ЛèгнА

Настя ворочалась в постели, будто ту поставили на раскаленные камни. Ее бросало из жара в холод, она не могла уснуть, как ни пыталась.
В конце-концов, она встала и ушла на кухню. Достала пачку сигарет, которую никак не могла закончить вот уже семь месяцев.Затянулась, подошла к окну, измученными бессонницей глазами повела по пустой, затянутой паутиной льда улице. Черная тень стояла под фонарем и опираясь на кривую палку, глядела на нее. Белые глаза отражали желтый свет. «Ну стой, стой, пока Легна не придет!» - усмехнулась Настя. Ей было уже даже не страшно. Ведь если бы кто из них хотел ее убить, то уже убил бы. И имел дело с ее ангелом. Может, он и не образец заботы и чистого света с небес, но он воин, и уж точно сможет за нее постоять. «А тогда, со Снежным что было?!» - влез внутренний голос. Настя затянулась поглубже и задернула штору.
- Это был приказ, Настя, - сдержанным тоном Легны проговорила она. Тело противно сжалось в ответ, но она не хотела об этом думать. «И не без вожделения, а это оказывается, еще и к лучшему! А я, дура, себя проклинала», осенило ее вдруг. Она потрогала расковыренный укус на плече, скривилась, ахнула - да за что же ты сама себя так?! Произошло что произошло. Все, как и сказал Легна... Да, это было отвратительно и ужасно... Но не смертельно же... Не смертельно. «Ты жива и я тоже...» То есть, и умереть могла. Она судорожно выдохнула, отпуская тяжесть вечера, и наконец, потянуло спать. Затушила сигарету в раковине, бросила окурок в мусорку, и поплелась в кровать. И тут внезапно зазвонил телефон. Настя вздрогнула, тихо выругалась:
- Да кто среди ночи?!
Но трубку взяла, «а вдруг с Динкой что?»
Звонила Динкина мама.
- Да, теть Тамар, че такое? - тревожно спросила она.
- Настюшка, привет! Я за тобой заезжаю через полтора часа, ты встала?
- Да, встала уже, а который час? - непонимающе спросила Настя.
- Так восемь утра, Настен!
- А, да, да, точно, - заморгала на слепые темные окна Настя. Как восемь?? Ах, блин, зима же, прости господи... Уф, голова уже просто в отказ пошла, разбирайтесь без меня!
- А это... - проблеяла Настя. Ей было неловко спрашивать, куда едем, ведь получается, она знать должна, но она совсем не помнила, о чем договаривались.
- Так, погоди, Дина тебе написала же, да? - уточнила теть Тамара.
- Да, конечно, теть Том, я собираюсь уже, жду тебя! - ответила Настя бодро, а сама так бы и устроила сейчас «письке»! Так коварно подставить подругу... Ну, блин!!
- Тогда все, покушай что легкое, не мясо, постное там, и платок возьми!
- Да-да, теть Тамара, я уже все собрала! - прощебетала Настя с фальшивой бодростью, и попрощалась.

Так. Переписка с Динкой! «Легна, Легна, Легна», все. Больше толком ничего. «Вот что с людями делает любоффь», сьехидничала Настя и набрала Динку. Пусть уже выручает, куда едем-то? Но «писька» почему-то не отвечала. Ладно. Что ж. Платок, значит... А для чего? И где его взять? Сонная Настя ползала по дому, едва соображая. Нашла какой-то шелковый шарф, в надежде, что сойдет за платок, сунула его в рюкзак. Сварила кофе, пролив его на плиту. Еда ей никакая не полезла в горло.
И когда за окном посветлело настолько, что свет фонаря растворился в воздухе, она увидела, как во двор вьезжает «Субару» цвета «мокрый асфальт" тети Тамары.
Настя сбежала вниз по лестнице, чтобы хоть немного взбодриться, кофе совершенно не помогал. Уселась в машину, ее обдало хорошими сигаретами, дорогими духами, ароматом люксовой косметики теть Томы. Норковая шуба, легкий макияж, и платок «от кутюр» были ей весьма к лицу. Старшая версия Динки, такая же стильная и кокетливая.
- Мне тоже сейчас платок надевать? - неуверенно спросила Настя.
- Да без разницы, можешь потом, главное, при входе в храм уже в платке быть! - посмотрела на нее тетя Тамара, и в глазах ее блеснули слезы. - Как ты, детка?
- Я ничего... держусь, - соврала Настя. Она повязала шелковый шарф на голову, все еще не «догоняя», в какой-такой храм они едут.
- Я маме твоей подарок купила, еще тогда... Из Италии везла, - тетя Тамара всхлипнула и откинув зеркальце, принялась осторожно утирать накрашенные глаза. - Ну вот, надо было тушь водостойкую, - пробормотала она. У Насти лопатки свело ознобом, на подогретых сиденьях. Маме... подарок.... тут ее рука сама метнулась к лицу. День рождения! Маме сорок три бы сегодня было... О, холи щит... О, май гад... Она покраснела до ушей и мысленно попросила «мамочка, прости, я уже совсем...»
- А теперь не знаю, как поступить... Он дорогой, его на кладбище не отвезешь, ей на могилку не положишь. Бомжи утащат. Тебе тоже не пойдет, не по возрасту. Думаю вот, думаю... Может, церкви пожертвовать? - повернулась к ней теть Тома.
- Ох, не знаю, теть Тамар... - пробормотала Настя, краснея еще сильней.
- Ладно, поехали, там с батюшкой посоветуюсь, - кивнула тетя Тома и они выехали со двора. Настя проводила тревожным взглядом тот фонарь, где маячила тень демона. Не очень-то большая надежда, конечно, но вдруг постоять в церкви поможет? Святой воды там, свечей набрать. Или это чепуха? Но с ангелами же они враждуют, значит, и что-то церковное должно сработать!
Машина вьехала на парковку. «А церковь же православная!» - очнулась Настя
- Но я же вроде, если так уж считать, католичка, мне в православный храм-то можно? - неуверенно посмотрела она на теть Тамару. Та замахала на нее руками, мол, какая разница, бог у всех один!
- Ты этого человека не вспоминай даже, он тебя не растил, не считается! - строго добавила она. Имелось в виду крещение Насти в католичество, дурацкое и вычурное желание ее отца. Мама даже не знала, он просто поставил жену перед фактом, что в их доме завелся еще один, маленький католик. Мама не была верующей, а тетя Тамара, ее лучшая подруга, верила так, на всякий случай. Настя покивала, папашу и правда вспоминать не очень-то хотелось. Особенно сегодня! Это день мамин. Не его!
Женщины юная и постарше вошли в тишину храма, почти пустого, всего несколько прихожанок рассеялось по углам. На входе их оглядела придирчивым и холодным взглядом бабень не пойми какого возраста, и недовольно указала на Настины штаны что-то тихо выговаривая теть Тамаре. Та покивала и обернулась к Насте:
- Ты чего, а юбка?
- Ой... - только и ответила Настя. Она ж не знала, что в этот вариант дома божьего только в юбках. В костел, как она помнила, пускали как угодно, и платки не требовали. Ей выдали какую-то ситцевую тряпку на завязках. Она неловко всунулась в нее, едва не запутавшись. Как глупо... почему католики пускали просто так, как есть, а тут? Ну ладно, куда там со своим уставом «не того»? В чужой монастырь?
«А потом в «Карамелла Хаус», клубничный чизкейк и латте на кокосовом...» - мечтально утешила себя Настя. Вот это лучшие поминки по маме. Это была ее любимая версия похода в кафе. Она даже раз сказала - умру, вот так и поминайте, никаких блинов! Настя тогда покивала, как несмешной шутке. Как она могла знать, что ей придется вспоминать этот мамин завет так скоро...

Путаясь в уродской юбке, задыхаясь в густом мареве ладана, она прошла за теть Тамарой вглубь храма. Поставили свечи, теть Тамара пошептала молитву, сунула бумажку с именем мамы к другим таким же, за упокой.
Они обе встали перед иконами, но сегодня Насте не хотелось их рассматривать. Иконы и иконы. Она одернула себя, и постаралась войти в какое-то особое состояние. Думать о маме, о святом, о вечности... Но вместо вечного, отчаянно тянуло зевать, она едва сдерживала свой непокорный рот. Он и так без конца говорит то, что не надо бы. Может уж тут-то потерпеть и не открываться? Теть Тамара шептала и крестилась, а Настя не понимала, ей-то можно креститься? Этим способом? Или своим? Или католический - тоже не ее способ? Вот блин, столько вопросов, никаких ответов. Она неуверенно подняла руку, повторяя за теть Томой, когда ей на плечо легли железные пальцы. Она аж просела от неожиданности:
Легна?!
Настя торопливо обернулась. Стоит и улыбается, самый высокий тут, на своих непомерных каблуках, в бархатном пальто и том самом «невинном» платьице. Голые коленки, бррр... Настя поежилась, а вторая рука ангела обняла ее за талию.
Настя хотела тихо сказать «привет», но он, не глядя на нее, лукаво приложил палец к Настиным губам, и снова вернул ладонь на ее плечо.
Серде Насти подпрыгнуло и застучало в ушах. Она с беспокойством поглядела в спину теть Тамаре.
- Выглядишь так себе, - прошептал ей Легна.
- Ну уж не как ты, конечно, - шепотом огрызнула сь Настя. - Это вообще-то храм!
- Да ладно? - округлил на нее глаза ангел. - А я думал, это коровник, ну надо же!
Он отпустил Настю и отошел. Настя оглянулась на него, с нарастающим смятением. Что он еще отчебучит?! Ангел присел на край клироса. И она наконец смогла рассмотреть его. Кружева короткого платья поползли вверх, обнажив изящные бедра, и наглый ангел еще потянул его повыше и покачал длиннющей ногой в шипастом ботинке на платформе. Неуместно голые для зимы ноги, белели еще постыднее в янтарно-желтом, ладанном свете церкви. Легна откинул полы пальто, открывая едва прикрытое тонким платьем стройное тело. Настя чуть не зажмурилась - у него под платьем соски торчат!! Какой кошмар... Но до чего чудесный, захватывающий и ласковый кошмар! Меховые шарики так и подпрыгнули, пища от счастья снова соприкасаться со своим обожаемым сверхсуществом!
Высокий ворот платьица ангела оказался расстегнут и под ним скульптурную шею ангела обнимал бинт, скрепленный медной брошью, прикрывающей пятно крови. Настя замахала ему руками, показывая прикрыться. Бабки по углам заахали. Слава богу, теть Тамара была так занята разговором со священником, что не замечала похабного поведения у нее за спиной. И заодно отвлекала попа. Ангел легко встал с клироса, и вернулся к Насте. И вдруг сунул пальцы ей в карман куртки. Настя растерянно поглядела на него. Он вынул пачку сигарет, и Настя чуть не осела на пол. Блин, блин, блин... Теть Тамара не должна знать, что она курит! А Легна вытянул сигарету и пачку сунул Насте обратно в карман. Эффектно цокая каблуками, прошел к кадилу, и наклонившись... закурил от свечей.
- Легна!! - ахнула Настя и сделала страшные глаза. Он распрямился, затянулся, хмыкнул и с наигранно-наивным лицом спросил:
- А, да? Нельзя?
Снова затянулся, выпустил дым в потолок, вернулся к Насте и сунул ей зажженую сигарету. Та поспешно затушила ее о подошву. Теть Тамара обернулась на нее в недоумении. Батюшка округлив рот и отвесив бороду глядел то на Настю, то на ангела, наливаясь кровью и готовый вот-вот взорваться.
- Извините, - промямлила Настя, беспокойно озираясь, куда бы девать окурок.
- Настя, ты куришь?! - ахнула тетя Тамара.
- Теть Том, мне двадцать лет... - все так же озираясь в непонимании, что делать, проворчала Настя. Тетя Тома быстрым шагом подошла к ней и громко скомандовала в лицо:
- Насть, скажи своей подруге угомониться!
Легна смотрел на них обеих с искренним интересом, будто ему сериальчик какой занятный крутят тут.
Настю опять укусила ее излюбленная муха:
- Ага, подруга, угомонись! - кивнула она Легне и наконец, просто сунула окурок в карман. Вонять будет, ну что теперь!
Легна почтительно склонил голову и лукавая улыбка заплясала на его лице. "Черти пляшут", сказала бы бабушка. Но тут наверное, плясали изощренные ангелы.
- Настя!! - заорала на нее теть Тома. Батюшка, будто получив сигнал, подключился и заорал на них, обзывая прелюбодеями и сатанистами. Он даже понесся было в сторону наглой парочки, но тетя Тамара его сдержала, забормотав извинения, «горе в семье». Она бросала прожигающие взгляды на Настю. Поп орал про святотатство и неуважение храма божия. А Легна покачал головой, искривился в злой, насмешливой улыбке и выставив ногу, приподнял подол, обнажая длинный, рваный шрам на бедре и что-то новое, чего Настя еще не видела - два пореза крест-накрест, тонким лезвием, точно чей-то жестокий росчерк.
- Вот это во имя бога, а вы чем пожертвовали?! - выкрикнул в ответ Легна, и коснулся пальцами своей перевязанной шеи. Из-под повязки сочилась кровь, прямо на белое платье. Легна щелкнул окровавленными кончиками пальцев и в лицо батюшке прилетели крошечные темные брызги. Тот гневно дыша, замолчал, сжимая кулаки и краснея все сильней и сильней, точно его сейчас удар хватит. Бабки по углам собрались в кучку и вопили вместе с попом, но как только он замолчал, они тоже затихли, будто батюшка был их вожаком, а они его озлобленными курицами. Легна же замочил пальцы в своей крови и... погладил себя между ног оставляя алые следы на девственных кружевах:
- А скажите, что не думали, что там? - мило, невинно даже, спросил он: - Поклянитесь, что не думали, вот тут, перед своими прихожанами.
Он обвел рукой храм, и старушечий голос жалобно заныл:
- Да что же это делается, Иисусе?
Ангел показал старухе «шшш!» и она подавилась воем. Все молчали. А Легна поднял вверх кровавый палец, и проговорил, голосом низким и веским:
- Не совсем то, чего вы ожидали. Там тоже бог. Все есть он! - и раскинув руки, он поднял благостное лицо к Небесам, покружился. Черный бархат пальто обласкал бесконечные ноги. По груди ангела ползла темная полоса, окрашивая платье в густой вишневый цвет. Тетя Тамара, наконец ожила и схватила Настю за руку, но Легна перехватил руку Динкиной мамы и сжал. Настя сморщилась, зная, что та чувствует.
Теть Тамара вскрикнулаи выпустила ладошку своей подопечной.
- Простите, но сегодня вы можете быть спокойны за Анастасию, она в надежных руках! - сказал Легна и доброжелательно улыбнулся Динкиной маме. Та в слезах глянула на Настю и выскочила из церкви. Священник торопливо прошел к бабкам и начал им что-то с жаром выговаривать, те поглядывали на девчонку и ангела со всей скорбью и злобой, какие только могли найти в себе.
Да уж, руки надёжнее некуда... Настя хотела было за теть Томой дёрнуться, но оглянулась на Легну. Он покачал головой, и она остановилась. Ей было стыдно, жгуче, до боли стыдно перед ни в чем не повинной подругой мамы... но она хотела остаться.
- Потом извинишься,- шепнул ей ангел: - Если захочешь. Она же только хочет, чтобы ты не развращала ее дочь!
- Пардон, но от тебя она ничего такого не хочет?! - вспыхнула Настя, сквозь возмущение проталкивая в себя воздух.
- В ее молитвах ни разу не было чего-то вроде "не давай ей влюбиться в ангела", - со смехом ответил Легна. - Разумеется, она не хочет, чтобы у нее отбирали ребенка... Но кто ж спросит.
- Отец Игнатий, - позвал он. Священник со злобным недовольством оглянулся.
- Если бы ангел потребовал отдать ему вашу дочь, вы бы согласились? - с хищной улыбкой спросил Легна. Батюшка открыл и закрыл рот, как рыба на берегу. Затем поправил крест на животе, явно с трудом сдерживаясь и покачал головой:
- Вы б сначала подобающе оделись для храма, девушка! - с издевкой оглядел ангела поп.
- А то что? - сложил руки на груди Легна. - Богу не понравится?
И он откровенно расхохотался. Приблизился к батюшке кошачьей походкой, покачивая каблуками:
- Так что, отдали бы? - прошептал он голосом, сексуальнее некуда: - Ну, ведь ангел требует, значит, для благого дела, нет?
Святоша опешил, снова открывая и закрывая рот. Настя в веселом ужасе оглянулась: старухи возмущенно трясли головами и наконец, прозвучали эти слова:
- Блядина!! Вон из храма божия!
Ангел будто не услышал. Настя испугалась, что на них сейчас набросятся. Но что-то им не давало это сделать.
А Легна, танцуя, пошел по церкви, трогая иконы и отвешивая комментарии:
- Чего у Марии лицо такое кислое? Не рада, небось, своей избранности, да куда деваться, если бог велел, да? Терпи уж теперь, или матку негодную вырву, - наклонился он со своей высоты к одной из старух. Та перекрестилась и возмущенно поджала губы. Все молчали, злобно, скорбно, шокированно провожая глазами танцующего ангела.
- А это у нас кто? Не признаю что-то? - вгляделся в одну из икон ангел.
- Это архангел Гавриил, святотатница!! - заорал ему в спину святой отец.
- Ах, архааангел, ну да, нам простым свиньям, куда уж до господ! - кривляясь, повернулся к нему Легна. Батюшка гневно тыкал в смарфтон. Настя напряглась - кажется, пора отсюда бежать... Она тихо позвала:
- Легна...
- Да, любимая? - развернулся на каблучищах к ней ангел. Настя вспыхнула - ну в смысле, любимая?
- Давай уйдем... - прошептала она и показала огромными глазами на попа. Тот злорадно сунул смарфтон в карман и сложив руки на обьемном пузе, самодовольно глядел на ангела.
- Как хочешь, - кивнул Легна и тут из-за колонн вынырнули два дюжих, бритых молодца. Они подскочили к Легне, и схватили его за локти. Настя охнула, наблюдая, как легким движением ангел толкнул мужиков и те синхронно грохнулись на квадратные задницы.
А Легна даже не напрягся, и со сладким, ласковым лицом пошел к выходу, подхватив Настю за талию. На выходе он поднял средний палец, смачно поцеловал его, и послал этот «поцелуй» себе за спину. Поп заорал им вслед обыкновенным, неблагочестивым матом, бабки подхватили, но Легна уже вышел из храма божия. Уводя свою «любимую» с собой. Настя вся горела, едва поспевая за широким, жестким шагом длинноногого ангела. Она торопливо развязала юбку и бросила ее на ворота церкви. Она все оглядывалась, будто мысленно пытаясь дотянуться до тети Тамары, ей было и стыдно, и тревожно... И так здорово, так хорошо торопливо топать рядом со своим ангелом! Удивительно быть с ним не на ее темной кухне, не вытирая за ним кровь в ванной, не в спальне... А здесь. В обычном, вроде бы мире, который вдруг стал другим, окрасился чем-то сказочным - люди, вы хоть понимаете, что эти двое не просто прохожие? Что среди нас ангел, настоящий боевой ангел? Это ли не чудесное сумасшествие?

Кованные каблуки цокали по холодному асфальту, Легна смеялся, запрокидывая голову к небу. Кровь застывала вишневыми кристаллами на его груди.
- Тебе не холодно? - беспокойно оглядела его Настя.
- На земле не бывает такой температуры, чтобы ангел замерз, - с улыбкой ответил он, в отличном настроении от своей святотатственной выходки.
Легна, наконец, замедлил шаг, и Настя перевела дыхание. Смотреть на его едва прикрытое, худое тело было жутко зябко, аж зубы стучали! Но он совершенно не мерз, ни жилки не дрогнет! И Настя потихоньку успокоилась - вон он какой, и сильный, и прекрасный, и отважный! Все же хорошо. Врут ей эти ваши демоны!
И пускай в церкви нет правды, ну и не надо! Легна - ее собственная церковь. Настя остановилась, схватив холодную ладонь ангела:
- Останься со мной, не уходи никуда! - горячо зашептала она, готовая сделать все, что он скажет, только бы не потерять его!
Легна покачал головой, и вздохнул:
- Нельзя, я на службе.
Настя схватила его в обьятья, прижалась и подняла к нему лицо:
- Я даже с Динкой тебя разделю, будь нашим ангелом на двоих!
- Я и так твой ангел, - ответил Легна тихо, и сняв с бинта вишневый осколочек, положил его Насте на губы. Настя слизала кровавую льдинку, и прошептала:
- Но я не хочу, чтобы ты исчезал, мне страшно, когда ты ранен!
Мне тоже страшно, но меня не так легко убить, дурочка, - рассмеялся ангел и мягко расцепил ее руки. Он поднял палку с земли и прокрутил, как меч. Настя ахнула и показала большой палец.
- На, попробуй! - протянул ей палку он.
Она смущенно заотнекивалась, а Легна мягко и требовательно вложил палку ей в руку, и обняв со спины, медленно прокрутил «восьмерку».
А потом быстрее. Настя не успевала следить, что он делает.
- И вот так, рассекаешь врагу горло! - прошептал ей на ухо ангел, отчего вся Настя покрылась мурашками.
- А для чего меч вообще крутят, красиво?
- Нет, Настя, красиво - это когда ты спишь, и нос у тебя розовый от первых лучей, а меч во вращении набирает силу инерции, и удар получается разящий! - терпеливо, как ребенку, обьяснил ей Легна. - Попробуй перебить, скажем ключицу, простым ударом, и ударом через прокрут.
Он вынул палку из руки Насти, и сказал:
- Смотри внимательно! Начинаешь вращение, вот так, видишь? И затем поддерживая вращение, указательный палец давит на рукоять, а мизинец и безымянный сгибаются, позволяя лезвию выйти в положение клинком вверх!
Настя захлопала в ладоши, восхищенная.
- Ну что, попробуешь? Это очень, очень просто - первое, с чего младшие начинают!
- Ой нет, я лучше кистями буду махать! - рассмеялась она. И Легна тут же бросил палку в кусты. Он хотел что-то сказать, но Настя перебила его:
- Но что будет, если ты не вернёшься?
- Я вернусь, Настя, - ответил он, став очень серьезным: - Я всегда возвращаюсь.
Тут у нее в кармане завибрировал смартфон. Она похолодела, и брать трубку ей совсем не хотелось... но она не могла. Момент все равно был уже испорчен.
- Да, Дин, - тихо, со вздохом, ответила она.
- Писька, что такое там у вас с мамой?! - заорала на нее подруга. - Она в слезах, ругается, и... ты там что, с ним?!
- Да, Дина, увы, все так, мы накосячили, - она сказала «мы», но разве это ее вина? «А разве нет, это же твой ангел», - внутренний голос, как всегда, любезно поддержал ее. Вот спасибо ему за это!
- Нифига себе, накосячили они! - орала Динка. - Зачем маму-то мою обижать?
- Хочешь у него спросить? - заерничала Настя. Легна только пожал плечами и усмехнулся. Мол, уж кто-то, а он ангел с Небес, и ни в чем не виноват!
- Хочу, на самом деле, я считаю, вы оба сволочи! - старалась быть злой Динка, но сквозь злость так и сочилась веселость. Им обеим сейчас было стыдно, но ужасно весело, ведь они делили одну горячечную тайну.
- Дина, я сейчас приду, и попрошу у твоей мамы прощения, мне честно... - она бросила на Легну вопросительный взгляд, и он одними губами подсказал: «стыдно»!
- Да мне очень стыдно, честно, я не думала, что он там будет, Дин...
- Да ладно, не думала она, как же! - проворчала Динка и вдруг захихикала: - Как он вообще?
- Невероятно красив и потрясающе сексуален, как всегда! - ответила Настя, откровенно оглядывая ангела. Тот растянул подол платьица в стороны и поклонился. - Просто Легна Ебейший, че уж там, - рассмеялась Настя.
- А это... - хотела что-то еще спросить Динка, но смешалась.
- Я скоро приду, Дин, и все обьясню, не ругайся, - примирительно сказала Настя.
- Нет, скоро не надо, она слишком злая, и плачет, Насть, - тихо ответила ей Динка.
- Тогда вечером? - робко уточнила Настя.
- Тогда вечером, только плиз, одна!! - с жаром добавила Динка.
- Да ты с ума сошла, что ли, писька, конечно, одна!! - закричала Настя. Еще чего, тащить на поклон к теть Тамаре Легну, после того, что он... Ну уж нет! Ангел показал ей заканчивать разговор. Она положила трубку и вопросительно поглядела на него:
- Мне пора идти, Настя, время кончилось! - сказал он, и они заторопились к ее дому. Благо, было не так уж и далеко.

Дома Легна нырнул в темноту ванной и ругаясь, торопливо побросал пальто, платье и ботинки, затянул себя в черную форму, схватил меч. Остановился на миг и взглянул на Настю:
- Как же жрать-то хочется!
Глаза его почернели. Настя отступила на шаг, опасливо глядя на него. Легна рыкнул, и исчез за шторой. А она стояла в дверях, сцепив руки, чтобы не схватить его, не заплакать - не уходи, мне страшно! Вдруг, ты больше не вернешься?! У тебя же еще старые раны не зажили, а ты уже новые где-то похватал... А как я без твоей поддержки к теть Тамаре пойду, боже!! Мне страшно, мне страшно, Легна...
Но она, конечно, ничего не сказала.

Как бы она не противилась, а ангел снова ушел. Как Настя его удержит?.. Ей остается только ждать. Она постояла еще чуток в дверях, затем подобрала его вещи, сложила в пакет на шкафу. Подумала, не постирать ли его окровавленное белое платье. Но что-то не хотелось. Пусть сам разбирается. А ей внезапно так захотелось спать... Тело вспомнило, сколько уже обходится без сна, и обессилело. Зевая, Настя заползла в кроватку прямо в том, в чем была, не переодеваясь, накрылась с головой тяжелым покрывалом, подложила под живот подушку, и мгновенно уснула.

Сквозь сон ей вдруг ужасно захотелось пить. Она недовольно поворочалась, пытаясь уговорить себя расхотеть, но в горле заскребло, будто она вдохнула сухого, перегретого воздуха. Настя сползла с кровати, не открывая глаз, и потащилась на кухню. Полы казались какими-то слишком холодными, надо бы носки надеть, как обратно пойдет. Она вытянула руку, чтобы не впилиться в косяк, но на косяк не наткнулась. Сделала еще два шага, три... Что такое, почему я не на кухне? Она приоткрыла глаза и замерла. Кисельный туман заволок всю ее квартиру. Настя проморгалась. Квартира исчезла. Она стояла на толстом, клубящемся одеяле белого, дымного тумана. Как в молоко занырнула. Так я не проснулась, мне показалось, ну ладно, подумала Настя, развернулась вернуться в кровать, и наткнулась на ледяные грубые камни стены.
- Снимай, - услышала она голос властный и грубый там, за углом стены. Она робко, осторожно выглянула, и замерла: в этом белом тумане, утопая в нем длиными ногами в шнурованных сапогах, вполоборота стоял ее Легна. И напротив него, сложив руки на груди, спиной к Насте, тот, так мерзко и ужасающе знакомый ей ангел... Снежный. На груди его тускло поблескивало золотое солнце в когтистых лапах. Настя содрогнулась, ощутив след этой эмблемы у себя на лопатке. Легна же, дерзко глядя в лицо своему офицеру, расстегнул стальные пуговички формы, и резкими движениями стянул ее, оставшись в узких черных штанах. Ослепительный фарфор кожи перечерчивали шрамы и старые ожоги. На животе по прежнему чернела плохо зашитая дыра. Снежный подошел к Легне, надменно и хищно осмотрел его лицо, стянул и бросил перчатки под ноги. И вдруг пальцы его изогнулись, и быстрым, четким движением дернули черные нитки, сшивавшие рану. По животу Легны щедро полилась кровь. Настя зажала рот рукой, опасаясь закричать и обнаружить себя этому кошмарному зверю. Легна дрогнул, а Снежный смотал черную, кровавую нитку в комок, и дернув головой, велел Легне открыть рот. Тот подчинился, и мучитель положил нитку ему на язык, оставив кончик свисать с уголка бледных губ.
- Ты как будто мышь поймал, - рассмеялся Снежный неожиданно теплым, добрым смехом. Легна только губы сжал. Глаза его постепенно заливало черным, текучим огнем. И вдруг, Снежный офицер с размаху воткнул два пальца в раненый живот. Легна задушенно застонал и сжал кулаки. Снежный ухмыльнулся, ноздри его хищно раздувались. Он медленно, аккуратно вынул пальцы, и провел ими по лицу своего подчиненного. Кровь размазалась по бледным, запавшим щекам. Офицер аккуратно вытянул нитку изо рта своего солдата, снова неторопясь смотал ее. «Да что ты за тварь такая?!» - мысленно заорала Настя, - «он же так кровью истечет, скотина ты!»
Но на беду Легны и на счастье самой Насти, ее не услышали. Ангельский офицер все так же не спеша, завел руки Легны ему за спину, и снова, и снова, и снова терзал его рану длинными, заостренными пальцами, с садистическим удовольствием на лице. Легна прокусывал себе губы, его ноги дрожали, задавленные стоны доносились до ушей Насти, и она беззвучно дрожала вместе с ним от гнева и бессилия... Разделяя это бессилие со своим ангелом. Наконец, ненавистные пальцы покинули истерзанную рану.
- Стой прямо, - холодно и жестко велел солдату офицер. И потянувшись к своим снежно-белым, собранным в хвост волосам, он вынул свежие нежные цветы флер-д-оранж из прически, оставляя на белом бордовые пятна. Прищурившись, он оглядел изорванный, окровавленный живот солдата. И аккуратно вложил букетик в рану, как в вазу. Отошел на шаг, осмотрел свое жуткое произведение, и засмеялся. Легна рассмелся в ответ, горьким и злым смехом. По лицу его текли слезы. Его снежный мучитель бережно собрал ладонью слезы с лица мучимого, и размазал их по истерзанному животу... И внезапно повернулся в сторону Насти, она в страхе отступила на шаг и тут же потеряла стену, за которую держалась. Все утонуло в ледяном тумане, она всхлипнула «Легна!», и спотыкаясь, вытянув руки, побрела куда ни попадя. Шаг, второй, третий - и рука снова наткнулась на стену. Такую знакомую, покрытую шелковистыми, зеленой мяты обоями... Она снова была дома. Плача от тоскливого, болезненного изнеможения, она добрела до кровати, и повалилась в нее, рыдать уже в голос. «Легна, как же так, бедный мой, Легна...»

Истощив себя горьким плачем, она снова уснула, и проспала до вечера.

Просыпаться было мучительно тяжко, но надо. Мало того, что голова, как распухший мешок с тряпьем и камнями, так еще и ничего замечательно радостного впереди. Ползи и извиняйся, за себя, за маму, за Легну... Ой, боже, Легна, ты живой вообще?! А, хотя, это ведь был сон. Дурной, уродливый, поганый сон. «Да кто тебе сказал, что сон-то, алле?»- опять зашипел ненавистный внутренний голос. «Он же сам признался, ты ду-ду?»
- Заткнись, заткнись!! - свирепо велела ему Настя, и вскочила, чтобы не слушать настырные слова «Не сон, не сон, не сон!»
Кошмар, уже вечер, а она так и не помянула маму... А поминают же с утра. «Ну ты, конечно, просто отлично утро-то провела, стыдоба моя ходячая!» - вспомнила она мамину обзывалку. Уф, блин. Мама... я не виновата, мама, ты сама все знаешь! Помоги мне, очень тебя прошу, помириться с теть Томой! Если она меня от Динки отлучит, я сдохну. У меня, конечно, еще Легна останется, но все-таки, все-таки... От упоминания его имени Настя вздрогнула, будто сквозняком перетянуло по спине...

Она торопливо привела себя в порядок, кое-как подкрасила опухшее от слез лицо, и поволоклась к Динке. Время просить прощения неумолимо надвигалось. Эх, если бы ангела рядом! Но нет, лучше не надо, было б еще хуже! «Угомони свою подружку», да, эту подружку не угомонить, уж поверьте мне!
- Да и в конце-концов, он имеет право на шалости, он же за нас сражается! - говорила она вслух, даже не замечая, как на нее оглядываются люди в кондитерской. «Шалости?» - взьерепенился внутренний голос. И Настя постучала себя по груди, загоняя его поглубже. Она на автомате выбрала любимые пирожные мамы и теть Томы, макаруны «Золотое шампанское». Ей было дорого, но она ощущала себя обязанной взять именно их и именно здесь. Мама и теть Тома по праздникам сюда ходили, и водили Динку с Настей. Динку небось, до сих пор водят. Они и живут тут совсем рядом. Хороший район. А им с мамой пришлось сьехать куда попроще, когда папаша свалил. Недалеко, конечно, прямо за условной чертой «хорошего района» и «района не очень». Там Настя теперь и живет. Эх-хе-хе... Настя повздыхала, расплатилась суммой, которой ей на неделю бы хватило. Ну что теперь. Лишь бы простили...

Динка открыла ей с испуганным лицом, и огромными глазами спросила без слов: «ЧТО?!»
- Ну как что, Легна же, - шепотом ответила ей Настя и вопросительно посмотрела в глубь квартиры.
- Она все еще злая, - едва слышно прошептала ей «писька», забирая из ее рук нарядную коробку.
- Мам, сюрприз, смотри какая красота! - с напускной радостью запела она, оставляя Настю неловко топтаться, разуваясь. Теть Тамара что-то недовольно пробормотала дочери в ответ, та зауговаривала ее посмотреть на подарок. Настя робко показалась в дверном проеме.
- Настя, - устало кивнула, вздыхая, теть Тома. Настя опустила голову и замялась.
- Ну чего ты, дурища? - прикрикнула на нее теть Тома. - Куда влезла опять?
«Почему опять?» - напряглась Настя.
- Ты думаешь, мама бы тебе спасибо сказала за такие поминки?! - закричала на нее тетя Тамара, и Динка подскочив к подруге, взяла ее за руку.
- Мам, ну у нее горе, мама, - затараторила она. Настя благодарно сжала ее пальчики.
- А у меня что, радость? - закричала тетя Тома и заплакала опять. - Ты с кем шляешься, я не пойму! Что это за шалава с тобой была? Ты как вообще посмела эту девку в храм притащить? - орала на нее Динкина мать, а Динка переводила огромные глаза с матери на подругу и обратно. Лицо ее наполнялось все большим испуганным любопытством, Настя буквально видела, как ее жжет вопрос - что, что Легна сделал? И еще не зная ничего о его неуместной выходке, Динка похоже, уже была готова только восхищаться и обожать еще сильней! «Какая же ты дура», беззлобно подумала Настя. Ее жгли слова теть Томы, все нутро искусал стыд, и еще стыднее было то, что она ни о чем не жалела... и заставить себя пожалеть о Легне не могла.
- Ну и че ты молчишь, корова! - закричала на нее теть Тома отчаянно, и замолчала, возмущенно дыша. Настя опустила голову еще ниже, и всхлипнула. Надо было срочно заплакать. Иначе катастрофа - ничего не получится, не выйдет, не простят.
- Мам, пожалуйста, - захныкала Динка и потянула Настю ближе к дивану. Настя не упиралась, послушно подошла и не глядя на теть Тому, промычала:
- Я его не звала... Ой, то есть, ее... - вспомнила она, что для тех, кто не знаком с ангелами, Легна остается «девкой» и даже «блядиной».
- Ну а откуда она тогда взялась? - горько вопросила теть Тамара. - Зачем ты вообще с такими.. такими... шалавами дружишь?
- Да мы не друзья, теть Тома, - оправдывалась Настя, и в целом даже не врала. Динка села рядом с матерью и гладила ее по плечу. Та требовала ее не успокаивать, Настя стояла перед ними, как последняя дура. Виноватая без вины дура. И умоляла свою непокорную натуру потерпеть и не высовывать ядовитое жало. Если ее сейчас ужалит, и она наговорит гадостей единственным людям, что у нее остались... То лучше сразу тут же и убиться.
Наконец, ей было позволено сесть рядом. Три женщины плакали, одна из них каялась, вторая защищала, третья ругалась, но слушала.

Про Легну, конечно, пришлось наврать с три короба, что это случайная знакомая,и что она делала в храме непонятно, никто ее туда не звал, это все само. А уж отвечать за тех, кого почти не знаешь, никто не может - так ведь, теть Том? В конце-концов, Настя попросту поклялась больше не видеться с «этой мерзкой бабой», и все.
- Я понимаю, тебе одиноко, ты скучаешь по маме, - увещевала ее теть Тамара, - но у тебя есть мы, и дядя Костя тоже всегда поможет, когда не по командировкам! - упомянула она Динкиного отца, и Динка горячо закивала. Но в глазах ее Настя видела одно лихорадочное слово «Легна», и мало что еще. «Вот мне бы так влюбиться», с завистью подумала Настя. Но не получалось. Никогда она не «влетала» ни в кого так сильно, беззаветно, как Динка в каждого своего мальчика. А теперь и в Настиного ангела. Настя, конечно, к Легне прониклась, чувствовала себя с ним связанной, но не любовь же это, и уж точно не такая, как у Динки... «И я бы еще поглядела на твою любовь, Дина, если б он с тобой так обошелся...» - горько подумала она между прочими мыслями: а что сказала бы мама? Она сама-то могла так любить? Папу любила же, или не очень, почему они развелись? Спросить бы сейчас тетю Тому, но это уже невозможно...
- Ладно, хоть уже и поздно, давайте чаю за нее попьем, ты ее пирожные любимые принесла, помнишь, молодец, - потрепала по плечу Настю теть Тома и заботливо поправила ей волосы. Прямо как мама, с замиранием и тоской подумала Настя.
- Конечно, помню, теть Тамара, ты чего! - ответила она. И вдвоем с Динкой поплелись за Динкиной мамой в кухню. «Писька» в темном коридоре схватила Настю за локоть и с беспокойным вопросом заглянула ей в лицо.
- Все нормально? - еле слышно прошептала она.
- Да, я потом расскажу, - кивнула ей Настя.
- Кстати, Настена, ты сегодня спишь у нас, даже не думай дергаться до дому! - наконец, переменилась на добрую и родную теть Тамару мама Динки. Настя с облегчением выдохнула. Она понимала, что это значит снова не спать - Динка ее без подробностей не отпустит. Ну да ладно, зато не одна. И с Легной не сталкиваться, сегодня она больше не вынесет его крови, его пальцев, его холодного голоса...
Но ей и самой не спалось. Никто ее не будил, но Настя проснулась уже в шесть. Глаза таращить в потолок долго не получилось. Рядом тихо сопела Динка. Настя смотрела в лицо подруги, и не могла понять, она уже одурела от недосыпа, или что... Ей казалось,что волосы Динки пахнут дымом, ржавчиной, кровью... Она пошевелилась под чем-то тяжелым и с недоумением осмотрела их обеих. Они лежали на кровати Динки, укрытые ангельским плащом. «Вот тебе издрасти», проговорил внутренний голос. (прим. Девочки не знают, но плащ значит для ангела очень много. Универсальная вещь, в которой можно ночевать в разных мирах, греться, укрываться. Он очень важен для выживания, поэтому с кем угодно его не разделяют. Укрыть своим плащом- интимный жест особой заботы).

Динка сладко прошептала во сне:
- Легна...
И прижала плащ к лицу, вдыхая дым и кровь с такой улыбкой, точно это нечто прекрасное. Настя поморщилась, будто увидела что-то, что видеть не должна была, слишком интимное. Она опустила босые ноги на пол, сна ни в одном глазу. Что делать, пришлось вставать.
У кровати Динки, на ночном столике стояла маленькая прозрачная вазочка. Окно было не зашторено, светила Луна, и Настя с нехорошим чувством узнавания, наклонилась к этой вазочке. Невинные, белые с желтой серединкой цветочки, дотянули до Насти свой аромат, немного напоминающий жасмин, но более терпкий, с медовыми оттенками. Вот так и пахнет насилие. Флер-д-оранж...
(прим. Цветы из прически его офицера - обозначают еще больше, «вы теперь мои, я допускаю вас в свой близкий круг». Каждый ангел имеет свой цветок, свое растение, запахом которого обладает от природы. Приносить из разных миров своим друзьям и любимым соответствующий цветок - милая традиция, «тебя напомнило»).

«Символ вечной молодости, мать его так!» - сжала пальцами себе бедра Настя, вцепилась в кожу ногтями. Выдохнула сквозь зубы, и медленно разжала руки. Снова вдохнула сладко-терпкий запах. И действительно, сколько лет тем ангелам? Они ж еще до людей должны были появиться, а все бешено-молоды, и до искр из глаз прекрасны. И так же неумолимо, тошнотворно, жестоки. Настя рассматривала пристально следы крови, пытаясь убедиться, что она знает откуда этот прелестный букетик. Она с тайным, злорадным удовлетворением рассмотрела, что вода в вазе подкрашена, едва отдает цветом розового облака. Приехали, слезайте! Растворенная в вазочке кровь.
Ну все, теперь и Динке начались мерзкие подарочки...
(прим.Точно так же, как коты приносят дохлую мышь на подушку, считая это достойным сюрпризом).
- Мерзкие подааарочки, мерзкие подааарочки, - едва слышно пропела Настя, на манер «Белых корабликов». Она поспешно оделась и тихо, незаметно вышла из квартиры. Благо, дверь захлопывалась сама, и будить звоном ключей любимую семью не надо.
С облегчением вызвала лифт, и поехала вниз, мысленно отпуская от себя тревогу за Динку. Знать, что ей трындец, было даже проще, чем бесконечно, мучительно ждать, будут или не будут ее мучить ангелы. «Я выжила, ты тоже переживешь», подумала Настя, выдыхая. Ну что я теперь сделаю, я устала бояться. Я просто больше не могу.

Она шла по пустынным, залитым смертельно-бледной Луной улицам, и ни о чем не думала. Впервые за немыслимо долгое время ей было хорошо и спокойно. Стыд? Растаял во вчерашних слезах. Страх? Да надоело ей уже бояться... Вина? Мама бы простила свою непутевую дочь. Один раз она прогуляла мамин день рожденья, попросту забыла о нем. И ничего, мама даже не обиделась. Мама ее любила. И любила бы дальше, останься у нее такой шанс. Она любила бы, даже если бы Настя сама повела себя так, как Легна, закурила бы в церкви, кривлялась в лицо батюшке...Творила бы действительно непристойные вещи. Убила бы кого, как ангел...
Но и не сделала она ничего плохого. И потом, это же вопрос религии был, так? А мама не была верующей. Очень хотелось бы надеяться, что где-то есть Рай, не тот, что порождает жестоких синеглазых убийц, а тот, что нам обещают... и можно будет встретиться с мамой позже, но кто знает? Неверующей Насте эта перспектива не казалась достаточно крепкой, чтобы утешиться. И вообще, если это было святотатство, то уж кому, как не ангелу знать, что свято, а что грех? Видела она эти их грехи, чего уж бегать от кошмарной правды, далеко не убежишь! И цветы она видела, и кровь. Все правда. Не обманули значит, Иао и черти проклятые. Настя покачала головой, и тут под ее ногами пробежала угольная тень. Она замерла, глубоко вдыхая. Опять... Помяни черта, тут и он.
- Будешь готова, только дай знать, мы всегда рядом, - проскрипел на ухо голос Иао, и корявая рука коснулась ее плеча.
- А можно мне уже хоть сутки без вас, без всех?! - выкрикнула она.- Ангелы, демоны, отстаньте, хоть на один, блядь, день!
Но Иао уже исчез. Она зарычала от досады, и запрыгала по мерзлой луже, ботинками ломая лед. Представляя, что это кости Снежного ангела...