Когда враг становится судьбой.

Драко.

Драко прожигал Гермиону взглядом, полным неприкрытой злобы. Казалось, еще мгновение, и она превратится в пепел под его испепеляющим взором.

- Целую неделю я, как проклятый, ломаю голову, пытаясь вычислить, кто шлет мне эти слащавые письма и бездарные стишки. И если в этом замешана ты и твоя шайка грязнокровок, клянусь, я вас сотру в порошок, - прорычал Малфой, его голос сочился ядом.

- Вообще-то, Гарри и Рон не грязнокровки. Это, во-первых. А во-вторых, ни у кого из нас нет поэтического дара, так что оставь нас в покое, Малфой, и дай пройти, - отрезала Гермиона, в голосе ее звучало неприкрытое негодование.

- Ладно, я прекращу свои колкости в адрес тебя и твоих дружков, если ты поможешь мне разгадать тайну этих писем, - произнес он, словно делая великое одолжение, и протянул руку в примирительном жесте.- даю неделю. И еще... помоги мне выследить того, кто прихватизировал мою тетрадь и не собирается возвращать. Там кое-что жизненно важное, - произнес он с отчаянием в голосе.

Гермиона окинула его взглядом, словно перед ней выставили на обозрение диковинную и ядовитую змею. В глубине карих глаз клубилось сомнение, приправленное искрой настороженного любопытства. Малфой, молящий о помощи? Это настолько выбивалось из привычной картины мира, что казалось болезненной галлюцинацией. Но что-то в приглушенном тоне, в отблеске отчаяния, мелькнувшем в серебристых омутах его глаз, говорило о неподдельности его мольбы.

- И почему я должна тебе помогать, Малфой? Годами ты упражнялся в остроумии за наш счет, поливал грязью, унижал, - отрезала она, скрестив руки на груди, словно возводя неприступную стену.

- Я знаю, - тихо выдохнул он, опустив взгляд, в котором плескалось раскаяние. - Я был невыносимым идиотом. Но сейчас мне действительно нужна твоя помощь, Гермиона. И я готов заплатить любую цену, чтобы вернуть свою тетрадь и выяснить, кто автор этих чертовых стихов.

Гермиона на мгновение задумалась, борясь с противоречивыми чувствами. В конце концов, любопытство, словно проворный бесенок, одержало верх, а вместе с ним и давнее, почти забытое желание заглянуть за маску надменного слизеринца.

- Хорошо, - наконец произнесла она, чеканя каждое слово. - Я помогу тебе. Но учти, Малфой, я делаю это не ради тебя, а во имя справедливости. И если ты хоть на секунду попытаешься сыграть свою старую роль, пожалеешь об этом так, как еще никогда не жалел. И первое, что ты сделаешь - принесешь искренние извинения мне, Гарри и Рону за всю ту ядовитую желчь, что ты на нас вылил.

- Прости, Гермиона, я... я действительно был не прав. Я не должен был издеваться над тобой и твоими друзьями, - с трудом выдавил он из себя, словно каждое слово было привкусом горькой полыни.

- Вот теперь другое дело, - с лукавой улыбкой заметила Гермиона.

Она углубилась в чтение стихов, смакуя каждую строку, словно глоток терпкого вина.

- "В лунном шелке волос играет свет..." - пробормотала она, прикрыв глаза. - Образ расплывчат, подойдет любому. Но слог... что-то неуловимо выдает в авторе юную душу, грезящую о любви. Девушка с богатой фантазией, наверняка зачитывающаяся стихами и, вероятно, слепо верящая в идеалы.

Встретившись взглядом с Драко, она увидела в его серебристых глазах призрачную надежду, за которой пряталась глубокая тревога.

- А что в тетради? Что ты там писал? - спросила Гермиона, намеренно меняя тему, отводя разговор от интимных откровений стихов. Драко издал тихий, полный отчаяния вздох.

- Там... не писал... - прошептал он, словно вырывая слова из самой души. - Там я рисовал Ханну Корс.

В глазах Гермионы вспыхнуло удивление.

- Ту самую стерву со Слизерина, которая в последнее время перестала поливать всех грязью? Ту Ханну Корс, которая до второго курса была на Гриффиндоре? Которая была доброй и милой девочкой? - недоверчиво переспросила Грейнджер.

Драко, залившись краской, едва заметно кивнул. Он был удивлен, что Гермиона так хорошо помнит Ханну, учитывая, как недолго та пробыла на Гриффиндоре. Его зарисовки... это было его личное убежище, способ передать эмоции, которые он не мог озвучить. В альбоме была вся Ханна: и ее лучезарная улыбка, и ее задумчивый взгляд, и непокорные кудри. Это было признание в любви, которое он не решался произнести вслух.

- Ты ее рисовал? - переспросила Гермиона, смягчив тон. - И кто-то похитил твой альбом? Это может быть как-то связано с анонимными письмами. Возможно, это попытка причинить тебе боль, зная о твоих чувствах к Ханне.

Драко помрачнел. Мысль о том, что кто-то намеренно пытается его задеть, используя Ханну, вызвала ярость. Он всегда считал себя хладнокровным человеком, но сейчас чувствовал, что теряет самообладание.

- Мы должны найти альбом, - решительно произнесла Гермиона. - И выяснить, кто стоит за этими письмами. Начнем с тех, кто мог знать о твоих рисунках и твоей... симпатии к Ханне. И стоит поговорить с самой Ханной. Возможно, она что-то знает или заметила.

Они приступили к расследованию. Гермиона, как всегда, была дотошной и внимательной к деталям. Она опрашивала студентов Слизерина, анализировала почерк на конверте и сравнивала стиль стихов с произведениями известных поэтов. Драко, сгорая от нетерпения, наблюдал за каждым ее действием, готовый в любой момент сорваться и самостоятельно выбить правду из первого попавшегося подозреваемого. Но он понимал, что Гермиона - его лучшая надежда, и старался контролировать свой импульсивный характер.

Спустя три дня.

Ханна.

Войдя в кабинет Дамблдора, Ханна без промедления обратилась к нему.

- Простите за беспокойство, профессор, но не могли бы вы ответить на один мой вопрос? Почему мой патронус принимает форму феникса? - поинтересовалась Ханна Корс.

- Тебе уже удалось его вызвать? - с удивлением воскликнул Альбус. - Не могла бы ты показать?

С легким кивком Ханна подняла волшебную палочку и произнесла заклинание:

- Экспекто Патронум! - Яркий серебристый свет вырвался из палочки, преобразуясь в образ величественной птицы. Феникс, наполненный теплом и надеждой, пронесся по комнате, освещая привычные предметы новым, волшебным светом.

Дамблдор с неподдельным интересом наблюдал за этим явлением. Форма патронуса - это отражение души волшебника, его самых глубоких чувств и убеждений. Феникс, как символ возрождения, бессмертия и самопожертвования.

- Весьма примечательно, Ханна, весьма примечательно, - пробормотал Дамблдор, поглаживая свою длинную бороду. - Твой патронус - феникс. Это говорит о сильной натуре, о способности к сочувствию и готовности помогать окружающим, даже рискуя собой. Возможно, у тебя есть талант к исцелению или глубокая связь с магией жизни. Или, быть может, в будущем тебя ждет событие, которое заставит тебя проявить эти качества в полной мере.

Ханна нахмурила лоб, обдумывая слова директора. Ее одолевали сомнения и вопросы. Почему именно феникс? Что это значит для нее? Она предчувствовала, что впереди ее ждет что-то значительное, возможно, даже опасное. Но она была готова встретить любые испытания с достоинством и решимостью.

Ханна приняла решение признаться.

- Профессор, помните тот матч по квиддичу между Слизерином и Гриффиндором? Когда бладжер угодил Малфою прямо в живот, и он оказался в больничном крыле без сознания? Я прокралась туда и... - девушка замялась - ну, дала ему одно зелье и приложила руки к его животу, забирая его боль и огромный синяк на себя. Вот.

Директор Дамблдор внимательно слушал рассказ Ханны, не прерывая её речь. В его взгляде отражались неподдельный интерес и, возможно, даже удивление. Он знал о существовании добросердечных и чутких студентов, но поступок Ханны был необычайно великодушным. Пойти на риск ради защиты противника, проявить сострадание в разгар борьбы - это требовало исключительной душевной стойкости.

- Ты взяла на себя его страдания? Это невероятно храбрый и жертвенный шаг, Ханна. Многие не осмелились бы на такое. Скажи мне, что тобой двигало? - спросил Дамблдор, глядя на неё с глубоким пониманием.

- Я не знаю, профессор, - искренне ответила Ханна. - Я просто не могла смотреть, как он мучается. Боль - это ужасно, и я не хочу, чтобы кто-либо её испытывал. Даже Драко Малфой. Возможно, это неразумно, но я поступила так, как подсказало мне сердце.

Дамблдор одобрительно улыбнулся.

- Безрассудство тоже может быть даром, Ханна. Особенно когда оно продиктовано любовью и милосердием. Твой патронус - феникс - появился не просто так. Он символизирует твою способность к самопожертвованию и исцелению. Помни об этом, Ханна, и знай, что доброта всегда возвращается.

- Ещё... я хотела рассказать вам о... я сочиняю анонимные стихи для Драко Малфоя, и я нашла его блокнот, где он рисует портреты... мои портреты, - прошептала Ханна.

Дамблдор удивлённо поднял брови. Этот поворот событий показался ему весьма неожиданным и любопытным. Он сложил руки на столе, давая понять Ханне, что готов слушать дальше.

- Я... просто хотела выразить свои чувства, - пробормотала Ханна, заливаясь краской. - Я знаю, что это глупо и наивно, но я давно наблюдаю за Драко. Я вижу в нем не только высокомерного слизеринца, но и нечто большее... что-то уязвимое и потерянное. Стихи - это мой способ показать ему, что кто-то видит его настоящего. А блокнот... я взяла его, чтобы убедиться, что не ошибаюсь. Увидев свои портреты, я поняла, что я ему тоже небезразлична.

Ханна замолчала, ожидая реакции директора. Дамблдор на некоторое время погрузился в молчание, размышляя над услышанным. Наконец, он произнес:

- Любовь - сложное и многогранное чувство, Ханна. Иногда она проявляется в самых неожиданных формах. Твой поступок, как и чувства Драко, заслуживают уважения. Но ты должна понимать, что игра в анонимность может привести к недопониманию и обидам. Возможно, пришло время открыться Драко и поговорить с ним напрямую.

- Вы правы, профессор, - вздохнула Ханна. - Я знаю, что должна ему признаться. Просто... мне страшно. Я боюсь его реакции, боюсь, что он меня отвергнет.

- Не бойся, Ханна, - ободряюще улыбнулся Дамблдор. - Иногда самый большой риск - это бездействовать. Верни Драко его блокнот, расскажи ему о своих чувствах. Кто знает, возможно, тебя ждет приятный сюрприз. Я уверен, что ему будет интересно узнать, кто автор его таинственных стихов.

В комнате Гарри и Рона, Драко расположился на столе и что-то обсуждал с хозяевами.

- У меня нет сомнений, это Ханна! Я своими глазами видел, как она что-то записывала, - заявил Гарри.

- Да она отвратительная стерва, сомневаюсь, что в ней вообще есть хоть капля человечности, - пробурчал Рон, за что немедленно получил шлепок по затылку от Гермионы. - Эй, за что?! - воскликнул он, вопросительно глядя на девушку, ожидая объяснений.

- За все хорошее, - проговорила Гермиона, нахмурившись, что заставило Рона усмехнуться. - Что тут такого смешного?

- Ты очень привлекательна... особенно когда сердишься, ты в курсе? - с ухмылкой произнес Рон и слегка взъерошил ей волосы.

Гермиона слегка смутилась, но быстро взяла себя в руки, придав лицу серьезное выражение.

- Может быть, она просто выполняла домашнее задание по литературе? - предположила она, обращаясь к Гарри.

Вскоре после их беседы Драко обнаружил Ханну в читальном зале, окруженную стопками томов. Глубоко вдохнув, он направился к ней.

- Ханна, уделишь мне минутку? - произнес он, стараясь сохранять невозмутимый тон. Девушка вздрогнула от неожиданности и взглянула на него с опаской. -Мне нужно с тобой поговорить. Это касается... кое-каких стихотворений. И одного моего блокнота.

Лицо Ханны побелело, она не могла вымолвить ни слова. Она предчувствовала этот разговор. Драко приблизился, всматриваясь в ее глаза, и тихо спросил:

- Ханна, это ты автор этих стихов? И это ты взяла мой блокнот? Прошу, будь честна.

- С чего ты взял, что я буду писать тебе любовные послания? - фыркнула Ханна. - Никогда! Ты мне абсолютно не интересен, ясно?

Она уже собиралась уйти, когда Драко резко схватил ее за руку, прижав к книжным полкам.

- Ты лжешь, милая, - прошептал он. - Не мучай нас обоих...

Ханна замерла, ее охватила дрожь. Драко стоял слишком близко, его стальные глаза смотрели на нее с такой проницательностью, что она не могла отвести взгляд. Сердце бешено колотилось, заглушая все вокруг.

- Отпусти, - прошептала Ханна, пытаясь вырваться. Но хватка Драко была крепкой, и она понимала, что сопротивление бесполезно.

- Я знаю, что это ты, Ханна. Не отпирайся. Я видел, как ты смотришь на меня, как краснеешь при моем появлении. И я узнаю твой почерк в этих строках. Он точно такой же, как в твоих записях по зельеварению.

Ханна опустила голову, признавая поражение. Драко был прав, и она больше не могла скрывать свои истинные чувства. К глазам подступили слезы обиды и отчаяния.

- Драко, ты отвратителен - прошептала Ханна

- Ты хочешь меня - прохрипел он - я чувствую, как ты возбуждена.

- Ты не отпустишь меня, будешь удерживать рядом всегда, и я не возражаю, подожди немного. Подари мне бесконечную любовь... - произнесла Ханна. - Ты смотришь в мои глаза, не говоря ни слова, а я так жажду услышать признание в том, что я единственная, кого ты любишь... пусть наша связь будет неразрывной.

С этими словами Ханна высвободилась из крепких объятий Малфоя и стремительно покинула библиотеку.