Когда враг становится судьбой.

4 года спустя.

Ханна, съежившись, сидела на кровати, невидящим взглядом устремленная в окно. На плече, словно верный страж, примостился Ник, её хамелеон, и его маленькие глазки с тревогой отражали печаль, окутавшую лицо хозяйки. В голове бушевала беспорядочная буря вопросов, словно осколки разбитого зеркала: Зачем она надела эту маску надменной суки? Что она хотела доказать? Долго ли еще эта бесконечная война с Драко, пропитанная ядом ненависти, будет отравлять их существование? Почему родители смотрят на нее с такой неприкрытой неприязнью? И, самое главное, сколько еще ей придется носить этот лицемерный образ высокомерной, холодной, конченой мрази, чтобы не сойти с ума? Тяжелый вздох сорвался с губ, и Ханна, стирая тыльной стороной ладони слезы, повернулась к Нику.

- Я устала... - прошептала она, и в голосе сквозила такая бездна отчаяния, что даже хамелеон почувствовал ее. - Ты знаешь?

Ник, словно понимая каждое ее слово, едва заметно кивнул и осторожно положил свою крошечную лапку ей на щеку.

- Люблю тебя, мой герой, - прошептала Ханна, и в этих словах звучала такая искренность, такая нежность, которой давно уже не слышали в ее голосе. Только с ним, своим верным другом, она могла быть собой.

Поднявшись с кровати, она распахнула окно, впуская свежесть утра, и поставила сонного хамелеона на стол, где солнечный свет играл бликами. Затем, словно ныряя в ледяную купель, она шагнула под душ. Холодные струи, словно осколки льда, смывали остатки сна и горькие слезы, возвращая к реальности. Сбросив с себя бремя ночи, она взяла бритву.
Она начала брить ноги, ощущая прохладное скольжение лезвия по коже. Выключив воду, она завернулась в пушистое полотенце, словно в кокон тепла, и вышла из душевой. Затем, взяв зубную пасту, выдавила на щетку белоснежную змейку и с усердием принялась очищать зубы.

Внезапный стук в дверь разорвал тишину утра. Точно! Сегодня Ханна ждала Теодора, своего лучшего друга.

- Минутку! - крикнула она, второпях споласкивая зубную щетку. Поставив её в стакан, Ханна плеснула в лицо прохладной водой, нанесла крем и, кутаясь в пушистое полотенце, поспешила к двери.

Открыв её, Ханна заключила Тео в объятия.

- Доброе утро, кудрявый! - промурлыкала она. - Я еще не успела закончить свои утренние ритуалы. Если хотел что-то сказать, пойдем в ванную, не буду же я тут стоять как Афродита, вышедшая из пены.

Теодор расхохотался, врываясь в комнату и окидывая её взглядом.

- Неотразима, как всегда, даже в полотенце! Кстати, я тут подумал... Сегодня же Гриффиндор против Слизерина в квиддич! Неужели забыла, ярая фанатка?

Ханна закатила глаза и направилась в ванную, а Теодор, словно привязанный, следовал за ней по пятам.

- Тео, ты прекрасно знаешь, как я «люблю» квиддич. Особенно когда эти самодовольные львы на метлах выпендриваются. Но ладно, уговорил. Только пообещай, что не будешь фанатеть от Драко, будто он - твоя последняя надежда на спасение мира. Моя хрупкая душевная организация этого просто не выдержит.

Не удержавшись, Теодор притянул Ханну к себе, обвивая её талию руками и оставляя влажные поцелуи на её шее.

- Может, ну его, этот квиддич? Дружеский секс? - прошептал он, ловким движением сбрасывая полотенце на пол.

- А мы не опоздаем? - прошептала она в ответ, с трудом переводя дыхание.

Громкий смех Теодора эхом пронесся по комнате. Он подхватил Ханну на руки и понес обратно в спальню.

- Квиддич может и подождать, - промурлыкал он, опуская ее на кровать. Ханна ответила на его поцелуй с такой жадностью, словно хотела утонуть в нем, забыть о всех тревогах и сомнениях. В объятиях Теодора она чувствовала себя в безопасности, словно в уютном коконе, защищенной от жестокости внешнего мира. Их дружба была тихой гаванью, где она могла быть собой, без необходимости носить маски и притворяться.

После страстного утра, Ханна и Теодор, излучающие довольство, направились на стадион. Толпа ревела, предвкушая захватывающее зрелище. Ханна, как и обещала, старалась не обращать внимания на игру Драко, упрямо фокусируясь на поддержке своей команды. Но взгляд предательски скользил в его сторону, словно зачарованный. Драко, как всегда, был великолепен. Он рассекал воздух на метле с грацией хищника, выискивая малейшую возможность забить гол.

В перерыве Теодор отлучился за закусками, оставив Ханну одну на трибуне. Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд. Подняв глаза, она увидела Драко, стоящего у кромки поля. Он смотрел на нее с такой тоской и мольбой, что у Ханны перехватило дыхание. На этот раз она не отвела взгляд. Их глаза встретились, и время словно замерло, оставив их наедине. В глубине его серых глаз она увидела не только боль, но и робкий отблеск любви, той самой любви, которую она так отчаянно пыталась подавить в себе.

Сердце Ханны бешено колотилось в груди, отбивая безумный ритм. Она понимала, что больше не может бежать от своих чувств, прятаться за масками и уходить от правды. Пришло время посмотреть в зеркало и признаться самой себе... Но хватит ли у нее смелости?

- Слизерин вырвался вперед, сто двадцать очков! Но у Гриффиндора еще есть все шансы, если их ловец поймает снитч, - гремел голос судьи над стадионом.

Ханна, ликуя, вскинула руки, а затем бросилась на шею к Тео.

- Мы выигрываем! - завопила она, переполненная восторгом. - Тео, неужели это правда?

Парень рассмеялся и нежно коснулся ее волос губами.

- Я сам не могу поверить, - прошептал он, разделяя ее радость.

Высоко в небе, на метле, Драко, ловец Слизерина, заметил, как Тео целует Ханну, его бывшую подругу, а теперь, казалось, и новую любовь, в волосы. Ярость вспыхнула в его груди. Он сжал кулаки, прожигая Тео ледяным взглядом своих серых глаз. Не успел он совладать с собой, как в него с невероятной силой врезался бладжер, угодив прямо в живот и сбросив с метлы.

***

Драко увели в больничное крыло. Ханна и сама не поняла, как оказалась рядом, её пальцы робко скользили по его руке, а губы шептали тихие, полные надежды слова.

- Ты поправишься, - прошептала Ханна, извлекая из сумки пузырёк с зельем. Три капли упали на его губы, словно обещание исцеления.

Пока Драко был без сознания, она невольно обнажила его торс, и её взгляд замер на рельефных кубиках пресса. Но тут же её внимание привлёк огромный, багровый синяк. Прикоснувшись к нему ладонями, она почувствовала обжигающий жар его тела. Губы невольно закусила.

- Какой же ты... желанный, - выдохнула она, то ли себе, то ли ему. Собравшись с духом, Ханна решительно произнесла: - Забираю себе.

И тут же её живот пронзила острая боль. Подняв край рубашки, она увидела, как на её коже расцветает синяк, точь-в-точь повторяющий тот, что был на теле Драко. На Малфое же не осталось и следа. Услышав его стон и заметив, как он начинает шевелиться, Ханна спешно собрала свои вещи и бесшумно покинула больничное крыло.

Когда Драко открыл глаза, он не почувствовал боли. Рубашка была расстегнута, а от синяка не осталось и следа. Но он отчетливо ощущал тепло чьих-то нежных рук на своем животе, словно прикосновение ангела.

Вернувшись в свою комнату, Ханна рухнула на кровать, словно подкошенная невидимым ударом. Силы стремительно покидали ее, утекая сквозь пальцы. Она знала, что произошло - древняя, почти забытая магия сплела их судьбы воедино. Связь, позволяющая ей чувствовать боль Драко, впитывать ее, словно губка. Дар? Проклятие? Ответ еще не оформился в сознании. Но одно было ясно, как удар хлыста: теперь они связаны. И эта связь, сотканная из неведомой энергии, оказалась гораздо прочнее паутины ненависти, застарелых обид и масок, которые они так тщательно носили.

Ночь прошла в мучительном забытьи. Ханна металась в постели, преследуемая эхом чужой боли, призрачными тенями страха, и... неожиданным, робким проблеском надежды. Во сне она видела его глаза - полные тоски, отчаянной мольбы, словно он тонул в бездне. И каждый раз, просыпаясь в холодном поту, она понимала, что игра окончена. Больше не получится прятаться за стеной равнодушия, притворяться, будто ничего не произошло.

С трудом оторвавшись от липких объятий сна, Ханна привела себя в порядок, машинально забросила в сумку необходимые вещи. Покормив Ника, своего флегматичного хамелеона, она покинула комнату.

В гостиной Слизерина царило полусонное оживление - несколько студентов, словно мотыльки, тянулись к слабому свету камина. Среди них был и Драко.

Он окинул ее настороженным, изучающим взглядом. Ханна в ответ лишь презрительно фыркнула, словно отмахиваясь от назойливой мухи, и вышла из гостиной, направляясь в Большой зал на завтрак.

После завтрака Ханна направилась в кабинет зельеварения, где её уже поджидал Тео. Встретившись взглядом, они обменялись теплым объятием, и Ханна, легонько коснувшись щеки Тео губами, заняла место рядом с ним. В этот момент в класс вошел Северус Снейп.

- Кто может рассказать об Амортенции? - его голос, как всегда, прозвучал резко и отрывисто. Ханна, не раздумывая, взметнула руку вверх.

- Мисс Корс, прошу вас, - процедил Снейп, и в его голосе не было и тени дружелюбия. Лед.

- Амортенция, профессор, - начала Ханна, и голос ее слегка дрогнул, - самое могущественное любовное зелье из всех существующих. Но это не истинная любовь, а лишь навязчивая, почти болезненная страсть. Запах Амортенции уникален для каждого, он словно эхо самых сокровенных желаний.

Снейп кивнул, молчаливо позволяя ей продолжать. Ханна краем глаза заметила, как Драко, сидящий в противоположном конце класса, неотрывно смотрит на нее. Внутри что-то сжалось - будто она кожей ощущала его смятение, видела его отражение в своей душе. Она перевела взгляд на Тео, который, казалось, был полностью поглощен ее словами, увлеченно записывая что-то в пергамент.

- Говорят, Амортенция пахнет тем, кого любишь, - тихо прошептала Ханна, скорее себе, чем классу. Ее взгляд снова встретился с пепельными глазами Драко, и на мгновение ей показалось, что в них плеснулось нечто большее, чем просто интерес. Что-то похожее на... понимание.

Внезапно ее пронзила острая, режущая боль в животе, словно удар ножом. Ханна невольно согнулась, прижимая руку к животу, пытаясь скрыть гримасу боли. Тео обеспокоенно наклонился к ней.

- Ханна, что с тобой? Все в порядке? - прошептал он, и в голосе его звучало искреннее беспокойство.

- Да, все хорошо, - пробормотала она, стараясь говорить ровно и спокойно. Но в глубине души знала - это не просто боль. Это отголосок боли Драко, эхо его страдания. И она понимала, что их связь становится все сильнее, все глубже, переплетая их судьбы в неразрывный узел. Рано или поздно ей придется сделать выбор, и этот выбор изменит все.

- Чем же пахнет это зелье для вас, мисс Корс? - голос Снейпа полоснул тишину, словно лезвие.

Ханна замерла, словно окаменела под взглядом профессора. Вопрос застал её врасплох, сердце на мгновение остановилось, а затем бешено заколотилось. Она почувствовала, как краска стыда заливает лицо, а невидимые лучи внимания всего класса пронзают её. Под этим пристальным, изучающим взглядом мастера зелий она медленно выпустила воздух из легких, пытаясь вернуть себе самообладание.

- Я ничего не чувствую, профессор, - выдохнула она, и слова прозвучали фальшиво даже для её собственных ушей.

- Хорошо, мистер Малфой, - ледяной голос Снейпа переключился на другую жертву. - Чем пахнет это зелье для вас?

Драко вздрогнул, словно от прикосновения призрака, вырванный из собственных мыслей. Он оторвал взгляд от Ханны, чувствуя, как её образ, до этого столь яркий, тускнеет в его сознании. Медленно поднявшись со своего места, он ощутил, как внутри натягивается пружина, готовая выстрелить. Он подошел к бурлящему котлу с Амортенцией, стараясь сохранить на лице маску безразличия, хотя в душе бушевал настоящий шторм. Закрыв глаза, он сделал глубокий вдох, пытаясь уловить хоть какие-то запахи, кроме навязчивого, сладкого воспоминания о Ханне.

- Я чувствую... свежескошенную траву, старый пергамент и... яблочный штрудель, - произнес он, тщательно выверяя каждое слово, чтобы голос звучал ровно и бесстрастно. Но внутри он знал, что лжет. Потому что на самом деле он чувствовал лишь тонкий аромат ванили, переплетающийся с запахом старых книг и... чего-то еще, неуловимого, но до боли знакомого, заставляющего кровь быстрее бежать по венам. Запаха Ханны.

Снейп кивнул, не выказав ни малейшей эмоции, и коротким жестом указал Драко на его место. Ханна наблюдала за ним краем глаза, и ей показалось, что на мгновение в его серых глазах промелькнула искра - то ли грусти, то ли отчаяния. Но она тут же постаралась отбросить эти мысли, убеждая себя, что ей просто показалось.

Весь оставшийся урок Ханна украдкой наблюдала за Драко, который что-то увлеченно рисовал в своей тетради. Когда прозвенел звонок, возвещающий об окончании занятия, ученики поспешили покинуть класс, словно бежали от чумы, а Ханна осталась одна. На столе, за которым сидел Драко, она заметила ту самую тетрадь, и любопытство взяло верх над благоразумием. Она взяла её в руки, рассматривая. Она была необыкновенно красива.

Тёмно-зелёная кожа обложки, словно зачарованный изумруд, мерцала в полумраке класса. Тонкое серебряное тиснение украшало её - в углу притаился змей Слизерина, готовый к смертельному броску. Потёртые уголки и случайные кляксы чернил говорили о её преданном служении, о том, что в ней нашли приют сотни мыслей и идей. Застежка - металлическая заклёпка в виде стилизованной буквы «М» - надежно хранила секреты, заключенные внутри.

Открыв её, девушка замерла, пораженная увиденным. На страницах тетради, на раскрытом развороте, оживали потрясающие портреты... её самой? Драко умел рисовать? Драко - художник! Как же искусно он сумел её изобразить. Чёрные волны волос обрамляли бледное лицо, а в глубине карих глаз мерцала непостижимая тайна. Пухлые губы, казалось, вот-вот сорвутся в тихий, застенчивый шепот.

Ханна завороженно перелистывала страницы, находя все новые и новые зарисовки. Вот она задумчиво смотрит в окно, на ее лице играет отблеск заката. Вот она смеется, запрокинув голову, и россыпь веснушек на ее носу кажется созвездием. Каждый штрих, каждый оттенок был наполнен любовью и восхищением. Она никогда не подозревала, что Драко видит ее такой.

Окинув быстрым взглядом пустынный класс, словно опасаясь чужих глаз, она торопливо спрятала тетрадь в сумку, предвкушая тихий час в своей комнате, когда под покровом ночи сможет уединиться с таинственными рисунками.

***
Драко.

Парень лихорадочно рылся в сумке, словно отыскивал ускользающее воспоминание, ту самую тетрадь, где оживала набросками Ханна.

- Да где же ты, черт побери? - прорычал он, вываливая сумбурное содержимое на кровать, точно извергая внутреннее смятение. - Крэбб, Гойл, вы случайно не видели мою тетрадь? - голос блондина взметнулся яростным кличем. На шее и руках набухли вены, словно грозовые разряды под кожей, а серые глаза метали ледяные искры. - Клянусь, если это ваши идиотские шуточки... я вас придушу!

Испуганные нежданным всплеском ярости, Крэбб и Гойл обменялись нервными взглядами и поспешно затрясли головами.

- Нет, Драко, мы не трогали твою тетрадь, - пробормотал Крэбб, инстинктивно отступая на шаг. Гойл лишь хрюкнул в знак согласия, стараясь не встречаться взглядом с разъяренным слизеринцем.

Драко, словно не слыша их, продолжал свои отчаянные поиски. Он перевернул комнату вверх дном, словно вытряхивая душу из старого чулана, но тетрадь словно испарилась. Паника подкралась незаметно, ледяными пальцами сжимая сердце. Нельзя, чтобы кто-то увидел эти рисунки. Особенно Ханна.

- Черт! - взревел он, обрушивая кулак на бедную кровать. - Мерлин, да где же ты запропастилась... - шептал он, шаря по полкам, словно одержимый. - Пожалуйста... детка, если это ты взяла мою тетрадь... не смотри, - прошептал он так тихо, что даже Крэбб и Гойл не уловили ни единого звука.

***
Ханна.

Ханна сидела в кресле, словно на раскаленных углях, вздрагивая от каждого, даже самого тихого шороха. Тетрадь, спрятанная на коленях, жгла кожу теплом чужих, запретных мыслей. Она снова открыла ее, с замиранием сердца, боясь и жаждая одновременно увидеть рисунки, словно прикоснуться к тайне. Драко изобразил ее такой, какой она никогда себя не видела - хрупкой, одухотворенной, почти неземной. Неужели это он - за маской ледяного высокомерия и презрения скрывается такой тонкий, чувственный художник? Неужели он видит ее такой?

Размышления, словно хрупкий карточный домик, рухнули от настойчивого стука в дверь. Ханна, испуганно вздрогнув, захлопнула тетрадь и сунула ее под подушку, словно краденое сокровище.

- Кто там? - голос дрогнул, несмотря на все попытки придать ему спокойствие.

- Это я, Тео, - донесся приглушенный голос из-за двери. - Можно войти?

Сердце Ханны заколотилось в бешеном ритме. Что если он что-то заметил? Что если он видел, как она украдкой покидала класс после зельеварения?

- Да, конечно, - выдавила она, поспешно вскакивая с кресла и распахивая дверь.

Тео вошел в комнату и окинул ее быстрым, изучающим взглядом, от которого она почувствовала себя пойманной бабочкой.

- Ты какая-то бледная, - заметил он, нахмурив брови. - Все в порядке?

- Да, все хорошо, просто немного устала, - пробормотала Ханна, отводя взгляд. Ложь давалась с трудом, словно ком застрял в горле.

- Слушай, я хотел спросить, - начал Тео, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, - Ты не видела тетрадь Драко? Он всю школу на уши поднял, ищет ее. Говорит, это очень важно.

Кровь прилила к щекам, словно ее окатили кипятком. Молчание повисло в комнате, тяжелое и давящее.

- Ханна? - Тео вопросительно смотрел на нее, ожидая ответа. - Ты что-то знаешь?

Ханна отчаянно замотала головой, как будто этим жестом можно было отменить все свои мысли и чувства.

- Н-нет, что ты? - выдавила она с натянутой усмешкой. - Даже если бы и нашла, сожгла бы. Ты же знаешь, я его на дух не переношу! - прозвучало фальшиво, словно сломанная музыкальная шкатулка.

Казалось, Тео поверил, хотя тень сомнения скользнула в глубине его взгляда. Он пожал плечами, с наигранной небрежностью отмахнувшись:

- Ладно, как знаешь. Просто подумал, вдруг заметила. Он сегодня сам не свой из-за этой тетради. Ну, я пошел. Если что, знаешь, где меня искать.

Тео ушел, оставив Ханну наедине со смятением, которое холодной змеей обвивалось вокруг сердца. Она задвинула засов, словно запирая не только дверь, но и саму себя в клетке тревоги, и прислонилась к дереву спиной, чувствуя, как по коже пробегают ледяные мурашки. Что ей делать? Признаться Тео, сбросив с души этот груз? Вернуть тетрадь Драко, словно отдавая ему часть своей тайны? Или... сохранить ее для себя, как запретный плод, как трофей, доказывающий, что за неприступной ледяной маской скрывается живое сердце?

Ханна подошла к кровати и, словно воровка, вытащила тетрадь из-под подушки. Снова открыла ее на первой странице, и взгляд утонул в линиях собственного портрета. В душе разгорелся пожар противоречивых чувств: смущение, как легкий румянец на щеках, удивление, распахнувшее глаза, восхищение, словно глоток пьянящего вина, и... страх, леденящий кровь. Страх перед тем, что эта случайная находка перевернет ее мир.

Она понимала, что эта тайна, словно цветок, проросший в сердце, не сможет долго оставаться в тени. Рано или поздно ей придется сделать выбор, и этот выбор станет точкой невозврата. Она должна поговорить с Драко. Вернуть ему тетрадь, словно предлагая ключ к своей душе, и узнать, что на самом деле скрывается за его холодным взглядом.