тебе жизнь. Ведь ты еще совсем ребенок! И как ты опустился до такого, Хион?!

- Боже! Какая ты надоедливая! - Хион прикрыл рукой глаза и опрокинулся на спинку дивана. - Она просто принесла рукопись Берта, это его сестра.

- Ах! Какая прелесть! - воскликнула Скади, и полная воодушевления подбежала к софе. Она принялась копаться в костюмах. Вытащив оттуда белое пушистое платье, она метнулась к Марис со словами: «Ты должна это примерить!» - попыталась надеть его на девочку. Марис ускользнула от ее цепких ручек и снова забралась на колени к Хиону.

- Спаси, - прошептала Марис. - Я должна уйти.

Почему доверилась Хиону, сама не знала. Но ей показалось, что это единственное правильное решение. А он будто бы этого и ждал. Снова укутал ее в одеяло, подхватил на руки и мгновение спустя очутился в коридоре. Пробежав по полутемному коридору и завернув за угол, Хион поставил ее на пол.

- Прости, Скади слегка того, но она создает великолепные костюмы, в этом ей нет равных. - сказал Хион, и поправил ей волосы, сбившиеся на лицо. - И у нее скверный характер, - язвительно добавил он.

Хион, по-прежнему, тепло улыбался. Присев на корточки он посмотрел ей в глаза, теперь его лицо было серьезным и обеспокоенным.

- Что ж, если тебе действительно нужно спешить, не будем медлить. Я выпущу тебя через запасной выход. Пройдешь в арку слева и повернешь на лево, там за ивой есть брешь в ограждении, это поможет тебе сократить путь, и ты быстрее доберешься до дома. Пусть ты и не говоришь своего имени, но я буду ждать нашей встречи, - с этим словами Хион подвел ее к двери, закрытой изнутри на засов.

Пока он открывал дверь, Марис стянула с плеч одеяло. Ее пробирала жуть при мысли, о том, что снова придется выйти на мороз, но выбора не было, одеяло она взять не могла.

- Спасибо, - Марис протянула одеяло Хиону и ступил за порог. Хион поймал ее ускользающую ручку в свои прохладные ладони. Марис почувствовала, как что-то холодное он зажал в ее кулачок, хотела взглянуть, но Хион приподнял ее голову за подбородок: «Береги ее, моя принцесса. Мы обязательно еще встретимся!» - сказал Хион и его лицо озарила улыбка, чистая, как горный ручей. Марис кивнула и, сжав кулачок, побежала по тропинке, которую он указал.

Марис повезло. Когда она добежала до подъезда, из него вышли две девушки, и она проскользнула в закрывающуюся дверь. Нажала на кнопку лифта, но войти не решилась. Как работает лифт, она знала, но не знала, какой ей нужен этаж. В итоге девочка осторожно двинулась вверх по лестнице. Марис шла медленно, то и дело замирала и прислушивалась. На шестом этаже открылась одна из дверей, и она побежала вперед, несмотря на усталость. На каждом этаже она останавливалась в поисках дома, но она совершенно не могла вспомнить, как выглядела дверь снаружи, поэтому она легонько дергала дверь справа. Ее должна была быть открытой. После десятого этажа ей завладела паника. А что если кто-то уже вернулся домой и закрыл дверь? Что ей делать тогда? Марис остановилась на середине лестнице, часто дыша. Ей потребовалось пара минут, что бы собраться и двинуться дальше. Наконец, на шестнадцатом этаже, она нашла дверь своего дома.

Закрыв замок, Марис прислонилась спиной к двери и наконец, вздохнула с облегчением. «И что дальше?» - спросила она себя. Тут только Марис вспомнила про предмет, что до сих пор зажимала в кулаке. Она подняла руку и разжала ладонь. На ней лежала маленькая брошь. Заледенелая веточка лещины с двумя орешками. Она была очень красивая. Каждая прожилка на листочках была сделана с поразительной точностью, так что не отличить бы от настоящей ветки, если бы не размер. Пока она любовалась диковинной вещицей, ее взгляд упал на покрытые снегом кроссовки.

- Для начала нужно убрать кроссовки Эйны, - сказала она сама себе и вздрогнула. Ее человеческий голос был чужим, не привычным в тишине квартиры. Марис взяла целлюлозную салфетку, которой Розалия чистила обувь, старательно протерла кроссовки и вернула их на полку. Убедившись, что в прихожей и гостиной она больше ничего не трогала, направилась в комнату Тиля. Осмотревшись в ней, Марис не нашла места, куда бы могла спрятать подарок Хиона. Вернувшись в прихожую, она наткнулась на шлейку, на которой ее выводили, когда нужно было ехать на осмотр к ветеринару. К шлейке был прикреплён бархатный бант. Он был достаточно объемным, и Марис не составило труда прикрепить брошь внутри него, так, что ее было совсем незаметно.

Только теперь Марис почувствовала такую усталость, какой не ощущала никогда. Ее промерзшее тело ныло, веки отяжелели, клонило в сон. Добредя до кровати Тиля, она развязала шнурок на талии и аккуратно повесила его на спинку стула, в точности как он и весел. Забравшись под одеяло, Марис свернулась клубочком и уткнулась замерзшим носиком в ладошки. От ее рук исходил приятный аромат леса с примесью кофе, это был запах Хиона, что еще остался на ее коже. Она еще раз глубоко вдохнула и мгновенно провалилась в сон. Думать о том, что будет дальше, не было сил.

Очнувшись от воспоминаний, Майя обнаружила себя напротив зеркала во весь рост с лампочками по периметру, что стояло при входе. На ее губах играла легкая улыбка. Давно она не вспоминала, события того морозного дня. Еще раз, оглядев свое отражение с головы до ног, она вошла в зал кофейни. К своему удивлению и досаде Майя обнаружила, что ее уголок занят. Что ж придется поискать другое свободное место. Она обвела взглядом зал и увидела Делла, сидевшего за стойкой у окна. Недолго думая Майя направилась к нему. Ее остановила подоспевшая официантка:

- Добрый день, госпожа Рейд! Вам как обычно?

- Здравствуйте, Шена. Да, буду признательна. У вас сегодня прям аншлаг. Свободных мест почти нет.

- Погода сегодня прекрасная, многие вышли на прогулку, - улыбнулась Шена и отправилась выполнять заказ.

Майя снова перевела взгляд на Деллинга и неторопливо двинулась в его сторону, осторожно лавируя между столиками с другими посетителями. Подойдя ближе, она уже было хотела поздороваться, но ее внимание привлекла книга, которую Деллинг сосредоточенно читал, делая какие-то заметки в блокноте. Книга на вид была внушительного возраста, и текст в ней был весьма странный. Майе эта письменность была не знакома. Она почти бесшумно села на соседний стул и заглянула в блокнот. Заметки в нем были на этом же языке. "Быть может это язык его народа?" - подумала Майя.

Всегда болтливая Шена, на этот раз тихонечко поставила кофе перед Майей и бесшумно удалилась с загадочной улыбочкой. За что Майя была ей очень благодарна. Ей почему-то не хотелось отвлекать Делла от его занятия.

Она наблюдала за ним, поджидая момент, что бы привлечь внимание, но ни как не решалась заявить о себе. На мгновение он отвлекся от книги и поднял глаза. Только Майя открыла было рот, что бы сказать привет, как Делл резко захлопнул книгу. Он сгреб ее вместе с блокнотом со стола, встал и вышел из кофейни, надевая пальто на ходу.

Майя с досадой сомкнула губы, так ничего и не сказав. Она проследила за его взглядом и хмыкнула. Через дорогу, под укутанными снегом кустами орешника стояла девушка в черном. Размашистыми шагами к ней приближался Деллинг. Девушка подняла голову и раздвинула двумя руками, спадавшие на лицо, волосы.

- Скади? - Майя вскочила со стула и приникла к окну. Лица конечно было не разглядеть, но движение рук было точь в точь как тогда, при их первой и единственной встрече. Девушка помахала кому то рукой и, подхватив Деллинга под руку, потащила его по аллее вглубь парка. Там вдалеке Майя разглядела чей-то силуэт. "Неужели Хион?" - подумала она, села за стойку и наконец, взяла в руки чашку.

Кофе уже остыл, но в каждом глотке ей чудился горячий какао, а в памяти, словно огоньки, вспыхивали ароматы скошенной травы и леса с примесью кофе.

Сноски:
Сильфы - духи воздуха в средневековом европейском фольклоре.

Акт IV сцена 1 из трагедии Уильяма Шекспира в переводе Б. Пастернака