Глава 29
Юджин О'Кеннет
За окном светило рассветное солнце. Рыжеватые всполохи окрашивали небосвод, как водянистые мазки художника. Порывы ветра развеивали подсвечники у ворот конюшни, а смешной флигель болтался, как заведенный механизм. По крыше поместья жутко стучали ветки сикомор, и это был единственный звук, что прорезал тишину особняка.
Уже проснувшись, я открыл один глаз, пытаясь прогнать дымку сонливости. На тумбочке тикали часы.
7:30
Прижав к себе спящую девушку, я уткнулся носом в ее шею и блаженно выдохнул. По телу разливалась приятная усталость. Хотелось навсегда остаться в этом моменте. Голая Анита в моей постели, жмется к паху своей соблазнительной задницей и улыбается во сне. Я едва слышно застонал, вспоминая нашу ночь.
Это было чудесно. Я так долго мечтал о ней, но даже и представить не мог, что все произойдет настолько... прекрасно. На языке танцевал ее вкус, в носу играл ягодный аромат, а кожа до сих пор горела после поцелуев. Больше одного раза мы вчера не зашли – я боялся сделать ей больно. Просто долго лежали, задыхаясь друг в друге, все не переставали целоваться и дарить ласку. До Ани я не любил этих нежностей. Трахнул, закурил, сходил в душ и исчез. Любая в моей жизни была на один раз.
Любая, но только не Алисия.
Хейзел сделала глубокий вздох и крепче обняла мои руки на своей груди. Она так смешно спала. Как младенец заворачивалась в одеяло и щурила нос. Я не мог насмотреться ею. Боялся, что если отвернусь хоть на минуту, потеряю эти прекрасные черты. Румяные щеки, зацелованные опухшие губы и отголоски эйфории. Ей понравился секс, а это делало меня еще счастливей.
Поцеловав ее в висок, я ощутил едва заметную пульсацию вен. Так не хотелось отстраняться. Гребанные дела и Янковский. Вчера мы породили собственную вселенную, и возвращаться в реальный мир не было желания. Осторожно перевернувшись на спину, я присел на кровати и утер лицо ладонью. Стараясь не шуметь, подобрал вещи, валяющиеся на полу, и осмотрелся.
Нужно принести Аните одежду. Здесь только ее откровенное платье и... эфемерные звуки стонов, которые я до сих пор слышал. Обернувшись к спящей девушке, расплылся в глубокой улыбке. Она казалась такой маленькой. Хрупкая, беззащитная лисичка, что мурлычет от объятий и комплиментов. Раньше я бы просто блеванул от розовых соплей. Плевать. У каждого из нас есть свои слабости и моя – это Анита Хейзел.
Умывшись, я почистил зубы, переодел джинсы и футболку, все так же бесшумно подкрался к любимой, оставил на ней легкий поцелуй – как фразу «доброе утро» - и вышел в коридор. Комната Ани находилась в самом конце холла. Стараясь не привлекать лишнего внимания, я отыскал в ее спальне одежду, оставил все на изножье своей кровати и уже спустился на первый этаж.
Лобби все еще наполнялось призраком торжественности. Несмотря на уборку кое-где были разбросаны конфетти, перья от масок летали в воздухе, а мебель до сих пор стояла не на своих местах. Дворецкий Линч раздавал указания прислуге. Услышав мои шаги, они уважительно замолчали, поприветствовали и вновь занялись своими делами. Лишь одна девушка не отвернулась...
Мэделин. Она соблазнительно накрутила на палец локон и подмигнула мне. Я мазнул по ней взглядом, делая вид, что не замечаю призывного поведения. Черт, только бы Анита о ней не узнала. Я не был козлом, способным уволить кого-то из-за того, что однажды мы потрахались. Сибил нравилась ее служанка, Мэдди исправно выполняла свои обязанности и, вроде бы, дружила с Хейзел?
О чем я только думал?
Обогнув балюстраду, я зашел в восточное фойе, двигаясь в сторону кабинета. В одной из гостиных шумел пылесос. Поморщившись от его громкого звука, я надавил на ручку двустворчатых дверей и вошел внутрь. Губ коснулся ледяной воздух. Я нашел глазами открытую створку окна, и потянулся за пачкой сигарет. Щелкнув зажигалкой, я прикурил и опустился в кресло, закатывая глаза.
Как мне рассказать Аните об ее наследстве?
Прости, мой отец был не просто ублюдком, но и преступником, который украл все деньги твоих родителей? Или, может, так: любимая, все эти три года ты мучилась зря? Знаешь, ничего нет, тебе просто завещана фамилия Хейзел.
Блять.
Я зло сжал в кулаке пачку сигарет. Эрнест называл Дезмонда позором семьи, но он сам был таким. Обанкротил империю, полез в чужой карман и ничего кроме боли окружающим не принес. Все наши жестокие слова, брошенные кому-то – дерьмо, которое мы ненавидим в нас самих. Вот человеческая натура – высмеивание того, что боимся признать в себе.
Я глотнул дыма, откинулся на спинку кресла и положил ноги на стол. Бессмысленно наслаждаясь никотином, я смотрел на белый потолок, прокручивая в голове картинки детства.
В коридоре замерли шаги.
— Не думал, что застану тебя здесь так рано, — брат захлопнул дверь и поморщился из-за сигаретного запаха.
Как он терпит привычку Терезы?
— У меня встреча с Янковским.
Дезмонд усмехнулся. Он прошел к столу, бросил на него папку документов и присел напротив меня. От него разило лилиями и сладким шампанским. Я перевел взгляд на пару бутылок, что стояли на полках стеллажа.
— Тебя можно поздравить, герой любовник?
Я блаженно закатил глаза, вспоминая те ощущения.
— Отвали, Дез.
— Да, ладно тебе. Я наоборот рад, — брат замолчал, уставившись перед собой. — Мне жаль, что я причинил столько боли этой девочке. Анита замечательная.
Замечательная.
Внутри проснулось пламя ревности. Голова понимала, что Дезмонд не видит никого кроме своей стервочки, но вот сердце тревожно неслось в груди. Черт, неужели, я всегда буду помнить его кольцо на ее пальце? Хоть Анита и сказала, что чувства к нему были ненастоящие, я так и не услышал от нее... «я люблю тебя, Юджин».
Наверное, только это вызывало во мне сомнения.
— Юджин, не смотри на меня убийственным взглядом, — отшутился брат. Он скосил серые глаза и зацокал. — Ани дорога мне, но только как подруга. Я обязан ей и...
— Просто заткнись, — скрипнул я зубами. — Не говори о ней, ладно? Помнишь, свою реакцию в Чикаго, когда я говорил о Терезе?
Дез помрачнел. Крылья его носа начали сильнее раздуваться, а вена на шее запульсировала. Его злость уняла внутри меня жажду крови.
— Ты такой придурок, Юджин, — закатил он глаза. Дез подтолкнул ко мне папку документов. — Поздравляю, теперь ты владелец всего имущества О'Кеннетов. Хоть продай его, мне плевать.
Брат поднялся, застегнул пуговицу пиджака и развернулся к выходу. Я поморщился, смотря вслед его спине. Как обидчивая принцесса! Дез хлопнул дверью, картина над косяком покосилась, а я покачал головой. Поговорю с ним, когда остынет и вытащит шпильки Терезы из ушей! Может, я и был резковат, он просто все не так понял.
Затушив сигарету, я пролистал бумаги. Еще каких-то четыре недели назад я бы не смог понять сформулированного текста. Оставил бы это дело Густаву или Дезу, которые объяснили мне все нормальным языком, но не теперь. Что-то по-прежнему давалось нелегко, хотя в большей степени я все разбирал.
Я родился с властью в руках и слишком долго отказывался от нее.
Буквально через полчаса в кабинет прошел Линч и представил Янковского. Я поднялся со своего места и прогнулся над столом, протягивая мужчине руку.
— Доброе утро, Владимир, — русский криво улыбнулся и пожал мою ладонь.
Его кожа была сухой и мозолистой. Сколько же ему лет? Мне казалось, не больше тридцати пяти, хотя карие практически черные глаза уже были затянуты дымкой возраста.
— Вы устроили замечательное шоу, Юджин, — он присел напротив меня и начал барабанить пальцами по столешнице. — Эта театральность, маскарад... Моя жена была в восторге, хотя она не любит такого рода мероприятия.
Тон мужчины смягчился. Говоря об Ирине, Янковский улыбнулся и посмотрел на меня туманным взглядом, находясь мыслями уже не здесь. Человек таким необъяснимым образом меняется, когда любит. Внутри нас, и вправду, зажигается свет. Робкий светлячок освещает мрак души, отражая то хорошее, с чем мы рождаемся.
— Спасибо, — я наклонился, открыл тумбочку и достал серебряный поднос с отцовскими сигарами. — В чем главная задача актера? — Владимир прищурился. — Заставить публику поверить в твои слова. Я всего лишь отыгрывал свою роль.
Русский заинтересованно обратил внимание на сигары. Он взял одну, принюхался к ней и уважительно закивал головой. Я предложил ему зажигалку.
— Хороший табак. Правильных сортов, — мужчина подкурил, сделал пару тяг и выпустил дым. Я последовал его примеру, вновь наполняя легкие ядом. — Чего вы хотите от меня, мистер О'Кеннет? Если ваша цель не продажа, то что?
— Сотрудничество, — я зажал сигару в зубах, отошел к стеллажу и достал бутылку шампанского. — Хороший продукт, верно? Если игристое выйдет на рынок, это принесет нам с вами миллионы долларов.
Звякнули бокалы – я разлил в два и один протянул Янковскому.
— Сказать четно, я удивлен, как вам удалось запустить новую линию. Мне казалось, Эрнест обанкротил компанию? — русский сделал глоток алкоголя, на мгновение прикрыл глаза и проглотил.
— Видимо не достаточно, чтобы загубить дело предков, — я внимательно принялся следить за ним, отыгрывая составленный в голове сценарий. — Видите ли, Владимир, у меня есть Ирландия и Америка, а у вас Россия. Если мы объединим силы и выведем продукт в вашу страну, представьте, что это будет значить.
Русский усмехнулся. Готов поспорить в его голове сработала счетная машина, что, раз за разом, прокручивала зеленые баксы. Он постучал перстнем по ножке бокала, сделал тягу сигары и задумчиво произнес.
— Как вы их курите?
О чем он? Я посмотрел на коричневую дымящуюся трубку в своей руке.
— Как сигареты. Я не понимаю...
— Их не курят в затяг, Юджин, — Янковский поднял на меня пронзительный взгляд. — Будите продолжать в том же духе через пару лет уйдете за вашим отцом. Рак легких очень легко заработать.
Я нахмурился. В горле запершила горечь; стряхнув пепел, я затушил сигару о поднос.
— Знаете, к чему я это сказал? Вы молоды, Юджин. Есть вещи, которых вы не знаете, не потому что идиот, — я хмыкнул. Что-то заставляло меня внимательно его слушать. Как учителя в школе, — а просто потому что молоды. Вам всего двадцать шесть. Вы уверены, что сможете управлять империей?
— Моему деду было ровно двадцать, когда он занял пост генерального директора, — я глотнул шампанского, ощущая взрыв пузырьков на языке. — Он был хорош во всем, кроме воспитания сына.
Сына. Наверное, с Дезмондом дедушка хотел многое исправить. Мой брат лучше Эрнеста, значит ли это, что у него получилось?
— Дети, — русский неожиданно грустно протянул.
Он повернулся в сторону окна, всмотрелся вдаль и поднялся. Я заинтересованно проследил за его взглядом. На пастбище, у конюшен, была Ирина с Анитой. Миссис Янковская резво прыгала на Либерти – коричневой кобыле – а Хейзел весело ей что-то рассказывала. Их смех сочился сквозь открытую форточку.
По венам разлилось приятное умиротворение.
— Мы с женой вот уже десять лет пытаемся завести детей. Только сейчас я понял, что счастье не в деньгах. У меня есть все: недвижимость, бизнес, любимая рядом, но... нет ребенка, — я сглотнул, чувствуя его боль. — Моя красавица жена... Зная, что я не могу подарить ей ребенка, она все равно остается со мной. Врачи сказали, что я бесплоден. Счастье за деньги не купишь...
— Я уверен у вас все получится. Даже, если нет: всегда можно взять ребенка.
Янковский кивнул, пригубил игристого и посмаковал его.
— Алисия. Должно быть, вы сильно влюблены в эту девушку.
Я перевел внимание на его улыбчивое лицо. По вискам и у носа собрались тонкие полоски морщин. Что-то было в этом русском, что нравилось мне. Нельзя было предугадать его следующий шаг, понять карусель слов и уловить мысль. Он путал разговорами, располагал к себе и вызывал чувство доверия.
Кажется, я понял, почему Эрнест не начал работать с ним. Отец не терпел рядом с собой людей, что были умнее его.
— С чего вы взяли, что я посвятил его девушке?
— Я даже знаю какой, — Владимир указал на Аниту, что держала стремя лошади и помогала его жене спешиться. — Ваши взгляды на нее на Балу не поймет только слепой. Мне сорок два, Юджин, я могу отличить простое желание от любви.
— Мистер Янковский, мы сейчас говорим не о моих чувствах, а о бизнесе. Я предлагаю вам сделку, — вернувшись к столу, я отыскал папку, что приготовили юристы и протянул ему. — Здесь мое предложение к вам.
Русский даже не обратил внимание на документы. Он вновь присел, закинул ногу на ногу и принялся барабанить пальцами по столешнице.
— Вы понравились моей жене, Юджин. Вами движет любовь, а она это ценит. Скажу честно, я не горю желанием с вами работать, но вижу перспективу. Ваш отец не был честным человеком, каков же вы?
— Я сын своего отца, — русский рассмеялся этой реплике.
— Нет, вы и ваш брат, куда лучше. Я соглашусь на сделку, только при одном условии, — я подался вперед, щурясь, — мы с вами начнем все с чистого листа. Новая компания – новые приоритеты.
С чистого листа.
Я посмотрел на свое запястье с мертвыми часами и закусил щеку. Разве мне есть что терять? Компания не жилец, если я не найду инвестора, а брать деньги брата не стану. Иногда каждой империи приходит конец, но на ее месте образуется нечто новое. Несокрушимое.
— Ирландия и Россия, — расплылся я в улыбке. — Посмотрим, что мы можем?
Янковский, как-то по-отчески, похлопал меня по плечу, бросил на стол ненужные документы и кивнул на окно.
— Благодарите мою жену. Она повлияла на это решение.
— Обязательно еще раз скажу миссис Ирине не только о ее красоте, но и добродетели. Но, — я покачал головой. — Для чего вам это?
— Может быть, однажды у нас с вами появятся дети. Было бы неплохо скрепить союз не только на бумаге.
— Я никогда не стану принуждать своего ребенка к такому шагу, — ощетинился я, вспоминая гребанных три года ада, спродюсированных моим папашей.
— Брак по расчету, — он посмаковал это слово. — Мне не нравится, как это звучит. Я верю в любовь и судьбу. Анита родит вам красивых детей, Юджин. Кто знает, что преподнесет нам будущее?
Я обернулся к окну, как и прежде, в тайне наблюдая за Алисией. Раньше я не мог поверить в то, что она будет моей, а теперь ласкаю ее вкус на своем языке.
В чем-то этот русский все же был прав.
Анита Хейзел
Боже...
Каждое движение напоминало о нашей ночи. Мышцы бедер сладко ныли, грудь твердела сосками, а глубоко внутри немного саднило, но даже это было прекрасно. Я проснулась рано утром в пустой постели, тронула зацелованные губы и поразилась мысли: хочу еще. Слишком долго я отвергала свое тело, и теперь оно просило наверстать все упущенное.
— Анита, — окликнула меня миссис Янковская. Мы поднялись по бетонному крыльцу, замирая у входа. — Я очень благодарить вас за урок езды.
Я улыбнулась, стягивая с ладоней жокейные перчатки. Ирина застала меня за завтраком и предложила прогуляться. Она была женой партнера Юджина, так что я с удовольствием составила ей компанию. Тереза была занята работой в благотворительном фонде, а с миссис Сибил в последнее время у нас не ладились отношения. Мне не хотелось провоцировать новый скандал.
На душе было так хорошо.
— Приезжайте еще к нам, — я распахнула дверь и впустила ее первую в лобби.
Ее яркие ванильные духи пронеслись шлейфом. Женщина выглядела такой молодой. Выше меня на пол головы, стройная и фигуристая, как Тереза. Сейчас ее волосы были собраны под кепку с надписью «John Deere», но белый хвостик волос болтался на затылке.
— С удовольствием. Мы с Владом жить на две страны, — ее акцент умилял меня. Я никогда раньше не встречала русских. — Россия и Ирландия. Здесь очень красиво. Вы быть у нас в Москве?
— Нет, — я замотала головой, рассматривая ее гладкое без морщинок лицо. — Ни разу. Но, наверное, хотелось бы.
— Тогда я приглашать вас к нам домой, — Ирина сняла головной убор и тряхнула волосами. — Я показать вам Большой театр и Третьяковскую галерею.
— Обязательно. Спасибо за приглашение.
Женщина обняла меня и поднялась к мистеру Янковскому, который окликнул ее со второго этажа. Я проследила за ее спиной, улыбнулась мыслям и засунула руку в карман юбки. Юджин заботливо принес мне вещи утром. Легкий летний сарафан – я была в нем тогда, на кухне, когда...
Щеки вспыхнули.
Пальцы коснулись гладкого металла с выемками брильянтов. Помолвочное кольцо. Я оставила его в этих вещах и совершенно забыла. Я отпустила прошлое, но так и не попрощалась с ним. Мне хотелось поговорить с Дезмондом и отдать его ему. Я должна была это сделать еще месяц назад на свадьбе. Есть вещи, которые держат нас в узде воспоминаний. Этому не было места в нашем с Юджином будущем.
Со стороны столовой вышла миссис Сибил. В ее волосах, как всегда, были бигуди, а в руках модный журнал с французскими буквами. Не знала, что она владеет другими языками.
— Доброе утро, миссис О'Кеннет, — протянула я. — Простите, вы не видели Дезмонда?
Вдова оглянулась. Она прищурила густо накрашенные глаза и покачала головой. Я зачарованно выдохнула, разворачиваясь к лестнице. Посмотрю его в спальне или лучше спрошу у Терезы.
— Анита, — окликнула женщина. Она сократила между нами расстояние и осмотрела меня прищуренным взглядом. — Ты по-другому выглядишь.
Я закусила губу, пытаясь не выдать волнения. Между ног тоскливо ныло, прося еще раз подарить телу эйфорию.
— Не понимаю о чем вы...
— Любовь ослепляет нас. Когда мы испытываем ее, многое не замечаем. Так было со мной и Дэрином. Я любила, а он пользовался. Ничего большего, чем просто игрушка в постели, — в груди заныло. — Ты и мой сын. Юджин. Я видела вас вчера. Что между вами?
Женщина вскинула бровь. Ее напор вызвал не страх, а злость. Мне не хотелось делиться секретами, а она не должна была спрашивать об этом. Миссис Сибил никогда не была заботливой мамой, чтобы проявлять волнение.
— Какая разница, — я пожала плечами, спиной начиная подниматься по ступенькам. — Вас это не касается.
— Бедная, бедная девочка, — она жалостливо поджала губу, осматривая меня мокрыми глазами. — Два раза на одни и те же грабли. Дезмонд бросил, ты нашла его в Юджине?
Что? Я сцепила кулаки, сквозь зубы бросая.
— Вы не знаете, о чем говорите. Миссис Сибил...
— Ты хоть не спала еще с ним?
Вопрос вывел из равновесия. Наверное, что-то на моем лице изменилось, потому что вдова неожиданно запрокинула голову и начала хохотать. В горле образовался шарик с размером в гольф. Я попыталась проглотить его, но ничего не вышло.
— Моя ставка на пару недель. Твоя девственность и неопытность, конечно, продержит его рядом еще немного, а потом, — Сибил сделала шаг ко мне и выставила указательный палец. Ее журнал упал на лестницу, — потом он просто бросит тебя. Что я говорила тебе? Мужчины только хотят наше тело, душа им не нужна. Он поступит с тобой так же, как и Дэрин со мной. Не жди любви от мужчин! Они не умеют любить!
— Вы совсем не знаете вашего сына, — в глазах защипало от обиды.
— Верно, но знаешь, кто очень хорошо его знает? — Сибил грязно расплылась в улыбке. — Мэделин. Спроси как-нибудь у нее, что он предпочитает в постели.
Я оцепенела. Вдова, как ни в чем не бывало, подняла журнал, прошла мимо меня и начала подпевать себе под нос французские мотивы. Слеза выкатилась из внутреннего уголка глаза.
Юджин и Мэделин?
Между ними что-то было?