Глава 21
Анита Хейзел
Выйдя из душа, я еще раз промокнула полотенцем волосы и стерла капельки воды с задней стороны шеи. Пряди рассыпались по сторонам лица, тут же прилипнув к вискам. Все мои нервные окончания под кожей искрили. Я думала, если приму холодную ванну, если натру себя до красноты мочалкой и почищу зубы, перестану ощущать вкус и прикосновения Юджина.
Не помогло.
Между ног буйствовало цунами. Пульс больше не гремел в голове. Он терзал клитор, то накатывая, то убывая, как волны прилива. Влага даже сейчас сочилась из центра, пачкая чистые пижамные трусики. Я всегда отрицала кружева и грубые ткани, предпочитая нежный шелк, но и он сейчас тер. Мне хотелось содрать каждый дюйм своей кожи, хотелось сорвать голос, наполнить себя изнутри, умирая в молитвенном экстазе друг друга.
Облизав пересохшие губы, я повесила полотенце на изножье кровати. Забравшись в постель, выключила ночник и опустилась на подушку. Мое дыхание сбилось.
Знаешь, чего я хочу? Отлизать тебе.
Тени вокруг меня приобрели живые очертания. Сквозь шторы тонкой полоской проникала лишь дорожка луны, которая проводила горизонтальную черту по полу. Сегодня днем было очень жарко, так что я оставила открытой форточку. Штора едва весомо колыхалась, шурша по лаковому паркету. Прохладный ветерок кружил вокруг меня, но стоило ему попасть на кожу, он превращался в пламя. Яркие искры наполняли вены, капилляры, сосуды жидким огнем, провожая к самому жерлу вулкана.
Раздвинь ножки, запусти руку в трусики и сделай себя мокрой для Юджина.
Слова Терезы заглушали все чистые мысли, еще оставшиеся во мне от той хорошей девочки Аниты. Закрыв глаза, я сглотнула и немного приподняла бедра, стягивая пижамные шорты. Мои соски окрепли и забугрились даже от одной мысли, что я сейчас прикоснусь к себе.
Боже, я никогда этого не делала. Не фантазировала, не слушала таких грязный слов, не целовалась с кем-то. Губы до сих пор ныли. Сколько мы ласкали друг друга на балюстраде? Не знаю. Судя по ощущениям очень долго: я промокла насквозь, не стесняясь, стонала и приникала к нему все плотнее и плотнее. Казалось, долго, но так мало. Я хотела не просто его языка и рук, а чего-то твердого и горячего внутри себя. Чтобы он тоже стонал от удовольствия, чтобы смотрел только на меня и поедал глазами! Чтобы общий пот струился по нам, чтобы мы смяли простыни, чтобы до бессилия, чтобы я стала бездыханной!
Позволь твоим фантазиям трахнуть тебя же саму сегодня ночью.
Оперевшись пятками в одеяло, я широко развела колени. Мышцы приятно натянулись, даря вспыхивающее томление. Не позволяя себе распахнуть веки, я все глубже погружалась в мысли.
Что со мной бы сделал Юджин?
Дрожащими пальцами я начала расстегивать пуговицы ночной рубашки. Тремор был настолько сильным, что мне удалось это только со второго раза. Полы нежно скользнули по ребрам, оголяя ноющую грудь. Как тогда в ванной комнате, я накрыла одну рукой и принялась мять ее.
Это сейчас не моя ладонь, а мужская. Его грубая, немного шершавая кожа трет меня и ласкает. Кровать проминается, Юджин нависает надо мной и мокрым языком заключает сосок в плен.
— О, Боже, — простонала я, выгибаясь дугой.
Погрузив палец в рот, я облизала его и накрыла другой сосок, оставляя след влаги. Внутри лона сжалось. По инерции я хотела скрестить ноги, но вовремя себя одернула. Сейчас вокруг меня темнота. Она укроет ширмой и позволит сделать все, что я захочу. Я хочу быть плохой девочкой, а как они поступают?
Позволяют ласкать себя.
Я чувствую сексуальную улыбку на горле. Юджин бы обязательно так сделал. Он любил меня дразнить и наслаждаться моментом. Потом мужчина провел бы губами дорожку к самому пупку и принялся с ним играть. Мои руки сейчас были инструментом фантазии, а тело полотном. Я хотела нарисовать свое счастье, свое удовольствие и чувства.
Его горячее дыхание опаляет кромку светло-голубых трусиков. Сильные мускулистые руки сдергивают их с меня и отбрасывают на пол. О, да, они сейчас очень лишние. Все лишнее кроме нас двоих.
Только Юджин. Только я. Только общее влечение.
Накрыв рукой горячую промежность, я осторожно раскрыла средним пальцем складочки и утонула в своих соках. Растерев вход, сдавленно зашипела и свободной рукой вцепилась в подушку. Ток пронзил кончики пальцев. Я содрогнулась и начала уже увереннее скользить. Так и не решаясь заполнить себя, я поднялась к клитору. Внизу живота становилось теплее.
Когда горячий язык скользит по твоей промежности...
— Я хочу отлизать тебе, Анита, — прошептал мой призрак.
Наверное, хорошая девочка вмиг бы прекратила такой грех. Она бы выгнала плод фантазий из своей постели, перестала мечтать о нем и покоряться похоти, но я плохая. Испорченная, грязная, жаждущая и страдающая. Я верила в Господа, но хотела Дьявола. Я хотела жизни.
Он целует мой лобок и заключает в объятия рта промежность. Я вздрагиваю, еще громче хнычу и чувствую его язык глубоко внутри меня. Мужчина обнимает бедра, крепко вжимает в кровать и начинает лизать.
— Господи... Господи, Юджин, — шептала я, подстраивая ритм своего пальца на клиторе.
В какой-то момент кровать начинает едва весомо поскрипывать. Я раскачиваю тазом и стону. Громко, влажно, сексуально. Выгибаюсь на кровати, продолжаю тереть себя и жмуриться, боясь потерять картинки пошлости перед глазами.
Его голова между моих ног, его опаляющее дыхание, хлюпающие звуки. Было ли страшно стоять на краю пропасти, зная, что там внизу лава? Нет. Я балансировала на одной ноге, делая шаг к своему падению. Иногда возвышение требует жертв.
Я была готова на это.
Удовольствие скапливалось в животе. Это было похоже на затягивание пружины, только мне хотелось, чтобы она сорвалась. Воскликнув, я накрыла лицо подушкой и продолжала ласкать себя. Уже двумя пальцами растирая клитор с обеих сторон. Это было так приятно. Почему я раньше этого не делала? Почему никогда не мечтала о Дезмонде и так его не представляла?
Учуяв мысли о своем старшем брате, моя фантазия стала агрессивнее. С напором втянула в себя половые губы, накрыла возбужденную плоть большим пальцем, а языком заполнила лоно.
— Ох! — я осторожно протолкнула в себя самый кончик пальца.
Плотные стенки сжались вокруг него кольцом. Терзая себя одновременно в двух местах, я закатила глаза. Пот собрался на спине. Я закусила щеки и продолжала раскачиваться на кровати. Она скрипела, ударялась изголовьем в стенку, но я лишь увеличивала темп.
Как хорошо.
Ты будешь кончать для меня, милая.
— Да... Да. Да! Да! — поощряла я саму себя.
Телом я была все еще в поместье, но мыслями в заброшенном соборе. Исповедальные кабинки, мрак, пыль вокруг и его грязный шепот. Тогда мое сердце забилось. Тогда душа приняла грех, тогда я захотела его.
Три года назад.
Мои мысли так быстро сменяются, что я не могу за ними угнаться. Задыхаюсь от удовольствия, чувствую приближающийся оргазм и окончательно теряю себя. Вокруг лишь запах сигарет, тиски сильных рук и шепот:
— Я займусь с тобой любовью, Анита. Ты будешь лежать на моих простынях, с широко разведенными ногами и мокрой киской. Ты моя хорошая девочка. Ты будешь принимать мой член, стонать и кончать. Я вытесню из тебя все мысли о Господе. Мой член станет твоей верой.
Хорошая девочка. Юджин знает, что я плохая. Только он всегда знал, какая я.
Закатывая глаза, я скулю. Болезненная судорога охватывает легкие, руки дрожат, коленки подгинаются и падают на постель. Продолжая круговыми движениями ласкать клитор, я пыталась дышать, но не выходило. Мир закружился.
Боже, я кончала.
— Ты всегда был моим грехом, Юджин, — едва слышно и обессиленно ответила я. — Ты первый, кого я хотела. Первый, о ком я подумала, как о мужчине. Еще три года назад... Боже, Юджин! Ох!
Промежность вспыхнула, я сделала шаг к вулкану и рухнула. Оргазм зародился между ног, скрутил живот и заставил выгнуться судорогой. Я перевернулась лицом вниз, поджала под себя ноги и застонала. Все тело трясло. Казалось, я буду целую вечность набираться сил и приходить в себя. Там все еще пульсировало, но уже сладкой истомой удовлетворения.
Юджин.
Мне было так приятно. Голова пустая от мыслей, тело расслаблено, а веки не желают открываться. Обнаженные бедра и ноги заботливо укрывал холодный ветерок, охлаждая градус моей разгоряченности.
Юджин.
Он позволял мне дышать полной грудью. Я не должна была притворяться рядом с ним, делать то, чего от меня всегда хотели и быть покорной. Самой собой. Вот, как должно быть рядом с мужчиной: легко, беззаботно, страстно и нежно. Смотрел ли кто-то на меня жарче и трепетнее, чем Юджин? Никогда в жизни. Целовал ли меня кто-то так же? Нет. Любили ли меня когда-то сильнее его? Нет.
Я вспомнила все наши встречи, разговоры по телефону и поездки, чувствуя, как глаза набираются слезами. Было ли ему больно видеть мою влюбленность в своего брата? Смотреть, как я готовлюсь к свадьбе, строю мечты на будущее?
Дезмонд никогда бы не сделал меня счастливой.
Что такое любовь? Отсутствие страхов, мыслей, забот и переживаний. Это песочные часы. Сначала она наполняет его, потом тебя и так по кругу. Вы не боитесь остаться пустыми, ведь знаете, что песчинки обязательно вернутся к вам. Они не закончатся, не приумножатся, а подарят вечность.
Жизнь – это каждое мгновение, в котором тебе было комфортно, и ты запомнил.
Крепко зажмурившись, я плакала в подушку, пытаясь вспомнить хоть один момент с Дезмондом. Он учил меня кататься на лошадях. Было ли это ярко? Совсем нет. Вот, я приехала к нему в Чикаго, и мы ходили в кино. Увлекательно? Нет. Тысячи, миллионы событий перекрывали друг друга, пытаясь доказать мне то, о чем сердце уже давно стучало.
Слепая любовь. Ее не существует. Тебе кажется, что эмоции настоящие, что ты горишь и хочешь именно этого, но стоит встретить того, кто на самом деле дарит тебе миг, ты понимаешь – ничего не было.
Я заставляла себя питать чувства к Дезмонду. Хорошая Анита принимала его, старалась ради будущего, смиряясь с мыслью, что он станет отцом моих детей, поведет меня к алтарю и подарит счастье, но я заставляла себя. Поэтому мне не было больно видеть Терезу, общаться с ней, простить Деза и быть с его братом. Я никогда не ревновала, никогда не скучала так сильно, чтобы ребра сжимались, и не хотела его, как свой грех и первого мужчину.
Я никогда по-настоящему не любила Дезмонда...
Анита Хейзел
Поместье О'Кеннет,
три года назад
Миссис Сибил вновь была недовольна моим вальсом. Через пару недель состоится прием в особняке, поэтому она хотела от меня мастерства! Интересовало ли ее, что мои ноги уже стерты в мозоли? Нет.
Анита, ты должна быть лучшей.
Тяжело втянув носом воздух, я обняла своего невидимого партнера и закружилась вместе с ним. Пальцы ныли, балетки грубой кожей сжимали пятки, но я продолжала вышагивать квадрат, представляя передо мной какого-нибудь бизнесмена или друга мистера Эрнеста.
Ужас.
— Танец с тенью? Что еще ты любишь, Лиси? — затанцевал с нотами скрипки в унисон мелодичный голос.
Я вздрогнула и выпустила своего призрака, распахивая глаза. Юджин медленно подкрадывался ко мне сквозь темноту. Небрежная улыбка, растрепанные волосы, горящие серые глаза и... Боже. Я смущенно отвела взгляд, каждый раз краснея рядом с ним. Мне хотелось бы понять реакцию своего тела, но я даже думать о таком боялось. Мужчины – это грех, мысли о них – грех, близость – грех.
Грех.
Вот кем он был.
— Ты не изменяешь своим привычкам, — покачала я головой, когда парень закружил меня и прижал к себе.
Положив руку ему на плечо, я пыталась следить за ногами, чтобы не отдавить ему туфли. Юджин так заразительно улыбался, что я начинала смеяться, уже не слыша музыки из плеера. Друг уверенно держал меня за талию и вел. Его приятный запах сигарет и терпкой мяты вскружил голову. Я опустила глаза ниже головы, находя его рубашку, как всегда, распахнутой на пару пуговиц, а воротник расправленным.
Господи, он всегда был таким! Таким неправильным! Не похожим на других мальчишек, своего старшего брата и отца. Мне нравилось это, хоть и смущало.
— А ты? Разве можно в тебе узнать ту малявку? — Юджин обвил руку вокруг моей талии и резко развернул к себе спиной. Я тихонько вскрикнула. — Девчонки растут так быстро, особенно, когда их редко видишь.
Так близко. Слишком близко для друзей. Я положила затылок ему на груди и несмело прикрыла глаза, наслаждаясь звучанием внутри меня. Сейчас пело тело. Грудь лихорадочно приподнималась, веки трепетали, а живот, будто струны натягивал.
— Зато ты все тот же, — язык отказывался меня слушать. — Куришь, говоришь грязные слова... Дразнишь меня, не слушаешь родителей и...
— Нравлюсь тебе? — жаркое дыхание коснулось уха.
— Еще чего!
Горло возмущенно запершило. Парень положил ладонь мне на живот, немного сминая шелковое платье, и еще теснее прижал к себе. Жар его тела начал проникать внутрь меня. Так странно. Словно я ощущала его не только кожей, но и душой. Он говорил, обнимал, улыбался, а это отзывалось внутри меня.
Я покраснела, пытаясь отстраниться от него. Юджина это только позабавило. Он наклонился ниже, коснулся губами щеки, отчего я вздрогнула и... Лизнул! Фу, от самой челюсти до виска. От него пахло терпкими сигаретами, горчицей и луком. Мне не было противно, но я все же закричала:
— Фу! Юджин! Боже! Какой ты ужасный! — смех заглушал слова. — Ты опять наелся своего лука! Юджин! Боже, отпусти ты меня! Ради всего святого!
Спиной я почувствовала, как его грудь начала сотрясаться. Парень уткнулся носом в мою шею и продолжал дразнить, а я растворяться в этом мгновении. Боже, разве что-то изменилось? Юджин всегда был моим другом, сыном моих опекунов и просто мальчишкой драчуном, который защищал меня перед ребятами из Нола. После его отъезда стало очень скучно и, хоть я это скрывала, искренне радовалась нашим встречам. Так, что ребра схлопывались и сердце щемило.
Между ног кольнуло.
Юджин развернул меня обратно лицом, продолжал двигаться к такт музыки и наклонился ниже.
— Что... — я глотнула больше воздуха, собирая мысли воедино. — Что ты собираешься сделать?
Я несмело посмотрела на его подбородок. Он был так близко. Достаточно мне просто привстать на носочки, ему наклониться и вот мы уже...
Господи. Нельзя же думать о таком.
— Поцеловать тебя. Позволишь мне сорвать твой первый поцелуй? — болезненно простонал он. — Эти губы никто не целовал, Анита? Прошу, Лиси, не томи меня.
Никогда. Для меня думать о поцелуе всегда было равносильно прикосновению к пауку. Ужасно и... фу! Я хотела скривиться и остановить его, но передумала. Внутри зародилось зернышко сомнения. Вдруг мне понравится? Вдруг это не так ужасно, как кажется в фильмах? Мне же не был противен Юджин. Наоборот, его близость она шептала что-то изнутри.
— Никто.
Сердце сбилось. Я сильнее сжала в кулаке его рубашку и вопреки всему оттолкнулась от пола, привставая на носочки.
Ты ужасная, Анита. Именно так бы сейчас закричала миссис Сибил, священник в соборе покраснел и посмотрел на меня с укоризной, а мистер Эрнест просто покачал бы головой, утыкаясь в газету. Всегда они хотели от меня правильно, но я мое правильно было другим.
— Что я собираюсь сделать? — прошептал Юджин.
Его голос охрип. Он заполнил гостиную, диссонируя от стен.
Я начала дрожать.
— Поцеловать меня, — беззащитно ответила я, стыдясь в эту минуту самой себя.
Мне хотелось этого.
Юджин. Он же старше меня на шесть лет, всегда дразнил и не воспринимал всерьез, но сейчас... Этот месяц проведенный с ним стал невероятным. Как в сказке. Если они реальны, то, я уверена, ощущения в них такие же яркие, такие же приятные и желанные.
Его ладони стиснули волосы на затылке, заставляя немного запрокинуть голову. Я приоткрыла губы и тихонько вздохнула, удивленная напором мужчины. Юджин наклонился, ласково коснулся носом моей скулы, провел линию челюсти и поднялся к уголку рта.
Как приятно.
Каждым движением он трогал меня повсюду. Неведомый трепет начал распространяться от кончиков пальцев на ногах до самой макушки. Я затрепетала ресницами, рассматривая его сквозь прищуренные веки. Такой красивый. Строгий, но в то же время улыбчивый, высокий, спортивный, уверенный. В нем всегда было то, чего не хватало мне. У меня есть чистота, а у него грех. Это мы можем предложить друг другу?
Я опьянялась своими же мыслями.
Неожиданно ветер за нашими спинами откинул створку окна. Этот звук вывел из равновесия. Словно только что распахнув глаза, я увидела темное желание в его зрачках, облизала свои пересохшие губы, хранящие запах дыхания и сделала шаг назад.
— Боже, так нельзя, — чуть ли не плача, прошептала я. — Поцелуй... Это все. Юджин, я принадлежу моему будущему мужу. Это плохо. Пожалуйста, не делай так больше.
Он растерянно моргнул и нахмурился. Пристыженно опустив голову, я подхватила свои вещи и выбежала в коридор. Привалившись спиной к стене, пыталась отдышаться.
Что я наделала?
Так нельзя. Мне всегда об этом говорили. Нельзя. Нельзя желать, нельзя целовать мужчину до свадьбы, нельзя быть яркой и выделяться.
Нельзя, но мне хотелось этого.
Глаза набрались слезами бессилия. Унимая желания вернуться в гостиную, я прижала к груди плеер и вышла из укрытия своей тени. Губы до сих пор пекли от несбывшегося прикосновения, а в горле пересыхало.
Я хотела, чтобы именно ему принадлежал мой первый поцелуй.