Глава 27
Юджин О'Кеннет
Мы с братом вышли из комнаты и свернули вглубь коридора к лестнице на первый этаж. С приближением музыка становилась громче, на плечи обрушивалась суета, а губы растягивались в улыбке. Я на мгновение прикрыл глаза, погружаясь в карусель звуков. Бренчание подносов и столовых приборов, спешные плавающие шаги официантов и ритмичные гостей. Переговоры, хихиканье, мужской бас и щелчок дверного замка. Театр. Щеки вспыхнули, а губы пересохли – тело помнило и предвкушало утомительный спектакль, выплеск эмоций и овации.
Раньше мне казалось: вот она жизнь. Как только я ступал на сцену, превращался в яркое пламя. Там, за кулисами, в гримерной, оставался мой образ, а здесь я воспарял. Все смотрели на меня, все слушали, аплодировали и любили. Я был центром вселенной, но, как только обрушивался занавес, опустошение троекратно ударяло по голове. Адреналин улетучивался, а сердце так и колотилось, но от сожаления. Слава – одноразовая батарейка. Ты любим, пока на тебя смотрят, пока ты говоришь или играешь, а потом... превращаешься в свою тень.
Дезмонд поправил манжеты пиджака и недовольно оттянул галстук. Мы обогнули балюстраду и остановились у ступенек центральной лестницы, оглядывая главное лобби.
Сегодня все сверкало в лучах таинственности. Официанты переодели черно-белые фраки, зал украсили подсвечниками и золотыми вазами с цветами. В блестящих поверхностях отражались маскарадные маски: у кого-то с перьями, пайетками, на длинных цепочках или с бантами на затылке. Медленная классическая мелодия фортепиано разливалась на все этажи.
Почему именно маскарад? А разве человеческая суть не таинственна? Я актер, привык играть и притворяться, но только люди моего круга знают, что грим – детектор лжи. Под завесой темноты, света софитов или укрытием маски мы превращаемся в отражение самих себя. Все грязное, лживое и порочное выбирается наружу, ведь больше не нужно скрывать своих демонов.
Мне было интересно, кто такой мистер Янковский? Лев или гиена?
— Юджин, — окликнул брат, стоило мне спуститься на ступеньку ниже.
Я обернулся к нему. Эмоции Дезмонда обычно сложно было прочесть – детство научило нас обоих скрывать свои чувства. Он нахмурил брови, закусил губу и смотрел куда-то в пол. Во взгляде белых шапок Эвереста бушевала вьюга – вот только она не резала холодом, а заботливо укрывала одеялом.
— В детстве я никогда не говорил тебе этого, — в груди сжалось. — Потом, когда мы выросли, и я уехал в штаты, редко произносил «я люблю тебя, брат». Признаюсь честно, до приезда сюда я думал, что ты все просрешь и уедешь кутить в Англию, но... Ты удивил. Из раздолбая, эгоиста и бабника в уважаемого человека не только в моих глазах, но и всего совета директоров Kenneth & Sons.
— Ты, как моя поклонница, — прыснул я от смеха. — Хочешь, на груди распишусь?
Дезмонд неожиданно рассмеялся. Он поднял голову, развел руками в стороны, копируя мои жесты, и произнес:
— Ты гармоничен с этим поместьем. Оно не убивает тебя, а срывает маску непутевого засранца, — он замолчал и, когда я уже хотел развернуться, добавил: — Я горжусь тобой. Тебе всегда это говорил Эрнест, но...
— Черт, снова обнимашки! Мы с тобой, как сопливые сестрички!
Я поднялся наверх, дернул его на себя и похлопал по спине. Хоть я и прикрывался весельем, пыхтел и кривлялся, был безмерно благодарен ему за это.
Сердце ускорило ход.
— Мне были важны эти слова от тебя. Я ровнялся на своего старшего брата. Мы О'Кеннеты, давай покажем всем, что такое власть, — я расплылся в улыбке, приглушая голос.
Под кожей произошло короткое замыкание. От предвкушения заныли даже кончики пальцев. Я устрою грандиозное шоу, докажу всей Ирландии, что не стоит списывать нашу семью со счетов и получу дозу своего адреналина. В какой-то степени я был наркоманом – крепко сидел на дозе театральности.
— Чувствую, скоро ты попросишь заплести тебе косичку и накрасить косметикой «Принцессы», — заворчал я, за что получил легкий подзатыльник.
Дезмонд, гортанно смеясь, быстро начал спускаться по лестнице. Я глянул ему вслед, благодарно улыбнулся и двинулся следом.
Организовать такой прием всего за каких-то пару дней, было чуть ли не сложнее, чем изготовить партию спиртного. Директор завода близ Догенол скрипел зубами, разговаривая со мной. Готов поспорить, за спиной они прозвали меня безумцем, но я добился своего – Бал восхищал. Даже при Эрнесте наше поместье никогда не принимало более двухсот человек. Политики, актеры, медийные личности и бизнесмены – всматриваясь в лица гостей, вы увидите именитых людей Ирландии.
Я бегло начал осматривать глазами фойе. Все фонтаны с игристыми напитками были накрыты шелковой золотистой шалью. На столах, сервированных фруктами и прочими закусками, располагались только стаканы с соком и газировкой. Ровно в полночь, под бой курантов и мои слова, ответственные сдернут салфетки. Виски и шампанское – только бренда нашей семьи – вот, что я представлю. Обновленный взгляд на старые вещи.
— Юджин, — Дезмонд обратил мое внимание на мистера, что секунду назад поздоровался с нами и увел в сторону свою молодую любовницу в коротком коктейльном платье. — Это член Дойл Эрен – нижней палаты парламента – Теодор Полини. Удели ему в конце вечера пару минут разговора. Я не знаю, как это объяснить, но политики предпочитают только ирландский виски. Мой друг Блейк – сенатор в штатах – напрямую оформляет поставки у нашей компании.
— Заставь своего друга купить новое шампанское, — я расфокусировал взгляд, осматривая зал в поисках одной особенно девушки. — Он женат?
— Да.
— Ну, вот, пусть порадует милую женушку.
— Алкоголем? — посмотрел на меня брат, как на идиота.
— Дезмонд, ты совсем не романтик. Пусть впихнет в каждую бутылку брильянтов и устроит ей «поиски дорогого колье», — легкий ветерок начал обдувать лицо. Я обернулся на звук открывающейся двери.
— Тесса не из тех, кто будет искать брильянты. Она, скорее, в этом похожа на Аниту, — Дезмонд глянул поверх моей головы, и его лицо приобрело острые черты.
Дворецкий Линч поприветствовал прибывших гостей. Мужчина, заботливо придерживая за талию спутницу, вошел в лобби. Он обвел глазами зал, довольно поджал губу и обернулся в нашу сторону.
— Это он, — коротко шепнул я брату, обращаясь уже к гостю. — Мистер Янковский, добро пожаловать.
Владимир пожал протянутую руку и подтолкнул вперед женщину. На вид она была едва старше меня. Высокая блондинка в длинном струящемся синем платье, что углубляло ее яркие глаза. На ее шее блестела тонкая полоска жемчужного ожерелья. Дама тепло улыбнулась нам с Дезмондом и смущенно отошла к Янковскому.
Она была хороша собой.
— Имею честь вам представить мою жену – Ирину Янковскую.
Жена? Я теперь уже по новому оценил ее, замечая брильянтовое обручальное кольцо на правой руке.
— Добрый вечер, уважаемые, — с акцентом на русском проговорил Дезмонд. — Вы прекрасно выглядите, миссис Ирина.
— Спасибо, — так же ответила ему женщина. — Неожиданно, что вы так хорошо знаете русский. Вы бывали в России?
— Нет, у меня в университете преподавали этот язык. В вашей стране я был всего раз, в Санкт-Петербурге, представлял интересы своего клиента. Я адвокат.
Я поджал губу, совершенно их не понимая. Янковский заметил мое недовольство и тихо хмыкнул. Его маска – вполовину лица от бровей до подбородка – накренилась.
— Я думал, ваш звонок – уведомление о продаже, но приглашение на Бал, — русский посмаковал фразу. — Вы меня удивили, Юджин. Я еще не решил, приятно ли.
— Приятно – это смотреть на вашу милую жену, — протянул я, наклоняясь, чтобы поцеловать хрупкую ладонь женщины.
Ирина смущенно покраснела и медленно, жутко коверкая слова, выговорила:
— Мне очень лестно, что вы... пригласить нас с мужем на ваш... праздник. У вас чудесный поместье. Прошу прощение, я не очень хорошо говорить по английский.
Владимир подбадривающе прижал ее к себе. Жест их нежности отозвался тоской. Я еще раз бегло осмотрел лобби. Где же Анита с Терезой? Все эти дни я так редко уделял ей внимание. Мы виделись только, когда Алисия приносила мне ужины в кабинет или случайно заставала в коридоре. При одной мысли о ней в штанах стало тесно. Губы заныли, помня сладкий вкус моей девочки, а сердце громко ударило по ребрам. Я скучал по ней. Даже находясь в одном особняке скучал.
— Мистер Янковский, — прочистил я горло. — Основная часть торжества намечена на полночь. На втором этаже в Восточном крыле приготовлены комнаты для вас. Когда пожелаете отдохнуть и, если захотите остаться, Линч проводит вас. Думаю, утром, на трезвую голову, — русский усмехнулся. — Мы с вами обсудим вопросы бизнеса.
Владимир прищурился, осматривая хитрым взглядом. Рядом с ним во мне загорался дух соперничества. Хотелось переиграть, оставить позади, доказать лидерство, но я понимал: на его стороне опыт.
Его жена, чтобы разрядить обстановку кивнула. Сейчас она была молчалива, но я уверен, в своей среде дама ярко горела.
— Мы с радостью принять предложение, — кивнула Ирина, обнимая супруга за предплечье. — Я видеть у вас конюшни?
— Да, в загоне три лошади. Моя дорогая... — я осекся, чуть не сказав «девушка». — Анита. Наша дорогая Анита с радостью проведет вам экскурсию.
— Анита? Это ваша жена? — женщина бросила взгляд на мои руки, ища кольцо.
— Нет, она подопечная нашей семьи, — ответил за меня Дезмонд.
Жена... Черт возьми, будь моя воля так бы все сейчас и было.
Чета Янковских еще раз поблагодарила нас с братом и прошла к патио. Я замер, вспоминая блеск черного перстня на его пальце, и тряхнул головой. Будет не так легко, как я ожидал. Владимир умен и вызывал во мне гордость и стремление подражания. Так бывает, когда ты решаешь серьезный экзамен на глазах своего учителя.
— Дорогая Анита, — разлился насмешливый голос. — Вас можно поздравить? Твой член, наконец, побывал в приятном месте?
— Твое приятное место – это моя машина? — злобно обернулся я к Дезмонду, вспоминая их приключения с Терезой.
Брат грязно ухмыльнулся и потянулся за стаканом содовой.
— У тебя амортизаторы не в порядке, — сколько мне дадут за убийство этого засранца? — И сиденья натирают. У меня мозоли на заднице.
— Любишь, когда Тереза сверху?
Дез сделал глоток – его кадык приподнялся и опустился. Он поджал губу и голосом, полным обожания, прошептал:
— Я просто люблю ее.
Наверное, со стороны при Ани я выглядел так же глупо, как он? Плевать. Я отобрал у брата стакан с водой и припал губами к уздечке, делая глоток газированной сладкой жидкости.
— Так-так-так, — раздался стук шпилек. — Впервые в этом поместье происходит что-то веселое.
Дезмонд застыл. Я проследил за братом и обернулся к его девушке, присвистывая. Черт, Тереза выглядела, как Богиня самой сексуальности. Ее длинное с одним обрезанным рукавом красное платье, слегка плыло за ней по полу. Губы девушки приподнимались в кокетливой улыбке, а маска – в виде глаз кошечки – делала ее синий взгляд еще выразительнее.
Уолис захлопала ресницами.
— Дезмонд дорогой мой, может, тебе водички?
Брат кашлянул. Он прошел вперед, обнял ее за тонкую талию и притянул к себе. Я не знаю, что он зашептал ей на ухо, но услышал только приглушенный стон блондинки. Она немного наклонила голову вбок, отчего волосы упали ей на плечо, и поцеловала его в щеку.
— Где Анита? — нетерпеливо засопел я.
Тереза кивнула в сторону лестницы. Я проследил за ее взглядом и... стакан выскользнул из моих рук! Вода заляпала замшевые туфли, но я не обратил внимания на осколки, полностью поглощенный Хейзел.
Девушка стояла у верхних ступенек. В ней сложно было узнать Аниту. Господи. Серебристый шелк, в тон моей рубашке, поблескивал в огоньках свечей. Ее пушистые рыжие волосы были собраны в низкий пучок. Черная маскарадная маска прикрывала смущение, но я знал, что моя девочка его испытывала. В ее ушках колыхались длинные сережки-капельки. Она закусила красную нижнюю губу и несмело выставила ножку на шпильке. Лиси начала спускаться, и я вообще потерял связь с реальностью.
Это платье. Это, мать твою, голое платье!
Струящаяся ткань льнула к ее телу, как вторая кожа. Тонкие ниточки поддерживали его и натягивали, обрисовывая очертания круглой небольшой груди. В ней было идеально все. Талия, бедра, стройные ножки, между которыми я буду первым. Стук ее каблуков бил по вискам. Голова закружилась, казалось, вся зала пошатнулась, потому что мое тело захотело одного – встать перед ней на колени.
Вот моя Богиня, вот моя вера и покровительница сердца.
У меня больше не осталось сомнений: во всем я поступил правильно.
— Обалдеть, — ахнул Дезмонд рядом со мной. — Это Анита?
Тереза, довольная своей работой, кивнула. Она шагнула ко мне, наклонилась к уху и прошептала:
— На ней нет трусиков, Юджин. Только представь: она мокрая, голая, страдающая по тебе, — я сглотнул. — Подари ей счастье сегодня ночью.
Я ждал своего трофея так долго...
Анита Хейзел
Все смотрели. Неудобные шпильки Терезы впивались в кожу, но я уверенно переставляла ноги. Ступенька за ступенькой, ступенька за ступенькой. Под музыку, под шепот со всех сторон и взгляд... Боже, по моему телу пробежали мурашки. Соски окрепли и начали тереться о нежную ткань. При каждом шаге я касалась себя бедрами, чувствуя горячую влажность.
Мне так нравились эти изменения. Особенно то, что они приносили. Миссис Сибил начала орать, увидев это платье на мне. Она швырнула пару безвкусных тряпок и приказа умыть красную помаду, но я не послушала. Как в прошлый наш разговор, расправила плечи и гордо сказала «нет», отстаивая свой выбор.
Больше никто не смеет мне указывать, что делать! Больше никогда я не буду пытаться угодить всем вокруг! Не будет чужого мнения, глупого молчания Аниты и опущенной головы! Я сама своя и только мне определять свою судьбу!
Сжав кулаки, я подняла подбородок и увереннее начала наступать шпильками на сукно. Внизу толпились гости. Мужчины, они все смотрели на меня: кто-то робко из-за своих спутниц, кто-то особенно жарко и пылко, но среди них выделялся лишь один взгляд. Обожание.
Юджин.
Он стоял у фуршетного стола рядом с Терезой и Дезмондом. Подруга подбадривающе улыбалась, а старший О'Кеннет шокировано раскрыл рот. У меня тоже была такая реакция, когда я увидела себя в зеркале. В груди потеплело. Я растворялась сейчас в этом миге триумфа. Впервые чувствовала себя на правильном месте рядом с правильными людьми.
У ног Юджина валялись осколки и разливалась прозрачная лужа. Я нахмурилась, но стоило обратить взгляд на его лицо, обомлела. Его глаза, сверкающие сквозь вырез маски, пробирали меня до костей. Он побледнел, а вены на лбу вздулись. На мгновение в голове промелькнуло: мужчина не доволен, но эта мысль не оставила даже осадка. Я знала, что красива.
— Хочу представить вам обновленную версию Аниты, — протянула руку Тереза, стоило мне спуститься. — Анита Хейзел, девятнадцать лет, в арсенале слово «нет», над грязными словечками еще поработать нужно. С ней в комплекте идет гордость, себялюбие и... сексуальность.
Дезмонд потянулся за стаканом содой и опрокинул его залпом. Я улыбнулась ему и перевела внимание на Юджина. Он редко, когда молчал, но сейчас наступил тот момент. Крылья носа так отчаянно вздувались, словно он задыхался, а губы превратились в единую бледную полоску. Какой же он красивый... Я засмотрелась на этот черный костюм, серую рубашку и сглаженные черты лица. Юджин сейчас был на своем месте, а потому смотрелся, как дополнение к всеобщему антуражу.
Руки зачесались прикоснуться к его лицу, провести линию челюсти. Во рту пересохло, но я знала, что никакая вода мне не поможет. Только поцелуй.
Я скучала за ним так сильно, что сердце схлопывалось в груди.
— Анита, ты выглядишь просто фантастически, — Тереза пнула ногой по икрам Юджина.
Тот даже не шелохнулся, не сводя с меня взгляда.
— Анита... Ты... Черт, — О'Кеннет умолк.
Я сделала шаг вперед, тронула его за предплечье и привстала на носочки, дотягиваясь к уху:
— Ты потерял дар речи, Юджин?
Горячая рука обвила талию и притянула к себе. Я пискнула, стыдясь взглядов Дезмонда и Терезы. Уткнувшись носом в его пиджак, пахнущий терпкими сигаретами, прикрыла глаза. Так пах дом. Его аромат оставался со мной даже после отъезда. Я никогда не признавалась Юджину, но ночами, во время грозы, пробиралась в его комнату, обнимала подушку, на которой он спал, и просто нюхала.
Глаза защипало.
— Я люблю тебя, Анита, — едва слышно прошептал мужчина. Его сердце мощно стучало у меня под ухом. — Ты красива, как падающая звезда.
— Ярко горю? — улыбнулась я, убаюканная его теплом.
— Ты чудо, на которое хочется загадывать желания.
— И какое твое?
— Смотреть на тебя целую вечность...
Целую вечность. Время будто остановилось. Больше не было сотен людей вокруг нас, тягот прошлого и забот будущего. Не было моего предстоящего отъезда в Лас-Вегас или проблем Юджина. Просто двое людей. Просто двое сердец, что бьются в такт.
Один. Два. Три.
Я теряла дыхание из-за аритмии. Растворялась в общем миге, понимая – то, что происходит особенное. И я никогда такого не ощущала. Сильные, переполняющие меня чувства заставляли наполняться глаза слезами из-за трепета.
Обняв Юджина, я уступила слабости. Мы стояли обнявшись посреди праздничного лобби. Его горячее дыхание согревало макушку, а ладони трогали оголенную спину. Волна жара достаточно сильно обожгла мою промежность, отчего я неудовлетворенно поморщилась. Боже, неужели можно желать кого-то настолько сильно?
— Я чуть позже в красках распишу твой внешний вид, — виновато добавил спустя время О'Кеннет. — Просто... Черт, Анита. У меня правда отняло речь.
— Ты такой милый, — я рассмеялась. — Я заставила тебя смутиться?
— Ну, ты же его еще не сняла.
Господи, все же Юджин такой Юджин!
— Эй, — проник в наш мир чужой голос Дезмонда. — Через десять минут полночь. Юджин, твой выход.
Он недовольно скривился. Прилагая титанические усилия, я отстранилась. Мужчина, все еще удерживая меня в своих руках, наклонился и бегло поцеловал в лоб. Краска прилила к шее и щекам. Я сделал шаг назад, прикоснулась к влажному следу и тоскливо проводила глазами широкую удаляющуюся спину.
Тереза чуть не светилась от радости. Она жалась к груди любимого и рассматривала меня хитрыми глазами, словно что-то предвкушала. Я взяла стакан сока, сделала пару глотков, проглатывая эфемерный вкус Юджина, и поставила его обратно.
Неожиданно щеку обожгло. Так бывает, когда на тебя пронзительно смотрят. Я завертела головой, находя миссис Сибил. Она стояла у фортепиано и хмурилась. Наверное, вдова видела наши объятия с ее сыном? Что-то в груди кольнуло. Я поспешила отогнать плохие мысли, добродушно ей улыбнулась и отвернулась.
Вместе с Уолис и Дезом мы прошли ближе к лестнице. Я обняла себя за плечи, чувствуя несколько одиноко. Часы у входа отбили движения стрелок, подали сигнал о полуночи, и фойе погрузилось во мрак. Прожекторы осветили круговым светом открытую часть второго этажа. За нашими спинами раздалось копошение, словно кто-то что-то двигал по паркету.
— Добрый день, дамы и господа. Имею честь видеть вас сегодня в поместье О'Кеннет, — Юджин вышел к центру.
Он сделал глубокий театральный поклон и развел руками в стороны. При виде его игры перехватило дыхание. Судя по женским вздохам из толпы не у меня одной.
— Kenneth & Sons – империи моих предков уже больше трехсот лет. Рецептура виски, что услаждала губы именитых королей и господ сейчас разливается за вашими спинами по стаканам. То, за что раньше могли бы устроить дуэли и целые воины...
— Любит он приукрашивать, — усмехнулся Дезмонд.
Я перевела на него взгляд, во мраке рассматривая только очертания силуэта, и слабо улыбнулась.
— ...сейчас достается вам абсолютно бесплатно. Что такое алкоголь? — Юджин задумчиво поднял подбородок. — Приемы, Балы, свадьбы и похороны, да упокоит Господь душу моего отца. О'Кеннеты всегда шагали нога в ногу со всей Ирландией, а сейчас и с Европой. Мы на устах политиков, бизнесменов, важных людей правительственного аппарата многих государств...
Мужчина расхаживал вальяжно и покровительственно. Его хотелось слушать, смотреть и восхищаться. То, каким был Юджин на сцене, никогда не сравнится с тем, кем он был сейчас. Власть – вот, чего он желал.
У меня задрожали ноги.
— В честь скорого четырехсотого юбилея, хочу презентовать вам абсолютно новой продукт, — к О'Кеннету выкатили тележку. Она была накрыта золотистой шалью, как и многие стойки в зале. — Что приходит у вас на ум при слове «шампанское»? Свадьба? Любовь? — Юджин обернулся в зал, сорвал ткань, обнажая бутылки, и отыскал глазами меня. Надрывно он закончил: — Любовь... Вашему вниманию, новая линия алкоголя под эгидой империи Kenneth & Sons – шампанское «Алисия»...
Я изумленно замерла. Под звуки аплодисментов и возгласы, Тереза и Дезмонд одновременно обернулись ко мне, но я не видела ничего перед собой. Эмоции разрывали.
Господи.
Он назвал шампанское в мою честь...