ЛèгнА

Сквозь тёплый, обволакивающий сон она почувствовала, как Легна вошел в спальню.Тихо, едва слышно. Она приоткрыла глаза и ей показалось... показалось, что в слепом, бессильном свете ночи прорисовались две тени, напротив окна. «Чепуха», - лениво подумала она и закрыла глаза. Легна приоткрыл одеяло и уже привычно лег рядом. Лицом к лицу, так близко. «Неудобно же», - хотела сказать Настя но рот не слушался. Она вся размякла, как печенька в чашке какао. За спиной у нее прошуршало, будто там и правда кто-то есть. Веки Насти задрожали, она спросонья глянула на Легну. Он смотрел ей в лицо не мигая. «Ты чего...» На прикроватный столик небрежно шлепнулись перчатки. Настя распахнула глаза и в ту же секунду кровать скрипнула и кто-то второй лег рядом с ней, прижимаясь к ее спине. Она замерла, в непонимании уставилась в лицо Легны. Губы ее приоткрылись и прошептали едва-едва слышно:
- Что?..
Ангел только тихокачнул головой, будто говоря «молчи»,и губы его сжались. Кто-то невидимыйдля нее дышал ей в затылок, обнюхивая,словно зверь. У Насти медленно застывалакровь. Она с ужасом и молением смотрелав глаза Легны, но он отвечал ей лишьчерными в темноте бездонными колодцамиглаз, на дне которых полыхал ледянойогонь. Она дернулась, но Легна взял ееза плечи своими железными птичьимитисками, и сжал. Чужие жесткие пальцытребовательно пошли вниз по ее спине,губы у Насти задрожали от тоскливогоужаса... Она ощутила этот запах, чтомешал ей весь вечер — кожа, грубая кожа.Со сладковато-горчащей примесью весенних цветов. И тот, кто принес этот запах,гладил ее спину и бедра так, будто наносил разметку на кожу, которую собирался снять. Он дышал, как зверь,жадно фыркая, оглаживая ее всю. Шершавыйи холодный язык лизнул ее щеку, и налицо ей упала белая завеса, как паутина.Существо склонилось над ней, прижимаяее, и снежные волосы стекали по Настиномулицу. Заползая в нос помесью запахов кожи, болотной грязи и флер-д-оранж. Она зажмурилась, и тихо заскулила. Тот, ктонавис над ней, довольно фыркнул. Настяукусила себя за губу, и Легна сжал её плечи еще чуть сильнее, она ощутилахолодный металл на груди. «Господи,господь мой, боже...» - запричитала Настяна одной ноте, но ничего кроме жалкогописка не вышло. Второй ангел за живот прижал ее к себе, отчего в лопатку и грудь Насте одновременно жестко впилосьчто-то железное, круглое, на секунду ей показалось, что ее насквозь проткнулипо диагонали. Холодные, как острыеледышки, пальцы требовательно пробралисьей под пижамные штанишки, царапаяострыми ногтями нежную кожу с внутреннейстороны бедер. Настя поняла, что произойдет дальше и в невыносимойнадежде вцепилась взглядом в глазаЛегны. Он не переменился, отклоняя еемольбу о защите, не мигая, застыв глядяей в глаза. Плотно сомкнутые губы неиздали ни звука.

«О, нет, нет, нет!!» -беззвучно закричала Настя, когда тонкие, будто остро заточенные ледышки, пальцы вторглись в самое беззащитное и нежное. Она сжалась, в ожидании боли. Но пальцы вдруг стали мягкими и ласковыми. В этом было столько коварного подвоха, что Настя предпочла бы боль... Снежная тварь облизала ей ухо, укусила за щеку, и горячо усмехнулась. Флер-д-оранж впитывался в ее кожу, болотный запах смешивался с грубой кожей и заползал по холодным пальцам в нее... Ангел ласкал ее и она...к своему кошмару и стыду, она почувствовала, как становится влажной и как сердце ее стучит, разгоняясь не только от страха... Пальцы ее мучителя то ускорялись, то замедлялись, и больно, и остро, и сладко, так сладко, до приторной тошноты, до горячей слюны во рту... Под кожей зашевелились тысячи и тысячи острых кристалликов, царапая каждую частичку тела. В кровь ей будто подмешали раскаленные иголочки, они раздражали и жгли, больно, невыносимо, и до жути, до дрожи, до трясучки приятно. Казалось, вот-вот, она не выдержит и провалится в глубокую черную яму, полную горячих углей. Еще быстрее, и снова медленно... Хищно дыша, властно удерживая ее за волосы на краю бессознания, на краю наслаждения, на краю... Как она ни старалась терпеть изо всех сил, первая судорога прошлась по ее телу. Она проклинала себя, за то, что не может сдержаться, но снежная мразь точно знала, что делать, лаская и мучая, изгибая пальцы внутри нее, заставляя дрожать и подчиняться приказу — давай, давай же! Иголочки бежали все быстрей, так, что хотелось наизнанку вывернуться. Тихий стон просочился сквозь закушенные губы, она мечтала хотя бы зажмуриться, но черные, стылые глаза Легны держали ее, еще сильнее и жестче, чем его железные руки. Было обжигающе стыдно при нем, оттого что он видит ее такой, что она не сражается за себя, и не может остановить свое лихорадочное, позорное удовольствие... Пальцы внутри продолжали ее терзать, выколачивая из нее горячие волны, до грани обморока, и наконец, раскаленные кристаллики иголок посыпались с ее губ, с ее скрюченных пальцев... Волосы грубо потянули, и она ощутила как они намокают и путаются. Ангел... жевал ее волосы. Она скорчилась и застонала, а он вложил ей пальцы второй руки в рот, больно сжал язык. И вдруг завибрировал, мурлыча кошмарным котом. Тело Насти рассыпалось на куски, она вся рассыпалась на куски, горячие и дрожащие, исколотые крошечными иголочками. Ее выгнула финальная, самая жуткая судорога, и в этот момент зубы вонзились ей в плечо. Она не выдержала пытки и закричала.

И тут... все кончилось.
Пальцы плавно покинулиее тело. Ее отпустили со спины. Снежные волосы еще раз упали ей на лицо, и с удовлетворенным вздохом, ее поцеловали в висок. В эту секунду тиски Легны на ее плечах разжались. Оба ангела одновременно оставили ее, вставая с постели. Настя скорчилась в нелепый, жалкий калачик. Снежный палач за ее спиной весело засвистел "O holy night". А Легна, все с тем же непроницаемым лицом одернул форму. Поправил серебряные лапы на груди, ни разу не глянув на растерзанную Настю. Он сухо кивнул снежному, тот хлопнул его по плечу, хохотнул. И оба они вышли. Настя затаила дыхание, выжидая и глядя расширенными глазами в отражение на стекле, как снежный ангел в черной форме, стоя в дверях, послал ей воздушный поцелуй.

Настя тихо заползла с головой под одеяло.Трясущимися руками она одергивала пижамку, натыкаясь пальцами на сырые липкие пятна крови ее раненного ангела. Там, где он прижимал ее к своему твердому, порванному животу. Зачем, зачем, зачем, зачем... - повторяли ее губы, повторяло все ее тело. Черные, с огромными зрачками глаза Легны продолжали сжирать ее, утаскивая во тьму колодцев, на дне которых полыхал ледяной, безжалостный огонь. Тьма заполняла всю Настю, пока совсем ничего, кроме тьмы не осталось. Она запуталась в этой тьме и забылась в  блаженном облегчении морока.
До тех пор, когда оглушительные колокола не ударили ее в самую незащищенную серединку мозга.
- Что, какого хера, - промычала она, едва продираясь сквозь забытье. Будильник. Проклятье. Еще бы чуточку, ну хоть пять минуточек, запросила она и потянулась к смартфону, выключить мерзкую штуку. Левая лопатка и правая грудь одновременно отозвались саднящей болью. О, нет, о нет-нет-нет!! - заторопилась Настя удержаться на черте бессознания.Но было поздно. В плече проступила боль, а за ним и тоненькая, мерзкая нитка царапин на животе и бедрах...

Она очнулась. Желая, надеясь, мечтая, чтобы это был бред, морок. Вскочила с постели и чуть не рухнула обратно на ослабевших ногах.Что... черт.. блядь... Настя торопливо окинула взглядом постель, но ничего особенного не нашла. Затаенная надежда пробежалась по спине — не было ничего,тебе приснилось, ну или ты с ума сошла,и то лучше! И треклятый голос разума пихнул ее руку потрогать волосы. Они все еще оставались чуть влажными и спутанными... Сердце Насти рухнуло в живот. Она опустила глаза и разглядела бурые пятна на животе. О, нет, нет, только не пижамка... Руки безнадежно сползли на плечи. Пальцы нащупали следы от укуса.На правой стороне груди зудело пятно, размером с... с эмблему на груди Легны. Вот что впивалось ей с двух сторон. Эмблема серебряная в грудь и эмблема золотая в лопатку. Рот наполнился вязкой слюной от омерзения. Это правда. И ее сны не были снами. Она действительно. Неотратимо. Отвратительно. Видела их на том поле...
Правда навалилась на нее и придушила когтистыми лапами. Теми же лапами, что держали солнце в золоте и серебре...

Она закрывала глаза иснова видела его лицо. Жесткое лицо Легны, которое будто говорило - терпи,так надо!
Она ведь так просила глазами, она просила - не надо...
Он ничего не отвечал. Он, ее Легна, был таким чужим...
А пальцы снежного изувера требовали — давай, давай же!
И ее тело вторило - надо, надо!
Как она могла... Как она могла?! Лицо Насти искривилось, и она сжала пальцы у себя на плечах. Также, как это сделал Легна. Что ты за дрянь, тряпка, почему не дралась?! Она вдавила пальцы в след укуса и вскрикнув от боли, вдавила еще сильнее, пока не потекла кровь. Настя закричала и впилась ногтями в ранку, раздирая ее сильней, сильней,так, чтобы сила боли сравнялась с силой наказания. Вот тебе, вот, глупая тряпка, предательница! Предала себя тем, что ей хотелось этого... Ее телу.

Мерзость, мерзость, господи, боже, какая же...
И вдруг, она остановилась. Отпустила себя, разжала руки.

На тумбочке осталась прядь снежных волос, перевязанная золотой ленточкой.
Отвратительный подарок-издевка, стеганул ее по душе стальными розгами. Настя зарычала, схватила прядь, распахнула окно и швырнула проклятую вещицу, подальше. Ленточка развязалась и снежные волоски разлетелись по колючему, морозному воздуху.
Выкрикивая «черт, блядь,черт!» Настя выскочила из спальни.
Она сорвала с себя испорченную пижамку, и с горестным стоном, прижала ее к себе. «Пижамка моя, пижамочка, ох, Динка прости», - простонала она мысленно. Шоколад, железо, дым, и... кожа. Эта чертова кожа мгновенно зашвырнула ее обратно на кровать, и снова ее держат двое, как в узкой железной клетке для пыток...
- Но пижамка, пижамочкамоя-то тут причем? - всхлипывая, пронылаона. - Ни в чем же не виновата она, ну как так?
В тоскливой жалости, она свернула и затолкала в мусорную корзину свою мертвую любимую вещь. Когда она склонилась над мусоркой, волосы упали ей на лицо и ее огрел флер-д-оранж. Горчаще-сладкий запах впитался в волосы, и она с ужасом подумала — а что, если навсегда?! О, боже...

Дрожащими руками, торопясь, будто дом ее горит, она вывалила из шкафа вещи на пол и выхватывая что попало, натягивала на себя свитер, леггинсы, разные носки. Умотав себя в шарф и куртку, она схватила смартфон и выскочила на стылый воздух. Пусть холод выветрит эту сладкую вонь, ну хотя бы попытается...
Очень хотелось, просто раздирало, с Динкой списаться, созвониться. Все на нее выплеснуть.Тащить на себе одной всю провонявшую болотным флер-д-оранжем ночь, было невыносимо!
Телефон пищал без остановки, Динка писала, требовала — «писька,куда ты пропала?!»
- А ты Легну своегоненаглядного спроси!! - в сердцах закричала Настя на озадаченный смайликв экране. И побежала, давя ботинкамихрусткую наледь, не разбирая, куданаступает.
Холодный воздух жег ейлегкие, но она не останавливалась.
В головечетко сложилось направление.

Она замедлилась и перешла на шаг только когда в конце переулка показались вытянутые к стылому небу шпили. Она потопталась у подножия, приводя дыхание в порядок, поправляя одежду. С гулко стучащим от пережитого бесчинства сердцем, поднялась по каменным ступеням, потянула за тяжелое, ледяное кольцо, и вошла.
Костел окутал ее теплом свечей и ароматом ладана. Прихожан было мало, всего семь душ, желающих ответов на свои вопросы. И восьмая из них — Настина.
Она потопталась, с трудом выковыривая из памяти, а что положено в храме делать?
Креститься? Что-то неловко,она же неверующая... Или теперь уже надо?! Но Легна сказал, что не видел бога... Тьфу, блин, господи, прости — стыдливо подумала Настя, зацепившись за укоризненный взгляд Христа. Он воздел руку в крестном знамении и глядел скорбно и недовольно на тех, кого благословлял.
Настя склонила голову, то ли показывая смирение, то ли просто прячась. Если Христос существует и правда все видит, ему сейчас не особо приятно на нее смотреть. И она тут же обожглась о свое воображение: как Легна склонил голову перед Снежным, «Виноват, больше не повторится!» -беззвучно прошелестели губы Насти перед Христом. Она устыдилась еще сильнее, и отошла от Спасителя в другой угол.
Остановилась у величественных полотен с архангелами во всю стену. Она запрокинула голову и как художник, почти забывшись в любопытном азарте, разглядывала признаки замечательной руки мастера.Минеральные пигменты радовали глаз, нежно и аккуратно перетекая из охры в лимонит. «Драконова кровь» киноварь плаща архангела в центре, самого высокого и как Настя поняла, «главного», понравилась ей особенно. Какой густой, кровавый цвет! «И почему бы тебе оно так глянулось, напоминает чьи-то костяшки, да?» - внезапно очнувшись, сьехидничал внутренний голос, и она выругалась шепотом. И тут же перекрестилась, даже вспомнила, как. Папа бывало, таскал ее в костел, католичек хренов, не помешала же вера божья бросить маленькую дочь и жену?
«Надеюсь, ты уже забрал моего папашу, но отправил в Ад, чтобы им с мамой в Раю не встречаться?» - спросила она у ангела, неприязненно разглядывая его лицо. Иконописец, конечно, постарался от всего своего мастерства, очень красивая и каноничная работа. Но разве ангелы такие?.. Волосы эти кудрявые, покрытые венком — ага, значит, это Михаил. Небесный страж, стоящий у ворот Рая, ну да, знаем. Он же являлся Жанне д'Арк, и вещал у нее в голове волшебным голосом... Ага, а больше ничего не делал, случайно? - мрачно подумала Настя, и ощутила болезненный зуд внизу живота. Может, этот ваш Михаил не один приходил, делил орлеанскую девственницу с подчиненным? «И как она после такого девственницей осталась-то?» - сьязвил злобный внутренний голос. «Да уж, твою мать», - ответила ему так же язвительно Настя. И едва удержалась, чтобы не запустить руку в леггинсы, проверить, все ли там нормально. И может ли хоть что-то теперь быть нормальным?! Ух, мерзость какая... И было ли мучительно, но хоть немного хорошо Жанне то, что происходит? Царапало ли ей вены изнутри, горела ли ее кровь? Сыпались ли у нее изо рта раскаленные иголочки?
Вот эти тонкие, сухо поджатые губы Михаила на полотне — дышали ли они в ухо Жанне, жевал ли он ее волосы? А пальцы его, были холодными и острыми, как сколотые ледышки?
Да и не таким уж он был, лицо хоть и тонкое, но чисто мужское же! И эти римские шмотки, сине-зеленый хитон и киноварный сагий, что за чепуха? Где черный плащ ассасина, где тяжелые шнурованные сапоги?! Однако, мастер сделал интригующее допущение — древко креста сжимала рука Михаила в железной перчатке. Но он не в латах, и не с хоругвью, странно. Будто от двух разных икон детали. Настя поежилась. Железные руки... Вот этой перчаткой терзали ли Жанну д'Арк? Иао, демон, что-то выкомаривал про железные руки... Может, иконописец все-таки что-то знал, и пытался это показать через внезапную деталь? Ну хоть кто-то же должен был знать правду, не одна она на свете? Тогда уж перчатка должна быть кожанная, и пропитанная болотной сыростью и кровью... Она еще раз пробежалась глазами по полотну. Длинные ноги — плюс, ставим галочку. Широкие плечи — минус, не было такого. Плоская грудь — минус. Небольшая, конечно, но точно должна быть. Тонкие черты фарфорового лица — плюс. Роскошные золотые локоны — ну, не знаю, может быть, снежно-белые были б точнее. Или черные, но в любом варианте, идеально прямые и гладкие. С запахом флер-д-оранжа в грязи болота, или чем бы там надушился архангел— цветущая сакура, под которой сдохенот? А вот то, что это мужчина — сразу и окончательно минус.
Маловато общего...
Однако, как-то странненько было бы, виси в храме глянцевые постеры с супермоделями в секси-формах ассасинов и с глазами, полными черного огня...
Настя не удержалась и хихикнула, хотя внутри себя она ржала, как призовая кобыла на параде.
За плечом у нее деликатно откашлялись. Настя обернулась — к ней подошёл священник, немолодой, отяжелевший дядька, в сутане. Он с доброй улыбкой сложил руки на большом животе, и сказал:
- Видите эту длань?Она железная.
Настя вздрогнула,хоть голос был мирный и приятный. Ей вплечах отозвалось тянущим чувствомпальцев ангела, и между ног потянулотак, что она сжала бедра до боли.
- Да уж... - фыркнула она. И торопливо поправилась: - Я немного училась иконописи, я художник.
- Тогда вы знаете,почему? - склонил голову набок святойотец: - Рука Господа. Это правосудиебожье!
- Да, спасибо, я вкурсе, - невежливо ответила Настя. «Авы знаете, что они этими руками творят?!»У нее болезненно скорчилась матка, бутовот-вот начнутся месячные. Сжатые бедразадеревенели. Да куда уж вам знать, вонвы какой сытый и довольный, падре! Васнебось, этой рукой божьей не скручивалипополам... Не вышибали оргазмы, что хужепыток! Кому вы сдались, сытая рожа!
- Я вижу, вы... - началбыло падре, но Настя огрызнулась:
- Нет, не видите!
Священник удивленноокруглил глаза, попытался что-то ещесказать, и Настя окончательно взбесилась.
- Ничего вы не знаете,ничего! - прошипела она, тыча пальцев всвятошу. Да какой смысл тут торчать?!Она развернулась и быстрым шагом вышла.Захлопнула со зверским грохотом засобой обитую железом дверь. И тут ей вспину прилетело, как острый камень меж лопаток:
- За ребенка человекаи ангела - смертная казнь. Троим. И тому,кто об этом знал, тоже. Настя замерлана долгие секунды. Затем повернуласьна пятках и уставилась на источникглупого пустословия. На паперти,подстелив рваное одеяло, сидела уродливаябаба, скрюченная и противная, в старомтряпье, как искалеченная ворона. Онаглядела на Настю, щеря зубы и ядовитоприщурившись. Настя качнула головой,не находя, что сказать, и пошла вниз поступеням. Чекнутая цыкнула ей вслед ипод ноги Насте шлепнулся плевок. Онаостановилась, упрямо стиснула зубы,вернулась, бросила в лицо вороне:
- Да ты-то откудазнаешь?!
А та схватила Настюза руку, и как собака, обнюхала:
- О, я этот запах низа что не пропущу, ни с чем не спутаю!
И рассмеялась колючимхриплым смехом, показывая плохие зубы.
Настя выдернула руку и погрозив бабепальцем, прошипела:
- Ты... Ты ничего незнаешь, слышишь, ты!!
И решительно вошла обратно в храм. Поискала глазами и нашла падре. Он уже беседовал с кем-то другим.Настя встала рядом и настырно ждала, прожигая святого отца взглядом. Он отпустил собеседника и повернулся к ней:
- Вам все-таки нужна моя помощь?
- Да, у меня вопрос! - Настя прочистила горло, подняла глаза на архангелов, неприязненно их осмотрела: -  У человека и ангела могут быть дети?
Падре прищурился, посмотрел на нее, и пряча улыбку в бороду, сказал:
- Нет, девушка, это невозможно!
- А почему? - надавила Настя.
- Ангел не есть суть тело земное, ангел - это свет! - самодовольно улыбнулся святой отец. - Оставьте свои грешные фантазии!
"Да уж если бы это были фантазии..." - горько подумала Настя.
- А какого они пола? Есть у них мужчины, женщины?
Падре хмыкнул, аккуратно взял ее за локоть, и невзначай повел к выходу.
- Вы очень интересная особа, но я бы вам посоветовал изучить священные книги пристально, - ответил он. - Ведь там все есть!
- Да нихрена там нет,- процедила сквозь зубы Настя. И торопливо глянула на отче - не оскорбился?
Тот только рассмеялся.
- Хорошо, есть некиенеканоничные тексты, апокрифы... И есликто-то считал, что нефалимы возможны,то эти времена давно прошли. Может быть,ваши фантазии творческой натурыподсказывают вам некие, кхм, сюжеты...
«Да не фантазии это,блядь!» - окрысилась Настя про себя.
- Но допустим, на заречеловечества, когда мы были юны и нетак уж искушены в грехах, и если мыдопустим, что некие источники могут содержать следы правды...
- Так могут, или нет?- грубо оборвала его витиеватую речьНастя. Падре с доброй укоризной на лице покачал головой и чуть ускорил шаг.
- Забудьте! Если оникогда-то и могли быть, я уверен, господьдавно решил этот вопрос, и изгнал топоколение ангелов в преисподнюю. Онине ангелы больше. Просто забудьте.
Настя остановилась и вопреки тому, что ее подталкивал за локоть этот ряженый дед, который нифига не знает правды, дерзко уставилась ему в лицо:
- Ну а секс? Секс между ними возможен? Между ангелами!
Брови падре поползли вверх. Он терпеливо вздохнул:
- Но я ведь уже говорил,что тело ангела - не есть суть тело, это свет! Таинство интимных отношений между мужчиной и женщиной дано нам богом во имя продления рода. Если нет деторождения, то... Сами понимаете.
- Ну да, ну да, все увас шито да крыто! - покачала головойНастя и дала себя подтолкнуть к выходу.
В дверях отче отпустил Настин локоть и с доброй, легкой улыбкой махнул ей. То ли послал, то ли благословил... Она повернулась и едко проговорила ему вслед:
- И разумеется, этотваш свет небесный никого не оттрахает,нет?
Падре уже закрыл засобой дверь, отрезая ее слова.
Настя широко покачала головой из стороны в сторону, и сошла по каменным ступеням вниз. Ворона проводила ее не добрым взглядом. И каркнула в спину:
- Не слушай его, тупаяты овца!! Он тебя сожрет и не подавится!
Настя мотнулаголовой.
Ей и здесь не помогут...
Темнело.
Надо было возвращаться...

Когда она вошла в квартиру, сразу поняла — он здесь.
Настя тяжело вздохнула, не желая заходить к себе же домой. Постояла в коридоре, не включая свет. «Но сколько ты сможешь так стоять?..» - участливо вопросил внутренний голос. Пришлось кряхтя от ломоты и усталости во всем теле разуваться, и плестись в зал.
Легна стоял там в полутьме, спиной к ней, глядя в окно. Он не шелохнулся, когда она остановилась в дверном проеме.Она неприязненно, зло, глядела в ангельскую спину, идеально прямую, форма без единой складочки, безукоризненно сидит на этой твари. Два кожаных ремешка перекрещены между лопаток. Всадить бы туда нож, вот прям в эту цель, куда так и приглашает этот крест из ремешков. Она даже пошарила глазами по столу, по полкам — не остался ли где валяться кухонный нож...
Ну обернись ты, чертова кукла, посмотри на меня!! Нет же, будто нет ее тут совсем и не было никогда.
Она вдохнула поглубже, и медленно прошла к столу. Взяла брошенную печеньку, покрутила. Бросила обратно, смахнула крошки со стола.
- Да какого хрена ты постоянно печенье крошишь? - прошипелаона. Тоскливое, тяжкое, удушающее чувствонарастало в ней.
Легна повернулся кней в полоборота. Плавным жестом заправил волосы за прошитое ухо. Не злится? Негрустит? Не стыдится своего поступка?Что он, блядь, вообще там думает?!
Настяприблизилась к ангелу на шаг.
- Почему ты это сделал?Я видела, ты не хочешь...
Губы его сжались,взгляд остановился.
- Зачем, я не понимаю...- прошелестела Настя.
- Спроси еще раз, и ятебя ударю, - глухо пригрозил он.
Она сложила руки на груди и сухо проговорила:
- Ну, ударь.
Легна развернулся и заехал ей пощечину тыльной стороной ладони. Костяшки на миг впились в скуловую кость. Слезы брызнули из глаз, Настя ошалело уставилась на него.
- Это был приказ,Настя, - сказал ангел тихо. - Он мой офицер.
Она медленно осела на стул.
- То есть...
Голос охрип. Не слушался. Было неприятно говорить, скула горела. Настина рука потянулась к лицу, но она остановила ее огромным усилием воли. Было так больно, что хотелось завыть, но показать ему свою боль ей казалось слишком опасным сейчас. Расширенные глаза ее наткнулись на серебряную эмблему — когти и солнце на груди ангела. В воображении вспыхнула другая такая же, но золотая — на груди того, второго, Снежного... И сейчас на ее правой груди и левой лопатке симметрично встречались болезненно отпечатанные эти эмблемы. Прожигая насквозь ее тело, разрушая ее изнутри...
- То есть, ты не хотел?- прошептала она, задыхаясь от желаниязавыть.
- Да какая разница,Настя? - с плохо скрываемым раздражением,ответил Легна. - Я сделал то, что сделал.Все.
- Но какой тогда втебе смысл? - закричала Настя.
Ее наконец, прорвало:
- Ты же мой ангел, тыменя защищать должен, а ты... Ты...
- Я должен толькобогу, - ледяным голосом ответил он.
- Это вам бог велит?!- выкрикнула Настя.
- Приказы не обсуждаются!- глухо парировал Легна.
- Пиздец, конечно, -зло бросила ему в лицо Настя.
- Согласен, - равнодушно пожал плечами он.
- Это значит, работау тебя, да? - горько проговорила она,впиваясь ногтями в ладони. - Да как тыможешь делать такое?
- Но я тебя не спрашиваю,как ты можешь делать такое! - и он схватилпачку ее иллюстраций и шмякнул о стол.
- То есть вот тысчитаешь, что я что-то плохое делаю? - едва держась на остро заточенной граниотчаяния, еще сильнее сжала пальцыНастя.
- То есть, ты считаешь,что я что-то плохое делаю? - циничнопереспросил ангел.
- Да, уж, окей, со мнойне считается, пускай!! - сорвалась вярость Настя: - Но я видела, что тыделаешь!! Я видела тебя и твоего этогоснежного выродка, и поле боя это вашеомерзительное... Вам это нравится,никакой бог такое не может приказать!!!
Ангел спокойно,непоколебимо, ровно смотрел на нее. Оназадохнулась от гнева и попыталась ещечто-то сказать, но он вытянул руку и приложил палец к ее губам. Рот у неебудто слипся. Губы дрожали но ни одногослова произнести она больше не могла.«А в словах Иао что-то было, да?» - тихоподсказал внутренний голос.
- Да, ты видела, - кивнулЛегна. - Но во-первых, никому и никогдаоб этом не смей говорить, это безумноопасно для тебя. А во-вторых, откудатебе знать, для чего, что именно, и с кем мы это делаем?
Это «с кем» онособенно подчеркнул.
И тут Настя самасебя испугалась, и того, что наговорила.Она укусила себя за губу и колючиеопасливые мысли поползли ей в голову.Почему она решила, что это были люди?Они же все были черные и жуткие, людили они вообще?.. Может, они заслужили?Раз это бог велел, то наверняка, закакие-то преступления? Ну ведь долженже быть какой-то высший смысл...
- Да... д-да... наверное,я просто не понимаю... - запинаясь,прошелестела она. Сама не уловила, какее настроение переметнулось на другуюсторону. Только что она больше всегона свете хотела его исцарапать,отколотить, изрезать... И вдруг смешалась,пошла на попятную, потеряла весь яростныйзапал...
- Ну все, мир? - протянулруки к ней Легна. Настя растеряннопосмотрела ему в лицо. Спокойное,ласковое. Теплое даже. Она шагнула емунавстречу, но остановилась:
- Нет, погоди, но какже...
- Да все так и должнобыть, - с улыбкой тряхнул головой Легна.Он приблизился к Насте и обнял ее. - Ты жива и я тоже, остальное чепуха, Анастасия.
Она поморщилась и шикнула, когда егоруки коснулись плеч. Ангел, будто даже извиняясь, переместил одну ладонь ейна поясницу, вторую на затылок. Погладилее, напряженную, сжатую, готовуювырываться. Ей так хотелось, чтобы всебыло по-прежнему... Чтобы это снова былее ангел, спал с ней, обнимая за живот,кололся своими костями острыми, мурлыкал.Она вдохнула его запах, но ржавогожелеза и дыма не ощутила. Ей это непонравилось, какой-то он другой, как-будтоне ее Легна. И форма немного другая,черная рубашка, воротничок под горлос нашивками-солнцами, с каплей кровипосередине.
- Нет же, погоди, -запротестовала Настя. - Что за фигня натебе, а шмотки твои вонючие где?
- Это не фигня, апарадная форма, Настя, - усмехнулся он.- Я получил награду.
- Поздравляю, блядь,- буркнула Настя.
- Это так искренне,Настасья, шопиздец, - рассмеялся он.
- За что? - спросилаона, чтобы не быть невежливой.
Он открыл рот,ответить, но она прервала:
- Замолчи, не хочу знать! За какие... храбрости вас там привечают!
Она хотела сказать"мерзости" да вовремя сдержала дерзкую "варежку". Пальцы его занырнули ей в волосы. Настя вздрогнула,снова вспыхивая жуткими чувствами,отпихнула ангела от себя и огрызнулась:
- Да хренли вам мои волосы дались!
Легна только рукиразвел и покачал головой. Настя,вьзерошенная и дрожащая, опустилась на колени и принялась собирать свои рассыпанные рисунки, давясь обидой и горечью. На одном листе, прямо посередине почти законченной работы, размазалось бурое пятно.
- Это что еще за говно?- подняла глаза и лист в сторону Легны Настя.
- Не совсем так, -посмотрел он на нее, прищурившись.
- Это что, кровь? -чувствуя как опять начинает терять голову, уставилась ему в лицо Настя.Хотелось плюнуть в этот фарфоровый,расчерченный идеальными линиями, лик.Легна только глазами повел, как бы подтверждая ее догадку.
- Да как вы заебали,почему надо все кровью пачкать, руки помыть нельзя? - вскочила и принялась метаться туда-сюда, как зверь в отчаянии,Настя: - Все вам надо портить, разламывать,трепать! Лезете в самое, блядь, непрошенное,да какого же хрена!!
- Иногда надо и потерпеть, - тихо, ровно проговорил ангел. Он следил за Настей, покачивая гладким черным каре.
Настя остановилась и прожгла его взглядом.
- Помнишь специи в какао? Это нелегально, довольно дорого стоит. Ты даже не знаешь что бы ты терпела без него. Да и не так уж сильно тебе пришлось терпеть, да? - еще понизив шершавый голос, добавил он.
- Да чтоб ты сдох!! -заорала Настя, подскочила к Легне и изо всех сил укусила его за нижнюю губу.Мерзкий железный вкус проник ей в рот,и она очнулась.
- Ой, прости, -пробормотала она, опять разом рассыпав весь злобный задор, опустила голову,утерла рот и отошла от него. Опасаясь увидеть ангела в гневе, она робко подняла глаза, но Легна все так же спокойно и ровно смотрел на нее.
Укушенная губа его припухла, по подбородку стекала тонкая темная струйка, капая на новенькую форму и пропадая на черной ткани. Только глаза его смягчились и смотрели на Настю теплее, с какой-то даже гордостью.Она отчетливо прочитала в его глазах«Моя девочка!» и заулыбалась. Он все-таки ее ангел! А Легна помотал головой,улыбнулся в ответ, облизал губу, и принялся неторопливо расстегивать рубашку. Настя попятилась и прижаласьк стене. Он же не собирается?.. Покончив с пуговицами, он глянул на Настю исподлобья, и потянул застежки своих черных ремешков. Также неторопясь, сняли положил их на стол. Настя тяжело дышала, теряясь — чего он хочет?.. Он открепил эмблему с груди, сжал в ладони.Рубашка также легла на стол. Ослепительная,очень светлая кожа с холодным подтоном,обтекала точеные ключицы, длинную шею,невозможно идеальную грудь с сосками цвета «фреш». Настя ругала себя за то,что не может отвернуться. А какие ребра,словно тонкой кисточкой очерченные, и безупречный мраморный живот. Кукла Барби не была настолько совершенной!Даже широкий, рваный, едва схватившийся шрам на правом боку не мешал восторженному впечатлению. Легна изящным жестом скрестил на груди руки. На предплечьях Настя разглядела симметричные следы от ожогов. Будто кто схватил раскалеными руками... «Как тебя ночью», огрело, точно доской по голове. И острая смесь жалости,сострадания, отвращения, страха,заполнила ей рот горечью. Глаза наполнились слезами, лицо ее искривилось,руки сжались, будто она ребенок, готовый повалиться на пол и реветь... Легна же вздохнул, устало и как ей показалось,разочаровано, поднял рубашку, бросил ей, но Настя не успела поймать. Черная тряпочка упала к ее ногам.
- Сейчас ты должна быть почти мертва, так-то, - очень тихо добавил он. - Будет больно — выпей еще,в кармане немного осталось.
Настя прижалась к стене лопатками. «Боже...» Он прошел мимо, остановившись возле Насти на секунду, и сказал:
- Постирай...
Вышел и закрыл за собой дверь ванной. Звякнуло железо меча о кафель, Настя очнулась и помчалась за ним:
- Нет, подожди!! -отчаянно выкрикнула она. Но... только качнулась штора, и бледная рука пошевелила пальцами с обломанными ногтями в прощальном жесте. Поздно...

Онавернулась в комнату, взяла рубашку,прошла в ванную, набрала в раковину воды. Пошарилась по кармашкам, вытащила крошечный мешочек из бархата, на ошупьс горошиной порошка внутри. Положила ангельскую наркоту на полку с косметикой.И ссутулилась над стиркой, ругая себя за то, что укусила Легну, заставила его уйти. Губы ее дрожали но она никак не могла заплакать. Будто что-то в ней заморозилось и не пропускало больше слезы.

Она терла и терла чернильно-черную ткань, проклиная и Легну, и себя, и даже Динку. Куда их всех занесло? От чего он опять сбежал? И почему вообще она, некто-то другой? На свете девушек совсем не осталось, к кому можно забраться в постель, взять железными пальцами заплечи, и... Она подняла голову, отгоняя противные мысли, не в силах мотать их по кругу. Глянула на себя в зеркало ивскрикнув, обернулась: на стиральной машине за ее спиной сидела куча черных лохмотьев.
- Прости, я совсем не намерен был тебя пугать! - выставил корявые лапы Иао.
- Да еб твою мать,сука!! - заорала на него Настя и принялась лупить мокрой рубашкой ангела. Демон скорчился и не сопротивлялся, терпеливо выжидая, пока у нее закончится лютый порыв.
 Когда она устало опустила руки и отошла в угол, ровно туда, где Легна ставил свой меч, Иао скинул мокрый капюшон и тряхнул влажными кошачьими ушами:
- Кхм, ну чтож,заслуженно, признаю...
- Да иди ты в баню! -огрызнулась Настя и пожалела, что стирка ангельских вещей не делает воду святой.Изгнать бы его к чертям, откуда он и пришел!
- Да я и сам, своего рода, как вы это говорите, черт! - захихикал демон.
- Не смей читать мои мысли, слышишь, ты! - замахала на него Настя рубашкой.
- Все-все, договорились!- миролюбиво пробормотал Иао и поскреб в загривке, вытряхивая воду. - Ангелы— это убийцы, - внезапно добавил он и хмуро замолчал.
- Опять двадцать пять!- закатила глаза Настя. - Я слышала уже,ну и что? Я сказала и еще раз скажу, вам меня против моего же ангела не настроить!Ангелы нас хранят! Даже если он пиздюк и вредина, - тихо добавила она.
- Да никто вас не хранит! Вам это не надо, вы сами по себе сильные, когда же вы поймете? Все ищете мамку небесную, а ее там нет! Одни убийцы,такие же, как и вы, люди, - добавил Иао и уставился на нее дымчато-белыми глазами.Настю от этого пустого без зрачков взгляда по хребту холодными когтями поскребло. Чем бы в него запустить...
- И поэтому вы их так любите, они ближе к вам, - желчно прошипел демон. - Вы с ними носитесь, воспеваете их, ангелы — это для вас хорошо, потому что у вас гораздо больше общего! Да не смотри на меня так, дева, знаю я все! Мы для вас враг и хищник. Враг как там, это?Рода человеческого?
Настя медленно кивнула, пристально следя за демоном.
- Молчишь, ну вот и слушай! - дернул головой и выставил перед собой когтистую лапу он: - Мы вам не друзья, конечно. Но еще ни один нечистый не убил человека без причины!Видит Преисподняя Великая и видятНебеса эти ваши треклятые, что ангел —бессмысленый и жестокий убийца! Убийца!- Иао потрясал корявым пальцем у Насти перед лицом, и в своем черном тряпье напоминал сумасшедшего проповедника.Настю обдавало волнами погашенного дождем лесного костра и еловых шишечек.А она ожидала мокрую кошатину почему-то.Запах даже успокаивал, но она не давала себя обмануть.
- Они ближе к вам, они как вы, - горячо тряся головой, выговаривал ей скрипучий голос. - Когда идет война, ангелы мучают,пытают, уродуют. Неглядя, кто достоин а кто нет!
Иао замолчал, сплюнул на пол и затер кошачьей лапой, которая на секунду показалась из-под кучи барахла.
- Во имя господа,разумеется, и вы такие — ну вот и алилуйя!! - с ядом в голосе продолжал демонический кот: - Бог отдал приказ,значит это хорошо, ну а как же, восславим же господа, че теперь делать!
Настя молчала, демон гневно сопя, снова сел на стиральную машину.
- А вот те, кого вызовете «нечисть», за каждого решает отдельно. Можно ли, нужно ли его забрать...Кто в лапах ангела окажется, тому ох,как не поздоровится. Он всю душу из тебя вынет, - тихо проговорил Иао и замолчал.Настя глядела на него во все глаза.
- Шел бы да с ним разговаривал, раз столько претензий!- тихо, боясь сама себя, сказала Настя.
Иао посмотрел на нее, прищурившись. Опустил дымчато-белые глаза и повздыхал.
- С нами у человека всегда есть шанс на справедливость.Если ты не слаба и не просила нас осмерти, мы никогда тебя не тронем...Ангел творит, что хочет. Вот ты его звала разве? - склонил голову набок и заглянул ей в лицо демон. Настя неопределенно пожала плечами:
- Ну так я и вас не звала...
- А вот это неправда,у меня бы пути сюда не было, коли бы не так! - погрозил ей пальцем Иао. - Потому что жить хочешь! И это правильно! Держись за нас и он сам к тебе охоту потеряет!- Иао довольно захихикал.
- Ага, или убьет, раз уж ты так настаиваешь... - прошептала Настя.
- Да что ты все как эта мне тут! - разозлился демон, и по-кошачьи зашипел. - У нас законы честные. Мы врать не выучены! Да, может,я и говорю туманно. Но соврать, нет. Это не в наших силах. Ангел же врет легко и за будь здоров!
Настя сглотнула вязкую слюну и тихо сказала:
- Но ведь бог — это истина, как же ангелы могут быть такими уж...
- Да ты на святых своих посмотри!! - заорал на нее Иао и кривые пальцы его сжались в кулаки: - Кого вы,люди, делаете святыми? Это же швах какой-то!! - он возмущенно стукнул себя по голове. - И на черта простого глянь,все ясно станет!
- Да я кроме вас, чертей не знаю, куда смотреть? - вставила Настя безнадежно, терять ей уже был нечего.«Чей-та ты с ним выкаешь?» - подивился внутренний голос.
- Да в любой сказке!- махнул на нее Иао и отвернулся. - Писание такая ж сказка а ниче, верите за милу душеньку!
Он слез со стиральной машинки и посмотрел на себя в зеркало.Хмыкнул и принялся приглаживать косматую голову, подергивая ушами.
- Да, мы не так красивы, как ангелы, на ваш человечий глаз! - он повернул к Насте кошачью морду: - Но вы такие простодырые,вам только покажи красоту, и вы готовы сами себя на куски разрубить и по столу расстелиться.Жрите!
- Да хватит меня искушать, не верю и не поверю я нечистому ни за что!! - выкрикнула Настя и швырнулав демона рубашку.
Иао тяжело вздохнул,поглядел на нее с видом самого горького разочарования и тяжелым голосом проговорил:
- Если ангел споёт тебе, то у тебя растрескается вся кожа.Если долго будет рядом, сердце иссохнет и рассыпется. Это не метафора. И самое страшное, нет ничего больнее, чем когда из тебя вытягивают душу. Особенно если без вожделения, без согласия. Ничто не сравнится. Тогда лучше проси о сожжении заживо. Только они не послушают.
- Уходи, - прошепталаНастя, чувствуя, что ноги перестают ей подчиняться и она вот-вот упадет. «Без вожделения », а у нее-то оно было... Что это значит?..
Иао ткнул в ее сторону растопыренной ладонью, прямо перед лицом остановил и сказал, как ударил:
- На том свету поплачешь,да кто тебя утешит?! Я уж точно не буду.Иди к своим ангелочкам, тупая ты манда!
Он открыл стиральную машинку и обратившись в густую, черную тень, затянулся весь в нее. Дверца с грохотом захлопнулась, Настя подпрыгнула и наконец, сползла на мокрый пол.

«Если ангел споёт тебе, то у тебя растрескается вся кожа.
Если долго будет рядом, сердце иссохнет и рассыпется. Это не метафора.
И самое страшное, нет ничего больнее, чем когда из тебя вытягивают душу. Ничто не сравнится».
Крутилось, стучало, выговаривало у нее в голове.