Глава 39
Анита Хейзел
Тереза собирала чемодан, пытаясь уместить в него все вещи на постели. Я избавляла ее блузки и платья от вешалок, передавая подруге. Вокруг нас приятно пахло сладкими лилиями не только из-за ее духов, но и белоснежных цветов на прикроватной тумбочке. Распустившиеся бутоны тянулись к солнцу, что било лучами сквозь распахнутое окно. Ситцевая штора колыхалась из стороны в сторону, перелетая внешний подоконник.
Запах свежескошенной травы и приближающегося лета щекотал нос.
— Кольцо. Предложение. Дезмонд, — напомнила я, любуясь искусными брильянтами на ее пальце.
Честно сказать, я никогда бы не подумать, что Дез окажется таким романтиком. Все эти три года со мной он был холоден и отстранен. Редкие звонки, спешные встречи и бессмысленные подарки с открытками, написанными чужой рукой. Мужчина удивительным образом меняется рядом с той, кого любит. Каждое утро курьер доставлял в поместье свежие корзины с лилиями – наверное, для них это значило нечто большее, чем просто знак внимания.
— Помолвка, — блондинка облизала губы, хранящие лишь тонкий красноватый слой помады. Они у нее оказались розоватыми с темным контуром под нижней. — Это было... неожиданно. То есть мы не разговаривали с ним о таких вещах, как свадьба или брак.
Тереза бросила в чемодан ажурное неглиже и рассмеялась.
— Брак... Раньше я бы отрезала себе язык, просто за произношение этого слова, а теперь, — она вытянула ладонь, любуясь подаренным украшением. — Похоже, я на это решусь. Определенно. Свадебные клятвы и все такое.
На этих словах она скривилась. Я прыснула от смеха, любуясь уже спокойным и умиротворенным лицом.
С представления миссис Сибил прошло больше часа. Крики Дезмонда стихли, а значит, Юджину все же удалось успокоить старшего брата. Я слышала тонкий плачь их матери, которая пронеслась в свою спальню. Дез поднялся к нам, попросил на пару минут оставить их с Терезой наедине, а потом отдал указания водителю подготовить машину в аэропорт. Они уезжали раньше, чем задумывалось. Хоть я и не хотела отпускать их, но понимала, что рано или поздно это произошло бы. У каждого из нас свои жизни.
Дублин-Чикаго...
Пусть между нами и были тысячи миль, отчего-то я знала, что видеться мы будем очень часто.
Мне безумно хотелось этого.
— Как это было? — нетерпеливо заерзала я на постели, теребя кулису ее соблазнительной ночной сорочки.
Тереза собрала в кучу свои стринги, больше похожие на полосочки и прозрачный треугольник, и сунула их в чемодан. Она откинула струящиеся локоны на плечо и опустилась рядом со мной.
— Он вчера устроил ужин при свечах в беседке...
Так вот, что за огоньки я вчера видела из окон мастерской!
Я покраснела, начиная жевать губу.
— Дез волновался, — подруга хохотнула. — Не думаю, что это из-за моего сарафана на голое тело. Хотя, когда он услышал про отсутствие трусиков, поперхнулся, но... В общем, мы ужинали, пили вино, вспоминали фехтовальный зал в Чикаго, — ее глаза стали глубже, невольно утягивая и меня в пучину воспоминаний.
Голос Терезы всякий раз теплел, когда она говорила о нем.
— Потом он поднялся и повел меня в сторону додзё. Мы взяли деревянные рапиры и начали устраивать шутливые бои. Пожалуй, это было лучшее предложение руки и сердца, — я затаила дыхание, проживая с ней этот миг счастья. — Я поставила ему подножку, и Дезмонд свалился на одно колено. Что-то мне подсказывает, что он поддался, но тогда это было так, — она задохнулась, подбирая слово. — Незабываемо. «Тереза Жозефина Уолис, ты станешь моим союзником? Я больше не хочу сражаться с нашей любовью, а бросить вызов самому времени. Дни, недели, месяца, года – проживать с тобой каждое мгновение, отведенное нам. Сейчас и до конца наших дней я у твоих ног, признавая твою власть над моим сердцем. Я сдался, но не проиграл...»
Девушка всхлипнула, пряча добрые слезы. Я восхищенно вздохнула, чувствуя покалывания в пальцах от трепета. Они оба заслужили свое счастье, ведь многое пережили, чтобы его иметь. Тяжелое детство Дезмонда, правда об отце, козни матери. Прошлое Терезы, насилие и...
У меня до сих пор в голове не укладывалось, что она, Леди Красный Цвет, когда-то была сломлена и уязвлена. Я не знала ту Терезу, которой она была, но уверена в одном: виною ее изменениям любовь.
Именно она меняет нас. Магнитом притягивает все хорошее, а главное избавляет душу от черноты. Как снег заметает верхушки гор, так и боль окружает сердце ледяной коркой и лишь лучик солнца способен ее отогреть.
Любовь – не панацея, она не лекарство и не аппарат искусственного дыхания. Но ощущения от нее – целебны. Только сильный человек способен принять ее и не потерять. Любовь – это труд. Великий труд, ведь, встретить ее можно случайно, но удержать в своем сердце и рядом с собой стоит усилий.
Любовь – поцелуй удачи и лишь только нам решать: оставить ее след или стереть.
— Конечно, я сказала, что подумаю, — в своей манере замотала головой подруга, отчего я упала на спину, хохоча. — Да, взяла кольцо, но пусть помучается. Мужчина должен покорять тебя каждый день. Пусть Дезмонд и достиг моей вершины, я предпочитаю, чтобы он думал, что его путь только начался.
— Долго ты будешь его мучить? — я подперла рукой подборок и вынырнула из ее кружевного алого безумия. — Тереза, ему уже тридцать. Такие волнения в таком возрасте...
Подруга рассмеялась, бросаясь в меня атласным черным боди. Я поймала его, аккуратно складывая, чтобы упаковать.
— Я собиралась сказать «да» как-то неожиданно. Еще не придумала. Но, — Тереза с силой застегнула чемодан, яростно выдыхая. Она подняла еще один пустой, раскрыла его и принялась вмещать на дно свои шпильки. — Точно в ближайшие года два свадьба не намечается. Мне нужно привыкнуть к статусу невесты. Я все еще борюсь по утрам с желанием скинуть его с постели.
Я посмотрела в ее хитрые глаза и покачала головой – щеки уже сводило от улыбки. Ну, конечно, она шутила.
— Ты. Юджин. Нижнее белье, — приподняла идеально круглую бровь Уолис.
Пришла ее очередь расспрашивать.
Я закусила губу, вспоминая с какой блаженной легкостью бюстгальтер скользил по груди. Как начинал прерывисто дышать любимый, стягивая с меня подаренные трусики.
Возбуждение начало нарастать.
Господи, разве нормально постоянно его желать?
— Ну-у-у, — я сложила ноги в позе лотоса, рассматривая люстру на потолке. Кованые подсвечники поблескивали металлом и золотом. — Ему очень понравилось. Помнишь ночь, когда мы не ночевали в поместье, а вернулись только утром.
— Охотничий домик?
Угу.
— Да, — я кивнула, неожиданно добавляя: — Почему ты так хотела наших отношений? Я и Юджин. Откуда ты знала.
Подруга пожала плечами, убирая в сумку последнюю пару обуви. Она застегнула молнию и подняла на меня взгляд.
— Чикаго. Он рассказал мне о любви к тебе. Тогда я... была идиоткой, которая думала, что отпустить Дезмонда, значит уберечь его от жизни без детей, — мы обе тяжело вздохнули. — Юджин пытался образумить меня. Просил не совершать ошибку и вместе с ним сорвать вашу свадьбу. Знаешь, пусть я и чувствовала вину перед тобой за Деза, но считала, что все правильно. Он...
— Никогда не сделал бы меня счастливой, — я сглотнула, переводя внимание за окно.
Сейчас не было слышно детского смеха или воя мотора байка, но еще каких-то девять лет назад, мы с Юджином вовсю веселились здесь. Он учил меня кататься на велике, проводил по вечерам к дверям моей комнаты, потому что я боялась темноты. Заглядывал под кровать, пусть и называл меня трусихой, но делал это, чтобы я спокойно спала. Когда его старшие друзья дразнили меня, он дрался с ними, а когда девчонки обзывали, бросал их.
Единственный, кто всегда был рядом.
— Я всегда его любила, Тереза. Просто... принимала чувства внутри меня за что-то другое, — глаза набрались слезами, но я не прекращала улыбаться. — Мы выросли вместе, а потому я не почувствовала того, как влюбилась. Юджин и я – это всегда было неотъемлемо. Когда он уехал, все поставили на паузу. Я позволила миссис Сибил отравить меня ее мыслями. Мне было семнадцать, разве кто-то объяснил, что такое любовь? Я испугалась того томления и желания, что он разбудил во мне, а потому... отказалась от этого, — перед глазами вспыхнул вечер после нашего танца, когда женщина рассказала мне о помолвке с Дезом. — Она сказала, что так правильно. Я все время чувствовала груз ответственности, ведь обязана за свое воспитание. «Любовь, Анита, это долг. Ты полюбишь моего сына, потому что так должно быть. Разве ты не хочешь стать свободной и независимой? Грех – вот, что будет держать тебя в оковах всю твою жизнь. Дезмонд подарит тебе свободу»...
— Какую чушь она несла тебе, — скривилась Тереза.
Я медленно обернулась к ней.
— Я полюбила не его, а мысль о свободе. Мне казалось, еще немного и прошлое останется за спиной, но с каждым годом не становилось легче. Юджин... Вот, что было моим дыханием. Каждый его приезд, я ждала больше, чем Дезмонда, — щеки стали мокрыми от слез. Я слизала капельки с губ. — Мне так стыдно за его боль. Я никогда не смогу этого исправить и каждый из нас будет жить с этим, но... впереди будущее? Мы наверстаем то, что упустили?
— Все только в наших руках, — кивнула Тереза. Она вздохнула полной грудью и смазано прошептала: — Мы – это прошлое, настоящее и будущее?
— Юджин говорит так же. Вы с ним очень похожи.
Уолис закатила глаза.
— Как сестренка и братик, которые никогда друг друга не хотели.
Я рассмеялась, отгоняя горечь сожалений.
Буквально через полчаса мы спустились в гостиное лобби. Дезмонд уже загрузил чемоданы в Escalade, не забывая возмутиться из-за количества вещей Терезы. Он и Юджин стояли около фонтана, обсуждая дальнейшее сотрудничество с Янковским и аукцион картин.
Я грустно вслушалась в стук каблуков подруги. В груди скапливалась тяжесть тоски.
— Приезжай к нам в Чикаго? — Уолис кивнула на братьев, подмигивая. — Мы от них сбежим и устроим вечер кисок.
— Вечер кисок? — я прикусила губу, потому что хотелось расплакаться.
— Ага, ты теперь официально моя подруга, а значит член сообщества кисок. Я познакомлю тебя с Евой и Тессой, и мы устроим девичник!
— Без полицейского участка, — вмешался подходящий Дезмонд. Он окинул меня теплым взглядом и улыбнулся. — Я был рад, Анита, нашему разговору. Ты меня простила, а это значит, что Тереза перестанет называть лживым засранцем.
Юджин остановился рядом со мной и попытался сдержать смех, боясь очередного «сексист» из уст блондинки.
— Размечтался, — Уолис пожала плечами.
— Моя милая язва, — Дез подарил ей предвкушающий взгляд и приобнял за талию.
Я была рада, что он успокоился после ссоры с Сибил. От мужчины пахло виски и это куда лучше аромата крови. О'Кеннет старший в порыве ярости разгромил всю столовую, отстаивая честь любимой. Дезмонд никогда не позволял себе срывов – матери удалось задеть его за живое.
Осмотревшись по сторонам, я сглотнула.
Она не пришла их провожать.
— Не спалите Америку к нашему приезду, — заиграл бровями Юджин. Он осмотрел Терезу и страдальчески произнес: — После твоего отъезда хоть гараж машин вздохнет спокойно.
— Я же говорю, братик, которого я никогда не хотела.
Девушка сделала шаг вперед и обняла его, играя чуть ли не обморок. Юджин показал ей язык и перевел взгляд на брата.
— Если она держит тебя в плену, ты просто подмигни. Еще не поздно сбежать.
— Юджин! — захохотала я.
— Кретин, — Дез обнял его, крепко прижимая его к себе.
— Придурок. Я буду скучать по твоей хмурой заднице, — он печально вздохнул и нехотя разомкнул объятия. — Обещай, что мы будем видеться чаще, чем раньше? Я каждый месяц ожидаю нового сезона «Подкаблучник Дезмонд и его ручная феминистка».
— Анита, не бери его с собой в Чикаго, — Тереза поджала губу, хотя ее глаза блестели весельем. — Я не обещаю не убить твоего любимого.
Под смех она прижала меня к своей груди. Я тихо всхлипнула, пряча слезы в алом шелке ее сарафана.
— Плеер твоего папы, — достав из кармана серебристое устройство, протянула ей. — Я слушала его по ночам, когда было тоскливо. Спасибо.
Девушка спрятала его в небольшой клатч.
— Чтобы забыть, тебе нужно отпустить. Просто найди в себе силы сказать «прощайте». Не ищи родителей повсюду, — блондинка коснулась моей груди в районе сердца. — Они здесь.
— Я - это они.
— Ждем вас на летних каникулах, — Дезмонд попрощался со мной, опасливо обнимая на глазах младшего брата.
Захлопнулись дверцы, и Escalade тронулся. Колеса зашумели по гравию подъездной дорожки. Я посмотрела вслед черному багажнику с фарами и еще громче всхлипнула.
— Я буду скучать по ним, — мой голос утонул в рубашке Юджина. Он прижал меня к себе, ласково гладя по спине. — Мне так жаль Терезу из-за миссис Сибил. Я очень хочу, чтобы она извинилась перед ней, и мы все жили в мире.
— Может быть, однажды, — мужчина поцеловал меня в висок. Его сердце мощно стучало в груди, а голос сел.
— Ты тоже скучаешь по ним?
— Он мой брат. Где бы Дез ни был, мне всегда будет не хватать его.
Я подняла голову, щурясь из-за солнца. Юджин смотрел на раскрывающиеся ворота. В его глазах плескалась грусть. Привстав на носочках, я поцеловала его в подбородок. Мужчина наклонился и прикоснулся к моим губам, даря поверхностную нежную ласку.
— Мне нужно поехать в офис сейчас, — страстное дыхание овевало нос. — Скорее всего, я буду поздно. Обещаешь встретить меня голая в постели?
Голая в постели. Его постели. Заманчивое предложение.
— А что ты сделаешь со мной, если я так не поступлю? — я отпрянула от него, отступая, как от хищника.
Черты лица Юджина заострились. Ему нравилась моя шалость.
— Накажу тебя.
— Ох, — я прикрыла рот ладонью. — Тогда, пожалуй, я ослушаюсь.
Мужчина сделал шаг ко мне, но я сорвалась на бег. Сердце колотилось в груди. Давясь смехом, я забежала на первую ступеньку бетонного крыльца, слыша обещание:
— Беги, милая Анита, но я поймаю тебя сегодня ночью.
— Всегда поймаешь...
С этими словами, я распахнула дверь и спряталась в фойе. От предвкушения сводило в животе. Я пару секунд прислушалась к звукам с улицы. Юджин, наверное, пошел в гараж, а не устроил погоню за мной.
Со стороны столовой доносилось бренчание осколков тарелок. Краем глаза я рассмотрела мелькающих уборщиц, и все внутри вновь запекло от негодования.
Зачем же она так поступила?
Поднявшись по лестнице, я обогнула балюстраду. Нужно сделать звонок в Лас-Вегас и отказаться от гранта. Мне не хотелось уезжать из Дублина. Здесь было все, что я любила: Юджин, мое детство и выставки. Я нуждалась в побеге, когда была одинока внутри себя и не слушала сердце, но теперь это не так.
Я счастлива.
Безумно.
Уха коснулся плачь. Я обернулась на звук. Около окна, выходящего на передний двор, стояла Сибил. Она сжимала в руке штору и смотрела вслед скрывающейся в чаще машине.
— Зачем? — прошептала я, останавливаясь в паре шагов от нее. — Зачем, миссис Сибил? Она не заслужила этого.
Женщина еще горше всхлипнула. Меня разрывало от сожаления к ней и обиды за Терезу. Я сложила руки на груди, проглатывая слезы.
— Меня никто не предостерег от ошибки в прошлом, — ее голос ломался. — Этот брак, эта вся семья и фамилия... Если бы моя мать сказал мне то, что я пыталась донести своим детям, все было бы иначе.
— Ваши ошибки не призраки наших жизней, — в горле першило. — Каждый заслуживает право на любовь. Пусть она и будет неправильной. Пусть не приведет к «и жили они долго и счастливо», но всегда, всегда останется воспоминанием.
Вдова покачала головой. Ее длинные русые волосы рассыпались по плечам. Она была очень красива сейчас и тогда. В особняке нельзя было увидеть свадебных фотографий, кроме одной, стоящей на столе в спальне мистера Эрнеста.
Он любил ее до последнего дня.
— А что толку от воспоминаний? — она утерла туш со щек, и ее губа затряслась. — Они убивают, Анита. Ты смотришь в глаза своего ребенка и видишь его. Ты проходишь по коридорам и видишь его портреты. Ты спишь, ешь, говоришь, и все напоминает о нем. Это больно.
— Больно – это жить, боясь совершать ошибок, — мои босоножки заскрипели по отполированному полу. — Больно – это пытаться сломать жизни других.
— Я просто хотела, чтобы вы не любили, — по щекам Сибил ручьем лились слезы. Она проглатывала их и вновь говорила. — Мои мальчики, мои сыновья. Я не хочу, чтобы однажды они страдали. Лучше не любить и...
— Стать жестокими? — я остановилась рядом с ней, сама начиная дрожать.
Она была дорога мне. Сибил воспитала меня. Да, не стала мамой, но все же имела свое место в моем сердце.
— Так им не будет больно.
— Миссис Сибил, — на мгновение, замешкавшись, я отпустила сомнения и обняла ее. Вдова вздрогнула и, казалось, даже ее пульс замер. — Вы пытаетесь отпустить свое прошлое через них? Не станет легче, если вы увидите Юджина и Дезмонда несчастными. Я люблю вашего сына, Тереза любит и они рядом с нами сильны. Разве вам не хорошо от того, что мальчики улыбаются?
— За улыбкой следуют слезы...
— Как и за смертью рождение, — я кивнула, продолжая убивать гюрзу в ней своей лаской. — Жизнь циклична. Сейчас я плачу, но минуту назад улыбалась. Я люблю Юджина и не боюсь того, что он сделает мне больно. Я хочу будущего рядом с ним, но, даже если я буду знать, что оно нам не писано, не откажусь от мига рядом с ним. Больнее не чувствовать. Вы любили Дэрина, так любите же и его сына. Любите так, чтобы его призраку стало стыдно.
Женщина уронила голову мне на плечо и сомкнула руки на талии. Я всхлипнула и потерлась щекой о воротник ее платья.
— Я хочу все исправить. Мне жаль, Анита. Правда, жаль всем сердцем, если оно у меня еще осталось. Не стоило трогать Уолис, я... теперь увидела, насколько мой сын любит ее.
— Вам в жизни даровалось такое благословение – двое сыновей. Дети, — горло сдавливало от спазмов. — Исправьте свою жизнь, любя их. Наверное, это единственное, что вы сможете сделать.
— Я не знаю, как быть хорошей для всех...
— Я научу, — я слегка отстранилась, впервые видя перед собой другую женщину.
Наверное, такой была Сибил Бронсан. Молодая девушка в подвенечном платье, что говорила «да» у алтаря и умела любить.
Мне искренне ее жаль.
— Начните с малого, попросите прощения у Дезмонда и Терезы.
— Вряд ли он захочет услышать это, — ее лицо исказилось печалью.
— Время... Дайте ему время. Раны должны затянуться. Однажды он простит вас.
Сибил вновь прижалась ко мне и прошептала на самое ухо, как маленький наш обоюдный секрет.
— Когда я носила Юджина, немыслимо мечтала о дочке, не зная, что чуть позже она у меня появится. Прости меня, Анита. Забудь всю грязь, что я говорила про моего мальчика. Я могла еще тогда, три года назад, не дать вам отдалиться друг от друга, — она сглотнула и поцеловала меня в щеку. — Люби его и будь любимой. Я хочу, чтобы вы были счастливы.
Уже.
Похоже, моя монетка в фонтане оказалась волшебной – желание, загаданное ею, сбылось.
Счастье... Счастье... Счастье...