Глава 28
Юджин О'Кеннет
Был ли я безумцем? Слепым влюбленным идиотом или отчаянным романтиком? Тем, кто ради одной улыбки той самой готов совершать необдуманные поступки? Да, черт возьми! Но разве сама любовь не безрассудство? Впускать кого-то в свое сердце, соглашаясь со всеми последствиями. Терпеть боль, тоску и грусть ради мига счастья? Даже если время ему секунда, он не будет краткосрочным. Если ее улыбка мимолетна, а фраза брошена не тебе, ты подумаешь об этом после, сейчас довольствуясь великим.
Ее вниманием.
Нет одинаковой любви – миллиарды людей и миллиарды чувств каждые не похожие друг на друга. У кого-то пылает сердце сумасшествием; кто-то много лет плачет в подушку, не в силах забыть особенного человека; кто-то строит мост через пропасть огромной разницы в возрасте; а другой бросает вызов оппоненту, принимая их зависимость силой.
Моя любовь была слепой. Три года назад Анита завязала мои глаза чувствами к ней. Где бы я ни был, с кем бы ни проводил время, всегда мыслями возвращался к Лиси. Уже и не счесть, сколько было попыток добиться ее и открыть взгляд на происходящее. Я бежал, спотыкался, падал, еле оправлялся от травм и вновь повторял все по кругу. Тогда мне казалось, что уже не будет другого и, рано или поздно, я устану вставать, но...
Анита шокировано смотрела на меня. Из-за мрака первого этажа я не мог увидеть выражения ее лица. От волнения бешено колотилось сердце, ощущаясь пульсом в горле. Пытаясь справиться с головокружением, я закончил свое представление, дождался, пока официанты расставят ведра с бутылками шампанского и лобби пронзит точечный свет настенных торшеров. Прожектор все еще продолжал траекторию моего движения, но на него больше никто не обращал внимания. Гости начали смаковать игристое, Сибил играла роль хозяйки поместья, строя глазки всем у кого на запястьях были золотые Rolex.
Спускаясь по лестнице, я смотрел только на Аниту. Окружающие растворились: где-то там остался Янковский, ради партнерства с которым я устроил театр, Дезмонд, явно не понимая моего поступка, хмурил ледяные глаза, а Тереза своднически хихикала.
Сейчас они не имели значения.
Мои шаги затихли на последней ступеньке, обитой сукном. Я ступил на паркет, сделал два шага и поймал в объятия обескураженную девушку. По залу разливалась медленная музыка, и, чтобы не привлекать много внимания, я просто закружил Ани в танце. Она едва переставляла ноги на высоких каблуках и сжимала пальцы на моем предплечье.
Как три года назад. На этом же месте. Вот только сейчас мы оба не боялись происходящего.
— Зачем, Юджин? — мокро выдохнула рыженькая, прикасаясь губами к моему уху. — Это же... Шампанское в мою честь. Боже... Ты...
Я опустил ладонь на ее оголенную спину с тонкими переплетенными шнурками и сильнее вдавил в себя. Так мало. Простых объятий сейчас не хватало. Меня словно подключили к аппарату искусственного дыхания. Только ее запах наполнял легкие, только рядом с ней билось сердце. Только Анита.
Всегда только она.
— Три года назад я отпустил тебя, — мы двигались медленно и не попадали в такт, но внутри нас звучала другая мелодия. С ней мы были гармоничны. — Только моя вина в том, что произошло. Я мог раньше согласиться на этот бизнес и уже видеть тебя по утрам в моей постели, — Лиси подняла на меня голову. Слезы ручьем катились по ее щекам. — Я не испугался любви к тебе, но боялся упустить свободу. Хотел увезти с собой, не принимая того, что ты хочешь остаться. Я хотел тебя, Анита, но не хотел ответственности.
Голос задрожал. Лаская одной рукой ее проступающий позвоночник, я поднял вторую ладонь к лицу. Бережно накрыв большим пальцем каждую соленую дорожку, я принялся растирать их.
Она была такая красивая. Сейчас ее кожа блестела, как будто изнутри. Глаза темнели из-за расширенных зрачков, позволяя мне плавать в водах ее души. Невиданная нежность и томление заполнили грудь, вытесняя весь кислород.
— Этот мой жест – просьба обращенная к вечности. Я упустил много лет, но сейчас увековечу свои чувства. Годы, десятилетия, столетия... Пока живет моя фамилия, будет жить и любовь к тебе. Шампанское «Алисия»... Оно будет встречать улыбки, слезы, рождения и покой душ, но всегда нести лишь одни смысл – любовь. Даже после моей смерти, даже после того, как всего этого не станет, — я поднял ее ладонь и обвел в воздухе круг, — все будут помнить об этих чувствах. Чувствах к тебе.
Хейзел задрожала. Она еще громче всхлипнула и потянулась вперед, касаясь мягкими губами линии моей челюсти. Мы оба потеряли голову, допускать такую близость на глазах сотен людей. Я ненавидел каждый обращенный на нее взгляд, каждую сальную усмешку, за которой крылось желание отыметь рыжую красавицу где-нибудь в темном углу. Я, правда, совершенно потерял дар речи, увидев ее. Тереза знала чувство стиля и то, как огранить уникальнейший алмаз, увеличивая его стоимость в разы.
Для меня Анита была бесценна.
— Юджин, мы упустили три года, потому что я обманывала себя несуществующим, — голос прерывался, словно Лиси взбиралась на вершину чувств. — Наше прошлое соткано из сожалений и ошибок, но давай построим будущее без них? Я так хочу попробовать, чтобы по-настоящему, понимаешь? Быть любимой, ощущать тепло и сгорать в нем. Сделай меня своей сегодня ночью. Я хочу чувствовать тебя и знать, что всегда... Всегда буду принадлежать тебе. Я увековечу нас. Оставь следы на моем теле, которое вечность будет помнить тебя.
Сделай меня своей.
Что же она делала со мной? Одной фразой сводила с ума. От мысли, что сегодня я окажусь в ее тесном горячем лоне, уже был готов кончить. Наверное, все еще какая-то часть меня не могла поверить в Явь происходящего. Я хотел сжать Аниту до хруста костей в своих руках. Вдавить ее в себя, выпить ее без остатка, умереть рядом с ней.
— Анита, ты подаришь мне честь стать твоим первым мужчиной? — без тени веселья произнес я.
Она немного отстранилась и взволнованно облизала губы. Я перевел внимание на ямочку под нижней губой и шумно втянул носом.
— Ты всегда им был... Просто, сегодня я хочу стать единым целым и ощутить себя... живой. Я не боюсь того, что произойдет, — девушка смущенно потупила взгляд. — Я принимаю последствия и готова к ним.
—Я люблю тебя, Анита Хейзел. До последнего вздоха.
— До последнего вздоха, — опьяненно повторила за мной Лиси.
Мимо нас в танце проплывали пары. Краем глаза я заметил брата, что вовсю лапал свою красотку. Если не знать о шпильке на яйцах Дезмонда, можно посчитать их трепетными влюбленными. Тереза выглядела хрупкой и миниатюрной рядом с широкоплечим высоким Дезом.
Жаль, что я не мог увидеть нас с Ани со стороны. Она была настолько многогранна, что мое зрение варварски умоляло ее божественность.
— Готова сбежать отсюда? — я наклонился к ее шее и подул на пульсирующую яремную вену.
Рябь мурашек взбудоражила ее кожу. Я залюбовался красным румянцем, не сразу слыша ее сдавленный вздох.
— Прямо сейчас? Но... разве...
— Ты струсила, любовь моя?
— Нет, — с напускной бравадой пискнула Анита.
Рассмеявшись, я сделал танцевальный выпад рукой и перевернул ее к себе спиной. Жар ее тела проникал даже сквозь одежду. Девушка слегка наклонила голову вбок, обнажая рубец от затылка до лопаток. Я прикоснулся к нему губами, помогая справиться ей с волнением.
— Моя спальня не закрыта на замок. Ты знаешь дорогу, — внутри завибрировало от предвкушения, а мой член уперся в ее задницу. — Мы не можем уйти вместе... Если через пять минут, когда я все же жестоко брошу брата на растерзание пираньям Дублина, не застану тебя в комнате, просто пойму, что ты не готова. Ничего страшного, Анита. Я хочу тебя, но этот шаг должен быть осознанным.
Не в силах оторваться от нее, я еще пару раз бегло поцеловал яремную вену и подтолкнул к лестнице. Алисия сделала шаг, обернулась ко мне и кивнула. Я так и остался в центре танцпола, наблюдая за тем, как стройный силуэт взмыл по лестнице, свернул по балюстраде направо и... скрылся.
Ничего страшного, Анита. Твою мать, если Лиси испугается, то мне придется спать в ванне полной льда! Я буду первым мужчиной, умершим от перевозбуждения! Никогда такого не чувствовал. Желание к ней не просто эрекция члена, а нечто большее. Словно каждая клетка твоего тела набирается кровью, пульсирует и требует разрядки. Такое ощущение схоже с адреналином. Ты летишь на полной скорости по трассе без тормозов, а впереди стена. Неминуемая гибель, но ее ожидание сладко.
Черт! Черт! Черт!
Отыскав глазами Дезмонда, я дал ему пару указаний. Брат возмущенно запыхтел, явно сам имея виды на какой-нибудь темный угол или машину в гараже. Тереза осмотрела меня грязным взглядом, успокоила Деза и чуть ли не пинком выгнала из зоны патио. Вот же ведьма! Но мне нравился ее темперамент. Не знаю как, но она влияла на мою девочку, оставляя в ней церковность только осадком.
Подойдя к фуршетному столу, я поднял бокал розового шампанского и залпом осушил его. Алкоголь обласкал горло и принес немного умиротворения. Мне нужно больше контроля, мне нужно сделать все правильно! Твою мать, кого я обманываю? Стоит еще раз увидеть Аниту в этом «голом» платье, я просто потеряю связь с реальностью, перестав слышать голос разума.
Вдох-выдох. Расстегнув пару пуговиц, я, извиняясь, начал протискиваться к лестнице.
Наверное, сейчас я волновался больше, чем она.
Анита Хейзел
Сердце так громко стучало. Я ни секунды не сомневалась, пробираясь по коридорам поместья к его комнате. Темнота покровительственно укрывала мой путь, а подсвечники служили яркими огоньками – указателями к самим вратам греха. Голова шла кругом. Губы Юджина до сих пор эфемерно ласкали мою шею и шрам. Только он целовал его, только он трогал меня и только он...
Боже.
Щеки покраснели, а в животе свело. Клитор начал покалывать, усиливая давление с каждым моим приближением к спальне. В голове творилось настоящее торнадо. Только мысли о простынях, стонах и наслаждении крутились, раз за разом. Кто бы мог подумать? Я посреди ночи, в безобразно откровенном платье крадусь в спальню мужчины, чтобы подарить ему себя? Похоже, с прошлой Анитой навсегда покончено.
Я любила ту, кем была, но «обновленная» версия – как сказала Тереза – мне нравилась больше.
Дойдя до коричневой двери, я надавила на ручку и быстро проскользнула в помещение. Мои пальцы нащупали включатель на стене, опустили его, и вся комната залилась яркими лучами света. На мгновение я зажмурилась, часто моргая. В нос ударил привычный аромат земляной сладости. Я расплылась в улыбке, прислоняясь спиной к дубовой поверхности.
Юджин был в мелочах. На прикроватной тумбочке стояла пепельница с окурками. Бледно-желтая бумага с сожженным краем, утопала в горе пепла. Фольга от пачек была скручена в маленькие тугие шарики. В детстве он постоянно бросался ими. Воспоминания немного притупили волнение. Младший О'Кеннет откручивал стержень ручки, набирал полный рот таких снарядов и плевался. Я перевела взгляд дальше. Над письменным столом, уставленным стопками бумаг, висели оленьи рога. Не помню точно, но, скорее всего, они с первой его охоты. Братья часто любили пострелять из ружья по дичи.
Вся эта комната напоминала гримерку. Разбросанные вещи, неразобранные коробки у стены. Только Юджин мог спустя пару недель так и не заняться привезенным из Лондона. Несмотря на беспорядок, мне нравилось здесь. Светлые обои с коричневыми вензелями переходили в темные плинтуса. Под ногами слегка поскрипывал деревянный, цвета слоновой кости, пол. У постели лежала шкура бурого медведя. Я осмотрела кованые изножья и... сглотнула.
Низ живота свело. Горячая волна прошлась по позвоночнику, и эти острые ощущения затуманили сознание. Я присела на корточки, расстегнула ремешки босоножек подруги и высвободила ноющие лодыжки. Только ступни коснулись прохладного пола, я блаженно застонала.
Звук моего голоса отскочил от стен, заиграл эхом и вернулся обратно. Я накрыла пылающие щеки ладонями. Что я знала о близости с мужчиной? Первый раз – это больно, если не пользоваться защитой обязательно забеременеешь, и еще... такое занятие грешно. В Воскресной школе любили рассказывать о падении женской души и кем девочки станут, занимаясь непотребствами. Глубоко внутри что-то завыло, пытаясь призвать голос здравого разума, но его не было.
Рядом с Юджином все во мне умиротворенно молчало. Я до сих пор была шокирована его поступком. Естественно, мне было приятно, но это налагало ответственность за его чувства. Он так сладко говорил о любви, так отчаянно смотрел на меня, что я ощущала вину...
Сцепив кулаки, я оттолкнулась от стены и замотала головой. Нет! Не буду уступать мыслям! Сегодняшняя ночь – наш миг счастья! Я устала рассуждать, устала думать о ком-то.
Увлеченная мыслями, я прикрыла глаза. Неожиданно раздалось копошение, дверь отлетела к стене и тут же захлопнулась на замок. Единственное, что я успела: пискнуть от удивления, поднимая веки. Юджин сократил между нами расстояние и набросился на меня поцелуем. Его мягкие горячие губы накрыли мои, и я выпустила стон.
По телу разлилась тяжесть.
— Ты осталась, — почти отчаянно зашептал он, отрываясь от меня.
Я кивнула, обняла его за шею и поднялась на носочки. Мы вновь начали целоваться. На этот раз инициативу на себя взяла я, проникая в его рот языком. Юджин принялся дразнить. Своеобразный танец – по нёбу, к самым губам, столкновение с моим кончиком и новый круг. Это было так приятно, что ноги подкосились. Я вцепилась в его плечи, сжимая пальцами атлас пиджака.
— Боже мой, — едва слышно выдохнула я.
Сильные ладони проехались по обнаженной спине к попе. Он сжал ладони, начиная массировать. Ток выстрелил в ноги. Мне особенно нравилось, когда он трогал меня так. Требовательно, жадно, варварски и грязно.
— Сегодня ты много раз упомянешь своего Господа и меня, — улыбнулся Юджин.
Его губы заскользили по уголкам моего рта, к скулам. Мимолетные касания бабочек, что наполняли изнутри. Они нестерпимо кружили в груди и животе, не давая сделать и вздоха. В моем теле было место лишь для болезненного желания и трепета.
До последнего вздоха.
— Я хочу тебя, Юджин. Испорть меня, — шептала я, пока мужчина поджигал касаниями каждый дюйм. Между ног стало еще мокрее. — Покажи мне прелести темноты. Я больше не хочу быть невинной девой. Грязной. Господи... Сделай меня своей плохой девочкой...
— Нет, Анита, — срываясь на вздохи, покачал он головой. О'Кеннет поднял меня и усадил на тумбочку. Что-то упало на пол и разбилось. — Ты будешь сегодня хорошей девочкой. Принимать мой член, стонать и кончать. Как хорошая девочка раздвинешь свои ножки, раскроешь влажную киску и ублажишь меня. Да, моя девочка?
Да.
Юджин грубо дернул ткань платья. Шнурки впились в кожу, отчего я вскрикнула. Легкая боль обожгла ключицы и спину. Он раздвинул мои ноги и уместился между ними. Шелк пополз вверх, открывая беззащитность. Единственная преграда, которая мешала ему войти в меня – ткань его брюк.
— Ох! — пылающие руки начали пробираться по внутренней стороне бедра.
Я запрокинула голову, утягивая его за мной. Страшилась ли я? Нет. Что бы между нами не происходило, мы оба терялись. Я не боялась бега по острию ножа над пропастью, ведь знала – упадем вместе.
— Ты будешь заниматься со мной любовью? — я вспомнила его слова о разных видах близости.
Юджин рассмеялся. Его ладонь ласково обняла мою щеку, в то время как вторая пробралась к самой промежности. Касание подушечек пальцев к моей влаге, и я застонала. Веки затрепетали. Как же хорошо. Неторопливо средним пальцем он начал скользить по складочкам.
— Да, Анита. Однажды я трахну тебя, но не сейчас, — соблазнительно шептал голос, касаясь мочки уха. — Знала бы ты, как тяжело мне сдерживаться. Говорить тебе эти грязные слова, трогать тебя и чуть ли не кончать в свои штаны.
Ох.
Я сжала между зубами нижнюю губу. Он накрыл пальцем клитор, выписывая на нем круговые движения. Между ног постепенно разливались волны томительного ожидания. Не сдерживаясь, я стонала, тянулась за поцелуями и закатывала глаза. Удовольствие затягивалось тугой пружиной, что вот-вот выстрелит.
— Какая ты мокрая. Готов поспорить, внутри тебя, как в Раю.
— Боже, Юджин... Как приятно...
Мужчина продолжал ласкать клитор. Он надавливал, потом нежно скользил и щелкал по нему. Хлюпающие звуки моей влаги блаженно коснулись ушей. Это так заводило. Казалось бы, желать его глубоко внутри еще больше невозможно, но каждая секунда увеличивала мою боль.
О'Кеннет неожиданно отстранился. На грани неудовлетворения я запротестовала, пытаясь зажать его руку между моих ног. Юджин ласково наклонился к моему рту, овевая горячим дыханием нос. В этот момент, перед поцелуем, я раскрыла глаза, ловя сияние его глубоких серых омутов. Боже, сколько же в них было слов: невысказанных признаний, молитв и обожания. Мужчина завел руку мне за голову, распустил пучок и сжал локоны на затылке. Повинуясь его силе, я слегка запрокинула шею, раскрывая губы.
Он накрыл меня жарким ртом, проникая в лоно всем пальцем в длину. Я вздрогнула, громко крикнула и поймала его восхищение. Язык заполнил меня, начиная углубляться. Юджин растягивал мои стенки изнутри. Когда он выходил, по бедрам стекала влага, а когда заполнял, по комнате разносился хлюпающий звук.
Бо-о-о-о-оже.
— Я люблю тебя... — сладко шептал мужчина.
Наши кожи соприкасались. Мне нравилось как его слегка влажный из-за пота лоб, прижимался к моему. Родной аромат сигарет и парфюма, танцевал слюной на языке. Я обняла его за плечи, яростно царапая ткань одежды.
Меня бросало в жар.
Все сильнее и сильнее. Его палец ускорялся, я подстраивалась в ритм бедрами. Сменив угол проникновения, Юджин задел особенно приятное местечко. Я выгнула спину и сквозь зубы всхлипнула:
— Вот так... Не останавливайся только. Боже, вот так...
Мужчина тяжело дышал. Меня сводило с ума его нетерпение. При каждом глотке кислорода наши груди соприкасались и опадали, усиливая желание стать единым целым. Целуя его, я расстегнула пуговицу на пиджаке и потянула вниз. Юджин помог мне снять его, но потом обнял кольцом ладони и завел их над головой.
— Мы играем по моим правилам, Анита. Потерпи, милая, у нас вся ночь впереди.
Его лицо приобрело насмешливое выражение. На лбу залегло пару складок, а щеки покраснели. Я чувствовала бедрами его эрекцию, поражаясь выдержке.
Между ног стало жарче. Моя киска сжалось вокруг его пальца и начала пульсировать. Каждая клеточка тела задрожала, отчего я простонала:
— Ох, я сейчас кончу!
— Для кого? — хрипло выдохнул он.
— Для тебя, Юджин... Господи. Господи. Господи.
Я набрала полные легкие, чтобы закричать, но мужчина заглушил меня. Он выпил стон, еще яростней тронул точку внутри, и я... рассыпалась. Превратилась в снежинку среди мерзлоты его глаз, упала на землю и растаяла. Оргазм наполнил жаром даже кости. Я уронила голову ему на плечо и всхлипывала.
Юджин отстранился и поднял ладонь к лицу. Я сфокусировала зрение, замечая прозрачные соки на его пальцах. Щеки покраснели. Выдерживая со мной зрительный контакт, он зазывно принялся слизывать влагу. Я сглотнула. Наверное, О'Кеннет прочитал что-то на моем лице, потому что он подался вперед и жадно накинулся поцелуем. Во рту заиграл сладкий вкус алкоголя, которым пахло дыхание, и солоноватого желания.
— Ты такая вкусная, правда? — я медленно кивнула. — Хочу вылизать тебя после того, как мы займемся сексом.
О боже.
В голове клубился туман. Я не успевала за его ходом мыслей, за быстрыми сменяющимися движениями. Вот лицо Юджина разжигает внутри меня костер, а здесь он тянется к завязкам платья. Шнуровка ослабилась на горле, и тонкие ниточки заскользили по плечам. Шелк принялся обнажать мою плоть.
Никто не видел меня голой. Руки дернулись, желая прикрыть грудь. Юджин сильнее их сжал и отстранено покачал головой. Платье уже собралось на талии.
— Ты фантастическая, девочка моя, — нечеловеческим голосом простонал О'Кеннет. — Мне нравятся твои формы. Только смотря на тебя, у меня пересыхает в горле.
Пересыхает в горле... Я сглотнула, прикусила губу и всхлипнула, вновь чувствуя жаждущую тяжесть киски. Мне мало его ласок. Я хочу большего внутри: твердого, горячего. Хочу его стонов и его удовольствия. Хочу, чтобы он кончил вместе со мной.
Юджин наклонился к груди и его рот втянул в себя ореол. Веки утяжелились. Я откинула голову назад. Мышцы в поднятых руках ныли, но это сейчас меньшее, что волновало. Он принялся посасывать сосок. Когда я трогала себя, удивлялась их чувствительности, но сейчас...
— Да, — всхлипнула я, подаваясь грудной клеткой к нему.
Покусывая, втягивая в себя, О'Кеннет сначала ласкал правую грудь. Каждое его прикосновение отдавалось между ног. Оргазм, унявший муку секунду назад, остался незамеченным телом.
Голова шла кругом. Мне казалось, я сейчас превращусь в один сплошной оголенный нерв. От жара слезет кожа, а вся влага вытечет из меня. Горло сохло и кололо иголочками – очень хотелось пить, но я отчего-то знала, может помочь только поцелуй Юджина. Он резко выпустил сосок и продвинулся к другой груди. Я блестела от влаги его рта. Если бы глаза все время не закатывались, я бы смотрела и смотрела – его следы на моей чистоте.
Его грех во мне. Темнота в нас и свет вокруг. Дьявол и Господь. Удовольствие и желание.
— Ты нужен мне, Юджин, — отчаянно шептала я. — Не только сегодня. Не только завтра или еще на пару дней. Мне страшно, что ты исчезнешь. Что я вновь останусь одинокая и разбитая. Мне нужно чувствовать тебя. Чувствовать жизнь.
Мужчина оторвался от меня. Он прищурился, заглядывая, казалось, в самую душу. Я захлопала ресницами, прогоняя завесу желания, и охватила каждую его деталь. Раскрасневшаяся, покрытая испариной кожа. Лихорадочно опускающийся и приподнимающийся кадык и полные агонии глаза. Нам обоим было больно от желания обладать друг другом, но эта боль приятная.
Юджин сделал шаг назад – его тепло улетучилось – развел руками в сторону и замотал головой. Сейчас он был другим. Нет напускной бравады и притворства. Умиротворенность, любовь и сладкая тоска – сейчас нами руководили только эти Всадники.
— До последнего вздоха, Анита, я буду у твоих ног, — О'Кеннет согнул колени и опустился на пол.
Я ахнула, прижимая ко рту ладонь. Никогда мужчина не стоял передо мной на коленях. Никогда меня не боготворили и не любили.
— Юджин, ты обезумел, — мой голос пел о восхищении.
— Я люблю тебя, Алисия. Безумие – это и есть любовь. Только любя мы...
— Настоящие, — закончила я за него, собирая мысли воедино.
Я соскользнула со столешницы. Платье упало к ногам, поэтому я просто переступила его. Все сторонние мысли и стыд отошли на второй план. Не знаю, как можно объяснить происходящее. По моим венам словно пустили чистейший морфий. Он не только обезболил пустоту внутри, но и успокоил прочие сомнения.
Я понимала свои чувства.
Теперь понимала.
— Прошу, сделай меня своей, Юджин, — я коснулась его жестких из-за геля волос.
Мужчина обнял меня за бедра и уткнулся носом в живот. Я любила ласку, а он баловал ею.
— Я буду осторожен, Анита.
Он поднялся и притянул меня к себе за талию. Мы начали целовать друг друга; я подпрыгнула и обвила его ногами. Юджин бережно понес меня в сторону кровати. Положил на спину, но эфемерно не отстранился. Его взгляд поедал меня: родимое пятно на выступающей тазовой кости, ребра, как клавиша пианино. Он не прикасался, но я звучала ему в унисон.
Между ног горело адским пламенем.
Юджин ухватился за воротник своей рубашки и дернул ее. Пуговицы посыпались на пол. Я восхищенно принялась осматривать его спортивное тело. Когда мы с Терезой наблюдали за братьями, все казалось другим. Он был там, за окном, всего лишь моей тайной и мечтой, но сейчас реальностью. Шесть кубиков пресса рельефно выступали, вены пересекали живот и уходили к паху. Пальцы запульсировали прикоснуться...
Мужчина расстегнул бляшку ремня – металл звякнул – быстро справился с ширинкой и спустил с себя брюки вместе с боксерами. Его возбужденная плоть освободилась от преград и...
Ого!
Я стыдливо отвела взгляд от его члена.
Матрас промялся. Я поерзала бедрами, давая Юджину больше места рядом. Он навис надо мной и успокаивающе улыбнулся. Я изнывала по нему, по его прикосновениям. Словно подслушивая мои мысли, мужчина опустился к груди и принялся ласкать ее. Не было места, которое О'Кеннет не клеймил губами. Ноги, лодыжки, попа. Я только ерзала под ним и стонала, прося унять вулкан внутри.
— Я не могу больше, Юджин, — сердце неслось в груди.
— Моя нетерпеливая девочка, — рассмеялся хриплый голос.
Юджин приподнялся на постели, потянулся к тумбочке и достал зеленую фольгу. Я проследила за квадратиком в его руках и прикусила губу.
— Мы можем без него?
На его лице промелькнуло удивление. Мужчина опустил взгляд на презерватив, на мое обнаженно тело под собой и виновато улыбнулся:
— Анита, мне рядом с тобой крышу сносит. Нужно больше контроля, чтобы успеть вовремя и...
Я приподнялась, обняла его за шею и потянула на себя. Мы вместе рухнули в постель.
— Я принимаю таблетки. То есть, я же готовилась стать женой и...
Не дав мне закончить предложение, он заткнул рот поцелуем. Юджин отбросил фольгу, обнял меня двумя руками и все не мог оторваться от рта. Я расставила ноги, позволяя ему уместиться между ними. О'Кеннет перехватил мои бедра, раскрыл чуть шире и показал в каком положении держать колени. Я обняла его за ягодицы. Нежная головка коснулась клитора, пуская фейерверки под кожей.
Я вновь закатила глаза.
— Одно слово, — командным голос инструктировал Юджин, — и мы прекратим. Будет больно, ты не терпишь, а говоришь.
Я коротко кивнула. Мужчина сместил член ко входу, и я испугалась. Оцепенение стянуло мышцы. Я прижалась к нему всем телом, готовясь к... К чему-то. Заметив мое состояние, Юджин наклонился к уху. Он требовательно мял ладонями груди и шептал:
— Я люблю тебя, Анита. Это будет приятно. Как мой язык в твоей киске, не переживай...
Расслабившись, я потянулась к его губам и ощутила давление. Сначала немного, потом чуть глубже. Едва заметная вспышка боли сменялась пульсациями. Я запрокинула голову и ахнула.
— Девочка моя, блять, гребанная физиология! Ты привыкнешь.
Я обвила его руками, прижалась грудью к его и зажмурила глаза. Такие странные ощущения. Не ужасно, а скорее непривычно. Юджин неспешно качнул бедрами и погрузился еще глубже. Меня обдало жаром. Чувствовать его в себе было тяжелее, чем палец. Распирающее чувство давило, и будто дыхание выскальзывало из легких.
— Больно? — виновато зашептал О'Кеннет, замирая. Он прикоснулся губами к моему виску.
Я раскрыла рот сказать «да», но потом замолчала, прислушиваясь к себе.
— Нет, просто... непривычно...
Юджин сжал мое бедро. Он тяжело дышал, обдувая нетерпеливым дыханием шею. Движение и мы еще ближе. Его член был где-то глубоко внутри и, стоило ему проникнуть еще глубже, по ногам разлилось приятное томление. Я застонала, откинулась на подушку и зажмурилась.
Боже.
— Ани? Это значит больно?
— Хорошо... Мне вот так нравится.
Он повторил движение, и мы оба застонали в унисон. Немного саднило, но это отступало на второй план. Он пульсировал во мне и горел. Эти ощущения я не могла сравнить ни с чем, что было ранее. Даже его рот на мне не был так прекрасен.
— Черт... Как ты ощущаешься. Такая тесная и влажная, — хрипел Юджин, раскачиваясь.
Сначала вышел полностью, потом пристроил головку и вновь заполнил меня. Шлепок плоти и он полностью во мне. В глазах потемнело. Я поджала пальцы на ногах, врезалась пятками в его ягодицы и начала всхлипывать:
— Боже... О, Боже. Юджин... да...
— Как же долго я этого ждал.
Из-за проникновения и толчков кровать билась о стену. Мой затылок ерзал на мягком одеяле. Волосы путались, липли к шее и лбу, но это сейчас мало волновало. Даже гости внизу и прислуга в коридоре. Я стонала его имя, кричала и отдавалась во власть новым ощущениям.
Так приятно.
Узел стягивал внутренности. Это было мощнее, острее, требовательнее и желаннее. От его движений мои колени раздвигались еще сильнее. Я чувствовала, что Юджин сдерживал себя, потому что, когда он максимально резко проникал, мне было больно. Раскачиваясь друг к другу, мы целовались, шептали нежности и просто растворялись.
Чувствовать его мышцы под своими руками, его хриплое дыхание на себе было невероятно. Наша потная кожа липла, скользила и соприкасалась, что придавало еще больше острых ощущений.
— Я люблю тебя. Люблю тебя, слышишь? — хрипел Юджин.
Его член задел чувствительную точку. Еще и еще! Еще и еще!
Да-а-а-а-а.
Я врезалась ногтями в его шею и запрокинула голову, выпуская стон. Мужчина стиснул мою попу и начал жестче входить. Волна удовольствия зародилась между ног. Его жар проникал в меня, искрил, порождая короткое замыкание. Я выгнулась дугой.
Как сладок этот грех.
— Мне так хорошо... Господи...
О'Кеннет подавился стоном. Его член еще больше налился кровью и запульсировал. Я закусила губу, накрыла рукой свою грудь и...
— Боже! — внутри взорвалось
Это было гораздо ярче всего, что я ощущала.
— Какая ты тугая, черт, Анита. Это так прекрасно.
Юджин наклонился к моим губам и, прежде чем поцеловать, отчаянно зашептал. Его толчки выбивали дыхание из меня.
— Моя. Только моя. Для меня, — столько мольбы в голосе.
Я прижалась к нему всем телом, теряя искорки сознания. Веки закрылись. Освобождение полностью лишило сил. Я облизывала пересохшие, зацелованные губы и едва слышно шептала.
— Твоя... До последнего вздоха.
— Твой. До последнего, — обжигающие вспышки начали наполнять меня. Юджин кончал. — Последнего вздоха.
Еще один толчок и наш обоюдный стон. Мужчина прижался свои лбом к моему и восстанавливал дыхание. Я сжала его бедрами, испытывая самый настоящий экстаз.
Хочу, чтобы так было всегда...
До последнего нашего вздоха.