Победительница
Мы вышли из зала медленно, на нас продолжали смотреть. Кто-то — с удивлением, кто-то — с откровенным интересом, как на спектакль, что неожиданно перешёл в финальную сцену. Шёпоты остались за спиной, как эхо — но я больше не обращала внимания. Теперь уже нет смысла что-то доказывать. Пусть шепчутся.
Адриан шёл впереди, широким шагом, спина прямая, плечи напряжены. Казалось, он сам не до конца понимает, зачем всё это делает. В нём чувствовалась сдержанная решимость, как будто он шёл не на разговор, а на битву, где не будет победителей.
Томас шёл рядом со мной, чуть ближе, чем нужно, как будто хотел быть между мной и ним — всегда наготове. Я чувствовала его поддержку молча, без слов, но это придавало странную уверенность. Как будто... если даже всё сейчас снова рухнет, я хотя бы не рухну одна.
Мы свернули в один из боковых коридоров, вышли на лестницу, поднялись на верхний уровень, туда, где покои принцев.Я узнала двери — я помнила эти коридоры.И всё равно внутри кольнуло.
Не от страха.
От воспоминаний.
Адриан открыл дверь в свою личную комнату. Пропустил нас внутрь. Помещение встретило нас тишиной и знакомым запахом — дерева, вина, бумаги, лёгких трав. Всё было так же, как в тот день, когда я ещё не знала, что он может предать.
Я прошла внутрь. Томас остался у двери, облокотившись на косяк, скрестив руки на груди. Он не собирался вмешиваться. Но и уходить не собирался тоже.
Адриан закрыл за собой дверь и встал у окна, будто набираясь воздуха:
— Я не знаю, с чего начать... — наконец произнёс он, не оборачиваясь.
Я стояла посреди комнаты, не двигаясь.
— Тогда, когда всё случилось, я видел только одну картинку. Кровь. Её крик. Слуги, которые говорили одно и то же. И ты... молчишь. Не объясняешь. Я...
— Ты не захотел услышать, — спокойно перебила я.
Он повернулся. В глазах было напряжение, но уже не злость.Что-то совсем другое.
— Я испугался, что если поверю тебе — подставлю себя. Подставлю свою семью. И поэтому выбрал путь, который казался безопаснее. Но знаешь что... он оказался самым трусливым.
Я молчала. Только смотрела на него. И впервые не чувствовала себя ниже. Не чувствовала себя виноватой. Я была просто собой. А он — стоял передо мной сломанный, пусть и в сдержанной, гордой оболочке.
— Я допустил ошибку, — продолжил он. — И, возможно, уже поздно это исправлять. Но я всё равно скажу: мне было не всё равно. Ни тогда. Ни сейчас.
Он сделал шаг ко мне. Я не отступила.
— Ты — не служанка. Не по рождению. И точно не по характеру. Ты — единственный человек во всём этом дворце, кто сказал в лицо то, что другие даже думать боятся. И я... уважаю это. И сожалею, что понял это слишком поздно.
Томас сзади сделал тихий вдох, будто только сейчас позволил себе снова дышать.
Я стояла перед Адрианом.И только одна мысль стучала в голове:
"Он говорит искренне"
"Но простить — это не так просто."
И я всё ещё не знала,готова ли...
Я смотрела на него. На Адриана. На этого человека, который ещё недавно стоял выше меня, будто на пьедестале, холодный, недосягаемый. А теперь — стоял напротив, на равных. И впервые я видела не броню, а живого человека. Не идеального принца. А мужчину, который ошибся. И осознал это.
Но осознание — это не извинение.
И уж точно не искупление.
— Я не знаю, что ты хочешь услышать, — сказала я спокойно, хотя внутри всё сжалось. — Прощения? Понимания? Признания, что ты хоть немного прав? Я не могу тебе этого дать. Не сейчас.
Он медленно кивнул, будто ожидал этого ответа:
— Я не прошу прощения, — тихо сказал он. — Я прошу шанс. Сказать правду. И показать, что я... — он осёкся, впервые теряя привычную чёткость в словах, — что я сожалею. По-настоящему.
Я опустила взгляд на свои руки. Рана под бинтом снова начала пульсировать, будто напоминая: шрамы не уходят сразу. И, может быть, никогда.
— Ты ведь даже не задал мне вопрос, — сказала я, не глядя на него. — Ты просто... приказал. «В темницу». Без слов. Без «а что случилось?», без «ты в порядке?». Даже врагам дают шанс объясниться. А мне — нет.
— Ты права, — голос его стал глуже, ниже. — И это самая горькая часть. Я не защищал тебя. Я... даже не попробовал.
Я подняла глаза.
Он стоял ближе, чем раньше. Лицо серьёзное, взгляд прямой, без маски.В нём больше не было привычной ледяной уверенности. Было только раскаяние. И что-то ещё. Глубокое..
— Почему ты привёл нас сюда, Адриан? — спросила я.
Он молчал секунду. Две. Потом, почти шепотом:
— Потому что если я потеряю тебя окончательно — это будет справедливое наказание. Но я всё равно попытаюсь. Хотя бы раз. Потому что не пытаться — ещё хуже.
Он смотрел на меня, не мигая. Впервые без попытки контролировать. Не как принц. Не как наследник. А просто он.
Я почувствовала, как сердце сжалось, но не от боли — от переполненности. От того, как много всего накопилось между нами — слов, молчания, предательства, глупых поцелуев, яблок, взглядов через зал.
Но ответа у меня всё ещё не было.
Я сделала шаг назад. Вздохнула.
— Мне нужно время, — сказала я честно. — Понять, могу ли я снова доверять. Или хочу ли вообще.
Он кивнул. Медленно. С уважением:
— Сколько бы ни нужно было. Я подожду.
Мы замолчали. Томас всё ещё стоял у двери, всё видел, всё слышал — но молча. Он не мешал. Потому что понимал — это уже не его борьба.
Это — между мной и Адрианом.
И теперь всё зависело только от меня.
Комната погрузилась в спокойную, но напряжённую тишину. Слова были сказаны, чувства — оголены, а между мной и Адрианом словно повис невидимый мост: тонкий, хрупкий, неустойчивый, но всё же существующий. Я не могла сказать, прощаю ли я его. Не могла сказать, верю ли снова. Но в тот момент... я чувствовала, что он действительно сожалеет.
Томас подошёл ближе и опустился в кресло у окна, закинув ногу на ногу, бросил на Адриана взгляд со смесью напряжения и лёгкого облегчения. Он молчал, но в его глазах читалось: «Наконец ты начал говорить, а не прятаться за титулом».
Я осталась стоять, прислонившись к краю письменного стола, руки аккуратно сложены перед собой. Воздух в комнате был плотный, насыщенный эмоциями, которые никто не спешил называть вслух. И от этого становилось даже немного уютно — по-своему. Мы не были друзьями. Ещё не были. Но и врагами уже не казались.
Никто не торопился выходить. Казалось, впервые за долгое время мы трое просто могли подышать, не оглядываясь, не защищаясь.
Но как только тишина начала превращаться в тёплое молчание — раздался стук в дверь.
Резкий. Сухой. Деловой.
Адриан повернулся первым, а за ним — и мы с Томасом. Через мгновение дверь приоткрылась, и на пороге появился один из стражников в красно-золотом камзоле. Он склонил голову в знак уважения, но голос был чётким и строгим:
— Принц Адриан. Совет собирается вновь. Король и королева ждут вас. Всех троих.
Я почувствовала, как в животе неприятно сжалось. Всё снова — начинается. Мои слова, крик, правда, боль, обвинения... Теперь всё должно перейти в решения. А решения — это всегда опаснее разговоров.
— Пора, — хрипло сказал Адриан, бросив на меня взгляд. Уже не властный, не уговаривающий — а спрашивающий.
— Готова?
Я медленно кивнула. Томас встал, выпрямился, ободряюще коснулся моей спины:
— Что бы они ни сказали... я рядом.
Я посмотрела на них обоих. Двоих принцев. Таких разных.И вдруг поняла — как странно повернулась судьба.Как будто всё, что было раньше — боль, предательство, стража, цепи-привели меня сюда.На порог зала,где решится моя судьба.
И я пошла вперёд.
С высоко поднятой головой.
Потому что теперь —я уже не была той, испуганной девочкой из темницы.
Мы шли по длинному коридору, трое — я, Томас и Адриан — плечом к плечу. И пусть внешне всё выглядело спокойно, внутри у меня всё кипело. Сердце колотилось, будто знало, что за следующей дверью — приговор. Или освобождение. Или что-то посередине, что оставит след глубже, чем цепи.
Слуги расступались перед нами, низко кланяясь, но я чувствовала, как за спинами снова начинают шептаться. Только на этот раз... по-другому. Уже не с презрением, а с вопросами. Я не была больше просто служанкой. Или "той, что якобы напала на принцессу". Я была той, кто заговорила. Кто встал. Кто выстоял.
У дверей в советный зал нас уже ждали — два стражника распахнули тяжёлые створки, и передо мной открылся всё тот же зал, только теперь атмосфера в нём была наэлектризованной.
Король сидел на своём месте — строгий, сосредоточенный.Рядом — королева Мария, по-прежнему спокойная, сдержанная, но взгляд её был внимательным, изучающим.
Советники снова расселись на своих местах, кто-то с перекрещёнными руками, кто-то уже с заготовленными пергаментами перед собой.
Принцесса Лианна сидела чуть поодаль, с лицом надменным и нарочито спокойным. На руке — аккуратная повязка, на губах — слабая, приторная улыбка. Но глаза... в глазах её больше не было уверенности. Там была злость. И страх.
Когда мы вошли, зал будто притих.
Все смотрели только на нас.
Особенно — на меня.
Но я не отвела взгляда.
Прошла внутрь спокойно.
И встала там, где стояла в прошлый раз.
Томас остановился рядом, чуть сбоку. Адриан — напротив совета, руки за спиной, но уже без той надменной королевской осанки. Он больше не прятался за маской.
Король Джозеф заговорил первым. Его голос был чётким, глухим, как камень, падающий в воду:
— Мы выслушали обе стороны. Мы собрали показания слуг, пересмотрели отчёты. И сегодня Совет должен принять решение...
В зале стало так тихо, что слышно было, как скрипит перо у одного из писцов.
— ...о дальнейшей судьбе служанки Евы. Обвинение в нападении, вмешательстве в дела королевской семьи... и о праве на защиту своей чести.
А король... продолжал.
Я стояла, не дыша. Руки сжаты в кулаки, но незаметно — под тканью платья. Внутри всё замерло. Ни страха, ни гнева — только тишина, которая заполнила всё тело, как ледяная вода.
Король Джозеф выпрямился, его глаза были устремлены прямо на меня. В них не было ни доброты, ни злости. Только чистая оценка. Он говорил ровным, властным голосом, и каждое его слово эхом отдавалось в зале.
— Служанка Ева, — начал он, — ты была обвинена в покушении на принцессу Лианну, в неподобающем поведении при дворе, а также в посягательстве на честь принца Адриана.
Я услышала, как кто-то в зале сглотнул.
Лианна выпрямилась, будто готова была уже встать и начать аплодировать.
— Однако... — голос короля стал тише, но напряжение в зале усилилось в разы, — после проведённого совета, выслушанных сторон, и получения дополнительных свидетельств, Совет пришёл к выводу...
Он сделал паузу. Я чувствовала, как сердце бьётся где-то в горле.
— Ты... — продолжил он, — не виновна.
Гул прошёл по залу, как вздох ветра. Я остолбенела. Несколько мгновений просто не могла поверить, что услышала.
— Ты не нападала. Ты не угрожала. Ты, возможно, была... дерзкой, — он хмыкнул, — но ни одно обвинение не имеет под собой оснований. Лианна...
Глаза короля перевели взгляд на принцессу. Та мгновенно побледнела.
— ...превысила рамки дозволенного. Многие слуги дали показания о её неуважительном поведении, о притворстве, и — что важно — о её склонности к излишней... драматичности.
В голосе королевы Марии проскользнула едва заметная нотка насмешки. Она наконец заговорила:
— Мы не можем позволить, чтобы репутация нашего дома страдала из-за чужих истерик и зависти. И тем более — осуждать человека, не выслушав его.
Лианна вскочила:
— Вы не можете... вы не имеете права! Я — принцесса! Меня оскорбили! Она... она пыталась...
— Хватит, — голос Адриана прозвучал резко, впервые за весь совет. Он смотрел на неё холодно, но в голосе больше не было сомнений. — Ты лгала. Я это знаю. И если ты продолжишь, я скажу всё, что думаю о тебе — вслух, перед всем советом.
Она замерла. Медленно опустилась обратно на место, губы дрожали, но она молчала.
Король снова обратился ко мне:
— Ты свободна. Полностью. Все обвинения сняты. Совет признаёт твою невиновность официально.
Я не сразу осознала, что произошло.Мир будто замер, а потом резко снова двинулся.
Я услышала, как Томас выдохнул сзади, едва слышно, и положил руку мне на плечо.
Я не дрожала.Я просто стояла. Гордо.
Королева поднялась:
— Однако... — её голос прозвучал уже мягче, — раз ты была несправедливо обвинена, и выстояла, мы не можем оставить это без внимания. Та сила, с которой ты защищала свою честь — достоинство. Такое редко увидишь даже среди тех, кто носит титулы. И потому... Совет предлагает тебе место при дворе. Не как служанке. А как...официальной помощнице королевы.
Мир качнулся.
Я не поверила своим ушам.
Помощница...
"Королевы?"
Я посмотрела на Томаса. Он широко улыбался.Потом — на Адриана. Он просто смотрел на меня, ничего не говорил. Но в его взгляде было всё.
А потом — подняла глаза на королеву и медленно, с достоинством, склонила голову:
— Я благодарю вас за такую честь... — и после паузы добавила: — И я готова доказать, что достойна её не меньше, чем те, кто родился в золоте.
Когда двери совета наконец захлопнулись за спиной, я будто выдохнула впервые за весь этот бесконечный, изматывающий день. В груди стало легче. Просторнее. Будто я несла на себе огромный груз — и только сейчас его скинули, разрешив дышать.
Коридор был почти пуст. Только мы втроём — я, Томас и Адриан — стояли перед массивными дверями зала, а где-то вдали исчезала в повороте Лианна, унося с собой свою надменность и проигранную игру.
Я резко повернулась к Томасу, и прежде чем он успел что-то сказать, бросилась ему на шею и крепко обняла.Он чуть опешил, но тут же рассмеялся, обняв меня в ответ — так, как обнимают тех, кого по-настоящему рады видеть живыми и сильными.
— Видишь? — прошептала я ему на ухо, голос всё ещё дрожал от нахлынувших эмоций. — Я всем доказала.
— Я и не сомневался, — хрипло ответил он, прижимая меня крепче. — Но теперь это знает и весь дворец.
Я отстранилась, всё ещё улыбаясь сквозь слёзы, которые еле сдерживала. Томас смотрел на меня так, будто гордость переполняла его с головы до пят.
— Ты сегодня была как буря, — добавил он. — Громкая, яркая и невозможная. Я бы аплодировал, если бы король не сидел в зале.
Я хмыкнула, вытирая угол глаза тыльной стороной ладони:
— Да, но буря слегка дрожит в коленях.
— А я тут, чтобы подхватить, — подмигнул он и снова приобнял меня за плечи.
Позади нас всё ещё стоял Адриан.
Молчаливый, спокойный. Я чувствовала на себе его взгляд, но пока не оборачивалась. Потому что сейчас — этот момент был только для меня и Томаса. Он был рядом, когда все отвернулись. Он верил, когда остальные молчали. И именно ему я хотела сказать первой:
— Спасибо, что не дал мне сломаться.
— Я бы не простил себе, если бы ты осталась в темнице. А теперь — смотри на себя. Помощница королевы, — с гордой улыбкой сказал он. — Теперь ты ходишь выше них всех — и не потому, что хочешь, а потому, что заслужила.
Я улыбнулась шире.И впервые за долгое время...почувствовала себя настоящей победительницей.