Слишком поздно
Прошло два дня. Два долгих, бесконечно тихих и тягучих дня, в которые я словно растворилась. Я не выходила из комнаты. Не подходила к двери, когда в неё стучали — сначала настойчиво, потом всё тише, осторожнее. Служанки приносили еду, оставляли на подносе у порога, но я даже не прикасалась. Всё внутри было пусто. Я лежала на кровати в той же самой одежде, свернувшись, как будто могла исчезнуть, если перестану двигаться. Свет из окна сменялся на сумрак, затем на темноту, и снова на рассвет — а я не считала время. Я просто дышала. Механически. Без жизни. Иногда плакала — не бурно, не истерично, а тихо, как будто слёзы просто вытекали из меня, без разрешения.
Я думала о нём. О себе. О том, как легко он позволил мне поверить, будто я — не просто часть его мира, а нечто большее. О том, как сама прыгнула в эту бездну, даже не глядя вниз. И всё-таки... внутри оставалось что-то. Маленькое, едва заметное, но живое — оно шептало: "Встань!"
На третий день я проснулась рано. В комнате было прохладно, на полу лежала забытая мною накидка. Я села на кровати и впервые за эти дни посмотрела в окно. Мир жил. Солнце светило. Где-то внизу пели птицы. А я всё ещё была тут. Живая. Опустошённая, но живая. Я встала.
Медленно подошла к кувшину с водой, умылась. Холод разбудил меня окончательно. Взяла щётку, расчесала волосы, собрала их в косу. Натянула простое платье. Без украшений, без нарядов — просто, чтобы чувствовать себя хоть как-то защищённой. Подошла к двери, замерла на секунду. А потом... открыла её. Тихо. Неспеша. И вышла. В коридор. Во дворец. В этот мир, от которого так хотелось спрятаться.
Когда я вышла в коридор, сразу ощутила — что-то изменилось. Не просто в атмосфере... во всём. Воздух был другим — напряжённым, наполненным движением, суетой, гулом шагов и голосов. Вокруг меня дворец жил, и жил уже в предвкушении события.
Слуги сновали туда-сюда, кто-то украшал стены тканями и лентами, другие натирали до блеска серебро и столовые приборы. Я увидела, как вдоль галереи развешивают цветочные гирлянды, а в большой зале уже устанавливали высокие золотые арки, под которыми, я знала, через четыре дня он скажет «да» другой.
Свадьба.
Эти слова прокатились по голове, как будто впервые я осознала это не разумом, а кожей. Свадьба. Через четыре дня. Свадьба Адриана. С Лианной. С той, кто когда-то с лёгкой улыбкой назвала меня лгуньей, толкнула, оклеветала... и едва не разрушила мою жизнь.
Во двор уже начали прибывать гости. Я видела, как через главные ворота заезжают повозки с гербами других домов. Слуги кланялись, помогали выгружать сундуки, ткани, коробки с украшениями. Всё было праздничным. Ярким. Красивым.
Только не для меня.
Я стояла у перил галереи и смотрела вниз, в главный холл, где уже устанавливали алтарную композицию из белых и красных роз. Всё это напоминало мне о сказке...
только я в ней была не героиней. А наблюдателем.Тенью.Бывшей.
Мимо меня прошли две молодые служанки. Я уловила, как одна из них прошептала другой:
— А ты видела невесту? Такая красивая...
Я отвернулась. Сделала шаг прочь.Пусть продолжают украшать. Пусть шьют платья, рассылают приглашения, чистят канделябры. Пусть весь этот дворец сияет и поёт...
Следующие три дня прошли, как в горячке.
Я почти не спала. Почти не ела. Только работала.С раннего утра до глубокой ночи — я металась по дворцу, помогая с организацией приёма, контролируя списки гостей, проверяя, чтобы всё было идеально. Я схватывалась за любое поручение, за любую мелочь, лишь бы не думать. Не чувствовать. Не вспоминать.
Я стала тенью — молчаливой, быстрой, деловой. Все вокруг это видели, но никто не осмеливался задавать вопросов. Даже королева, кажется, почувствовала, что внутри меня что-то сломалось, и, впервые за всё время, не приказывала, а просила.Я выполняла всё. Чётко. Без эмоций. И без души.
Я игнорировала Томаса.Он подходил ко мне пару раз — несмело, с осторожностью в глазах. Хотел что-то сказать, остановить, удержать.Я не останавливалась. Просто проходила мимо, как будто он — призрак.
Я игнорировала и Адриана.Иногда я ловила его взгляд. Он смотрел — долго, сжато, будто пытался силой заставить меня повернуться, увидеть его.Я не поворачивалась.Ни разу.
Будто его больше не существовало.
Я проходила мимо него, как мимо статуи.
Будто он — не тот, кто держал меня в своих руках, целовал, шептал, что не может без меня.А просто — один из сотни мужчин, на которых я больше не трачу взгляд.
И каждый вечер я возвращалась в свои
покои — не разбитая,а опустошённая.
Как будто вся моя энергия уходила на то, чтобы держать маску. Чтобы не рухнуть.
В последний вечер, накануне свадьбы, я зашла в комнату, не раздеваясь, просто села на кровать.Свет от свечи колыхался на стенах, а в голове было пусто.
Я сидела на краю кровати, глядя перед собой в пустоту. Комната была тёмной, только одна свеча едва мерцала на тумбе, отбрасывая мягкий, но усталый свет. Внутри — глухо. Ни боли, ни слёз. Просто... тишина.
"Завтра он женится."
Эта мысль звенела в голове, как колокол. Не громко, не яростно, но навязчиво. Постоянно. Она не вызывала слёз. Уже нет. Всё было выплакано, выгорело изнутри. Осталась только усталость. Такая, что хотелось лечь и не просыпаться до тех пор, пока всё не закончится.
Я медленно поднялась, прошлась по комнате. Пальцы скользнули по тканям, по подоконнику, по деревянной спинке стула. Будто хотела убедиться, что всё это реально. Что я не сплю. Что это не дурной сон.
Я зашла в умывальню, умыла лицо холодной водой, посмотрела в зеркало:
— Ты справишься, — тихо сказала я отражению. — Ты уже прошла через ад. И это — не сломает тебя. Это просто... ещё одна дверь, которую надо закрыть.
Я вытерла лицо, переоделась в простую ночную сорочку, скинула тугую косу и расчесала волосы. Движения были медленными, как у человека, который давно забыл, зачем вообще делает то, что делает.
Когда я легла в постель, сердце стучало ровно.
Без дрожи.
Без надежды.
Просто завтра.
Просто день,в который он, не смотря ни на что,выберет не меня.
А я...я наконец это приму.
Я уже лежала, укрывшись тонким одеялом, спиной к двери. Свет свечи погас, и в комнате царила тишина, в которой слышался только мой ровный, намеренно глубокий вдох — я делала вид, что сплю.На самом деле, глаза мои были открыты.Просто устремлены в темноту.Я не хотела ни думать, ни чувствовать, ни слышать...
А особенно — не слышать его.Но как назло,
раздался стук.Тихий. Осторожный.
Не требовательный — просящий.
Стук.
Пауза.
Снова стук, чуть тише.
И... тишина.
Я не двигалась. Не шелохнулась.
Просто лежала, сжав челюсть.
"Уходи... пожалуйста, уходи."
Но вместо шагов прочь я услышала, как кто-то медленно, осторожно опустился на пол у двери.И тишина наполнилась его голосом.
Тихим.
Глухим.
Словно он говорил не мне, а в пустоту, зная, что я, возможно, слушаю. Или надеясь, что хотя бы слышу:
— Я знаю, ты не откроешь, — сказал он. — И, наверное, правильно. Я бы тоже не открыл, будь я на твоём месте.
Он сделал паузу. Его голос был хриплым, уставшим:
— Я не пришёл просить прощения. Мне на него нет права. Я просто... не могу спать. Не могу дышать, зная, что ты там, одна. Что ты думаешь обо мне хуже всех людей, которых когда-либо знала. Что я снова причинил тебе боль. Глубже. Жестче, чем в тот раз.
Я зажмурилась. Грудь сжалась. Но я всё ещё молчала.
— Я не знал, как сказать. Я не знал, как смотреть тебе в глаза и говорить, что через неделю я должен встать рядом с Лианной и сделать вид, что хочу этого. Я боялся. Я трус. Ты права...
Пауза. Тишина.
— Но ночь с тобой... это не было слабостью. Это было самое лучшее, что было во всей моей чёртовой жизни. Даже если ты никогда мне не простишь — я хотел, чтобы ты знала это.
Мои пальцы сжались в простыне.
Он снова заговорил — тише, почти шёпотом:
— Я всё разрушил. Но только рядом с тобой я чувствовал, что живу...
Он замолчал. Несколько минут была полная тишина.Потом — медленный, тяжёлый вдох.
И шаги.Он поднялся с пола. Не постучал снова. Не назвал меня. Просто... ушёл.
Я осталась лежать.Всё так же спиной к двери.
С горячими слезами на щеках.И с тем самым признанием,которое было сказано слишком поздно.