Когда враг становится судьбой.

"Любовь – не клетка, а открытый космос,"

Ханна.

Ханна, съежившись на Астрономической башне, прижала колени к груди, и тихий плач сотрясал ее плечи. Почему… почему именно сейчас он узнал? Она мечтала сама открыть ему правду, пусть через неделю, две, три – не важно. Она бы собрала осколки смелости, смирилась бы с мыслью, что он вновь растопчет ее сердце. Она бы пережила это. Но теперь… Теперь она была уверена, что он высмеет ее чувства, выставит ее стихи на всеобщее обозрение. Проклятые Поттер, Уизли и Грейнджер! Зачем они вмешались? Это должно было остаться ее тайной… навеки ее тайной.

Рыдания Ханны оборвались внезапно, словно перерезанная струна. Чье-то осторожное прикосновение коснулось ее плеча, а следом прошелестел шепот.

— Я рядом, Ханна… иди ко мне, — до дрожи знакомый голос обвил ее слух.

Она вскинула голову, словно очнувшись от кошмара, и увидела Тео. Прежде чем она успела осознать произошедшее, его руки обхватили ее талию, и он притянул ее к себе на колени.

— Все хорошо… все будет хорошо, может быть, не завтра и не послезавтра, может, через год. Но ты сильная, ты справишься, — шептал он, успокаивающе поглаживая ее спину. — Чшш, котенок.

Его губы невесомо коснулись ворона её волос, скользнули вниз, лаская шею.

— Я всегда здесь, — прошептал он, и слова растворились в ночном воздухе.

— Я хочу тебя, — выдохнула Ханна, едва слышно.

— Ты не долж… — начал Тео, но Ханна оборвала его фразу, дерзко разорвав рубашку. Пуговицы, словно искры, рассыпались по каменному полу башни, и в следующее мгновение её губы уже жадно покрывали его грудь горячими поцелуями.

Тео вздрогнул от неожиданности, но не отстранился. Напротив, его руки крепче обвили ее, словно стремясь укрыть от всего мира. Он чувствовал лихорадочный стук ее сердца, ощущал, как мелкая дрожь пронизывает ее тело. Он знал ее тайну, был посвящен в ее чувства, и его собственное сердце болезненно откликалось на ее внутренний надлом. В смятении, он понимал лишь одно: сейчас ей нужна опора, необходимо чувствовать себя желанной, необходимой.

Ее пальцы судорожно зарылись в его волосах, ее губы, дрожащие от волнения, нашли его губы, и в этом поцелуе сплелись отчаяние, страх и робкий росток надежды. Тео ответил на поцелуй без колебаний, отдаваясь всепоглощающему порыву. Он целовал ее жадно, исступленно, стремясь этим огнем заглушить ее боль, доказать, что она не одинока в этой вселенной.

Они слились воедино, их тела сплелись в отчаянном танце желания и хрупкого утешения под равнодушным взглядом холодных звезд. Астрономическая башня, безмолвный свидетель их тайной встречи, хранила молчание, глядя на две сломленные души, отчаянно ищущие спасения друг в друге. В эту ночь Ханна нашла в объятиях Тео не только безумную страсть, но и долгожданное понимание, безмолвную поддержку, которой ей так не хватало в этом жестоком мире.

Легким движением Тео снял с Ханны свитер, затем, нежно коснувшись пальцами, ослабил бретельки бюстгальтера, позволяя им медленно соскользнуть с ее плеч. Он бережно приподнял край ее юбки, открывая взору нежную линию бедер. Дрожащими пальцами отодвинул кружевную кромку трусиков, едва касаясь ее сокровенной зоны.

Ханна застонала в поцелуе, безраздельно доверяя Тео. Ее тело горело в огне желания, каждая клеточка жаждала его прикосновений. В этом безумном вихре она забыла обо всем: о терзающем страхе, о разъедающей боли, о неопределенности завтрашнего дня. Сейчас существовали только они двое, навеки связанные узами страсти и отчаяния.

Тео, тяжело дыша, оторвался от ее губ. Он смотрел на нее с трепетной нежностью, видя в ее глазах бездонное отражение собственной боли. Он понимал, что они оба изранены этим миром, но, возможно, именно эта общая боль и притягивала их друг к другу с такой неумолимой силой.

Дрожащими руками он расстегнул ремень на своих брюках, затем, медля, распахнул ширинку, высвобождая свой горячий, пульсирующий член.

Он медленно вошел в нее, и тихий стон сорвался с губ Ханны – смесь неожиданности и неистового наслаждения. Ее пальцы, словно когти, впились в его спину, оставляя на коже красные полосы. Тео двигался плавно, размеренно, стараясь не причинить ей ни малейшей боли. Он хотел отдать ей все без остатка: любовь, безграничную поддержку, долгожданное утешение.

В эту ночь они нашли друг в друге убежище, спасительный островок среди бушующего океана жестокого мира, в котором были вынуждены жить. Они были двумя половинками одного целого, отчаянно нуждающимися друг в друге. И только в объятиях друг друга они обрели ускользающий покой, пусть лишь на краткое мгновение.

***
Утренний свет скользнул по лицу Ханны, разбудив ее отголосками нежных поцелуев. Легкая улыбка тронула губы, напоминая о вчерашнем счастье с Драко.

Но, открыв глаза, она увидела не его, а Тео, своего лучшего друга.

Холодный ужас пронзил ее, словно осколок льда. Драко… Где Драко? Сердце бешено заколотилось, в голове замелькали обрывки вчерашшнего вечера, смешанные с обжигающим, липким стыдом. Тео… Она провела ночь с Тео.

Словно почувствовав ее смятение, Тео робко коснулся ее щеки.

— Прости, — прошептал он виновато. — Я не должен был…

Ханна отшатнулась, будто от удара. «Не должен был»? Он говорит это после всего, что произошло? Она чувствовала себя оскверненной, преданной и бесконечно глупой. Как она могла так поступить с Драко? Как она могла так поступить с самой собой?

Она вскочила с каменного пола, наспех натягивая на себя одежду. Слезы жгли глаза, но она сдерживала их, боясь дать волю буре чувств, грозящей ее захлестнуть.

— Уходи, — прохрипела она, не глядя на Тео. — Просто уходи.

Он молча повиновался, оставив ее наедине с руинами ее иллюзий и разбитым сердцем. Ханна рухнула на колени, и рыдания, которые она так долго сдерживала, вырвались наружу, сотрясая все ее существо. Она любила Драко, любила его больше жизни. И теперь… Теперь она потеряла его навсегда. Из-за одной безумной ночи, проведенной в объятиях человека, которого она считала другом. Любовь – не клетка, а открытый космос. Но она, словно слепой космонавт, заблудилась в нем, потеряв все ориентиры и надежду на спасение.

Выбежав в гостиную Слизерина, Ханна ворвалась в свою комнату, лихорадочно собирая вещи, зелья, книги. Прихватив своего хамелеона Ника, она села за стол и принялась писать письмо:

"Драко, я поступила подло. Растоптала твою любовь, как хрупкий цветок, и теперь не знаю, сможешь ли когда-нибудь простить. Мне не хватит смелости взглянуть в твои глаза после содеянного. Если ты держишь это письмо в руках, значит, меня уже нет в Хогвартсе. Я бежала, прошу, не ищи. Так будет лучше… для нас обоих.

С разбитым сердцем, Ханна Корс."

Закончив писать, Ханна свернула пергамент, запечатала его дрожащей рукой и оставила на самом видном месте своей кровати, словно приговор. Накинув мантию, она, как тень, скользнула из комнаты, стараясь не разбудить тишину коридоров. Ей нужно было исчезнуть до его возвращения, пока раскаяние окончательно не сковало ее ноги.

У дверей кабинета директора она остановилась, нерешительно постучав. «Войдите», – прозвучал мягкий голос. Дамблдор сидел за своим столом, и в его добрых глазах плескалось сочувствие. Ханне не нужна была жалость, она сама захлебывалась в ней.

— Профессор, я покидаю Хогвартс, – голос дрожал, но звучал твердо. – Я не могу больше здесь оставаться.

Дамблдор вздохнул, в его взгляде читалась мудрость, познавшая много потерь. Он понимал: иногда лучше дать свободу, чем держать силой. Молча помог оформить бумаги, его движения были исполнены печали. Прощаясь, он пожелал ей удачи, но в его голосе сквозила безнадежность.

Выйдя за ворота замка, Ханна обернулась. Хогвартс, когда-то бывший ее домом, возвышался в сумерках, словно немой свидетель ее падения. Слезы хлынули потоком, но она заставила себя идти дальше. Куда? Она не знала. Знала лишь, что должна начать все заново. Возможно, где-то далеко отсюда, она сможет залечить израненное сердце и найти новый смысл. А может, она навсегда останется той девушкой, что совершила роковую ошибку, обрушившую ее счастье в бездну отчаяния.

Спустя неделю.

Месяц тянулся, словно патока, медленно и мучительно. Ханна коротала ночи в скромной палатке, сотканной движением волшебной палочки. Ее единственным компаньоном был Ник, молчаливый хамелеон, разделявший с ней уединение. Чтобы оградить свой хрупкий дом от незваных гостей, Ханна плела вокруг него магическую защиту: заклинание "Каве Инимикум" укрывало палатку пеленой невидимости, а "Протего" воздвигало незримый барьер, преграждая путь любому, кто осмелился бы нарушить ее покой.

В последнее время её неустанно тошнило. Даже сочные мандарины, бывшие когда-то воплощением радости и вкуса, теперь вызывали лишь отвращение. Зябкость сковывала тело, слабость пригибала к земле, а голова кружилась в бесконечном танце. Дни превратились в беспросветную череду лежания в постели, прерываемую лишь мучительными приступами тошноты.

Девушка сотворила заклинание теста на беременность, и спустя томительные два часа, словно приговоренная, взглянула на результат.

Две алые полоски, словно клеймо, прожгли ее сознание. Ханна замерла, окаменев от ужаса. Ребенок? Ее ребенок? От Теодора Нотта, ее самого близкого друга… В животе скрутился ледяной комок, парализующий страх сковал все тело. Что ей делать? Она бежала от позора, от унижения, и вот теперь ей предстоит бежать от самой себя. Как она, сломленная и потерянная, сможет дать жизнь и воспитание маленькому существу?

***
Драко.

Драко стиснул кулаки, готовый обрушить на Нотта всю свою ярость, но замер, словно пораженный молнией. В глазах Тео плескалась неприкрытая, обжигающая боль, словно он сам испил чашу горечи до дна. Что-то было глубоко не так, какая-то фальшь резала слух в его словах.

— Что ты знаешь? Говори, — прорычал Драко, отпуская его плечи, словно отдергивая руку от огня.

— Ханна… та самая незнакомка, что осыпала тебя любовными письмами. Она писала стихи, как молитвы. Ханна нашла твою тетрадь с её портретами в забытом классе зельеварения, храня её как величайшую драгоценность. Когда бладжер попал в тебя, лишив сознания, она, словно ангел-хранитель, вернула тебя к жизни. Я сам видел, как она, крадучись, поила тебя исцеляющим зельем, как забирала твою боль себе, позволяя ей разъедать себя изнутри. Из-за этого между вами связь, нить, что тянется сквозь пространство и время. Ты сможешь найти её, стоит лишь вспомнить её запах, признать себе, что ты любишь её, что она – часть тебя, — в отчаянии выплюнул Нотт. — Она всегда любила тебя. Всегда выбирала только тебя, а я был лишь тенью, утешением на час… — с горечью закончил он. — Только вот… почему, когда ты узнал, что она поступила на Гриффиндор, освободила своего домового эльфа и осмелилась заговорить с Грейнджер, ты бросил её, словно ненужную игрушку?

— Нам было всего по одиннадцать, я был глуп, труслив, и испугался угроз отца. Он клялся, что ей будет плохо, если я хоть на шаг к ней приближусь, — прошептал Драко, словно исповедуясь в самом тяжком грехе. — Как мне найти её?

Нотт тяжело вздохнул, отступая в тень.

— Закрой глаза, отбрось все мысли. Позволь её образу возникнуть в твоём сознании. Представь, что ты рядом с ней, чувствуешь её запах: ваниль, старые книги, горечь чернил и тайну черных волос, струящихся по плечам… Вспомни её улыбку, лучезарную, словно восход солнца, тепло её рук, согревающих твою душу. Представь её всю, до мельчайших деталей, до последнего вздоха. — начал Тео, и его голос звучал как заклинание. — Краткая вспышка промелькнет в твоей голове, словно осколок зеркала. Она будет мимолетной, неуловимой, но ты должен запомнить это место. Там ты её найдешь.

Драко закрыл глаза, внимая тихим наставлениям Тео. В голове, словно рой потревоженных пчел, метались обрывки воспоминаний: звонкий смех Ханны, ее взволнованный взгляд, когда он, робея, протянул ей первую шоколадную лягушку, тепло ее ладони, когда они, словно воры, украдкой сплетали пальцы под столом в библиотеке. Он отгонял навязчивые мысли о боли и предательстве, словно назойливых мух, сосредотачиваясь лишь на ее светлом образе. Ваниль ее духов, запах старых книг, терпкая горечь чернил… Внезапно, словно оглушительный раскат грома, в сознании вспыхнула картина: дикий, усыпанный осколками ракушек берег, покосившаяся от времени палатка и одинокая фигура, завороженно смотрящая на багровый закат.

Не говоря ни слова, словно повинуясь невидимому зову, Драко развернулся и бросился прочь. Он должен найти ее. Должен объяснить, вымолить прощение, если это возможно. Он должен доказать ей, что его любовь – не мимолетный каприз, а всепоглощающее пламя, сильнее страха, сильнее вековых предубеждений, сильнее самой смерти.

Добравшись до берега, он увидел ее. Ханна сидела на влажном песке, обхватив руками округлившийся живот, ее взгляд был устремлен в бесконечную, зыбкую даль моря. Драко замер, боясь спугнуть это хрупкое видение, словно первую робкую звезду на небосклоне. Он медленно, с трепетом, подошел к ней, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, готовое вырваться наружу.

— Драко? — прошептала Ханна, не отрывая взгляда от небес, словно ждала оттуда ответа.

— Ребёнок от Тео? — сдавленно спросил он, боясь услышать подтверждение.

— Нет, от Северуса Снейпа, — попыталась пошутить девушка, но, увидев окаменевшее лицо Малфоя, усмехнулась. — От Тео, Драко. Я больше ни с кем не была.

— Почему ты не сказала о своих чувствах? — прозвучал его голос, словно измученный зверь сдавленно рычит в клетке, и Драко шагнул ближе, сокращая пропасть между ними, как будто от этого зависела его жизнь.

— Я думала… я думала, что тебе не нужна, — Ханна пожала плечами, жест, полный горькой покорности. — Сейчас, наверное, тем более… Раз я ношу ребёнка Нотта. Так зачем ты пришел? Зачем бередишь старые раны?

Вместо ответа Драко прижал её к себе, так крепко, словно боялся, что она исчезнет, растворится в воздухе. Он впился в её губы отчаянным, жадным поцелуем, пытаясь вымолить прощение, доказать то, что не смог сказать словами. Ханна вздрогнула, но не оттолкнула его. Вместо этого её рука, словно сама по себе, скользнула в карман, и в следующее мгновение палочка уже смотрела прямо ему в лицо. Драко перехватил её руку, его пальцы нежно, почти ласково, обхватили запястье Ханны, сдерживая смертоносное заклинание.

— Решила убить меня, Корс? — усмехнулся он, и в этой усмешке сквозила не только боль, но и нежность, и какая-то безумная надежда.

Ханна вглядывалась в его глаза, словно в темное зеркало, пытаясь разглядеть, что таится за этой непроницаемой маской. Любовь? Мучительное сожаление? Или мимолетный порыв слабости? Она чувствовала трепет в его ладонях, сжимающих ее палочку, ощущала, как рвется наружу заклинание, призванное встать щитом между ней и ним, защитить ее и дитя. Но она не могла. Не могла причинить ему боль. Даже после всего, что их разделяло.

— Просто уходи, Драко. Оставь меня, — прошептала она, и в голосе звучала не ярость, а надломленная усталость. — Я не хочу быть тенью в твоей жизни, частью твоего мира. Я хочу просто жить. Своей жизнью.

Драко разжал пальцы, и палочка, словно подкошенная, бессильно упала в песок. Он смотрел на нее так, словно видел впервые, словно пытался запечатлеть в памяти каждую линию ее лица, каждый изгиб тела, словно боялся, что она сейчас исчезнет.

— Я не уйду, Ханна. Не позволю тебе уйти, — с твердостью произнес он, и в его голосе не было и намека на сомнение. — Этот ребенок — часть тебя. А ты — часть меня. И я не откажусь ни от тебя, ни от него. Я буду рядом. Всегда.

Он опустился на колени, прижался щекой к ее округлившемуся животу. Ханна замерла, словно громом пораженная, не зная, как реагировать. Она чувствовала его тепло, его прерывистое дыхание, и, как ни странно, его любовь. И в этот миг осознала, что все ее страхи, все прошлые обиды — лишь пыль по сравнению с тем, что она испытывает к нему. Она любила его. Всегда любила. И эта любовь была сильнее ее воли, сильнее самой жизни.

— Но… это ведь не твой ребенок, — прошептала она, словно выдыхая тайну.

Драко поднял голову, и в его глазах зажглась искра надежды.

— И что? Разве это имеет значение? Я буду любить его, как родного. Защищать, заботиться, учить всему, что знаю. Я хочу быть отцом для этого ребенка, Ханна. Позволь мне.

Ханна молчала, сражаясь с бушующим в ней ураганом эмоций. Она грезила об этом всю жизнь – о любви Драко, о тихой гавани семьи. Но прошлое возвышалось между ними неприступной стеной. Страх, вина, стыд – все это отравляло ее душу горьким ядом. Сможет ли она когда-нибудь простить его? Сможет ли он забыть ее собственные ошибки?

— Я боюсь, Драко, — наконец выдохнула она, и слезы хлынули из глаз, обжигая щеки. — Боюсь, что кошмар повторится. Боюсь, что ты снова меня оставишь.

Драко поднялся, бережно вытер слезы с ее лица.

— Я никогда больше не брошу тебя, Ханна. Никогда. Я понял, что ты – мое все. Мой смысл жизни. Без тебя я – лишь тень. — Он взял ее ладони в свои, крепко сжимая. — Пожалуйста, дай мне шанс. Дай нам шанс. Дай нашему ребенку шанс. Я знаю, я далеко не идеален. Я совершил множество ошибок. Но я готов измениться. Я готов на все, чтобы быть с тобой.

Ханна смотрела в его глаза и видела в них искренность, глубокое раскаяние, и, главное, любовь. Она понимала, что это риск. Но она не могла устоять перед этим пронзительным взглядом. Не могла отказаться от своей заветной мечты. Медленно, неуверенно она кивнула. Драко крепко обнял ее, и Ханна почувствовала, как непосильный груз спадает с ее измученных плеч. Они стояли на пустынном берегу моря, две израненные души, нашедшие друг друга в этом бескрайнем мире. Впереди их ждала долгая и трудная дорога, полная терний и испытаний. Но теперь они знали, что не одиноки. У них есть любовь, есть надежда, есть будущее. И они будут отчаянно бороться за свое хрупкое счастье вместе.

В тот миг Ханна вдруг осознала, что любовь – это не оглушительный фейерверк страстей, ослепляющий на миг, а скорее тихая, укромная гавань, где израненная душа находит покой от штормов житейских невзгод. Это не только трепет бабочек в животе, но и непоколебимая готовность держать за руку, когда от проблем подступает тошнота. Любовь – это не звонкие обещания, рассыпающиеся в прах, а поступки, говорящие громче любых слов, подтверждающие их подлинность. Это когда тебя принимают целиком, со всем сонмом твоих внутренних демонов, не пытаясь перекроить по своему образу и подобию.

Ханна поняла, что любовь – это всепрощение. Прощение за старые раны, за глупые ошибки, за неизбежные несовершенства. Это готовность отпустить гнетущее прошлое и смело смотреть в грядущее, рука об руку, не страшась неизвестности. Это умение видеть в любимом человеке не только его недостатки, но и безграничный потенциал, его неутолимое стремление к совершенству.

Любовь – это бремя ответственности. Ответственность за себя, за хрупкую душу партнера, за общее будущее, которое еще предстоит построить. Это когда ты добровольно берешь на себя обязательства и исполняешь их с честью, несмотря на любые преграды. Это зрелое осознание того, что любовь – это не бесконечный праздник, а упорный труд, требующий постоянной самоотдачи и терпения.

Любовь – это непоколебимая вера. Вера в себя, в свою вторую половинку, в прочность уз, связывающих ваши сердца. Это когда ты свято веришь, что все непременно наладится, даже когда непроглядная тьма сгущается вокруг и надежда кажется утраченной навсегда. Это когда в кромешной тьме ты видишь мерцающий огонек в конце туннеля и твердо знаешь, что вместе вы обязательно до него доберетесь.

И, наконец, любовь – это осознанный выбор. Выбор быть рядом, несмотря на все испытания, которые подбрасывает судьба. Выбор прощать, понимать, поддерживать в трудную минуту. Выбор строить общее будущее, основанное на нерушимом фундаменте доверия, взаимного уважения и глубокого взаимопонимания.

Для Драко любовь стала ошеломительным откровением, перевернувшим его привычный мир с ног на голову. Он, воспитанный в строгих догматах о чистоте крови и превосходстве, с изумлением обнаружил, что истинная ценность человека кроется вовсе не в его происхождении, а в искренности его чувств и благородстве его души. Любовь стала для него спасительным лучом света, вырвавшим его из мрачной темницы предубеждений и надменной гордыни, в которой он томился долгие годы. Это был мучительный, но жизненно необходимый процесс переосмысления, в котором Ханна стала его верным проводником, а рождение ребенка – символом новой жизни, свободной от удушающих предрассудков.

Любовь для Драко – это долгожданное искупление. Драгоценная возможность замолить грехи прошлого, доказать свою искренность не пустыми словами, а делами, достойными уважения. Он прекрасно понимал, что хрупкое доверие Ханны заслужить будет невероятно сложно, но был готов пройти этот тернистый путь до конца, шаг за шагом, ежедневно доказывая свою безграничную преданность и любовь. Он осознавал, что прошлое безвозвратно, но можно создать светлое будущее, в котором его ошибки станут ценными уроками, а любовь – прочным фундаментом для счастливой семьи.

Любовь для Драко – это самопожертвование. Готовность поставить интересы Ханны и их ребенка превыше собственных амбиций и эгоистичных желаний. Он осознал, что его семья – это его неприступная крепость, и он будет защищать ее от любых невзгод, не щадя себя. Он готов был без сожаления отказаться от своего высокого статуса, от несметных богатств, от всего, что когда-то казалось ему жизненно важным, лишь бы быть рядом с Ханной и их ребенком, чувствовать их тепло и видеть их счастливые улыбки. Его любовь была не эгоистичной, а всепоглощающей, направленной исключительно на счастье тех, кого он безмерно любил.

Любовь для Драко – это неиссякаемая сила. Сила, чтобы отчаянно бороться со своими внутренними демонами, стойко преодолевать любые трудности и упорно строить светлое будущее для своей семьи. Это была сила, которая помогала ему прощать, понимать и поддерживать. Она дарила ему уверенность в себе и в том, что он сможет стать достойным отцом и любящим мужем. Любовь была его путеводной звездой, указывающей верный путь в бурном море жизни.

***

Четыре года пролетели, словно страницы старой книги. Ханне и Драко исполнилось по двадцать, а их сынишке Лукасу стукнуло четыре года. Драко сдержал обещание – стал не просто отцом, а любящим родителем, душой отдаваясь воспитанию Лукаса: читал ему сказки, строил замки из песка в парке и учил различать звезды на ночном небе.

Они ютились в небольшой квартирке на окраине Лондона. Драко, облаченный в строгий костюм, каждое утро отправлялся в суд, где вершил правосудие. Ханна же, словно нежная хранительница очага, оставалась дома с Лукасом, создавая уют и тепло. Она хлопотала по хозяйству, наполняя дом ароматами свежей выпечки и детского смеха. Живот ее уже округлился, знаменуя скорое появление на свет маленькой принцессы, ведь Ханна была на седьмом месяце беременности.

Вечер окутал дом мягким сумраком, когда Драко переступил порог. Встречать его выбежал Лукас.

— Мама, папа пришёл! — звонко прокричал мальчик, подпрыгивая от восторга в руках отца.

Драко нежно поднял сына на руки, покрывая его лицо поцелуями. Увидев эту картину, глаза Ханны засветились от радости. Она приблизилась к ним и одарила Драко ласковым поцелуем, ощущая в его объятиях тепло и защиту. Маленький Лукас обхватил ноги матери, прильнув к ее животу, который заметно округлился.

Когда Лукас уснул, они вдвоем расположились на диване, закутавшись в мягкий плед. Драко с любовью поглаживал живот Ханны, ощущая слабые движения будущего ребенка.

– Непоседа какая, – пробормотал Драко и приложился ухом к животу жены. – Эй, ты там что, танцуешь? – прошептал он.

Ханна рассмеялась, запуская пальцы в волосы мужа.

– Знаешь, чего мне хочется? – тихо спросила она.

– Может быть, ласки? – с улыбкой предположил Драко.

Смутившись, Ханна склонила голову, безмолвно подтверждая его слова. Драко скользнул ладонью по её бедру, двигаясь вверх и проникая пальцами под кружевную ткань трусиков.

— Два… или три? — прошептал Драко.

— Три, — выдохнула Ханна, едва сдерживая стон удовольствия.

Он нежно ввел три пальца, одновременно лаская её клитор большим пальцем. Затем, расположившись между её ног, он медленно стащил трусики. Ханна откинула голову назад, полностью отдавшись его ласкам. Дыхание стало прерывистым, и она закусила губу, чтобы не выдать себя громким стоном. Драко умел дарить ей неземное наслаждение, и она ценила каждую секунду их близости.

Он углубил поцелуй, его язык нежно танцевал с её. Ханна ответила на поцелуй с пылом, обнимая его за шею. Их тела тесно прижались друг к другу, и она почувствовала его нарастающее желание.

Оторвавшись от её губ, Драко посмотрел ей прямо в глаза. В его взгляде читалась нежность и страсть. Он ласково коснулся её щеки, и Ханна прильнула к его руке.

— Я люблю тебя, — прошептал он, и её сердце забилось с новой силой.

— Я тоже тебя люблю, — ответила она, и их губы снова соединились в страстном поцелуе. Они знали, что их любовь будет становиться только сильнее с каждым днем, с каждым новым ребенком. Ночь обещала быть долгой и наполненной любовью.

  Конец....

Я понимаю, что концовка вышла не очень, да и много чего пропущено, но я старалась.
Поддержите, пожалуйста, поставьте звездочки и напишите, как вам. Заранее спасибо! 💞💋