Глава 40
Анита Хейзел
— Куда ты меня ведешь? — я заозиралась по сторонам.
Повязка на глазах плотно прилегала к лицу. Я щурилась, видя лишь красную ткань и лучи солнечного света. Юджин захохотал. Он прижимался ко мне всем телом, отчего наши шаги звучали в унисон. Горячие руки на талии все время отвлекали.
Я наполнила легкие, облизывая пересохшие губы.
— Увидишь. Терпение – это добродетель, любимая, — его шепот коснулся ушной раковины. Я вздрогнула, тая от прилива мурашек.
— Мне казалось, ты старался избавить меня от религиозности.
Мы спустились по бетонному крыльцу. Босоножки коснулись дорожки, скорее всего переднего двора. Хрустел гравий и слышался шум воды в фонтане. Ее иловая влага щекотала в носу.
— О, да, я старательно вытрахиваю ее из тебя, — щеки вспыхнули. — Мой член тот самый Змей Искуситель, а секс – запретный плод, — шаловливая ладонь опустилась ниже поясницы. Он сжал ягодицу, одновременно с моим писком, добавляя: — Ты подсела на него, Анита. Наш общий наркотик. Мне нравится, как это звучит.
Ради всего святого.
Желание вспыхнуло между ног. Я попыталась чуть отстраниться, унимая витающее напряжение. Увидев сопротивление, Юджин еще сильнее вжал меня в себя. Тяжесть его паха волновала.
— Ты такой ужасный.
— За это ты меня и любишь, — смазанный поцелуй в щеку.
— Люблю, — улыбнулась я.
От движения мышц ткань немного приподнялась. Я увидела землю, мыс своей обуви и начало подъездной дорожки. О'Кеннет подвел меня к плоскому бордюру, развернул влево и наклонился к уху.
— Снимай повязку.
Тронув узел, я ослабила его и тут же зажмурилась. По глазам больно ударил свет. Дождавшись, пока солнце перестанет резать, я несмело приподняла одно веко.
Перед нами стояла красная Audi Юджина. Передний бампер, который я разбила в прошлый раз, уже заменили. Фары блестели полиролью, свежая краска, без намека на развод грязи, сверкала.
Затаив дыхание, я обернулась к улыбающемуся мужчине.
— Мы поедем кататься? — я захлопала ресницами.
Он кивнул. Подпрыгнув от радости, я бросилась на шею. Юджин только и успел поймать меня за талию. Я смяла его губы жарким поцелуем. От напора наши зубы звякнули. Мой язык коснулся его, и по телу разлилось томление. Кожа заискрила.
— Я начну ревновать тебя к автомобилю, — отрываясь от меня, заворчал Юджин. — Увлечения Терезы заразны?
— Просто мне понравилось держать руль и слышать рык мотора. Это так... возбуждает.
Его глаза округлились. Зрачки начали увеличиваться, поедая собой все серебро. Темнота покровительственно протянула руки, зазывая в чертоги, и я приняла их. Тогда в кухне испугалась соблазна, но сейчас помнила волны удовольствия от совершения запретного.
Мы страшимся неизвестного, не осознавая, что все потаенное в нас.
— Как я и обещал, ты будешь учиться со мной, — Юджин достал из заднего кармана джинсов чип.
Сияя от радости, я выдернула у него из рук ключи и, обогнув спереди авто, раскрыла водительскую дверь. Юджин опустился по правую руку от меня. Он отодвинул сиденье, чтобы вместить длинные ноги, и откинул солнечный козырек.
— Выжми сцепление и заведи мотор, — я обхватила двумя руками руль, крепко сжала его и четко все повторила. Я кое-что помнила с нашего урока с Терезой, так что в этот раз вышло увереннее. — Умница, а теперь слегка нажми на газ. Только, Лиси, слегка.
Его тон звучал почти жалобно. Двигатель вибрировал и, прежде чем тронуться, я обернулась к любимому. Брови на его переносице сдвинулись. Он застегнул себе и мне ремень безопасности, тоскливо оглядывая машину. Наверное, он отрывал ее сейчас от сердца. Мне нравилось, как рядом со мной он забывал о своих желаниях, заботился и опекал, а еще нравилось, как мое тело реагировало на него.
Один взгляд, одно слово, одна улыбка – и я вспыхнувший коробок спичек, искра над лужей бензина и короткое замыкание.
— Держись шоссе в сторону города. Нам нужна пятьдесят вторая миля, — кивнул О'Кеннет, когда я проехала раскрывшиеся кованные ворота.
Пятьдесят вторая миля?
Зачем?
Сосредоточив все внимание на дороге, я закусила губу. От напряжения мышцы в руках подрагивали, но я была предельно усидчива. Юджин держался близко, на случай, если придется взять руль или как-то помочь мне. Стрелка на спидометре едва достигала сорока миль в час. Это была не большая скорость, но то, как перед моими глазами расплывался лес и желтая полоса, пугало.
В салоне кружил запах полироли и хвои. Мужчина рядом со мной перестал выглядеть напряженным. Он расслабился на сиденье и положил ладонь мне на коленку, поглаживая. Это не был соблазнением. Скорее подбадривающий жест, говоривший «я рядом, ты всегда можешь положиться на меня».
Доверие – вот, что значило каждое объятие Юджина.
Наверное, за это еще в детстве я и полюбила его.
Увидев нужную нам отметку, я сбавила скорость и свернула на обочину. Мелкие камушки зашуршали под колесами. Юджин оттянул ручник и щелкнул ремнем безопасности.
— Ты не скажешь мне, куда мы приехали? — я огляделась по сторонам, рассматривая пустой участок трассы.
Мужчина повернулся в мою сторону. Его губы украсила грустная улыбка. Немного шершавая ладонь накрыла затылок, начиная ритмично поглаживать шрам. Это странно, но благодаря Юджину я перестала его замечать. Первым делом в зеркале мой взгляд всегда невольно возвращался к нему, а сейчас... Я больше не чувствовала это своим изъяном, потому что он любил все во мне.
— Пойдем.
Внутри волнительно стянуло желудок. Я сглотнула, унимая тошноту.
Любимый обошел Audi, раскрыл передо мной дверь и протянул руку. Без промедления я вложила свою в его. Юджин вывел меня на улицу, остановился за спиной и указал на противоположную от нас сторону. Лес простирался чуть вдали, уступая впереди участок поляне. Зеленая блестящая, налитая летним соком трава скрывала в своих объятиях яркие цветы.
В воздухе пахло бензином и пыльцой.
— Тринадцать лет назад, Анита, именно в этом месте разбились твои родители.
Колени подогнулись. Словно в тумане, я вертела головой, совсем не узнавая этого места. В моих воспоминаниях была завеса дождя, молния, бьющая в землю, и дым.
Глаза защипало, и я прикусила щеку.
— Что... что мы здесь делаем?
Юджин сжал мои плечи и поцеловал в висок.
— Слова Терезы помогли мне кое-что понять. Ты не отпустила тот день. Анита, твои панические атаки убивают меня. Я хочу, чтобы прошлое перестало терзать тебя. Ты мучилась здесь целых девять часов, но страдания на этом не закончились, — сердце в груди начало бешено стучать. Пульс был где-то в горле. — Ты не попрощалась с родителями. Почему бы не сделать это сейчас? Здесь, где все оборвалось.
Дождавшись пока мимо нас проедет машина, О'Кеннет потянул на ту сторону. Я была в шоковом состоянии. Просто следовала за ним, теряя эту реальность. Перед глазами мелькали картинки, а в ушах звучала не трасса, а голос матери.
Она не могла со мной разговаривать. Но кто тогда это был?
Трава защекотала мои ноги в босоножках. Я опустила голову на чертополох и васильки. Словно цветы на могиле. Сейчас, спустя столько лет, следов аварии не было видно, но я уверена, земля помнила ту кровь и разливающийся бензин.
— Я слышала ее, Юджин. Это не был обморок, как говорят врачи. Спасатели нашли меня в сознании, — подбородок дрожал. Я опустилась на корточки и коснулась лепестков. Слезы полились по щекам. — Мама говорила со мной, но она была мертва. Я...
Плач остановил слова. Я отклонилась назад и уткнулась носом в его футболку. Мужчина поцеловал меня в макушку и прошептал. Его голос был пропитан болью.
— Ты никогда не найдешь ответ на свой вопрос. Этот мир – та еще загадка. Может, это, и вправду, было что-то божественное, а может, твоя мать была жива, и врачи ошиблись? Я не знаю, Анита, но уверен в одном: они бы хотели, чтобы ты отпустила.
Все это время я корила себя за черствость. Я не чувствовала их присутствия рядом со мной не только в жизни, но и на могиле. Приходила к надгробию, оставляла букеты и бессмысленно целовала памятник. Пустота, вот только сейчас ее не было. Словно, наконец-то пазл сложился, и картинка стала ясна.
Именно здесь я их потеряла.
Здесь оборвалась моя прошлая жизнь.
Здесь мои мама и папа умерли, а я осталась жива.
Меня всегда терзал вопрос: почему? Почему Господь подарил мне этот шанс, а их не спас? Я злилась. Я металась внутри своей души, искренне думая, что молитвы и Мессы помогут. Если я дышу, значит, обязана кому-то за это? На все воля Бога? Поэтому я не впускала внутрь себя крупицы греха, боясь очернить их память. Пыталась жить, но существовала.
— Я не помню их, но люблю, — прошептала сквозь трясущиеся мокрые губы. — Все это время я тянула за собой призраков, пытаясь оживить их. Что мне сделать, чтобы они остались тут? Как отпустить?
Юджин утер мои щеки и посмотрел вдаль. Я проследила за его взглядом, различая бескрайний простор. Как сама жизнь, на первый взгляд бесконечна, но начиная ее проживать, ты ужасаешься ритму. Вот, что бесценно – время...
— Перестань чувствовать вину за свое спасение. Твои родители погибли здесь, но их души бессмертны. Они – это ты, Лиси. Думаю, они заслужили свободу.
Я проглотила стон боли. Коснувшись пальцами шрама, опустила вторую ладонь на землю. Что-то внутри меня завибрировало. Я прикрыла глаза, вспоминая синие вспышки, силуэт отца и волосы матери, с которых капала кровь.
Мне больше не шесть. Я больше не боюсь.
— Я люблю вас. Потому что вы – это я, — горло сдавливало спазмами. Меня так сильно трясло, что, если бы Юджин не держал, я бы упала. — Я больше не хочу жить словами «а если?». Не в моих силах исправить эту аварию и вашу смерть, но я могу создать свое будущее. Вы всегда будете рядом, — я дотронулась до груди. Сердце отдало в руку. — Здесь. Я отпускаю, но ради нового начала. Мама... Папа... Прощайте и спасибо. Чей бы это ни был голос, он спас мне жизнь...
Я люблю вас.
После этих слов стало легче. Боль она никогда не исчезнет, и в наших силах лишь научиться с ней жить. Мое сердце больше не рвалось на части, одной оставаясь здесь, а второй преследуя меня.
Целая. Единая. Счастливая.
Я обернулась к Юджину, обняла его за шею и прошептала:
— Ты больше, чем моя жизнь.
Он наклонился и поцеловал. Я затрепетала ресницами, полностью отдаваясь во власть наших чувств. Только его любовь всегда помогала мне и держала в этом мире. Я скиталась во тьме, а он был маяком. Ярким пламенем, что призвал меня к себе.
И я отозвалась...
Сейчас и навсегда. До последнего нашего вздоха.
Юджин О'Кеннет
— Сюрпризы на этом не заканчиваются? — весело завертела головой Анита, следуя за мной сквозь чащу.
Я обернулся к ней и сердце замерло. Каждый день красота Лиси открывалась мне с новой стороны. По утрам, разглядывая ее, я мог найти едва видимую родинку и зацеловать ее. Увидеть детский шрамик на коленке, прикасаясь к нему губами. Даже сейчас, казалось, на ее носу появилось больше веснушек. Они коричневыми точками играли с солнцем и подчеркивали яркость ее волос.
Рыжие пряди струилась по плечам и за спиной. Разноцветные глаза, немного красные из-за плача на трассе, смотрели на меня абсолютно влюбленно.
Черт! Я самый счастливый на свете мужчина, потому что та, которую я любил и добивался столько времени, ответила мне взаимностью. Подарила глоток кислорода, позволяя сорвать маску. Я играл на сцене и притворялся в жизни, но Ани научила меня быть самим собой.
Теперь я знал, где мое место.
— Только скажи, что тебе не нравится.
Мы пробрались через заросли можжевельника и остановились напротив бетонного фасада заброшенного Собора Святой Патриции. Ниже по склону – кладбище, выше – деревня Нол, а чуть в стороне поместье. Меня всегда тянуло к этому месту из-за его таинственности и непринужденности. Оно лелеяло темноту души, как мою, так и Дезмонда. В прошлый раз я пришел сюда, задавая вопрос, а теперь хотел сказать ответ...
Наконец, после смерти отца, все встало на свои места.
— Ты просто пользуешься моей любовью, — поджала губу Ани. — А еще говоришь, что это я манипуляторша.
— О-о-о, — я рассмеялся, толкая деревянную дверь. — Еще какая!
Лиси скосила на меня хитрые глаза и проскочила мимо. Я шутливо прижал ее к себе, слыша испуганный писк, подхваченный эхом.
Внутри пахло пылью и ладаном. Словно только что прошла Месса, и прихожане покинули это место, оставляя ему эфемерность своего присутствия. Мои кроссовки заскрипели по мраморному полу. Ани, как и всегда, не сдержала восхищенных вздохов, рассматривая высокие колонны и фрески с изображением Восхождения и Распятия.
Солнце отбрасывало тень на стеклах, что витражами украшали посеревший от времени пол.
— Помнишь, буквально месяц назад, что мы здесь делали?
Хейзел бросила взгляд на кабинки и покраснела. Вид ее смущения возбуждал во мне потаенное желание. Она до сих пор для меня была невинна, а потому каждый раз, прикасаясь к ней, я наполнялся чистотой.
— Исповедовались, — кивнула Анита.
Девушка обогнула неф и скамейки, останавливаясь в паре шагов от расшатанной ширмы. Она прикоснулась к деревянным вензелям и неожиданно поджала губу.
— Теперь моя очередь, — я сдвинул брови на переносице. — Ты открыл мне свою душу, теперь моя очередь.
Я кивнул. Пройдя вслед за любимой, остановился около дверцы для Святого отца. Сегодня мы поменялись местами. Ани опустилась на скамейку, прилежно сложила руки перед собой и облизала пухлую нижнюю губу. Я залюбовался ее сосредоточенным лицом, сквозь дыры сетки.
— С моей последней исповеди прошло чуть больше пары недель, Святой Отец, — Лиси говорила с сосредоточенным лицом, но ее голос соблазнял.
Я улыбнулся.
— И какие грехи вы совершили, Дева?
— Всякие, Святой Отец, — она снова волнительно облизала губы. — Когда я в последний раз была здесь, позволила пороку утянуть меня на свою сторону. Есть человек, мужчина... Я люблю его, Святой Отец. Давно. Кажется, с самого детства, только уже тогда я грешила. Обманывала себя и свою душу, — я смотрел на часть ее лица, сокрытого тенью, и мое сердце замедлялось. Весь мир замедлялся, сейчас даря нам бесконечность. — Сначала я просто наблюдала за ним. Когда он дрался, курил на заднем дворе, говорил непристойности и делал плохие вещи.
Наблюдала... Мы всегда были тенью друг друга.
— Что он делал с вами, Дева? — спровоцировал я.
— Показывал мне Господа, — Ани чуть отклонила голову и простонала. Ее голосок наполнил собой весь собор. Член уперся в боксеры, и мне пришлось оттянуть штаны. — Он любил меня в ночи и днем. Он ласкал меня языком и пальцами и за это, Святой Отец, я не попрошу прощения. Мне было хорошо, потому что я люблю его, а любить, значит, испытывать божественный экстаз?
— Он стал вашим грехом? — я прочистил горло, трогая рукой карман джинсов.
То, что я хотел сделать еще три года назад.
— Да. Он очернил меня собой и украл у вас. Украл же?
Хейзел всмотрелась в просвет. Ее щеки возбужденно покраснели, а грудь, то и дело, натягивала ткань сарафана.
— Украл. У всех украл.
Я резко поднялся. Анита растерянно посмотрела на меня. Протянув ей руку, я вывел из исповедальни.
— Что...
— Прошу не перебивай.
Остановившись посередине нефа у алтаря, я медленно опустился на одно колено. Лиси изумленно распахнула глаза. Вся краска смущения отлила от ее щек, оставляя бледность.
— Анита Хейзел, я должен был сделать это еще очень давно. Не струсить тогда, а попросить твоей руки и украсть. Ты единственная, с кем я хотел поступить правильно, и эта правильность подарила нам только боль, — полностью встав перед ней на колени, я уткнулся лбом в живот, продолжая: — Помнишь, я говорил, что здесь обручились мои дедушка и бабушка? Они разрушили своим союзом это место, а я любовью хочу восстановить. Обнуление – все с чистого листа. Мы с Дезмондом искупление грехов О'Кеннетов.
Волновался ли я перед этим шагом? Чувствовал страх или малейшее сомнение? Нет. Ни капли. Я, мать его, ждал этого момента три года!
Лиси задрожала. Я был уверен, что вновь найду слезы на ее щеках, вот только уже счастья. Взяв себя в руки, продолжил:
— Алисия, хранительница моего сердца и души, ты станешь моей женой?
— Боже, Юджин... Юджин, — девушка всхлипнула и опустилась ко мне на руки. Я обвил ее талию и усадил к себе на колени. — Я люблю тебя. Так сильно люблю тебя...
Я поцеловал ее дрожащие губы и достал из кармана кольцо. Желтое золото поблескивало разноцветными брильянтами, как в глазах Аниты. Камушки, словно вели хоровод, изображая соцветие. Там были все цвета радуги.
— Ты выйдешь за меня? Здесь. Именно в этом месте. Я хочу восстановить его, как знак былого величия, — я сглотнул, на мгновение, допуская, что она скажет «нет».
— Да. Да! Да! Да, Юджин! Да!
Мой облегченный выдох вызвал у любимой смех. Я надел кольцо на ее тонкий пальчик и поцеловал, вдыхая незабываемый аромат молочка для кожи. Мне не нравился запах других женщин, потому что каждую я сравнивал с Анитой. Каждая была лишь попыткой забыть боль, но даже она была прекрасной.
Моя слепая любовь, моя душа и мое сердце.
Анита О'Кеннет и станет миссис Юджин.
Как и обещал, я не отдал ее им.