Глава 31
Анита Хейзел
Дорога от поместья до Дублина всегда занимала не больше двадцати минут. В детстве мне никогда не хватало усидчивости и терпения: я скрипела кожаным сиденьем, показывала проезжающим автомобилям языки – этому меня научил Юджин – и донимала разговорами миссис Сибил. Нужно ли говорить, что она была недовольна? Отдергивала меня, шипела и ругалась, картинно закатывая глаза. Она всегда была такая: закрытая, строгая и недовольная. Тогда маленькой Аните казалось, что виною ее поведение. Во многом, из-за этого я пыталась угодить ей, но то время прошло.
Теперь час меня настоящей.
Я перевела взгляд на Терезу. Она вела машину и сверкала красным маникюром, обиженно поджимая губу. Я подавилась смехом. Стоило Юджину и Дезмонду узнать про нашу «прогулку», они в один голос крикнули: нет! Старший начал припоминать какой-то девичник и полицейский участок, а младший разбитую машину. Уолис набрала полные легкие возмущения, в красках расписала, чего заслуживают такие сексисты и гребанные ирландцы, схватила меня за руку и потащила в гараж. Пока братья закрывали рты от удивления, мы угнали Escalade и чуть ли не снесли ворота.
В груди не было ни капли тревоги, только веселье. О'Кеннеты убьют нас, стоит вернуться, но это того стоит. Я хотела отдохнуть.
Уолис свернула направо, проезжая центральный бульвар. Я указала ей в сторону мест с парковкой, отстегнула ремень безопасности и обернулась, всплескивая руками.
— Это самый-самый безрассудный поступок, который я только совершала!
Безрассудный поступок... Перед глазами замелькали картинки того, что мы с Юджином вчера вытворяли. Секс в коридоре, пару разбитых ваз по дороге и стоны в его комнате. Я согласилась на это? Я говорила ему те грязные слова и не следила за собой, полностью отдаваясь во власть греха? Боже правый. Никогда не думала, что совершать неправильные поступки так... завораживающе.
Подруга рассмеялась, перевела внимание на зеркало заднего вида и принялась парковаться. Внедорожник тронулся задним ходом, а по салону прокатился писк.
— И это еще утро, Анита, — Тереза стрельнула глазами полными отмщения. — Я не собираюсь возвращаться туда раньше полуночи. Если я буду трезвая, мы с гребанным Кеннетом поругаемся еще больше, а если я буду пьяная, примирительно потрахаемся. Выбор очевиден.
Она ловко встроилась между машинами, перегнулась к задним сиденьям за своей сумкой и принялась рыться в ней. Я тихо наблюдала за тем, как искры злости внутри нее разгораются еще больше. В какой-то момент в салоне уже не осталось места накаляющейся температуре, казалось, даже стекла запотели, а пластмасса в конструкциях начала плавиться. Блондинка выудила тюбик помады, раскрутила красный стержень и начала краситься в зеркало заднего вида.
— Мы все еще собираемся на шоппинг? — кивнула я на ее воинственный вид.
Только Тереза могла превратить макияж в оружие. Ее улыбка алых губ была, как кнопка в ядерном чемоданчике, только для ее активации не обязательно нажатие.
— Конечно, — подруга заглушила мотор, раскрыла дверцу и спустила шпильки на тротуар. — Дезмонд утром дал мне свою кредитку. Думаешь, я упущу возможность довести его до приступа?
Я рассмеялась и вышла на улицу. Ветер ударил в спину и закинул волосы мне на плечи. Втягивая носом свои пряди, я поморщилась, быстро шагая в сторону торгового центра. Позади нас скрипела вывеска булочной, что раскачивалась на кованых цепях. Яркий аромат свежей выпечки разносился еще больше из-за непогоды. Желудок заурчал и, судя по звукам, не только у меня одной.
— Как вы ладите? То есть, — я задумалась, открывая застекленную двустворчатую дверь. — Ты же такая... дерзкая. Дезмонд очень упрямый и гордый, он уступает тебе?
Тереза зашла в холл, тряхнула растрепанными белыми волосами и томно облизалась. Она явно думала о чем-то грязном! Я провела пальцами по своим локонам, морщась, в те моменты, когда сильно дергала их, пытаясь расчесать.
В лобби со всех сторон обрушились звуки толпы: пересмешки, голоса, трель мобильных и детские вопли. Яркие люстры на уровне третьего этажа спускались хрустальными капельками, как стеклянный перевернутый фонтан, размещаясь по центру между балконами. Так странно, снаружи это было обычное кирпичное здание с вензелями и табличками номера дома, а внутри – куполообразное строение, отделанное мрамором и металлом.
— По началу, нет. Дез пытался доказать, что его задница крепче, вечно хмурился и разбрасывался своими карточками, а потом... — ее немного перебивала приятная мелодия заполняющая собой молл. — Проиграл мне. Господи, Анита, я никогда не думала, что вид мужчины на коленях так возбуждает.
Мужчина на коленях.
Я улыбнулась воспоминаниям. Юджин. Наверное, такой жест говорил о любви? Способен ли каждый опуститься в ноги своей любимой, вверяя ей не только сердце, но и власть? Тот, кто испытывает пылкие настоящие чувства – несомненно.
— Кстати об этом, — Тереза обошла меня по кругу, рассматривая хитрым взглядом. — Как это было? Твой первый раз?
Я смущенно выдохнула.
— Странно...
— Заладила ты, — закатила она глаза, кривя губы. — Член, вагина, секс – это естественно, Анита.
Ради всего святого. Почему мой запал пропадал, когда Юджина не было рядом?
— Ну, он был очень осторожен и, — я начала спиной отступать от Терезы, — и... это было хорошо. Чуть-чуть больно, но без крови и... Ой, смотри, там распродажа! — я кивнула на какую-то витрину с обувью за своей спиной.
Уолис даже и бровью не повела. Она сложила руки на груди, предвкушающе улыбнулась, раскрыла рот и... рассмеялась на весь торговый центр! Мое сердце подпрыгнуло и упало куда-то в живот. Под ее веселый хохот, я покраснела и прониклась сожалением к Дезмонду.
— Ты бы видела себя со стороны, — подруга положила ладонь на живот, обтянутый белым шелком топа, и, восстанавливая дыхание, простонала: — Я как будто заставила тебя сказать комплимент Сибил по поводу ее средневекового старья в гардеробе, — она принялась кривляться. — Знаете, дорогая, этот цвет так похож на крышку гроба, а вот эта шляпка еще помнит первых вшей, а в этой... Ой, не могу!
Люди, проходившие мимо нас, раздраженно качали головой. Мои плечи начали сотрясаться от смеха. Тереза была такая заразительная, особенно ее веселье. В такие моменты, мне казалось, я вижу ее настоящей. Той маленькой девочкой из рассказов. Что слушала папины песни и гоняла с ним на байке. Сладкая грусть кольнула кончики пальцев.
Каким был мой отец? Чем мы любили заниматься с ним? Я просто хотела помнить его.
— А как тебе машина Юджина? — подколола я ее. — Не слишком твердые сиденья?
Уолис замерла. Ее лицо вытянулось, она раскрыла рот и чуть ли не прокричала:
— Ты быстро учишься, дорогая? Один-один?
Я протянула ладонь. Тереза пожала ее и развернулась со мной к подъемникам на верхние этажи. От яркости неоновых вывесок рябило в глазах. Я отыскала пару художественных магазинов, обещая себе зайти позже. Блондинка восхищенно осмотрела рекламные уведомления на угловатых колонах. Готова поспорить, в своей голове она уже обанкротила Дезмонда.
— А твой первый раз? — шепотом спросила я. — Как прошел твой первый раз? Он был с особенным человеком?
Уолис нахмурилась. Она вертела головой по сторонам, так и замирая. Красные пятна начали проступать на шее.
— Смотри, там магазин нижнего белья. Как раз хотела прикупить себе пару боди.
Она, не дожидаясь пока лента довезет нас, взбежала по ступенькам вверх. Я втянула полные легкие ее приятных, цветочных духов, чувствуя вину. Я сказала что-то не так? Но, мне казалось, между нами есть доверие и, если она расспрашивает о моей жизни, значит, я могу сделать то же?
Что-то внутри натянулось. Чувство безопасности, кошмары, тайны... Я побледнела, смотря вслед Терезе, которая уже скрылась среди кружевных вешалок. Нет. Не буду думать о плохом.
Выдохнув, я протиснулась сквозь толпу и прошла за ней в магазин.
Шоппинг с Терезой. Это похоже на прыжок с парашютом или дайвинг с акулами. Поначалу я просто краснела после ее очередного комплекта белья или «безобидной» юбочки. Когда в моем организме не осталось сил на смущение и закатывание глаз, я просто смиренно примеряла вещи. С каждым магазином подруга входила во вкус. Сегодня в молле был прибыльный день, потому что она скупила абсолютно все красное. В ушах до сих пор стоял писк карточки о терминал. Уолис мстительно улыбалась, а Дезмонд обрывал ее телефон. Наших покупок было так много, что их просто обещали завтра доставить в поместье.
Я уже и не помнила всего, что мы купили.
— Хочу есть, — облизалась я, вновь чувствуя пряный запах выпечки. — Здесь на углу такие вкусные пончики. Давай пообедаем, а потом продолжим?
Тереза осмотрела меня, хитро прищурилась и обняла за предплечье. Мы обогнули балюстраду, спускаясь на первый этаж.
— У меня есть идея круче. Пошли в бар? Выпьем, потанцуем, развлечемся? Я уже сто лет никуда не выбиралась!
— Дезмонд говорил про какой-то девичник? — вспомнила я, спешно шагая за ней. — Это было перед свадьбой Тессы?
— Ага, вечер кисок. Мы выпили, я с кем-то подралась, потом мы убежали из клуба, гуляли по улице ночью, — я удивленно уставилась на нее, чувствуя, как глаза превращаются в распахнутые бездны. — Потом полицейские приняли нас за шлюх, арестовали, начали лапать. Все закончилось закрытием участка, дракой господина сенатора и нашим жарким сексом с Дезмондом в машине, — она грустно вздохнула. — Мне нужно выпить. Я на него обиженна и мне не нравится это чувство. Я люблю его, но он такой... Господи, дайте мне сил и нервов.
Вот это да! Все мои девятнадцать лет не были такими яркими, как вечер «приключений» Терезы и ее подруг. Я завистливо посмотрела на ее милые ямочки на щеках. Блондинка распахнула дверь центра и кивнула мне на бар, на той стороне улицы. Огромная красная вывеска с изображением механического быка и надписью «Оседлай Текилу» сверкала красными лампочками.
Я сглотнула и перевела внимание на Уолис. Она приподняла бровь.
— Ты со мной?
Хорошая девочка бы не зашла туда, да? Там явно воняет перегаром и спиртным. Мужчины засматриваются на твои голые коленки, и кто-то в углах целуется? В туалетах валяются использованные презервативы, а пиво такое ужасное, что от него мутит желудок?
Боже.
— Ну? — надавила подруга, превращаясь в моего Змея Искусителя.
Грех. Он же такой многогранный. Я испробовала лишь один его вид и он пришелся по вкусу. По венам разлился адреналин.
— Научишь меня пить текилу?
— Честно, я люблю тебя, Анита! — подруга бросилась на проезжую часть, показывая средний палец сигналящим авто.
Прежде чем двинуться за ней, я еще раз глянула на затемненные окна бара. Будет ли Юджин злиться?
У меня есть возможность это узнать...
Юджин О'Кеннет
— Здесь повреждения не большие, — протянул механик, трогая вмятины на моей крошке Audi. — Выгнуть, покрасить, поменять радиатор и фары...
Я присел на корточки, боясь даже прикасаться к еще свежим ранам на машине. Алая краска поцарапалась, в местах удара, и вправду, смотрелась каплями крови. Черт, Анита! Я не мог на нее злиться. Винил себя, что дал стервочке блондинке ключи и за то, что она пустила ее за руль. Блять, а если бы Лиси врезалась не в фонтан, а в какой-нибудь летящий на всей скорости грузовик? Как ее родители.
Мурашки пробежали по спине.
— Договорились. Мне плевать на деньги, просто сделай все, как было, — Джек прыснул от смеха и пожал мою руку.
Передав ему ключи, я заполнил форму и поставил согласие на то, чтобы машину отвезли в мастерскую. Справившись с делами, я потянулся за пачкой сигарет, краем глаза замечая свирепого Дезмонда. Он прижимал к уху телефон и смотрел на пустое место, где раньше стоял Escalade.
Я прикурил, втягивая в рот смоляного дыма.
— Ты чего нервный такой? Ну, поехали девочки в город, — я расплылся в улыбке, вспоминая еще одну ночь, проведенную с Анитой. — Явно после такого, — я указал большим пальцем поверх своего плеча. — Тереза не доверит Алисии авто. Я спокоен...
— Юджин, это гребанная Тереза! — услышав автоответчика, брат зашипел, стискивая челюсть. Его желваки побелели. — Знаешь, сколько она списала с карты? Двести двадцать тысяч! Мне плевать на деньги, но это значит, что она о-о-о-о-чень зла, — он замолчал, а потом скривился. — Что я ей сказал?
Я прыснул от смеха, вспоминая утренний цирк. Девушки пришли в кабинет, когда мы с Дезом примирительно обменивались колкостями, хлопнули дверью, сказали, что уезжают и... На эмоциях брат включил альфа-самца, бросил строгое «нет», а потом еле увернулся от шпильки. Тереза начала возмущаться и приняла мой хохот за «явное выражение сексизма».
Черта с два, я люблю женщин и уважаю их!
— Просто смирись с тем, что у нее месячные круглый год, — закатил я глаза, стряхивая пепел.
Дезмонд бросил на меня гневный взгляд.
— О ней так могу говорить только я.
— Да, боже, хоть убейте друг друга, — я поднял руки в примирительном жесте.
Айфон в заднем кармане завибрировал. Я отвел сигарету ото рта, всмотрелся в дисплей и ответил на звонок. Оставив брата за спиной, я поднялся по ступенькам в лобби, прикрывая дверь гаража.
— Твою мать, Юджин! Засранец ты! Ну и где тебя носит? Почему я должен узнавать от других людей, что мой друг отчислился? — завопил Томас Моррис.
В Англии мы дружили с ним. Хотя это сильно сказано. Он жил на моей квартире, а я терпел его из-за того, что с ним было весело. Мы устраивали вечеринки, трахали девчонок, курили... Воспоминания отливали грустью. Я скучал по тому ритму жизни.
— Я в Дублине, — мне приходилось перекрикивать музыку на том конце. — Семейный бизнес и все такое. Я больше не вернусь в Англию.
— Ты обкурился? — пьяно захохотал он. На фоне так громко визжали, что у меня закладывало ухо. — Что значит бросил? Ты придурок? Ты решил послать в зад чувака из Голливуда? Как того режиссера звали? — еще один крик и я поморщился, отводя телефон. — Кристиан...
— Кристофер Нолан, — поправил его, вспоминая высланный сценарий фильма, который я сжег в камине поместья.
Наверное, это могло принести мне славу и в будущем звезду на аллее? Я бы делал то, что умел лучше всего: играл, трахался, пил и со временем... Что? Подсел бы на иглу? Попал в аварию из-за пьяного вождения? Заработал себе венерическое? А, может, сумел удержать желание власти в своих руках? Стал великим человеком, открыл бы свою студию и снимал фильмы, потягивая сигарету и бросая грязные слова?
Я сглотнул, сделал тягу никотина и на выдохе произнес:
— Томас, я все решил. Здесь мое будущее и...
— Юджин, милый это ты? — заворковала в трубку девушка. Ее голос показался мне знакомым, но я не мог вспомнить ее. — Мы так скучаем по тебе... Твой длинный язык творил чудеса не только на сцене... Пошла вон, Саманта! Иди трахни бонг! — звуки потасовки, обиженный стон и вновь пыхтение друга. — Ладно-ладно, Большой Босс. Ты теперь крутая шишка?
— Что-то вроде того.
— Подумай хорошо над предложением этого чувака. Только представь: главная роль, Том Харди в напарниках. Сколько кисок ты склеишь через экран.
Я поморщился, пытаясь унять желание умыться. Когда мне было шестнадцать, такого рода вечеринки и вонючий бонг на десятерых казался чем-то крутым. От меня разило похмельем, смешанным с Hilfiger, а сигарета только и мелькала в пальцах. Все детство меня пытались научить правильности, вот я и отрывался за оксфордские рубашки, галстуки и долбанные гетры в десять лет. Теперь мне двадцать шесть – приоритеты поменялись, а старое окружение так и осталось в том возрасте, когда слово «презерватив» вызывает смех.
— Был рад тебя слышать, Томас, — не дожидаясь его обиженных воплей, я сбросил вызов.
Закатив глаза, я засунул телефон в задний карман и докурил сигарету, выбрасывая бычок в форточку. Я не жалел о том, что сделал. О заброшенной карьере актера, об оставленной жизни в Англии. Минута рядом с Анитой стоила всего на свете. Я провел рядом с ней уже так много.
Мне же не придется платить?
— Сынок, — протянула мама.
Я обернулся к ней. Сибил вышла через задний ход прислуги – китайский дождик звенел над дверью. Ее шпильки застучали по бетонному полу. Мать прижала к груди красную папку документов и улыбнулась мне.
— Ты и вход прислуги? — скептически протянул я.
Да, она лучше Терезу обнимет, чем пройдет здесь!
— Все когда-то бывает первый раз, — женщина стянула кожаные перчатки и поджала губу. — Я была в городе. Видела нашу Ани с этой... американкой. Она заходили в такой же безвкусный притон, как и вся эта Тереза.
— Что за притон?
— «Оседлай Текилу» или что-то в этом роде...
Я прыснул от смеха, вспоминая слова Дезмонда. Господи, Алисия и это место. Что Уолис сделала, чтобы затащить ее туда?
— Ясно, — я шагнул к двери гаража, чтобы осчастливить брата новостью, но мама остановила.
— Юджин, мальчик мой, ты же никогда не был глупым. Не будь таким и сейчас, — она осмотрела родительским взглядом и сжала мое предплечье. — Я не хочу, чтобы Анита сделала тебе больно. Ты любишь ее, я знаю. Отец говорил мне о том, что ты просил ее руки, но...
Я опустил глаза на ее розовый маникюр, сжимающий мою черную майку.
Анита... Больно...
— Это же ты ей рассказала про Мэделин? — шепотом, не веря своим предположениям, произнес я. — Твою мать! Мама! Зачем?!
Сибил тряхнула головой, отчего пару прядей выпали из ее повязанной черной шали.
— Ты не понимаешь. Думаешь, девочка любит тебя? Что вы будите жить долго и счастливо и она родит тебе детей? — я сжал челюсть, сбрасывая ее руку.
— Нет, блять! Я не буду тебя слушать! Ты испортила жизнь Эрнесту, да вообще всем в этом поместье!
Мать снова вцепилась в меня и зашипела:
— Она любит Дезмонда, а ты всего лишь его отражение! Как ты не понимаешь, Юджин? Ты для Аниты – его воплощение. Частичка ее утраченной любви, — дыхание выскользнуло из моих легких. Я часто заморгал, отчаянно не желая слушать ее. — Я знаю, что это такое. Дэрин... Я видела его в Эрнесте. Так и родился ты, Юджин. Только представь, всякий раз в постели с тобой, она закрывает глаза и представляет...
— Заткнись! — заорал я. — Закрой свой рот! Сибил, ты! Сука...
Я сцепил челюсть, проносясь мимо нее. В груди болело. Перед глазами все помутилось и закружилось, а сердце выбивало из меня последние здравые мысли.
Я не любила его, Юджин. Я не любила его, Юджин. Я не любила его, Юджин.
— Она разобьет тебе сердце и оставит сломленного, одинокого, — как колыбельную пропела Сибил. — Ты не веришь мне? Так спроси у садовников, как мило вчера Анита и твой брат обнимались в додзё. Он ласково прижимал ее к себе, а она вдыхала его аромат, чтобы в следующий раз, когда ты будешь трахать ее, представлять Дезмонда.
Я не любила его, Юджин. Я не любила его, Юджин. Я не любила его, Юджин.
Но и меня тоже.